Кровавый урожай

Глава 24

Сначала Стен ощутил прилив крови. Кровь пульсировала по артериям, и он представил себя крохотным человечком, стремительно плывущим в каноэ по огромной красной реке. Видение рассыпалось на тысячу одинаковых фрагментов. Фрагменты этого видения то объединялись, как миллионы молекул, образуя алмаз, то, как от взрыва, разлетались во всех направлениях. Это сопровождалось какими-то звуками, и сначала Стен не знал, что это за звуки. Он знал лишь, что издает их не человек, и он думал, что это поют боги — огромный хор древних богов в странных головных уборах, украшенных головами уток, черепах и шкурами лис и ягуаров. Рядом с ними, окруженные сияющими нимбами, стояли богини — полногрудые Брунгильды и нежные Наяды. Их пение было исполненным грусти и обещания.

Ампула еще не достигла пола, а Стен уже задремал. Крохотные мускулы глазного яблока подрагивали. Сон был тревожным, но хорошо восстанавливал силы; он был прекрасным, но и мучительным. Голубовато-зеленый свет играл на его лице с намечающимся вторым подбородком, отражался от очков и отбрасывал блики на щеки. Стен казался моложе своих двадцати восьми лет и походил на школьника, вернувшегося в большой старый дом, где он жил с родителями до нашествия чужих. И снова он видел строгого отца, ученого, с губ которого постоянно слетали иронические фразы греков и латинян, и мать — с высоким лбом, суровыми серыми глазами и небрежно закрепленной шпильками копной светлых волос.

Потом ему казалось, что он идет по длинному коридору. По сторонам в нишах, напоминая статуи, стояли его родители, застывшие в разном возрасте и настроении. При желании Стен мог остановиться на любом фрагменте сна — заставить родителей замереть, подойти к ним, осмотреть со всех сторон — и пустить пленку памяти бежать дальше. И все это проносилось в его сознании за тот миг, что падала ампула.

Ампула все еще падала, а в памяти всплывали другие картины. Вот он уже ученик средней школы, идет домой по берегу ручья и думает под ласковым солнышком о чем угодно, кроме уроков. Он считал, что задания, предлагаемые учителями, ниже его интеллектуального уровня, и тратить время на них не стоит. Он был такого низкого мнения о школе, что родители опасались, сможет ли он вообще ее закончить. Но волновались зря. Вот он уже на выпускном вечере, одетый в английскую школьную форму, которую родители купили ему, когда были на семинаре в Лондоне. Стен ненавидел этот костюм: он так глупо смотрелся в ней рядом с другими мальчишками, носившими обычную одежду.

Память предлагала ему много подобных картин, но Стену не хотелось вспоминать детство. Он хотел увидеть другие события, побывать в других временах, встретиться с другими людьми, вспомнить другие места и вещи.

И он двинулся дальше. Ампула падала, а Стен летел по коридорам памяти. Теперь он был мужчиной на втором десятке, уже известным ученым, и находился в кабинете врача, застегивая пуговицы на рубашке и молча выслушивая приговор доктора Джонстона:

— Доктор Маковский, я предпочитаю говорить правду. Вы не ошиблись в происхождении черных пятен на спине и груди. У вас рак.

— У меня конечная стадия?

— Да, — доктор мрачно кивнул. — У вас осталось немного времени. Ваше состояние, хотя, я уверен, вам это известно не хуже меня, безнадежно. Но развитие болезни можно замедлить и облегчить мучения. Вот то лекарство, которое мы прописываем в подобных случаях. А еще возьмите вот это.

И доктор достал маленькую пластиковую коробочку.

Внутри находилась дюжина ампул с блестящим веществом, упакованных в поролон.

— Это — королевское желе. Вы слышали о нем?

Стен кивнул:

— Если мне не изменяет память, его производят чужие.

— Это так, — подтвердил доктор Джонстон. — Оно не лечит, но облегчает течение болезни. Это как раз то, что вам нужно.

— А у него есть побочные эффекты?

Доктор мрачно ухмыльнулся:

— Конечно, есть. Вот почему государство еще не залицензировало его, хотя многие им пользуются. От него возникает ощущение хорошего самочувствия и компетентности. Хотя у некоторых возникает неадекватное восприятие действительности. А у других оргазм длится целую вечность.

— По крайней мере я умру счастливым, — пробурчал Стен.

Но конечно, у желе есть и отрицательные качества. Некоторые люди не замечают, как становятся берсерками, принимая это вещество, или так меняются внешне, что родная мать их не узнает. Произойдет ли это с ним?

Но он тут же отбросил эти опасения, так как видения снова увлекли его. А ведь ему хотелось увидеть так много! Бесчисленные воспоминания, все яркие и увлекательные, ждали его. И только он был зрителем. Казалось, ему принадлежат все театры мира, во всех идут разные постановки, и в каждом спектакле он, Стен Маковский, играет главную роль. А память уносила его все дальше в мир иллюзий.