Кризис на Центавре

Глава 21

Вскоре после рассвета Чехов был разбужен гулом голосов, разносившихся по лагерю. Открыв глаза, он не сразу сообразил, где находится, и сонно оглядел комнатушку в помещении лодочной станции, которую выделили им со Споком.

Все свободное место в их временном жилище было заставлено разной медицинской аппаратурой, и могло показаться, что здесь склад. Спок лежал на полу возле противоположной стены, завернувшись в спальный мешок, но глаза его были полуоткрыты “Черт его знает, – подумал Павел, – спит человек или нет?” Даже это по внешнему виду Спока было трудно определить.

Чехов, зевая, потянулся и принял сидячее положение. Спок не пошевелился, из чего лейтенант сделал вывод, что вулканец все еще спит. Или дремлет, не обращая ни на что внимания. Павла всегда удивляли паранормальные способности ученого, который мог по мере надобности обходиться без сна в течение нескольких недель. Однако потом ему требовалось не меньше времени, чтобы снова обрести прежнюю форму. Астронавтам приходилось отдыхать, не снимая обмундирования, сшитого из немнущейся материи. Поэтому за состояние одежды волноваться не приходилось. С сожалением подумав, что тело его в отличие от ткани переносит тяготы походной жизни значительно хуже, Чехов прихватил туалетные принадлежности и вышел на улицу. Вчера у них был поистине тяжелый день. Пришлось четыре раза летать на “Энтерпрайз” и обратно. Потом он несколько часов помогал ухаживать за больными. В такой ситуации трехчасового сна было явно недостаточно. Оглядевшись по сторонам, лейтенант понял, что на душ рассчитывать не приходится. “Ладно, Бог с ним, – подумал он. – Может, хоть кофе где-нибудь найдется?” И тут же его усталое воображение нарисовало чашку дымящегося черного кофе, а рядом на блюдечке кусочек искрящегося сахара. Павел почувствовал, как заныло у него в животе, и попытался отогнать соблазнительную мысль. “Надо взять себя в руки, а то еще и масла захочется”.

Недалеко от кафе стояло множество столов. Около двух тысяч человек, из числа собравшихся в Парке Первопроходцев, были назначены Вайнштейном поварами и снабженцами. Сформированные продовольственные бригады уже выгребли все запасы в близлежащих кварталах и теперь вынуждены были вести поиск в других районах.

В парке не было источников электроэнергии, поэтому холодильные установки и рефрижераторы нельзя было использовать. Из-за этого приходилось выбирать только консервированные продукты или способные долго храниться.

После восхода второго светила очередь за завтраком стала быстро уменьшаться, и Чехову удалось довольно быстро подобраться к гигантскому не то кофейнику, не то самовару, который продбригада притащила из какого-то ресторана. Ни сахара, ни масла он, конечно же, не получил, зато обзавелся пакетом консервированного картофельного пюре. Женщина, выдававшая пищу, вытряхнула картофель на тарелку и с улыбкой подала Павлу. Поблагодарив ее, он огляделся по сторонам и направился к большому раскидистому дереву, умудрившемуся сохранить свою крону почти нетронутой. Пробираясь между сидящими повсюду людьми, он вытащил из одноразового пластикового пакета пластмассовую вилку и, добравшись до дерева, уселся возле самого ствола. “А день сегодня будет пасмурный”, – однообразно подумал он, глядя на небо. Вряд ли большинство из оставшихся в живых прихватили с собой солнечные очки, так что непогода была сейчас как нельзя кстати.

Павел в очередной раз подумал о Констанции Изихари. Сейчас она тоже где-то здесь, но разыскать девушку среди такого скопища людей не представлялось возможным. По правде говоря, лейтенант сейчас не был особенно настроен на встречу с ней. Вернее он, конечно же, всей душой желал ее увидеть, но последующее расставание казалось процедурой весьма тяжкой. Порой ему казалось, что было бы легче, если бы он вообще не встретил Констанцию на своем жизненном пути. Чехов с грустью посмотрел на пластиковый стаканчик с кофе и поднес его к губам. “А я ведь был уверен, что так не бывает, – подумал он. – И вот, пожалуйста! Похоже, я действительно не на шутку…"

– Привет, Павел! – услышал Чехов знакомый голос.

