Кровавая охота

1

Секция объявлений в местной газете мало что дала Гаррету. Все предлагаемые работы были дневными.

— Есть ли в городе места для работы ночью? — спросил он у дежурной гостиницы.

Она поправила очки на носу.

— Ну, есть заведения для автомобилистов, но там обычно подрабатывают школьники. Попытайтесь спросить в кафе «Пионер» выше по улице и в гриле на Мейн Стрит. Они работают поздно, до девяти, а в уик-энды даже до одиннадцати.

Так поздно? Ну и ну! Вслух он сказал:

— Спасибо. — И вышел из гостиницы.

На улице он осмотрелся. Баумен — не Сан-Франциско. Он никогда не видел главную улицу с рельсами посредине. С двумя полосами движения в каждую сторону и двумя полосками для стоянки с диагональной разлиновкой противоположная сторона улицы казалась такой же далекой, как край города. Виднелись несколько магазинов. Подобно элеваторам, местные здания заинтересовали Гаррета. Все они: бары, жилые дома, магазины, школы, суды — были, казалось, построены из песчаника. Ему это понравилось: и из-за приятного цвета, и потому, что жилище людей как будто вырастало непосредственно из прерии.

Гаррет направился вначале к кафе «Пионер». Вторая половина дня, он на улице почти в одиночестве. Магазины закрылись полчаса назад, улица пуста, на ней только оставленные машины. В окошке кассы театра «Дрисколл» рядом с гостиницей висел плакат: представления по вечерам в пятницу, субботу и воскресенье. Гаррет прочел его, проходя мимо. Театр на уик-энды? А что эти люди делают в остальные вечера?

Через три четверти квартала все мысли о развлечениях исчезли из его головы. Ветерок принес отвратительный запах, от него загорелся воздух в легких. Чеснок! Он побыстрее ушел. Прощай, «Пионер». Будет ли лучше на Мейн Стрит?

Он скрестил пальцы.

На противоположной стороне улицы он задержался у аптеки, которая одновременно служила газетным киоском, но газет из Сан-Франциско и вообще из Калифорнии не было. Через несколько дверей витрины универсального магазина. Среди других книг «Я Чинг», Библия, религиозные украшения — обычный набор. Книга вызвала припадок тоски по дому.

Сдайся, говорил ему внутренний голос. Отправляйся домой и расскажи Серрато, где найти Лейн. Пусть он займется ею. Тебе здесь не место.

Это предложение искушало его, но он упрямо покачал головой. Отыди от меня, сатана! Это мое дело!

У поворота на Мейн Стрит он остановился, настороженно принюхиваясь. Воздух пах жиром, но не чесноком. Он вошел. Меню в держателе на середине стола предлагало большой выбор блюд: от завтраков и гамбургеров до жареных цыплят, но ничего итальянского.

— Что закажете? — спросила официантка.

— Я хотел бы поговорить с управляющим.

— С владельцем? Верл, — обратилась она к человеку у гриля, — к тебе.

Гаррет зашел за прилавок и представился.

— Верл Гамильтон, — ответил плотный лысеющий человек. — Ты не тот парень, что ищет родичей?

Слухи расходятся. Гаррет кивнул.

— Чтобы продолжать поиски, мне нужна работа. У вас что-нибудь есть?

Гамильтон осмотрел его.

— Я люблю смотреть в глаза человеку, с которым разговариваю.

Гаррет снял очки.

— Умеешь готовить?

Гаррет подумал, не солгать ли, потом покачал головой.

— Мороженые обеды, сосиски, жареные на открытом огне грибы — вот и все.

Гамильтон вздохнул.

— Мне нужен был бы вечерний повар.

— Я быстро учусь. Восемь лет работал в полиции и научился быстро овладевать профессией: приходилось действовать под маской. И работа мне нужна.

Официантка сказала:

— Верл, я подменю за грилем, а он пусть обслуживает столики.

Гамильтон поджал губы, потянул себя за ухо, потом кивнул:

— Попробуем.

Гаррет улыбнулся.

— Когда начинать?

— Завтра. Приходи к трем.

— Верл, завтра четверг, — сказала официантка.

— Черт возьми, — Верл нахмурился. — А что если начнешь прямо сейчас? Всего часа на два, но успеешь присмотреться. Завтра скажешь номер своей страховки.

— А при чем тут четверг? — спросил Гаррет.

Ответила официантка.

— Магазины работают поздно. В городе полно покупателей, они часто заходят перекусить. Это не время для перерывов.

И вот Гаррет в нарукавниках сидит за столиком с Шарон Хейджорн, официанткой, кивает, а она объясняет нумерацию столиков и порядок записи заказов. Они все повторили дважды, и она предоставила ему свободу действий.

Работа казалась легкой, если не считать утомительного воздействия солнечного света. Но в этом помог закат. Тарелки полегчали, походка ускорилась. Новизна, однако, скоро выветрилась. Гаррет увидел, что ему предстоит работа — средство заработать деньги. И не больше.

Незадолго до закрытия под хор возгласов Гамильтона и Шарон:

— Привет, Нат, — вошел полицейский. Гаррет видел снаружи его машину: мощный темно-коричневый комбинированный автомобиль с полицейскими огнями наверху. Мундир у полицейского был того же цвета, что и машина: рубашка с нашивками и ярлычком-табличкой и брюки.

Коп — его имя, по табличке, Тоувз — сел у стойки, поглядывая на Гаррета.

— Новенький?

Гаррет кивнул.

— Кофе?

— Со сливками. Мне как обычно, Шарон, — сказал он официантке у гриля, потом поставил на стойку свое радио, уменьшив звук, так чтобы только он мог слышать. Пригладил усы — рыжие, как и бачки, хотя волосы у него темные, — и еще раз с ног до головы оглядел Гаррета. — Твой «ZX» с калифорнийским номером перед «Дрисколлом»? Ты тот, что ищет родственников.

Гаррет кивнул и налил ему кофе. Он очень хотел присесть к полицейскому и поговорить. Встреча с ним — все равно что встреча с братом в чужой стране, но резкость голоса Тоувза сдержала его.

Гамильтон взял деньги у последнего посетителя и закрыл за ним дверь.

— Это Гаррет Микаэлян, Нат. Он был копом.

Гаррет мигнул. Он чувствовал себя так, будто показал свой значок полицейскому в незнакомом городе, чтобы его не оштрафовали.

Тоувз немедленно оттаял.

— Правда? Меня зовут Натан Тоувз. — Он произнес «Теувз». — А где ты работал?

— В Сан-Франциско. Отдел по расследованию убийств.

Тоувз поднял бровь. Непроизнесенный вопрос очевиден:

— Почему ушел?

Гаррет чувствовал себя обязанным ответить.

— Моего партнера тяжело ранили, и по моей вине. Это меня потрясло.

— Заказывай, — сказала Шарон.

Гаррет выбрал чизбургер и жаркое.

Тоувз полил мясо кетчупом.

— Жаль, что ты проездом. Мы потеряли офицера, и Бог знает, когда найдем замену.

Гамильтон фыркнул из-за кассы, где считал чеки.

— Латта — это не потеря. Он заслужил увольнение: разбил стекло полицейской машины и утверждал, что в него стреляли.

Гаррет долго смотрел на Тоувза, потом встряхнулся. Забудь об этом, парень. Но он не забыл о словах полицейского. Постоянная работа помогла бы ему объяснить задержку здесь, а официальное положение — арестовать Лейн.

— А какая работа?

Тоувз пожал плечами.

— Колотят в двери, нарушают правила движения, ссорятся, дерутся. По уик-эндам в основном подбираем пьяных.

Но это не ответило на главный вопрос: справится ли Гаррет с этой работой? Насколько помешают его особенности другим полицейским, не подвергнут ли их опасности? И учитывая обстоятельства, при которых он ушел в отставку дома, захотят ли его здесь?

По пути в гостиницу он продолжал думать об этом, думал и надевая костюм для «разминки».

