Криминальные сенсации (Часть 1)

Банкноты для Португалии

"Poor's Cemetery of Whitechapel" — самое большое и одновременно самое убогое кладбище Лондона: небольшой морг, полуразрушенная церквушка с маленьким, невнятно тренькающим погребальным колоколом и сарай с инструментами могильщиков — все это тоскливо сиротеет в окружении попорченных временем фаянсовых табличек, на которых не везде можно разобрать фамилии. "Highgate Cemetery" — его антипод в северной части Лондона; здесь обретают вечный покой наиболее богатые и уважаемые жители многомиллионной столицы. Эти два кладбища отличаются друг от друга, как Букингемский дворец от знаменитых лондонских трущоб.

31 декабря 1958 года на "poor's Cemetery" состоялось довольно необычное погребение: кроме привычных двух могильщиков и кладбищенского распорядителя на нем присутствовал репортер с фотоаппаратом и вспышкой. Благодаря его снимку жители Лондона узнали, кто именно в этот день был предан земле на кладбище для бедных.

Покрытая эмалью табличка, установленная на свежем могильном холмике, имела следующую надпись: "Сэр Уильям А. Уотерлоу, род. 18.06.1870 — ум. 27.12.1958". Фотография таблички появилась в газете "Дейли экспресс", выходящей миллионным тиражом. Редакционный текст к снимку гласил:

"В задних рядах кладбища для бедных в Уайтчэпле вчера были преданы земле бренные останки 88-летнего человека, когда-то первого гражданина Лондона и одного из богатейших людей Англии — сэра Уильяма А. Уотерлоу, лорд-мэра Лондона с 1925 по 1929 год. Сэр Уотерлоу, которому в свое время принадлежала известная печатная фабрика по изготовлению денежных знаков и которому в 1920 году было пожаловано дворянство, умер в полной нищете в одном из приютов для бездомных. Если прежде он был одним из самых авторитетных представителей британских деловых кругов, то сейчас у него не осталось никого из родных и друзей, кто мог бы устроить ему хотя бы более достойные похороны. Несколько лет назад, после тянувшегося десятилетиями судебного разбирательства, сэр Уотерлоу был приговорен высшим британским гражданским судом, Палатой лордов, к возмещению убытков в размере 610 392 фунта стерлингов Португальскому национальному банку в Лиссабоне…"

Что заставило "Дейли экспресс", напомнившую читателю о судьбе несчастного Уотерлоу, не сказать ни слова о подлинных причинах его падения — дань уважения бывшему мэру Лондона, незнание подоплеки дела или просто нехватка места? Во всяком случае история величайшей аферы с банкнотами осталась читателю неизвестной. Смерть сэра У. А. Уотерлоу поставила в ней завершающую точку.

Криминалистика не знала более изощренной манипуляции с денежными знаками: банкноты одной из серий были и подлинными, и фальшивыми одновременно. Так что из оборота пришлось изымать всю серию.

17 декабря 1924 года в отделанном дубом кабинете директора печатной фабрики по изготовлению денежных знаков Уильяма Уотерлоу появился доктор К. Маранг ван Исселвеере из Гааги, коммерческий директор и совладелец голландской полиграфической фирмы "Маранг и Коллигнон" в Харлеме. Много лет они с Уильямом Уотерлоу поддерживали деловые контакты. Обе фирмы принадлежали тогда к тем немногим частным предприятиям, которые обладали всем необходимым техническим оборудованием и достаточно безупречной репутацией своего руководства для того, чтобы правительства небольших государств размещали у них заказы на печатание своих платежных средств, ценных бумаг, почтовых марок…

Доктор Маранг попросил сэра Уотерлоу, чтобы их разговор оставался строго конфиденциальным, и, получив заверения в этом, показал своему лондонскому коллеге многостраничный нотариально заверенный контракт, который уполномочивал его по заданию португальского правительства организовать секретный выпуск шестисот тысяч банкнот по пятьсот эскудо общей стоимостью шестьдесят миллионов золотых марок.