– П-привет… – быстро ответил он, чуть не поперхнувшись кофе и, поставив стакан на землю, вскочил на ноги. – Конни, что они с тобой сделали?! На тебе лица нет!

– Спасибо за комплимент, – ответила девушка. – Ты лучше на себя посмотри, красавец!

Чехов уловил в ее голосе нотки недовольства и поспешил извиниться.

– Конни, я вовсе не хотел тебя обидеть. Поверь мне! Я просто очень беспокоюсь о тебе. Не сердись.

Изихари устало вздохнула.

– Ну что ж, Павел. Это я должна извиняться. Просто сил уже нет, вот и начинаю срываться. Лучше скажи, где тут кофе выдают?

– Вон там! Я тебя провожу.

Они подошли к очереди, и Чехов собрался уже пристроиться в конце очереди, но оказалось, что Констанции как медработнику полагается получать еду вне очереди.

Взяв кофе, молодые люди снова вернулись под дерево и некоторое время сидели молча.

– Знаешь, Павел, – нарушила тишину Изихари, – я очень рада, что нашла тебя здесь.

– Я не очень-то хожу по лагерю, – ответил лейтенант. – Мы со Споком всю ночь мотались туда и обратно на челноке. Он до сих пор спит, а я решил немного прогуляться. Спок скоро должен появиться и тогда скажет, что на сегодня запланировано.

– Скорее всего, то же, что и вчера.

– Наверное. Когда Кирк и Зулу вернутся из Макивертона, можно будет использовать еще один челнок. Будет полегче.

– Я тебя понимаю.

Вокруг них царила уже привычная утренняя суета. Люди просыпались, становились в очередь за завтраком или шли в госпиталь на дежурство. Чехов и Изихари понимали, что через несколько минут им тоже придется расстаться и заняться делами, поэтому старались растянуть оставшееся время.

– Павел, – неожиданно сказала Констанция, – я хочу, чтобы ты знал. После того, как “Энтерпрайз” закончит здесь все свои дела, я собираюсь остаться на Центавре.

У Чехова внутри все похолодело, но он постарался не выдать своего состояния. Павел ничего не сказал и приготовился слушать, что она скажет дальше.

– Я разговаривала с доктором Вайнштейном, и он говорит, что этой планете потребуются многие десятилетия, чтобы окончательно избавиться от последствий катастрофы. Им необходима любая помощь, а я все-таки родилась здесь, Павел. Пусть не в Новых Афинах, но все равно это моя планета, мой дом, понимаешь.

Она немного помолчала, потом грустно усмехнулась.

– Я пошла служить в Звездный Флот, чтобы просто удрать отсюда. Все равно куда, хоть к черту на загривок. Мне казалось, что здесь сплошная скучища и никому я тут не нужна. Чего я только не придумывала! А теперь… Но, несмотря ни на что, я все же хороший медработник. Вайнштейну опытная медсестра гораздо нужнее, чем доктору Маккою.

– А ты уже с ним говорила? – поинтересовался Чехов.

– Угу. Он сказал, что подпишет мой рапорт об отставке. По его мнению, капитан тоже не станет возражать.

Она снова умолкла. Через некоторое время Констанция почему-то густо покраснела и, теребя травинку, робко сказала:

– Павел… Я…, еще хотела попросить тебя об одной вещи.

Чехов ничего не ответил и только кивнул головой.

– Ну, в общем… Я знаю, что навигаторы тоже имеют право досрочно уволиться со службы.

Она с надеждой взглянула на лейтенанта, а тот в недоумении, широко раскрыв глаза, попытался переварить услышанное.

– Уволиться? Ты имеешь в виду меня?! Но зачем?

