Кроссворд для негодяев

Глава 27

Путешествие по лестницам далось Виктору нелегко, и на крыльцо корпуса он выбрался изрядно подустав – сказывалась потеря крови. И сразу же услышал вой сирены в стороне от ворот. Вскоре с центральной аллеи подкатил к корпусу знакомый «Опель-Фронтера».

– Здравия желаем, Виктор Палыч! – проговорил Михеич, распахивая дверцу. – С выздоровленьицем!

– Какое там, отец, выздоровленьице, – поморщился Виктор, с трудом влезая на переднее сиденье. – Здравствуйте…

– Здравия желаю, – отозвался сидевший сзади с чемоданчиком на коленях пожилой мужчина в штатском.

Виктор его раньше не видел и немного удивился. Однако времени на долгие разговоры не было, и он просто спросил, оглянувшись:

– Придется снимать большое количество отпечатков. Вы в курсе?

– Так точно.

– Виктор Палыч, чтобы не запамятовать, значит, дежурный просил передать, что вас оченно искал заместитель мэра.

– Кто?

– Заместитель, значит, мэра.

– О господи… Я о нем совсем забыл. Наверное, до сих пор ждет меня в кабинете… Ладно, перезвоню позже. Все, гони, отец, в Михайловскую! Дорогу знаешь?

– Чего же не знать? Вестимо – знаю, – кивнул Михеич, резко сдавая назад и разворачивая джип.

– Нам нужна самая короткая, – предупредил Логинов, непроизвольно морщась от боли.

Каждое движение машины тут же отдавалось в области ранения, и он вдруг подумал, что поездка для него не будет такой легкой, как он рассчитывал.

– Если короткая, – проговорил Михеич, заворачивая на центральную аллею, – значица, через опытное хозяйство Ильича.

– Не знаю, – сказал Логинов, осторожно переворачиваясь на здоровый бок, – Ильича или Кузьмича – тебе виднее. Только времени у нас в обрез. Нужно перехватить омский поезд. Так что включай всю музыку и гони как на пожар? Понял?

– Так точно, – кивнул Михеич.

На выезде из ворот больницы он включил мигалку и сирену и свернул влево, хотя улица была с односторонним движением. Распугивая встречные машины, «Опель» домчался до улицы Комарова и устремился к западной окраине Ипатьевска.

Было пасмурно и ветрено. Над самыми крышами домов проносились тучи. Асфальт уже просох, но по обочинам и в выбоинах дороги стояли лужи. Виктор пробыл в больнице всего пятнадцать часов, но за это время город изменился почти до неузнаваемости. Тут и там с метлами, лопатами, совками, ведрами, кистями и еще бог знает с чем копошились дворники, рабочие в оранжевых жилетах, школьники и даже интеллигенция при галстуках, словно во времена былых субботников.

Кроме грандиозного наведения марафета, Ипатьевск поражал обилием служивого люда. За окном то и дело мелькали усиленные патрули, а почти на каждом перекрестке стояли машины – ГИБДД, ОМОНа, обычной милиции, внутренних войск и просто оперативные без опознавательных знаков.

Спецсигнализация и блатные номера «Опеля» производили впечатление, и из города они выбрались без помех всего за каких-то пять минут. Однако уже на самом выезде, у закрытого пивного ларька, их все же остановили. Разбитую и давно не ремонтированную дорогу, ведущую в опытное хозяйство Ильича, перегородил «ГАЗ-66» внутренних войск.

Из-за него навстречу «Опелю» с жезлом двинулся человек в камуфляже, а еще трое навели на джип автоматы. Виктор в сердцах ругнулся, а Михеич, сбросив скорость, вопросительно посмотрел на него.

– Что делать, Виктор Палыч, тормозить али как?

– Тормози.

«Опель» остановился в пяти метрах от «ГАЗа», и Виктор тут же открыл дверцу. Человек с жезлом неспешно шел к ним, на ходу переговариваясь с кем-то, кого не было видно за кабиной «ГАЗа». Виктор не стал его дожидаться, кое-как выбрался и поковылял навстречу.

– В чем дело, прапорщик?! – крикнул он на ходу, рассмотрев знаки отличия и показывая свое удостоверение.

– У нас приказ – никого не выпускать из города без спецпропусков.

– Я подполковник Главного управления ФСБ Логинов.

– Понимаю. Но у нас приказ.

– Чей приказ?

– Начальства.

– Конкретно?

– Командира полка.

– Я сотрудник ФСБ и на приказы вашего командира – чихал! Михеич, давай!

«Опель» двинулся с места, а прапорщик за спиной Логинова сказал:

– А я на вас чихал. Никуда вы не проедете.

– Что?! – оглянулся Логинов. – На кого ты чихал?

Прапорщик был совсем молодой – двадцать один год от силы. Солдатам, стоявшим за ним полукругом, было вообще лет по восемнадцать-девятнадцать. Пороха ребята явно не нюхали и автоматы держали кое-как, зато просто упивались своей крутизной и тем, как их «кусок» «положил» на фээсбэшного подполковника.

От этого им было очень весело, и они смеялись. А Виктору даже не было их жаль. В следующий миг он с разворота ребром ладони вырубил одного, тут же ударом в челюсть завалил прапорщика на второго, а третьего достал длинным левым свингом.

– Лежать! – прорычал Виктор копошившемуся под прапорщиком солдату.

Тот сразу замер, выпучив глаза на появившийся в руках Логинова пистолет, а Виктор сделал несколько шагов влево. То, что он увидел за кабиной «ГАЗа», опасности не представляло. Водитель в грязной спецовке возился с колесом, и из оружия у него была только монтировка. Он поднял голову, поглядел на Виктора, но что произошло за машиной, до него, кажется, так и не дошло.

– Сколько вас тут? – свирепо спросил Логинов у прапорщика.

Для большей доходчивости он направил на него дуло пистолета.

– П-пятеро…

– Сколько оружия?

– Т-три автомата и п-пистолет…

– Ясно, – сказал Виктор. Возвращаясь, он собрал по дороге оружие и крикнул: – Михеич! Подъезжай!

Поставив автоматы на предохранители, Виктор бросил их грудой под ноги бледному эксперту, следом швырнул пистолет прапорщика и полез на переднее сиденье. Все эти прыжки и скачки не прошли даром, и рана начала болеть уже по-настоящему – до судорог. Морщась, Виктор позвал перепуганного солдата, уже оттащившего по его приказу неподвижные тела своих сослуживцев, и сказал:

– Доложишь по рации своему начальству, что вас разоружил подполковник ФСБ Логинов. Запомни – Ло-ги-нов! Гони, Михеич!

«Опель» обогнул «ГАЗ-66» с удивленным водителем и помчался вперед уже без мигалки и сирены. Дорога местами поросла травой, и было видно, что в последние годы по ней почти не ездили. Кое-как устроившись на боку, Виктор позвонил дежурному по управлению.

– Логинов. Свяжитесь с командиром полка внутренних войск и сообщите, что я разоружил их пост на выезде в сторону хозяйства Ильича. В связи с тем, что они препятствовали выполнению особо важного государственного задания. О том же доложите первому заместителю директора. Ясно?

– Так точно. Товарищ подполковник! Тут вам звонил заместитель мэра…

– Я понял. Если позвонит еще раз, скажите, что он может больше не торчать в своем кабинете. Я о нем просто забыл. Но этого говорить не нужно. Все. Конец связи.

Перепуганный увиденным на посту, эксперт со своим чемоданчиком забился в угол и до Михайловской не произнес ни единого слова. Михеич ни на секунду не отводил взгляда от дороги, изобилующей колдобинами и ямами, и только изредка ругался сквозь зубы. Логинову, скрючившемуся на переднем сиденье, вообще было не до разговоров. Боль не утихала ни на секунду, временами становилась почти невыносимой, и тогда ему казалось, что эта поездка не закончится никогда.

Через полчаса они миновали развалины, бывшие когда-то опытным хозяйством имени Ильича, и помчались по почти непроезжей проселочной дороге. «Опель» несколько раз сворачивал, петлял, и было удивительно, как они вообще в конце концов выбрались к окраине Михайловской. Причем – совсем недалеко от станции. И тут им по-настоящему не повезло.

Вдоль крайнего ряда домов тянулась траншея газопровода. Неглубокая и узкая, но ее все равно пришлось объезжать. На такие же траншеи они натыкались еще дважды и в результате потеряли около двадцати минут. Логинов часто поглядывал на часы, нетерпеливо торопил старика, но сделать ничего было нельзя. Прогресс в виде газификации наконец докатился и до глубокой провинции.

Когда «Опель» подкатил к небольшому облупившемуся вокзальчику, омский поезд уже тронулся, медленно набирая ход. Глядя на проплывающие вагоны, Виктор смял в руке сигарету и проорал:

– На перрон давай! На перрон!

Михеич хотел было что-то возразить, но Логинов повернулся к нему со свирепым видом: – На перрон! – еще раз крикнул он.

«Опель» рванулся к боковой лестнице и, распугивая воем и ревом немногочисленных пассажиров, с разгона взлетел по ней на перрон. Михеич едва успел вывернуть руль и тут же резко затормозил, чтобы не сбить застывшую от ужаса дежурную по станции. Превозмогая боль, Виктор выскочил из «Опеля» и бросился с требованием:

– Остановите поезд! ФСБ!

На мертвенно-бледном лице дежурной не дрогнул ни один мускул. Было даже непонятно, слышит ли она Виктора.

– Остановите, поезд! – снова крикнул он, приближаясь.

В тот же миг дежурная как-то странно охнула и начала падать. Виктор едва успел подхватить и, опуская на перрон, оглянулся:

– Михеич! Займись! – Глядя на ускоряющие бег вагоны, он вдруг заорал эксперту: – За мной! Быстро!

Выбираясь из «Опеля», эксперт зацепился ногой за автоматы и плюхнулся на колени, едва удержав в руке чемоданчик. Покраснев от возбуждения, Виктор подскочил к нему и схватил за шиворот, потащил к поезду.

Эксперт был напуган не меньше дежурной по станции. Широко открытыми от ужаса глазами он глядел на проносившиеся вагоны, и едва переставлял ноги. Виктору приходилось буквально тащить его волоком. Когда они все же набрали нужную скорость, Логинов выхватил у эксперта чемоданчик и приказал:

– Хватайся за переднюю ручку и прыгай на ступеньку! Понял? Давай! Сейчас! Ну! – проорал Виктор, продолжая бежать рядом.

Эксперт нервно передернул головой и вдруг прыгнул – так, как учил Виктор. Прихрамывая и морщась, Логинов отстал, дождался, пока с ним поравнялся тамбур предпоследнего вагона, забросил туда чемоданчик и, подтянувшись на руках, нашарил ногой ступеньку. Оглянувшись, он крикнул:

– Михеич! Давай на следующую станцию! Понял?

Михеич возился с потерявшей сознание дежурной. Он поднял голову и кивнул.

В вагон Виктора пустили только через пять минут, несмотря на настойчивые требования и демонстрацию через замызганное стекло удостоверения. Отыскав в тамбуре шестнадцатого вагона ни живого ни мертвого эксперта, Виктор всучил ему чемоданчик. Затем переговорил с подошедшим начальником поезда. Удостоверение Виктора произвело на него сильное впечатление, и уже через несколько минут они общими усилиями установили, что сорокапятилетний пассажир с сумкой и каким-то рулоном вышел на Волочаевской из двенадцатого – купейного вагона.

Рана у Виктора сильно болела, в голове шумело, а стук колес отдавался где-то слева в затылке. Попросив начальника поезда освободить купе, в котором ехал предполагаемый террорист, Логинов послал эксперта снимать отпечатки, а сам переговорил с проводницей, дежурившей в ту ночь.

На вид ей было лет двадцать восемь. Рано располневшая женщина выглядела опрятной и аккуратной. Такое же впечатление производил и весь ее вагон, что в данном случае Виктора абсолютно не радовало. В Омске они с напарницей произвели уборку по полной программе, так что на качественные отпечатки надежды практически не было. Разве что – на случайные и смазанные.

Проводница поначалу заметно нервничала, но потом успокоилась и дала довольно подробное описание ехавшего из самой Москвы пассажира. Кроме того, она была абсолютно уверена, что мужчина вез не рулон обоев, а рулон линолеума. Не выказывая своего удивления, Логинов по возможности уточнил все детали и уже хотел идти к эксперту, когда вконец осмелевшая проводница вдруг сказала:

– Я, конечно, извиняюсь, может, это не мое дело, только… вы ж его отпечатки ищете, да?

– Да, – кивнул Виктор.

– Ну, так… не знаю, как сказать… В общем, мы с Ангелиной, это напарница моя, вы только не подумайте ничего такого, значит, сдаем тару, то есть бутылки…

– Так-так…

– Ну и после этого пассажира тоже остались. Мы их, правда, сдали в Омске, значит. Но одна – черная такая – «Камус», что ли… Такие не принимают. Я ее хотела выкинуть, а Ангелина, значит, оставила для красоты…

– Где она? – быстро спросил Виктор. – Давай сюда свою Ангелину, я ее расцелую!

– Так у нее ж полюбовник в третьем – Куракин…

– С Куракиным я договорюсь!

Уже через минуту перепуганная со сна Ангелина показала им стоящую в шкафчике бутылку из-под «Камю».

– Руками не трогать! – предупредил Виктор.

Эксперт поколдовал над бутылкой несколько минут, потом, оглянувшись, сказал:

– Все в порядке, товарищ подполковник, можно сворачиваться.

– Вы уверены?

– Да. Если это именно та бутылка. Может, полной дактилоскопической карты и не получится, но для идентификации этого более чем достаточно.

Напоследок эксперт на всякий случай снял отпечатки у проводниц. К процедуре они отнеслись жутко серьезно, словно к вступлению в прежние времена в комсомол. Со стороны, конечно, происходящее в тесном купе выглядело уморительно. Однако Виктор уже не обращал на все это внимания. Временами ему становилось совсем плохо, а временами чуть отпускало, и держался он из последних сил.

Сойдя на следующей станции в крошечном городке, названия которого Виктор так и не запомнил, они сразу направились в линейное отделение милиции. Дежурный, совсем молоденький лейтенант, на удивление быстро понял, что от него требуется. Он тут же проводил их к своим знакомым. Их офис был расположен буквально в двух шагах от станции в невзрачном доме и занимал одну-единственную комнату обычной квартиры. Однако ксерокс и факс в нем были.

Уже через пятнадцать минут Виктор передал в Москву увеличенные и нормальных размеров отпечатки с бутылки, а также надиктовал словесный портрет и сообщил другие подробности. Поблагодарив слегка оторопевших от происходившего двух двадцатилетних провинциальных предпринимателей, они покинули офис. Сразу же Виктор попытался дозвониться по сотовому до Максимова, но у него ничего не вышло.

Михеич долго плутал по проселкам и приехал только минут через сорок. За это время Виктор купил в аптечном ларьке пластырь и вату и кое-как залепил рану в вокзальном туалете. После двух таблеток аспирина ему вроде немного полегчало, хотя передвигался он с огромным трудом, и испуганный эксперт несколько раз предлагал вызвать «Скорую». У него самого разболелось сердце, и он безостановочно сосал валидол.

На обратном пути Виктор выпил еще четыре таблетки, но это уже не помогало. В самом конце, перед Ипатьевском, его начало трясти. Михеич украдкой поглядывал на начальника и несколько раз заводил разговор о больнице. Виктор об этом не хотел и слышать. Связавшись с Кравцом, он узнал, что из-за происшествия с вэвэшниками был грандиозный скандал. Сейчас о нем уже забыли, потому что по отпечаткам на бутылке удалось установить личность сошедшего с омского поезда террориста. Несколько минут назад из Москвы пришла ориентировка, и сейчас все были заняты организацией его поисков.

Кравца куда-то срочно вызывали, он извинился и пообещал связаться с Виктором позже. На въезде в город их остановили и проверили документы. О Логинове на посту уже слышали, поэтому даже автоматы, сваленные в кучу на полу в салоне автомобиля, не вызвали подозрений. «Опель» тут же пропустили. Прикурив сигарету, Виктор какое-то время тупо смотрел за окно, а потом приказал Михеичу ехать к «Туристу».

– Будь, отец, в управлении. Я перезвоню, – сказал он, с трудом выбираясь из машины. – «Железки» сдай дежурному.

Доковыляв до лифта под испуганными взглядами администраторши и охранника, Логинов дождался кабину, поднялся на третий этаж и еще не менее пяти минут добирался по стенке до своего номера. Он собирался перевязать рану, переодеться, получить инструкции от Максимова и отправиться в управление, чтобы принять участие в поисках. Захлопнув дверь и добравшись до дивана, Виктор решил полежать хотя бы пару минут, опустился на бок и тут же отключился.