При чтении приложенного перевода, также заверенного нотариусом, мистер Уотерлоу удивленно задвигал кустистыми бровями: ведь изготовление денег не является секретным делом, к тому же всего лишь два года назад его типография отправила в Португальский национальный банк такое же количество банкнот именно этой серии. Маранг ждал подобных возражений, и его ответы представили ситуацию в еще более странном виде. Он объяснил, что эта серия должна быть выпущена вторым тиражом, с использованием старых печатных матриц и такой же бумаги, что и два года назад, и с теми же серийными номерами.

— Но тогда банкноты по пятьсот эскудо будут в двух экземплярах, попробовал возразить Уотерлоу.

В ответ Маранг достал из портфеля еще один документ. Это было распоряжение Португальского государственного банка, в котором черным по белому подтверждалось то, о чем он только что говорил. Пока Уотерлоу в раздумье вертел в руках этот документ государственной важности, голландский предприниматель пытался объяснить ему мотивы столь необычной финансовой операции:

— В настоящее время Португалия находится в экономическом кризисе. Залогом ее благосостояния являются колонии в Африке и Индии, но вы, англичане, сами прекрасно знаете, как сегодня обстоят дела в колониальной политике. Колониальные товары почти не находят сбыта, мировой рынок переполнен продуктами тропических регионов. Кофе сжигают в топках паровозов, хлопок идет по минимальной цене, а тростниковый сахар перестал быть конкурентоспособным с тех пор, как немцы наводнили рынок свекловичным сахаром. Конечно, в Гвинее, Мозамбике, и прежде всего в Анголе, есть еще несметные полезные ископаемые, но, чтобы их добыть, нужны деньги. Другими словами, если Португалия хочет выбраться из теперешнего кризиса, ей необходимо обеспечить миллионные инвестиции. Однако сейчас, в условиях острого дефицита денежной массы в португальской казне, это очень сложно. Теперь вы, наверное, понимаете смысл акции?

Уильям Уотерлоу сдержанно кивнул и подумал: "Да уж, конечно, понимаю, что затеяли эти господа. Они хотят с помощью такого трюка залатать дыру в своем государственном бюджете, как это уже не раз делал бывший министр финансов, скрытно увеличивая объем денежного обращения. Если бы стало известно об официальном увеличении количества банкнот, доверие к национальной валюте было бы подорвано и ее курс упал бы. А так, тайно запущенные в оборот, да еще в колониях, шестьсот тысяч купюр по пятьсот эскудо дадут находящейся в застое экономике новые живительные импульсы. Правда, это обман, но разве какое-нибудь правительство, в том числе и португальское, будет беспокоиться по таким пустякам?"

Сэр Уотерлоу был достаточно опытным финансистом, чтобы разгадать мотивы странного поручения. Да и как коммерсант он сразу почувствовал всю несолидность, даже противоправность аферы: ведь то, в чем его просили оказать помощь, было откровенным мошенничеством. И все же Уотерлоу был прежде всего бизнесменом, а поэтому его мало волновали побудительные мотивы даже столь необычного контракта, если при этом гарантировалась легальность сделки. В данном случае такие гарантии были: выполнение заказа официально признанного правительства — вполне законный бизнес.

Поэтому Уотерлоу в конце концов удовлетворился данными ему объяснениями и не стал больше возражать.

— Ну, ладно, — проговорил он, — все это интересует меня постольку поскольку. Правда, я опасаюсь, что в португальском банковском производстве могут возникнуть трудности, когда станут всплывать купюры с одинаковыми номерами. Это будет выглядеть так, будто в обращении находятся фальшивые банкноты.

Доктор Маранг невозмутимо пожал плечами, словно хотел сказать: "Ну а мне-то что до этого? Пусть об этом болит голова у моих заказчиков!" Вслух же он ответил:

— Мистер Уотерлоу, я выступаю только посредником. Господа из Португальского национального банка обратились сначала в нашу фирму. Но, к сожалению, у нас нет производственных мощностей для выполнения такого заказа. А поскольку вы печатали предыдущую серию банкнот, я счел за лучшее передать вам этот заказ. Меня попросили быть посредником, так как дело требует строжайшей секретности.

