Мы бежим по тропинке. Спотыкаемся о ещё несколько тел. Они лежат на перекрёстке тропинки и дороги, ведущей снизу. Восемь французских солдат. Большинство ранены, но есть и осколочные ранения.
Убийца сложил тела в ряд вдоль обочины дороги.
Пауэлл осматривает взлетно-посадочную полосу, подбирает несколько стреляных гильз.
Показывает их мне.
«НАТОВСКИЙ 5,56-мм и российский 5,45-мм, — говорит он. — Почему я не удивлён?»
«Эта дорога ведёт туда, где мы нашли других погибших французских солдат. Внизу у них произошла перестрелка, и они потеряли троих. Эти ребята окопались здесь и пытались сдержать отряд Томбая. Их смяли.
Из двух отрядов Совэ погибло точно одиннадцать. Осталось пять человек.
Пауэлл осматривает форму французских солдат. Он тычет дулом своего М4 в шевроны убитого. «Смотрите».
На мужчине три нашивки старшего сержанта. Этот человек был унтер-офицером взвода лейтенанта Совэ, его заместителем.
«Если Совэ не будет здесь, у нас будет пятеро пропавших без вести французских солдат».
Горожане грабят дома. Некоторые пытаются завести машины. Другие выносят мебель и ценные вещи на улицу. Двое мужчин пытаются протащить диван через входную дверь двухэтажного дома. Другие разбили окна на втором этаже и выбрасывают ценные вещи на газон.
Мы поднимаемся выше на холм. В деревне ситуация ещё хуже, чем в Вьё-Карре. Мужчин и женщин пытают и насилуют.
Воздух пронзают душераздирающие крики. Француза средних лет держат на коленях перед его гаражом, пока кто-то пробивает ему дыры в коленях и голенях электродрелью. Судя по количеству отверстий, они занимаются этим уже давно.
Я следую за Пауэллом сквозь ад. Пробегаю мимо горожан, ломающих кому-то кости молотками, пытающих других плоскогубцами, гвоздями и паяльниками.
Мужчины обливают керосином ещё один дом. Вспыхивает спичка, и дом загорается.
Интересно, какой дом принадлежит Бернарду? Женат ли Бернард? Где его семья? А как насчёт Лорана?
Мужчина и женщина выносят детскую лошадку-качалку из другого дома. Француз и женщина истекли кровью на лужайке. Они выглядят…
Каждого из них ударили ножом сотню раз. Маленькие тела лежат на подъездной дорожке с раздавленными черепами. Боже мой, дети!
Женщина, укравшая лошадку-качалку, одета в форму горничной. Она работала в этой семье. Вероятно, жила с ними. Готовила им ужин, убиралась и стирала. При первой же возможности они с мужчиной убили родителей, детей, а теперь грабят дом.
Я поднимаю АК-74 и стреляю женщине в лицо. Мужчина поворачивается ко мне, разинув рот. Я стреляю ему в грудь.
Это для детей.
Пауэлл хватает меня за руку. «Порода! У нас нет на это времени».
Думаю, что нет, но я чувствую себя лучше.
С мокрыми глазами я иду за Пауэллом. Давайте найдём жену Вульфа и свалим с этой чёртовой горы.
Мы достигаем вершины. Полумесяц особняков на южной стороне охвачен огнём. К западу нет домов. Никто не хочет видеть трущобы.
Из домов на юге открывается вид на гору, из домов на востоке — на шахту, а из домов на севере — на Сент-Круа. Особняки на северной стороне расположены полумесяцем. Двух- и трёхэтажные. Ни один из них пока не горит.
В центре вершины находился ухоженный парк. Горожане свалили ценные вещи из домов в самый центр. Они вытащили мужчин и женщин из домов и творили с ними невообразимые вещи. Я сосредоточился на миссии и попытался отвлечься от ужаса.
Где отряд Томбая? Где Умбали?
Пауэлл бежит к двухэтажному дому. Входная дверь открыта, он занимает позицию справа и ждёт, пока я выйду на крыльцо.
Мой АК-74 на ремне, я закидываю его за спину. Достаю Марк 23. Я предпочитаю пистолет для ближнего боя. Киваю Пауэллу, он идёт, роет правый угол. Я следую сразу за ним, рою левый. Пусто.
Мы действуем быстро, зачищаем первый этаж. Гостиная, столовая, кухня, библиотека. Всё разграблено, но тел нет.
Вдохни поглубже, иди к лестнице. Похоже, придётся идти в гору. Сражаться в гору – отстой. Мы не хотим этого делать, но если там жена Вульфа, придётся . Пауэлл кивает мне. Я несу пистолет, я первый в толпе.
Ненавижу лестницы. Больше, чем коридоры. И то, и другое — смертельные воронки. Один человек может уничтожить целый отряд, оказавшись посреди коридора. Лестницы добавляют...
вертикальный элемент, с которым сложнее справиться.
Прямо здесь, внизу лестницы, люди погибают. Как? Это же гранатная яма. Именно сюда падают гранаты, а у кадетов их много.
Ты выстраиваешь свою стаю, кто-то сверху бросает осколочный снаряд. Щёлк и бум.
— вы все едите сэндвич с осколками.
Выходите с лестничных площадок, не застревайте посередине.
Упираюсь спиной в стену справа, приседаю, держу угол из Mark 23. Двуручная стойка, равнобедренная. Получается обратный удар.
Пятнадцать футов до первой площадки, переключитесь, затем на второй этаж. Посмотрите вверх и назад — надо мной и позади меня стена. Перила слева ведут на первую площадку, затем ещё одни перила продолжаются на следующий пролёт.
Перила в порядке. Я вижу между балясинами — столбы. Стены — это плохо. Люди забывают, что пули проходят сквозь дерево. В Афганистане толстые глинобитные и каменные стены служили укрытием. В американских и европейских зданиях используют дерево. Сквозь деревянные стены ничего не видно, но пули, конечно же, могут попасть сквозь них.
Я поднимаюсь по ступенькам неторопливо, расчищая по пути. На лестнице так легко споткнуться. Когда я дохожу до середины лестницы, меня охватывает тревога. Середина любой из них — не самое лучшее место. Внизу можно съехать в сторону. А посередине идти некуда.
Пауэлл укоротил приклад своей М4 и приклеился к моей заднице. Ещё немного – и мы поженимся. Чёртова лестница. Быстрее, слезай с перекладины. Mark 23 – это пистолет, а не двуручник. Я держу его в правой руке, левой упираюсь в перила, наклоняюсь вперёд, взмываю выше.
Двигайтесь, двигайтесь, двигайтесь. Я на лестничной площадке. Ещё одно отличное место, чтобы съесть фраг. В данном случае я могу пробросить его мимо Пауэлла и спуститься по первому пролёту лестницы.
Теперь я вижу прямо на второй этаж. Открытая дверь, за ней тёмная комната. Двигайтесь, двигайтесь, двигайтесь. Не застряните посередине. Верх лестницы — площадка второго этажа. Это площадка, но она как комната — слепые зоны слева и справа. Я слышу дыхание Пауэлла за спиной, отдающего мне команды.
Я поднимаюсь на второй этаж. Копаю слева, отхожу с дороги. Пауэлл копает справа.
Дыши. Мы расчищаем комнату перед собой. Окна выходят на парк внизу. Горящие дома, убийства и изнасилования. Пламя лижет небо. Я отворачиваюсь от места происшествия, и мы расчищаем остальную часть второго этажа.
Жена Вулфа нигде не найдена.
Мы с Пауэллом стоим в коридоре второго этажа, вдали от освещенных окон.
«Живая или мертвая, она должна быть где-то там», — говорит Пауэлл.
«Вместе с тремя американскими инженерами. Мы никого не найдём в этой куче мусора».
«Где кадры? Где Умбали? Их там нет ».
Я делаю глубокий вдох. «Умбали — это команда Томбая. Вопрос в том, где же кадры? У них были цели во Френч-Виллидж. Пилоты, самые высокопоставленные дипломаты. Похоже, он заправляет всем, поэтому перебрасывает кадры».
«Он будет удерживать ключевые позиции. Какие именно?»
Его основные силы будут сосредоточены в Сент-Круа. Там заседает правительство. Он будет контролировать рудник, потому что это экономический центр страны. Он будет охранять подступы к Френч-Виллидж минимальными силами. Затем он перекроет все входящие и исходящие пути. Шоссе, на восток и запад. Международный аэропорт Арбуа. Возможно, взлётно-посадочную полосу COBRA, но я так не думаю.
"Почему нет?"
«Он убил пилотов».
"Справедливо."
Я сжимаю переносицу. «У нас заканчиваются варианты».
«У нас их двое», — говорит Пауэлл.
«Да. Мы можем отправиться в лес прямо сейчас или попробовать сесть на рейс, который прибывает в 23:00».
«За исключением того, что Томбай, вероятно, удерживает аэропорт Арбуа».
Я засовываю Mark 23 за пояс, взвешиваю АК-74. «Мы точно не знаем. Стоит попробовать».
«Давайте начнем».
Мы спешим вниз по лестнице, держа винтовки наготове. Выходим через парадную дверь и обнаруживаем, что пожар распространился с южного полумесяца на восток. Ветер дует оттуда. Скоро дом Вулфа будет уничтожен огнём.
Конвекция от пожаров создает собственный ветер, который раздувает пламя еще выше.
В парке царит средневековая атмосфера. Горожане всю жизнь подавляли свой гнев и ненависть. Они не выплеснут их за одну ночь. Они вышли из-под контроля, и каждое злодеяние страшнее предыдущего.
По-прежнему нет кадров. Нет Умбали.
«Сюда», — говорит Пауэлл.
Вместе мы мечемся между домом Вулфа и двухэтажным соседним домом.
Оказываемся на краю северного склона, ведущего прямо вниз
Холм. Я осматриваю разные уровни. Вдоль него идут узкие тропинки и плавные повороты. К моему удивлению, несколькими уровнями ниже я узнаю бунгало, которое нам с Энрайтом выделили.
Вдали горит Вьё-Карре в Сент-Круа, но, похоже, огонь обошёл стороной южную часть. Это означает, что пожары в американском консульстве и французском посольстве распространились на север.
«Я знаю, где находятся люди Томбая», — говорю я.
"Где?"
«Сент-Круа борется с пожарами. Томбей никогда не хотел сжигать город.
Горожане так и поступили. Они подожгли консульство и французское посольство.
Вышедший из-под контроля пожар угрожал зданию ратуши и президентскому дворцу. Горожане хлынули на холм, а умбали не заинтересованы в тушении пожаров. Томбай использует своих бойцов для строительства противопожарных заграждений.
«Похоже, весь город может сгореть дотла».
«Тогда нам повезло», — говорю я.
«Как ты это понял?»
«У Томбая ограниченные ресурсы, помнишь? Он мог просто оставить аэропорт Арбуа без прикрытия».
Мы с Пауэллом спускаемся с холма. Френч-Виллидж — это кошмар, который я хочу забыть.
OceanofPDF.com
9
СУББОТА, 19:50, СЕНТ-КРУС – ГОСТЕВОЕ БУНГАЛО
Неужели мы действительно покинули это бунгало всего два часа назад? Мне кажется, прошла целая жизнь, но вот оно. Открытая дверь, два мёртвых умбали на холме между нами и опушкой леса.
«Подожди-ка», — говорю я.
Пауэлл останавливается и поворачивается ко мне: «Что случилось?»
Я веду её в гостиную. Мухи жужжат вокруг четырёх мёртвых умбали. Кучки зелёных насекомых покрывают лужицы запёкшейся крови.
Они взмывают в воздух, как только мы входим. Двое гигантов лежат снаружи кухни, а один — у бокового окна. Последний лежит, скрючившись, положив ноги на разбитый журнальный столик, а его туловище полусогнуто на диване.
Рука мёртвого Умбали всё ещё сжимает рукоять моего пистолета Cold Steel OSS. Он вырвал его из шеи, прежде чем я выстрелил. Я беру оружие и вытираю клинок о его штанину. Тело ещё не одеревенело, что ещё раз напоминает, что прошло не так много времени.
«Отличный клинок», — говорит Пауэлл. «Пошли».
Я поднимаю штанину джинсов, убираю Cold Steel обратно в ножны, рукоятью вниз.
Закрепите его на липучке. «Самолёт прибудет только в 23:00. У нас есть несколько минут».
Подхожу к двери спальни Энрайта, тащу кресло с подголовником обратно в гостиную. Я сажусь и жестом предлагаю Пауэллу сесть на диван рядом с мёртвой Умбали.
«О, отлично. Что ты хочешь сделать дальше? Рассадить этих мёртвых чуваков за стол… как будто у нас зрители? Брид, ты с ума сошел».
«Нет, всё происходит слишком быстро. Мы ни разу не остановились, чтобы подумать за два часа».
«Точно так же происходит, когда несколько сотен таких парней пытаются тебя убить».
Пауэлл поднимает ноутбук Энрайта, осматривает копьё Умбали, торчащее из клавиатуры, и отбрасывает его в сторону. «Морской котик» хрюкает и садится рядом с мёртвым Умбали. Похлопывает труп по лысой голове и смотрит на меня. «Ладно, что с того?»
Впервые за два часа мы оцениваем друг друга. Вот мы, два оператора. Профессионалы, болтающие о делах.
«Вы считаете, что Вульф не знал, что Томбей вернулся в Вамбесу?» — спрашиваю я.
Это был один из червей, шевелившихся у меня в голове. Перед посадкой в самолёт Штейн прямо сказал мне, что Томбей находится в стране. Вулф и Бернард вели себя так, будто разговоры о его возвращении были пустыми сплетнями. Штейн знала, потому что ей сообщили из Госдепартамента. Вулф был высокопоставленным сотрудником Госдепартамента в Вамбесе.
«У меня есть все основания ему верить, — говорит Пауэлл. — А у вас нет?»
«Нет. Скажи мне, почему ты ему веришь?»
«Скажи мне, почему ты этого не делаешь».
«Ты первый».
Пауэлл рассказывает мне об этом так: «Один профессионал другому».
В ПРОШЛОМ МЕСЯЦЕ на почту консульства пришло электронное письмо из Госдепартамента. Дрю Пауэлл открыл защищённый конверт и расшифровал сообщение. Распечатал его и перечитал. Это было предупреждение, но формулировка была расплывчатой.
Внимание:
Генеральный консул, Вамбеса
Начальник службы безопасности, Вамбеса
Имейте в виду, что разведка предполагает, что Мариен Томбай может вернуть Вамбесу.
Намерения неясны. Примите все необходимые меры предосторожности.
Проведя шесть месяцев в Вамбезе, Пауэлл довольно хорошо знал страну. Он слышал истории о Мариен Томбай. Местные жители относились к Томбайе серьёзно, французы — меньше. Для местных жителей Томбай был героем, покинувшим родину, чтобы сражаться за «Боко Харам» и «Аль-Каиду». Они считали Томбая легендой. Французы же считали его бунтарём, которого они выгнали из страны на поезде.
Пауэлл встал и прошёл через коридор в кабинет Орена Вулфа. Генеральный консул сидел в кожаном кресле, наслаждаясь прохладным воздухом, струившимся из кондиционера. На решётке окна его кабинета развевались маленькие бумажные ленточки.
Генеральный консул сидел в интернете. Именно этим он и занимался почти каждый день.
Пауэлл не держал на него зла. Время в Вамбесе не имело значения. Каждое утро просыпался один, и дни тянулись бесконечно. В таком месте, как Сент-Круа, чувствуешь себя бессмертным.
«Взгляните на это», — Пауэлл передал Вулфу сообщение.
«Я поражен, что они помнят, что мы здесь».
Вулф взял листок бумаги и прищурился, разглядывая его. «Не очень-то полезно, правда?
Что они имеют в виду, говоря о принятии всех необходимых мер предосторожности? Ты знаешь, что это такое, Дрю?
«Что это, сэр?»
«Это то, что мы называем «прикрытием свою задницу». Они не знают, чем занимается Томбей. Они не знают, где он, что делает и куда направляется. На случай, если он всё же приедет в Вамбесу, они хотят иметь возможность сказать, что дали нам знать».
Пауэлл пережил пять командировок в Афганистан и три в Ирак.
Он сказал себе, что если есть хоть малейшие сомнения, то сомнений больше нет. Сообщение было расплывчатым, но это был шаг вперёд по сравнению со вчерашним. Пауэлл отнёсся к нему серьёзно.
«Давайте посчитаем число граждан США в стране, — сказал Вулф. — Пересмотрим план действий в чрезвычайных ситуациях».
«Да, сэр».
Вулф принял необходимые меры предосторожности до обеда. Вместе с Пауэллом они проверили список граждан США. Список был коротким. Вулф и его жена, Пауэлл, Трой и Кэрол Грейди, три горных инженера, живущие в Френч-Виллидж.
План действий в чрезвычайных ситуациях был прост. В случае чрезвычайной ситуации в стране, например, землетрясения или массовых беспорядков, все граждане США будут
С ними связались и попросили собраться в сборном пункте. Их перевезут во французские военные казармы для обеспечения безопасности до разрешения ситуации.
Эвакуация могла быть проведена по распоряжению Госдепартамента в Вашингтоне или генерального консула на месте. Американских граждан нельзя было заставить покинуть страну. Предполагалось, что ситуация ухудшится настолько, что они будут отчаянно желать покинуть страну.
Африканское командование ВС США (АФРИКОМ) отвечало за обеспечение безопасности и транспортировку в этом случае. Эвакуация будет организована штаб-квартирой АФРИКОМ в казармах Келли в Штутгарте, Германия. АФРИКОМ предоставит ресурсы и помощь в кратчайшие сроки. В случае крайней необходимости генеральный консул может зафрахтовать любой доступный вид транспорта для проведения эвакуации.
Из Вамбесы было не так много путей. Поскольку страна не имела выхода к морю, эвакуация была возможна только по суше или по воздуху. Это означало необходимость арендовать самолёт, автобус или поезд. Ключевым моментом было сначала собрать всех американцев в консульстве.
«Предупреждение уместно, сэр?» — спросил Пауэлл. «На самом деле, в списке так мало людей, что я могу лично их посетить и предупредить».
Вулф погладил подбородок. «Думаю, мы ещё не дошли до этого, Дрю. Если получим подтверждение, что Томбей находится в стране, предупреждение будет уместным. Не раньше».
Решение генерального консула казалось разумным. Более того, оно соответствовало процедурам эскалации консульства. Проблема была в том, что Пауэлл никогда не считал, что процедуры могут заменить суждение. Именно поэтому в процессе принятия решений нужны люди. Но Вулф был этим человеком и старшим должностным лицом на месте. Пауэлл не согласился с решением, но Вулф был ответственным. Пауэлл молчал.
Выполнив задание, Вулф попросил Пауэлла вернуть документы в офисный сейф. После этого генеральный консул вернулся к интернет-серфингу.
Пауэлл не считал свою работу выполненной.
Дрю Пауэлл мечтал стать «морским котиком» с самого детства. Его брат принёс домой несколько DVD-дисков, и они посмотрели фильм об этом подразделении. Это было так круто, что он сразу же загорелся желанием вступить в отряд. Он проводил каждый свободный час, бегая, плавая и изучая боевые искусства. Летом он работал спасателем. Плавать он научился только в пятнадцать лет, но, когда его укусила морская болезнь, он превратился в полурыбу.
Сразу после выпуска он пошёл служить на флот и в BUD/S, базовую программу подготовки «морских котиков». «Адская неделя» давала человеку тысячу причин уйти, но Пауэлл так и не сделал этого. Уйти было немыслимо. Бросавшие службу снимали шлем, звонили в колокол и стыдливо уходили. Пауэлл решил умереть первым. Он так долго хотел стать «морским котиком», что у него не было другого выбора. Каждый, кто уходил, увеличивал свои шансы. Быть победителем было выгодно.
Позже, после прохождения курса подготовки «Морских котиков», ему вручили трезубец – знак отличия, возвещавший всему миру о том, что он – «Морской котик». Он присоединился к взводу и узнал, что не каждая миссия похожа на ту, что показана в фильме. «Морским котикам» доводилось делать то, что показывают в фильме, особенно на учениях, но не всё сразу. Его это вполне устраивало. Он был там, где хотел быть, и делал то, что хотел. Он жил лучшей жизнью.
Пауэлл много воевал в Афганистане. Его отобрали в «Морские котики».
Команда «Шесть». Как и армейская Группа боевого применения, это было секретное подразделение. Их называли DEVGRU и «Отряд Дельта». Названия не имели значения, они регулярно менялись. Гражданские должны были путаться в названиях. Эти подразделения не должны были существовать. Коммандос, рассказывавшие о своих заданиях или даже о своей связи с подразделениями, подвергались остракизму.
Брид и Пауэлл были сделаны из одного теста. Не будем приукрашивать.
«Морские котики» и «Дельта» — это подразделения прямого действия. Их задача — убивать людей.
Спасать заложников, убивать террористов. Пауэлл достиг выдающихся успехов в своей работе.
Но война закончилась. Ребята в сарае сказали, что они...
«Снижение темпа операций». Это означало, что количество миссий сократилось. Пауэлл ушёл со службы и устроился на высокооплачиваемую работу подрядчиком в ЧВК и наземном отделе ЦРУ. Через несколько лет он был готов к отпуску. Он устроился на работу в Госдепартамент…
Начальник службы безопасности консульства в Вамбесе. Он решил, что поработает какое-то время, пока не определится с дальнейшими действиями.
Пауэлл никогда не терял качеств, которые сделали его хорошим бойцом спецподразделения. Он оставался в форме и оттачивал свои навыки.
Вы здесь не для того, чтобы выживать, вы здесь для того, чтобы взять на себя ответственность.
Не высовывайтесь, двигайтесь быстро. Убивайте первыми, умирайте последними.
Один выстрел — одно убийство. Никакой удачи, только мастерство.
У «морских котиков» был афоризм на любой случай. Был один и для чистки зубов.
Пауэлл вернулся в свой кабинет и выключил компьютер. Затем он направился к входной двери. Он остановился у стойки регистрации. Марго...
Там, с её обычной лучезарной улыбкой, она сказала: «Меня не будет до конца дня, Марго. Если я понадоблюсь генеральному консулу, пусть позвонит».
Он вышел и закрыл за собой дверь. Поздоровался с Эдуардом, охранником в форме. Крошечное консульство США не могло похвастаться даже отрядом морской пехоты. Если бы возникла беда, Пауэлл и Эдуард были бы единственными, кто мог бы её остановить. А Эдуард вряд ли бы что-то остановил.
«Спокойное утро, Эдуард?»
«Очень тихо, Дрю».
Двое мужчин на мгновение остановились и наблюдали за суетой Вьё-Карре. Чиновники шли к ратуше и президентскому дворцу и обратно. Бизнесмены направлялись в свои офисы вокруг площади или выходили в бары, чтобы выпить прохладительного напитка.
Всё выглядело нормально. Пауэлл предложил Эдуарду сигарету. Охранник с благодарностью принял её, и Пауэлл прикурил.
Сообщение было тревожным.
Мариен Томбай может вернуть Вамбесу. Намерения неясны. Забрать всех. необходимые меры предосторожности.
Пауэлл закурил сигарету. Забрался в консульскую машину «Импала». Он поехал к своему бунгало на холме, осторожно двигаясь по узким дорогам.
Пешеходов избегали, поскольку в Вамбесе самым распространённым средством передвижения были пешие прогулки. Следующими по распространённости были велосипед и скутер.
Френч-Виллидж был одним из самых приятных мест, где он когда-либо жил за границей. Он напоминал пригород среднего класса с красивыми домами, аккуратными газонами и детьми, катающимися на велосипедах по улице. В его бунгало было две спальни и большая гостиная. В военном городке вроде Форт-Брэгга, Сан-Антонио или Эль-Пасо оно считалось бы уютным. По сравнению с лачугами в Афганистане или Ираке оно было роскошным.
Он пошёл в спальню и открыл шкаф. Отодвинул туфли и кроссовки, чтобы они не мешали, затем поднял две половицы. Под ними оказался цементный пол, застеленный пластиковым брезентом. Он вытащил длинный деревянный ящик и положил его на кровать.
Крышка ящика была заперта на прочную задвижку и навесной замок. Пауэлл достал из кармана ключ и снял замок. Внутри ящика лежала винтовка М4.
Карабин и семь магазинов на тридцать патронов калибра 5,56 мм. Он проверил оружие, зарядил его и убрал в чёрную холщовую сумку.
Из ящика своего шкафа он достал разгрузочный жилет, прикрепил к нему магазины на липучках и сложил его в ту же сумку, что и винтовку.
Пауэлл замаскировал тайник и отнёс винтовку в консульство Импала. Запер её в багажнике.
Время обеда. Начальник службы безопасности поехал в «Ла Саль» и сел за кружку пива и сэндвич с ветчиной и сыром в западном стиле. Завязался разговор с Чарльзом, барменом. Старый Чарльз свободно говорил на трёх африканских языках: английском, французском и немецком. Райк Брёер сидел в своём обычном углу, потягивая виски.
«Что происходит, Чарльз?»
«Ещё один день, мистер Пауэлл. Всё как всегда».
«Шахта снова расширяется. В страну прилетают новые инженеры».
«Я слышал это, сэр. Хорошие новости. Больше работы, больше денег».
«Они приехали в город?»
«Пока нет, но скоро. Сначала им нужно будет устроиться поудобнее».
«Дайте мне знать, когда они это сделают».
«Полагаю, вы и сами их увидите, сэр. Но я, конечно, увижу».
Броэр поднял взгляд и поднял бокал в шутливом тосте. «Интересуешься городом, Пауэлл?»
«Почему бы и нет, Брёер? Я здесь живу».
Пауэллу стало жарко на голове. Старик усмехнулся и допил свой напиток.
Пауэлл сел в машину и поехал в Мачвео. На повороте он повернул на юг. День был тёплый, солнечный, и он был поражён красотой пейзажа. Гора Вамбеса была пышной и зелёной. Он видел невысокий отрог, тянущийся от горы на северо-запад, в сторону Сент-Круа. Дома Френч-Виллидж ярко сияли на солнце.
Строения ранчо Грейди сливались с линией деревьев. Лесные гребни были расчищены, и на их месте построили четыре большие виллы с крышами из искусственной соломы. Одна из них была двухэтажной и могла быть арендована одной семьей. Остальные три представляли собой четырёхэтажные строения с четырьмя апартаментами в каждом.
Главное здание с пристроенным гаражом располагалось в центре, а по обе стороны от него располагались две виллы. Оно было двухэтажным, с баром и рестораном на первом этаже и сорокаметровым бассейном позади. Семья Грейди жила наверху.
Грейди отвёл воду из реки Локола. Это обеспечило достаточное количество воды для бассейна и других нужд ранчо.
Пауэлл припарковался на подъездной дорожке перед главным зданием. Трой Грейди вышел на крыльцо, чтобы встретить его. Здоровенный и мускулистый, с огненно-рыжими волосами, Грейди отлично подошёл бы на роль викинга, орудуя скандинавским топором.
«Что привело вас сюда, Пауэлл?»
«Просто дружеский звонок. Хотел узнать, как у вас дела. Уже привлекли платежеспособных клиентов?»
«Мы уже начали рекламировать. Все помещения готовы, наш шеф-повар приедет в следующем месяце, и у нас уже есть предварительная запись. Заходите к нам выпить».
Грейди толкнул входную дверь. Она была сделана из искусно вытесанного местного тика. Викинг провёл Пауэлла в прохладное помещение.
Главный дом был роскошным. В жилые помещения на втором этаже вела парадная лестница. Просторная гостиная, соединенная со столовой такого же размера, а за ней располагалась кухня. Раздвижные стеклянные двери открывались на террасу, к бассейну и к самому бассейну. Длинная барная стойка тянулась на половину длины гостиной с одной стороны, отделяя её от патио. При открытых стеклянных дверях барная стойка обслуживала и то, и другое.
На стене гостиной на деревянном щите были установлены два черепа белой чалой антилопы. Щит был отделан тёмным деревом на полированной коричневой поверхности. Рога взрослых самцов были изогнуты, как сабли, и имели длину около 75 см.
«Вы сами их упаковали?» — спросил Пауэлл.
«Да. У меня есть ещё, из Танзании и Южной Африки. Не уверен, что стоит их выставлять, потому что эти животные не водятся в Вамбесе».
«Думаю, тебе стоит это сделать». Пауэлл мог лишь представить себе, как Грейди охотился к югу от экватора. «Они станут отличными темами для разговора».
Мебель была глубокой и удобной. Резная африканская кайя, разновидность местного красного дерева. Подушки и подлокотники были обиты мягкой тёмной кожей с блестящими латунными заклёпками. Пауэлл вдохнул насыщенный аромат высококачественной кожи. Было ясно, что Грейди не жалел денег.
«Давайте сядем за барную стойку», — сказал Грейди. «Выбирайте себе яд».
«Бурбон и виски».
Грейди повёл «морских котиков» к бару. Налил им бурбон и воду.
«Все тихо?» — спросил Пауэлл.
"Что ты имеешь в виду?"
«Вы, ребята, здесь одни. По крайней мере, пока к вам не начнут приезжать гости. Были ли у вас какие-нибудь проблемы с людьми по пути туда и обратно?
аэропорт?»
«Вовсе нет. Кэрол время от времени ездит в аэропорт за свежими продуктами у продавцов. Я езжу заправлять грузовики. Мы в пяти милях от трассы. Никто не подъезжает с шоссе. Мы заметили редких умбали, наблюдающих из-за деревьев, но они нас не трогают».
Пауэлл изучал череп саванного буйвола, установленный на щите над стойкой бара.
Животное было гигантским. Рога буйвола грациозно сгибались по бокам, а затем резко загибались вверх и назад, к голове, словно величественные чёрные крюки.
«Ты имеешь в виду этих охотников? Горцев?»
«Верно», — сказал Грейди. «Крупные парни, сложенные так, будто гоняют железо весь день.
Лысые. У некоторых на лицах ритуальные шрамы. Знаки старшинства.
Они вооружены мачете и охотничьими копьями. Полагаю, они выследили дичь в лесу к югу отсюда. Приходите к опушке леса из любопытства.
Умбали были горцами. В низинах их было необычно видеть.
«Они когда-нибудь заходили на территорию ранчо? Пробирались между домами?»
«Нет. Думаю, они будут рады оставить нас в покое, лишь бы мы не трогали их. Если возникнут проблемы, мы с Сантосом оба умеем стрелять».
Грейди кивнул на высокий оружейный шкаф в конце бара. Там были двуствольные и охотничьи винтовки с продольно-скользящим затвором. Дробовики двенадцатого калибра. Шкаф был заперт. В ящиках внизу хранились коробки с боеприпасами.
«Если возникнут проблемы, вы знаете, кому позвонить».
«Не полиция». Грэди рассмеялся где-то глубоко внутри, но тело здоровяка оставалось неподвижным. Викинг был сплошь мускулистым. «Я сам с этим разберусь».
Пауэлл понимал, что имел в виду Грейди. Полиция Вамбесы не внушала доверия. Безопасность приходилось покупать. Людей приходилось нанимать и обучать. У рудника была роскошь в виде французской армии и достаточно денег, чтобы нанять охрану.
«Если возникнут проблемы, — сказал Пауэлл, — позвоните мне».
Мужчины допили напитки, и Пауэлл поехал обратно в город. Он был уверен, что Грейди сможет позаботиться о себе сам. Единственное, что его беспокоило, — это одиночество Мачвео.
Пауэлл не нашёл инженеров во Френч-Виллидж. Они были на заводе COBRA. Он вернулся в консульство. Ближе к вечеру он
Сработало. Следующие четыре недели он носил винтовку в дом и спал с ней у кровати. Относил её к машине и брал с собой на работу. Он держал ухо востро.
Не было никаких веских доказательств того, что Мариен Томбей вернулась в Вамбесу. Однажды Вулф напрямую спросил Бернара и Лорана, слышали ли они что-нибудь. Оба расстегнули воротники, оба сказали «нет».
Возвращение Томбая оказалось не более чем слухом.
Два дня назад Вулф вызвал Пауэлла к себе в кабинет.
«Слухи о возвращении Томбая дошли до Парижа», — заявил генеральный консул.
"Как?"
«Кто знает? Инженеры и менеджеры летают туда-сюда. Люди сплетничают у кулеров. Дело в том, что головной офис COBRA обеспокоен, Тьерри Лоран и Марсель Бернар заверили их, что всё в порядке, но совет директоров COBRA недоволен».
«Это их работа — беспокоиться», — сказал Пауэлл. «Я понимаю».
«Они наняли частную военную компанию для оценки безопасности на руднике. Оценить обстановку в стране».
Пауэлл сказал: «Разумно. Какая именно ЧВК? Я знаю всех лучших».
«Консультанты по длинноствольному оружию. Они присылают кого-то по имени Брид».
«Хорошая компания, солидная. Знаю Breed по репутации. Сильный специалист».
«Какой он?»
Пауэлл порылся в памяти. Брид начинал в звании «зелёного берета», сержанта разведки и вооружения спецназа. Позже его отобрали в группу боевого применения спецназа «Дельта». На момент увольнения он был уорент-офицером спецназа.
Брид был легендой. В Афганистане он и его команда проводили дальние, глубоко проникающие патрули в Гиндукуш. Они шли по горным хребтам, простирающимся вдоль долины Кагур через Кунар, Нуристан и Бадахшан. Некоторые говорили, что его команда дошла до Таджикистана и Китая через Ваханский коридор. Они составляли карты караванных маршрутов и баз снабжения Талибана. Он участвовал в прямых операциях в качестве штурмовика и снайпера.
Военная карьера Брида закончилась, когда он застрелил афганских женщин, живьём сдиравших кожу с американских пленных. Сначала он застрелил одного из пленных, чтобы избавить его от страданий. Затем он убил женщин. Никто
Он хотел позора в виде расследования по статье 32 и военного трибунала. Отставка Брида и его досрочный выход на пенсию были ускорены.
Любой другой мог бы сгинуть в облаках. Брид продолжал работать подрядчиком в ЧВК. Он выполнял задания по личной охране. Он заключал контракты с наземным отделом ЦРУ. Операции были засекречены.
«Он очень крепкий парень», — заключил Пауэлл.
«Ну, он прилетает завтра утром, и в его зарегистрированном багаже будет оружие. ЧВК хочет, чтобы мы помогли ему пройти таможню. Вы понимаете, о чём я».
«Я понимаю, что ты имеешь в виду».
Пауэлл замешкался у двери. Повернулся к Вулфу. «Я больше не видел сообщений о Мариен Томбей. А ты?»
Генеральный консул покачал головой: «Нет. Ни слова».
«Как вы думаете, стоит ли нам объявить предупреждение? Данные накапливаются».
Вулф задумался о процедуре эскалации.
«Нет. Я не думаю, что мы уже достигли этой цели».
«Я САМ ВИДЕЛ ЭТО СООБЩЕНИЕ», — говорит Пауэлл. «Генеральный консул сначала не воспринял его всерьёз, но в последние пару недель он начал беспокоиться.
Все почувствовали напряжение, но точных данных по этому поводу не было до сегодняшнего дня».
«У меня есть друг в компании, — говорю я ему. — Он сказал мне ещё до моего приезда, что Томбай, без сомнения, находится в стране».
«Итак, либо Вульф солгал мне, что не получил больше сообщений, либо…»
«Или государство не рассказало своему генеральному консулу всю историю».
Пауэлл делает глубокий вдох и смотрит на разгром в гостиной.
«Что это значит для нас?»
«Нам нужно уехать из страны. Мы будем следить за Вулфом».
"Заметано."
«Я доверяю своему другу на все сто, — говорю я ему. — В Госдепартаменте что-то неладно».
OceanofPDF.com
10
СУББОТА, 20:00, СЕНТ-КРУА – КОЛОНКА
Вместе мы спускаемся с холма и возвращаемся к «Импале». Генеральный консул выходит из машины и спешит нам навстречу.
Лицо Вулфа выражает тоску. «Где моя жена?»
Пауэлл сообщает эту новость генеральному консулу: «Мы не смогли её найти.
Не знаю, жива она или мертва. Пилоты — мы знаем, что они мертвы.
«Выходи из машины». Я открываю водительскую дверь и машу Энрайте, чтобы он вышел.
Ложа моего АК-74 прочнее, чем у М4 Пауэлла. М4 — хорошая винтовка, но, по моему скромному мнению, многим пришлось пожертвовать ради современного дизайна. Я бы ещё смирился с телескопическим прикладом, но решился на это, когда убрали штык. У АК-74, с другой стороны, отличный штык .
Я разбиваю лобовое стекло «Импалы». Выбиваю из рамы всё оргстекло. «Смахни эту дрянь с сидений», — говорю я Энрайту.
Пройдите назад и сделайте то же самое с задним стеклом.
«Зачем ты это сделал?» — спрашивает Энрайт.
«Нам придется с боем выбираться из этой страны», — говорю я ей.
«Теперь у нас есть свободные зоны обстрела. Одна винтовка спереди, другая сзади».
«Если мы собираемся добраться до Арбуа, нам следует избегать шоссе», — говорит Пауэлл.
«Это возможно?»
«Не всю дорогу, но большую её часть. Я знаю некоторые дороги».
Я смотрю на часы. «Мы успеем?»
"Я так думаю."
Ревёт мотор, и Пауэлл кивает головой. В нескольких сотнях ярдов к западу со стороны трущоб приближаются машины. Они едут с выключенными фарами. «Сукин сын».
Мы приседаем и поднимаем винтовки. Машины обогнули поворот и приближаются лоб в лоб.
«Пятитонный грузовик и микроавтобус», — говорит Пауэлл.
«Почему люди Томбая скрылись?» — спрашиваю я. «Теперь они уже владеют этим местом».
«Ты думаешь, они французы?»
«Мы потеряли пять тел», — говорю я. «Прикройте нас».
Я встаю и беру Энрайт за руку. У неё влажная ладонь. Я вытаскиваю её на дорогу, иду навстречу встречным машинам. Если они не остановятся, я затолкну её в кусты и прыгну следом.
«Ты с ума сошёл?» Энрайт идёт со мной посередине дороги.
Кадровые не стали бы ездить с выключенными фарами. Если я прав, это остатки французского отряда на холме. Мирные жители бегут от бойни.
Пятитонный грузовик зажигает фары. Ослепительно ярко. Когда французы увидят на дороге белых мужчину и женщину, они сочтут нас дружелюбными. Надеюсь.
Правой рукой я поднимаю АК-74 над головой, левой рукой держу руку Энрайта. «Ты с ума сошел», — шипит Энрайт. «Если мы вообще выберемся отсюда живыми…»
Пятитонный грузовик останавливается. Дверь открывается, и из неё выходит фигура.
« Идентифицируйте себя » .
«Мы американцы».
«Брид, это ты?»
Я знаю этот голос. Это лейтенант Сов. «Да. Пауэлл в кустах.
Он выходит».
Пауэлл выходит на дорогу.
«Выключи свет», — говорю я Совэ.
« Étienez les lumière », — говорит Сов водителю.
Мужчина тушит фары пятитонки. Мы идём к французам.
«Сколько у вас здесь мужчин?» — спрашиваю я.
«Я и пятеро солдат, — говорит Сов. — Там есть и гражданские».
Не спрашивая, я прохожу мимо Сова к задней части грузовика и заглядываю внутрь. Там я вижу четырёх французских солдат в лесном камуфляже, несущих…
416. Ни один не выглядит раненым.
За солдатами — около дюжины мирных жителей: мужчин, женщин и детей.
Дети – подростки. Мальчик и девочка, лет тринадцати. Девочка постарше, шестнадцати лет. Есть раненые.
У меня сердце замирает. Сесиль Стоит на одном колене, перевязывает руку женщины и поправляет перевязь. Она поднимает взгляд. На секунду наши взгляды встречаются, мы узнаём друг друга. Она тоже вздрогнула. Рада меня видеть, но подавлена стрессом обстоятельств. Она возвращается к работе.
«Сколько раненых?» — спрашиваю я.
«Четыре», — говорит Сесиль. «Один из них тяжёлый».
Я отворачиваюсь от пятитонки и иду к микроавтобусу. Это белый «Ситроен».
Водитель — пожилой мужчина в черной рубашке с короткими рукавами и церковном воротничке.
На нём соломенная шляпа с широкими полями. Он смотрит на меня острым взглядом на измождённом лице. Его острый подбородок покрыт седой щетиной. Он сельский священник. Я так и вижу, как он сидит в кафе где-нибудь во французской глубинке и ворчит.
«Кто ты?» — спрашивает мужчина.
«Я Брид. А ты кто ?»
«Папаша Дюкасс. Что американцы делают в Вамбесе?»
«Нас послали сюда за наши грехи, — говорю я ему. — Что у тебя там?»
«Женщины и дети из хосписа», — говорит он.
«Сколько?» Я напрягаю зрение, чтобы разглядеть за ним места сзади. Шестеро детей и две молодые женщины смотрят на меня, их лица худые, глаза большие, как блюдца. Дети — мальчики и девочки. Самому младшему — четыре года. Остальным от девяти до тринадцати лет. Женщинам на вид от девятнадцати до двадцати. Все они, похоже, смешанной национальности. «Кто-нибудь из них ранен?»
«Восемь, пострадавших нет. Одна из них беременна».
Сов следил за мной. Я поворачиваюсь к нему: «Что случилось? Кто у тебя на хвосте?»
«Противник атаковал с северо-востока и захватил моё подразделение. Мы забрали всех гражданских, кого смогли, в грузовик и отошли на запад. Мы столкнулись с врачом и этими гражданскими, когда они покидали место выполнения задания».
«Кто-нибудь за тобой гонится?» Я обхожу лейтенанта и осматриваю задний борт пятитонки. Ни единого пулевого отверстия. Форма Сова безупречна, как и форма солдат сзади.
К нам присоединяется Пауэлл. «Грузовик в хорошем состоянии, — говорит он. — Полный бак. У патрульных есть 416-е и по двести десять патронов на каждого».
«Это их основная нагрузка».
Выражение лица «морского котика» мрачное. «Не думаю, что они стреляли».
Меня переполняет ярость. Очевидно, Сов бросил своих людей. Главный сержант возглавил оборону в конце северо-восточной дороги. Сов отстал с пятью людьми. Отряд и Умбали сбили сержанта и погнали мирных жителей из центра на запад. Прежде чем отряд добрался до него, Сов запрыгнул в грузовик и скрылся. Удивительно, что он вообще взял с собой хоть кого-то из мирных жителей.
Что ещё хуже, Сов спустил свой грузовик с холма, не встретив отряд. Почему? Причина проста. Сов сбежал до того, как отряд вырыл свои окопы.
«Позже», — говорю я Пауэллу. Поворачиваюсь к Совэ. «Уберите эти машины с дороги.
Спрячьте их в кустах за нашей машиной. Прямо сейчас.
Сов смотрит на меня с недоумением.
« Ну же , лейтенант. Пошли».
Когда пятитонка и микроавтобус спрятаны, я перетасовываю пассажиров. Вытаскиваю солдат из пятитонки и сажусь туда вместе с Сесиль.
Удивительно, что обстоятельства свели нас вот так. Я снова поражён её красотой. На ней джинсы, туфли без каблука и свободная белая рубашка. Её волнистые волосы, распущенные, ниспадают локонами на плечи.
«А раненым лучше в этом грузовике или в микроавтобусе?» — спрашиваю я.
Сесиль отрывается от работы. «Здесь я смогу лучше о них позаботиться».
«Покажите мне их травмы».
У этих двух мужчин и женщины порезы по всей длине рук. У женщины порез, и её руку нельзя двигать. Я зашил её и сделал всё возможное, чтобы обездвижить.
Женщина, которой за пятьдесят, стонет от боли. Ей самое место в больнице. Сесиль, возможно, провела небольшую операцию и оказала первую помощь, но инфекция может быстро развиться. Все эти раны могут стать гангренозными ещё до того, как мы доживём до современной медицины.
«У вас есть морфин?»
«Да. Весь морфин, который у меня был в клинике. И все антибиотики, упакованные во льду. Они испортятся, как только лёд растает».
«Это защитные раны», — говорю я. «Этим людям повезло, что они спаслись».
«Этого мужчину ударили ножом в живот, — говорит она. — Ему нужна операция».
Француз средних лет лежит на спине на грузовой платформе, подложив под голову скатанную куртку. Глаза его закрыты, и он стонет.
Сесиль перевязала его рану, как смогла, рваными кусками одежды.
Я видел достаточно боевых ранений, чтобы понимать, каких раненых можно спасти. У этого человека есть шанс, если мы доставим его в хирургическое отделение в течение часа. Без проблем, если бы у нас в стране был хирургический центр и санитарный вертолёт.
«Ты сможешь это сделать?» — спрашиваю я Сесиль.
Сесиль качает головой. «Я не хирург, и здесь нет никаких условий».
Мужчина практически мёртв. Я перехожу к следующему. «Беременная женщина. Ей лучше здесь с тобой или в минивэне?»
«Минивэн», — без колебаний отвечает Сесиль. «Но если у неё возникнут проблемы, позвони мне».
«Хорошо», — говорю я. «Через несколько часов в международный аэропорт Арбуа прилетает самолёт. Мы постараемся туда добраться. Можете перевести?»
«Конечно. На данный момент я здесь закончил».
Я выпрыгиваю из кузова грузовика и помогаю Сесиль спуститься. Она кладёт руки мне на плечи, а я держу её за бёдра. Ощущение прикосновения – словно электрический разряд, предвестник чего-то, что может случиться. Она выходит из кузова, и я опускаю её на асфальт.
Люди Совэ молоды, но один или двое старше его. Я изучаю их черты лица, их шевроны. Один — сержант, другой — капрал. Сержант — командир отделения, капрал — командир огневой группы. У обоих как минимум столько же опыта, сколько у Совэ, если не больше. Сомневаюсь, что трусость лейтенанта распространяется и на его людей.
«Пойдем со мной», — говорю я. Сесиль переводит.
У минивэна сдвижная боковая дверь. Я тяну за ручку и открываю её.
«Что ты делаешь, мужик?» — возмущённо воскликнул Дюкасс. — «Оставь этих детей в покое!»
«Я никому не причиню вреда, отец. Нам пора готовиться к выдвижению».
Двоих детей я отправляю в пятитонный вагон. Остаётся шестеро, включая беременную девочку, которые занимают самые удобные места. Я иду назад и
Разбить заднее стекло микроавтобуса. Дюкасс протестует, но Сесиль кладёт руку ему на плечо. Успокаивает его.
Задние сиденья складываются, освобождая место в грузовом отсеке. Я усаживаю сержанта и капрала в минивэн, направив винтовки назад.
Я отвожу Сесиль в сторону. «Что там случилось?»
«Мы слышали стрельбу на холме, — говорит Сесиль. — Стрельба в Санта-Круа.
Стрельба шла отовсюду. Потом мы увидели пламя. Я пошёл к отцу Дюкассу и сказал ему, что нам нужно ехать к границе с Марави. Мы посадили всех в микроавтобус, взяв с собой столько еды, одежды и лекарств, сколько смогли унести.
«Как вы попали в армию?»
Мы сразу же на них наткнулись. Или они на нас наткнулись. Мы покинули миссию и столкнулись с ними на дороге. Они заставили нас остановиться. Лейтенант велел нам следовать за ним. Через несколько минут мы увидели вас.
«Но вы направлялись на восток. Марави — на запад».
Сесиль выглядит несчастной. «Лейтенант велел нам следовать за ним. Я думала, он ведёт нас в армейские казармы».
«Нет. Вся армия мертва, кроме этих людей», — говорю я ей. «Лейтенант не ведает, что творит».
«Тогда нам стоит попробовать Марави?»
«Не думаю. Вы были правы. Нам нужно покинуть страну, но Томбай перекроет шоссе в обоих направлениях. Если бы вы поехали на запад, вас бы наверняка остановили. Вам пришлось бы искать способ пересечь границу пешком. Вероятно, через кустарник».
Сесиль хмурится. «Значит, это правда. Мариен вернулась».
«Да. Он вернулся несколько недель назад и привёл с собой вооружённых людей. Он заключил своего рода союз с умбали. Они перебили всех французов в Сент-Круа и всех французов в деревне».
«Они убили Броэра?»
«Он был жив, когда мы его оставили. Казалось, Томбей оставит его в покое».
«У Мариен нет войны с Брёером».
«Большую часть убийств совершают не сторонники Томбая. И не Умбали. Горожане сошли с ума. Не думаю, что даже Томбаю удастся их контролировать».
«Вот к чему приводят столетия угнетения», — говорит Сесиль. Она указывает в сторону трущоб на западе. «Те люди, которые работают в шахтах, —
Теперь они напуганы. Они не понимают, что происходит. Нам повезло, что они не потеряли голову».
«Их разгромили, не так ли? Это горожане хотят вытеснить французов».
«Возможно, вы правы».
«Нам пора. Садись в машину».
Сесиль забирается в пятитонный грузовик. Один из французских солдат, мальчишка, которому ещё не было двадцати, протягивает руку и тянет её на борт.
Я иду вперед и нахожу Совэ рядом с кабиной грузовика.
«Мы поедем колонной», — говорю я ему. «Туши свет. Сначала машина консульства, потом твой грузовик. Минивэн замыкает шествие».
Пауэлл, Сесиль и Вулф стоят возле «Импалы».
«Наши возможности быстро сокращаются», — говорит Пауэлл.
"Я знаю."
Вулф хмурится. «Почему?»
Пауэлл пожимает плечами. «Мы вчетвером могли бы справиться в кустах.
Нет возможности взять с собой всех этих гражданских. Придётся лететь или ехать на машине».
«Вы сказали, что мы можем добраться до Арбуа, не пользуясь шоссе».
«Да, — говорит Пауэлл, — но нам нужно преодолеть этот перекрёсток».
«Не думаю, что Томбай будет охранять перекрёсток. Как я уже сказал, большая часть его отряда тушит пожары в Сент-Круа. Ещё один отряд будет на руднике».
«У него триста умбали».
«Мы ничего с ними поделать не можем, — говорю я. — Томбаи использует их как тупые орудия. С Умбали придётся разбираться по мере возможности».
«А что, если мы столкнемся с ними на перекрестке?» — спрашивает Энрайт.
Справедливый вопрос. Надейся на лучшее, готовься к худшему.
«Мы проедем прямо», — говорю я ей. «Я буду снимать с переднего пассажирского сиденья. Пауэлл, ты снимай через лобовое стекло, сидя между нами сзади. Полный автомат, рок-н-ролл».
Пауэлл усмехается. «Ты же знаешь, что мы не будем подавляться? Я тебе барабанные перепонки прострелю».
«Это лучше, чем умереть».
«Нам следует забрать Троя Грейди», — говорит Вулф.
Пауэлл достает телефон, набирает номер Грейди, подносит трубку к уху.
Через мгновение он качает головой и отключает звонок. «Грейди всё ещё нет…
поднимаю».
Этот бедняга, владелец ранчо, не получит ни цента от своих вложений. Если он ещё жив.
«Насколько далеко он от дороги?»
«В пяти милях к юго-западу от аэропорта, — говорит Пауэлл. — Думаю, у нас ещё есть время».
«Хорошо, мы попробуем. Но ничего не обещаем. Давайте съезжать».
Наша небольшая группа забирается в «Импалу». Прежде чем сесть, я подаю знак водителю Совэ следовать за нами.
Наши машины одна за другой выезжают на дорогу. Я кладу АК-74 на приборную панель, чтобы было удобно до него дотянуться. Достаю телефон и набираю номер Штейна.
«Что происходит, Брид?»
Думаю, Штейн не отходила от своего ноутбука и телефона с момента нашего последнего разговора.
«Двери перед нами закрываются, Штейн. Томбай занял место в правительстве на Санта-Круа. У COBRA есть Dash-8 на частной взлётно-посадочной полосе компании. Мы отправились во Французскую деревню искать пилотов COBRA, но люди Томбая добрались туда первыми и убили их. Хуже того, горожане сошли с ума и перебили всех французов, до которых смогли добраться.
Мы связались с горсткой французских военных и примерно двадцатью беженцами».
«Какие они, беженцы?»
Врач, священник, беременная женщина и четверо раненых. И ещё несколько. Один из раненых не выживет без операции и передовой медицины.
«Я всё ещё не смогу отправить к вам спасательную группу до полудня. И это должно быть сделано скрытно. Ситуация усложняется».
«Насколько сложно отправить 75-й полк рейнджеров? Да мы можем вернуть страну обратно».
«Очень сложно. Томбай захватил президентский дворец, мэрию, радио- и телестанции. Он выступил с телеобращением.
Его люди захватили контроль над правительством и освободили страну.
от французского колониального гнёта. Все французские солдаты, оказавшие сопротивление, были убиты, а всё иностранное имущество национализировано. Это означает КОБРА. Президент Мумбаи свергнут и находится в плену.
Если будет предпринята хоть одна попытка въезда в страну, он будет убит».
«Рейс приземлится в международном аэропорту Арбуа в 23:00.
Мы попробуем это сделать».
«Мы переводим этот рейс на другой маршрут».
Гигантская рука сжимает мне живот. «Штайн, ты не можешь этого сделать. Это наш единственный выход».
«Томбай сказал, что заблокировал страну. Никто не может ни войти, ни выйти».
«Он блефует. У него мало ресурсов. Не больше пятидесяти человек, может, триста умбалийцев. Горожане чуть не сожгли дотла Святой.
Круа, и ему пришлось привлечь большую часть своих сотрудников для борьбы с пожарами. Иначе этот телеканал был бы уже готов к краху.
«Мы не можем рисковать, Брид. Зачем нам отправлять самолёт с людьми в страну, которая уже охвачена огнём? Дайте Томбею ещё заложников и победу в пиар-кампании?»
«Вы связались с аэропортом?»
«Да. На вышке говорят, что всё нормально».
«Так что позвольте самолету приземлиться».
«Ты же, как и я, знаешь, что у авианаводчика могут приставить пистолет к виску».
«Штайн, позволь мне пойти туда и определить, кому принадлежит аэропорт. Если он у Томбая, я отпущу тебя. Даю тебе слово».
«Подожди одну», — Штейн заставляет меня ждать.
Мы с Энрайтом обмениваемся взглядами.
Штейн возвращается к телефону: «Порода?»
"Я здесь."
«Самолёт собирается приземлиться по расписанию. Если вы не сообщите, что аэропорт свободен, я сам откажусь ».
ШТАЙН ОТКЛЮЧАЕТ ВЫЗОВ, и я выдыхаю сквозь надутые щеки.
Энрайт, Пауэлл и Вулф слышали большую часть разговора. Они молчат.
Мы все знаем, что шансы против нас. Единственная хорошая новость в том, что… если это…
диспетчер говорит с пистолетом у виска, Томбей не пробил взлетно-посадочную полосу.
Я счастлив сидеть в тишине, пока мы идем к перекрестку.
Мы окружены огнём. Помимо Президентского дворца и ратуши, центр Сен-Круа — настоящий ад. Французская деревня охвачена огнём, как и автомобили на перекрёстках.
Из горящих зданий валят столбы дыма. Они превращаются в низкие облака, заслоняющие звёзды. Облака окрашены языками пламени, которые лижут их животы. Облака цвета крови.
OceanofPDF.com
11
СУББОТА, 20:30 — MACHWEO
С расстояния в четверть мили небо освещает горящий истребитель танков. Было четыре грузовика. Теперь я вижу три. Пятитонный в конце колонны горит яростно. Грузовик перед ним исчез. Два других всё ещё там.
«Отряд взял один исправный грузовик, — говорю я. — Ждите здесь. Я пойду пешком. Подходите, когда подам сигнал».
Мы с Пауэллом слезаем с «Импалы». Он стоит рядом с машиной, пока я иду вперёд.
Мы приближаемся со стороны Сент-Круа, поэтому французская техника смотрит в нашу сторону. Я иду медленно, стараясь не съехать в канаву. Засада ещё свежа в моей памяти. Французская пехота погибла на противопехотных минах.
Я обшариваю взглядом траву и кусты по обеим сторонам дороги. Ни следа отряда, ни следа Умбали.
Тела, стоящие в башне танка, засохли. Они превратились в комичные карикатуры на Хэллоуин. Чёрные столбы обугленной плоти и белых зубов. Тела людей в кабине последнего грузовика скрыты пламенем. Водители двух других пятитонных грузовиков сползли на рули. Мужчины на пассажирских сиденьях свисают из кабин. Все они изрешечены пулями.
Капот грузовика, стоящего сразу за самоходной установкой, был открыт. Командир решил, что на нём можно ездить. Попытались починить.
Двигатель сдался. Эти дизельные двигатели крепкие. Сомневаюсь, что огонь из АК-74 мог нанести серьёзный ущерб, но ремонтировать в темноте было бы сложно.
На дороге ни одного тела. Все мужчины укрылись за грузовиками и в соседней канаве. В ста ярдах справа от меня находится невысокий холм, с которого Томбай устроил засаду.
Я подхожу с АК-74 на поясе. Среди тёмных фигур, лежащих в канаве, наблюдается лихорадочное движение. Крысы разбегаются во все стороны. Тихое рычание.
Демонические глаза сверкают в мерцающем свете костра. Гиены рвут плоть мёртвых французских солдат, вырывая куски сырого мяса. Грудная клетка первого тела уже обнажилась, и животные хватаются за внутренние органы.
Шакалы кружат, выискивая возможность урвать свою долю. Более крупные гиены рычат и кусают зубы, защищая свою добычу.
Умбали облегчили задачу падальщикам. Острые как бритва мачете отрубали руки и ноги, четвертовали трупы. Гиены с удовольствием пожирают туши. Шакалы уносят с собой отрубленные конечности.
Мне хочется выстрелить, чтобы отпугнуть животных. Но я отказываюсь.
Выстрел был бы бесполезным жестом и мог бы насторожить персонал шахты COBRA.
В воздухе витает тошнотворный запах горелой плоти. Рядом со вторым грузовиком в колонне я узнаю резкий запах дизельного топлива. Топливный бак пробит, и поперёк дороги растеклось озеро.
Я стою в нем.
У дизеля температура вспышки выше, чем у бензина. Менее горючее. Я выхожу из озера и прохожу мимо машины.
Оружия нигде не разбросано. Я заглядываю в кузова грузовиков. Солдаты, убитые первыми очередями, лежат на откидных сиденьях или распластались на полу. Крысы вырываются из тел и проносятся мимо меня, стремясь наружу. Более крупных падальщиков в грузовиках нет. Гиены и шакалы заняты едой, которую подали в канаве.
Бойцы собрали оружие и боеприпасы. Погрузили их в грузовик, который взяли. Вероятно, отправились в армейские казармы для неохраняемых машин.
Я продолжаю идти по дороге, пока не прохожу всю колонну.
Встаньте у пламени, пожирающего последний грузовик, обернитесь и помашите Пауэллу. Он возвращается в «Импалу», а Энрайт направляет машину вперёд, чтобы подобрать меня.
«Полагаю, у них на руднике есть кадры», — говорю я. «Наверное, уничтожили два последних отряда Совэ. Давайте убираться отсюда».
Наш конвой продолжает движение мимо перекрёстка. Французские солдаты из нашего небольшого отряда, проезжая мимо, смотрят на разыгравшуюся бойню. Добро пожаловать на войну.
Немного проехав по шоссе, Пауэлл указывает нам свернуть. Энрайт сворачивает на второстепенную дорогу, идущую с юго-востока на восток. Чем дальше мы от Сент-Круа, тем легче становится ехать при лунном свете. Мы едем на умеренной скорости, соблюдая дистанцию в пятьдесят ярдов между машинами.
Для глаз, привыкших к ночному зрению, лунный свет может быть как благословением, так и проклятием. В патруле или на дороге он может быть достаточно ярким, чтобы освещать путь. Пересекая широкое открытое пространство, он может освещать вас, как мишени в тире.
«Такие дороги неплохие, — говорит Пауэлл. — Там есть несколько глухих тропинок, которые тянутся через кустарник. Они не асфальтированные, всегда мокрые и могут быть грязными круглый год. Я видел, как застревают грузовики с полным приводом».
«Мы не можем позволить себе увязнуть», — говорю я.
«Не волнуйтесь, не будем. У Томбая не хватит сил перекрыть все второстепенные дороги. Если он хочет заткнуть дыру, он заткнёт шоссе».
Дорога до Махвео занимает час. По проселочным дорогам это вдвое дольше, чем прямая дорога по шоссе. Меня это не волнует. Учитывая, что в нашей группе так много гражданских, я хочу избежать контакта.
Мы выезжаем на главную дорогу, и Пауэлл говорит Энрайте повернуть на юг.
«Десять минут, — говорит он, — и мы на месте».
Энрайт ведёт колонну по узкой дороге. Перед нами возвышается тёмная масса горы Вамбеса. Лес тянется у её подножия широкой чёрной лентой. Местность по обе стороны тропы ровная, нарушаемая лишь чёткими зонтичными деревьями акации.
Я легонько постукиваю пальцем по ствольной коробке АК-74. Оглядываюсь назад, чтобы убедиться, что пятитонник и микроавтобус соблюдают дистанцию. Французский водитель знает, что делает, но я не уверен насчёт отца Дюкасса.
Я почти ожидаю увидеть освещённые здания ранчо. Если здания освещены, это может означать, что Грейди не почувствовали опасности. Это может быть хорошо. Если здания тёмные, это может означать, что они испугались.
Махвео тёмный. Я прошу Энрайта сбавить скорость.
Пауэлл наклоняется вперёд, между мной и Энрайтом. Напрягает зрение, изучая ранчо.
«Видите что-нибудь необычное?» — спрашиваю я.
«Должно быть больше света».
"Я так и думал."
Здания расположены именно так, как мне описал Пауэлл. Большой двухэтажный дом в стиле ранчо в центре, окруженный четырьмя большими виллами – по две с каждой стороны. Они построены на участках, вырубленных в лесу. Между домом и первой виллой справа находится низкий гараж, достаточно широкий для четырёх автомобилей. Гараж был построен как пристройка к основному дому.
«Стой здесь», — говорю я. «Пауэлл, следи за линией деревьев. Они не просто так выключили свет».
Мы останавливаемся примерно в ста метрах от ранчо. Я выхожу и иду вперёд, держа АК-74 наготове. Осматриваю лесную полосу, тёмные пространства между виллами. Ничего не вижу, но это может быть очередная засада. Кадре или Умбали рассеялись бы при нашем приближении.
Махвео находится в совершенно ином мире, чем Сент-Круа и Френч-Виллидж. Здесь тихо, если не считать приглушённых криков птиц в лесу. Птицы успокаивают. Я узнал, что в кустарнике отсутствие звука сигнализирует о приближении человека. Птицы и животные разбегаются, если их потревожить. Они оставляют после себя зловещую тишину.
Вдохните воздух. Жарко, но не так пыльно, как днём. Ничего.
С подветренной стороны, при определённых условиях, можно учуять врага за двести ярдов. У умбали особый запах тела. Тот самый, смесь прогорклого пота и сладкого орехового масла, который я впервые ощутил в бунгало. И снова, снаружи «Ла Саль». Воздух неподвижен. Если умбали в лесу, то ни один ветерок не донесёт до меня их запах.
Широкая веранда с удобными креслами-качалками. Входная дверь приоткрывается, и оттуда высовывается ствол винтовки. Он направлен прямо мне в грудь.
«Кто ты?» — мужской голос, низкий и хриплый, как гравий.
«Я Брид. Мы из консульства».
«Где Пауэлл?»
«Вернемся к машине».
Дверь приоткрывается ещё на дюйм. В щель заглядывает суровое бородатое лицо. Пауэлл смотрит на фигуру рядом с «Импалой» с М4 наготове.
«Легковая машина и два грузовика из консульства?»
«Мариен Томбай вернулся. У него есть отряд партизан и триста умбали. Они убили всех французов. Мы собираем американцев.
и все выжившие».
«Хочешь спасти свою шкуру, да?»
«Оно покрывает мое тело».
Мужчина принимает решение: «Иди сюда и побыстрее».
Я подаю сигнал Пауэллу. Он ставит Энрайта у водительской двери и бежит вперёд.
«Грейди, мы пытались тебе дозвониться», — говорит Пауэлл.
«Потерял телефон на прошлой неделе. У тебя нет номера Кэрол?»
В консульстве был только один номер для Грейди. Если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет.
Грейди распахивает входную дверь. Мы с Пауэллом выходим на крыльцо и ныряем внутрь.
Мы оказываемся в деревенской гостиной, освещенной единственной настольной лампой.
Номер длиной 22 метра и шириной 9 метров достаточно большой для небольшого отеля. Он обставлен удобными диванами, креслами и журнальными столиками. Лампа недостаточно яркая, чтобы отодвинуть тени дальше небольшого круга у входной двери.
Мой взгляд устремляется к закрытым окнам, длинному бару, охотничьим трофеям и раздвижным стеклянным дверям. Двери ведут на площадку у бассейна длиной в половину футбольного поля. Это очевидная уязвимость. Я бы включил свет на площадку у бассейна и выключил бы всё внутреннее освещение.
Грейди, крепкий мужчина с огненно-рыжими волосами, носит белую рубашку с расстёгнутым воротником. Рукава закатаны, обнажая мускулистые предплечья. В руках у него винтовка Winchester Model 70 калибра .375 H&H Magnum. Через плечо перекинут рюкзак с запасными боеприпасами.
У барной стойки стоит темноволосый мужчина с острым подбородком и лицом, похожим на лопату. В руках у него пистолет Weatherby Magnum .460 и рюкзак, как у Грейди. Мужчина прикрывает длинную стеклянную дверь.
Это охотничьи винтовки. Holland & Holland были представлены в 1912 году. Более ста лет этот патрон доказывал свою эффективность в Африке как самый универсальный и эффективный для охоты на опасную дичь. По сравнению со снайперскими калибрами, которые я использую, он обладает колоссальной мощностью на дистанции до трёхсот ярдов.
Профессиональные африканские охотники не любят стрелять дальше.
За Грейди стоит женщина средних лет. Крашеные светлые волосы, ковбойская рубашка, галстук-боло и синие джинсы. В руке у неё Glock G40 калибра 10 мм с длинным затвором. Она держит пистолет, согнув локоть, дуло направлено в потолок.
«Это моя жена Кэрол, — говорит Грейди. — Парень с «Уэзерби» — мой бригадир, Сантос».
«Вы ожидаете увидеть носорогов или слонов?» — спрашиваю я.
«Умбали», — говорит Грейди. «Вдоль границы леса. Огромные, как носороги».
"Сколько?"
«По крайней мере дюжина, а может и больше».
«Ладно, возвращайся к машинам, — говорю я ему. — В пятитонке есть место».
Грейди оглядывает великолепную гостиную, высокие потолки, длинную барную стойку. «Я вложил в это место все свои деньги».
Он не видел того, что мы с Пауэллом видели во Френч-Виллидж. «Стоит ли это твоей жизни? Пошли».
«Кто назначил тебя главным?»
«Вот так оно и есть. А теперь двигайтесь, иначе мы вас оставим».
Грейди колеблется. «У меня в гараже есть собственный грузовик».
«Нет времени. Тебя раскроют, если попытаешься до него добраться. Давай выйдем отсюда плотной группой. Станем ёжиком».
Грейди кивает жене: «Ты первая».
Тёмные фигуры бросаются на раздвижную стеклянную дверь. Разбивают её древками копий. Сантос поднимает винтовку, и здоровяк Уэзерби падает. Крупнокалиберный снаряд, размером с большой палец, попадает умбали в грудь и сбивает его с ног. Сантос передергивает затвор и извлекает стреляную гильзу.
Умбали пробираются сквозь разбитую стеклянную дверь. Грейди направляет свой винчестер и стреляет, а Сантос досылает ещё один патрон. Выстрел сбивает нападавшего на полпути. Умбали падает на одно колено. С колена метает копьё.
Раздаётся удар. Копьё пронзает грудину Сантоса и выходит из спины. Выходное отверстие находится в пяти сантиметрах от центра — за сердцем. Он роняет винтовку и падает на землю.
В комнату врываются ещё двое умбали. Я поднимаю АК-74 и даю две быстрые очереди по три патрона. Оба попадают – плотные группы, центр тяжести. Грейди направляет свой винчестер на человека, пронзившего Сантоса, и стреляет ему в лицо. Пуля H&H сносит голову умбали, отбрасывая её в каноэ. Между двух ушей – кровавая масса костей и изодранного мяса.
«Идите к машине, — говорю я им. — Мы с Пауэллом прикроем».
Грейди передергивает затвор и досылает ещё один патрон. Его охотничья винтовка стреляет мощно, но медленно. В такой ситуации, дайте мне знать.
штурмовая винтовка и магазин на тридцать патронов в любой день.
Мы выходим из гостиной. Грейди бегут к машинам, мы с Пауэллом прикрываем их отход. Пауэлл прикрывает справа, я слева. С флангов атакуют ещё несколько умбали. Двое уже позади нас, преследуют Грейди.
Кэрол Грейди останавливается, поворачивается и стреляет четыре раза с двух рук. Десятимиллиметровый «Глок» остановит медведя, и она знает, как им пользоваться. Пули попадают в живот Умбали. Он дёргается при каждом ударе и падает головой вперёд в грязь. Морщась от боли, он с трудом поднимается на ноги и выхватывает мачете.
Она стреляет ещё четыре раза: дважды в грудь и дважды в лицо.
Другой умбали пытается вонзить копьё в Грейди, но здоровяк отбивает его рукояткой винчестера. Разворачивает винтовку и ударяет рукояткой в пасть умбали. Умбали падает на спину.
Кэрол Грейди трижды стреляет ему в грудь.
Это ещё одно доказательство того, что в подобном бою полуавтоматическое оружие лучше винтовки с продольно-скользящим затвором. Первый выстрел Умбали Кэрол Грейди поглотил восемь 10-миллиметровых пуль. Последние два, попавшие в лицо, убили его. Выстрелы в живот не считаются.
Лучший способ остановить Умбали — потушить его свет.
Двое умбали атакуют Пауэлла. Один бросает копьё с расстояния в двадцать футов.
Копьё пролетает в нескольких дюймах от головы Пауэлла. Пролетает в двух футах от меня . Пауэлл стреляет по ним из всех орудий. Короткими очередями, чтобы не потерять контроль над оружием. Умбали распластались на гравии.
На меня нападает ещё один Умбали. Я поднимаю АК-74 и стреляю ему в лицо.
Умбали атакуют из опушки леса на нашу колонну. Несколько человек появляются из тени между виллами Мачвео справа. Двое французских солдат из пятитонной машины лежат на земле рядом с задним бортом. Один с колена, другой стоя, стреляют из рук в атакующих Умбали.
Они — новобранцы, юные мальчишки. Возможно, они впервые в гневе стреляют из оружия.
Тёмные фигуры падают, словно кегли. С трудом встают на ноги, продолжают наступать.
Французы бросают магазины, перезаряжают, хлопают затворами. Продолжают стрелять.
Двое французских солдат в минивэне открывают задний борт и выходят, чтобы оказать помощь.
Добровольные руки затаскивают Грейди в пятитонный грузовик. Энрайт заводит двигатель «Импалы», и Пауэлл запрыгивает на заднее сиденье. Я прыгаю на переднее.
Ещё один умбали бросается на машину. Я направляю винтовку в зияющую пустоту, которая раньше была лобовым стеклом «Импалы», и стреляю в него, когда он пытается перелезть через капот. Трижды выстреливаю ему в верхнюю часть туловища. Он дёргается, роняет копьё. Левой рукой хватается за приборную панель, правой тянется к мачете. Я смотрю на его злобно искажённое лицо. Бледные шрамы дугой пересекают его тёмные, лоснящиеся щёки. Глаза блестят, зубы белеют в дикой гримасе. Он сейчас вытащит мачете и пойдёт по приборной панели, чтобы напасть на нас.
Умбали на капоте так близко, что мне приходится откинуться назад и коротко прицелиться из АК-74. Я всё ещё не могу навести ствол. Цепляюсь за свой Mark 23. Умбали замахивается на меня мачете, пытаясь пробить им проём в лобовом стекле. Я поднимаю левую руку, чтобы отразить его. Лезвие высекает искры из рамы, прежде чем попасть в водительское отделение. Энрайт вскрикивает, уклоняется в сторону. Лезвие, замедлившееся от удара о крышу, царапает мне предплечье.
Пауэлл вонзает ствол своего М4 в пространство между мной и Энрайтом. Стреляет Умбали в лицо. Три пули врезаются ему в лицо плотной группой. Выстрелы ощущаются так, будто мне в левое ухо воткнули ледоруб.
«Иди», — говорю я Энрайту. «Иди».
Энрайт жмёт на газ, и «Импала» рванула вперёд. Ускорение впечатало меня в сиденье. Потеряв равновесие, Пауэлл упал назад.
Энрайт жмёт на тормоза, и машина резко останавливается. Меня отбрасывает на приборную панель, а Пауэлл врезается в спинки наших сидений. Умбали, раскинувшийся на капоте, соскальзывает и исчезает из виду.
Энрайт нажимает на газ, и «Импала» подпрыгивает над его телом.
Я искоса взглянул на Энрайт. Сегодня вечером на этой тачке она раздавила двух умбали. Ни разу не пришлось доставать пистолет.
«В какую сторону?» — спрашивает Энрайт.
«Разворот», — говорит ей Пауэлл. «Обратно на шоссе».
Энрайт резко поворачивает, поднимая облако пыли. Я оглядываюсь через плечо. Армейский водитель следует за ней. Пятитонный автомобиль качается на подвеске. Отец Дюкасс с трудом, но справляется с манёвром. Французские солдаты снова в его кузове и стреляют по Умбали через разбитое заднее стекло.
Нас всех отталкивает от стен. Надеюсь, с беременной женщиной всё в порядке.
Наша маленькая колонна мчится по дороге. Я смотрю в зеркало заднего вида со стороны пассажира, вижу половину картины. Поворачиваюсь на сиденье, смотрю мимо Пауэлла и Вулфа. Умбали отстают. Их было больше, чем мы ожидали.
«Пауэлл. Ты видел какие-нибудь кадры?»
«Отрицательно».
«Томбаи использует Умбали, чтобы заполнить пробелы в своих материалах. Арбуа может оказаться настоящим осиным гнездом».
«Тогда зачем мы туда идем?»
«Потому что у нас заканчиваются варианты».
OceanofPDF.com
12
СУББОТА, 21:45 - МЕЖДУНАРОДНЫЙ АЭРОПОРТ АРБУА
Международный аэропорт окутан ореолом белого света. Мы видим невысокое здание терминала, освещённую вышку и ангары для техобслуживания. Сооружения слишком далеко, чтобы разглядеть детали. Мне придётся подойти гораздо ближе к взлётно-посадочной полосе, чтобы узнать всё необходимое.
Мы спрятали нашу колонну в лесу, в четверти мили отсюда. Я хочу дать группе время отдохнуть.
«Приблизиться будет непросто», — говорит Пауэлл.
«Я пойду один, — говорю я ему. — Если всё чисто, я подам тебе сигнал».
«А если все пойдет не так?»
«Тогда я умру, и ты будешь командовать».
Как и большинство аэропортов, Арбуа был построен на ровном участке земли.
Всё по колено в траве и кустарнике, перемежаемом акацией. Подобраться близко сложно, но возможно. Единственная проблема — уязвимость. Этот простор ровной поверхности — смертельная зона. Если я там застряну, укрыться будет негде.
Я возвращаюсь в импровизированный лагерь. Мы разместили французских солдат по четырём сторонам света. Сесиль и Дюкасс ухаживают за ранеными.
Энрайт разговаривает с Сов, практикуя её французский. Сов выглядит таким же чистым и подтянутым, как сегодня утром, когда мы встретились на шахте. Ни следа щетины, даже персикового пуха.
Я подхожу к паре, киваю Энрайте и обращаюсь к лейтенанту.
«Нам нужно поговорить», — говорю я ему.
Сов выглядит нервным. Я вывожу его за пределы периметра, глубже в лес. Убедившись, что нас никто не слышит, я останавливаюсь.
«Давай выясним это», — говорю я ему.
Лейтенант не смотрит мне в глаза. Он молчит.
«Куда вы направлялись, когда мы на вас наткнулись?»
"Что ты имеешь в виду?"
«В смысле, куда ты шёл? Ты куда-то тридцать человек вёл. Куда ты их вёл?»
«Я вез их обратно в лагерь», — голос мальчика дрожит.
«В разгар перестрелки ты бросил своего сержанта», — говорю я ему.
«Ты трус. Твои люди это знают. Они не ждут от тебя лидерства».
«Это ложь».
Я борюсь с желанием ударить его.
Ни вы, ни ваши люди не стреляли по деревне. Вы сели в грузовик и побежали со всех ног. Сегодня вечером на ранчо вы не стреляли. Вы сидели в грузовике и дрожали.
Я хочу схватить мальчика.
«Посмотри на меня, Сов».
Лейтенант медленно поднимает глаза.
«В следующий раз, когда мне понадобится кого-нибудь убить, ты это сделаешь. Иначе я сам тебя убью. Понятно?»
Глаза у мальчика мокрые, он бормочет что-то невнятное.
«Ничего не говори. Просто, блядь, сделай это».
Я иду обратно к машинам, по пути встречаю Пауэлла и Энрайта.
Энрайт выглядит озадаченным, Пауэлл спокоен и собран. Он знает, что произошло. У каждого есть своя история, и нам не нужно слушать Совэ.
Боковая дверь минивэна открыта, и отец Дюкасс раздаёт воду женщинам и детям в кузове. В пятитонном фургоне нет ни питьевой воды, ни еды. Только Сесиль и Дюкасс из миссии успели запастись провизией.
«Как они, отец?»
«С ними пока все в порядке, жалкие вы язычники».
«Откуда ты знаешь?»
«У меня есть глаза. У тебя и того, другого», — Дюкасс кивает подбородком в сторону Пауэлла. «Вы оба по горло в крови».
«Кровь безбожников», — сказали бы некоторые.
«Между тобой и Умбали нет разницы».
«Одна разница, отец. Твоя паства спит спокойно только потому, что её защищают такие язычники, как мы». Едва произнеся эти слова, я тут же пожалел о них. «Как беременная?»
«Насколько я могу судить, с ней всё в порядке. Спасибо тебе, не надо».
«Отец, в любое время ты можешь отвезти ее в Томбае и Умбали».
Дюкасс хмыкнул: «Ты же знаешь, что Мариен сумасшедшая, да?»
Священник протягивает мне бутылку воды, как знак примирения. Я беру её и пью. «Нет, я этого не знал. Все его действия казались мне разумными».
Дюкасс отводит взгляд. «Он носит маску здравомыслия».
"Откуда вы знаете?"
«Не мне это решать. Спроси Сесиль».
Я вздрагиваю при упоминании Сесиль. Надеюсь, моя реакция не была заметна.
«Какое отношение к этому имеет Сесиль?»
Дюкасс качает головой. «Я сказал слишком много. Оставьте нас».
Я возвращаю воду священнику. «В пятитонке двадцать человек, а в машине — четверо», — говорю я ему. «Распределите порцию воды. Раздайте её всем».
Я подхожу к пятитонке. Французские солдаты несут караул, Грейди сидят вместе у заднего борта. Грейди держит винтовку прикладом на платформе, ствол и затвор зажаты между коленями.
«Ты действительно думаешь, что это сработает, Брид?» — спрашивает Грейди.
«Узнаем», — говорю я. «Ни один план не выдерживает критики. Приходится импровизировать по ходу дела».
Я смотрю на двенадцать других беженцев. Дети в лучшем состоянии. Забившись в угол грузового отсека, они разговаривают друг с другом.
Двое раненых сидят на откидных десантных сиденьях, откинувшись на брезентовый чехол от дождя. Они стоически переносят боль. Старушка с перевязью делает то же самое, но её лицо искажено страданием. Морфин уже на пределе своей эффективности.
Мужчина с ранением в живот лежит на спине и молчит. Это нехорошо.
Сесиль достаёт из сумки шприц и даёт старушке ещё одну дозу морфина. Увидев меня, она закрывает сумку и подходит к заднему борту.
«Как они?»
«Эти трое не так уж и плохи», — говорит Сесиль. «Старушка лучше, чем кажется. Люди справляются с болью по-разному, одни лучше, другие хуже. Пока что инфекция не развилась».
«А как насчет раны в живот?»
«Его больше нет. Я ничего не могла для него сделать», — Сесиль указывает на мою руку. «Брид, тебя порезали».
Я не заметил. В пылу битвы организм наполняется адреналином и эндорфинами. «Это ничего».
Сесиль перелезает через задний борт и спрыгивает вниз. «Дай-ка я посмотрю».
«Хорошо. Одну минутку». Я опускаюсь на землю. «Сов, иди сюда».
Когда лейтенант представляется, я говорю: «Человек с ранением в живот мёртв. Вы с водителем отвезите его в кусты, где остальные не увидят. Выкопайте могилу. Заберите его документы и скажите несколько слов».
Дюкасс, стоя рядом с минивэном, слышит меня. «Я окажу эту услугу».
«Нет, отец. Ты нужен здесь. Раздай пайки воды».
Сов идет за своим водителем и траншейным инструментом.
Я кричу ему вслед: «Лейтенант».
Сов останавливается, оборачивается.
«Когда вы его закопаете, помочитесь на землю».
Лейтенант колеблется. «Да, сэр».
«Порода», — голос Дюкасса полон гнева. «Вы не можете осквернить могилу».
«Это не даёт животным её раскопать, — говорю я ему. — Либо мы оскверним могилу, либо её осквернят падальщики».
Усталый, я поворачиваюсь спиной к священнику. Его взгляд прожигает меня, когда я выхожу из-за угла грузовика с Сесиль. Я сажусь спиной к одному из больших задних колёс пятитонной машины. Сесиль опускается на колени рядом со мной и достаёт из сумки бутылки с водой и спиртом. Берёт меня за руку и протягивает. Её пальцы холодят мою кожу. Я кладу АК-74 на землю и закатываю рукав.
«Этот шрам оставит у тебя красивый шрам», — говорит Сесиль. Она счищает запекшуюся кровь, открывая рану длиной десять сантиметров. Она тщательно очищает рану и принимается зашивать её.
Я позволяю себе расслабиться, наблюдая, как Сесиль работает над моей рукой.
«Я должна извиниться перед вами, — говорит она. — Не было возможности извиниться».
«В этом нет необходимости. Все немного погорячились».
«Кроме тебя».
«Я видел, как Чарльз разговаривал по телефону. Понятия не имел, кому он звонит».
«Я знаю Брёэра с детства, — говорит Сесиль. — Сейчас ему стало хуже. Не думаю, что ему осталось жить долго».
«Какова его история?»
Сесиль задумчиво смотрит. Заканчивает зашивать мне руку, перевязывает рану.
Она дезинфицирует инструменты, убирает их в сумку. Наконец, берёт шприц и набирает дозу вакцины от столбняка.
Я закатываю рукав для снимка, а она разглядывает чёрно-белую татуировку американского флага на моей руке. «Почему он перевёрнут?»
— спрашивает Сесиль.
Женщины всегда спрашивают об этом. Поле звёзд обращено вперёд, перед полосами. Во время Гражданской войны знаменосец возглавлял атаку, а ветер отбрасывал флаг назад. Так флаг выглядел для всех, кто наблюдал за атакой. Если знаменосца убивали, другой мужчина подхватывал флаг и занимал его место.
«Когда мы будем в безопасности, я тебе скажу».
Загадочная улыбка. «Это обещание?»
«Да. А теперь расскажи мне о Брёере».
Сесиль вонзает иглу мне в плечо.
«Ой».
«Большой ребёнок». Она дразнит меня. Взгляд на игривого ребёнка, выросшего на улицах Сент-Круа и готовившего уроки в миссионерской школе.
Я терпеливо жду. Даю Сесиль время собраться с мыслями, решить, сколько она хочет мне рассказать. Закончив вводить вакцину, она вытаскивает иглу и протирает мою руку спиртовой салфеткой.
«Он южноафриканец, — говорит она. — Наёмник и лётчик. Воевал в Южной Африке, Анголе, Родезии, Мозамбике. Во многих местах, которых я не знаю».
Он любил приезжать в Вамбесу в перерывах между работами. Копил деньги, чтобы купить собственный самолёт и открыть грузовой бизнес.
«Удалось ли ему это?»
«Да, какое-то время. Он перевозил грузы повсюду. Некоторые его маршруты включали перелеты из Марокко в Испанию. Однажды он обнаружил, что его самый...
Один прибыльный клиент использовал его для перевозки партий гашиша. Он не захотел иметь с этим ничего общего и ушёл.
«Гангстеры не любят, когда ты уходишь».
Нет. Они убили его второго пилота, сожгли самолёт и избили его до полусмерти. Он вернулся в Сент-Круа совершенно разбитым. Его левое колено неустойчиво. Правый локоть не разгибается полностью. Сегодня он испытывает постоянную боль. Это одна из причин, почему он так много пьёт.
«Вы в то время управляли клиникой?»
«Да. Я получил медицинское образование в Париже. Я вернулся в Вамбесу годом ранее».
«Почему ты вернулся?»
«Я люблю Африку. Я люблю свою страну. Я хочу творить добро».
Я закатываю рукав. «Не думаю, что Брёеру всё равно, жив он или мёртв».
«Его жизненная цель — спиться».
«А твоя — спасти его?»
Сесиль грустно качает головой. «Я не наивная, Брид. Я не могу спасти всех. Я помогаю тем, кому могу».
Я помню, что Дюкасс рассказал мне о Томбее. Священник говорил так, будто это была деликатная тема, поэтому я осторожно подбираю слова. «Отец Дюкасс сказал, что Томбее нездоров».
Сесиль удивлённо посмотрела мне в глаза. «Он так и сказал?»
«Вот и всё , что он сказал. Я ему не поверил, и он сказал: «Возможно, ты сможешь меня убедить».
«Почему я должен тебя убеждать? Какое тебе дело?»
«Томбай ответственен за гибель сотен людей. Ещё до конца ночи мы можем оказаться среди его жертв. Мне нужно знать всё, что возможно».
«Вы хотите знать своего врага».
"Конечно."
Сесиль вздыхает, собираясь с мыслями. «Ладно. Мы с Мариен выросли вместе. Я был сиротой, воспитывался в миссии отца Дюкасса. Мариен был мальчиком из Сент-Круа. Мусульманином, как и большинство жителей Вамбесы.
Однако его родители хотели, чтобы он получил образование по западным предметам, а также по Корану. Мы оба ходили в миссионерскую школу.
«Вы были друзьями?»
«Можно сказать и так. Мы оба были хорошими учениками и были отправлены учиться в Париж. Церковь дала мне стипендию. Я изучал медицину, он — историю. Он закончил учёбу раньше меня и вернулся домой. Когда я…
Вернувшись, я узнал, что его арестовали за активизм. Мариен — националистка.
Он хотел, чтобы жители Вамбесы взяли на себя больше ответственности за управление государством. Он хотел, чтобы Вамбеса получала большую долю прибыли от продажи наших ресурсов.
«Большинство этих дебатов состоялись после Второй мировой войны».
«Да, но, как вы знаете, многим странам была предоставлена фальшивая независимость.
Старые власти сохранили значительное влияние, если не полный контроль. В любом случае, французы считали Мариена террористом.
«Конечно, он был совсем не такой».
«Вовсе нет. Но этот ярлык был удобен французам. Мариена отправили в казармы и продержали там два года. Его пытали. Когда его освободили, он уже не тот. Он был тихим. Неразговорчивым.
Через несколько недель он пересек границу и добрался до Марави.
«Мы знаем, что он присоединился к «Боко Харам». Стал исламским бойцом».
«Да. У Мариена железная воля. Он добивается успеха во всём, за что берётся. Французы считали его опасным, потому что за ним следовали.
По всему городу ходили слухи. Мариен воевал в Мали. Нет, он был в Алжире. Нет, Мариен воевал в Ливии. В Сирии. Он стал легендой.
«Это значит, что он преданный боец. Но это не значит, что он сумасшедший».
«Брид, Мариен ненавидит так, как ты никогда не видел человека, который бы ненавидел. То, что сделали горожане во Французской деревне, было сделано потому, что он это допустил. Он знал, что они сделают, и отступил в сторону».
Пытки могут сломить разум человека. Такие оперативники, как Пауэлл и я, к этому готовы. Именно этому и была посвящена школа SERE — выживание, побег, сопротивление и уклонение. Но один важный урок заключается в том, что все когда-нибудь ломаются.
Я касаюсь плеча Сесиль, нежно глажу её, опускаю руку. «Нам нужно уходить».
«Ты ведь не ожидал, что тебе придется нас нести, правда?»
«Нет, но…»
"Но?"
Я чувствую себя потерянной в глазах Сесиль. «Но такую красивую, как ты, нужно спасать».
Смущённая, но довольная, Сесиль опускает глаза. Подняв их, она говорит: «Брид, ты говоришь совершенно возмутительные вещи».
«Что еще хуже, я имею в виду их».
Мы смотрим друг на друга, кажется, целую вечность. Сесиль наклоняется и кладёт руку мне на грудь. Нежно целует меня в губы и откидывается назад. Не говоря больше ни слова, она встаёт и идёт к минивэну.
Отец Дюкасс наблюдает за нами.
Я весь в грязи и кустарнике, ползу к аэропорту. Мой АК-74, бронежилет и джинсы тёмного цвета. При дневном свете я бы выделялся на фоне коричневой земли. Ночью мне не нужно прилагать особых усилий, чтобы скрыться.
Низкая трава, кустарник и редкие акации покрывают четверть мили ровной поверхности между лесом и аэродромом. Прожекторы на крыше здания терминала ярко освещают полосу. Белый свет заливает окрестности на сотню ярдов.
Это чёткий предел тому, насколько близко я могу подойти. Может, сотрудники включили освещение, ожидая проникновения? Возможно, это обычное дело, когда ожидается полёт. Я продвигаюсь на бреющем ползке.
Важно избегать объектов ландшафта, которые могут быть очевидными укрытиями. Если бы я стоял на вышке, осматривая окрестности в бинокль, куда бы я смотрел? Акации выделяются. Я бы посмотрел туда в первую очередь. Следующими идут канавы рядом с подъездными путями. Осмотрите любое место, где может спрятаться человек, особенно если он ищет и укрытие, и убежище. Маскировка скрывает вас от глаз. Укрытие останавливает пули.
Я готов поспорить, что скрытность — моё лучшее прикрытие. Если враг меня не видит, он не сможет меня подстрелить. Риск серьёзный. Разведка огнём может быть смертельно опасна.
Всё же я решил держаться невысоких кустов в открытом поле. Они там повсюду. Если я распластаюсь там, ничто не привлечёт внимания часового.
Я останавливаюсь в ста метрах от вышки и ложусь грудью на АК-74. Человеческий взгляд тянется к прямым линиям. Всё прямое и чёткое в природе кажется рукотворным. Это безоговорочно выдаёт.
Сделайте вдох и изучите аэропорт.
Двухэтажное здание терминала, трёхэтажная диспетчерская вышка. Стеклянная башня освещена изнутри, но я вижу лишь тени воздушных шаров.
контроллеры. Достаю телефон из кармана. Уменьшил яркость экрана до такой степени, что он едва виден. Вставил один наушник.
Я нажимаю кнопку быстрого набора номера Штейна.
"Порода."
«Я присматриваю за аэропортом, — говорю я ей. — Где самолёт?»
«В пути, маневрируя на глиссаде».
«Вы на связи с вышкой?»
«Да. Пока всё в порядке».
Мой взгляд обводит поле. Единственная взлётно-посадочная полоса заканчивается прямо передо мной, в ста ярдах. Две параллельные линии взлётно-посадочных огней тянутся прямо на север на две мили. Строители аэропорта не скупились. Ровных участков здесь предостаточно. Аэропорт легко принимает Boeing 737 и 787. Здание терминала и вышка находятся слева, с колёсным трапом для посадки.
Справа — ангары и ремонтные постройки. Я вижу припаркованный бензовоз и пожарную машину.
Вдали загораются три ярких огонька в форме треугольника.
Посадочные фары. По одной на каждом корне крыла и третья под носом.
Тот, что на носу, кажется выше двух других, потому что самолет начинает снижать высоту.
В наушниках раздаётся напряжённый голос Штейна: «Брид, поговори со мной».
«Подожди, Штайн. Подожди».
Я слышу рычание, и пожарная машина заводится. Это как обычно? Машина начинает катиться к взлётно-посадочной полосе. Фары выключены. Наверняка это не пожарная машина. Она останавливается в двадцати ярдах от полосы с восточной стороны.
Я снова перевожу взгляд на тёмные фигуры в башне. Они ведут себя как обычно.
Посадочные огни становятся ярче. Самолёт идёт на глиссаду.
Ещё один двигатель рычит, пробуждаясь к жизни. Из-за здания терминала появляется грузовик. С выключенными фарами машина похожа на грозного быка.
Блин. Это военный пятитонник. Брезентовый чехол от дождя снят, и двое мужчин с винтовками стоят на грузовой платформе, опираясь на крышу кабины. Кадровый.
«Отпусти их, Штейн. Это ловушка».
Штейн говорит в другой телефон: «Прекратите посадку. Повторяю — прекратите».
Самолёт продолжает снижение. Пятитонный самолёт выкатывается на западную сторону взлётно-посадочной полосы, напротив пожарной машины.
«Самолет всё ещё летит, Штейн. Они подтвердили?»
"Утвердительный."
Самолёт снижается всё ниже и ниже. Это реактивный лайнер. Эйрбас или Боинг с двумя двигателями. Ослепительные посадочные огни. Их яркий свет затмевает лобовое стекло кабины.
Видны тёмные стержни шасси. У меня перехватывает горло.
Бойцы стоят на коврике из свёрнутых пожарных шлангов в грузовом кузове пожарной машины. В руках у них автоматы АК-74.
Менее чем в трёхстах футах от поверхности взлётно-посадочной полосы пилот включает тягу для ухода на второй круг. Двигатели самолёта ревут, и он стремительно несётся ко мне. Он больше не снижается. Его нос, уже вздернутый к небу, взмывает ещё на волосок.
Отряд застывает в шоке. Поворачиваются, наблюдая, как огромный авиалайнер с ревом проносится мимо них и уходит наверх. Один из солдат поднимает винтовку, но опускает её, не выстрелив.
«Посадка отменена, Штайн».
«Мне жаль, Брид».
«Высылаю сейчас. Говори позже».
Я вытаскиваю наушник из уха, скатываю его. Сжимаю его вместе с телефоном обратно в карман. Лежу неподвижно, наблюдаю за кадром у грузовиков. Они кричат друг другу на непонятном мне языке. Кажется, арабском. Мужчины в пожарной машине спрыгивают и присоединяются к остальным троим в пятитонке.
Один из них подносит к уху рацию. Он докладывает в штаб.
Томбая нигде не видно. Должно быть, он в отеле-де-Виль.
Я отступаю от аэропорта и ползу к нашим машинам. Не тороплюсь, двигаюсь обдуманно. Отступая, я оцениваю наши неуклонно сужающиеся возможности.
Выражения лиц, встречающих меня, варьируются от обвинения до отчаяния. Голос Грейди яростен. «Что случилось, Брид?»
«У Томбая были люди в аэропорту, — говорю я им. — Как минимум шесть человек, а может, и восемь. Они ждали, чтобы устроить засаду на самолёт».
«Засада! Какого чёрта?»
«Кто знает? Он уже сделал публичное заявление. Были все основания ожидать, что самолёт отзовут. Но пока была хоть какая-то вероятность, что он приземлится, он хотел его захватить. Арест авиалайнера в его аэропорту стал бы ещё одним громким заголовком».
«Но искал ли он нас ?» — спрашивает Сесиль.
«Не думаю. Их внимание было полностью сосредоточено на самолёте. За подлётом к аэропорту никто не следил. Я подъехал на сотню ярдов, и никто меня не заметил».
Пауэлл поглаживает щетину. «Тогда, возможно, он не знает, что мы здесь».
«Возможно, но я бы на это не рассчитывал. Он, должно быть, подсчитал потери французской армии, поэтому знает, что не хватает шести тел. Он хотел убить генерального консула Вульфа, но не смог поймать его в Ла-Саль. Он поручил Умбали прикрывать Махвео, поэтому он знает, что Грейди сбежали. Это говорит ему, что в Вамбесе бродит банда беглецов».
«Я думаю, у него есть еще пара зацепок», — говорит Пауэлл.
«Да, конечно. Если он хотел убить генерального консула Вулфа, то он точно хотел убить и вас . Он знает, что вас не было в консульстве, и, вероятно, вы сбежали с Вулфом из отеля «Ла Саль».
«И он послал шестерых Умбали убить тебя , — говорит Пауэлл. — В бунгало».
«Именно. Наш друг Томбей хорошо осведомлён. Он знает, что мы с тобой — джокеры, замешанные в его колоде. Он хотел выбить нас в самом начале игры. Пока что ему это не удаётся, но, думаю, он продолжит попытки».
Энрайт упирает руки в бока: «Вот тебе вопрос, Брид.
Что нам теперь делать ?
Я принял решение, пока полз обратно с подиума. «Мы придерживаемся идеи Сесиль».
«Что это?» — спрашивает Сесиль.
«Мы пытаемся добраться до границы Локолы».
OceanofPDF.com
13
СУББОТА, 23:00 - ГРАНИЦА ЛОКОЛА
«Окола — горячая граница», — говорит Пауэлл.
«Из-за чего они ссорятся?»
«Вамбеса и Локола боролись за месторождения кобальта.
Ни у одной из сторон нет большой армии, но Локола привлекла советников Вагнера.
Они увеличили военные расходы, закупили российское оружие и технику».
ЧВК «Вагнер» — российская частная военная компания. На Западе её часто не понимают, даже военные. «Музыканты»
Это не наёмники и не подрядчики в западном смысле этого слова. Вагнеры присягают на верность матушке-России.
Однажды я читал лекцию о «Вагнере» на одном из симпозиумов Штайна. Ведущие специалисты разведки не понимали, что такое ЧВК «Вагнер». Создание компании было обусловлено российским законодательством. «Вагнер» был создан в 2014 году во время украинской войны на Донбассе. Донбасское ополчение, сопротивлявшееся украинской армии, нуждалось в помощи. Российское законодательство было очень специфичным. Российской армии не разрешалось действовать за пределами Российской Федерации.
По той же причине частным военным компаниям не разрешалось действовать на территории Российской Федерации.
Однако русские – мастера обходить законность. Высшее руководство России организовало создание ЧВК «Вагнер». Будучи частной военной компанией, «Вагнер» мог легально действовать на Донбассе, за пределами России. Элитный состав первого эшелона «Вагнера» был набран из…
45-я гвардейская бригада специального назначения, дислоцированная под Москвой. Воздушно-десантное подразделение ВДВ являлось силами специальных операций ВС России. Его задачей было проведение разведывательно-боевых действий против органов управления противника.
В их обязанности входило убийство лидеров противника.
ЧВК «Вагнер» действовала на Донбассе, консультируя и поддерживая местное ополчение. Я столкнулся с ними в битве за Дебальцево, и они нам надрали задницы. Спустя годы они продолжали действовать во время вторжения России в Украину в 2022 году. Однако возникла проблема. Донбасс и Луганск, как и другие регионы, конституционно вошли в состав Российской Федерации. Это означало, что, согласно российскому законодательству, ЧВК «Вагнер» больше не имела права действовать в Донбассе и Луганской области. Короче говоря, наемникам «Вагнера» был предоставлен выбор: либо вернуться в российскую армию, либо присоединиться к операциям «Вагнера» в Африке. Все подразделения «Вагнера» на Донбассе и в Луганске были расформированы.
Суть в том, что «Вагнер» — нетрадиционный инструмент российской внешней политики. Россия использует «Вагнера» для расширения своего присутствия в Африке. Великие державы борются за позиции. Влияние бывших колониальных держав ослабевает, а влияние Китая растёт. Китаю принадлежат одиннадцать из пятнадцати кобальтовых рудников в Конго. По всему Сахелю в ряде стран произошли перевороты, вынудившие Францию уйти. По совпадению, ЧВК «Вагнер» появлялась в каждой из этих стран, предоставляя военные консультации и поддержку в операциях по борьбе с повстанцами.
Это военное вмешательство координировалось с масштабными экономическими инициативами России и Китая. Старые европейские державы были сбиты с толку с континента. Наше собственное участие было минимальным. Если Америка не вмешается, если мы не объединим усилия, Запад потеряет Африку.
Еще не поздно, но нам нужно завоевать сердца и умы.
После того, как Локола заполучила ЧВК Вагнера, а Томбай разгромил французов, горнодобывающие активы COBRA в Вамбесе оказались под угрозой. Возможно, именно это и задумал Томбай.
«Не думаю, что мы сможем доехать до Марави по этому шоссе», — говорю я Пауэллу.
«Вы думаете по-другому?»
«Нет. К настоящему моменту Томбай уже построил противопожарные заграждения. Обеспечил безопасность Президентского дворца и ратуши. Это освободит значительную часть его кадров».
Именно этого я и боялся. Я оглядываю нашу маленькую группу. «Если у кого-то есть идеи, высказывайтесь. Нам нужны варианты».
Группа молчит.
«Ладно», — говорю я. «Давайте выдвигаться».
ПАУЭЛЛ ведёт нашу замаскированную колонну по проселочным дорогам, чтобы обойти аэропорт. Я не хочу столкнуться с отрядом Томбея по пути обратно в Сент-Луис.
Круа. Проблема в том, что Томбай мог бы с таким же успехом отправить их на границу с Локолой.
Я посовещался с Пауэллом, и мы решили вернуться на шоссе, объехав аэропорт. Это дорога лучше, и мы сэкономим время. Мы рискуем столкнуться с партизанами на дороге между аэропортом и границей.
Наша колонна устремляется на восток.
«Сбавьте скорость», — говорит Пауэлл.
Энрайт плавно тормозит.
«Мост», — Пауэлл указывает на сооружение в двухстах ярдах впереди. «Это река Локола».
«Остановись», — говорю я Энрайте.
«Что ты думаешь?» — спрашивает Пауэлл.
«Есть два способа контролировать дорогу», — говорю я.
«Да. Войска на блокпосту или мины».
«Мы бы уже давно наехали на мины, — говорю я, — но они могли заминировать мост. Головная машина подрывает мину и уничтожает переправу. Останавливает движение колонны».
«Давайте проверим».
Мы с Пауэллом выходим из машины и подходим к мосту. Я позволяю ему идти впереди, отставая на семь ярдов. В тридцати ярдах от моста он приседает и жестом приглашает меня спуститься на землю.
Я падаю ничком и накрываю его своим АК-74.
«Морской котик» продвигается, пригнувшись. Добравшись до моста, он падает ничком и ползком добирается до берега реки. Перекидывает ноги через край и спускается вниз. Снизу он может осмотреть опоры и устои конструкции.
Минуты идут.
Взгляните на мои часы. Что за хрень? Пауэлл, наверное, что-то нашёл.
Пауэлл высовывает голову из-за берега. Кладет винтовку на землю и приподнимается. Машет мне рукой, приглашая подойти.
Когда я к нему подхожу, он говорит тихо: «Четыре бетонных столба, — говорит он, — по два с каждой стороны. Остальная часть конструкции деревянная, прочная. К одному столбу привязаны пакеты с пластиковой взрывчаткой, провода детонатора прикреплены к нажимной пластине на дорожном покрытии. Никаких мин-ловушек, никаких дополнительных зарядов. Я их срезал».
Пауэлл протягивает мне что-то. «Понюхай мой вонючий палец».
«Чувак, я тебя почти не знаю».
Мы вместе посмеиваемся.
Я беру у него эту липкую субстанцию. Нюхаю, пробую на вкус и выплевываю.
«Не С-4».
«Нет», — говорит Пауэлл. «Я был взломщиком и много чего видел. Всё русское. Скорость выше, чем у нас, но менее устойчивое. Есть руководства по подрыву. Формулы для расчёта соотношения взрывчатки к толщине бетона и так далее. Русские очень точны в вычислениях, у них есть уравнения и прочая ерунда для всего. Этот парень следовал российскому руководству. Его так учили».
«У вас когда-нибудь было ощущение, что кто-то постоянно подталкивает вас в определенном направлении?»
«АК-74, ПКМ, ПТРК «Корнет», а теперь ещё и российский пластик?» Пауэлл кивает. «Да, я понимаю, о чём ты».
«Сейчас мы этого не выясним. Пошли».
«Ты подъезжай к колонне. Я проверю другую сторону и помахаю тебе, когда там будет чисто».
«А что, если есть еще одна нажимная пластина?» — спрашиваю я.
«Тогда вам придется перейти дорогу в другом месте».
«Будьте серьезны».
«Тарелка готова на тысячу фунтов. Эта костлявая задница её не подведёт».
Ожидая, что услышу взрыв позади, я возвращаюсь к колонне. Движение на приграничном шоссе сегодня вечером, должно быть, было не очень оживленным. Нам повезло, что другая машина, пытавшаяся покинуть страну, не подорвала взрывчатку.
Ничего, слава богу. Я подаю знак Совэ следовать за нами, садиться в «Импалу».
Положи винтовку на приборную панель. Я смертельно устал.
«Заводи его», — говорю я Энрайту.
ПОГРАНИЧНЫЙ ЗАБОР высотой в двенадцать футов увенчан колючей проволокой. На нём большие деревянные ворота-бабочки, за которыми находится административное здание, вооружённые солдаты и машины. У двух машин включён свет фар. Они освещают подход к воротам белым светом. В этом отблеске видны силуэты солдат у ворот. Они стоят, расставив ноги, с винтовками у левого ствола.
Слева от шоссе ровная местность, справа — лес.
Лес расчистили на пятьдесят ярдов перед забором. Я ловлю себя на мысли, насколько далеко тянется забор в обе стороны.
Энрайт останавливается в пятидесяти ярдах от ворот. Не доходя до поляны, справа от нас находится опушка леса. По обе стороны шоссе тянутся неглубокие канавы. Канава справа находится между нашей колонной и лесом.
Я поворачиваюсь к Вулфу: «Идите к пятитоннику. Попросите доктора Абимболу подойти».
Вулф выходит из машины и шагает вдоль колонны. В десяти ярдах позади нашей «Импалы» стоит пятитонка с Совом и его водителем в кабине. У заднего борта пятитонки – двое молодых солдат и семья Грейди, а в кузове – Сесиль и другие гражданские. Ещё в десяти ярдах позади пятитонки – минивэн, которым управляет отец Дюкасс. Дети сзади, сержант и капрал в кузове, винтовки направлены назад.
«Как ты хочешь это сыграть?» — спрашивает Пауэлл.
«Я пойду вперёд и попытаюсь переправить нас. Ты оставайся с колонной. Если со мной что-нибудь случится, ты принимаешь командование на себя».
«Ты удручающий».
«Надейся на лучшее, готовься к худшему. А эти кадры в аэропорту?»
«А что с ними?»
«Как вы думаете, Томбай позвал их обратно в Сент-Круа или отправил сюда?»
Пауэлл не колеблется: «Отправил их сюда. Вместе с Умбали из Махвео».
«Вот что бы я сделал. И взял бы половину своих людей с Сент-Круа и отправил бы их прикрывать дорогу до Марави».
Сесиль заглядывает в «Импалу». «Чего ты хочешь, Брид?»
«Мне нужен кто-то, кто мог бы мне переводить».
Я выхожу из машины. Иду с Сесиль к воротам. Я чувствую, что по обе стороны от нас расчищена зона. Мы оставляем нашу колонну и лес в пятидесяти ярдах позади.
Один из солдат что-то кричит. Я не понимаю языка, но тон говорит: «Стой!»
«Скажи ему, что мы хотим поговорить», — говорю я.
Сесиль переводит мои слова.
Теперь, когда мы приблизились, я осматриваю забор, считаю солдат и технику.
За забором, должно быть, выстроилось сорок или пятьдесят пехотинцев. АК-74
Винтовки, камуфляжные жилеты цвета лесной породы, бронежилеты цвета хаки, зелёные береты. Чистые и опрятные. Дисциплинированные солдаты. Замечаю, что среди них дюжина белых.
Они носят одинаковую форму, за исключением того, что белые носят камуфляжные шляпы с широкими полями.
Вагнеры.
Солдаты используют автомобили Toyota Land Cruiser. Два из них оснащены 12,7-мм пулемётами «Душка» на цапфах. Перед административным зданием стоит танк. Т-62 советских времён с 115-мм гладкоствольной пушкой. Спаренный пулемёт — 7,62-мм ПКТ. Ещё один «Душка» установлен на цапфе башни.
Административное здание обложено мешками с песком. По обе стороны от ворот-бабочек установлены четыре короткие баррикады из мешков с песком. Автомобили Land Cruiser припаркованы, их фары светят в щели между баррикадами. Таким образом, блоки двигателей автомобилей закрывают щели. Вместе с Toyota, машины и мешки с песком образуют пуленепробиваемый бастион. Если нужно пропустить много людей, машины можно отодвинуть назад.
Один из вагнеровцев забирается на танк и небрежно кладет руку на «Душку».
Часовые распахивают одну створку ворот-бабочек. Из них выходят двое мужчин и приближаются. Чернокожий офицер и Вагнер. Они останавливаются и смотрят на нас. Офицер что-то говорит.
«Он спрашивает, чего мы хотим», — говорит Сесиль.
Я думал, ответ очевиден.
«Французов в Вамбесе перебили. Мы, американцы, бежим. У нас есть женщины и дети. Мы ищем убежища в Локоле».
Офицер и Сесиль обмениваются парой слов. Чернокожий офицер делает пренебрежительный жест. Он машет нам рукой.
«Он говорит, что граница закрыта, — говорит Сесиль. — Он хочет, чтобы мы уехали».
Я думаю о российском оружии, которое носят люди Томбая. Если Россия поддержит путч Томбая, «Вагнеры» не будут сочувствовать. Я решаю рискнуть и обратиться к белому солдату по-русски.
«Здравствуйте, товарищ. Можете нам помочь?»
"Как?"
«Разве Россия воюет с женщинами и детьми? У нас есть дети и беременная женщина». Уверен, мой акцент коверкает русскую речь, но я доношу свою мысль.
«Женщины и дети погибают на войне».
«Женщины и дети не могут дать отпор. Заберите наших женщин и детей».
«Граница закрыта до прояснения ситуации. Я бы их забрал, если бы мог, но не могу».
Мы точно не сможем пробиться через проволоку. Что ещё я могу попробовать?
Вагнер смотрит мимо меня на нашу колонну. «Пришлите свою беременную», — говорит он.
Я возьму то, что смогу получить. Обращаюсь к Сесиль: «Приведите беременную женщину.
Поторопись».
Сесиль бежит обратно к минивэну. Дюкасс помогает беременной девушке выйти из машины, и Сесиль провожает её до ворот.
Вагнер подает сигнал одному из часовых подойти и схватить женщину.
"Спасибо."
Из-за нашей колонны — треск винтовки.
По всей нашей колонне раздаётся огонь из автоматического оружия. Он доносится со стороны шоссе, и офицеры не следят за происходящим.
Их не волнует, что перед нашим конвоем находится граница, а армия Локолы — на линии огня.
Крики и неразбериха. Молюсь, чтобы «Вагнеры» и армия «Локола» не подумали, что мы по ним стреляем.
Мы с Сесиль оказываемся на открытом пространстве. Я валю Сесиль на землю и накрываю её своим телом. Вагнер и офицер «Локола» бегут за ворота. Часовой торопит беременную женщину пройти.
« Не стреляй! » — кричит Вагнер. «Не стреляй!»
Вагнеровцы и солдаты «Локолы» укрываются за мешками с песком и своими машинами. Вагнер на танке держится одной рукой за «Душку», присев за башней-сковородкой.
Французские солдаты в кузове минивэна Дюкасса стреляют. Вспышки выстрелов кадровых орудий мерцают, словно светлячки, в ста ярдах позади них.
Солдаты спешились и рассредоточились по обеим сторонам шоссе, образовав букву «Т», и открыли огонь из всех своих орудий по нашей колонне.
«В канаву!» — машу я Пауэллу. Во время перестрелки очень трудно что-либо услышать. Поэтому отряд перешёл на электронные наушники. Пули взбивают вокруг нас грязь и асфальт. Пауэлл машет в ответ. Подаёт сигнал Сов. Распахивает двери «Импалы», вытаскивает генерального консула и Энрайта с той стороны машины, которая ближе к лесу.
Пауэлл толкает Вулфа на землю и толкает его в канаву.
Энрайт понимает идею и ползет вслед за ним.
«Не двигайся», — говорю я Сесиль. «Делай, как я, следуй за мной».
Машины находятся в пятидесяти ярдах позади нас, канава — в двенадцати футах справа.
Я держу АК-74 на руках и пробираюсь к канаве. Падаю в неё, тащу за собой Сесиль. Пули отскакивают от дорожного покрытия и врезаются в обложенные мешками с песком позиции локола. Солдаты дисциплинированы.
Они пока воздерживаются от огня.
У нашей колонны дела идут не так уж хорошо. Пули простреливают минивэн и пятитонный грузовик. Грузовик защищает «Импалу». Пауэлл, Вулф и Энрайт не подвергаются особому обстрелу.
Сов и его водитель выпрыгивают из кабины пятитонного грузовика и скатываются в кювет. Двое молодых солдат у заднего борта машины оттесняют Грейди и других гражданских в укрытие. Они прыгают следом. Один солдат успевает, другой нет. Его ранят в спину выстрелом из АК-74, и он падает на шоссе.
В десяти ярдах позади пятитонной машины отец Дюкасс вместе с одним из французских солдат сталкивает детей в канаву. Где второй? Наверное, ранен. Металлический корпус минивэна не даёт укрытия.
Из пробитого бака минивэна вытекает бензин, более огнеопасный, чем дизельное топливо. Российские биметаллические снаряды высекают искры, словно на дворе День независимости.
Минивэн загорается.
Стараясь не съехать с края, я лежу плашмя в канаве. Поворачиваюсь на бок, оглядываюсь на Сесиль. Даю ей знак следовать за мной. Уткнувшись подбородком в грязь, она слегка кивает.
Я ползу по канаве со всех ног. Пятьдесят ярдов до «Импалы», пули свистят над головой. Жаль, что у меня нет налокотников и наколенников. Оглядываюсь каждые пятнадцать футов, чтобы убедиться, что Сесиль рядом.
Доберись до Пауэлла, схвати его за плечо. «Видишь Умбали?»
«Да. Они в кустах, за кадром».
«Они не пришли сюда пешком».
«Посмотрите на грузовики».
В ста ярдах от горящего минивэна приземлился громоздкий пятитонный грузовик. Его лобовое стекло оранжевое от отблесков пламени.
Вспышки выстрелов мелькают на винтовках бойцов по обе стороны баррикад.
За пятитонной машиной стоит огромная красная пожарная машина. Та самая, из аэропорта. «Сукин сын».
Однажды мы запихнули в пятитонную машину почти два взвода. С ещё одной группой на крыше этой пожарной машины нам бы пришлось противостоять восьми кадровым офицерам и пятидесяти умбали.
Я тяну Сесиль и Энрайта к себе. «Пойдёмте со мной по канаве.
Мы соберём мирных жителей, детей. Идите в кусты, направляйтесь в Мачвео. Это юго-запад, вы поняли? Вы знаете, где находится юго-запад?
Энрайт смотрит на меня с недоумением.
«Ищите гору Вамбеса. Ранчо в пяти-шести милях в том направлении», — я делаю жест рукой, похожей на нож. «Если сомневаетесь, поверните направо. Сначала пересечёте реку Локола, а потом выедете на дорогу Мачвео. Понятно?»
Энрайт качает головой. Мне хочется сказать ей, что ранчо рядом с этим грёбаным «Старбаксом». Я поворачиваюсь к Сесиль. «Видишь, Сесиль? Иди к горе, держись правее. Попадёшь на дорогу Мачвео. Следуй по дороге к ранчо».
«Я понимаю», — говорит Сесиль.
«Слушай. Я попрошу Грейди отвести тебя к Махвео. В кустах может быть сложновато. Я говорю тебе это, чтобы, если ты его потеряешь , ты знала, как добраться туда сама».
Я нажимаю на Энрайта, указываю на Сесиль. «Если потеряешь Грейди, следуй за ней ».
Мы переползаем через Пауэлла и Вулфа. Проходим ещё десять ярдов по канаве к Совэ и его водителю. Оба вскинули свои 416-е на плечи и отстреливаются от дульных вспышек. Не знаю, попадают ли они куда-нибудь, но подавляющий огонь лучше, чем ничего. Пауэлл и Вулф бросают «Импалу» и присоединяются к нам.
Я кладу руку на плечо лейтенанта и кричу ему в ухо: «Только одиночные выстрелы, экономьте патроны. Держитесь, пока я не скажу иначе».
Перелезаю через него, разворачиваюсь и тащу за собой Сесиль и Энрайта.
Подростки из грузовика прикрывают раненых мирных жителей, удерживая их под краем канавы. Кэрол Грейди утешает старушку, рука которой висит на перевязи. Четверо других мирных жителей жмутся друг к другу.
Один мужчина садится и поворачивается ко мне. «Ложись!» — я показываю ему рукой.
Пуля, пролетев всю длину рва, попадает ему в спину и проходит навылет. Разбивает ему правую ключицу и обрызгивает нас кровью. Его бросает вперёд, и он падает среди детей. Он зажимает рану свободной рукой. Кровь бьёт не так сильно, как из пожарного шланга, поэтому пуля прошла мимо артерии. Я отрываю его рукав, разрываю надвое. Сминаю половину и затыкаю небольшое входное отверстие на спине. Другую половину комкаю и засовываю в зияющую выходную рану. Я чувствую хруст кости, и мужчина кричит. Я беру его окровавленную руку и кладу её на повязку. «Надавливай на неё». Поворачиваюсь к Сесиль. «Оставайся со мной, подлатаешь его позже».
Солдат, которого подстрелили, помогая мирным жителям с пятитонного грузовика, лежит лицом вверх на асфальте. Его мёртвые глаза блестят в свете костра. Я хватаю его за руку и тащу тело к краю рва. Складываю труп, как мешок с песком, чтобы прикрыть ров вокруг семьи Грейди.
Я прижимаю к себе Сесиль и Энрайта. Прижимаюсь к Грейди.
«Мы уезжаем отсюда», — говорю я Трою Грейди.
«Куда мы идем?»
« Вы ведете мирных жителей в Махвео».
«Махвео? Это пять миль пешком».
«Мы справимся». Я поворачиваюсь к Энрайт. Обнимаю её за плечи, притягиваю к себе и кричу ей в ухо. «У нас две группы гражданских. Эта группа из пятитонки — твоя ответственность. Те, что из минивэна, — Сесиль. Держитесь вместе».
«Мы теперь идем?» — спрашивает Энрайт.
«Не все сразу. Энрайт, ты идёшь первым со своей группой. Возьми с собой Вулфа. Отползи в кусты и спрячься. Грейди, следуй за ними. Подожди, пока Сесиль присоединится к тебе со своей группой, а затем все вместе выходите».
Энрайт идёт на работу, собирает детей и других гражданских. Я хлопаю Сесиль по плечу. «Пошли».
Мы проползаем ещё десять метров. Пули хлещут по кустам слева. Мы видим Дюкасса и молодую женщину, укрывающих четверых детей от минивэна. Жаль, что Вагнер не забрал и детей! Он не должен был никого брать. Забрав беременную женщину, он спас две жизни сразу. На войне сталкиваешься и с жестокостью, и с гуманностью.
В дальнем конце группы — сержант. Он стреляет по вспышкам выстрелов, мерцающим в кустах.
Жар от горящего минивэна обжигает правую сторону моего лица.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги