Сказав это, он повел меня на место встречи через пустынные поля, окружающие его дом.

















































Глава 20

Виктор

Понятия не имею, почему они назвали его Скилл-Рок. Это оказался просто большой валун посередине поляны, которую местная стая использовала как место для собраний. По мне, потрескавшийся, весь в ямках большой камень вовсе не походил на скелет. Тем не менее, местные оборотни, казалось, очень им гордились, особенно альфа стаи Уэйнрайт и его дочь Ли-Энн, сейчас с важным видом стоявшие на одном конце валуна.

Остальные оборотни собрались вокруг — на самом деле их оказалось больше, чем я думал. Около тридцати мужчин и в два раза больше женщин.

Мужчины более часто умирали при рождении, чем женщины, и ещё больше их погибало в сражениях за место вожака и за территории. Поэтому во всех стаях женщин больше, вероятно, это объясняло многочисленные злобные взгляды, обращенные на Тейлор. Местных волчиц ослепила ярость из-за того, что Тейлор прибрала к рукам весьма завидного свободного мужчину, которого они считали своим. Конечно, волчицы обходили бы меня десятой дорогой, узнай они о проклятии. Но им то было неведомо, и я надеялся, что так и останется.

Сейчас оно не так сильно беспокоило меня, как раньше. После изгнания из собственной стаи, я искал помощи и обрел её у старого индусского священника, который преподавал трансцендентальную медитацию. Я проводил большую часть дня, повторяя одну и ту же мантру: я спокоен. Сконцентрирован. Я один — и в результате почувствовал себя более уверенно.

После возвращения в Тампу, я очень долго не занимался медитацией, главным образом, потому что проклятие меня не беспокоило, да и кому бы я причинил боль, если бы обернулся? Я жил один. Теперь, когда в моей жизни появилась Тейлор, мне, вероятно, придется снова медитировать, даже если она говорила, что не задержится надолго. И если вам смешно от мысли, как такой большой мужик как я сидит в позе лотоса и напевает «оммм», то, во что я превращаюсь под воздействием проклятия, чертовски не смешно. Так что это того стоит.

Всё будет в порядке, пытался убедить я себя, пока мы с Тейлор рука об руку стояли перед Утесом Черепа. С нами обоими всё будет в порядке.

Если не считать того, что луна сияла над головой, до полнолуния осталась лишь одна ночь, а метка внизу спины горела так, будто мне под кожу засунули раскаленный прут. Она, вероятно, светилась, именно поэтому я надел темную рубашку и ощущал, как зверь беспокойно ворочался в моем подсознании, желая выбраться на волю.


Я спокоен. Сконцентрирован. Я один, повторял я про себя. Я могу справиться с этим. Должен справиться с этим.

Я сжимал холодную ладонь Тейлор в своей — было непонятно, хочет ли она пить, или это от страха. В любом случае сейчас я не мог ей помочь. Не мог покормить её, ибо это посчитали бы худшим оскорблением из всех возможных. Лучшее, что мог сделать, — просто сжать её руку.

— Всё будет хорошо, детка, — пробормотал я едва слышно. — Просто держись рядом со мной.

— Пытаюсь.


От её тихого и неуверенного голоса мое сердце сжалось в груди. Боже, как же мне хотелось её защитить! Даже если она не чувствовала того, что я чувствую к ней, я хотел закрыть её собой от любой опасности, уберечь от боли. И снова поклялся себе, что не допущу, чтобы с ней что-то случилось, никому не позволю прикоснуться к ней даже пальцем. Она моя, и я умру, защищая её.

— Волки, суки… и вампир, — начал альфа Уэйнрайт, обращаясь ко всем нам с валуна высотой в два фута, что давало волку преимущество в росте. — Мы собрались здесь сегодня, чтобы исправить несправедливость, совершенную в отношении нашей альфа-суки, нашей любимой Ли-Энн Уэйнрайт.

Он кивнул на свою дочь, та улыбнулась и слегка склонилась перед всеми собравшимися. Я заметил, что немногие улыбались. Возможно, их возмущало то, что такое испорченное маленькое отродье занимало столь высокий пост. Альфа руководит стаей, а альфа-сука устанавливает порядок в стае, и что-то мне подсказывало, что порядки, заведенные Ли-Энн, не так уж хороши.

Сегодня вечером она надела, вероятно, на её вкус, весьма изысканное платье, но то, как сверкающая серебристая ткань низко спускалась на груди, практически обнажая соски, и дальше до самой промежности, придавало ей легкомысленный вид. По-моему скоромному мнению, это выглядело пошло — а ведь я мужик. Хотя, что мне известно о современной моде?

По мне, Тейлор в простом черном облегающем платье, с ниткой жемчуга моей мамы на шее выглядела в тысячу раз лучше. Невероятно изящная и элегантная — я гордился тем, что она моя жена, и плевать, что она вампир, а не волк.

— Человек, совершивший это преступление, сегодня здесь, среди нас, — продолжал вещать предводитель стаи, смотря на Тейлор. К её чести, она не съежилась и не отвела взгляд, а вздернула подбородок и посмотрела на него. Я почувствовал всплеск гордости. И судя по выражению на лице, моя девочка не собиралась вестись на его дерьмо. Я снова стиснул её руку, и она сжала мою в ответ.

— Она согласилась предложить компенсацию за свой отвратительный поступок, — заливался соловьем Уэйнрайт, пытаясь взглядом подавить Тейлор.

Она открыла рот, чтобы ответить, но я её опередил.

— Я связанная пара Тейлор, — сказал я, вызвав в толпе беспокойные шепотки. Поймал несколько обращенных на меня враждебных взглядов и вызывающе посмотрел в ответ. Да, я связан с вампиром. И, черт возьми, смиритесь с этим. — И как её пара, — продолжил я, — беру на себя любое наказание, которое должна понести она.

— Виктор! — запростестовала Тейлор. Я предупреждающе покачал головой. Она должна позволить мне сделать это — я не мог поступить иначе. Не мог смотреть, как кто-то причиняет ей боль.

Альфа стаи нахмурился:


— Ты знаешь, Виктор, что это не по закону.

— Да, как и то, что происходит здесь, — заметил я. — Ты хочешь кого-то наказать и, черт возьми, накажешь меня. Или клянусь богом…

— Очень хорошо. — Уэйнрайт поднял руку, останавливая меня. — Ты можешь подняться на скалу, — сказал он, приглашающе взмахнув рукой.

— Тейлор идет со мной, — ответил я. — И к ней никто не прикоснется. — Мне не понравилась идея оставить её одну, окруженную толпой обозленных оборотней. Мы поднялись на плоский валун и встали рядом с Уэйнрайтом и Ли-Энн.

По полю, взъерошив наши волосы, пронесся прохладный ветерок, и Тейлор задрожала. Я приобнял её за талию и притянул к себе, желая накормить её и согреть своим теплом.

— Виктор… — прошептала она и прижалась щекой к моей груди.


Быстро поцеловав её в макушку, я ощутил её жар. И стал очень твердым, даже несмотря на окружавшую нас опасность. Боже, как бы мне хотелось оказаться сейчас с ней наедине в нашей спальне. Хотелось полакомиться её сладкими лепестками, доводя до оргазма снова и снова, как прошлой ночью…

— Не в силах даже на минутку оторваться от этой клыкастой? — злобно и достаточно громко, чтобы я услышал, пробормотала Ли-Энн.

Я тихо зарычал:


— Оскорбляя мою жену, ты оскорбляешь меня.

— Не она должна быть твоей женой, — возразила Ли-Энн, шагнув к нам. — А я. Виктор, дорогой, ты разве не видишь, насколько мы идеальная пара? Она просто околдовала тебя своей вампирской магией. Она…

— Ли-Энн, — окидывая дочь суровым взглядом, тихо позвал Уэйнрайт. — Сейчас не время и не место.

— Прости, папочка. — Она скрестила руки на груди, подтолкнув свою грудь вверх, весьма при этом смахивая на надувшуюся шлюху.

— Итак. — Уэйнрайт повернулся ко мне. — Мы подготовили особое наказание, как мне кажется, под стать столь отвратительному преступлению, которое твоя жена совершила против нашей альфа-суки. — Тебя публично выпорят…

— Что? — ахнула Тейлор. — Но вы не можете…

Я накрыл её руку своей.


— Да, они могут. Всё в порядке, детка, я с этим справлюсь.

— Но так не должно быть. — В её полных тревоги и вины глазах стояли кровавые слезы. — Это мое наказание, Виктор. Я не хочу, чтобы ты брал его на себя.

— Я должен, — ответил я и обернулся к Уэйнрайту. — Отлично. Покончим с этим.

— Конечно. Но я ещё не закончил. — Он одарил меня гребаной злобной ухмылкой. — Как я уже сказал, тебя публично выпорят — тридцать ударов серебряным кнутом.

Я нахмурился. Нежданчик, на который я не рассчитывал. Серебро имеет свойство оставлять постоянные шрамы, обычно такое наказание применяют в случае самых худших преступлений, скажем, за убийство одного члена стаи другим. Кроме того, это чертовски больно. С другой стороны, я и не ожидал, что легко отделаюсь.

— Серебряным кнутом? Вы собрались воспользоваться серебряным кнутом? — воскликнула Тейлор.

Я снова накрыл её руку своей.


— Давай просто покончим с этим и свалим отсюда. — Это почти единственный для нас выбор. Я бы не смог прорваться сквозь стольких оборотней и при этом защитить Тейлор. Конечно, в результате меня изувечат, но мне было наплевать на собственную внешность.

Я расстегнул рубашку и приспустил её примерно на треть, дернув плечами, сбросил её, оголяя большую часть спины, но прикрывая поясницу. Я уже ощущал зов луны, тяжесть проклятия. И совсем не хотел, чтобы меня выдала светящаяся метка.

— Ты ужасно стойкий, для того кто получит самую худшую порку в своей жизни, мой мальчик, — заметил Уэйнрайт. И обернулся к Ли-Энн. — Принеси кнут.

На мгновение она спустилась с валуна и тут же вернулась обратно, держа в руках длинный блестящий красный ящик, только что не перевязанный бантом. Отлично, постарался какой-то дизайнер. Где они достали этот хренов кнут?

Ли-Энн сняла с ящика крышку и вытащила черный кожаный кнут с витой ручкой с одной стороны и шестью длинными кожаными хвостами с другой. На кончике каждого кнутовища в лунном свете сверкали серебряные наконечники. Она держала его передо мной, и я подавил желание отшатнуться.

Дело не в том, что я боялся порки, — в конце концов, меня заклеймила собственная стая. И не думаю, что порка, даже серебряным кнутом, будет намного хуже. Но конкретно с этим кнутом было что-то не так. Зло. То самое зло я почувствовал в той проклятой ловушке, которую кто-то подкинул на мою землю, вероятно, сам Уэйнрайт. Теперь я сожалел, что не додумался позвонить той ведьме, Гвендолин, и спросить, удалось ли ей узнать, кто стоял за всем этим. Возможно, я смог бы надавить на него. А возможно, и нет. Во всяком случае, Уэйнрайт скорее всего не признается в том, что снюхался с ведьмой, — не перед всей стаей.

— Что это за чертовщина? — спросила Тейлор, недоверчиво рассматривая кнут.

Я взглянул на неё:


— Ты тоже это чувствуешь?

Она кивнула:


— Зло, как в той ловушке.

— Именно. — Нахмурившись, я посмотрел на Уэйнрайта. — Я никогда не говорил, что позволю тебе избить меня кнутом. С каких это пор альфа стаи нуждается в магии, чтобы вершить правосудие?

Он взглянул на меня:


— Кнут — лишь средство наказания, больше ничего. Твою попытку утверждать обратное следует рассматривать как акт трусости, ты просто пытаешься избежать наказания.

— Это ложь, — сердито ответил я. — От этой хреновины за версту фонит черной магией. Ты не можешь…

— О да, я могу. — Альфа подал знак, и на валун взобрались четверо дюжих мужчин. Прежде чем я осознал, они оттолкнули Тейлор и схватили меня.

— Ты гребаный ублюдок, — зарычал я. — Я заставлю тебя заплатить за это. Сначала ловушка, теперь кнут — ты гребаный трус, снюхался с какой-то ведьмой.

Он неприветливо нахмурился:


— Понятия не имею, о какой ловушке ты говоришь. Кнут специально заказала лично Ли-Энн, чтобы наказать твою женщину за то, как она поступила с ней.

— Это предназначалось не для тебя, Виктор. — Ли-Энн склонилась ко мне, оглушая приторной тошнотворно-сладкой вонью своего парфюма, напоминающего смесь бубль гума с розой. Я едва не задохнулся. — Откажись от неё, — умоляла она, взмахнув кнутом перед моим лицом. — Откажись от неё прямо здесь и сейчас, и, клянусь, ты не получишь ни единого удара. Просто скажи, что ты выбрал меня, а не её.

Я посмотрел на неё:


— Да я предпочту, чтобы вы, ублюдки, содрали с меня кожу, но не откажусь от любимой женщины. Я никогда не откажусь ради тебя от Тейлор. Никогда, будь я проклят.

— Ах ты ублюдок, — прошипела она. — Отлично, желаешь, чтобы содрали кожу с твоих костей? Я буду рада сделать это. Более чем счастлива!

Она зашла ко мне за спину, и я услышал свистящее шипение кнута, обрушившегося на мою спину. Это оказался вовсе не легкий удар, она била значительно сильнее человеческой женщины. Но я бы с этим легко справился… если бы не последствия от воздействия серебряного кнута.

О боже, подумал я, ощущая влияние черной магии, исходящей от кнута, снова и снова опускающегося на мою спину. Ох боже, нет… Нет!

* * * * *

Тейлор

Я видела, как в лунном свете сверкали кусочки серебра, когда кнут снова и снова взлетал в воздух. От третьего удара он окрасился в кроваво-красный цвет.

— Нет! — закричала я, изо всех сил пытаясь вырваться из стальной хватки удерживающих меня оборотней. Мне почти удалось освободиться от двух веров, ведь питаясь от Виктора, я стала намного сильней. Но тут подоспел ещё один оборотень и полностью обездвижил мои ноги, всё, что мне оставалось делать, это наблюдать и молча плакать.

Ли-Энн — маленькая сучка — со всей злобы наносила удары кнутом. Она без устали взмахивала рукой, буквально сдирая со спины Виктора кожу, и всё из-за меня. Потому что он не отказался от меня. Он платил за мое преступление — мой грех, и я ничего не могла с этим поделать.

— Виктор, — крикнула я, рванувшись к нему. — Виктор… нет, пожалуйста…

— Стой на месте, клыкастая, — прохрипел вер над моим ухом. — Позволь избить красавчика, и, возможно, мы тебя отпустим.