– Чтобы остаться со мной! – выпалила Изихари, собравшись с духом. – Неужели ты еще не понял?

Девушка улыбнулась, но Чехов заметил в ее глазах какую-то мольбу и даже испуг.

"Боже ты мой! – подумал он в отчаянии. – Ведь я же не смогу этого сделать! Всю жизнь проторчать на одной планете! Пусть даже рядом с нею! О, нет! Ну, почему все это должно было случиться именно сейчас?!"

Увидев выражение лица Павла, Констанция перестала улыбаться, и надежда угасла в ее глазах. Она опустила голову и понимающе кивнула.

– Не хочешь. Я понимаю. Ты такой же, как и Кирк. Вечный странник. И мир и дом твой там, среди звезд. Я про себя тоже так думала. Наверное, надо было случиться этой беде, чтобы, наконец, осознать, что это не так.

Констанция шмыгнула носом, и по ее щеке покатилась крупная слезинка.

– О, нет, Конни, прошу тебя, не надо! – взмолился Павел. – Ты не правильно меня поняла. Я просто не в состоянии сделать так, как ты просишь! Я умоляю, обдумай все хорошенько! Мы ведь прилетели сюда только вчера, а сегодня уже решаешь бросить Звездный Флот. Но обо мне ты подумала?

– Ты не знаешь, что со мной творилось, пока мы летели к Центавру, – всхлипывая, сказала Констанция. – Мне каждую ночь снились кошмары. Смерть, разрушения, крики… Просыпалась вся в холодном поту. Мне снилось, что мои родители и все, кого я знала, погибают в страшных мучениях! Ты думаешь, в последнее время на “Энтерпрайзе” я умышленно избегала встречи с тобой? Мне просто не хотелось, чтобы меня кто-нибудь видел в таком состоянии. Когда мы прилетели сюда и начали работать, все мои страхи моментально пропали. Я почувствовала, что делаю нечто очень важное. У меня впервые в жизни появилось ощущение, что я действительно кому-то нужна.

Она посмотрела на Павла, сидевшего с отрешенным видом, и положила ладонь на его руку.

– Я знаю… Если бы ты остался здесь со мной, то каждую ночь смотрел бы на звезды. И мне тяжело было бы осознавать, что ты не счастлив.

Констанция помолчала несколько секунд, ожидая, что Павел что-нибудь скажет, а потом добавила:

– Но если ты когда-нибудь захочешь изменить свое решение, то сможешь легко меня найти.

Она уже немного успокоилась и, обняв Чехова за шею, быстро поцеловала его в губы.

– Ну все, мне пора идти, – прошептала она. – Я люблю тебя.

Изихари быстро поднялась на ноги и, не оглядываясь, побежала в сторону госпиталя. Павел ошалело смотрел ей вслед, пока мог различить фигурку девушки среди деревьев. Потом он поджал ноги, обхватил руками колени и погрузился в раздумье, совершенно не обращая внимания на царившую вокруг суету.

– Доброе утро, лейтенант! – неожиданно прямо над самым ухом Чехова раздался голос Спока. – Надеюсь, вы хорошо отдохнули. Пришло время сеанса связи с “Энтерпрайзом”.

Павел встряхнулся, отгоняя мрачные мысли.

– Да-да, иду, мистер Спок.

Вскоре после этого “Колумб” взмыл в небо и взял курс на “Энтерпрайз”.

Ухура решила, что настало время начинать активные действия. Ее назойливый вызов, наконец, разбудил в Макивертоне какого-то дежурного офицера в президентском офисе. Ухура потребовала немедленно соединить ее с капитаном Кирком, и после нескольких минут пререканий к микрофону подошел сам президент. Он говорил сухо, короткими фразами, и Ухура окончательно поняла, что с капитаном случились неприятности.

А тут еще этот таинственный сигнал с самого центра континента. Так что выводы напрашивались сами. Конечно, прямых свидетельств об угрозе жизни капитана не было, но Ухура привыкла доверять своим предчувствиям.

Следовательно, за дело пора было браться Споку.