Он двинулся по главной улице на север. Вскоре она с четырех полос сузилась до двух по обе стороны железнодорожной колеи, проходила мимо железнодорожной станции с загонами для скота, торговым павильоном и каруселью, потом пересекала реку Салина и поворачивала на запад уже как окружная дорога 16. Местность, которая вокруг Баумена опускалась к речной долине, снова поднялась холмистым плато; пастбища ярко освещала убывающая луна; их изредка перегораживали ограды из колючей проволоки. Везде множество скота, крупного черного, рыжего, белого. И все животные меньше, он заметил, того бегемота, из которого он пил в первую ночь. Подобно тому гиганту, черный бык, к которому он наконец подошел, послушался, и Гаррет поел. Он думал, что нужно найти способ хранить термос в холодильнике. Тогда бы он смог принести его сюда и наполнить.

Потрепав в знак благодарности быка по голове, Гаррет почувствовал, что рядом есть еще кто-то. Он повернулся и увидел пару горящих глаз. Животное маленькое, меньше немецкой овчарки. Койот?

Животное смотрело на него и неподвижного быка. Гаррет покачал головой.

— Нет. Не беспокой его.

Глаза койота жгли. Гаррет смотрел в них, пока хищник не встал.

Уходя, Гаррет с удивлением заметил, что койот последовал за ним, он шел сбоку в десяти футах. Гаррет побежал, койот тоже. Он следовал, как тень, не угрожая, решил Гаррет, который видел любопытство в глазах хищника. Удивлен нечеловеческим запахом? Гаррет побежал к городу.

Минуя станцию, он заметил сзади машину. Обернувшись, увидел полицейские огни и поднял руку в приветствии.

Двигатель взревел. Машина проскочила мимо него, развернулась поперек улицы и остановилась со скрипом шин. В глаза ему ударил фонарик. Гаррет закрыл глаза рукой.

— Торопишься? — спросил голос из-за света.

Черт возьми!

— У меня пробежка. — Гаррет указал на свой костюм.

— Среди ночи? Конечно. Иди сюда. Положи руки на машину и расставь ноги!

Что? Гаррет раскрыл рот, собираясь протестовать, и захлопнул его. Сопротивление приведет только к худшему. Рассерженный, он распластался у машины.

Фонарик погас. Подойдя сзади, коп начал его обыскивать. Гаррет заметил пояс, начищенный до блеска. Сладость жидкости после бритья скрывала запах крови.

— Ты это проделал, как человек с опытом, приятель, — сказал коп.

А вот о копе Гаррет бы этого не сказал. Почти любой хулиган на улице Сан-Франциско мог повернуться и в мгновение справиться с ним. Да и обыскивал он так, что не трогал места, в которых удобнее всего спрятать оружие.

Гаррет спокойно объяснил, кто он.

— А, бывший коп, которого встретил Нат. Неудивительно, что знаешь порядки. — Полицейский отступил. — Меня зовут Эд Дункан. Прости, что обыскал, но, понимаешь, мы должны быть осторожны с незнакомцами. Большое движение в штате. Не обижаешься?

Гаррет сообразил, что Дункан соскучился и использовал первую же возможность что-нибудь сделать. Ему не понравилось, что он стал объектом этой деятельность.

— Нет.

Обернувшись, он заметил, что Дункан слегка напоминает Роберта Редфорда. По тому, как он ходил, как носил мундир, ясно было, что Дункан тоже об этом знает.

Ожило радио в машине. Дункан через окно взял микрофон.

— 505, как всегда, на месте, куколка. Чего хочешь?

Кто-то сообщил о воровстве.

Дункан закатил глаза.

— Наверно, опять собака Хааса, но я проверю.

Глядя, как Дункан отъезжает, напевая песенку, Гаррет снова вспомнил слова Тоувза. Если здесь может выжить такой беззаботный человек, как Дункан, может, ограничения его самого не опасны. Утром, решил он, нужно больше узнать об этой работе.

2

В свои сорок лет начальник полиции Кеннет Данциг был сложен, как экс-футболист, и хотя талии его почти не уступала плечам по ширине, похоже, он без труда прорвется сквозь защитные линии или запертую дверь. Кровь его пахла тепло и сильно. Сидя в своем кабинете, который делил с сейфом для вещественных доказательств, он делал комнату еще меньше, чем на самом деле. Шеф держал в руках заявление Гаррета.

— Значит, пожалели об отставке?

— Да, сэр. — Гаррет достаточно откровенно рассказал о фактах, связанных со своей отставкой. Хотел бы он знать, о чем думает шеф. Но на том, хоть он и полицейский из маленького городка, профессиональная маска невозмутимости. — Защита закона — моя жизнь. Это единственная работа, которая мне нравится.

На лице Данцига ничего не дрогнуло.

— А почему у нас? Почему не попроситься снова в Сан-Франциско?

Гаррет предвидел этот вопрос. Ответил он полуправдой.

— Мне нужна перемена, а здесь мне понравилось. И с каждым днем нравится все больше.

Данциг откинулся в кресле.

— Думаете работать в маленьком городке легко? И больше не придется стоять перед выбором «стрелять — не стрелять»? Помните убийства Каттера в «Хладнокровном»? Это в Канзасе. Убийцы Йорк и Латем тоже отсюда. Их только что судили в Расселле. Тут у нас проходит дорога по сбыту наркотиков, и убийства случаются ежегодно. И к тому же тут ты один, подкрепление часто не вызовешь.

Данциг старался показать, что работа тут так же опасна, как в любом другом городе. Гаррет глубоко вдохнул.

— Я не жду легкой работы. Конечно, надеюсь, что мне никогда не придется извлекать пистолет — да и кто на это не надеется? — но я не уклонюсь от этой возможности.

Только постараюсь не стучать в двери.

— Мы работаем полупостоянными сменами. Как новичку, вам придется работать по ночам, и так будет, пока не появится дневная вакансия и вы поработаете достаточно, чтобы претендовать на нее. Есть возражения?

— Нет, сэр. — Еще бы! — Я предпочитаю ночи.

Данциг наклонился вперед.

— Учитывая вашу историю, я хотел бы направить вас на психиатрическое обследование, но налогоплательщики этого города не допускают таких роскошеств. Нам повезло, что вообще нашелся человек, согласный работать в таких условиях. Но я никого не принимаю без по крайней мере медицинского осмотра. Сейчас договорюсь о приеме вас доктором Стаабом в медицинском центре.

Он ожидал этого, но холодок скользнул по спине Гаррета. С доктором он справится, но вот с анализом крови… Используя свои способности, он заставил врача в Сан-Франциско не направлять его на анализ крови при разрешении возобновить службу. Здесь это не подействует: анализ крови — обязательная часть осмотра. Надо будет что-нибудь придумать. Ты с ума сошел, парень? Не лезь в петлю, откажись, пока не поздно.

Выходя из городского управления, Гаррет размышлял, не отказаться ли все-таки. Теперь понимаешь, почему Лейн старалась не высовываться? Она умна. А ты сам на себя навлекаешь катастрофу, Гаррет Дойл Микаэлян. Но, может, этого он и хочет: быть уничтоженным окончательно и бесповоротно.

Он долго смотрел на листок с назначением, потом сложил его и спрятал в карман. Может, он и полный дурак, но ему нужна эта работа, он не хочет просто убивать время, поджидая Лейн. Ему нужна работа, нужен значок. Он хочет вернуться домой.

3

Бог заботится о дураках, даже проклятых, подумал Гаррет. Через неделю его высунутая шея не только не была перехвачена веревкой, но вот он стоит в костюме, с галстуком, в руках у него криминальный кодекс Канзаса и кодекс дорожного движения. Начинаются шесть месяцев его испытательного срока. Даже медицинский осмотр прошел благополучно. Проблему анализа крови он решил просто: посмотрел в глаза лаборантке и приказал уничтожить взятые у него образцы, заменить их собственной кровью и забыть о подмене.

Шеф представил его офицерам дневной смены, маленькой худой секретарше Нэнси Сью Шеффер, красивой, но полной женщине диспетчеру Джери Вивер. Потом подвел к стройной темноволосой молодой женщине в форме, сидевшей за машинкой.

— А это Маргарет Лебеков, наш специалист по несовершеннолетним и домашним скандалам, работает по вечерам. Мэгги, это Гаррет Микаэлян.

Гаррет с улыбкой протянул руку.

— Рад познакомиться.

Она подняла голову, посмотрела на его руку и вернулась к машинке.

— Да.