— А возможно, и нет, — ухмыляясь, ответил другой. — Она очень горяченькая для клыкастой.

Раньше, в прошлом, я бы сжалась от страха, а его слова вызвали бы лавину жутких воспоминаний о перенесенном насилии. Но теперь меня заботил лишь Виктор.

— А ты попробуй, мудак, — прорычала я тому, кто похотливо пялился меня. — Клянусь богом, я вырву твое гребаное горло. — Я оскалилась, с удовлетворением наблюдая, как он отшатнулся.

— Черт возьми, Лекс, — пробормотал он, удерживая меня за руку. — Эта клыкастая шлюха жесткая штучка.

— Она злющая, верно, — хмыкнул другой. — Возможно, поэтому она ему понравилась. Возможно, она классно работает ртом.

— С такими клыками? Она откусит твой член, чувак.

Я почти не прислушивалась к их разговору. Смотрела на Виктора, ощущая вместе с ним каждый удар серебряного кнута, оставлявшего полосы на его широких обнаженных плечах и спине. Слушая, как он сдавленно вскрикивал от боли… видя, как он изменялся?

Я с изумлением наблюдала за ним, думая, что это мне мерещилось в лунном свете. Но нет, он определенно оборачивался и вовсе не в волка. Казалось, он становился всё больше и больше, всё мускулистей и мускулистей. Я видела со стороны его напряженное лицо, то, насколько сильно он зажмурился. Похоже, он что-то шептал себе под нос. Но что?

Ли-Энн, явно упивающаяся экзекуцией, этого не замечала. Даже если бы и заметила, её не сильно беспокоило происходящее с Виктором. Она продолжала со всей силы стегать его кнутом, хотя мне казалось, что тридцать ударов давно миновали. Наконец, тяжело дыша, она отступила.

— Он не кричит, — прошипела она, явно недовольная результатами своего труда. — Снимите с него рубашку, мальчики. У меня не получается хорошенько его отхлестать.

— Нет! — взревел Виктор.


Он открыл глаза, и я увидела, что они светились, но не обычным золотом волка. Нет, они оказались кроваво-красными, а его лицо выглядело как-то не так. Оно тоже менялось. Это было очень жуткое зрелище, но, похоже, Ли-Энн снова ничего не заметила.

— Сорвите с него рубашку! — потребовала она. — Давайте посмотрим, смогу ли я заставить его умолять о пощаде!

— Нет! — ахнула я. — Разве ты не видишь, что с ним что-то происходит? Прекрати, остановись сейчас же.

— Единственное, что с ним случилось, это ты, гребаная клыкастая сучка, — прорычала она и замахнулась на меня кнутом.

Я вовремя уклонилась, а зазубренные серебряные наконечники полоснули по лицу оборотня, удерживающего меня. Он дернулся и отшатнулся, отпустив мою руку.

— Дерьмо! — прорычал он, прижав руку к щеке и злобно глядя на Ли-Энн. — Это чертовски больно. Что это, черт возьми, за хрень? Она как будто…

Но его прервали все возрастающие крики собравшихся вокруг валуна оборотней. Я неуверенно оглянулась на них, но они все в ужасе пялились на Виктора. Они тыкали в него пальцем и отступали с явным страхом на лицах.

— Проклятый! Он проклятый! — закричал один из них, и его тут же поддержала вся стая.

— Проклятый! Среди нас проклятый!

Я посмотрела на Виктора, оборотни, удерживающие его, выполнили приказ Ли-Энн и полностью сорвали с него рубашку. На его пояснице виднелась метка размером с бейсбольный мяч, полыхающая тем же ярко-красным светом, что и его глаза. Метка оказалась исписана каким-то незнакомым языком, я на мгновение прикрыла глаза, и странные письмена навеки отложились в моем сознании.

Альфа стаи Уэйнрайт увидел странную светящуюся метку одновременно со мной. Он широко распахнул глаза, шагнул вперед, схватил Ли-Энн за руку и отдернул её.

— Нет! — запротестовала она, пытаясь вернуться к Виктору. — Я ещё не закончила, папочка! Я наказала его недостаточно.

— Он проклятый, Ли-Энн! Ради бога, остановись. Пошли! — Он потащил прочь свою дочь, которая, казалось, единственная из всей стаи не понимала, что от Виктора сейчас лучше держаться подальше.

— Альфа стаи… — голос Виктора напоминал тихое животное рычание. Это не похоже на него, вовсе нет. Даже в волчьей форме его голос был другим. Что, черт возьми, происходило?

— Мы сожалеем. — Уэйнрайт отступал, волоча за собой сопротивляющуюся дочь. — Мы не знали, Виктор. Клянусь, теперь мы оставим вас в покое. — Он взглянул на всё ещё удерживающих Виктора оборотней. — Отпустите его. Все отпустите его и валите отсюда.

Оборотням, удерживающим Виктора, не нужно было повторять дважды. Они осторожно отступали назад, очевидно, прикидывая на какое безопасное расстояние отойти, прежде чем сбежать.

Державшие меня оборотни тоже мгновенно испарились, впрочем, как и вся остальная толпа зевак. Они исчезли в окружающем поляну подлеске, ловко петляя среди деревьев, оставив после себя лишь вонь мокрой псины.

Наконец-то, мы с Виктором остались наедине. Мы молча стояли одни на большом плоском камне. Я не могла оторвать от него взгляда, задаваясь вопросом, что происходит, и в кого он превратился.

Кем бы он ни стал, мне всё равно. В лунном свете кровь, стекающая по его спине и плечам, казалась черной. Достигнув светящейся метки внизу спины, кровь зашипела и испарилась, словно вода, попавшая на горячую сковородку или противень. От этого зрелища я задрожала, он пострадал из-за меня, и я должна его исцелить.

— Виктор, — тихо позвала я, подходя к нему.

Он выставил вперед руку, пытаясь остановить меня.

— Нет. Держись подальше. — Его голос всё ещё был грубым, резким, хриплым, не животным или человеческим, а какой-то странной их смесью. Его лицо увеличилось, скулы и лоб расплылись, лунный свет отражался бликами от его увеличившихся клыков. С ним происходило что-то абсолютно неправильное, он выглядел пугающе, словно какой-то монстр из кошмара. Но я не позволила себе испугаться.

— Не могу, — ответила я, надеясь, что мой голос дрожал не слишком сильно. — Ты… тебе больно, я должна исцелить тебя.

— Не надо, Тейлор. — Он посмотрел на меня, его глаза полыхали багрянцем. — Не трогай меня. Кнут… думаю, он заговоренный. Я сейчас опасен. Могу причинить тебе боль.

— Нет, ты не сможешь, — ответила я с абсолютной уверенностью. Независимо от формы, Виктор никогда не навредит мне, я была в этом уверена. Мне просто нужно преодолеть страх перед этой его пугающей внешностью и вспомнить, что под ней скрывался милый замечательный парень. — Просто, позволь мне взглянуть на твою спину, — сказала я, пытаясь действовать профессионально.

— Нет, — возразил он, но не шелохнулся, когда я подошла ближе. Он сжал в кулаки большие руки и напрягся. Вся его поза говорила о том, что он готов убежать от меня, но не мог заставить себя сделать это. Как будто что-то во мне удерживало Виктора не месте против его воли. — Нет, — он едва слышно застонал, и глубоко вздохнул от порыва овевающего нас ветра. Почуял ли он меня?

Затем я обратила внимание на его раны, и все вопросы мгновенно выветрились из головы. Он пациент, страдающий от боли, тот, кого мне предстояло вылечить.

— Боже, твоя бедная спина, — прошептала я. Серебряный кнут действительно исполосовал его кожу. На меня нахлынула волна гнева, и я поняла, если бы передо мной сейчас оказалась Ли-Энн, я бы отделала её лицо в кровавое месиво.

— Просто оставь меня, — прорычал Виктор. — Это небезопасно. Пусть заживет… само по себе.

— Почему? — сказала я. — Почему ты мне не сказал? Что всё это значит? — Я слегка провела подушечками пальцев по красной метке на его спине. Мои пальцы обожгло, как будто я прикоснулась к живому огню.

Виктор зашипел и внезапно повернулся. Он схватил меня за руку, до боли в костях сжав запястье.

— Не надо, — прошипел он, сверкнув красным взглядом. — Никогда, черт возьми, не трогай меня там, поняла?

— Нет, — прошипела я в ответ. — Нет, я не поняла. Что с тобой происходит, Виктор, и не говори, что это лунная болезнь. Что это за чертово проклятье, о котором они все кричали?

— Тебе не нужно этого знать. — Он отпустил мою руку и глубоко вздохнул. — Просто… просто держись от меня подальше.

— Нет, не буду! — Я снова шагнула к нему, прежде чем он смог остановить меня. — Пока не исцелю твою спину, если я этого не сделаю, у тебя навсегда останутся шрамы.

— Ты не можешь, — возразил он, пытаясь отвернуться.


Но я крепко вцепилась руками в его широкие обнаженные плечи и изящно, словно танцор, развернулась вместе с ним. — Я не позволю тебе мучиться от ран, полученных из-за меня, — сказала я ему. Склонилась вперед и провела языком по его израненной окровавленной спине.

— Нет! — Виктор запоздало отшатнулся от меня.

Я попробовала его кровь с ярко выраженным привкусом серебра от ранившего его кнута и чем-то ещё. Там было нечто странное и возбуждающее, оно словно яд мгновенно подействовало на меня.

— Ох, — ахнула я и, отпустив его плечи, шагнула назад. — О боже, что?..

— Тейлор? Детка? — Виктор быстро обернулся, подхватил меня прежде, чем я упала, в его кроваво-красных глазах светилось беспокойство. — Ты не должна была этого делать, я не должен был подпускать тебя к себе.

— Это… я не… не могу… — Я не могла вспомнить, что хотела сказать. Я думала лишь о том, насколько чертовски привлекательно пах Виктор — его теплый, мужской аромат, смесь мускуса, меха и кожи оказался таким пряным, таким соблазнительным. И его страсть, которую я явно ощущала, оказалась под стать моей.

На меня, лишив спокойствия, полыхающей кометой нахлынул жар, воспламеняя всё тело. Мои соски напряглись, лепестки лона увлажнились, клитор запульсировал от страсти. Я ощущала пустоту… такую пустоту… хотела, чтобы он меня заполнил.

Внезапно мое сознание заполонили образы того, как мы оба трахаемся. Нет, не трахаемся. Я видела, как Виктор срывает с меня платье и в клочья разрывает трусики, прижимает голой спиной к холодному валуну, раздвигает бедра, обнажая мои складочки. Я видела, как он дюйм за толстым дюймом толкнулся в лоно огромным членом, вторгаясь, овладевая, полностью и навсегда делая меня своей. Затем он снова и снова врывался в меня, трахал, изливаясь спермой, делая меня своей…

Глаза Виктора расширились, и я поняла, каким-то образом мое видение передалось ему, возможно, потому что в нас циркулировал один и тот же яд.

— Нет, — выдохнул он, удерживая меня на руках. — Нет, я бы никогда… ты знаешь, детка. Я поклялся никогда не причинять тебе вреда.

— Ты не навредишь мне, — возразила я, вцепившись в широкие плечи и притягивая его ближе. Хреновые воспоминания о Селесте и Родерике, обо всем том ужасе, что я пережила, испарились. Все прошлые издевательства сгорели дотла в поглотившем меня пламени страсти. — Пожалуйста, Виктор, — умоляла я. — Я хочу… мне нужно…

— Нет. — Он резко вскинул меня на плечо. — Нет, не буду. Мы сейчас доставим тебя домой, где ты окажешься в безопасности. А затем… затем я вернусь и закончу обращение. Я больше не могу его сдерживать.

Я извивалась в жесткой хватке Виктора, нуждаясь в нем настолько сильно, что едва могла это выдержать. Я должна ощутить его внутри себя, должна почувствовать, как он трахает меня, оплодотворяет прямо сейчас!

— Виктор, — простонала я, покачиваясь от шаткой походки продирающегося через подлесок, несущего меня на плече Виктора.

Он зловеще молчал, а передо мной мельтешила его окровавленная спина. Где-то в глубине подсознания я понимала, что не должна этого делать, но не могла не хотеть снова попробовать его отравленной крови. Серебро обожгло рот, язык онемел, но у этого яда оказалось очень странное возбуждающее послевкусие. Оно обжигало низ моего живота, распаляя страсть.

«Продолжай, продолжай, — прошептал опаляющий голос в моем сознании. — Сделай это, ты знаешь, чего хочешь. Вероятно, он даже не заметит».

Я не должна… это лишь усугубит ситуацию…


Но даже думая об этом, я продолжала обводить языком окровавленные следы от кнута, исцеляя Виктора, несмотря на то что вкусная отравленная кровь словно жидким огнем обжигала горло.

К тому времени как мы вернулись домой, я почти обезумела, и пути назад не было. Он должен меня оплодотворить… иначе я умру.





















Глава 21

Виктор

Стоило мне закинуть Тейлор на плечо, она начала сопротивляться, словно дикая кошка, умоляя и всхлипывая, но я заставил себя её игнорировать. Возможно, кнут оказался обработан зельем похоти, что повлияло на нас обоих. Понятия не имел, зачем Ли-Энн сделала это, возможно, намеревалась соблазнить меня, как только зелье подействует. Я осознавал, что в процессе экзекуции кнут почему-то пробудил во мне проклятие, не говоря уже о том, что усилил у Тейлор течку.

Кстати о течке, с каждым ударом ног Тейлор по мне я чувствовал, как её аромат усилился. От этого мой член заныл, я жаждал погрузиться в неё по самые яйца и трахать до тех пор, пока не заполню своей спермой, покрою моим ароматом, чтобы ни один мужчина в радиусе ста миль не посмел когда-либо снова к ней приблизиться.

Я изо всех сил подавлял в себе страсть к ней так, как собственное проклятие. Я спокоен, я сосредоточен, я один, повторял я про себя, стремительно передвигаясь по лесу с Тейлор на плече. Я спокоен, я сосредоточен, я один.

Я не мог позволить себе превратиться рядом с ней в зверя — это слишком чертовски опасно. В своей промежуточной форме я не осознавал, что делал, не так как в форме волка. И был намного сильнее. Я мог вырвать её руки и ноги и обнаружить это лишь на следующий день, проснувшись в луже её крови.

«Если ты не собираешься обращаться, тогда трахни её… оплодотвори, — прошептал в моей голове похотливый голос. Хриплый голос, отравленный токсином, текущем в моей крови, призывал либо подраться, либо потрахаться. Обернуться или оплодотворить. — Она хочет этого, — снова прошептал в моей голове похотливый голос. — Она умоляет об этом, так почему бы не удовлетворить её мольбу?»