Кружный путь через конкурирующее голландское предприятие, пусть даже с мерами предосторожности, был не совсем понятен сэру Уотерлоу. Государственный банк Португалии давно печатал свои банкноты в его типографии, почему же вдруг португальцы решили в данном случае обратиться в другую фирму? Смутное подозрение зародилось в душе мистера Уотерлоу, хотя он и не мог толком себе объяснить причину возникшего недоверия. Что еще могло стоять за всей этой историей, кроме бедственного положения в экономике Португалии, о котором писали все газеты? Мысль о чрезвычайно утонченном мошенничестве при наличии правительственных документов казалась слишком абсурдной, чтобы сэр Уотерлоу мог принять ее всерьез. Доктора Маранга он знал двадцать лет как солидного бизнесмена. Бумаги, которые тот ему предъявил, были заверены известным лондонским нотариусом, и подлинность их не вызывала сомнений. И наконец, мошенничество такого масштаба, если допустить эту возможность, вряд ли под силу частным лицам: даже если банкноты будут отпечатаны, то каким образом они перевезут такое их количество из Англии в Португалию, минуя таможенный контроль, да и потом, как можно будет их пустить в оборот, не привлекая к себе всеобщего внимания? Нет, такую возможность Уотерлоу полностью исключал.

Тем не менее, чтобы застраховать себя от всяких неожиданностей, он написал письмо президенту-управляющему Португальского государственного банка Камахо Родригесу:

"Конфиденциально! Лондон, 17 декабря 1924 года.

Сэр! Сегодня я принял с визитом мистера Маранга ван Исселвеере из Гааги. Он обратился к моей фирме с предложением напечатать банкноты, которые должны быть пущены в обращение в Анголе в соответствии с контрактами от 6 ноября 1924 года Португальского национального банка с администрацией Анголы в лице мистера Артура Алвеса Рейса. Контракты были мне предъявлены, так же как и подтверждения полномочий доктора Маранга мистером Рейсом. Среди прилагаемых к контрактам образцов находится купюра в 500 эскудо, которую наша фирма печатала для Вашего банка. Таким образом, для нового тиража мы вынуждены будем использовать уже изготовленные ранее клише. Надеюсь, Вы согласитесь, что для владельца печатной фабрики невозможно приступать к производству банкнот, не получив прямых полномочий от соответствующего банка, и поэтому я буду Вам очень благодарен, если Вы подтвердите свое намерение заказать нам изготовление упомянутых банкнот с разрешением использовать для этого клише прежних тиражей. Я был бы очень рад получить также от Вас инструкции относительно доставки банкнот. Предписания, переданные мистером Марангом, гласят, что на купюрах должны быть проставлены те же номера, то же серийное обозначение и та же дата, что и в предыдущем тираже. Будьте любезны это также подтвердить.

С глубоким уважением

У. А. Уотерлоу".

Это письмо не было послано в Лиссабон по почте, так как доктор Маранг, ввиду секретности поручения, настоятельно не советовал прибегать к прямой переписке. По счастливой случайности сразу же после Лондона Маранг как раз отправлялся в Лиссабон и был готов лично доставить письмо.

6 января доктор Маранг возвратился из Португалии и привез сэру Уотерлоу ответ президента-управляющего. Письмо на гербовой бумаге с печатью Португальского национального банка имело следующее содержание:

"Конфиденциально! Фирме "Уотерлоу и сыновья". Лондон.

Уважаемые господа! Я подтверждаю получение Вашего письма, за которое Вас благодарю. Договорные положения, которые Вы упоминаете в своем письме, уполномочивают доктора Маранга в качестве законного представителя мистера Артура Рейса по организации выпуска банкнот, указанных в соответствующих контрактах.

Хотя следует признать, что представленные господином Марангом контракты являются документами, освобождающими изготовителей банкнот от всякой ответственности, я все же крайне признателен Вашей фирме за внимательность и особую добросовестность, которые побудили Вас справиться у меня о возможности использования имеющихся у Вас клише; и я рад сообщить Вам, что Вы вполне можете принять предложение господина Маранга и использовать клише для изготовления новых банкнот.

Вы, конечно же, приняли во внимание, что дело это является строго конфиденциальным и что, согласно контрактным положениям, мне запрещено вести об этом прямые переговоры с Вашей фирмой; однако, учитывая наличие у Вас веских оснований, чтобы опасаться принимать предложение непосредственно от господина Маранга без моего подтверждения, я чувствую себя обязанным направить Вам настоящее письмо. Если от меня требуются еще какие-либо указания, то прошу сообщить об этом в конфиденциальном письме господину Марангу или мне через посредство этого господина, также в конфиденциальной форме.

Готовые банкноты могут быть переданы в Лондоне господину Марангу.

Что касается номеров, дат, подписей и т. п. на банкнотах, то этому господину предоставлены полномочия заказывать такое оформление купюр, какое он сочтет нужным и соответствующим полученному им поручению.

В ближайшие дни я пошлю этому господину список подписей и пр., и во время работы над заказом Вы сможете придерживаться этих данных.

Я пользуюсь возможностью, чтобы сообщить Вам, что специальные обозначения для провинции Ангола будут печататься по распоряжению Верховного комиссара колонии.

Подписано: И. Камахо Родригес

Президент Банко де Португал".

С получением этого письма У. Уотерлоу поручил своему лондонскому адвокату проверить подпись под ним, а также под контрактами и разрешениями. После этого у него исчезли последние сомнения, и в тот же день фабрика приступила к изготовлению банкнот.

В феврале и марте 1925 года доктору Марангу в Лондоне были вручены первые пакеты с готовой продукцией. Чтобы не привлекать внимания, он решил обойтись без столь заметной для внешнего наблюдателя полицейской охраны и, словно грязное белье, затолкал пакеты миллионной стоимости в два обшарпанных кожаных чемодана. Для их транспортировки у Маранга был наготове дипломатический паспорт, а также удостоверение, выданное португальским консулом в Гааге, которое подтверждало, что он является курьером дипломатической почты португальского правительства. Это давало ему право провозить чемодан с банкнотами через контрольные пункты на границах, не подвергаясь полицейскому и таможенному досмотрам.

29 июля Маранг в третий раз прибыл в Лондон, теперь уже с простым письмом, в котором содержался дополнительный заказ на триста восемьдесят тысяч банкнот. Уотерлоу уже настолько доверял ему, что без каких-либо расспросов приступил к выполнению заказа, хотя это наполовину превышало оговоренную контрактами сумму.

В то время, как в Лондоне печатались банкноты, в Лиссабоне разворачивалось второе действие этой крупномасштабной аферы,

В португальской столице появился 47-летний горный инженер Артур Виргилио Алвес Рейс, который до недавнего времени находился на государственной службе и занимался геологическими изысканиями в Анголе. Он принялся хлопотать о лицензии на открытие банковской конторы; его компаньоном был человек с документами на имя Адольфа Хеньеса, который называл себя адвокатом. Цель создаваемого банка оба учредителя определили так: привлечение капитала для экономического освоения колонии Ангола.

Подобные намерения португальское правительство могло только приветствовать. Поэтому разрешение на открытие банка было получено быстро. Уже в марте 1925 года на дверях пустующего помещения бывшего универсального магазина Рейс и Хеньес вывесили табличку "Банко Ангола э Метропола".

Хотя у бывшего горного инженера, как, впрочем, и у мнимого адвоката, не было никаких наличных средств, в сейфах "Банко Ангола" вскоре начали накапливаться пачки купюр по 500 эскудо: доктор Маранг каждую неделю чемоданами привозил их из Лондона. Затем появился многочисленный управленческий персонал, и теперь каждый, кто входил в помещение конторы, был убежден, что имеет дело с солидным банкирским домом.

В последующие недели агенты "Банко Ангола" развернули активную деятельность на бирже. Но скупали они только акции "Банко де Португал", которые в дни экономического кризиса котировались на рынке ценных бумаг не выше прокисшего пива. Кому из португальцев в то время пришло бы в голову приобретать акции своих государственных предприятий? Те, у кого были деньги, покупали иностранные, в первую очередь американские, ценные бумаги.

Поэтому на бирже сначала смотрели на действия агентов "Банко Ангола", лишь скептически покачивая головой, однако затем насторожились. За этой упорной скупкой акций стали подозревать какой-то неожиданный ход правительства. Вскоре распространился слух, что правительство при помощи этой операции хочет предотвратить банкротство государственного банка, предоставив большую часть акционерного капитала для продажи частным предприятиям.

В "Банко Ангола" стали видеть преемника Португальского государственного банка!

Эти предположения почти в точности раскрывали цель деятельности представителей новоиспеченного банка на бирже. Директора Рейс и Хеньес действительно скупали акции государственного банка, чтобы завладеть большей частью его акционерного капитала. Но делали они это совсем не потому, что хотели спасти "Банко де Португал" от банкротства, а для того лишь, чтобы получить доступ к руководству государственным банком. Ведь если пятьдесят один процент его капитала перейдет в сейфы "Банко Ангола", то Рейс и Хеньес, если пожелают, смогут стать директорами государственного банка и в этом качестве сделать так, чтобы никто никогда не узнал об афере с банкнотами, отпечатанными в лондонской типографии Уильяма Уотерлоу.

Разумеется, пока, так сказать на переходной стадии, Рейс и Хеньес еще не могли предотвратить появления в отдельных местах купюр в 500 эскудо с одинаковыми серийными обозначениями и номерами, причем даже опытнейшие эксперты не могли определить, какие из этих банкнот были фальшивыми.

Вместе с банкнотами-близнецами стали циркулировать слухи о большом количестве фальшивых денег. Репутация национальной валюты упала еще ниже.

Естественно, банкноты-двойники были предъявлены государственному банку. Однако у дирекции были связаны руки: если бы государственный банк официально признал, что в обращении находятся фальшивые деньги, вспыхнула бы паника, которую хотели предотвратить любым путем! Так что, волей-неволей, слухи приходилось опровергать. Во всех португальских газетах появилось постановление совета директоров "Банко де Португал", в котором сообщалось, что все слухи о находящихся в обращении фальшивых деньгах лишены каких бы то ни было оснований, и содержался призыв к деловым людям и всем гражданам с доверием отнестись к платежным средствам своей страны.

Сеньоры Рейс и Хеньес, а также доктор Маранг, исправно совершавший челночные поездки между Лондоном и Лиссабоном, довольно потирали руки. Однако вскоре произошло событие, которое не было предусмотрено их гениальным планом.

Президент-управляющий Португальского государственного банка Камахо Родригес решил тайно изъять из обращения всю серию пресловутых банкнот, чтобы дать возможность экспертам отсортировать фальшивые купюры.

Но сделать это было труднее, чем сказать, так как даже лучшие эксперты не могли отличить настоящие банкноты от фальшивых. Бумага, водяные знаки, красители, печать, то есть те признаки, по которым специалисты определяют фальшивку, — все в данном случае было идентичным.

Оставалась единственная надежда, что печатное предприятие, выпустившее эту серию, сможет опознать собственные купюры по какому-нибудь особому, не заметному для непосвященного, признаку.

Сэр Уильям Уотерлоу, удостоенный к тому времени звания лорд-мэра, удивился, узнав, что с ним снова хочет встретиться уполномоченный Португальского государственного банка. Когда же человек из Лиссабона под глубочайшим секретом сообщил о появлении фальшивых банкнот-близнецов, он едва не упал в обморок.

И тем не менее эта встреча чуть ли не в последнюю минуту сорвала замысел мошенников. Если бы фабрика Уотерлоу полностью выполнила заказ, они смогли бы скупить большую часть акций государственного банка, что дало бы им возможность определять его политику, и в первую очередь воспрепятствовать наведению справок в фирме "Уотерлоу и сыновья".

Контракты, разрешения и прочие документы, которые имелись у сэра Уотерлоу и которые, кстати, спасли его от ареста, быстро указали уголовной полиции дорогу в Лиссабон, в офис "Банко Ангола". В сфабрикованном ответном письме президента-управляющего Камахо Родригеса и одном из контрактов мошенники выдали себя: они назвали свои полные имена, объявили, что являются полномочными представителями Верховного комиссара Анголы и указали получателя изготовленных банкнот — только что основанный ими "Банко Ангола".

В тот же день в Лиссабоне перед входом в банк остановилось несколько машин, и в мгновение ока все входы и выходы были перекрыты вооруженными до зубов агентами тайной полиции. Это произошло настолько бесшумно и стремительно, что находившиеся в кассовом зале посетители и служащие банка сначала подумали, будто происходит ограбление по американскому образцу. Присутствующие с позеленевшими от страха лицами бросились на пол, а кассир, прохрипев сдавленным голосом: "Полиция!" — включил предусмотренное для таких случаев сигнальное устройство. Все попытки сотрудников тайной полиции в создавшейся суматохе растолковать, что проводится санкционированная властями операция и поэтому никакой опасности нет, результатов не дали. В таком хаосе, казалось, даже настоящим грабителям вряд ли удалось бы добиться успеха. Несколько минут спустя прибыли полицейские в форме, но неразбериха от этого только усилилась.

Занявшие двери агенты тайной полиции получили строгий приказ никого не впускать и не выпускать; полицейские в форме приняли "тайных" за грабителей иначе с какой бы еще стати людям в гражданском с автоматами в руках охранять входы банковского здания. Следствием всего этого стала полная путаница. Полицейские в форме пытались арестовать агентов тайной полиции, последние отбивались; началась общая потасовка, перешедшая в стрельбу. Прежде чем командиры противостоящих подразделений разобрались в обстановке, у тех и у других было по одному раненому.

Впрочем, все эти события уже никак не могли повлиять на исход аферы. Бывший горный инженер Артур Виргилио Алвес Рейс и его партнер Адольф Хеньес, называвший себя адвокатом, были арестованы в своих помпезных кабинетах. Улизнуть удалось лишь голландцу, доктору Марангу. К этому моменту он с двумя чемоданами, полными банкнот, находился где-то между Лондоном и Лиссабоном. Прежде чем полиция напала на его след, Маранг уже узнал из газет, что его разыскивают. Преимущество во времени и полученные в результате предыдущих операций с банкнотами средства позволили ему скрыться от полиции. До сегодняшнего дня о Маранге больше никто ничего не слышал. Его след оборвался в багажном отделении крупного морского порта Хук-ван-Холланд.

Именно здесь несколько месяцев спустя полиция обнаружила два кожаных чемодана, набитых свежеотпечатанными банкнотами в 500 эскудо, от которых Маранг, очевидно, избавился перед бегством. В тот момент банкноты уже стоили не больше бумаги, на которой были напечатаны: на следующий день после раскрытия аферы португальское правительство вывело из обращения всю серию, так как было невозможно различить нелегально изготовленные купюры и подлинные. Скандал был настолько велик, что не оставалось ничего другого, как заказать новую серию банкнот уже в другой фирме по производству денежных знаков. Разумеется, Португальский банк должен был выкупить все банкноты злополучной серии по полной курсовой стоимости, в том числе, конечно, и те, которые незаконно пустили в обращение мошенники Рейс, Хеньес и Маранг. В будущем эти затраты предстояло как-то возместить.

Лишь пять лет спустя, когда история была основательно забыта, Рейс и Хеньес предстали перед судом присяжных заседателей в Лиссабоне. Процесс проходил при закрытых дверях, потому что обсуждение деталей мошенничества могло якобы стать своеобразным учебным пособием для желающих повторить подобный трюк. Действительной же причиной секретности было желание скрыть подлинное имя того, кто предстал на суде в качестве обвиняемого Адольфа Хеньеса.

Итак, не привлекая к себе особого внимания, в мае 1930 года начался закрытый процесс. Газеты если и писали о нем, то весьма лаконично. Таким же кратким было и сообщение о вынесенных приговорах. Рейс и Хеньес получили по восемь лет каторжной тюрьмы и двенадцать лет ссылки или — по выбору — двадцать пять лет ссылки. Ссылка означала депортацию в малонаселенные районы португальских колоний, в один из лагерей трудовой повинности.

Несколько второстепенных обвиняемых — из тех, кто не был с самого начала посвящен в детали преступления, — в том числе и португальский консул в Голландии Антонио Карлос дос Сантос Бандейра, были приговорены к меньшим срокам.

Португальцы, которые к этому времени уже основательно подзабыли события пятилетней давности, и теперь не слишком много узнали о процессе и его подоплеке. Лишь десятилетия спустя эксперты, принимавшие участие в судебном разбирательстве, в журналах для специалистов приоткрыли тайну, связанную с именем одного из главных обвиняемых — Адольфа Хеньеса. Сегодня уже известно, что Хеньес на самом деле был бывшим португальским министром финансов Франческо да Костой, который занимал этот пост в 1920–1922 годах. Тогда он вынужден был уйти в отставку, так как попал в скандальную историю, связанную с коррупцией. Из своей прошлой финансовой деятельности да Коста заимствовал для "нового дела" метод повторного печатания банкнот: сразу после первой мировой войны ему не раз "в интересах отечества" приходилось тушить экономические кризисы этим сомнительным способом.

После скандального ухода с поста министра финансов да Коста вынырнул в Анголе, где стал директором допотопного горнодобывающего предприятия. Здесь он познакомился со своим будущим сообщником Артуром Рейсом. Там, в забытой богом глуши черного континента, родилась идея грандиозной аферы с банкнотами.

Осенью 1924 года Рейс и да Коста возвратились в Лиссабон, чтобы подготовиться к реализации своего замысла. Бывший министр финансов, естественно, не стал действовать под своим настоящим именем, а назвался адвокатом Адольфом Хеньесом. Необходимые для этого документы он купил в Анголе за две бутылки виски у заболевшего малярией горнорабочего незадолго до его смерти. Годы, проведенные в тропиках, настолько изменили внешность да Косты, что даже близкие друзья с трудом узнавали его.

Одним из таких друзей был голландец доктор Маранг ван Исселвеере, владелец печатной фабрики, которого да Коста знал еще по тому времени, когда был министром, и которого теперь посетил в Гааге. Фирма "Маранг и Коллигнон" раньше изготавливала для Португальского государственного банка банкноты, как легальные, так и нелегальные. Поэтому Маранг был подходящей кандидатурой для задуманного мошенничества. Во всяком случае так планировал да Коста в Анголе. Однако он не учел, что Маранг был только формальным совладельцем предприятия, а само предприятие находилось на грани банкротства: оборудование было заложено, и адвокаты кредиторов контролировали ведение дел. Таким образом, изготовить здесь сотни тысяч фальшивых банкнот не представлялось возможным.

Тем не менее у Маранга сохранились связи с другими фирмами этой отрасли, и он с готовностью их использовал, чтобы осуществить намеченный план. Маранг связался с сэром Уотерлоу и добился того, что уважаемый британский бизнесмен взялся за выпуск повторного тиража серии банкнот в 500 эскудо.

Важнейшим условием успеха аферы было наличие большого количества фальшивых документов, которые предъявил Маранг. Да Коста и Рейс изготовили их с предельной тщательностью. У да Косты от министерского прошлого остались фирменные бланки, на которых "Банко де Португал" оформлял свои контракты и доверенности. С другой стороны, Рейс обладал необходимыми графическими навыками и мог с поразительной точностью подделывать различные подписи и печати.

Во время судебного расследования голландский судебный эксперт-химик доктор В. Ф. Хесселинк многие недели исследовал упомянутые документы и затем представил лиссабонскому суду объемное, более чем на ста страницах, заключение. Лишь тридцать лет спустя этот эксперт рассказал о результатах своей работы в одном из номеров западногерманского специализированного журнала "Архив криминологии".

Вот некоторые отрывки из этой публикации:

"Я пришел к выводу, что контракты были подделаны следующим образом. Рейс в двух экземплярах на двойном листе гербовой бумаги составлял какой-нибудь незначительный документ, причем таким образом, что третья страница начиналась словами, пригодными для любого договора: "Исполнено и подписано в двух экземплярах…" и т. п. Затем он подписывал эти документы в присутствии нотариуса, который и заверял его подпись. После этого Рейс разрезал двойной лист на два отдельных листа и первый заменял другим, с нужным ему текстом. Эти листы он скреплял с помощью белых бумажных полос и сургучной печати с португальским гербом. Таким образом, в его руках оказывался вполне законный контракт, но уже с другим содержанием, правда пока еще подписанный только им самим. Однако свою подпись Рейс ставил на странице как можно ниже, так что оставалось достаточно места, чтобы добавить нужные подписи. Нотариальное подтверждение, которое относилось лишь к подписи Рейса, за счет добавления буквы "s"[3] становилось действительным и для "вышестоящих подписей"…

Исследование под микроскопом подделанных на контрактах подписей членов правления банка обнаружило в различных местах рядом с чернилами и под чернилами фиолетовые частицы, оставленные, по-видимому, фиолетовой копировальной бумагой. Это указывает на то, что подписи сначала были калькированы. Кроме того, на всех подписях вдоль следов пера заметна узкая бороздка, возникшая в результате того, что они целиком обводились узким штифтом… Следовательно, в распоряжении Рейса были настоящие подписи. Я сравнил подделанные подписи с подписями членов правления банка на купюрах и получил решение этой загадки. Рейс в качестве образца взял подписи на банкнотах и скопировал их на нотариально заверенные страницы контрактов. Это объясняет, например, почему подпись президента банка Камахо Родригеса в действительности, как было установлено в ходе процесса, выглядит более размашистой, чем на фальшивых документах. Директору банка, когда он подписывает новый тираж, приходится экономить место, так как для подписи на банкноте предусмотрен лишь небольшой прямоугольник; поэтому он не может позволить себе расписываться так размашисто, как обычно. А поскольку Рейс взял в качестве образца подпись на банкнотах, то скопированный вензель Родригеса и на поддельных документах выглядел немного куцым, хотя все же вполне достоверным, что и ввело в заблуждение сэра Уотерлоу.

Таким образом фальсификатором были успешно преодолены технические трудности, связанные с подделкой подписей.

Теперь остается только объяснить, где злоумышленники достали, не привлекая к себе при этом внимания, печать с гербом Португальской республики. Рейс заказал у гравировщика печать якобы для дипломов некоего гимнастического общества. В центре печати должен был находиться португальский герб, а вокруг название этого общества. Гравировщик так и сделал. Затем Рейс убрал напильником круговую надпись, которая находилась на достаточно большом расстоянии от герба, и получил необходимую печать.

Резюмируя вышесказанное, следует отметить, что в ходе совершения преступления во всех его деталях злоумышленниками были проявлены поистине незаурядные смекалка и находчивость, которые пока не имеют себе равных в этой области преступной деятельности и могут быть названы почти гениальными…"

Таково было мнение судебного эксперта доктора Хесселинка. Действительно, афера с банкнотами была задумана гениально, ведь не зря одним из мошенников значился бывший министр финансов да Коста, который достаточно поднаторел в подобных махинациях. Но как во всяком преступлении, в этом тоже была допущена ошибка, которая в конце концов привела к провалу. Во время прежних финансовых манипуляций Адольф Хеньес по поручению своего правительства обманывал "маленьких людей", чтобы предотвратить банкротство в масштабах государства. Теперь же он попытался теми же методами извлечь выгоду лично для себя. И тут его интересы не совпали с интересами его прежних сообщников по кабинету министров; единственное, что они смогли для него сделать, — это затянуть и засекретить судебное разбирательство.

Как было установлено лиссабонским судом, обвиняемые пустили в обращение 580 тысяч незаконных банкнот… А убытки пришлось нести невиновному одураченному владельцу лондонской печатной фабрики сэру Уильяму Уотерлоу. "Банко де Португал", который был вынужден выплатить эквивалентную стоимость изъятых из обращения банкнот, начал в английском гражданском суде процесс против фирмы "Уотерлоу и сыновья", требуя возмещения нанесенного ущерба. Это дело прошло через все существующие в Англии судебные инстанции. Мнения британских судей разошлись. Окончательное решение оставалось за пятью высшими гражданскими судьями Палаты лордов. Двое из них считали, что Уотерлоу должен возместить Португальскому государственному банку только стоимость изготовления новой серии банкнот, поскольку необходимость этого была вызвана его невольным соучастием в афере. В этом случае затраты оценивались в 8922 фунта стерлингов. Трое остальных членов суда, то есть большинство, стояли за то, чтобы Уотерлоу покрыл все убытки. Таким образом, он был приговорен к выплате 610 392 фунтов стерлингов и судебных издержек, которые, с учетом продолжительности судебного разбирательства, составили почти треть суммы, установленной для возмещения ущерба.

Почти миллион фунтов стерлингов заплатил Уильям Уотерлоу, прежде чем умер в полной нищете. Он стал главной жертвой этого уникального уголовного дела, о котором десятилетия спустя напоминает только неприметная табличка на могиле кладбища для бедных в Уайтчэпеле.