Гаррет посмотрел, не обожгло ли у него пальцы. Ужасно. Шесть человек в отделе, и одна из работниц сразу его возненавидела. В неожиданном страхе он подумал: может, она, как бабушка Дойл, чувствует, что он не человек.

— Будете работать в одиночку с восьми вечера, принимая дежурство у Лебеков, и до четырех утра, — продолжал Данциг. — Это перекрывает смены Тоувза и Дункана. Пока не будет готов мундир и вы не познакомитесь получше с городом, я хочу, чтобы вы работали с сержантом Тоувзом.

— Да, сэр.

— Вам потребуются водительские права Канзаса. Экзамен проводится в Беллами по четвергам. Поезжайте туда и сдайте его.

— Да, сэр.

Посещение трех камер и вытрезвителя вверху завершили знакомство с участком; к этому времени Лебеков ушла, Тоувз выходил из комнаты для допросов, застегивая пояс, а голос по радио объявил, что 102 вскоре будет на 10–19.

Гаррет глубоко вздохнул. Пересменка. Несмотря на разницу места, ритм ее казался знакомым, как биение собственного сердца… Наступала дневная смена — лейтенант Байрон Кауфман, мощный ветеран с редеющими рыжими волосами инструктировал Гаррета и Тоувза; инструктаж только по длине отличался от тех, что Гаррету приходилось выслушивать; потом проверка оборудования и машины; выезд на улицу. Все равно что возвращение домой.

Тоувз искоса поглядывал на Гаррета, когда они ехали по улице Оукс в сторону Канзас авеню.

— Нашел свою бабушку?

— Нет. — Гаррет продолжал ежедневные поездки по окружающим городам, чтобы поддерживать свою легенду. Но, может, пора прекратить. — Начинаю сомневаться, найду ли.

— Но ты останешься здесь?

Гаррет пожал плечами.

— У меня нет причин возвращаться в Калифорнию.

Тоувз всмотрелся в зеркало заднего обзора на прошедший в противоположном направлении пикап.

— В городе прибавилось два парня. Данциг приехал из Вичиты.

Изредка начинало бормотать радио, но местные вызовы не поступали. Гаррет быстро разобрался, что все отделения полиции используют одну и ту же частоту. Громче всех звучал тягучий голос — «Беллами». Там шериф.

Тоувз увидел, что Гаррет прислушивается.

— Это Лу Пфайфер, шериф. Обычно сам патрулирует где-нибудь в этом конце округа, чтобы заглядывать на свое ранчо, к жене и дочерям.

— 206 Баумен, — послышался женский голос. — Нужен 10–28, скандал, пять-пять-три.

Тоувз покачал головой.

— Четвертый раз вызывают Мэгги, как мы выехали. Ей сегодня вечером достанется.

— У нее было не очень хорошее настроение, когда Данциг нас знакомил, — сказал Гаррет.

— О, — Тоувз поерзал на сидении. Он смотрел, как водитель затормозил, но все же попытался проехать на красный сигнал. Нажал на сигнал и, когда водитель взглянул на них, покачал головой. — Останавливаться нужно, Уолт. — Гаррету он сказал: — Это потому что тебе отдали смену, которую она хотела.

Гаррет сморщился.

— Нехорошо.

— Не твоя вина. Данциг никогда не отдаст эту смену ей: он не верит в женщин, патрулирующих по ночам. Ты ездишь?

Смена темы привела Гаррета в замешательство. Он мигнул.

— Езжу?

Тоувз смотрел на него.

— Верхом, конечно. У меня замечательная кобыла от Скиппера Первого, я ее использую для потомства. Немного погодя покажу тебе. Но что ты тогда делаешь в свободное время?

Началась игра знакомства, дружелюбный взаимный обмен сведениями, которым они занимались между вызовами… пожилая женщина, до которой целый день не могла дозвониться дочь из Хейса, оказалась здоровой, она работала во дворе без слухового аппарата… у мотоциклиста, остановленного за превышение скорости, оказались просроченные права… проверяя вызов по Хайвей 282, в восточном конце города, они обнаружили ворота Гфеллера Ламбера незакрытыми. Поиск взаимных интересов продолжался, пока они ждали, чтобы появился владелец и закрыл ворота.

К разочарованию Гаррета, у них не оказалось почти ничего общего, кроме защиты закона. Это, да еще явная недоброжелательность Мэгги Лебеков делали полицейский участок Баумена все-таки не домом. С другой стороны, остановка приличная, он будет занят и не станет размышлять о неопределенном будущем после поимки Лейн.

4

Дом оказался двухэтажным, большим по бауменским стандартам, из кирпича, выкрашенного белой краской, с подъездной дорогой, проходящей под аркой. Большие старые деревья заслоняли его, дубы и клены, чьи листья, ставшие лимонно-желтыми и алыми, сверкали радугой в свете позднего осеннего солнца.

Пламя коснулось и Гаррета, но изнутри, когда они стояли у входа.

Тоувз нажал на звонок. Дверь открыла маленькая седая пожилая женщина. Тоувз коснулся козырька шапки.

— Добрый день, миссис Шонинг. Элен дома?

Женщина кивнула.

— Сейчас позову. Заходите.

Они прошли за ней в просторную прихожую, залитую радужным светом через цветное стекло на повороте лестницы. Миссис Шонинг оставила их и исчезла в глубине дома.

— Должна отдать, — сказал Тоувз. — Не знаю, кто в городе еще нуждается в квартире.

Гаррет скрестил пальцы.

Ему нужна квартира. Нельзя постоянно жить в гостинице. Постоянно боишься, что горничная увидит его земляной матрац и начнет болтать. Но в городе такого размера нет квартир, сдаваемых в аренду, только собственные дома. Единственное исключение, пожалуй, квартира Элен Шонинг, работающей в муниципалитете.

Появилась мисс Шонинг, стройная женщина лет сорока, с одной-единственной седой прядью в коротких каштановых волосах. От нее тепло пахло кровью. Гаррет почувствовал внезапный приступ голода.

Она улыбнулась им.

— Что тебя привело, Нат?

— Это наш новый офицер Гаррет Микаэлян. Ему нужна квартира.

— А, да, вы тот самый парень из Фриско. — Она пристально смотрела на него с минуту, потом протянула руку. Если его холодная рука поразила ее, она не подала виду. — Добро пожаловать в Баумен. Гараж там.

Через боковую дверь во двор, оттуда снова на подъездную дорогу к большому гаражу на две машины. Потом она провела их на второй этаж.

— Квартира маленькая. Но я поняла, что у вас нет семьи.

— Нет, мэм.

Открыв дверь, она отступила, чтобы он прошел первым.

— Называйте меня, Элен, пожалуйста. Вот мы и пришли.

Комната обставлена мебелью, с деревянными панелями, встроенными книжными полками и большим кожаным креслом. В дальнем углу перегородка, за ней ванная. Около нее дверь, выходящая на крышу гаража. Рядом шкафчики и оборудование небольшой кухни.

Элен раскрыла кресло, оно превратилось в кровать.

— Простыни и одеяла могу дать. Телефон параллельный с нашим. Можете использовать его и платить часть счета, а можете провести самостоятельный. Половина гаража также ваша. Семьдесят пять в месяц.

— Баумен 303, - заговорило радио на поясе у Тоувза. — Загляните к миссис Линде Мостерс на 415 Саус Эйт. Пропавший человек.

— Принято, — сказал Тоувз. — Похоже, мистер Халверсон опять вышел, партнер.

Идя за ним, Гаррет сказал:

— Возьму. Можно въехать сегодня вечером?

— Постучите в боковую дверь, я вам дам ключ.

Он поблагодарил.

Мистер Халверсон оказался отцом миссис Мостерс. Старик часто уходил гулять и забывал дорогу домой. Поговорив в людьми во дворе и на улицах, они выяснили, что старик пошел на север. Двадцать минут спустя они увидели его приканчивающим третью кружку пива в «Ковбойском дворце» и отвезли домой.

Возвращаясь к патрулированию, Гаррет заметил:

— Мне кажется, он вовсе не заблудился. Мы ведь заплатили за его пиво и доставили домой.

Тоувз улыбнулся.

— Он заслужил. Когда я был мальчишкой, у него был бакалейный магазин, и он часто давал нам с сестрой бесплатно конфеты. Где ты хотел бы поужинать?

Особого выбора у них нет. Гаррет сказал:

— На Мейн Стрит.

— Мы там были вчера. Как насчет «Пионера»?

В легких Гаррета начало жечь от одного воспоминания о чесноке. Он быстро соображал.

— Меня… однажды вырвало в ресторане, и с тех пор я не переношу запаха чеснока.

Тоувз улыбнулся.

— И давно ли ты вампир?

Все нервы Гаррета натянулись. Он смотрел на Тоувза, чувствуя, что бомба взорвалась… не способный двигаться, почти не способный думать.

— Ч… что? — Догадался. Что ты за идиот, Микаэлян. Зачем было говорить о чесноке?

Тоувз улыбнулся шире.

— Медленно доходит, горожанин. Вампиры не переносят чеснока. Ты тоже, значит ты один из них? Скажи, как ты умудряешься бриться без зеркала?

Гаррет еще с минуту находился в смятении, пока не понял, что Тоувз шутит. Выругался про себя. Больная совесть не дает мыслить логически… не говоря уже о чувстве юмора. Надо быстрее сказать что-нибудь, прежде чем Тоувз поймет, что он воспринял его слова серьезно.

— Пользуюсь электрической бритвой.

Тоувз рассмеялся.

— Преимущества технологии. Ладно, поедем опять на Мейн Стрит.

Гаррет пил чай и делал вид, что изучает уголовный кодекс. Внутренне он все еще дрожал. Близко было.

Тоувз поедал чизбургер.

— Поешь чего-нибудь, партнер. По субботам ночь у нас трудная.

Гаррет быстро узнал, что он имел в виду. Когда стемнело, все стоянки вдоль Канзас авеню и боковые улицы заполнились машинами жителей округа, приехавшими в бары и частные клубы — единственное место в Канзасе, с его сухим законом, где разрешалась продажа крепких напитков. Тоувз с Гарретом составили два протокола на смятые бамперы и крылья — результат того, что пытались вместить на стоянки больше машин, чем возможно.

Все подростки как будто тоже устремились сюда, но так как выпивку им не продавали, те из них, что не отправились в кино, носились бесконечно по кругу: к северу по Канзас авеню, к авторесторану «Соник», оттуда через линию, семь кварталов на юг, снова через линию и опять на север. Ехали они в легковых машинах, пикапах, микроавтобусах; разговаривали друг с другом на ходу, высовывались из окон, перекрикивались.

Тоувз выдавал бланки штрафов только за самые грубые нарушения: одна машина резко пошла наперерез движению и чуть не столкнулась; прервал две намечавшиеся драки. Позже начались вызовы из-за пьяных, один инцидент на стоянке. Гаррет брал объяснения у одного водителя, Тоувз говорил с другим. Потом водители, пошатываясь, вернулись к машинам. Гаррет покачал головой. И это сухой штат?

5

Гаррет собирался только взять ключ, но Элен Шонинг настояла на том, чтобы пойти с ним. Она подняла одну из гаражных дверей.

— Это ваша сторона. Если нужно поработать над машиной, пользуйтесь моим инструментом. Но потом кладите на место.

Он смотрел на гараж. Она вполне может открыть свою автомастерскую.

— Вы ими пользуетесь?

Она улыбнулась и погладила бампер машины в другой половине гаража.

— Кто-то должен о ней заботиться.

Челюсть у Гаррета отвисла. Это был сверкающий старый роллс-ройс.

— Отец купил его в 1955, когда забил его первый фонтан. Он так им гордился. Это был единственный такой в округе Беллами. И до сих пор единственный. — Она помолчала, глядя на него сквозь ресницы. — Мистер Микаэлян, должна попросить вас об одном одолжении. Если как-нибудь вернетесь вечером и увидите в гараже еще одну машину, пожалуйста, поставьте свою на дороге, так, чтобы не мешать выезду. И никому об этом не говорите.

Он почувствовал, как у него снова раскрывается рот, захлопнул его.

— Конечно.

Она улыбнулась.

— Надеюсь, вы понимаете. Я наслаждаюсь самостоятельностью — это совсем не то же, что одиночество, что бы ни думали окружающие — и остаюсь не замужем сознательно, но время от времени я также люблю общество. Конечно, тайком. Городок маленький, а некоторые из моих друзей женаты.

Гаррет удивленно смотрел на нее. Она совсем не такая, какую он ожидал здесь встретить.

— А вы не испытываете недостатка в постоянстве долговременных отношений?

Она рассмеялась.

— Какое постоянство? Ничего не остается неизменным. Люди тоже меняются. Каждая из моих связей для своего времени меня вполне удовлетворяет. Что еще нужно? Спокойной ночи.

Переезд не занял много времени — багаж и матрац. И вот он сидит в глубоком кожаном кресле и счастливо вздыхает. Уединение. И холодильник. Сегодня ночью он прихватит с собой термос и наполнит его.

Элен расправила диван. Если уложить матрац под одеяло, он станет незаметен.

Остается купить немного пищи, даже если придется за нею ехать в Беллами или Хейс — сценическая декорация, — чтобы холодильник не выглядел таким странно пустым, как у Лейн. А потом, как паук в центре паутины, он будет сидеть и ждать, когда появится рыжеволосая женщина-вампир.

6

Миссис Байбер встретила Гаррета с радостью и пригласила войти.

— Приятно вас видеть снова. Нашли бабушку?

Он покачал головой.

— Нет, но, похоже, я нашел дом. — За чаем он рассказал ей о квартире и работе. Деревья снаружи создавали в комнате приятную полутьму. Спустя немного времени он небрежно спросил: — А вы как? Есть новости от вашей дочери певицы?

— Мейда в Мехико. Двинулась за стадами на юг, как она сказала. — Миссис Байбер извиняющимся взглядом посмотрела на него. — Ну, за людьми. Боюсь, она не всегда вежлива.

— Не знаете ли, когда она приедет домой?

— Нет. — Яркие глаза смотрели на него. — А почему вы спрашиваете?

Гаррет пожал плечами.

— Так просто.

Миссис Байбер нахмурилась.

— Не нужно мне лгать, молодой человек.

Он застыл. Черт возьми! Чем я себя выдал?

— Не понимаю, о чем вы.

Она с легкой улыбкой сказала:

— В глубине души вы считаете ее своей бабушкой.

Удивительно. Чашка не дрогнула в его руке, хотя от прихлынувшего облегчения все тело расслабилось.

— Нет. Ведь на фото кто-то другой.

— Может, у вас неправильная фотография. Могу поспрашивать Мейду, когда она позвонит в следующий раз.

— Боже, нет! — Гаррет понизил голос, увидев, как она удивленно посмотрела на него. — Пожалуйста, не нужно. Нам обоим будет неудобно. — Не говоря уже о том, что это конец его надеждам застать тут Лейн врасплох. — Пожалуйста, ничего не говорите ей о мне.

Глаза ее смеялись, но она согласилась, и он сменил тему и заговорил о своей работе. Но не мог говорить о том, о чем больше всего хотел, — о своей пробежке накануне ночью.

Он взял с собой термос. Наполнить его оказалось сложнее, чем он думал: прокусить большее отверстие в сонной артерии коровы, затем дольше обычного ждать, пока кровь на ране свернется. К этому времени вокруг него собралась аудитория из трех койотов, которые по его приказу держались в стороне, но затем сопровождали почти на всем пути в город. Воспоминания об этом беге все еще возбуждали его… яркие звезды на черном бархате безлунного неба, дыхание его белым облачком вырывается в ночном воздухе, койоты, как призраки, бегут рядом. Ему так хотелось с кем-нибудь поговорить об этом. Как может Элен не считать свою жизнь одинокой?

Наконец он встал.

— Мне пора идти. Вызов может поступить с минуты на минуту.

Она проводила его до двери.

— Спасибо, что зашли. Навещайте меня.

Ни ад, ни чеснок не удержат его от этого.

7

Толстый слой облаков, нависший темными, насыщенными водой складками, не давал Гаррету видеть солнце, но он чувствовал, как оно село, ощутил, как спадает напряжение и нарастает поток внутренней энергии. В отдалении прогремел гром. Гаррет потянулся, глубоко, удовлетворенно вздохнул.

— Отличный вечер.

Нат удивленно поднял глаза.

— Странные вкусы у калифорнийцев. Для того, кто хотел бы завтра арканить жеребят, он совсем не хорош, партнер. Кстати, почему бы тебе не прийти к нам в воскресенье на ужин? Познакомишься с моей женой и детьми, потом посмотришь меня за работой.

До того, как он перестал есть обычную пищу, Гаррет не сознавал, сколько социальных условностей связано с едой. Он искал возможности отказаться подипломатичнее.

— Спасибо, но я собираюсь отоспаться. Но если хочешь, мы встретимся в загоне.

Они ехали по улице, проверяя двери магазинов и складов. Мимо двигался яркий субботний парад автомобилей. Голубой фургончик, который они заметили раньше, замедлил ход рядом с ними как раз настолько, чтобы ударить их боком. Из него выглядывал несовершеннолетний парень. Они сделали вид, что не замечают его.

— Однажды я за это задержал парня, — сказал Гаррет.

— Как? — Нат проверял двери скобяного магазина Риверза.

— Обвинил в неправильном использовании сигналов. Он показал левой рукой, что делает правый поворот, но не повернул. — Гаррет улыбнулся. — И судья оштрафовал его.

Радио Ната сказало:

— Баумен 303. 717 Лэндон. Том Локстон.

Нат подтвердил прием и вздохнул, когда они заторопились к машине.

— Черт возьми. Он прямо по расписанию.

— Кто?

— Том наполовину индеец. Как напьется — раза два в месяц, — сидит на пороге и стреляет в проходящие машины. Ни разу не попал, но ведь всегда бывает первый раз.

Они оставили машину на перекрестке в начале квартала и пошли к дому.

— Перекрой движение по другую сторону квартала, а я с ним поговорю, — сказал Нат.

Тощий человек с длинными волосами и красным платком на голове направил на них с порога дома 717 ружье. Гаррет смотрел на него.

— Может, остаться с тобой?

— Все в порядке. Только не пропускай сюда машины.

Гаррет пошел неохотно. Его так и подмывало вытащить пистолет. Останавливая движение, он не переставал следить за Натом и Локстоном.

Нат прислонился к калитке и небрежно окликнул:

— Привет, Том. Не опустишь ли ружье?

— Пока не подстрелю какого-нибудь белого, не опущу, — пьяным голосом ответил Локстон.

На пороге показалась женщина. Локстон рявкнул на нее.

— Том, давай поговорим, — сказал Нат и начал открывать калитку.

— Охранять, Кочайз! — крикнул Локстон.

К калитке бросился в ревом и лаем огромный черный пес. Нат торопливо отступил.

Женщина сказала что-то, чего Гаррет не расслышал. Локстон выругался и захлопнул дверь.

На порогах соседних домов показались люди. Гаррет позвал ближайшего и оставил его на перекрестке, а сам направился к Нату.

— Том, отзови собаку и положи ружье, — сказал Нат.

— Убирайся в ад!

Пес зарычал.

— Как вы обычно поступаете с собакой? — спросил Гаррет.

— Он ее раньше никогда не спускал. Должно быть, здорово напился сегодня.

Гаррет вспомнил койотов. Он стал обходить собаку, а когда она с рычанием повернулась к нему, посмотрел ей в глаза. Сказал:

— Кочайз, садись и успокойся.

Взвизгивая, собака попятилась.

Локстон закричал:

— Охранять, Кочайз!

Гаррет смотрел ей в глаза.

— Сидеть!

Пес снова взвыл, но сел. Локстон в гневе вскочил.

— Проклятый болван! Охранять!

— Ваша собака уважает закон, мистер Локстон, — сказал Гаррет. Как близко нужно подойти, чтобы подчинить себе? Он обдумал, что хочет сделать, попытался определить, не будет ли отрицательных последствий, как с врачом и Серрато при его возвращении на службу. Никаких последствий не увидел. Прошел мимо сидящего пса в калитку, сосредоточив все внимание на пьяном. — Пожалуйста, сэр, опустите ружье и тоже проявите уважение к закону.

Локстон смотрел на Гаррета, гневное выражение его лица постепенно сменялось спокойным. Он медленно положил ружье на порог.

Возвращаясь к машине, Нат в благоговейном страхе сказал:

— Раньше собака никого, кроме Тома и Милли, не слушалась.

Холодок пробежал по спине Гаррета. Как глупо опять привлекать внимание к своим вампирским способностям! Может, отшутиться, как накануне? Он заставил себя улыбнуться Нату.

— В академии у меня были лучшие отметки по курсу разговоров с животными.

Над головой сверкнула молния, через несколько секунд за ней последовали раскаты грома. Еще молнии, и гром такой сильный, что машина задрожала.

— Прощай, жеребята и лассо, — сказал Нат.

Все больше молний освещало небо. По коже Гаррета поползли мурашки. Впечатляющее зрелище продолжалось минут десять, потом начался дождь. Сначала легкий стук по крыше машины, затем сплошной поток.

Но дождь не замедлил движения, которое превратилось в сверкающий поток; отражения огней блестели на влажных машинах и мокром тротуаре.

По радио приходили сообщения о погоде с соседних участков. Кое-где сильный ветер сломал деревья и порвал провода. Мэгги Лебеков сообщила, что направляется в участок.

— Передайте 303, что город их.

Несколько минут спустя снова по радио послышался ее возбужденный голос.

— 206 Баумен. 10–48, Канзас и Пайн. Одна жертва зажата. Нужны скорая помощь и пожарники со всем оборудованием.

Нат включил огни и сирену и бросил машину в движение.

— Плохая погода для транспортных происшествий. Лучше помочь.

На углу Канзас авеню и Пайн Стрит столкнулись три машины, два пикапа зажали между собой фольксваген. Лебеков в желтой куртке и высокий парень в ковбойской шляпе пытались открыть дверцу фольксвагена. В машине кричала и просила помощи девушка. Выходя из машины, Гаррет ощутил запах крови и бензина.

— Заело, — перекрикивая гром, крикнула Лебеков. — И ее зажало рулем.

Запах крови, густой и горячий, вызвал у Гаррета приступ голода. Девушка теряет кровь. Заглянув в машину, он увидел то, что остальные в полутьме не могли рассмотреть: одна нога девушки сломана, кость торчит, все залито кровью.

Он подавил голод. Надо освободить девушку, пока она не истекла кровью! Скоро ли прибудут пожарники? Могут опоздать.

— Отвернись, — крикнул он в машину.

Девушка, казалось, не слышит. Она продолжала кричать и колотить по рулю. Гаррет обернул полу пиджака вокруг руки и кулаком ударил по стеклу. Просунув руку в отверстие, он уперся ногами и потянул.

— Гаррет! — крикнул Нат. — Ты не сможешь…

Со скрежетом металла дверца была вырвана. Гаррет разогнул руль и подхватил девушку. Краем глаза он видел онемевшую толпу зрителей, но все его внимание было приковано к девушке. Она продолжала терять кровь.

Он положил ее на тротуар подальше от машины, на случай если она взорвется, и снял галстук.

— Дайте мне дубинку.

Лебеков передала ему свою дубинку и защищала курткой лицо девушки от дождя, а Гаррет сделал турникет.

— Отличная работа, Микаэлян.

Нат сухо сказал:

— Вижу, по курсу оказания первой помощи у тебя в академии тоже были отличные отметки.

Гаррет бегло улыбнулся ему. Он действовал не раздумывая. Начнут ли теперь люди задавать вопросы?

— Поразительно, на что способен адреналин, верно? — Ну, неважно. Какой бы ни была цена, он должен был так поступить. Он не мог позволить девушке умереть.

Она начла истерически плакать. Он протянул руку, взял ее за подбородок и посмотрел в глаза.

— Все будет в порядке, мисс. Расслабьтесь. Если будете дышать глубже, боль ослабнет. Попробуйте. Сделайте несколько глубоких вдохов.

Она сделала один вдох, другой.

— Видите? Легче, не правда ли?

Она кивнула. Под покровом куртки Лебеков лицо ее расслабилось.

Гаррет чувствовал, как спадает его собственное напряжение. Он наслаждался чистотой бегущего по лицу дождя, дождь смывал запах крови. Значит, способность вампира контролировать других может быть полезна не только в личных целях. Она может послужить другим. И его сила тоже. В его личном углу ада эта мысль вызвала некоторое успокоение.

8

— Мейда посредине, — сказала миссис Байбер.

На фотографии три девочки сидели на подножке автомобиля в стиле двадцатых годов перед домом, тем же самым, только без пристройки и части крыльца. Описание миссис Армор свидетельствовало, что это та же самая фотография.

— Остальные две — моя дочь Мэри-Элен, на год моложе Мейды, и их двоюродная сестра Виктория. Мейде и Виктории было тогда по семь. — Она наклонила голову, улыбаясь ему. — Вы уверены, что у вас нет более интересных занятий по вечерам, чем навещать старуху, которая вам даже не родственница?

Нет, так как ему нужно узнать как можно больше о своей добыче. Но использовать для этого дружбу старой женщины — его наполняло чувство собственной вины. Он улыбнулся в ответ.

— Мы ведь друзья, не так ли? — Наклонился над фотоальбомом. — Она такого же роста, как остальные.

— Начала расти позже. Вот тут ей десять.

Невозможно было усомниться, видя, как она возвышается над сверстницами. Снаружи холодный ветреный октябрьский вечер. Гаррет просматривал альбом и легко отыскивал Лейн на фотографиях: она на голову выше окружающих детей.

— Она самая умная из моих детей. Давайте я вам кое-что покажу. — Миссис Байбер провела его в столовую и гордо указала на ряд грамот на стене, каждая за первое место: за чтение, ведение дискуссий, стрельбу из лука. — Мейда завоевала все это, но она все бы отдала, чтобы стать на шесть дюймов короче. Сердце мое так часто болело из-за нее. Она плача приходила домой, потому что другие дети насмехались над ней из-за ее роста. Я не знала, что ей сказать. Может, если бы была старше и мудрее, но ведь я сама тогда была почти девочка: мне было шестнадцать, когда она родилась. Потом она перестала плакать. У нее стал ужасный характер, при малейшем замечании ее охватывал гнев. Она всегда дралась. Конечно, от этого было еще хуже.

Конечно. Дети, и даже взрослые, бросаются как звери на того, кто выглядит или действует по-другому. А Лейн, должно быть, была легкой добычей.

Миссис Байбер сказала:

— «Я их ненавижу, — говорила она мне со слезами и с такой свирепостью в голосе. — Когда-нибудь они пожалеют. Я им покажу, что этот мир не принадлежит им». Я пыталась учить ее прощать, быть доброй к врагам, но прошло много лет, прежде чем она научилась.

Гаррет сомневался, научилась ли. Просто она перестала угрожать. В конце концов она отомстила… питалась их кровью, низвела их до стадии скота, превращала некоторых из них в пустую шелуху. Как она себя чувствовала, когда чей-то укус превратил ее в вампира? Проклинала, плакала в смятении и отчаянии, ненавидя свое тело за то, чем оно стало? Глядя на альбом, воображая, каким был мир в глазах этого преследуемого ребенка, он решил, что нет. Она сразу поняла, что это дает ей, и с радостью погрузилась в ад, счастливо, жадно. На ее месте, может быть, он поступил бы так же.

Внезапно ощутив неуверенность, он захлопнул альбом и вернул его миссис Байбер. Может, это посещение — ошибка. Он хотел знать Лейн, а не сочувствовать ей, понимать, как действует ее мозг, а не сожалеть о ее боли.

— Что случилось? — с тревогой спросила миссис Байбер.

Он быстро улыбнулся.

— Просто думал о детстве вашей дочери. Неудивительно, что она убежала.

Она положила руку ему на руку.

— Не все было так плохо. Дома мы часто бывали счастливы. И по-прежнему нам хорошо, когда все собираются дома. Когда Мейда впервые приехала, было какое-то напряжение… какая-то отдаленность; я даже подумывала, на самом ли деле она счастлива в этих своих экзотических местах, но тут она по крайней мере счастлива и довольна.

Он все время вспоминал ее последнее замечание. Она радуется, приезжая домой. Но только на этот раз ее ожидает не счастливое свидание с семьей, а полицейский, ожидает встреча со справедливостью и воздаянием. Каково будет миссис Байбер, когда он арестует Лейн?

Он вспомнил цитату из «Я Чинг», которую в день его отъезда произнесла Лин: «Чтобы восстанавливать порядок, нужно обладать законной властью. Если восстанавливать справедливость, руководствуясь только собственными суждениями, неизбежно придешь к ошибке и поражению».

По дороге домой сквозь ветреную ночь, Гаррет чувствовал непрекращающееся сомнение, он сомневался в справедливости того, что собирался сделать.

9

Передавая Гаррету ключи от патрульной машины, Мэгги вздохнула:

— Ты уверен, что я не смогу убедить тебя поменяться сменами? А что если вдобавок предложу свое тело?

Он улыбнулся.

— Данциг не хочет, чтобы ты работала по ночам. В чем дело — трудная смена?

Она скорчила гримасу.

— Кроме еще одной большой драки между Филом и Эдорой Шумахерами, я десять минут выслушивала лекцию миссис Мэри Джейн Дрейлинг о том, как мы жестоко обращаемся с ее драгоценным маленьким Скоттом и как я подрываю священные устои американской семьи тем, что не сижу дома и не выращиваю детей. У меня до сих пор зубы болят от улыбки.

— А за что ты оштрафовала маленького Скотта на этот раз?

— Играл в ковбоя на скорости в пятьдесят миль в своем фургончике. Как бы я хотела, чтобы это была твоя вахта. Нат рассказывал мне, что как только кто-то начинает доставлять неприятности, ты снимаешь очки и говоришь: «Прекрасный день, не правда ли?» И неожиданно перед тобой овечка. В чем твой секрет? Давай, поделись с товарищем.

Неужели он так заметно пользуется своей гипнотической способностью? Нахмурившись, Гаррет проверял оборудование на своем поясе. В мундире ему пришлось снова привыкать к дополнительной тяжести. Он заставил себя улыбнуться.

— Невозможно объяснить. Это свойство моей ирландской крови, Мэгги, дорогая. — Да, уж, конечно, крови. — Это дар сладкой речи.

Она вздохнула.

— Должна была бы знать. Ну, счастливой ночи. Ты один. Нат отсутствует, патрулирует Пфанненшталь, а ты знаешь, он больше работает языком. — И она вышла.

Перед тем как сесть за руль, Гаррет проверил все оборудование машины. Он все еще вспоминал тепло тела и крови Мэгги. Его не пугала ночная смена. Билл Пфанненшталь, работавший на подмене по ночам, конечно, любит поговорить и очень медлителен, но у него двадцать пять лет опыта, и он знает каждый дюйм в городе. И в отличие от большинства других полицейских предыдущего поколения, с которыми встречался Гаррет, этот всегда был готов обговорить ситуацию, прежде чем прибегать к силе. Гаррет подозревал, что Мэгги недолюбливает Пфанненшталя за то, что тот зовет ее «Мэгги, девочка сладкая».

Во время патрулирования он не забывал о словах Мэгги. Неужели он так часто использует свои способности убеждать? Он старается не делать этого без необходимости. Предпочитает действовать, как нормальные люди.

Он проехал по деловому району, проверяя, закрыты ли двери, и следя за движением. Среди машин заметил, как всегда, голубой фургончик мальчишки Дрейлинга. Парень тоже увидел его и высунулся из окна, прежде чем умчаться.

Позже, когда их с Пфанненшталем машины стояли у переезда, Гаррет спросил:

— Что происходит с мальчишкой Дрейлингом? Он нарвется на неприятности.

Пфанненшталь хмыкнул.

— Слишком смел. Думает, мы не посмеем его тронуть. Его родители тут шишки.

Гаррет мигнул.

— Как это?

— Одна из семей основателей. Им принадлежит город.

Гаррет смотрел на проходящие машины.

— Посмотрим. При первом же удобном случае задержу его. Это ему будет стоить прав.

Пфанненшталь вздохнул.

— Значок, конечно, хорошая палка, но смотри, чтобы не споткнуться о нее.

Пока Гаррет переваривал это философское рассуждение, радио ожило, призывая их к работе. Он проверил, почему лает собака. Потом прихватил троих подростков, укравших пиво в магазине. Родители встретили их в участке. За пиво заплатили, владелец магазина не стал подавать жалобу, но, глядя, как рассерженные родители тащат мальчиков домой, Гаррет подумал, что им нужно гораздо более мягкое обращение, чем то, что ждет дома.

— Хочешь пирожных? — спросила Сью Пфайфер. — У нас свежие шоколадные.

Он покачал головой.

Вечерний диспетчер взглянула на свою полную фигуру и вздохнула.

— Завидую твоей силе воли. — Зазвонил телефон. — Полиция Баумена. — Она слушала, и выражение ее лица становилось все серьезнее. — Сейчас будем. — Она бросила трубку. — В районе «Коричневой бутылки». Билл Пфанненшталь разнимал дерущихся, и кто-то ударил его. Он без сознания.

Гаррет бросился к двери.

Он увидел толпу снаружи «Коричневой бутылки» и услышал изнутри треск.

При каждом ударе бармен ежился.

— Мистер Дрисколл будет вне себя. Вытащите оттуда этого сумасшедшего.

— Где офицер Пфанненшталь? — спросил Гаррет.

— Внутри.

Гаррет, пригибаясь, осторожно вошел внутрь с дубинкой в руке. Он сразу увидел Пфанненшталя, тот, окровавленный, лежал на полу. Гнев вспыхнул в Гаррете. Он расправится с подонком, который это сделал.

Несколько посетителей оставались в баре, но жались к стенам, боясь двинуться к двери.

И не без причины. Посредине бара, методично превращая столы и стулья в обломки, стоял гигант. Гаррет предположил, что рост у него не меньше семи футов. Бицепсы толще, чем бедра Гаррета.

— Кто он? — шепотом спросил Гаррет у бармена.

— Не знаю. Он из строителей, они ремонтируют дорогу 282. Его приятели разбежались, когда он ударил Билла стулом.

Иногда просто говорить нельзя. Это один из таких случаев.

— Эй, Геркулес, — рявкнул Гаррет. — Ты арестован. На колени!

Великан повернулся.

— Еще одна проклятая свинья. — Он пьяно усмехнулся. — Маленькая свинка. Давай, поросенок. — И он швырнул стол.

Гаррет угрюмо улыбнулся. В эту игру можно играть вдвоем. Подвесив дубинку на кольцо пояса, он перехватил стол и бросил его обратно.

Удивленный возглас бармена и раскрытый от удивления рот великана. Пьяный так удивился, что едва успел увернуться. Гаррет воспользовался этой возможностью и перехватил взгляд.

— Я сказал, ты арестован. — Он чувствовал, как тот сопротивляется, видел отрицание в его глазах. Но преодолел пьяный гнев своей волей. — Будешь делать, что я говорю. Стой на месте!

Мужчина с поднятым кулаком замер, будто превратился в статую или манекен из витрины.

— На колени! — выпалил Гаррет. — Руки вместе над головой! Ноги вместе. Давай!

Мужчина упал с такой силой, что пол дрогнул. Свирепое удовлетворение вспыхнуло в Гаррете. Он чувствовал сопротивление под покорностью, но тело великана оставалось неподвижным. Гаррет контролировал этого бегемота. Он мог сделать с ним все что угодно.

Гаррет одел на него наручники.

— Вставай. — Он указал на оставшийся целым стул. — Садись… и оставайся на месте.

Пленник послушался.

Гаррет склонился к Пфанненшталю, который уже сидел и щупал рану на голове. Один из посетителей от стены крикнул:

— Здорово! А можешь заставить его перевернуться через голову?

Эти слова привели Гаррета в себя. Неожиданно он услышал себя со стороны, как и эти люди: он приказывал, как приказывают собаке. И он видел выражение их лиц. Один с радостью ждал, что будет дальше, но у всех остальных на лице страх. Не нужно уметь читать мысли, чтобы понять, кого они испугались… его. Если он мог заставить этого великана, то может заставить и любого другого.

Он понял, что у него есть более мощное оружие, чем значок. У него возможность абсолютного контроля, никакими правилами не ограниченная. И ответственность за использование этого оружия на одном человеке — на Гаррете Микаэляне.

Гаррет сухо сказал:

— Джентльмен на сегодня кончил развлекаться. Все, пожалуйста, оставайтесь на местах. Я запишу ваши имена. — Он подошел к Пфанненшталю и присел на корточки перед пожилым полицейским. — Как ты себя чувствуешь?

Пфанненшталь улыбнулся.

— Глупо. Надо было увернуться.

Гаррет облегченно вздохнул. Рана несерьезная.

— Давай полегче. Скорая будет, как только Сью поднимет водителя.

Встав, он обошел комнату, записывая имена. Делая это, он поглядывал на пленника. Великан неподвижно сидел, глядя вперед. Страшное оружие. Осторожно, прошептал внутренний голос, очень осторожно.

10

— Иногда я завидую молодым, — миссис Байбер указала на куртку Гаррета. — Сейчас почти зима, а школьники утром бегут в таких же. Но вы так худы, вам не холодно?

— Нет, пока двигаюсь, — солгал он.

Она плотнее завернулась в шаль и перешла в гостиную.

— Чем старше становлюсь, тем больше не люблю зиму. Мейда все время говорит о том, что мне нужно переехать куда-нибудь в Аризону или Флориду.

— Хорошая мысль.

Она вздохнула.

— Но это мой дом. Все мои дети родились в постели наверху. Несколько оставшихся в живых друзей живут в этом городе. Мейда звонила вчера вечером и предложила мне приехать в Мехико в качестве рождественского подарка. Я не возражала бы против короткой поездки туда.

Внутренности Гаррета пошли вниз.

— Вы в этом году поедете к ней, а не она к вам?

Она кивнула.

— Мейда говорит, что в Акапулько полно туристов, но там тепло. Мне это нравится, хотя, конечно, мне будет недоставать на Рождество внуков. Может, поеду после Рождества.

Мысли Гаррета метались. Поехать в Акапулько? Он думал, что для этого нужно… паспорт, билет на самолет, денег может не хватить. Дракула, где мои крылья летучей мыши, когда они мне так нужны?

Можно продать машину. Многие с завистью поглядывали на «ZX», и он легко найдет покупателя. Конечно, как место для ареста, Акапулько — если забыть, что это за границей, — имеет свои преимущества… главным образом, спасет миссис Байбер от расстройства: она не увидит, как дочь в ее доме арестовал человек, которого она считала другом.

— Акапулько — это хорошо, — сказал он. — Дайте мне знать, когда летите и где остановитесь. — Он заставил себя улыбнуться. — Пошлю вам открытку с замерзающего севера.

Она рассмеялась.

— Хорошо.

Он про себя выругался. Что за неудача! Как раз когда он уселся в паутине. Надо готовиться к поездке, чтобы отправиться, как только он будет точно знать, где Лейн.

11

Полицейские обычно держатся вместе. А они с Мэгги единственные одиночки в департаменте. Учитывая это, думал Гаррет, они неизбежно должны начать встречаться. К тому же это давало возможность выбираться из Баумена. Конечно, «Неожиданный удар» в Беллами — это не бегство, но все же кино здесь каждый вечер.

Но в кино Гаррет подумал, не совершил ли ошибку. Он будто тонул в море крови. Запах ее поглощал его, вызывая спазмы в желудке и страстное желание. К тому же кто-то ел итальянскую пищу: доносился запах чеснока, каждый его порыв вызывал удушье.

Мэгги с беспокойством посмотрела на него.

— Что с тобой?

— Ничего. — Но дрожащий голос выдавал его. — У меня бывают… приступы клаустрофобии. — Не лучшее объяснение в театре, заполненном в понедельник едва ли наполовину.

Мэгги как будто ему поверила.

— Хочешь уйти?

Он покачал головой и обнял ее.

— Продержусь.

И продержался, хотя усилия лишили его удовольствия: обычно ему нравилось смотреть, как Грязный Гарри убирает одного злодея за другим, не обращая внимания на гражданские права, должные процедуры и общественную безопасность. Оказаться в машине было облегчением. Тут он открыл окно и позволил ветру унести теплый запах крови Мэгги.

Она защелкнула ремень.

— Немного беспричинного насилия хорошо для души, тебе не кажется? Когда-нибудь действовал, как Гарри?

Он пожал плечами.

— Конечно. Особенно когда две недели выслеживал подонка, который резал девочек и старух. И узнал, что он на свободе, а я еще не успел написать все бумаги в связи со его арестом.

Не действует ли он сам как Каллахан в своей охоте? Руководствоваться только собственными суждениями о справедливости значит неизбежно прийти к ошибке и поражению. Он внутренне покачал головой. Нет. Ведь он не собирается убивать Лейн, только арестовать ее, и вполне законно, так как ордер на ее арест не отменен.

— А ты когда-нибудь сочувствовал линчевателям, как Гарри этой девушке, которая охотится за человеком, изнасиловавшим ее и ее сестру?

Он покачал головой.

— Я могу симпатизировать, но никогда не позволю им действовать так, как он. Если кто-то собирается убить другого человека, как бы сильны и оправданы ни были его мотивы, он должен считаться и с последствиями своего поступка.

Боже, как самодовольно! А к себе он тоже это приложит? Невозможно знать, пока это не случится.

Они выехали за пределы города. Гаррет нажал на акселератор. Машина прыгнула вперед, как дикий вырвавшийся на свободу зверь.

Мэгги от удовольствия взвизгнула.

— Здорово идет. Смотри не обгони свои фары. Иногда здесь на дорогу выходят коровы.

— Никаких проблем. — Даже в эту безлунную ночь, с небом, затянутым тучами, дорога уходила вперед светлой лентой; он видел ее далеко за пределами огня фар.

Он вздохнул. Ночное зрение. Вампиры. Лейн. Что собирается делать миссис Байбер? Скоро День благодарения, а он не знает, едет ли она в Акапулько. С опозданием он понял, что Мэгги о чем-то спрашивает.

— Что?

— Я спросила, что ты делаешь в четверг.

Он прикусил губу. Хочет пригласить его на ужин в День благодарения?

— Ничего особенного. Сплю.

— Не собираешься разлагать свое тело деликатесами, карбогидратами?

Поток воспоминаний о прошлых Днях благодарения охватил его, вызвав волну тоски по дому. Больше он никогда не сможет наслаждаться такими пирами. Увидит ли он когда-нибудь еще праздник? Его постоянно мучило подозрение, что, закончив охоту на Лейн, он просто прекратит существовать.

— Не собираюсь пировать.

— Может, уговоришь Данцига, чтоб мы хоть на этот раз поменялись сменами? А, золотоязыкий? Нас с папой пригласили к тете Руфи в Викторию, и я хотела бы провести там весь день.

Гаррет не знал, что он испытывает: облегчение или разочарование, оттого что она не приглашает его на обед.

— Поговорю с Данцигом.

Без очков.

— Замечательно! — Она наклонилась и поцеловала его в щеку. Потом посмотрела в окно. — Снег начинается.

Что? Он остановил машину на краю дороги и выключил свет. Большие пушистые хлопья падали с неба, темнота посветлела, как будто каждая снежинка несла в себе лунный свет. Гаррет, очарованный, смотрел в окно.

Мэгги улыбнулась.

— Наверно, не часто такое видел? Земля слишком теплая, чтобы он сохранился, но как красиво!

— Знаешь, чего мне хочется? Бежать. Хочешь? Всего несколько миль туда и назад.

— Гаррет! — Она рассмеялась. — Бежать? Всего несколько миль? Посмотри на мои туфли. Я в них вообще не могу бегать. Но даже если бы могла, мы в темноте сломаем ноги. Поехали к тебе. Посидим на крыше, если хочешь, а потом подумаем, как согреться.

Удовольствие от снега отступило. Он тронул машину и внутренне вздохнул. Сидеть на крыше, конечно, хорошо… но ему хочется бежать. Похоже, они могут с Мэгги встречаться и разговаривать о повседневных вещах. Похоже также, что Мэгги не возражает против любви. Но он никогда не сможет поделиться с ней тем, что у него глубоко внутри. И даже разделить с ней физическую активность, которая так ему необходима. Она не может бежать с ним под падающим снегом. Он продал бы душу за то, чтобы было с кем.

12

Баумен казался призрачным городом. Гаррет почти никого не видел. Канзас авеню совершенно пустынна. Но это его совсем не беспокоило. Если повезет, во время смены ничего не случится. Даже под затянутым тучами небом, грозящим снегом, который на этот раз, при минусовой температуре, может и задержаться, даже за темными стеклами очков глаза его болели от света. Где-то над тучами солнце давило на него, отнимало энергию. Надеюсь, ты оценишь, что я для тебя делаю, Мэгги. Ни для кого не стал бы выходить на солнце.

Он старался не думать о том, что она в этот момент делает, боясь новых воспоминаний и тоски о доме. Но они все равно приходили. Если позвонить домой после смены, станет ли легче? Или боль усилится?

— Баумен 407, - заговорило радио, — городской номер 555-7107, миссис Энн Байбер.

Миссис Байбер? Гаррет подъехал к телефонной будке и набрал номер. Шум в трубке делал почти неразличимым слова. Гаррету пришлось кричать, чтобы объяснить, кто ему нужен. Наконец подошла миссис Байбер.

— Я звонила вам домой, но Эмили Шонинг сказала, что Элен сказала, что вы работаете. Не заедете ли ко мне, когда освободитесь? У меня адрес отеля в Акапулько, где после Рождества мы с Мейдой встретимся.

Он вздохнул. Итак, решено. По крайней мере есть несколько недель, чтобы продать машину и сделать другие приготовления.

— Я кончу не раньше восьми тридцати. Не поздно для вас?

— Я вас буду ждать.

Он повесил трубку и прислонился к стене будки, глядя на патрульную машину. При мысли об уходе из департамента его охватило чувство вины. Конечно, он может рассказать о тяжелой болезни члена семьи, но все равно это нечестно по отношению ко всем. Его снова охватило сомнение в правильности избранного плана. Даже закат не принес облегчения головной боли.

На пересменке Мэгги взяла у него ключи от машины и сказала:

— Ты ужасно выглядишь. Вероятно, ты прав: ты сова. Хочешь, приду после конца смены и покажу свою благодарность?

Ночь понедельника, кажется, начала что-то серьезное. Оскорбится ли она, если он скажет, что у него болит голова? Нет, он хочет, чтобы она пришла. Ему нужен кто-то, кто помог бы преодолеть пропасть.

— Кровать и я будем ждать.

Он быстро справился с отчетом и поехал прямо к миссис Байбер, в форме, хоть и без пояса с оборудованием.

Старуха открыла дверь.

— Как вам идет. Никогда раньше не видела вас в форме. Пойдемте в гостиную. — Она пошла вперед.

Он улыбнулся, несмотря на ком в желудке.

— Надеюсь, вы хорошо провели День благодарения.

— О, да. Хозяйничала моя дочь Кэтрин. Очень шумно, конечно, но мне все дорого. — Она остановилась и повернулась к нему лицом. — Мне придется сделать признание.

Холодок беспокойства пробежал по спине.

— Признание?

— Адрес отеля у меня есть, но это лишь предлог, чтобы зазвать вас. Входите. — Она прошла в гостиную.

Он вошел вслед за ней. Сидевшая в кресле женщина встала.

Миссис Байбер улыбнулась.

— Я хотела вас удивить. Гаррет, это моя дочь Мейда.

Мейда! В животе все перевернулось. Но это не Лейн! Рост тот же, ноги кажутся еще длиннее в сапогах на высоком каблуке. Рыжие волосы падают на алый свитер, но… рыжие волосы перемежаются сединой, кожа, морщинистая от возраста.

Он онемел от шока. Все эти недели он ждет не ту женщину! Но — он старался рассуждать логически — штемпель, школьная фотография, миссис Байбер говорила, что ее дочь певица; как все это может соответствовать?

— Очень… рад познакомиться, — выдавил он. Он не должен выдавать свое разочарование.

— Я тоже, — ответила Мейда.

Он застыл. Голос Лейн.

Внимательно посмотрев на нее, он увидел ее глаза. Сердце его подпрыгнуло. И глаза ее. Они отражают свет, глаза вампира, они сверкают холодно, красным, она узнала его… она определяет размеры опасности.