Я не стану! Я не сделаю это с ней! Она сейчас обезумела. Если я сделаю это сейчас, то проснувшись завтра, она возненавидит меня, тогда я потеряю её навсегда.

Я знал, что это правда. Стоило мне вспомнить, как она рыдала и кричала в ту первую ночь, когда я рассказал, что течка для неё означала. Воспоминания, как она умоляла не делать ей больно и рыдала, навечно отложились в моей памяти. После всего, что ей довелось пережить в рабстве у этой сучки Селесты, Тейлор, возможно, никогда снова не захочет заниматься любовью. И уж точно не захочет, чтобы её трахнул озабоченный проклятый, который не мог контролировать собственные позывы.

Поэтому я проигнорировал боль в собственных яйцах и продолжал упрямо шагать к дому. Зайдя в дом, я с недоверием взглянул на часы. Как так много дерьма могло случиться за такой короткий промежуток времени? Ещё даже не наступила полночь, а луна не вошла в полную силу.

Именно тогда я понял то, чего не заметил раньше, погруженный в собственные мысли.

Тейлор облизывала меня.

Она теплым маленьким язычком прослеживала чувственный узор по исполосованной коже моей спины. Кроме того, остановившись, я заметил, что болит спина уже не так сильно. Фактически, кроме всё ещё обжигающе пульсирующей метки, следы от проклятого кнута больше не болели.

— О, нет… — выпалил я и поспешил в ванную. — Тейлор, детка, что ты наделала?

Не отпуская её, я обернулся перед зеркалом, осмотрел спину. И поежился от увиденного — исполосованная кнутом окровавленная кожа оказалась практически исцелена — сейчас она была такой же гладкой и загорелой, как всегда, только всё ещё местами испачканной в крови. На самом деле кровь осталась только на губах Тейлор. Она посмотрела на меня в зеркало одурманенным взглядом и облизнулась.

— Виктор, — прошептала она хрипло. — Я хочу ещё. Ещё больше тебя.

— Дерьмо, Тейлор! — выругался я и, стащив со своего плеча, поставил её на ноги. Она покачнулась, и если бы не моя поддержка, грохнулась бы на пол. Тейлор прижалась ко мне, обвив соблазнительным телом, словно виноградная лоза, её зрачки расширились от похоти.

— Пожалуйста, — прошептала она. — Пожалуйста, ты так мне нужен… У меня всё ноет внутри, Виктор. У меня там всё так пусто — заполни меня!

— Нет! — Я оторвал от неё взгляд и попытался отпихнуть от себя, но безуспешно. Её горячий аромат одурманивал, словно наркотик, затуманивая сознание, позволяя зверю внутри меня взять верх. Мне нужно уйти от неё прежде, чем я сделаю то, о чем мы оба утром пожалеем, но не мог оторвать её от меня, не навредив.

— Пожалуйста, — умоляла она, потираясь об меня, словно кошка. Я ощущал влажный жар её лона на своем бедре, её платье задралось, она подняла его ещё выше, и стало видно черное кружево её трусиков. — Пожалуйста, Виктор, я хочу тебя.

— Нет, ты этого не сделаешь, — прорычал я. — Тебе нужно пойти лечь спать… так что, черт возьми, уйди отсюда.

Я наполовину потащил, наполовину отвел её в спальню и попытался уложить на кровать. Но Тейлор не хотела спать. Она переплела свои ноги с моими, и прежде чем я осознал, уронила нас обоих на кровать.

— Разве это не приятней? — промурлыкала она, глядя на меня. Обернула свои длинные стройные ноги вокруг моей талии, и я снова почувствовал жар её лона, на этот раз своим пахом.

— Тейлор, нет, — простонал я. — Мы не можем… не можем это сделать. Не сейчас, не так.

— Почему бы и нет? — Она снова слегка потерлась об меня и затем, просунув между нами руку, что-то сделала со своим платьем. Я услышал тихий треск и, посмотрев вниз, увидел, что она разорвала его прямо спереди, полностью обнажив черный кружевной бюстгальтер и такие же трусики. Твердые бусинки её сосков заметно выделялись под тонким кружевом. Её лоно истекало влагой, промежность трусиков блестела от сладкого меда, впиваясь в пухлые половые губки.

Кровавый ручеек жара, который я впервые почуял от неё месяц назад, превратился в бушующую реку, в беспощадный багряный поток, угрожающий снести к чертям всё мое здравомыслие. Я настолько сильно хотел её, что едва не рехнулся.

«Возьми её, — призывал зверь внутри меня. — Возьми её или обернись. Трахни или убей».

Метка на спине обжигала словно расплавленным металлом, глаза тоже жгло. Я осознавал, разглядывая себя в зеркало, что они были кроваво-красными, потому что зверь внутри меня находился опасно близко к поверхности. Если я позволю ему вырваться, Тейлор наверняка умрет. Но если я сделаю то, о чем она меня умоляла…

— Пожалуйста!


Теперь она почти рыдала. Я наблюдал, как она скользнула тонкими пальчиками в трусики и начала ласкать себя. Видел, как она раздвинула губки влагалища, увидел очертания её горячего клитора, то, как она поглаживала его.


— Ох… Ох, Виктор, — ахнула она, и я увидел, как её бедра задрожали от наслаждения.

Она довела себя до оргазма прямо передо мной, прямо, черт возьми, подо мной. Я понимал, что должен отвернуться, скатиться с неё, но не смог сдвинуться с места. Её течка призывала меня, призывала зверя внутри меня.

— Тейлор, — хрипло застонал я. — Детка, пожалуйста, не…

— Я хочу. — Внезапно её взгляд стал осмысленным. — Пожалуйста, Виктор, у меня внутри всё ноет. Я умру… если не заполучу тебя внутрь. Я сгораю в огне, и ты… единственный, кто может его потушить!

Я не сводил с неё внимательного взгляда. Она говорила правду? Волчицы в течке могли доходить до точки невозврата и умирали, если их некому было оплодотворить. Но может ли это произойти с Тейлор? Она вампир — может ли течка зайти настолько далеко и угрожать её жизни?

— Пожалуйста! — Она отодвинула трусики в сторону, показывая мне свое раскрытое влагалище, мягкие розовые складочки, блестящие от соков. — Ты мне нужен, — прошептала она, задыхаясь. — Пожалуйста, Виктор, пожалуйста.

— Не могу, детка, — простонал я, прикрыв глаза от невероятно эротический вида её истекающего влагой маленького естества, умоляющего о трахе. Но я не мог не вдыхать её аромат. Он буквально окутывал меня, такой горячий, такой притягательный — взывал ко мне, умолял меня взять её, ворваться в неё, сделать полностью своей.

И в этом заключалась проблема — я не смогу быть с ней нежным, не смогу отнестись к ней так, как она заслуживала. Моя проклятая сущность не могла просто заниматься любовью, всё дело в течке. Зверь хотел трахать её, оплодотворить, заполнить спермой.

— Да, ты можешь! — Прежде чем я смог остановить Тейлор, она расстегнула пояс на брюках и распахнула ширинку. Раньше она робко прикасалась ко мне, сейчас же осмелела из-за течки. Схватила член, скользнула тонкими пальцами по всей моей ноющей длине и вытащила его наружу. Затем, приподняв бедра, потерлась о пульсирующую плоть маленьким влагалищем. — Давай, детка, — промурлыкала она. — Трахни меня!

Желание прокатилось сквозь меня, воспламеняя кровь, отчего метка на спине едва не прожгла дыру в теле. Боже, как же сильно я хотел её! Хотел востребовать её раз и навсегда. Хотел сделать своей.

— Проклятье, я не хочу причинять тебе боль! — прорычал я. И попытался отстраниться. Даже когда она лежала подо мной горячая и открытая, а мой член оказался покрыт её влагой, я старался остановиться. Но Тейлор внезапно снова обхватила меня ногами, я касался головокой члена её внешних губок, а когда она обвила ногами мою талию, скользнул ноющей плотью по влажным складочка, ища вход…

Нет, я не могу это сделать — не могу! Я прикрыл глаза. Я спокоен. Я сосредоточен. Я один. Я спокоен, я сосредоточен, я один. Яспокоен, ясосредоточен, яодин…

На мгновение я почувствовал, что это срабатывало, но затем Тейлор изменила правила игры.

Она укусила меня.

И в тот же миг я почувствовал прилив наслаждения от её клыков. Боже, я обожал то, как она впивалась в меня маленькими клыками. При этом я никогда не испытывал боли, только лишь наслаждение. Я жаждал, полыхал от страсти, настолько сильно её хотел.

Зверь взревел во мне… умоляя, чтобы я его выпустил… требовал, чтобы я её трахнул. И на мгновение я потерял контроль над собственным сознанием, а он взял верх.

Комната, окутанная красной пеленой похоти, и я вижу перед собой женщину. Она обнажена, её влажное влагалище готово к моему члену. Её течка в самом разгаре… её аромат, словно дым, стелился по комнате, дурманил голову. Она моя, я востребую её, трахну её и наполню семенем, так что ни один мужчина не посмеет даже взглянуть в её сторону…

— Нет! — Я отчаянно покачал головой, пытаясь загнать зверя обратно, и комната снова обрела четкие очертания.

Пока я находился в отключке, Тейлор как-то удалось забраться на меня. Она была полностью обнажена, а мои штаны болтались где-то на лодыжках. Она оседлала меня, скользя сладкими маленькими складочками по пульсирующему члену. Я застонал, стоило ей скользнуть горячей влажностью по всей моей длине и остановиться, едва головка члена оказалась у её входа.

— Тейлор, — прошептал я хрипло. — Детка, нет, ты не хочешь этого. Не так.

Она не ответила. Вместо этого впилась ноготками в мою грудь. Я тихо застонал, стоило ей провести ногтями вниз, оставляя красные бороздки на груди и животе. Она оцарапала меня, причиняя восхитительную боль — невероятно эротическое ощущение, от которого мои яйца поджались от желания кончить.

— Тейлор… — умолял я, протянув к ней руку, но она лишь впилась острыми маленькими клычками глубоко в мое запястье. Я ошеломленно зашипел от смеси боли и наслаждения. Какой бы обезумевшей Тейлор ни была, казалось, она заметила, какой эффект оказали на меня её укусы. Она отстранилась и укусила другое запястье, затем прикусила грудь и шею.

Она кусала не для кормления, моя кровь свободно стекала по её подбородку. Нет, она хотела сделать меня своим. Она отмечала меня, как волчица своего самца — ароматом, клыками и когтями. Боже, это сводило меня с ума.

— Дерьмо, Тейлор! — прорычал я. — Боже, гребаное проклятье, нет!

Она снова вонзила ногти в мою плоть, откинула голову назад и протяжно низко завыла, взывая к чему-то в моей крови. Все мои волоски встали дыбом в ответ на этот крик — вой волчицы в течке — волчицы, отчаянно нуждающейся в оплодотворении. Волчицы, оказавшейся перед выбором, трахнуться или умереть.

«Трахни её, — призывал зверь в моем сознании. — Трахни её — оплодотвори её. Или ты это сделаешь, или я!»

Вот тогда я понял, что у меня не было выбора. Течка Тейлор стала просто невыносимой, и моя собственная страсть возросла под стать ей. Я больше не мог сдерживаться, даже если это означало потерять хоть какой-то шанс навсегда остаться в её жизни. Мы оба зашли слишком далеко. Если я не оплодотворю её, проклятие возьмет верх. А если это случится — я её убью, мой внутренний зверь буквально затрахает её до смерти. Если неконтролируемая течка не убьет её первой.

Я покачал головой. Итог: она навсегда возненавидит меня, когда очнется, возненавидит за то, что я поклялся никогда не делать. За то, что вынужден сделать.

Я осознавал, что собираюсь разрушить любой шанс быть с ней, и от этого злился. Нет, больше чем злился, пришел в ярость.

— Отлично, — прорычал я, внезапно перекатившись и подминая её под себя. — Ты хочешь трахаться, детка? Тогда давай всё сделаем правильно.

Я грубо перевернул её и поставил перед собой на четвереньки. Я ненавидел себя за это, но зверь внутри меня настолько близко оказался к поверхности, что я просто не мог быть с ней нежным, милым, как она заслуживала.

Тейлор, похоже, ни о чем не переживала. Она выгнулась, потираясь обнаженной попкой о мой член, когда я накрыл её соблазнительное тело своим. Я едва замечал, что истекаю кровью от многочисленных царапин и укусов. Видел перед собой лишь её обнаженное тело, ощущал её мягкую кожу своим телом.

Ощущал её жар — кровавый зной, не отпускающий меня, доводящий до безумия.

Схватив её за бедра, я развел её колени в стороны, в точности как в видении, пришедшем к ней на Утес Черепа. Тейлор застонала, выпятила мне навстречу попку, показывая мне свою горячую розовую пещерку, открытую и влажную, практически умоляя меня её взять.

Я больше не пытался сопротивляться. Прижал головку члена к её входу и вошел одним жестким длинным толчком.

Она стонала и извивалась подо мной, когда вошел в неё до самого конца. Я ощущал, как сжимались её внутренние мышцы, как будто она пыталась вобрать меня ещё глубже.

Ощущений от горячего маленького лона, сжимающего мой член, словно тугая перчатка, оказалось слишком много, слишком восхитительно. Инстинкты взяли верх, и я окончательно потерялся в ней. Так же как потерял любую нежность или мягкость, которой заслуживала любимая женщина. Сейчас в моем сердце не было любви — её полностью затмила похоть. Мои глаза полыхали обжигающим пламенем, застилая зрение красной пеленой. Сейчас меня заботило лишь востребовать её — оплодотворить и полностью сделать своей.

Стыдно признаться, но я не был с ней нежным, я просто вцепился в её бедра и трахал со всей силы. Я не старался быть осторожным, милым или действовать медленно — просто удерживал её под собой и жестко трахал, толкаясь членом глубоко, насколько мог, в тесное влагалище. Она моя, черт возьми, и я собирался убедиться в том, что она, черт возьми, осознавала это.

Тейлор подалась мне навстречу, её пышные груди раскачивались, словно спелые плоды, с каждым диким толчком моего члена в её беззащитное лоно. Она сжимала кулачками покрывало и подвывала, словно животное, страдающее от ужасной боли. Это течка причиняла ей боль… или я? Где-то на уровне подсознания, я понимал, что должен быть более осторожным, нежным, но войдя в неё, я растерял все нежные эмоции и качества. Я хотел лишь заполнить её своей спермой. Я хотел сделать Тейлор моей лишь один раз, ибо понимал, что не смогу её удержать.

Тейлор, похоже, хотела того же. Она двигалась мне навстречу, безумно подмахивая попкой. И я не был уверен, пыталась она уклониться или получить как можно больше. Что если я действительно причинял ей боль? Что если ей больно? Что если она ранена?

Боже, нет, я не могу этого допустить. Если понадобится, пусть она лучше уйдет.

Зверь внутри меня взревел, а мое сознание снова слегка прояснилось. Я ослабил хватку на бедрах, чтобы её освободить. Но не смог заставить себя отстраниться, но если она захочет сбежать, я, по крайней мере, её отпущу.

К моему облегчению, смешанным с отчаянным разочарованием, она сделала именно это: отстранилась и вытащила мой член из своей тугой пещерки. Но вместо того чтобы спрыгнуть с кровати и сбежать, Тейлор развернулась и с силой толкнула меня в грудь.

С изумлением потеряв равновесие, я рухнул на спину. А Тейлор снова оседлала меня. С диким выражением на лице, с широко распахнутыми глазами она окинула меня голодным взглядом. На мгновение мне показалось, что она просто разорвет мне горло. И помоги мне бог, я это заслужил.

Вместо этого, она схватила мой член, и я зашипел от её жесткой хватки. Но вместо того чтобы сделать мне больно, она прижала головку к своему входу и сразу же опустилась на член одним быстрым движением. Видимо, она просто хотела быть сверху.

Я застонал, снова оказавшись глубоко в ней. Боже, она оказалась такой невероятно тугой. Обхватывала меня словно бархатной перчаткой. На этот раз я понимал, что долго не продержусь, не при такой безумной скачке.

— О боже, детка! — прорычал я. — О боже… не могу сдержаться! Люблю тебя… я так сильно люблю тебя.

Тейлор не ответила. Она положила ладони на мою грудь и начала двигаться, покачивая бедрами, принимая член невероятно глубоко, заставляя меня стонать и материться от каждого её восхитительного движения.

Я подавался ей навстречу, толкаясь глубоко в её лоно, наблюдая, как раскачивались её полные груди с тугими бутонами розовых сосков. Я хотел пососать их, пока трахал её, или это она меня трахала? Я больше ни в чем не был уверен. Лишь не хотел, чтобы это заканчивалось.

Но мы не могли балансировать на краю оргазма всегда. Тейлор ускорилась, а затем запрокинула голову и снова издала этот вой раненого животного. В то же время я почувствовал, как запульсировали внутренние мышцы ее лона, сжимаясь так сильно, что казалось, она пытается выдоить из меня всю сперму.

Я хотел продержаться чуть дольше, хотел кончить последним, потому что осознавал, после этого Тейлор, вероятно, никогда больше не захочет меня видеть. Но я ничего не смог с собой поделать и позволил её оргазму вызвать мою собственную кульминацию.

С низким рычанием я схватил Тейлор за бедра и толкнулся в неё, выплескивая свое семя так глубоко в ней, как мог. Она стала моей, лишь однажды и никогда больше, но полностью моя. Моя, чтобы востребовать, моя, чтобы отметить. Моя, чтобы любить.

А затем всё кончилось. Тейлор, задыхаясь, рухнула на мою грудь, и я почувствовал, как становился внутри неё всё мягче и мягче. Я изо всех сил пытался восстановить дыхание, но мои легкие всё ещё вздымались, как кузнечные мехи. Это оказался самый яркий сексуальный опыт за всю мою жизнь и самый запретный.

Отчаяние ударило меня, словно молотом. Я сделал это, нарушил свое слово никогда не причинять ей боль, никогда не брать её против воли. Конечно, она сама умоляла меня, но находилась в тот момент на грани безумия. Тейлор возненавидит меня, как только очнется. Теперь, когда похоть оказалась насыщена, меня окатило волной раскаяния. Что я наделал? О боже, что я наделал?

— Виктор?

Я поднял голову и увидел испуг и боль в больших голубых глазах.

— Виктор? — снова прошептала она. — Что происходит? Что… что происходит?

Меня охватил стыд и обжигающая горечь, так что я не посмел посмотреть ей в глаза. Я прикрыл глаза рукой, пытаясь сдержать охватившие меня эмоции.

— Виктор, — умоляла она. — Посмотри на меня, поговори со мной.

— Я не могу, — прошептал я. — Прости.

Черт побери, мне хотелось сдохнуть.























































Глава 22

Тейлор

Боже мой, что я наделала?

Я с ужасом посмотрела на Виктора. Его подтянутый мускулистый торс весь был покрыт укусами и царапинами, очевидно, от моих клыков и когтей. И ещё кровь, было столько крови. Неужели это всё натворила я? Вкус его крови на языке и ощущение его кожи под ногтями подсказали, что это моих рук дело.

— Виктор? — повторила я, но он всё равно не смотрел на меня. Он прикрыл глаза рукой и сжал руки в кулаки. Боже мой, что произошло, что я наделала?

Я приподнялась, желая осмотреться и поняла, что обнажена, — мы оба были голые. А стоило мне сдвинуться с места, почувствовала, как из меня что-то выскальзывает, а точнее опавший член Виктора.

О нет… о нет, нет, нет…

Некоторые думают, что женщина не может изнасиловать мужчину — так вот, они никогда не видели мою старую хозяйку Селесту в действии. Снова и снова она заставляла меня наблюдать, как она насиловала мужчину, заставляла его желать большего, манипулировала его телом, пока его член не становился для неё жестким, хотел того мужчина или нет. Она с наслаждением объезжала своих жертв, медленно и жестко убивая их, кромсая ножами, царапая, кусая… Я с ужасом взирала на окровавленный торс Виктора.

Неужели я сделала это с ним? Неужели от течки я стала настолько сильной, что заставила его подчиниться? Что взяла его против воли, как это делал Родерик: брал меня, привязанную к Селесте, снова и снова?

От охватившего меня стыда и ужаса я похолодела и почувствовала себя больной. Поняла, что всё ещё сижу на Викторе, прижав того к кровати, и заставила себя скатиться с него.

— Виктор, — прошептала я. — Клянусь…

— Ты находилась в течке, — сказал он, не глядя на меня. — Она зашла слишком далеко. Я не мог… не мог остановить это. Мое проклятие… течка… этого оказалось слишком много. Не возможно было остановиться…

— О нет… — Новая волна ужаса накрыла меня. Теперь я уверена, что права — я сотворила немыслимое и изнасиловала его.

— Просто уйди, — прохрипел он, прикрывая глаза рукой. — Мне жаль, Тейлор, но тебе… возможно, лучше вернуться в дом Корбина. Там… ты будешь в безопасности.

Я не знала, что сказать, что сделать. Я сотворила немыслимое, невозможное. Я причинила ему такую же боль, как когда-то причинили мне, и хотела умереть.

— Прости, — прошептала я, не в силах говорить громче. — Мне жаль.

— Просто уходи, — пробормотал он. — Дерьмо… просто уйди.

Я кивнула, хоть он не мог меня видеть.

— Я… хорошо. Я уйду.

Я скатилась с кровати и схватила какую-то одежду. Виктор не сдвинулся с места и по-прежнему не смотрел на меня. Выходя из спальни, я чувствовала себя убийцей, покидающей место преступления.

Я направилась на кухню и схватила свой сотовый. К тому времени как Эддисон ответила, я, уже не сдерживаясь, всхлипывала.

— Пожалуйста, — прошептала я. — Пожалуста, просто приди и забери меня отсюда. Я больше не могу здесь оставаться.

От клуба Корбина «Под Клыком» до дома Виктора было сорок пять минут езды. Эддисон примчалась за двадцать. Я уже упоминала, что она замечательный друг?

— О, дорогая! — вскрикнула она, когда я встретила её у двери с мобильником в одной руке и влажной красной от моих кровавых слез салфеткой в другой. — Пойдем, дорогая, и расскажи мне, что случилось, — сказала она, когда я села на пассажирское сиденье «мерседеса».

Я смогла лишь покачать головой. Мне было слишком стыдно обо всем рассказывать — по крайней мере, сейчас. Но, в конце концов, Эддисон выпытала у меня всю историю.

— И ты не помнишь, что случилось? — спросила она, когда я наконец обо всем рассказала тихим голосом. — Ты только проснулась, лежа на нем сверху?

Я кивнула, рассматривая темную дорогу, мелькавшую за окном. Мы почти вернулись в Тампу, вдоль дороги виднелись магазины и автозаправочная станция.

— Ох, Эддисон, мне так стыдно. После того что я пережила, находясь в рабстве у Селесты… осознавая, через что мне пришлось пройти… и причинить такую же боль любимому человеку…

— Минутку. — Она внезапно посмотрела на меня. — Человеку, которого ты любишь? Ты в этом уверена? Ты любишь Виктора?

— Больше всего на свете! — Я закрыла лицо ладонями. — Раньше я отрицала это, но теперь уверена… теперь, когда я его… зверски изнасиловала.

— Ты его не насиловала, — мгновенно возразила Эддисон. — Послушай, Тейлор, вероятно, всё случилось по взаимному согласию, просто ты была слегка грубовата. Как то, что произошло между мной и Корбином.

— Всё было по-другому, — запротестовала я. — Корбин рехнулся от сочетания крови и похоти.

— Как и ты, — ответила она разумно. — Ты, конечно, не платила Кровавый долг, но находилась в течке, от этого у кого угодно крыша съедет. Я не считаю то, что произошло между мной и Корбином насилием, возможно, Виктор думает так же.

— Но он считает, — возразила я. — Эддисон, он даже не смог посмотреть на меня. Он просто прикрыл глаза рукой и приказал мне уйти. Он меня сейчас ненавидит, и я его не виню!

— Это не правда, — сказала она. — Я видела, как он смотрит на тебя, он хочет тебя, Тейлор. Вообще-то, думаю, он тебя любит. Ради бога, он же отдал тебе жемчужное ожерелье своей матери!

Посмотрев на себя, я увидела, что белая нитка жемчуга всё ещё на мне. Только теперь жемчужины оказались покрыты кровью — кровью Виктора — отчего мне снова захотелось зарыдать.

— Эддисон, разве ты не понимаешь? — прошептала я хрипло. — Всё, что произошло между тобой и Корбином, случилось по обоюдному согласию. Это было грубо, но вы оба осознавали, что делали. Виктор никогда ни на что не соглашался. Он пытался всё сделать правильно, вернул меня в дом и собрался уйти, когда у меня сорвало крышу. Он не подписывался на секс с безумной психически неуравновешенной девушкой, пережившей в прошлом насилие, которая даже не могла перестать причинять ему боль. Из-за… из-за…

Но я не смогла закончить предложение.

— О, дорогая… — Эддисон резко завернула на стоянку возле кафе с фаст-фудом, затормозила и обняла меня.

— Прости, — рыдала я. — Я просто… похоже, у меня прорвало водопровод, или что-то в этом роде. — Я посмотрела на её белую шелковую блузку, теперь покрытую следами от моих кровавых слез. — Я испортила твою блузку.

— К черту блузку, — сказала Эддисон, крепко обнимая меня. — Просто отпусти себя, соседка. В последнее время ты через многое прошла. Так что имеешь право выплакаться. — Она успокаивающе погладила меня по спине, когда я снова разрыдалась.

— Мне жаль, что я такая эмоциональная, — наконец смогла выдохнуть я, постепенно успокаиваясь. — Клянусь, такое ощущение, что я снова стала человеком, и у меня ПМС. Помнишь, какой плаксивой я была?

Эддисон рассмеялась.


— О мой бог, да. Когда ********ASPCA крутили свои рекламные ролики, показывая эти ужасные фотографии бедных животных, подвергшихся насилию…

-------------------------------------------------------


******** ASPCA — Американское общество по предотвращению жестокого обращения с животными.


Некоммерческая организация, занимающаяся предотвращением жестокости в отношении животных. Базируется в Нью-Йорке с момента её создания в 1866 году. Миссия: «Обеспечить эффективные средства для предотвращения жестокого обращения с животными на всей территории Соединенных Штатов».

-------------------------------------------------------

— Не надо, — предупредила я её, распрямляясь и вытирая глаза. — А то снова зарыдаю. Ощущаю себя настолько… настолько… голодной. — Я посмотрела на неё. — Это ужасно? После того что я натворила у меня пропал аппетит. Я больше ничего не хотела.

— Это дерьмово. — Эддисон нахмурилась. — Конечно, в тебе проснулась жажда, после того как ты выплакала, вероятно, кварту крови. Послушай… — Она вздохнула и завернула рукав блузки. — Знаю, ты можешь пить только от Виктора, но думаю, мы всё же должны попробовать.

— Нет, — я покачала головой, когда она попыталась предложить мне свою руку. — Нет, я не могу.

— Если ты переживаешь о Корбине, то не надо, — сказала она. — Я заставлю его понять. Возможно, ему это не понравится…

— Нет, — ответила я. — Мне нужно не это. Я хочу другого.

Она вздохнула:


— Ну, если ты хочешь кровь Виктора, тогда нам нужно вернуться и разобраться в этой неразберихе. Уверена, это просто недоразумение, и как только вы объяснитесь…

— Я не вернусь туда, — отрезала я. — И хочу я не его крови.

— Тейлор, ты вампир, — сказала она. — Чего ещё ты можешь хотеть? Бокал красного вина? Коктейль «Кровавая Мери»?

— Что?.. — Я открыла окно со своей стороны и принюхалась. — Ты чувствуешь аромат картошки-фри?

Эддисон с сомнением посмотрела на меня.


— Хм, думаю, да. Мы же находимся на парковке «Чекерс».

— Давай зайдем, — нетерпеливо приказала я. — И возьмем мне двойной, нет, тройной картофель-фри. У меня нет денег, но клянусь, я всё верну. И поторопись, Эддисон, чувствую, что грохнусь в обморок, если сейчас же что-то не съем.

Эддисон посмотрела на меня как на безумную и начала действовать.


— Хорошо, — сказала она и подъехала к системе автозаказов. — Понятия не имею, что буду делать со всей едой, которую ты не сможешь съесть. Знаешь, я сейчас на диете.

— Тебе незачем, — рассеянно ответила я, изучая большое освещенное меню. — Ты ведь в курсе, что Корбин любит тебя такой, какая ты есть?

— Ну, мне понравится стать на десять фунтов легче, — ответила она. — Ты определилась, чего хочешь, или остановишься только на картошке-фри?

— Картошку и шоколадно-молочный коктейль, — с трудом ответила я, так как мой рот буквально переполнился слюной. — О, и двойной чизбургер тоже. С дополнительными солеными огурчиками и луком. И пусть положат соус-барбекю.

Она посмотрела на меня как на безумную:


— Ты в этом уверена?

— Привет, могу я принять ваш заказ? — раздался сзади голос скучающего подростка, которого заставили работать в ночную смену.

— Да! — ответила я, взмахнув рукой. — Давай! Заказ!

С сомнением Эддисон разместила весь мой огромный заказ, а затем поехала оплатить его и забрать. Когда она передала мне горячие, жирные пакетики, мой живот сжался. Боже, я оказалась такой голодной. И жаждала вовсе не крови, я на самом деле хотела еду. Реальную еду.

Это безумие, говорила я себе, вытащила из пакетика сразу три жареных картошки-фри и засунула их в рот.

Когда я переродилась во тьме и впервые пришла к Эддисон, она попыталась меня накормить. Я оказалась настолько расстроена тем, что меня обратили в вампира, что захотела человеческой еды, даже несмотря на то что пахла та отвратительно. К моему разочарованию, на вкус еда напоминала песок. Даже самый сочный шоколадный трюфель, растаяв на моем языке, по вкусу напоминал комок грязи. Мой желудок разболелся, а я чертовски расстроилась.

Но сейчас, не известно почему, всё оказалось совершенно по-другому. Картофель-фри по вкусу напоминал… картофель-фри. Горячие, солоноватые, жирные, невероятно вкусные, только что поджаренные дольки картошки — мой рот наполнился их прекрасным ароматом, поджаристая корочка захрустела на зубах, позволяя распробовать восхитительно вкусную сердцевину.

Бургер так же напоминал по вкусу бургер — соленый и жирный сыр стекал по моему подбородку, хрустящий лук, острые соленые огурчики… Восхитительно — это всё, о чем я могла думать. Боже мой, так хорошо, невероятно вкусно!

И затем я попробовала молочно-шоколадный коктейль и ошеломленно замерла.

Сливочный, богатый шоколадный вкус, такой прохладный и сладкий, что у меня заныли зубы. Это оказалось больше чем хорошо — невероятно восхитительно!

Я посмотрела на Эддисон, не сводившей с меня потрясенного взгляда.

— Эдди, — прошептала я, доставая еще картошку-фри. — Эта… еда. Она снова на вкус как еда. Я не могу в это поверить.

— Я тоже, — решительно ответила она. — Тейлор, ты уверена, что не навредишь себе?

— Наврежу себе? Похоже, что я нахожусь на небесах. — Я прикончила ещё один пакетик с картошкой-фри, и внезапно мне стало стыдно. — О боже, Эддисон, я ужасна. Я не должна была есть это, не после того что сделала с Виктором.

— Нет, милая, ты не должна есть простую еду, потому что ты вампир. — Она ошеломленно покачала головой. — Я просто не понимаю — ты излечилась, снова стала человеком? Возможно ли, так внезапно из вампира превратиться в человека?

— Я так не думаю, — сказала я с сомнением. — По крайней мере, никогда ни о чем подобном не слышала. — Будь такая возможность, у меня появилась бы надежда — мне никогда особо не нравилось быть вампиром. И если бы мне дали хоть один шанс, я бы сделала другой выбор.

— Открой рот, — приказала Эддисон. — Давай проверим, на месте ли твои клыки.

— На месте, — ответила я.

— Хорошо, покажи мне.

Я сглотнула и послушно открыла рот, Эддисон направила на меня верхний свет и заглянула внутрь. А спустя мгновение кивнула:

— Да, они на месте.

— Я же говорила. — Я провела кончиком языка по острым клыкам и снова вспомнила обо всех ужасных укусах на теле Виктора. Мой вновь приобретенный аппетит внезапно исчез.

— Ну, — сказала Эддисон, заведя машину и включив первую передачу. — Возможно, Корбин что-то об этом знает — давай его спросим.

— Нет, Эддисон, пожалуйста, — взмолилась я, сминая в руках пустые пакетики из-под фаст-фуда. — Я не хочу сейчас его видеть. — Корбин доверил меня Виктору, заставил его поклясться не причинять мне вреда. Но в том договоре ничего не говорилось о том, чтобы я не причиняла боль Виктору. — Я не могу сейчас встретиться с Корбином и признаться… признаться в том, что натворила, — призналась я. — Не сейчас. Ещё нет.

— Думаю, что всё не так уж плохо, как ты думаешь, — сказала она, нахмурившись. — Ну хорошо, я отвезу тебя к себе. Ты сможешь отсидеться там, пока вы двое не одумаетесь и не воссоединитесь.

— Этого не произойдет, — произнесла я тихо.

Эддисон не ответила — она знала, когда нужно помолчать и оставить меня в покое. Ещё одно хорошее качество моей подруги. Она просто приподняла бровь и указала на оставшуюся в пакете картошку-фри.

Эддисон принадлежала небольшая красивая квартира в Гайд-парке — одном из самых престижных районов Тампы. Маленький «форд-эскорт», на котором она привыкла ездить, всё ещё пылился на подъездной дорожке, наклейка БАВ — «Аудиторское бюро вампиров» — виднелась на лобовом стекле. Эддисон больше не работала на них, лишь изредка консультировала. В основном она корпела над своей диссертацией по английской литературе восемнадцатого века и надеялась когда-нибудь её закончить.

Хорошо, что она снова смягчилась и наслаждается жизнью. Работая агентом БАВ, Эддисон ожесточилась, что всегда меня огорчало, стоило вспомнить счастливую девушку, какой она была в колледже. Теперь, с появлением в её жизни Корбина, я видела, что она постепенно оттаивала. Хотя, к моей радости, Эддисон по-прежнему оставалась практичной.

— Пойдем, — сказала она, пропуская меня в квартиру. — Ты можешь оставаться здесь сколько захочешь, думаю, в шкафу всё ещё осталась твоя старая одежда, а так же платья, которые я завезла вчера вечером. Конечно, та одежда уже лет шесть как вышла из моды, ну и ладно.

— Ладно, — повторила я, вздохнув.


Её маленькая квартира оказалась чистой, но пыльной и заброшенной, с затхлым воздухом. После того как сбежала наша кошка Самикин, Эддисон больше не заводила домашних животных, так что дом выглядел абсолютно пустым и заброшенным.

— Хм. — Эддисон нахмурилась и огляделась. — Мне нужно было прибраться. Извини, что тут всё так запущено.

— Всё в порядке, — ответила я, включая свет. — Мне нужна лишь затемненная спальня.

— И ещё кровь, — нерешительно сказала она. — Или нет?

— Не знаю, — спокойно ответила я. — Но в одном уверена точно — если возникнет такая необходимость, от Виктора больше питаться не стану.

— Что? — Она нахмурилась. — Послушай, Тейлор, просто потому что ты внезапно стала вагонами поедать обычную нездоровую пищу, не означает, что тебе не нужна кровь. Ты вампир, помнишь?

— Послушай, со мной всё будет хорошо, ладно? — сказала я. — Мне просто нужно… немного побыть одной. Вот и всё.

— Отлично. Не хочу быть назойливой — я просто беспокоюсь о тебе, — вздохнула Эддисон.

— Не о чем беспокоиться, — настаивала я.

Она фыркнула:


— Не о чем беспокоиться? А что насчет охватившей тебя течки, странных снов и нечувствительности к солнечному свету? Не говоря уже о горячем сексе, случившемся между тобой и Виктором, и теперь ты можешь есть настоящую еду. Ради бога, Тейлор, если бы существовала клиника для вампиров, я бы отвезла тебя туда прямо сейчас. С тобой определенно что-то не так.

— Единственное, что со мной не так, — я очень устала, — произнесла я, зевая. — Чертовски устала. По ощущениям, проспала бы целую неделю.

— Но сейчас… — Она посмотрела на часы. — Ещё даже не полночь.

— Знаю, но раньше я рано ложилась и рано вставала, помнишь? Так что мне нужно поспать, я действительно устала.

— Я не знаю…

— Пожалуйста, Эддисон… — Я сжала её руки. — Клянусь, мне правда нужно отдохнуть от всего. Возможно, утром я на всё взгляну по-другому. Или днем, сейчас я, как правило, просыпаюсь во второй половине дня.

— Хорошо, — очень неохотно согласилась она. — Если ты уверена…

— Уверена. — Я обняла её. — Спасибо, соседка, — пробормотала я. — Спасибо, что пришла за мной и за понимание. Ты самая лучшая.

— Всё будет хорошо. — Она обняла меня в ответ, отстранилась и через силу улыбнулась. — Уверена, что чувствуешь себя лучше? Не натворишь глупостей?

— Нет, сейчас предел моих мечтаний — принять горячий душ и заползти в постель, так что, нет, — я врала, натянуто улыбаясь. Затем притворно зевнула. — Боже, почему я такая сонная? Должно быть, всё из-за еды — мой желудок уже целую вечность не видел ничего, кроме крови. Это действительно утомительно.

— Да, так и вижу в твоем желудке очертания двойного чизбургера. — Эддисон не сильно толкнула меня в бок и рассмеялась. — Ты ела как беременная женщина, понимаешь? Как безумная беременная женщина.

— Да. — Я попыталась рассмеяться вместе с ней и не могла не вспомнить виденный мной накануне сон, обо мне и Викторе на пляже, вместе с нашей дочерью. Это просто сон, с сожалением напомнила я себе. Он никогда не сбудется — особенно сейчас.

— Хорошо, я оставлю тебя одну, — сказала Эддисон, хватая со столика у дверей сумочку и ключи от машины. — Но приду в полдень и проверю тебя, так что приготовься к блинам. Поскольку ты снова можешь есть, я приготовлю тебе самый большой в твоей жизни завтрак.

— Ммм. — Я улыбнулась и потерла живот. — Не забудь про бекон, хорошо? И кленовый сироп — настоящий, а не суррогат.

— Какая требовательная и придирчивая, — рассмеялась Эддисон, покачав головой. — Хорошо, я принесу вкусняшки, не переживай. Я даже могу отклониться от диеты и присоединиться к тебе.

— Отличная идея, — сказала я ей. — Не собираюсь толстеть в одиночку. Ты должна ко мне присоединиться.

— Что скажет Корбин? — снова рассмеялась она.

— Он любит тебя такой, какая ты есть, — ответила я тихо. — И ты знаешь это.

— О, дорогая… — Она вздохнула и обняла меня. — Всё будет хорошо, — сказала она тихо. — Всё наладится.

— Знаю. — Потому что постараюсь сделать так, чтобы всё наладилось.

Я точно знала, чем займусь, как только Эддисон уйдет.















Глава 23

Виктор

Не знаю, как долго пролежал на кровати, и ненавидел себя. Прокручивал в голове мысль о том, как подвел Тейлор. Она говорила мне, что, возможно, никогда не будет готова к сексу, а затем проснулась с моим членом внутри себя. И дело не только в том, что я взял её. Я вздрогнул, вспоминая об этом.

Я был так груб с ней. Буквально ворвался в неё. Использовал как шлюху. Что, черт возьми, со мной не так? Зверь… мое проклятие… её течка… ни одного оправдания не было достаточно. Ничто не оправдывало того, что я сделал.

Сколько раз я клялся, что никогда не причиню ей вреда? Никогда не использую, не унижу её так, как ею пользовалась и насиловала эта сука Селеста? Я видел страдания на её лице, смущение и боль в голосе. Я отправил её к Корбину — это единственное, что я смог сделать. По крайней мере, там она будет в безопасности от меня.

Я испытывал легкое удовлетворение, что не превратился в зверя, который всё ещё бушевал внутри меня. Трахая Тейлор — я поморщился от этих слов, но они, черт возьми подходили идеально, ибо мы не занимались любовью, а именно трахались — мне удалось сдержать проклятие, но я знал, что не смогу делать это вечно. Метка на моей спине полыхала огнем, а завтра полнолуние.

Боже, завтра… почему я, черт возьми, должен переживать о завтрашнем дне? Тейлор ушла из моей жизни навсегда. А я оказался слишком труслив — даже не смог смотреть, как она уходит. Слышал, как она рыдала в другой комнате, когда позвонила Эддисон, умоляя её приехать за ней. От её всхлипываний возникло ощущение, будто кто-то вырвал из груди мое сердце и медленно поджарил его над тлеющими углями.

Я хотел приползти к ней на коленях и умолять о прощении. Но то, что я сотворил, было слишком ужасно и непростительно. Я разрушил её доверие, над которым так много работал. И не стану винить Тейлор, если она никогда больше не захочет меня видеть. Черт, я бы не стал её винить, если бы она отправила за мной Корбина — я нарушил клятву, которую он заставил меня дать во время нашей связывающей кровной церемонии: не навредить ей и не насиловать. Я всё к чертям разрушил.

Вероятно, мне стоит пойти к нему и во всем признаться… отдаться на его милость. Ни одно придуманное им наказание не окажется настолько хреновым, как потеря Тейлор. Мой дом без неё ощущался пустым. Как и мое сердце.

Боже, детка, я так скучаю по тебе.


Я скучал по её рукам на моей шее, по её мягкому нежному смеху, по её сладкому тихому шепоту. Я скучал по её клыкам в моем горле… её клыки… Что-то меня беспокоило. А затем… её клыки.


О боже, я идиот!

И чуть не стукнул себя кулаком по лбу. Как я мог быть настолько глупым? Отослал Тейлор прочь, а ведь я единственный, от кого она могла кормиться.

Я её единственный источник крови и обрек её на голодание. Вот сейчас, если такое возможно, мне стало ещё хуже. Вскочив с кровати, я побежал в ванную. Судя по рыданиям, она, вероятно, потеряла много крови. Скорее всего, в ней скоро проснется чертова жажда, и она не сможет её утолить. Черт, она, наверное, уже сходит с ума от голода.

И, вероятно, не захочет приблизиться к тебе даже ради кормления. Не после того, что ты сделал.

От этой мысли я остановился на полпути. Конечно, сейчас она не хотела бы находиться рядом со мной — не настолько близко, чтобы питаться из горла. Мой член заныл, стоило вспомнить ощущение от её острых маленьких клыков, пронзающих кожу, и я возненавидел себя ещё сильней. Возможно, она согласится покормиться из моего запястья. Сможет держать меня на расстоянии вытянутой руки — буквально. Или, возможно, она согласится покормиться от меня в обличье волка.

Мои внутренности сжались от страха, когда я представил, как встречусь с ней и буду вымаливать прощение. Я должен это сделать — не могу позволить ей голодать.

Я уже собрался что-нибудь надеть, когда увидел себя в зеркале ванной. Выглядел я хреново. Укусы, царапины, кровь… Я выглядел, как будто меня хорошенько оттрахали по полной.

И прежде чем ехать, решил принять душ, хотя и не хотел этого. И дело не только в том, что не желал впустую тратить время, фактически, это означало смыть запах Тейлор с моей кожи. А так же, ещё один, новый, наш совместный аромат — он появился, когда я вошел в неё.

От воспоминаний, как я толкнулся в её тугое влагалище и заполнил спермой, дрожь прокатилась по спине. Тейлор сжимала меня, словно тугой горячей бархатной перчаткой…

А затем вспомнил её взгляд, когда она очнулась и осознала, что только что произошло. Боже, я гребаный мудак. Как я могу ненавидеть себя за то, что сделал, и в то же время желать сделать это снова?

— Гребаный мудак, — гневно пробормотал я, заходя в душ и делая воду как можно горячей. Я не заслужил носить на себе аромат Тейлор или следы от её клыков на шее. Уже нет.

Сердце ныло, пока я смывал её горячий сладкий аромат с кожи, а едва представил её испуганный, полный боли взгляд, когда я снова появлюсь перед ней, и мне стало ещё хуже.

Но все-таки я не мог не хотеть её увидеть. Даже если никогда снова не смогу ею обладать. Я ничего не мог с собой поделать.

Я любил её.

* * * * *

Тейлор

Я терпеть не могла врать Эддисон, но если рассказала бы ей о том, что задумала, она попыталась бы меня остановить. А я не могла позволить ей сделать это — не дам помешать мне поступить правильно.

Я быстро приняла душ и переоделась. Как бы больно мне ни было смывать аромат Виктора со своей кожи, я должна выглядеть прилично. Поэтому надела чистые джинсы и голубую на пуговицах рубашку-хенли, обнаруженные мной в шкафу Эддисон. Я смутно помнила, что покупала её много лет назад, когда у нас появилось немного лишних денег, и мы отправились на шоппинг в «Олд Нейви». Старые добрые времена, ушедшие навсегда. Ну по крайней мере, это всё по-прежнему мне по размеру.

Запасные ключи от старенького «фокуса» Эддисон оказались там, где она всегда их оставляла, позади мусорного ведра на кухне. Сев в её маленькую машину, я вспомнила, что оставила мобильник в доме. Хотела вернуться за ним, но взглянув на часы, поняла, что у меня совсем не осталось на это времени.

Да и не нужен он мне. Съезжу по делам и вернусь раньше, чем об этом кто-нибудь узнает, пообещала я себе. В конце концов, сколько времени у меня уйдет на все про все? Я надеялась, что немного.

Дорогу к дому Гвендолин, живущей на Ибор-Сити, я нашла без проблем и с облегчение увидела свет в гостиной, несмотря на поздний час. Припарковавшись на подъездной дорожке, я направилась по тропинке к аккуратному желтому домику.

Гвендолин открыла дверь после второго стука и выглядела на этот раз не как чертов готт. В последний раз, когда мы виделись, её глаза окружала черная густая подводка, ногти покрывал мистически выглядящий лак в тон, а в губе красовалось кольцо. На этот раз её кожа цвета кофе с молоком оказалась чистой, без единого грамма косметики, а длинные черные волосы были стянуты в хвост на затылке. Ногти покрашены прозрачным лаком. А сама Гвен облачилась в розово-белую пижаму «Хелло Китти». Она выглядела, как невинная маленькая девочка, готовящаяся ко сну, ну если не считать пирсинга в губе.

— О, это ты, — сказала она, открыв дверь. — Чего тебе нужно в такое время? — Прежде чем я смогла ответить, она, подняв руку, остановила меня. — Подожди, ты вампир. Конечно, ты же можешь выходить лишь по ночам. — Она зевнула. — Извини, у меня был долгий день.

— Могу я зайти? — спросила я, скрестив руки на груди.

— Если только быстро. Я бы хотела лечь спать пораньше. — Она открыла дверь пошире и жестом пригласила входить.

— Извини, что побеспокоила — вижу, ты уже собралась спать, — сказала я, следуя за ней в гостиную и устроившись на диване с выцветшим цветочным рисунком, на котором мы с Виктором сидели несколько недель назад. От воспоминаний у меня в горле застрял ком, и мне пришлось сглотнуть, чтобы не расплакаться.

— Всё в порядке. — Она махнула рукой. — Я никогда не ложилась спать раньше. Ничего страшного.

— Сегодня ты выглядишь по-другому, — призналась я. — Ну, не так, какой я тебя видела в последние две наши встречи.

— О, не как злая ведьма? — Она рассмеялась. — Тот прикид я использую в основном только для клиентов. Они приходят к ведьме и хотят, чтобы я выглядела соответствующе, как ведьма, способная им помочь, та, кто сотворит идеальное заклинание мести для любопытного соседа или приворожит мускулистого мачо, коллегу по работе.

— Или вызовет демона с той стороны, — закончила я, пытаясь улыбнуться.

Гвендолин смущенно поерзала на месте.


— Ну, я бы не заходила так далеко. Хочу сказать, ведьма не должна пресекать определенную черту. Если она хочет продолжать творить белую магию, то…

— Значит, весь этот цирк а ля «я злая страшная ведьма» просто шоу? — просила я, нахмурившись.

— Ага. Даже пирсинг. — Она вытащила из нижней губы колечко и сжала его в ладони. — Видишь? Клипса. Послушай, ты ведь пришла сюда не затем, чтобы поговорить о моем сказочном гардеробе, ты желаешь знать, кто оставил ловушку на земле твоего мужчины, верно?

Это случилось так давно, что я и думать забыла о той ловушке.

— Хм, нет, — сказала я. — На самом деле я здесь не поэтому.

— Хорошо, — ответила Гвендолин. — Потому что я не знаю, зачем ещё ты пришла. Хотя очень близка к тому, чтобы узнать. Мое заклинание обнаружения перестанет действовать лишь через несколько часов.

— Кстати, о той ловушке, — произнесла я, с трудом сохраняя спокойствие. — Я столкнулась… сегодня вечером с чем-то подобным. От… кнута фонило той же магией.

— Ты говоришь о том, о чем я подумала? Проклятие? — нахмурилась она.

— Да, — кивнула я. — Возникло то же ощущение… зла. Практически злобы. Как думаешь, кнут, как и ловушку, купили у одного и того же человека? Потому что если так, то я знаю, кто стоит за всем этим.

Гвендолин кивнула:


— Конечно. Но у них должно быть очень много денег, и они очень сильно желают заполучить тебя, если могут позволить себе купить два проклятых предмета за один месяц. Магия, особенно темная, дешево не дается.

— У неё нет проблем с деньгами, — ответила я, думая о Ли-Энн, её откровенной дизайнерской одежде и маленьком красном спортивном авто. — И к тому же, множество причин меня ненавидеть.

— Значит, ты знаешь, кто это? — спросила она. — Тогда зачем я использую все эти заклинания?

— Сегодня я собрала пазл воедино, — ответила я, смотря на свои руки. — Она, девушка, которая это сделала, вероятно, сейчас очень счастлива. Она добилась того, чего хотела, — мы с Виктором расстались.

— О, милая… — Гвендолин, сидевшая напротив меня в старом потрепаном кресле, пересела на диван рядом со мной. — Что случилось? — спросила она, поглаживая мою руку. — Хочешь поговорить об этом?

— Нет, не совсем. — Я глубоко вздохнула. — Не хочу больше говорить об этом. Я просто хочу… сделать всё правильно.

— Поступить правильно? Как? Ты хочешь, чтобы я придумала заклинание примирения или что-то ещё? Потому что моя бабушка в этом разбирается лучше меня, а она сейчас на конференции в другом городе.

— Нет. — Я покачала головой. — Я хочу, чтобы ты разорвала кровную связь между мной и Виктором.

— Что? — Гвендолин откинулась на спинку дивана и нахмурилась. — Разрыв кровной связи — это очень серьезное дело, это черная магия. Я не могу этого сделать.

— Да, только ты и можешь, — ответила я спокойно. — Ты изготовила кол по просьбе Корбина, и ты избавилась от ловушки, которую подкинули Виктору. Ты сделаешь это — за определенную цену.

Она разъяренно склонилась вперед, уперевшись руками в бедра.


— Значит, ты думаешь, что я продаюсь? Вот просто так?

— Думаю, у меня есть то, что нужно тебе. — Я протянула ей руку. — Кровь. Именно её ты просила у меня, когда мы виделись в последний раз, но тогда Виктор не позволил мне сделать этого. На этот раз я здесь одна. Пожалуйста, Гвендолин, мне нужно это сделать. Виктор и я… — Задыхаясь, я с трудом продолжила: — Мы… мы больше не можем быть вместе.

— Вот дерьмо… — Она вздохнула. — Послушай, почему бы мне не налить нам по бокальчику вина, а затем мы поговорим? Ты же можешь пить немного жидкости, верно?

— Да, но сейчас я не хочу пить, — ответила я. Внезапно мне захотелось совсем другого. — Это может показаться странным, но у тебя есть соленые огурцы? С укропом?

— Что? — Она недоверчиво посмотрела на меня. — Хм, ты действительно только что попросила у меня соленые огурцы?

— Да. — Я смущенно кивнула. — Извини, знаю, что это странно. Но сегодня… меня уже тянуло на странную еду.

— Ладно, вроде бы у нас есть несколько банок. — Она поманила меня за собой. — Пошли на кухню.

Я проследовала за ней на удивительно большую кухню с бело-желтыми в клеточку занавесками на окнах. Зеленая керамическая лягушка с жесткой металлической щеткой во рту сидела на краю раковины, а на безупречно белой плите красовался веселой красной расцветки чайник. Все это напоминало совершенно обычную кухню, ничего не указывало что это дом ведьмы, ну разве что большой черный котелок, свисающий со стойки над плитой. Гвендолин увидела, что я пялюсь на него, и ухмыльнулась.

— Это большой котелок бабушки. Она говорит, что хорошую заправку можно сделать только в чугунном котелке.

— О, — воскликнула я. — А я подумала…

— Что мы, наклонившись над ним, шепчем заклинания и варим зелья? — Она приподняла бровь.

— Извини, — пробормотала я. — По-видимому, я ничего не знаю о ведьмах.

— Всё в порядке, видимо, я многого не знаю о вампирах, — ответила она, открывая безупречно белый холодильник. И вытащила оттуда банку с огурцами. — Например, то, что вы можете есть соленья.

— Я тоже этого не знала, до сегодняшнего вечера, — сказала я, забирая у нее банку.


Отвинтила металлическое кольцо и приоткрыла крышку. Вдохнула пряный аромат уксуса и укропа и сглотнула скопившуюся во рту слюну. Съеденный мной накануне фаст-фуд должен был утолить мой голод ещё на несколько часов. Но от аромата этих соленых огурчиков мой желудок заурчал, как будто я голодала годами. — Восхитительный аромат, — простонала я.

— Домашняя заготовка. Бабушка сама консервирует, — заметила Глевдолин, протягивая мне вилку. — Попробуй.

Я подцепила кусочек огурчика и сунула его в рот.

— Ммммм…

— Рада, что тебе понравилось, — сухо ответила Гвендолин. — Итак… твой внезапно прорезавшийся аппетит имеет какое-то отношение к тому, что ты желаешь разорвать связь со своим мужчиной?

Я чуть не захлебнулась рассолом.

— Нет, — ответила я, поставив банку на край раковины. — Это длинная история. Но нам нужно расстаться. Мне нужно… освободить его.

— Освободить его? — Она нахмурилась. — От чего?

— От меня. — Я глубоко вздохнула, едва сдерживая слезы. — Я сегодня кое-что натворила… то, что нельзя изменить. Пожалуйста, не заставляй меня рассказывать. Просто… мне нужно разорвать эту связь. Ты сможешь помочь или нет?

— Ну… — Она скрестила руки на груди и уставилась на свои ноги. Я заметила, что на ней были тапочки в стиле «Хелло Китти», с розовыми бантиками, вероятно, шли в комплекте с пижамой.

— Пожалуйста, — умоляла я. — Я дам тебе столько крови, сколько захочешь.

— Мне много не нужно, так чуть-чуть, в другом месте раздобыть кровь молодого вампира не удалось. — Она вздохнула. — Хорошо, я сделаю это — по крайней мере, попытаюсь. Но это будет нелегко. Мне нужна одна травка, которая растет только в Теневых Землях — «дыхание демона». Только с её помощью можно разорвать кровную связь.

— У тебя она есть?

Гвендолин покачала головой:


— Нет, и достать её нелегко. Чтобы достать эту травку, мне придется отправиться на границу тьмы — и если подумать, смогу добыть «дыхание демона» и одновременно избавиться от ловушки. Мне не придется ходить туда дважды. Это не совсем безопасно.

Мое сердце замерло.


— Итак… ты сможешь сделать это сегодня вечером?

Она нахмурилась.


— Боже, ты действительно хочешь это сделать? Будь у меня «дыхание демона», я бы помогла тебе, но у мня его нет, так что сегодня не выйдет. И я не совсем одета сейчас, чтобы отправиться к Большому барьеру, и, как я уже говорила, это довольно опасно.

— Нет, если тебя будет кто-то сопровождать.

От спокойного низкого голоса я подпрыгнула на диване. А подняв взгляд, увидела высокого черноволосого мужчину с бледной кожей, он стоял прислонившись спиной к кухонным дверям, как будто все время находился в соседней комнате.

На первый взгляд этот мужчина ничуть не изменился с нашей последней встречи, когда я в последний раз приходила к Гвендолин, пытаясь получить от нее ответы. Высокий — более шести футов — с широкими мускулистыми плечами, он почти полностью заполнил собой дверной проем. Но самой яркой его особенностью были глаза. Во мраке темного коридора, в золотистом свете, льющемся с кухни, они светились кроваво-красными рубинами.

— Лаиш… — В голосе Гвендолин прозвучало раздражение. — Когда ты перестанешь пугать, появляясь так внезапно?

— Когда ты перестанешь нуждаться во мне, ma cher. — Он улыбнулся и вошел на кухню. Он оказался одет в дорогой черный костюм и белоснежную рубашку из египетского хлопка, без галстука, с расстегнутым воротником. Возможно, из-за белоснежной рубашки его кожа выглядела слишком бледной, по сравнению с кожей Гвендолин цвета кофе с молоком.

— Без тебя обойдусь, — ответила та, нахмурившись.

— Сомневаюсь. Тебе нужно «дыхание демона», я не ослышался? — Внезапно в его вроде бы пустой руке появилась веточка цветов.

— О! — На мгновение Гвендолин обрадовалась. А затем, нахмурившись, посмотрела на мужчину, которого она назвала Лаиш. — Чем ты занимаешься? Подслушиваешь из Теневых земель, узнавая, в чем я нуждаюсь, чтобы иметь предлог появиться здесь?

— Я точно знаю, что тебе нужно, mon ange, — пробормотал он, шагнув к ней. — И буду более чем рад предложить тебе это.

Щеки Гвендолин покраснели.


— Ты очень горд собой, не так ли? Думаешь, что услышал достаточно чтобы соблазнить меня? Отлично, позволь мне кое-что сказать тебе, сукин ты сын…

— Успокойся, Гвендолин. — Он вскинул руку, останавливая её. — Я просто говорил о «дыхании демона». — Он протянул ей цветы, и я смогла более внимательно их рассмотреть.

Подобных цветов я не видела никогда в жизни — каждый размером с небольшую монету. С заостренными, как у пуасентии, лепестками, поразительно чистого насыщенного бархатистого черного оттенка. В центре каждого цветка виднелась кроваво-красная капелька, от них исходил насыщенный приторный аромат перегнивших фруктов.

— О… — Гвендолин отошла назад, выглядя опустошенной. — Отлично. Извини.

— Не извиняйся, — пробормотал он. — Ты возьмешь «дыхание демона» или нет?

— Я… да. — Она нерешительно кивнула. — Возьму. Он мне нужен.

— Отлично. — Он окинул её дьявольской ухмылкой и, подойдя поближе, прислонился к кухонной стойке. — Тогда будь готова заплатить.

Гвендолин насупилась:


— Я уже говорила тебе, что не буду спать с тобой. При любых обстоятельствах.

Он убедительно нахмурился:


— А кто говорил о плотских наслаждениях? Я говорю всего лишь о поцелуе. Один маленький поцелуй, и ты получишь «дыхание демона». — Он заманчиво покрутил перед ней необычном букетиком.

Гвендолин нервничала, что казалось странным — она не производила впечатление, что вообще чего-то боится. Но почему-то этот Лаиш действительно её нервировал.

— Хорошо, — наконец ответила она. И привстав на цыпочки, быстро чмокнула его в щеку. — Удовлетворен? Теперь отдай мне цветы.

Он приподнял бровь.


— Отнюдь не удовлетворен, уверен, ты знаешь почему. Говоря о поцелуе, я имел в виду настоящий поцелуй — когда твой рот прижимается к моему.

Гвендолин глубоко вздохнула:


— Что угодно. Я поцелую тебя — но это ничего еще не значит.

Она снова привстала на цыпочки и прижалась ртом к его узким, но чувственным губам. И через пару секунд отступила, тяжело дыша.

— Теперь отдай мне траву, — потребовала она.

— Я так не думаю. — Он улыбнулся. — Ты опережаешь события, mon ange. Позволь мне разъяснить условия сделки — я хочу поцеловать тебя. Вот цена столь ценного, нужного для твоего заклинания ингредиента.

Гвендолин нахмурилась, стараясь выглядеть раздраженно, но я видела, как она нервничала.

— Ты по-прежнему продолжаешь давить и давить на меня? — возмутилась она.

— Если бы я не был таким напористым, ты бы никогда не уступила, — пробормотал он, окидывая ееё полыхающим от страсти взглядом. — Так ты согласна с моими условиями?

— Если я это сделаю, ты отдашь мне «дыхание демона» и оставишь в покое?

— На данный момент, — кивнул он.

— Прекрасно. — Она, защищаясь, скрестила руки на груди. — Давай. Действуй, только быстро.

— Я не собираюсь спешить, — тихо ответил он, убирая свисающую на её лицо прядь волос. — Я намерен сполна насладиться вкусом твоих сочных сладких губ, ma cher.

Дыхание Гвендолин определенно участилось.

— Ну, просто… не ожидай, что я отвечу на твой поцелуй, — нервничая, тихо пробормотала она.

Лаиш тихо рассмеялся:


— Не буду. Вообще-то, я запрещаю тебе это. Хочу, чтобы ты оставалась абсолютно неподвижной, пока я тебя целую.

— Что? — изумилась она. — В этом нет никакого смысла.

— Тем не менее, таковы мои условия. Прими их, или сделке не бывать. — Он снова приподнял брови. — Ну так что?

Она неохотно кивнула:


— Хорошо, но только потому что самой добраться до Большого Барьера весьма проблематично, а мне нужны эти проклятые цветы сегодня, чтобы получить кровь молодого вампира для моего ритуала.

— То же самое заклинание, для которого ты потребовала кровь Корбина — вампира, для которого сделала «пожиратель душ»?

— Да, — неохотно кивнула она.

Лаиш некоторое время внимательно её изучал.

— Использовать заклинание с такой мощной кровью возможно лишь для возмездия. Когда-нибудь ты должна будешь мне рассказать, почему так жаждешь мести, Гвендолин. Кто тебе так напакостил, что ты готова рискнуть своей бессмертной душой, лишь бы увидеть, как они получат по заслугам?

— Это не твое чертово дело, — огрызнулась Гвендолин.

— Нет, но скоро станет моим. Всё, что касается тебя, мое дело. — Он обхватил её щеку большой ладонью и осмотрел сверху вниз, от розово-белой пижамы до тапочек. — Мне понравилось, как ты выглядишь сегодня вечером, Гвендолин. Такая невинная и нежная… почти девственная. Скажи мне, насколько правдивы слухи, что нетронутая ведьма намного сильнее?

Щеки Гвендолин покраснели.


— Заткнись и поцелуй меня, если ещё не передумал. Иначе, отправляйся в ад и оставь меня в покое.

Низкий рокот его смеха, казалось, разлетелся по всей комнате. Судя по тому, каким взглядом Лиаш пожирал Гвендолин, он хотел зайти гораздо дальше обычного поцелуя.

Словно преступнице, мне захотелось встать и покинуть комнату, но я боялась сдвинуться с места и привлечь к себе внимание. Лучше просто посидеть тихо, подумала я. В конце концов, это всего лишь просто поцелуй. Все закончится через минуту, верно? А возможно, и нет.

Как раз в этот момент Лаиш и востребовал плату. Я хотела отвести взгляд и не пялиться на них, но поняла, что не могу. Никогда прежде я не видела такого поцелуя.

Лаиш обхватил щеки Гвендолин ладонями и поднял её лицо. Затем пристально глядя ей в глаза, очень нежно накрыл ртом её губы.

Он, казалось, вечность прижимался ртом к её губам, затем отстранился, и я увидела легкое порхание его языка, скользящего между её губами, безмолвно просящего его впустить.

Длинные черные ресницы Гвендолин трепетали, отбрасывая тени на высокие скулы, и я услышала, как она протестующе застонала. Лаиш снова осторожно и настойчиво лизнул её между губ.

Она попыталась отстраниться, но он не позволил.

— Нет, Гвендолин. Я ещё не закончил целовать тебя. — И нежно, но строго приказал глубоким голосом: — Откройся для меня.

Она снова протестующе застонала, но на этот раз даже не попыталась отстраниться. А затем медленно приоткрыла губы.

— Ты и на вкус невинна, — прошептал Лаиш. Он углубил поцелуй, притягивая её ближе, не спеша, тщательно исследуя её рот.

Гвендолин снова беспомощно застонала, пока он настойчиво брал её рот. Я видела, как она сжала в кулаки по-прежнему скрещенные на груди руки, как будто с трудом оставалась неподвижной. Она хотела оттолкнуть его… или притянуть ближе? Невозможно было сказать — думаю, что она и сама не знала.

Прикусив губу, я наблюдала за их поцелуем. Это напомнило мне о том, как Виктор целовал меня, пообещав быть нежным. То, как он вкушал меня, когда я согласилась ему довериться. На меня нахлынула волна тоски, а на глаза навернулись слезы. Виктор, подумала я. Я очень сильно по тебе скучаю. Я просто хочу тебя снова увидеть. Хочу вернуться домой…

Я резко вскочила со стула и, споткнувшись, выбежала из кухни в гостиную. Села на диван и обхватила себя руками, изо всех сил стараясь не расплакаться. Не хватало ещё залить своей кровью диван Гвендолин.

Через мгновение она вошла в гостиную, вся пунцовая от смущения.

— Эй, ты в порядке? Мне правда очень жаль.

— Я в порядке, — всхлипнула я и вытерла слезы. — Извини, не хотела вас прерывать.

— Не извиняйся, пожалуйста. — Она скривилась. — Я рада, что ты это сделала. Лаиш несколько настойчив. Мне жаль, что тебе пришлось наблюдать за этим.

— Кто он? — спросила я, пытаясь отвлечься от собственных проблем. — И почему ты пожелала ему вернуться в ад?

Она снова засмущалась:


— Он никто. Низший демон, которого я вынуждена была просить о помощи, когда делала кол для Корбина. Теперь он думает, что я ему чем-то обязана.

— Мне помнится, ты говорила, что не вызываешь демонов, — сказала я. — Разве не ты говорила, что это категорически запрещено, если ведьма хотела практиковать белую магию?

— Всё очень сложно. То, чем занимаюсь я… это своего рода серая магия. — Она разочарованно вздохнула. — Слушай, ты хочешь, чтобы я разорвала твою связь или нет?

Я глубоко вздохнула:


— Нет, но это нужно сделать. И как можно быстрее.

— Я могу сделать это сегодня вечером, — сказала она. — Позволь мне только принести все необходимое.

Она прошла на кухню, и я услышала, как с ней снова заговорил Лаиш:

— Ты действительно собираешься это сделать? Разорвать кровную связь, благословленную самой богиней?

— Я сделаю то, что хочет клиентка, — ответила Гвендолин, и я услышала, как она хлопает дверцами шкафчиков, как будто что-то искала там.

— Чтобы получить кровь для заклинания возмездия. Это темная магия, Гвендолин. Это запятнает твою душу. — Лаиш говорил как никогда серьезно. — Почему бы тебе просто не назвать мне имя человека, причинившего тебе боль? Я сразу уничтожу его или их, и тебе больше не придется подвергать себя подобной опасности.

— И ещё больше увеличить свой долг перед тобой? Ни за что, демон, — фыркнула Гвендолин.

— Ты ранишь меня в самое сердце, ma cher. Я же забочусь только о твоих интересах.

— Я тебе не верю, даже если предположить, что у тебя есть сердце, а его у тебя нет, — огрызнулась Гвендолин. — Оставь меня в покое и не мешай работать.

Мне послышалось, как он пробормотал:


— Как хочешь.


А затем возникло ощущение, что мы с Гвендолин снова остались одни в доме. Куда он делся — вернулся в ад? И являлся ли он на самом деле всего лишь низшим демоном… или чем-то ещё? Чем-то большим?

Все вопросы исчезли из моего сознания, как только Гвендолин вернулась в гостиную с инструментами, завернутыми в черное полотенце. Когда она развернула его на журнальном столике, я увидела спички, серебряную чашу, цветы «дыхание демона», длинный серебряный клинок, кусок чего-то похожего на черную глину или воск.

— Хорошо, — сказала она, глубоко вздохнув. — Сейчас начнем. Это будет немного сложнее, потому что нам предстоит не просто разрушить колдовство.

Я приподняла бровь.


— Значит, это нечто вроде повседневной рутины?

Она пожала плечами.


— Обычно нет. Нет, если клиент находится в действительно болезненных отношениях. Если к примеру муж бьет жену и не позволяет ей уйти.

— И что ты делаешь в таком случае? — спросила я, как ни странно, неожиданно для себя очарованная.

Гвендолин пожала плечами.


— Одно могу сказать, это будет однозначно более сложный ритуал. Обычно я пишу на двух листах бумаги имена людей, которым нужно расстаться, сжигаю их в чаше вместе с чем-то личным — обрезками ногтей или волосами. Затем разрезаю поперек лимон, посыпаю его изнутри этим пеплом, складываю вместе две половинки и завязываю его черным шнуром. И просто оставляю лимон на подоконнике, пока он полностью не высохнет.

— И как это… работает? — спросила я с сомнением.

— Как я уже говорила, воздействие происходит незаметно. Связь постепенно изживает себя, высыхает так же, как и лимон. Бьющий жену муж понимает, что должен бросить свою жену, он больше не хочет видеть её и мучить.

Она разговаривала со мной и одновременно подготавливала все для ритуала: в серебряную чашу измельчила длинным острым клинком из серебра «дыхание демона». Теперь цветы источали очень неприятный отталкивающий запах, выделяя красный, словно кровь, сок.

— Хм, надеюсь, мне не придется есть это, — сказала я, отводя взгляд от серебряной чаши.

— Господи, нет. — Гвендолин скривилась. — «Дыхание демона» — это яд для любого сверхъестественного существа. Ну, видимо, кроме демонов — они готовят из этой гадости какой-то чай. Тьфу.

— Ну, что ты собираешься с этим делать? — спросила я. — И насколько это будет отличаться от обычного ритуала разрыва связи?

— Я собираюсь сжечь его с шестью каплями твоей крови. — Она нахмурилась. — Не думаю, что у тебя есть что-то принадлежащее Виктору, не так ли? Возможно, прядь волос? Или обрезки ногтей?

Я покачала головой.


— Извини, но мне и в голову не приходило нечто подобное, и я приняла хороший душ после… ну после. Это не сработает? Из-за того, что нам нечего добавить в эту смесь? — Меня хватила надежда. Возможно, мне, в конце концов, и не придется разрывать нашу связь!

Гвендолин нахмурилась:


— В большинстве случаев я бы сказала «да». Но в твоем… ты ведь кормилась только от Виктора, верно?

— Ну, да, — кивнула я.

— Отлично. Тогда хватит твоей крови — нечто от тебя и от него — ты кормилась от него, и она циркулирует по всему твоему телу. На самом деле, просто отлично.

Моя надежда внезапно скончалась в муках.


— Ох. Хорошо.

Она внезапно взглянула на меня:


— Послушай, если ты не хочешь этого делать…

— Нет. — Я вздернула подбородок. — Нет, мне нужно это сделать. Но…

— Но что? — нетерпеливо переспросила она.

— Хорошо… — Я прокашлялась. — Я, хм, слышала ваш с Лаишем разговор, и он сказал, то, что ты собралась сделать, может запятнать твою душу?..

Она неуверенно замялась.

— Послушай, дорогая, ты беспокойся о своей душе, а я побеспокоюсь о своей. Все в порядке, я хочу сделать это, но только если ты до конца уверена.

В моем сознании вспыли воспоминания о том, как Виктор лежит там, весь исцарапанный, покусанный, окровавленный, прикрывая рукой глаза, не в силах даже взглянуть на меня.

— Да, — тихо ответила я. — Да, давай сделаем это.

