Кровавая охота

1

Гарри сомневался.

— В понедельник вечером он перебросился несколькими словами с рыжеволосой певицей. Почему ты считаешь, что он захотел большего во вторник?

— Интуиция.

Другой причины он не смог указать. Никаких иных доказательств, связывающих Моссмана с певицей, как не было и доказательств связи Адейра с рыжеволосой. Только одинаковый рост и цвет волос заставлял предположить, что речь идет об одной и той же женщине. Итак… две загадочные смерти и две запоминающиеся рыжеволосые. У него было ощущение.

— Моя бабушка Дойл называет это Чувством — с большой буквы. Как будто древние суеверия, но все же… Мы все смотрели по телевизору игру Грин Бей — Лос-Анжелес, когда моему брату сломали колено, и вот в середине игры она вышла. Сказала, что не хочет смотреть, как будут калечить Шейна. И вот в середине третьей четверти… ему сломали ногу.

— Совпадение? — предположил Гарри.

— Но это не единственный случай. Чувство моей бабушки хорошо известно в нашей семье. С другой стороны, может, моя интуиция — вздор, но встречаются такие сумасшедшие, что лучше проверить и эту рыжую.

Гарри кивнул.

— Это я понимаю. Но давай вначале поедим: я умираю с голоду.

Гаррет тоже. Время ленча давно миновало.

— Как насчет Хуонга?

Ресторанчик Хуонга, маленькое грязноватое заведение в переулке Гран Авеню, тем не менее славился лучшим жареным рисом и яичными булочками в Сан-Франциско. Из любви к ним Гаррет научился не обращать внимания на просачивавшийся из кухни и покрывавший стены и китайские иероглифы на них однообразным серым налетом дым, научился просить столовую посуду у официантки, которая почти не понимала английского и чуть больше — ломаный китайский Гарри.

Гарри задумался.

— Долго ехать туда: ведь нам возвращаться обратно. Может, удовлетворимся чем-нибудь более близким?

Тоскуя по жареному рису, Гаррет согласился на сэндвичи в баре отеля.

— Кстати, — сказал за едой Гарри, — та ли это рыжая или не та, нам нужно узнать, куда ездил Моссман.

— Займусь такси.

Он позвонил из кабинета управляющего отеля. Для верности расширил временные рамки и попросил сведения о всех одиночных пассажирах, выехавших из района отеля с 7 до 8-30. Он боялся, что у него рука онемеет от письма; выяснилось же, что множество такси перевозило пассажиров вечером во вторник, однако почти все это были пары или группы. Около десяти машин перевозили в это время одного пассажира.

Он записал номера машин, куда ехали и как зовут шофера. Потом пришлось поджидать шоферов на стоянке у отеля, показывать им фотографию Моссмана, которую предоставила фирма Китко. Некоторых шоферов он нашел дома. «Был ли этот человек вашим пассажиром во вторник вечером?» Особенно его интересовали пять маршрутов в район Северного Берега. Никто, однако, не смог опознать Моссмана.

— Это вовсе не означает, что я его не перевозила, — сказала одна женщина-шофер. — Просто не запомнила, понимаете?

Гаррет встретился с Гарри в отеле.

— Нуль. Ничего.

Гарри посмотрел на часы.

— Что ж, на этом пока кончим.

Гаррет поддержал его, и они вернулись на Брайант Стрит.

Когда они печатали отчеты, Гарри спросил:

— Как ты насчет того, чтобы для разнообразия захватить Лин? Я ей позвоню, а ты пока закажи где-нибудь столик на троих.

Гаррет покачал головой.

— Сегодня она твоя. Я поем у Хуонга и рано лягу.

— Ты уверен? — Гарри извлек отчет из машинки, быстро просмотрел его и подписал.

— Возвращайся домой к жене.

Уходя, Гарри помахал рукой.

Гаррет продолжал печатать. Немного погодя подошла Эвелин Колб.

— Вам телекс из Денвера. Кажется, Арт положил его под что-то на вашем столе.

— Под? — Он, хмурясь, порылся в грудах бумаг. Под. Бога ради. Телекс мог много дней пролежать незамеченным.

В телексе содержалось описание ценностей. Гаррет быстро прочел. Мужские золотые цифровые часы «Сейко» с растягивающимся браслетом и с таким количеством функций, что могли все, разве что по телефону не отвечали; гладкое мужское золотое обручальное кольцо, размер 8, надпись «Б.А. — Дж. М. 8.31.73».

— Боже, — вздохнул он, чувствуя тяжесть в груди. — Сегодня у них годовщина свадьбы. Ну и подарочек!

Колб сочувственно кивнула.

Гаррет заставил себя продолжать. Серебряный брелок длиной два дюйма в форме рыбы с греческим словом «рыба» на нем.

— Неужели из-за этого серебра можно украсть?

Колб накачивала чай из термоса.

— Если вашего человека убили из какого-нибудь культа, им мог не понравиться христианский символ.

Гаррет поиграл телексом.

— Очень странно. — Может, кто-то убил Моссмана, но придал этому убийству как можно более странный вид, чтобы сбить всех с толку. В телексе также сообщалось, что жена не знала никаких серьезных врагов своего мужа, но это, конечно, нужно проверить. А пока он передал описание драгоценностей для размножения и рассылки по ломбардам и закончил свой отчет.

2

— Достаточно. Бу яо, — сказал Гаррет официантке, которая протянула кофейник к его опустевшей чашке.

Он не был уверен в правильности своего китайского произношения, но, по-видимому, официантка его поняла. Кивнула, улыбнулась и отошла.

Он допил кофе, встал и протянул одну руку за счетом, другую в карман за чаевыми. Он оставил девушке щедрые чаевые: она так старалась преодолеть языковой барьер между ними. У кассы Гаррет заплатил выцветшей старой маленькой женщине, почти скрывавшейся за машиной.

— Замечательно, как всегда, миссис Хуонг.

Она улыбнулась в ответ, наклонила голову.

— Приходите еще, инспектор.

— Можете на это рассчитывать.

Выйдя, он прошел полквартала к Гран Авеню и остановился на тротуаре, окруженный вечерними толпами туристов и ярким калейдоскопом магазинных витрин и неоновых надписей с их китайскими пиктограммами, думая, куда бы пойти, чтобы не возвращаться домой. Может, пора перевернуть камни в районе Винка О'Хара. В это время дня скорее всего маленький паразит высовывает голову из норы. С другой стороны, всего в нескольких кварталах отсюда Гран Авеню пересекается с Коламбус Авеню и Бродвеем в начале ярко освещенного Северного Берега, и где-то там, в одном из баров или клубов, поет рыжеволосая женщина, которая может быть замешана в убийстве. А может и не быть замешана.

Он смотрел вверх по улице, взвешивая шансы. Конечно, поимка Винка должна стоять на первом месте: у того по-прежнему пистолет, из которого был застрелен владелец магазина. Но вечер на Северном Берегу откровенно привлекал Гаррета гораздо больше, чем ужасная нищета района Винка. Там у него есть глаза и уши, а сейчас время нерабочее, следовательно…

Он пошел вверх.

Чайнатаун сменился кварталами сверкающих кричащих вывесок, провозглашающих прелести бесчисленных клубов. По тротуарам сновали зазывалы, окликая прохожих хриплым хором… они манили, льстили, соблазняли, каждый обещал высшие эротические наслаждения в клубе. Проходя в толпе, Гаррет впитывал это все: цвета и звуки, но в то же время был настороже, уклоняясь от внезапных столкновений и пальцев, трогающих его карманы. Он приметил несколько знакомых лиц… и они тут же узнали его и быстро исчезли в толпе.

Он окликнул зазывалу, которого знал по предыдущему случаю.

— Как дела, Сэмми?

— Все в рамках закона, инспектор, — быстро ответил Сэмми. — Друзья, заходите взглянуть на представление! Самые великолепные девушки в Сан-Франциско!

— Есть рыжие, Сэмми?

Сэмми изучал его.

— Конечно. Все, что захотите.

— Очень высокая рыжая, примерно пять десять, с зелеными глазами?

Глаза зазывалы сузились.

— У этой рыжей есть имя? Эй, мистер, — обратился он к проходящей паре. — Вы пришли вовремя. Представление сейчас начнется. Приводите с собой свою леди и развлекитесь вместе. А что вам от нее нужно, Микаэлян?

— Свидание, Сэмми. Что еще? Знаешь кого-нибудь, кто подходит под описание? Она поет в этом районе.

Сэмми рассмеялся.

— Шутите? У нас больше рыжих девиц, чем в магазинах кукол Барби. Приятели, заходите посмотреть представление! У наших девушек округлости в таких местах, где у других совсем нет мест, и они все вам покажут!

— Мне нужны имена, Сэмми, — терпеливо сказал Гаррет.

Сэмми вздохнул, отнюдь не терпеливо.

— Имена. Кто знает их имена? Загляните в «Тупичок», через улицу. Я там видел рыжую певицу. Может, еще в «Пассивиллоу». Не уйдете ли вы теперь? Вы меня сбиваете с ритма.

Улыбаясь, Гаррет направился через улицу в «Тупичок». Да, сказала барменша, у которой он заказал ром и коку, у них есть рыжая певица. Ее выступление после танцовщицы.

Он сидел у бара, расположенного вокруг сцены. Блондинка вытащила на сцену огромную подушку и, почти нагая, принялась изображать на ней эротический оргазм. Посредине своих мучений она увидела, что Гаррет смотрит на нее, улыбаясь, и сказала скучным голосом:

— Привет, милый. Как прошел день?

— К несчастью, почти как у тебя: много часов подряд зря вертелся в воздухе, — ответил он.

На лице блондинки появилась беглая улыбка.

Вскоре вышла певица. Гаррет ушел. Волосы у нее светло-медные, и выглядела она такой старой, что могла бы петь на Варварском берегу.

Гаррет поговорил с зазывалами на улице, записал в блокнот множество имен, но, проверяя их, обнаруживал женщин с другим цветом волос, неподходящего роста и возраста. За два часа он без всякого успеха обошел больше десяти клубов и стоял на тротуаре у последнего, ощущая, как болят ноги. Осмотрелся в поисках вдохновения.

— Привет, бэби. Ты один? — послышался за ним хриплый голос.

Гаррет повернулся. Женщина лет тридцати с тщательно завитыми темными волосами смотрела на него, высоко подняв нарисованные дуги бровей.

— Привет, Бархат, — ответил он. Он задерживал ее, работая в полиции нравов, и знал настоящее имя: Кэтрин Букато, но на улице и с клиентами она всегда была Бархат. — Как твоя дочь?

Бархат улыбнулась.

— Ей скоро двенадцать, и с каждым днем она все красивей. Мама постоянно посылает мне ее снимки. Может, зимой даже съезжу домой и повидаюсь с ней. Ты здесь работаешь или свободен вечером?

— Ищу женщину.

Бархат коснулась рукой бретельки бюстгальтера.

— Чего же тебе еще надо, бэби?

— Мне нужна женщина рыжая, молодая и очень высокая. Выше меня. Она поет где-то здесь. Не знаешь никого похожего?

Глаза Бархат проницательно сузились.

— Вот что я тебе скажу. Ноги болят. Сыграй клиента, которому для храбрости нужно разогреться. Угости меня, посидим немного, и я подумаю.

Гаррет улыбнулся.

— Выбирай, куда хочешь.

Она выбрала ближайший бар, и они нашли места в глубине. Она сделала заказ, сбросила туфли и вытянула ноги. Закрыла глаза.

— Вот что мне нужно было. Знаешь, Микаэлян, для копа ты почти человек.

— Все вечера по вторникам. — В нужных районах дешево обходящаяся доброта может принести неожиданную выгоду. Зоркий глаз и острый слух Бархат мало что пропускают на улице.

Она знала, что он это знает. Открыв глаза, сказала:

— Что ж, пора заплатить за выпивку. Кто эта женщина, которую ты ищешь?

Гаррет дал подробное описание.

Принесли выпивку. Бархат пила медленно.

— Высокая? Певица? Да, видела похожую. Не могу вспомнить где. А кого она накрыла?

— Я теперь в отделе по расследованию убийств, не грабежей. Просто хотел поговорить с ней.

Бархат снова скептически приподняла нарисованные брови.

— О, конечно.

— Если будет возможность, поспрашиваешь? Очень важно, чтобы я ее нашел.

Бархат какое-то время смотрела на него, потом кивнула.

— Как я могу отказать человеку, который всегда спрашивает меня о дочери? У тебя есть дети, Микаэлян?

— Мальчик восьми лет, по имени Брайан.

Пока она заканчивала выпивку, они говорили о детях и рассматривали их фотографии, которые у каждого были с собой. Когда Гаррет протянул Бархат назад фотографию ее дочери, проститутка рассмеялась.

— Что смешного? — спросил Гаррет.

Ее зубы блестели в полутьме бара.

— Ну, и парочка мы с тобой, коп и проститутка: сидим в баре и говорим о детях. — Она допила, вздохнула и пошарила вокруг столика в поисках туфель. — Пора возвращаться к работе. Спасибо за перерыв.

Они направились к двери.

— Надеюсь, у тебя не будет неприятностей с Ричи: ведь ты за это время ничего не заработала, — сказал Гаррет.

Она посмотрела на него.

— Слушай, если тебе не трудно, может, дашь мне немного — как аванс за информацию. Это помогло бы с Ричи.

Он поискал в кармане бумажник и извлек две десятки.

— Одна для Ричи Сольера, а на другую купи чего-нибудь дочери, ладно?

Она с улыбкой сложила банкноты.

— Спасибо. — Потом помахала рукой и перешла на свой хриплый «профессиональный» голос: — Доброй ночи, бэби.

Он следил, как она исчезает в толпе, потом пересчитал оставшееся в бумажнике. Импульсивная щедрость оставила его почти без денег. Значит, остальная часть пути по Северному Берегу будет сухой. Он надеялся, что Бархат отплатит его инвестицию.

3

Роб Коэн приподнял бровь.

— Ты зеваешь третий раз за последние пять минут. Вы, холостые парни, ведете веселую жизнь.

Но Гарри пристально взглянул на Гаррета.

— Значит, ты работал вечером?

Гаррет пожал плечами.

— Не мог уснуть. — Он сделал для Гарри резюме вывесок Северного Берега. — Пустая трата подошв: я ее не нашел.

— Может, тебе повезло. Твоя сегодняшняя гексаграмма номер сорок четыре «Встреча»: «Женщина сильна; не следует жениться на такой женщине».

По спине Гаррета пробежал неожиданно холодок. Он удивился. Пророчества «Я Чинг» обычно оставляли его равнодушным. Он вспомнил о Чувстве бабушки Дойл. Однако заставил себя хлопнуть Гарри по плечу.

— Не беспокойся, Така-сан. У меня нет намерений в ближайшее время жениться на какой-нибудь женщине.

И слишком поздно понял, что ответил неверно. Миндальные глаза Гарри оставались серьезными.

— Ты знаешь, что текст нельзя толковать буквально. В чем дело?

Холод глубоко внутри.

— Ничего. — Ложь? Он не был уверен. В груди так сжимало, что трудно стало дышать. — Вероятно, я слишком суеверен, чтобы такое предсказание мне не понравилось, когда я ищу женщину. — Он торопливо сменил тему. — Вот описание часов, кольца и брелока Моссмана, которое отправляется в ломбарды.

Гарри прочел.

— Хорошо.

Напряжение схлынуло.

— Что ты собираешься делать сегодня утром?

— Думаю, один из нас займется культами, другой отправится в Китайский бассейн. Разыграем? Проигравшему культы.

Гаррет выбрал решку. Монета упала орлом. Направляясь в Китайский бассейн, Гарри улыбался.

Гаррет взял досье по делу Адейра и стал читать рапорты Фея и Сентрелло, чтобы узнать, какими культами занимались они. В полудесятке рапортов содержалось только одно официальное название — Святая церковь Асмодея. Остальные значились под именами руководителей. Группы различались по размеру, организации и объекту преклонения. Одни поклонялись сатане или дьяволу. Другие занимались колдовством и вуду. Одна группа называла себя неодруидами. Во всех, однако, по слухам, в церемониях использовалась кровь. Немногие признавали это, однако настаивали, что берется кровь животных или небольшое количество добровольно отданной крови членов группы. Анализ образцов крови на алтарях подтвердил ее животное происхождение. Один из немногих человеческих образцов оказался А положительным, как и у Адейра, но расследование не подтвердило ни у одного из членов группы возможности встретиться с Адейром, а более тщательный анализ образца крови показал множество отличий в составляющих: кровь не принадлежала Адейру.

Тем не менее Гаррет попросил в отделе регистрации проверить современное состояние этих групп, потом позвонил сержанту Деннису Ковару из отдела мошенничества.

— Денни, какие жалобы поступали за последний год на нетрадиционные церкви и культы?

Ковар рассмеялся.

— Сколько времени сможешь слушать? Мне не нужно поднимать тяжести: каждый день приходится возиться с текущим досье. Все родители и соседи требуют крови этих групп.

— А как сами группы? Они используют кровь?

На другом конце наступило молчание, немного погодя Ковар ответил:

— А что тебе нужно? — Он молча слушал ответ Гаррета, потом сказал: — На эти группы жалоб немного. Они не просят денежных пожертвований. Стараются держаться незаметно. Но поговори с Анджело Чиарелли. Официально он в отделе наркомании, но работает все время под крышей. Он передавал мне информацию об одном мошенническом культе, а также занимался поиском детей для отдела пропавших без вести. Возможно, он тебе поможет.

Звонок в отдел наркотиков и обещание передать просьбу Гаррета.

— Вы понимаете, мы не можем звонить ему ежедневно, и он очень занят своей работой, чтобы выполнять поручения других отделов.

Гаррет вздохнул.

— Ему не надо работать над моим случаем. Хотел только получить возможную информацию о культах, употребляющих кровь в ритуалах.

— Мы с вами свяжемся.

Он даже позвонил в общество защиты животных и поинтересовался жалобами на жестокое обращение с животными и купил несколько нелегальных газет. Когда около двух в отдел вернулся Гарри, они за кофе с пончиками обменялись сведениями.

Разговоры в Китайском бассейне не дали ничего интересного. В подпольных газетах было несколько реклам культов, но никаких прямых контактов.

— Надо подыскать свежего выпускника академии — умного парня, который смог бы подобраться к ним, — сказал Гаррет. — Есть также несколько жалоб на жестокое обращение с животными, которыми стоит заняться.

— А что с Чиарелли?

— По-прежнему ничего нового из отдела наркотиков. Вот все новое, что есть в регистрации о культах, которыми занимались Фей и Сентрелло.

К чему это все, со вздохом думал Гаррет. Ведь они даже не знают, куда пошел Моссман. А без этого культы — всего лишь одна из версий. Надо проверять передвижения Моссмана — тяжелая однообразная работа.

Но ее нужно делать. Следующие четыре дня они занимались культовыми группами, перечисленными в деле Адейра, теми, которые давали объявления в подпольных газетах, и теми, с которыми установил связь их новобранец. Посещали людей, сообщавших о жестоком обращении с животными. Гаррету не понравилось большинство членов культов, некоторые с первого же взгляда, но знакомство с ними было интересным: женщины одновременно привлекали и отталкивали его; среди них были и люди, которых на улице можно принять за обычного бизнесмена, и такие, которые, казалось, сбежали из голливудского фильма ужасов. Но ни в одной группе не было высокой рыжеволосой женщины.

В ломбардах не появлялись вещи Моссмана.

Они отыскали четырех девиц, которые присоединились к группе Моссмана в понедельник вечером: у всех четырех оказалось неопровержимое алиби на вечер вторника. Занимались они и поисками убежища Винка О'Хара. Все вечера Гаррет проводил на Северном Берегу, продолжая поиски рыжей певицы. Во вторник, 6 сентября, через неделю после смерти Моссмана, Гаррет нашел ее.

4

Определение «высокая» недооценивало рост певицы. В туфлях с четырехдюймовыми шпильками, в сатиновых джинсах, рубашке, в стетсоновской шляпе, завершавшей городской ковбойский наряд, рыжеволосая возвышалась над посетителями «Варваров сегодня»; она шла между столиками и пела сентиментальную мелодию Кенни Роджерса. Ее волосы, черные в тени, вспыхивали на свету темным пламенем; они свисали по спине до самой талии и обрамляли поразительное лицо с твердыми челюстями. Глядя, как она на своих длинных ногах легко передвигается между столиками, Гаррет вспомнил, как коридорный описывал женщину в отеле «Марк Хопкинс». Это та самая женщина. Двух таких в Сан-Франциско быть не может. Нужно будет дать что-нибудь Бархат, поблагодарить ее за находку.

Проститутка позвонила сегодня в отдел. Ни его, ни Гарри не было, но она оставила сообщение:

— Если все еще ищешь рыжую, заходи в «Варвары сегодня» после восьми вечера.

И вот они с Гарри здесь, здесь же и рыжеволосая.

— Красивая, — сказал Гарри.

Гаррет согласился. Очень красивая. Он подозвал официантку.

— Ром и коку для меня, водку с лимонным соком для моего друга. Как зовут вашу певицу?

— Лейн Барбер.

Гаррет наблюдал за певицей. Теперь он не удивлялся, что Моссман все время смотрел на нее. Большинство присутствующих мужчин не отрывались от нее взглядами, пока она пела. Гаррет сумел оторваться, только чтобы заметить это.

Официантка принесла выпивку. Гаррет вырвал страницу из блокнота и написал записку.

— Когда номер кончится, не передадите ли это мисс Барбер? Я бы хотел угостить ее.

— Передам, но должна вас предупредить, что вы в длинной очереди ожидающих такой же чести.

— В таком случае, — Гарри достал свою карточку, — передайте ей это.

Девушка поднесла карточку к освещенному месту.

— Копы! Если вы на работе, то почему пьете?

— Пытаемся не выделяться. Передайте карточку, пожалуйста.

Спустя три песни выступление кончилось. Лейн Барбер исчезла в разрезе занавеса за пианино. Через пять минут она вновь появилась в платье без бретелек, с обнаженными плечами; платье плотно облегало ее и держалось только милостью Бога и двух пуговиц. Она прошла между столиками, улыбаясь, но отрицательно качая головой многочисленным мужчинам, пока не дошла до Гарри и Гаррета.

В руке она держала карточку.

— Это официально или просто способ привлечь внимание?

— Боюсь, что официально, — ответил Гарри.

— В таком случае я сяду. — Гаррет почувствовал, как под столом ее ноги коснулись его, когда она садилась. Она улыбнулась Гарри. — Конничи ва, сержант Такананда. Я всегда наслаждалась, посещая Японию. Это прекрасная страна.

— Я тоже слышал об этом. Сам я там никогда не был.

— Жаль. — Она повернулась к Гаррету. — А вы…

— Инспектор Гаррет Микаэлян.

Она рассмеялась.

— Подлинно ирландский полицейский. Замечательно.

Глядя на нее вблизи, Гаррет с удивлением понял, что на самом деле назвать ее красивой нельзя. Но двигалась, говорила и одевалась она так, что от нее исходил какой-то непреодолимый магнетизм. Ей казалось не больше двадцати-двадцати одного года.

— Ну, и из-за чего этот, к несчастью, официальный визит? — спросила она. — Нарушение правил движения? Не может быть: я больше недели никуда не ездила.

— Вы всю неделю работали? — спросил Гарри.

Она кивнула. Странно, пламя свечи отразилось красным в ее взгляде. Гаррет никогда раньше такого у людей не видел. Он, очарованный, смотрел на нее.

— Помните ли вы разговор в прошлый понедельник, вечером, с мужчиной примерно тридцати лет, вашего роста, если вы босиком, в красном пиджаке с черными бархатными лацканами и воротником? Он был с четырьмя мужчинами, все старше его.

Она с сожалением покачала головой.

— Я за вечер говорю с десятками мужчин, сержант. Каждый вечер. Мне нравятся мужчины. Но боюсь, никого в особенности не смогу вспомнить.

— Возможно, это поможет. — Гаррет показал ей фотографию Моссмана.

Она наклонила карточку, чтобы на нее упал свет, и серьезно смотрела на нее.

— Да, я вспоминаю его. Впрочем, мы в сущности и не разговаривали. Я флиртовала с ним немного, когда пела: он хорошо выглядел; уходя, он подошел и сказал, что ему понравилось мое пение. — Она помолчала. — Вы из отдела убийств. Он подозреваемый или жертва?

Хладнокровная женщина, и соображает быстро, подумал Гаррет.

— Жертва, — ответил он. — Кто-то вечером во вторник перерезал ему горло. Он приходил сюда во вторник?

— Да. Попросил меня выйти, но я отказалась. Я не назначаю свиданий женатым мужчинам.

Гарри сказал:

— Нам нужно точно знать, что он говорил и делал во вторник. Когда он пришел?

— Точно не знаю. Он уже был здесь во время моего первого выступления в восемь. Оставался весь вечер, мы поговорили, но совсем немного. Я не хотела подавать ему надежд. В конце концов сказала, что не хочу встречаться с ним. Бармен, Крис, подтвердит, что мы сидели здесь, в конце бара. Примерно в половине первого он ушел.

Гаррет делал записи при свете свечи.

— Больше вы его не видели?

— Нет. Большинство мужчин не понимает, как реагировать на отказ, но он понял.

— Вероятно, вас приглашают многие. Вы соглашаетесь?

Она улыбнулась.

— Конечно, если мужчина мне нравится. Я не выдаю себя за монашку. А вам какое дело?

— И куда вы обычно идете: к нему или к себе?

Глаза ее сверкнули красным в огне свечи, но ответила она спокойно:

— К нему.

Гаррет переменил тему, чувствуя ее нарастающую враждебность. Если понадобится, об Адейре можно будет спросить позже.

— Простите; это не имеет отношения к делу. Сообщите, пожалуйста, ваше имя и адрес: вдруг нам понадобится еще раз поговорить с вами.

— Конечно. — Она назвала адрес — квартира вблизи Телеграфного холма.

— Вы постоянно живете в городе? — спросил Гаррет.

— Я много путешествую, но это моя домашняя база.

— Вы местная уроженка, как Гарри, или иммигрант, как я?

— Да, — ответила она, и, когда они удивленно подняли брови, улыбнулась. — Женщины гораздо интереснее, когда в них что-то загадочное, не так ли? Оставьте мои загадки со мной, если только вам не обязательно нужна эта информация. — Она взглянула на часы. — Мне пора выступать. Прошу прощения.

Она встала и грациозно пошла к пианино. Гаррет со вздохом смотрел ей вслед. Не похожа она на кровожадную ведьму из культа.

Гарри улыбнулся ему.

— По-прежнему считаешь, что она замешана в двух убийствах?

Она начала страстную песню, которая приятно возбуждала гормоны Гаррета.

— Я бы предпочел аресту свидание с ней, — признался он.

— Она, похоже, готова отвечать и не скрыла, что встречалась с Моссманом. И все же…

— И все же, — согласился Гарри. — Заранее никогда нельзя сказать, поэтому лучше проверить.

5

Лежа без сна в полутемной спальне, Гаррет слышал, как закричали туманные горны. За годы жизни здесь он научился распознавать их: двойной сигнал с Майл Рокс, одиночный, через каждые двадцать секунд, вой с мыса Дьявола. Надвигается туман, подумал он.

Он перестал прислушиваться, когда к горнам присоединились гудки машин на мосту Золотые Ворота. На столике рядом с кроватью светился циферблат часов, но Гаррет подавил желание взглянуть на него. Зачем смотреть, сколько он пролежал без сна?

Он сел, обхватив закрытые одеялом колени. В чем дело? Почему его беспокоит то, что все разговоры с менеджером «Варвары сегодня», с соседями певицы вчера вечером и сегодня не дали никаких зацепок, чтобы связать ее с убийством?

— Хотел бы я, чтобы все наши служащие были бы так же ответственны, — сказал менеджер. — Они никогда не опаздывает, всегда вежлива, даже с самыми назойливыми клиентами, никогда не пьет, не обманывает. С Лейн никогда не бывает неприятностей.

Соседи высказали такое же мнение. Один из них сказал:

— Ее почти не видно. Весь день она спит, с работы возвращается, когда мы уже спим. Если приводит с собой кого-то, я об этом не знаю, потому что никогда никакого шума не бывает. Иногда она уезжает, и может пройти неделя, прежде чем я пойму, что ее нет в городе.

— Когда-нибудь видели ее друзей? — спросил Гаррет.

— Иногда. Мужчины, уходят утром, всегда очень хорошо одеты… не грязные, волосатые типы в джинсах.

Все расспросы создавали картину идеальной соседки и служащей. Так что же его так беспокоит? Может, именно это. У него врожденная подозрительность к людям, которые стараются держаться незаметно, стать невидимыми. Даже если учесть разницу между профессиональным имиджем и частной жизнью, он не мог согласовать такой жизненный стиль с сексуальной, холодной, образованной молодой женщиной из «Варвары сегодня». Женщина сильна, говорит «Я Чинг». Не следует жениться на такой женщине. Берегись тех, что кажутся слабыми и невинными.

И все же он не мог представить себе, что она втыкает иглу в яремную вену Моссмана… сведения о ней этого не позволяют.

— Я должен знать больше, — сказал он вслух в темноту.

Как бы в ответ послышался хриплый звук диафона с моста Золотых Ворот.

Гаррет решил, что нужно поговорить с владельцем квартиры. И еще раз с персоналом «Варвары сегодня». Проверить, совпадает ли их мнение с тем, что он уже слышал.

Приняв решение, он успокоился и лежал, вслушиваясь в разноголосицу ночных звуков. Ритмичный хор усыпил его.

6

На женщине за защитной дверной решеткой купальный халат и шлепанцы. Они, мигая, всматривалась через решетку в удостоверение Гаррета.

— Полиция? Так рано?

— Простите за раннее посещение, миссис Армор, но мне надо задать вам несколько вопросов о ваших жильцах. — Он на ногах уже много часов, отыскивая владельца дома, в котором живет Лейн Барбер.

Миссис Армор, нахмурившись, открыла решетку и по крутой лестнице провела в солнечную кухню, которая над слоем тумана выходила на море и залив.

— Какие именно жильцы и что они сделали?

— Не думаю, чтобы Лейн Барбер что-нибудь сделала. Она просто знает человека, случай с которым я расследую.

Хмурость исчезла. Хозяйка села за стол, вернувшись к тостам и кофе: очевидно, звонок Гаррета прервал ее завтрак.

— Кофе, инспектор? — Он кивнул, она налила ему чашку. — Я рада, что у мисс Барбер нет неприятностей. Я бы очень удивилась, если бы они у нее появились.

— Миссис Армор тоже? — Гаррет добавил сливок и сахара. — Вы ее хорошо знаете?

— Не близко, но она один из моих лучших жильцов. У меня в этом районе несколько домов, большинство арендуют беспокойные молодые люди, сегодня они здесь, завтра нет. Посмотрели бы вы, в каком состоянии они оставляют квартиры. Ужасно. Но мисс Барбер платит за квартиру очень регулярно, а когда я с рабочими прихожу в ее квартиру для ремонта — я его делаю каждые несколько лет, — у нее всегда безупречный порядок. Она очень заботится о квартире.

Гаррет перестал помешивать кофе.

— Каждые несколько лет? И сколько же времени она у вас живет?

Миссис Армор поджала губы.

— Посмотрим. Мне кажется, я ремонтировала ее квартиру трижды. Значит, не меньше десяти лет. Нет… четыре раза. Она здесь уже двенадцать лет. Мой старейший квартиросъемщик.

Двенадцать лет? Гаррет мигнул.

— Сколько же ей было, когда она поселилась?

— Она была совсем молоденькой, двадцати — двадцати одного года. Я помню, она сказала, что поет в клубе.

Гаррет смотрел на нее. Певице было двадцать один двенадцать лет назад? Он ясно помнил ее лицо в свете свечи: оно не принадлежит тридцатилетней женщине. Впрочем уровень образованности скорее соответствует тридцати, чем двадцати. Может, пластическая операция?

— А что сделал этот ее друг? — спросила миссис Армор.

Какое-то время Гаррет пытался понять, о чем спрашивает женщина.

— О… он умер. За время жизни тут мисс Барбер были ли у вас с ней какие-нибудь неприятности? Может… странные запахи в квартире, или соседи жаловались на незнакомых людей? — Это версия культов. Ему пришло в голову, что она живет среди непостоянного населения, прежние соседи могли знать то, что неизвестно нынешним.

— Странные запахи? Как марихуана? — Миссис Армор негодующе выпрямилась. — Конечно, нет! Никогда не слышала ни слова жалобы на нее.

Гаррет не мог поверить в такое совершенство. Очевидно, однако, что миссис Армор не добавит грязи к ногам девушки, поэтому он поблагодарил ее за помощь и направился на Брайант Стрит.

Когда он вошел, Гарри сказал ему:

— Тебя просили позвонить в отдел наркотиков.

Гаррет снял куртку.

— Надеюсь, это по поводу Чиарелли.

Он позвонил после совещания. Да, о Чиарелли. Сержант Вудхью сказал:

— Для вас организована встреча с ним. Приходите в гараж в двенадцать тридцать.

Гаррет повесил трубку.

— Будем надеяться, Чиарелли нам поможет.

— Может быть. Но моя сегодняшняя гексаграмма гласит: «В превратностях судьбы проявлять настойчивость и упорство», а твоя: «Успех в малых делах. Вначале повезет, в конце катастрофа».

Гаррет скорчил гримасу.

— Спасибо. То, что нужно.

Он думал о разговоре с хозяйкой квартиры о возрасте Лейн Барбер. Странная женщина, эта рыжая. Он проверил ее в отделе регистрации: ничего ни по городу, ни по штату. Ничего даже в материалах ФБР. Даже нарушений правил движения. В сущности у нее даже водительских прав нет. Тут он нахмурился. В разговоре она упомянула о машине. Шутила?

— Как ты думаешь, может ей быть тридцать три? — спросил он Гарри. — Выглядит она намного моложе.

— При таком освещении сам Мафусаил сошел бы за подростка: там специально так устроено. Иначе как проститутки могли бы подцепить клиента? — Гарри вопросительно поднял бровь. — А почему тебя интересует ее возраст? Часть загадки?

— Может, в ней слишком много загадочного. — Гаррет решил, что при первой же возможности задаст женщине несколько прямых вопросов, чтобы разрешить эти загадки.

7

В уоки-токи сержанта Вудхью послышался негромкий голос:

— Начинаем.

Неожиданно старый склад наполнился полицейскими из отдела наркотиков. Гаррет держался за Вудхью. В голове его звучали слова сержанта: «Это имитация. Пытаемся помешать продаже партии наркотиков. Чиарелли, под именем Деместа, будет тут. Вы один из наших. Когда Чиарелли побежит, бегите за ним».

Участники сделки разбежались, как тараканы на свету. Гаррет торопливо разглядывал их в поисках того, кто соответствовал бы описанию Чиарелли: высокий тощий парень в старом армейском мундире. Чиарелли он не видел. В суматохе и полутьме они вообще почти ничего не мог разглядеть.

Но тут Вудхью указал и рявкнул:

— Взять Деместу!

Тут Гаррет увидел армейский мундир, выцветший, с пятнами на месте сорванных нашивок. Человек в мундире сбил с ног полицейского и исчезал в грудах товаров, загромождавших помещение. Гаррет бросился за ним.

Чиарелли выпрыгнул через разбитое окно в дожде осколков стекла. Пытаясь уберечься от порезов, Гаррет выругался. Посмотрите, как этот коп прыгает через окно, сардонически подумал он. Смотрите, как он ломает ногу.

Но он каким-то образом приземлился, не искалечившись, и успел заметить, как его добыча убегает через путаницу рельсов и исчезает в проходе между двумя складами. Гаррет устремился следом. Вначале удача? Дьявол! Больше похоже на катастрофу целый день.

Из узкой двери показалась рука, схватила Гаррета за пиджак и увлекла в здание.

— Давай быстрее, парень, — сказал Чиарелли. — Тебя интересуют культы?

Гаррет кивнул, слегка отдуваясь.

— Два человека умерли оттого, что им проткнули вену и высосали кровь. Мы считаем, что это может быть культ.

— Как убийство Зебры? Боже! — Чиарелли вздрогнул и перекрестился. — Значит, тебе нужны культы, в которых для ритуалов используют кровь?

— Верно. Можешь помочь?

Чиарелли вздохнул.

— Ты знаешь, я на самом деле этим не занимаюсь, разве что в группе пользуются наркотиками, но… Предположим, я кое-что слышал. Давай бумагу и ручку.

Гаррет протянул ему свою ручку и блокнот.

Чиарелли писал со скоростью телетайпа и одновременно очень быстро говорил, сообщая ту информацию, которую не успевал записать.

— Иногда просто адреса, без имен. Рассказывали странные истории о доме в районе Джиери. Крики и запах горелого мяса. — Каждую запись он сопровождал аналогичными комментариями. Закончив, вернул блокнот. — Поможет?

Гаррет взглянул на записи, поразительно разборчивые, учитывая скорость, с какой они писались.

— Надеюсь. Спасибо. — Он начал поворачиваться.

— Минутку, — сказал Чиарелли. — Должно выглядеть убедительно, иначе я пропал.

— Скажешь, что убежал от меня.

Тот покачал головой.

— Недостаточно. Ты не выглядишь так, будто гнался за мной все время.

— Как же тогда быть? — Гаррет увидел кулак Чиарелли и отступил, тряся головой. — Эй, не нужно…

Но кулак уже пришел в движение. Он погрузился в живот Гаррета. Гаррет опустился на четвереньки, все закружилось в водовороте боли и света. Желудок возмутился таким обращением и выбросил все, что оставалось от ланча, на грязный пол.

Волосатая рука помогла ему встать. Боль стихала. В тумане появилось лицо Чиарелли.

— Спокойнее. Через несколько минут все пройдет, — жизнерадостно сказал он.

Гаррет схватил бы Чиарелли за горло, если бы мог, но он стоял, прислонившись к стене, и все его силы уходили на дыхание. Он не мог даже выругаться, только тяжело дышал и стонал.

— Прости, парень, но должно выглядеть по-настоящему.

Чиарелли не стоит беспокоиться об этом, с горечью подумал Гаррет.

— Пока, парень. — Чиарелли исчез за дверью.

Гаррет еще несколько минут стоял у стены, потом медленно пошел назад.

При виде его Гарри воскликнул:

— Гаррет! — Схватил его за руку. — Что случилось? Что с тобой?

Гаррет прислонился к тележке, держась за живот.

— Подонок ждал меня в засаде. Я думал, никогда не доберусь назад.

— Значит, ты дал ему уйти? — сказал Вудхью.

Несколько задержанных фыркнули. Гаррет взглянул на них.

— В следующий раз я за ним не побегу. Заставлю его хромать… вечно… куском свинца.

Гарри помог ему сесть в машину.

— Отлично сыграно, — прошептал он.

Гаррет садился в машину, вспоминая усмешку Чиарелли.

— Интересно, кто здесь играет?

На пути назад он молчал. И только когда они расстались с людьми из отдела наркотиков и вернулись к себе, он передал Гарри свой блокнот.

— Нужно в отделе регистрации проверить этих людей и установить, кто живет в этих домах.

Гарри озабоченно смотрел на него.

— Ты уверен, что все в порядке? Может, тебе лучше пойти домой и отдохнуть?

— Все в порядке. У нас много работы. — Он начал снимать пиджак и сморщился от боли в мышцах.

Гарри подтолкнул его к двери.

— Иди домой, Я скажу Серрато, что случилось.

— Я не хочу домой. Все в порядке, — возразил Гаррет.

— Не может быть в порядке человек, который отказывается от свободного времени. Я сержант, а ты всего лишь инспектор, так что пользуюсь положением и приказываю тебе, понял? Или сказать, чтобы тебя отвели домой в наручниках?

Гаррет вздохнул.

— Я пойду, папа-сан.

Он оставил блокнот с записями Чиарелли Гарри и пошел к машине. Вставил ключ в зажигание, но не стал сразу включать двигатель. Хоть ему и было больно, домой идти не хотелось. Надо сдать квартиру с ее сладкими и горькими воспоминаниями и найти себе другую. Может, одну из квартир в районе Телеграфного холма, о которых говорила миссис Армор.

Тут он понял, чего ему действительно хочется. Он хочет снова увидеть Лейн Барбер, поговорить с ней при дневном свете и найти ответы на все увеличивающееся количество вопросов. Тут он включил мотор.

8

Гаррет пять раз принимался звонить, прежде чем она подошла к двери. Он понял, что она, должно быть, спит и найдет его посещение несвоевременным и назойливым, но продолжал нажимать на звонок. Наконец она открыла дверь, закутанная в халат, щурясь на свету, и он обнаружил, что даже при дневном свете ей не дашь тридцати. Больше того, она казалась моложе обычного: спящий ребенок, на щеке отпечаталась сеточка от сгибов простыни.

Она, щурясь, смотрела на него.

— Вы ведь тот детектив мик.[4] А что… — Тут, как будто ее мозг проснулся с опозданием, лицо ее выровнялось. Он видел, как за маской вежливости исчезает раздражение. — Чем могу быть полезна, инспектор?

Почему ей понадобилось скрывать оправданное недовольство? Неужели полиция заставляет ее нервничать? Может, именно для того, чтобы наблюдать ее реакцию, увидеть, как она избегает стычек, он и нажимал так настойчиво на звонок.

— Мне жаль, что я вас разбудил, — солгал он. — У меня несколько важных вопросов.

Она из-под руки смотрела на него, потом отступила.

— Входите.

Двигаясь с тяжелой медлительностью человека, которому отчаянно хочется спать, она провела его в гостиную. Плотные занавеси закрывали дневной свет, в комнате стояла искусственная ночь. Лейн включила лампу и знаком пригласила Гаррета сесть на освещенное кресло. Сама, однако, села в тени. Сознательный маневр?

— Не могли подождать, пока я приду в клуб? — Усталость таилась в спокойных модуляциях ее голоса.

— К тому времени у меня работа кончится. Я стараюсь не работать по вечерам, если могу этого избежать: полицейский бюджет не выдерживает перерасхода.

— Понятно. Что ж, спрашивайте, инспектор.

Лицо ее в полутьме казалось расплывчатым пятном, и Гаррет внимательно вслушивался в голос, чтобы через него разгадать ее; к своему удивлению, он обнаружил, что голос звучит совсем не так, как должен бы. Голос странно не соответствовал всему остальному.

— Вы можете вспомнить, о чем говорили с Моссманом вечером во вторник?

Она помолчала, прежде чем ответить.

— Нет. Мы флиртовали и ни о чем серьезном не говорили. Боюсь, я не обращала внимания на его слова. Мне они не казались важными.

— Мы надеялись, что в его словах может скрываться указание, куда он ушел после «Варвары сейчас». Он не упоминал никого из друзей в городе?

— Он был слишком занят, доказывая, что мы должны стать друзьями.

Неожиданно Гаррет понял, почему ее голос показался несоответствующим всему остальному. Она говорит не как двадцатилетние. Где сегодняшний сленг, которым все пользуются? Да она скорее говорит, как его мать. Как она назвала его у двери? Мик. Кто сегодня называет ирландцев миками?

Гаррет спросил:

— Он вам сказал, что женат?

— У него было обручальное кольцо. Это я видела даже при освещении в «Варвары сегодня».

— Конечно. — Гаррет встал и направился к двери. — Что ж, был небольшой шанс, что он сказал нечто важное. Простите, что побеспокоил. — На ходу он сманеврировал так, чтобы пройти у стола и прочесть адрес на письме. Может оказаться полезным знать, кому она пишет.

— Такова цена за необычные часы работы. — Она встала и подошла к лампе. — Жаль, что не могу помочь.

У Гаррета едва хватило времени прочесть адрес, как свет погас и в комнате стало темно.

Снаружи, когда она закрыла за ним дверь, он постарался вспомнить адрес. Письмо приходящее, адрес этого дома. Однако адресовано не Лейн Барбер, а Мадлейн Байбер. Его поразило сходство этих имен. Лейн Барбер, вероятно, сценический псевдоним, образованный от Мадлейн Байбер.

Он посмотрел на гараж. Водит ли она машину?

Попробовал дверь. Закрыто. Но посветив фонариком в окно, увидел очертания машины и номер. Может, номер поможет найти ответ.

Его внимание привлекло какое-то движение вверху, он поднял голову и увидел, как дрогнула занавеска в окне дома. Конечно, Лейн следила за ним… из любопытства или страха? Может, номер машины даст ответ и на это.

Вернувшись на Брайант Стрит, он проверил в отделе регистрации Мадлейн Байбер и запросил сведения о машине с данным номером.

— Машина зарегистрирована за мисс Александрой Пфайфер, — сообщили ему. Адрес Лейн.

— Передайте, пожалуйста, копию водительских прав.

Описание, сделанное в Сакраменто, точно соответствовало Лейн Барбер. Мисс Пфайфер ростом в пять десять, вес 135 фунтов, рыжие волосы, зеленые глаза, родилась 10 июля 1956 года. Значит, ей двадцать семь.

Тут отдел регистрации сообщил сведения о Мадлейн Байбер.

— Один раз привлекалась к ответственности. Словесное оскорбление и угроза действием. Побои. Осуждена не была. Пострадавшая отказалась от обвинений. С тех пор ничего. Вероятно, оттаяла с возрастом.

Гаррет приподнял бровь.

— Оттаяла с возрастом?

— Да, — ответила девушка из отдела. — Арестована была в 1941 году.

Гаррет затребовал все досье.

Мадлейн Байбер, читал он, была певицей на Северном Берегу, в клубе «Красный лук». Драка с посетительницей из-за мужчины. И хоть женщине чуть не оторвали ухо, она отказалась от обвинения. Мисс Байбер, она же Мейла Барба, описывалась так: рост пять десять, вес 140 фунтов, рыжие волосы, зеленые глаза. Дата рождения 10 июля 1916 года. В досье находилась фотокарточка: Лейн Барбер в стиле сороковых.

Гаррет смотрел на досье. Если Лейн родилась в 1916 году, ей сейчас шестьдесят семь лет. Никакая пластическая операция не может придать ей внешность двадцатилетней. Та Байбер, должно быть, родственница, может, мать Лейн, что объяснило бы сходство и выбор профессии. Но почему Лейн получает почту своей матери? Возможно, мать в доме для престарелых, а почта приходит к дочери. Надо проверить. Но остается вопрос: почему имеются подложные водительские права, и машина зарегистрирована под подложным номером?

Мистика? Похоже, ничего другого Лейн не способна породить. Она явно заслуживает внимания.

9

Когда в восемь часов Лейн появилась из-за занавеса с первой песней, Гаррет уже сидел за стойкой и разговаривал с официанткой, заказывая выпивку.

— Давно она здесь поет?

Официантка — на карточке было ее имя «Никки» — пожала плечами.

— Год назад, когда я начала работать, она уже пела.

— Что вы о ней думаете?

Никки вздохнула.

— Хотела бы я так обращаться с мужиками. Все перед ней падают.

Лейн во время пения ходила по клубу. Поворачиваясь, она заметила Гаррета. На мгновение она смешалась, мелодия дрогнула, но потом она улыбнулась ему и продолжала, как обычно.

Закончив петь, она подошла к его столику.

— Встречаемся опять. Мне казалось, вы не собирались работать вечером.

Он улыбнулся.

— А я и не работаю. Развлекаюсь. Хотел также извиниться за вторжение сегодня днем.

Она улыбнулась в ответ.

— Не нужно: я понимаю — вы выполняете свою работу.

— Могу я угостить вас выпивкой?

— Может, попозже. Я обещала встретиться с несколькими джентльменами.

Никки, проходя мимо столика, сказала:

— Не тратьте зря времени: вы не ее тип.

Гаррет следил, как Лейн усаживается за столик к трем мужчинам в кричащих вечерних костюмах.

— А кто ее тип?

— Мужики постарше, лет под сорок. И побогаче. Ее мужчина всегда турист, из другого города. Она предпочитает стоянки только на одну ночь.

Гаррет зафиксировал все это в памяти. Небрежно спросил:

— Мужчина на одну ночь? Ее часто выбирают?

— Почти каждый вечер. Только выбирает она. Мужики только думают, что это они ее выбрали.

— В самом деле?

Слушай внимательно. Пусть говорит, Гаррет, мальчик мой.

— В самом деле. Она выбирает мужчину, велит ему уходить, говорит, что встретится с ним позже. Никогда не выходит вместе с ним.

— Откуда же вы об этом знаете? — Он говорил насмешливо.

— Я подслушала, как она дает указания, — понизив голос, ответила Никки. — Она говорит, что здешний босс ее друг, но он очень ревнив, она говорит мужику, что без ума от него, очень хочет его видеть. Он уходит, считая себя сверхжеребцом. Каждый вечер она говорит разным мужикам одно и то же.

— Всегда разные? Никто не возвращается?

Никки покачала головой.

— Кое-кто пытается. Она вежлива, но никогда не уходит с тем же. — Никки вздохнула. — Должно быть, делает что-то, что им очень нравится. Я бы тоже хотела попробовать этот тигриный укус.

— Тигриный укус?

Замечательно, милая; не останавливайся.

— Да. У тех, что приходят вторично, на шее обязательно огромный засос. Никогда…

Мир вокруг пошатнулся. Электричество пробежало по волосам Гаррета.

— Засос? — задыхаясь, переспросил он. — Примерно такого размера вот здесь? — Он показал место и размер кольцом из большого и указательного пальца.

Официантка кивнула.

Она по уши в этом! Гаррет сразу не мог понять, доволен он или разочарован этим доказательством. Возможно, и то, и другое. Теперь у него есть законное право задавать нужные вопросы.

Он дал Никки пять долларов.

— Для вас, милая. Спасибо.

Подошел к столику, за которым сидела Лейн. Кивнув троим мужчинам, сказал:

— Простите за вмешательство, джентльмены, но мне необходимо поговорить с этой дамой.

Лейн улыбнулась.

— Я сказала, может быть, позже.

— Не могу ждать.

Один из мужчин нахмурился.

— Дама сказала: позже. Проваливайте.

Не обращая на него внимания, Гаррет наклонился к уху Лейн.

— Я могу показать свой значок.

Она резко взглянула на него. Глаза ее при свечах снова вспыхнули красным. Гаррет удивился, почему в ее глазах отражается красный свет, а у других нет. Лейн встала, улыбаясь мужчинам, холодная и грациозная.

— Он прав: дело не ждет. Вернусь через минуту. — Но, когда они отошли от столика, голос ее стал насмешлив. — Значит, вы все-таки на работе. Вы солгали, инспектор.

— Вы тоже. Вы сказали, что после ухода из клуба не виделись с Моссманом, но у него на шее кровоподтек, точно такой, какой вы делаете другим мужчинам.

Она оглянулась.

— Нельзя ли поговорить снаружи?

Они вышли из клуба. В обоих направлениях улица блестела огнями реклам и фар, пахло выхлопными газами и людскими массами. Пробивались и облачка женских духов и мужского одеколона. Голоса и звуки машин сливались в вибрирующий шум. Мой город, подумал Гаррет.

Лейн глубоко вздохнула.

— Мне так нравится здесь полнота жизни.

Гаррет согласно кивнул.

— Вернемся к Моссману…

— Да, я с ним виделась. Что мне оставалось? Он перебудил бы всех соседей, колотя в мою дверь. Адрес узнал в телефонной книге.

— И вы пригласили его войти?

Она кивнула. Пошла по улице, Гаррет за ней.

— Пригласила… он оказался очарователен… кончили мы в постели. Ушел он около трех, живым, клянусь. Но настоял на том, чтобы идти, хотя я предлагала вызвать такси.

Гаррет насчитал два промаха в ее рассказе. Три часа — крайний срок, который определили медики для смерти Моссмана. Он должен был умереть сразу, выйдя из квартиры Лейн. И разве человек, настолько осторожный, что оставляет ключи, лишние деньги и кредитные карточки в тайнике в отеле, откажется от предложения вызвать такси и пойдет по улице один в середине ночи?

Они свернули за угол. Здесь движения не было, шум, как по волшебству, смолк. Гаррет спросил:

— Почему вы не рассказали мне этого раньше?

Она вздохнула.

— Обычная причина: не хотела ввязываться.

— Вскрытие показало, что в центре кровоподтека есть тонкие отверстия. Как они там оказались?

— Отверстия? — Она смотрела на него сверху вниз. — Не имею ни малейшего представления. Их не было, когда он от меня уходил.

Гаррет ничего не ответил. Он ждал, ему было интересно узнать, чем она нарушит молчание.

Но в отличие от большинства людей, испытывающих от молчания неловкость — они начинают говорить и часто выдают себя, лишь бы нарушить молчание, — она не поддалась на его уловку. Молча продолжала идти. Они снова свернули за угол.

Тут вообще никого не было. Гаррет обнаружил, что каким-то подсознанием ощущает пустоту улицы. Здесь, по другую сторону квартала, они казались в сотнях миль от толп и света.

Он спросил:

— Вам приходилось встречаться с человеком по имени Кливленд Адейр?

В ее походке ничего не изменилось.

— С кем?

— С Кливлендом Адейром, бизнесменом из Атланты. В прошлом году его нашли мертвым с таким же кровоподтеком и отверстиями, как у Моссмана. Незадолго до его смерти в вестибюле отеля видели женщину, похожую на вас по описанию.

Он ожидал отрицаний, негодующих и яростных. Он даже был готов к тому, что она попробует убежать. Но она остановилась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Сколько же смертей вы расследуете?

Глаза ее казались бездонными и сверкали, как у кошки. Гаррет смотрел в них, околдованный.

— Две. Похоже, оба убиты одним и тем же человеком.

— Так и есть, инспектор, — спокойно сказала она. — Пожалуйста, в этот переулок.

Как бы не так, подумал он, но ничего не смог сказать вслух. И не мог действовать в соответствии со своей мыслью. Ее глаза удерживали его, воля была парализована. Он шел шаг за шагом, как по приказу, пока не прижался спиной к стене.

— Вы здесь один. — Она подняла руки, развязала галстук, расстегнула воротник рубашки. Ее прохладные руки коснулись его кожи. — Вы рассказывали кому-нибудь о моих маленьких любовных укусах?

Да, подумал он, но вслух сказал правду.

— Нет. — Ему не нужно этого говорить? Как-то ему стало все равно: он хотел только смотреть в сверкающие глубины ее глаз и слушать ее голос. — Я никому не говорил.

— Хороший мальчик, — проворковала она и нежно поцеловала его в губы. Для этого ей пришлось нагнуть голову. — Очень хороший мальчик. — Она говорила теперь шепотом. — И никому не скажете.

Он почти не слышал ее. Голос ее долетал с огромного расстояния, как и все другие ощущения: грубый кирпич за спиной, прохлада вечера, ее ускоряющееся дыхание. Где-то глубоко внутри шевельнулась тревога, но прислушиваться к ней казалось слишком утомительным. Легче просто стоять пассивно, давая ей возможность прижимать его голову к стене.

Ее холодные губы касались его губ и щек, пальцами она щупала его горло. Под давлением его кровь запульсировала.

— Прекрасная вена, — одобрительно прошептала она. Ее дыхание между поцелуями щекотало его. — Тебе понравится. Ты не почувствуешь боли. Ты не возражаешь против смерти. — Рот ее передвинулся к его шее. — Ты для меня немного маловат, будет неудобно, если станешь шевелиться. Стой спокойно. Что бы ни случилось, не двигайся.

— Не буду, — выдохнул он.

— Я люблю тебя, инспектор. Я люблю всех сильных мужчин. — Зубы ее прижались сильнее, передвигаясь к тому месту, где под ее пальцами бился его пульс. — У тебя нет денег или положения, как у других, но у тебя знание, знание, которое я не могу позволить распространить, знание, которое делает тебя сильнее других моих возлюбленных. Но я сильнее. У меня власть смерти, власть отнять у тебя твою силу. Мне это нравится.

Она прикусила сильнее. Отдаленное ощущение подсказало ему, что она прокусила его кожу, но он не чувствовал боли, только легкое давление, когда она начала сосать.

— Что… — начал он.

Она прижала палец к его губам, приказывая молчать. Он подчинился. Всякое желание говорить исчезло. От того места, где его тела касался его рот, распространялась смешанная волна тепла и холода. Он вздрогнул от удовольствия и чуть придвинулся к ее рту. Да. Хорошо. Продолжай. Не останавливайся.

Но сможет ли она продолжать? Он вдруг ослабел. Упадет, если не сядет.

Колени его подогнулись, но она подхватила его под мышки и прижала к стене. Она, должно быть, очень сильна, вяло шевельнулась в нем мысль… гораздо сильнее, чем кажется: так легко удерживает человека его веса. Сонно он вспомнил: Женщина сильна, точно как сказал мудрец.

Но при этом воспоминании апатия исчезла. Страх поднялся в нем, как холодная волна. Двое мужчин, которых знала певица, умерли от потери крови. А теперь в его шее точно в том же месте отверстие, и он чувствует, как слабеет. С ужасом и отвращением он понял почему. Лейн Барбер пьет его кровь!

Он вздрогнул и попытался освободиться, оттолкнуть ее руками. Тело вяло повиновалось; заметив его усилия, она прижалась сильнее, пришпилила его к стене.

Стреляй, тупой коп!

Но она легко удерживала его руки.

Отказавшись от гордости, чтобы спастись, он открыл рот, хотел позвать на помощь. Она рукой закрыла ему рот, заставила молчать.

У Гаррета от страха перехватило дыхание. У него нет сил, чтобы бороться с ней. Только ее вес удерживает его от падения. Она убивает его, как убила Адейра и Моссмана, неужели зубы человеческие так остры, что могут прокусить кожу и добраться до вены? Где она этому научилась? И он никак не может ее остановить. Он умирает, не в силах спастись.

В отчаянии он укусил ее руку, чтобы она освободила его рот. Глубоко впился зубами, используя остатки уходящих сил. Кожа подалась. Ее кровь заполнила его рот, она жгла, как огнем. Конвульсивно он проглотил, обожгло горло, но… с этим укусом он почувствовал прилив новых сил. Лейн отдернула руку, но он цеплялся за нее, стараясь сделать ей как можно больнее. Еще кровь устремилась в его горло. Он умудрился поднять обе руки к ее плечам и оттолкнуть ее.

Но силы появились слишком поздно. Она вырвала руку, оторвала рот от его горла. Он чувствовал, как ее зубы рвут его тело. Она попятилась, и он упал на землю.

И почти не почувствовал боли от удара. Видел, не чувствовал, как кровь льется из его разорванного горла, образуя алую лужу у головы. Удушающий туман затягивал мир, гасил все чувства… осязание, слух, обоняние.

— Прощай, любимый, — далекий насмешливый голос. — Покойся в мире.

В темноте прозвучали ее шаги. Гаррет попытался двигаться, ползти к выходу из переулка, чтобы позвать на помощь, но свинцовая тяжесть прижимала его к земле, делала беспомощным. Он не мог двигаться, мог только смотреть на растущую остывающую лужу крови. Он проклинал свою глупость… пришел сюда один, никому не рассказал, что узнал, но больше всего — дыхание его слабело, сердцебиение смолкало — больше всего он проклинал себя за то, что недооценил ее… точно как предупреждал его «Я Чинг». Как он объяснит это Марти, когда они встретятся?

Поглядите на этого идиота копа, горько думал он. Смотрите, как он истекает кровью… умирает в одиночестве в холодном и грязном переулке.