— Хорошо. — Гвендолин протянула ладонь. — Тогда дай мне руку. Для этого ритуала мне нужна твоя кровь.

Она уколола мой средний палец кончиком серебряного клинка, который называла атаме, и выдавила двенадцать капель крови — шесть для меня и шесть для Виктора — над измельченным «дыханием демона» в серебряной чаше. Затем собрала в стеклянный флакончик ещё двенадцать капель моей крови для себя и отложила его в сторону.

— Хорошо, — сказала она. — Теперь огонь. Ты можешь почувствовать легкий всплеск жара.

Она чиркнула большой каминной спичкой и подожгла «дыхание демона». Цветок горел на удивление хорошо, несмотря на то что был влажным от крови и собственных соков.

Сначала я не ощущала ничего, кроме небольшого покалывающего тепла в руках и ногах. Но потом кровь в моих венах словно воспламенилась.

— Ах! — воскликнула я удивленно.

Гвендолин с беспокойством взглянула на меня.

— С тобой все в порядке?

— Нет! — Я посмотрела на свои руки, ожидая, что они вот-вот вспыхнут. Но этого не случилось, я лишь ощущала, как пламя растекалось от рук к бедрам и между ног.

— Что? Что ты чувствуешь? — с беспокойством спросила Гвендолин.

— Так жжет. — Я беспомощно корчилась на диване. — Боже, так больно! Это нормально?

— Я не знаю! — Гвендолин прикусила нижнюю губу. — Я никогда раньше не разрывала настолько прочную связь. Обычно после такого ритуала, по крайней мере, один из вовлеченной в ритуал пары начинает ненавидеть другого.

— Тогда это не должно стать проблемой. Виктор и так меня ненавидит, — запротестовала я. Или если не сделал этого до сих пор, то сейчас точно возненавидит. Пламя растекалось по всему телу, и я ощущала, что оно вот-вот поглотит сердце. — Гвендолин, пожалуйста, сделай же хоть что-нибудь!

— Всё почти превратилось в пепел. — Она помешала в чаше кончиком атаме. — Боль исчезнет после того, как «дыхание демона» догорит. Просто потерпи.

— Я… попробую, — прошипела я сквозь стиснутые зубы. Пламя охватило меня полностью от кончиков пальцев на ногах до волос, меня накрыло сплошной волной агонии. Я попыталась лежать неподвижно, но не сдержалась и застонала от боли. Боже, это было ужасно.

Когда я уже не могла больше терпеть, горящие цветы в последний раз вспыхнули, источая зловонный дым, и погасли.

— Ах… — Я откинулась на спинку дивана с цветочной обивкой. — Это было ужасно. — Внезапно меня озарило. — Виктор… почувствовал то же самое?

— Если он по-прежнему тебя любит, то боюсь, что да, — ответила Гвендолин.

Я вздохнула с облегчением:


— Тогда с ним всё в порядке. Так что… больно только мне… потому что я всё ещё испытываю к нему чувства?

Она кивнула:


— Эта боль от разрыва вашей связи. Ты уверена, что хочешь это сделать? Боюсь, что следующая часть ритуала будет намного болезненней.

Я рассмеялась:


— Больнее, чем огонь, пожирающий меня изнутри? Вау, прежде чем проводить подобный ритуал, тебе следует брать отказ от возможных претензий.

Она развела руками.


— Как я уже говорила, раньше мне не доводилось разрывать подобную связь. А учитывая то, что вы связаны меньше месяца, просто необычно, что она успела настолько глубоко укорениться. Почти как…

— Почти как что? — спросила я.

Гвендолин опустила взгляд:


— Как будто это возможно. Послушай, ты уверена?..

— Сделай это, — сказала я, пытаясь сохранить мужество, но безуспешно. — Просто… пожалуйста, поторопись. Хорошо?

— Буду действовать так быстро, как смогу, — кивнула она.

Зачерпнув порошкообразную золу из чаши, она прижала её к черному куску воска и начала его разминать. Затем длинными тонкими пальцами вылепила из него фигурку, а точнее две фигурки. Я восхищенно наблюдала, как воск принимал форму мускулистого мужчины и стройной, но с формами женщины с длинными волосами. Их тела, сделанные из одного куска воска, были соединены — стояли, обнимая друг друга.

— Это Виктор и я. — Я с изумлением на неё посмотрела. — Знаешь, если когда-либо ты решишь завязать с колдовством, тебя ждет неплохая карьера скульптора.

— Спасибо, — спокойно ответила она. — Но я бы предпочла быть здоровой и сытой ведьмой, чем голодным художником. И это… должно выглядеть не так. Минутку, я попробую снова.

Она быстро отлепила фигуры друг от друга и переделала, её изящное лицо нахмурилось. Но фигуры снова оказались точной копией Виктора и меня, сплетенные в объятиях.

По мне, они и так уже выглядели идеально, но Гвендолин казалась явно раздраженной.

— Что, черт возьми, происходит? — пробормотала она.

Она разделила фигуры, размяла воск и слепила их снова, в третий раз… с тем же результатом.

— Что? — наконец спросила я. — Что не так?

— Не знаю. — Она посмотрела на меня. — Они должны стоять спиной друг к другу, символизируя ненависть. Но почему-то вы оба продолжаете стоять лицом друг к другу. — Она покачала головой. — Тейлор, ты уверена, что он тебя ненавидит? Что-то или кто-то с той стороны действительно не желает, чтобы я разорвала вашу связь.

Я снова вспомнила о Викторе — то, как он даже не смог посмотреть на меня. Его подавленный голос, когда он приказал мне уйти.

— Да, — прошептала я, едва не плача. — Давай, сделай это.

— Вероятно, возникнут последствия, — предупредила она меня. — У кровной связи имеется особое свойство — оно формирует защитный барьер вокруг связанных. И если я это сделаю, ты лишишься защиты.

— Знаю, что возможны последствия, — спокойно ответила я. — Меня предупредили. Так что дальше?

Гвендолин вздохнула.


— Ну, обычно я формировала из фигурок свечу, вставляя фитиль между вами, вот здесь. — Она указала на место, где фигурка Виктора была соединена с фигуркой Тейлор. — Потом поджигала свечу, оставляя её догорать до конца, по вы двое бы не растаяли. Но боюсь, эта процедура затянется надолго.

— Не считая того, что она крайне болезненна, — сказала я, пытаясь не дрожать.

Она пристально посмотрела на меня:


— Не буду врать тебе, Тейлор — независимо от ритуала, будет очень сильно больно. Вопрос в том, хочешь ли ты растянуть боль, или мне покончить со всем разом?

— Сразу, — ответила я. — Как сорвать пластырь с раны.

— Хорошо. — Она занесла серебряный атаме над восковыми фигурками. — Ну, была не была.

— Сделай это. — Я сжала руки в кулаки, ожидая боли.


Но вместо того чтобы резко разрубить фигурки, Гвендолин глубоко вздохнула и начала напевать тихим мелодичным голосом:

— Нарекаю именем Тейлор,

И смиренно прошу священный огонь,

Освободи её от кровной связи,

Сделай её сильней с каждым часом.

Очисти её душу, освободи её

От кровной связи.

От крови, связи и боли.

Пусть останется лишь пепел.

Да будет так.

Затем быстро взмахнула атаме и разрубила восковые фигурки друг от друга.

Я выгнулась от боли, словно атаме вошел в мое сердце и разрубил его пополам — отрезав меня от Виктора и разрывая связь.

Мгновение я лишь извивалась от боли. Боже, так больно! Это оказалось в десятки раз хуже, чем течка, что я испытала раньше. Как будто кто-то воткнул нож в мое сердце, не давая вздохнуть — значит, вот так ощущается сердечный приступ? Я сейчас умру? Я сжала кулаки, на глаза навернулись слезы, и борясь с болью, ощущала, как тону в агонии.

— Тейлор? Тейлор, с тобой всё в порядке? — Гвендолин погладила меня по щеке. — Прости, милая, я не знала, что будет настолько больно. Давай — дыши…

Некоторым вампирам не нужно дышать, но ко мне это не относилось. Наконец с огромным облегчением я втянула в легкие столь необходимый мне воздух. Тяжело дыша, я лежала на диване Гвендолин со стекающими по щекам слезами и пыталась осознать, жива я ещё или нет.

— Ты в порядке? — спросила она меня с беспокойством. — Боже мой, ты до смерти меня напугала! Я думала, что придется откачивать тебя.

— Откачивать вампира? Мы же уже мертвы, помнишь? — Я попыталась не рассмеяться, но не удержалась.

— Тогда с тобой всё в порядке? Ты чувствуешь себя как-то иначе?

Я посмотрела на две фигурки на журнальном столике.

— Нет… да. Думаю, что да.

— Как? — спросила она с беспокойством. — Ты чувствуешь себя свободной? Не связанной? Именно это я обычно слышу от клиенток, когда использую это заклинание.

— Вот здесь. — Я потерла грудь в области сердца. — Это как… открытая рана. Как будто тут образовалась зияющая дыра, и я не знаю… не знаю, как её закрыть.

— О, милая. — Гвендолин обняла меня. — Я не должна была этого делать. Мне очень жаль.

— Нет… — Я всхлипнула и вытерла глаза, оставляя на руках кровавые следы. — Я… я попросила тебя. Так будет лучше. Это просто… просто больно, понимаешь?

— Понимаю, — пробормотала она. — Но надеюсь, со временем эта рана заживет. Просто дай себе время… оно лечит.

— Верно. — Я выпрямилась и заставила себя встать с дивана. — Ладно, хорошо… думаю, мы тут закончили.

— Тебе не обязательно сразу уходить, — ответила она, тоже вставая. — Посиди здесь, если тебе нужно время восстановиться. Я сделаю тебе чай или принесу ещё соленых огурчиков.

Я покачала головой:


— Нет, спасибо. Я просто… хочу лишь отправиться домой и с головой забраться под одеяло.

— Понимаю, — тихо ответила она. — Даже если ты хотела как лучше, это всё равно больно.

Больно не то слово. Меня охватила агония — казалось, что у меня кровоточила душа. Как будто я никогда больше не стану целой. Единственное, что утешало, — Виктор ничего не почувствовал. Он не мог… его любовь ко мне уже исчезла. Теперь нужно вернуться домой и ждать, когда умрет моя любовь к нему.

Как будто это возможно.

— Мне нужно идти, — тихо сказала я, доставая ключи от машины Эддисон. — Я устала. Мне нужно отдохнуть.

— Дай мне знать, если я ещё что-нибудь смогу сделать для тебя. — Гвендолин очень долго смотрела на меня, а затем подошла и просто обняла.

Сначала я шокировано замерла — казалось, она не любила обнимания. Или возможно, она слишком разборчива и не обнимала кого попало. Но я оценила её доброту, ощущая себя не такой несчастной, раздавленной. Я медленно обняла её в ответ.

— Спасибо, — прошептала я, когда мы наконец отстранились друг от друга.

— Всегда пожалуйста, — сказала Гвендолин. Она задумчиво посмотрела на меня. — Знаешь, обычно меня не волнуют вампиры, но за тебя я переживаю.

Я тихо рассмеялась:


— Ты говоришь, как Эддисон, она ненавидела всех вампиров, кроме меня. Говорит, что я маленький образец вампирской терпимости.

— Верно. Я с ней согласна. — Гвендолин улыбнулась. — Пожалуйста, дай мне знать, если тебе что-то понадобится — что угодно.

— Я в порядке, правда, — ответила я, направляясь к двери.

— Хорошо. — Она вздохнула. — Надеюсь, в следующий раз смогу сотворить для тебя более счастливое заклинание. Так что, твое следующее заклинание будет на любовь в доме. Хорошо?

— Ладно. Спасибо. — У меня больше не было сердца — я не собиралась воспользоваться её щедрым предложением. Виктор был для меня единственным, а теперь я его потеряла.

— До свидания, — сказала я и, открыв дверь, шагнула за порог её дома… прямо в ловушку.







































Глава 24

Виктор

Обжигающая боль пронзила меня примерно на полпути к Тампе. Я ехал по объездной дороге на своем пикапе, направляясь в клуб Корбина, куда ранее отправил Тейлор, когда мои руки и ноги начало покалывать. Легкие мурашки превратились в жар, а он в свою очередь — в охвативший всё тело огонь, прокатившийся от рук и ног прямо в промежность.

— Дерьмо! — Я свернул направо, едва не врезавшись в дерево, а затем каким-то чудом восстановил контроль над машиной. К счастью, проселочная дорога, по которой я ехал, оказалась пустынной.

— Какого черта? — пробормотал я, остановившись на песчаной обочине. Боль усиливалась, и я понимал, что это из-за Тейлор.

Где ты, детка, что с тобой? Ты в порядке?

Я до боли желал её обнять. Пламя обжигало настолько, что я едва мог усидеть на месте. Я извивался на автомобильном сиденье, как сумасшедший — если бы кто-то увидел меня, то подумал бы, что я бьюсь в гребаном припадке.

А когда подумал, что больше не выдержу, боль внезапно прекратилась.

Я откинулся на сиденье — практически скатился на пол — и стал ощупываться себя. Несмотря на странную обжигающую боль, на мне не оказалось ни царапинки. Я осмотрел руки и ноги, даже задрал рубашку и расстегнул джинсы — и ничего, ни царапин, ни ожогов.

Я что, рехнулся? Или всё это мне померещилось? Или Тейлор оказалась в беде?

Схватил мобильник и позвонил ей, но она не взяла трубку. Нахмурившись, завел пикап и выехал на дорогу. Я понятия не имел, что происходило, но подозревал, что ничего хорошего.

Я не должен был отсылать тебя, детка, подумал я, ведя машину по темной дороге. Я оказался таким трусом, мне не хватило мужества взглянуть тебе в лицо и попросить прощения за то, что натворил.

Когда снова увижу её, то упаду на колени и сделаю именно это. Попытаюсь объяснить то, что натворил. И буду молиться богу, чтобы она услышала меня.

Я гнал машину вперед, отчаянно ругая себя, желтая полоса разметки на дороге мелькала под моим пикапом. Я должен был в первую очередь попросить у нее прощения. Но тогда слишком погряз в отвращении, ненависти и стыде к самому себе за то, что предал её доверие. Слишком…

Вдруг резкая боль прервала мои мысли. Казалось, что кто-то вонзил гребаное мачете в мою грудь. Я потерял контроль над пикапом, безумно виляющим по дороге, пересек сплошную линию и едва увернулся от промчавшейся мимо фуры. Услышал, как пролетевший мимо грузовик дико засигналил, а затем мою машину резко занесло, и перед лобовым стеклом появилась темная размытая тень старого большого дерева.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги