Кровожадный Карнавал

Глава шестая

Много на свете вещей, которые трудно скрыть, но тайна не принадлежит к их числу. Трудно, например, спрятать самолет, потому что для этого надо найти глубокую яму или гигантский стог сена и глухой ночью запихать туда самолет. Но тайну, касающуюся самолета, скрыть легко, нужно только записать ее на маленьком клочке бумаги и прилепить снизу к матрасу, как только очутитесь дома. Трудно спрятать симфонический оркестр, так как сперва, как правило, приходится арендовать звуконепроницаемое помещение и запастись большим количеством спальных мешков, но тайну, касающуюся симфонического оркестра, скрыть легко — стоит только шепнуть о ней на ушко надежному другу или музыкальному критику. Трудно также спрятаться самому, поскольку приходится иногда втискиваться в багажник автомобиля или сооружать себе маскарадный костюм из подручных средств. Но скрыть тайну, связанную лично с вами, от тех, кто не должен ее знать, легко — расскажите о ней в своей книжке и надейтесь, что книга попадет в нужные руки. Дорогая моя сестра, если ты прочтешь эти строки, знай — я пока жив и держу путь на север, чтобы разыскать тебя.

Если бы бодлеровские сироты искали в Гадальном Шатре самолет, то, войдя туда, они бы смотрели, не торчит ли кончик крыла из-под длинной черной скатерти в блестящих серебряных звездах, покрывавшей стол в центре помещения. Если бы они искали симфонический оркестр, то прислушались бы — не закашляется ли кто, не стукнется ли кто о гобой, прячась в углах шатра, где висели тяжелые драпировки. Но дети не искали воздушные средства передвижения или профессиональных музыкантов. Они искали тайну, но палатка была так велика, что они не знали, где смотреть. Не спрятаны ли, скажем, известия о бодлеровских родителях в шкафу, стоящем недалеко от входа? Не запихнута ли информация о сникетовском досье в большой сундук, стоящий в одном из углов? И удастся ли им раскрыть значение букв Г.П.В., поглядев в хрустальный шар, помещенный в середине стола? Вайолет, Клаус и Солнышко обвели взглядом палатку, потом посмотрели друг на друга. Им казалось, что касающиеся их тайны могут таиться где угодно.

— Где, ты думаешь, надо искать? — спросила Вайолет.

— Не знаю. — Клаус, щурясь, огляделся вокруг. — Я даже не знаю, что именно надо искать.

— Ну, может, последуем примеру Олафа, — предложила Вайолет. — Он же рассказал по порядку, как происходило гаданье.

— Да, помню, — подтвердил Клаус. — Сперва он вошел в шатер. Мы тоже вошли. Потом, он говорил, хозяйка выключила свет.

Бодлеры подняли голову и впервые заметили, что весь потолок усеян маленькими лампочками в форме звездочек, таких же, как на скатерти.

— Щелк! — Солнышко показала на пару выключателей, прикрепленных к одному из столбов, поддерживающих палатку.

— Молодчина, Солнышко! — похвалила ее Вайолет. — Пойдем, Клаус, я хочу рассмотреть выключатели.

Старшие Бодлеры, неуклюже переваливаясь, подошли к столбу, но, оказавшись к нему вплотную, Вайолет нахмурилась и затрясла головой.

— В чем дело? — спросил Клаус.

— Жаль, нет ленты, — ответила Вайолет. — Я бы завязала волосы. А так мне плохо думается — напудренные волосы лезут в глаза. Но моя лента осталась где-то в боль…

Голос ее замер, и Клаус увидел, что она сунула руку в карман олафовских брюк и вытащила ленту, как две капли воды похожую на ее собственную.

— Ерц, — выпалила Солнышко.

— Да это и есть моя лента. — Вайолет осмотрела ее. — Наверное, Граф Олаф сунул ее в карман, когда готовил меня к операции.

— Я рад, что ты получила ее обратно. — Клаус поежился. — Противно представлять, как наши вещи трогает Олаф своими грязными лапищами. Помочь тебе завязать? Одной рукой, наверно, трудно справиться, а вытаскивать другую руку из рубашки не советую. Не хотелось бы нарушать наш маскарад.

— Пожалуй, я справлюсь, — сказала Вайолет. — Ну, вот и все. Так я себя чувствую уже не столько уродом, сколько Вайолет Бодлер. Теперь посмотрим. Оба выключателя соединены с проводами, идущими вверх к потолку. Один явно включает и выключает лампочки, а вот зачем второй?

Бодлеры опять задрали головы кверху и заметили на потолке кое-что еще. Между звездочками виднелось небольшое круглое зеркало, прикрепленное к металлической трубке под каким-то странным углом. От трубки длинная резиновая полоса вела к большому клубку из проволок и зубчатых колесиков, а клубок, в свою очередь, был прикреплен к зеркальцам, расположенным в виде колеса.

— Что? — спросила Солнышко.

— Не знаю, — ответил Клаус. — Не похоже ни на что, о чем мне приходилось читать.

— Интересное устройство, — заметила Вайолет, внимательно изучая все сооружение. Указывая на различные части непонятного механизма, она стала говорить вслух, но скорее для себя, чем для брата с сестрой: — Резиновая полоса похожа на приводной ремень, который передает усилие от автомобильного двигателя для охлаждения радиатора. Но зачем… ах, понятно. Он вращает зеркальца, а они… но как же… погодите. Клаус, видишь в верхнем углу палатки Дырку?

— Без очков не вижу.

— Ну все равно. Там небольшая прореха, — объяснила Вайолет. — Если стоять лицом к дыре, то что будет в той стороне?

— Дай подумать. Вчера вечером, когда мы вылезали из машины, садилось солнце.

— Ийрат, — подтвердила Солнышко, желая сказать «Я помню — знаменитый закат в Пустошах».

— А машина там. — Клаус повернулся кругом и потянул за собой старшую сестру. — Значит, там запад, а дыра обращена на восток.

— А на востоке всходит солнце, — с улыбкой подсказала Вайолет.

— Верно, — отозвался Клаус. — Но при чем тут это?

Вайолет ничего не ответила. Она стояла и улыбалась, и Клаус с Солнышком улыбались, глядя на нее. Несмотря на фальшивые шрамы, нарисованные у Вайолет на лице, младшие Бодлеры мигом узнали ту улыбку. Именно так улыбалась Вайолет, когда ей удавалось разрешить трудную проблему, связанную обычно с каким-нибудь изобретением. Так она улыбалась, когда они все сидели в тюремной камере и Вайолет придумала, каким образом кувшин с водой поможет им вырваться на свободу. Такая улыбка появилась на ее лице, когда она нашла в чемодане улику, способную убедить мистера По в том, что их Дядю Монти убили. Именно так она улыбалась сейчас, поглядев вверх на странное устройство на потолке, а потом вниз — на два выключателя.

— Смотрите внимательно, — сказала она и щелкнула первым выключателем. Немедленно зубчатые колесики начали вращаться, длинная резиновая полоса поехала вниз — и расположенные венком зеркальца превратились в крутящийся круг.

— И к чему это все? — осведомился Клаус.

— Слушайте, — сказала Вайолет, и все трое услыхали тихий гул мотора. — Вот про это гудение и рассказывал Граф Олаф. Он думал, что гул исходит от хрустального шара, но он исходил от этого устройства.

— А я еще тогда подумал, что слова «магическое гудение» звучат как-то неправдоподобно.

— Легрор? — спросила Солнышко, что означало «А откуда молния?»

— Видите, под каким углом прикреплено большое зеркало? — спросила в ответ Вайолет. — Оно расположено таким образом, чтобы отражать свет, падающий через щель в потолке.

— Но никакой свет оттуда не падает, — возразил Клаус.

— Сейчас — нет, дыра ведь обращена на восток, а сейчас вторая половина дня. Зато по утрам, когда Мадам Лулу соглашается гадать, встает солнце и свет попадает прямо на большое зеркало, оттуда отражается в маленьких зеркальцах, которые приводит в движение ремень…

— Погоди, — остановил ее Клаус. — Я не понимаю.

— Ничего страшного, — отозвалась Вайолет. — Граф Олаф тоже не понимает. Когда он утром входит в палатку, Мадам Лулу включает это устройство и комната наполняется мерцающими бликами. Помнишь, я использовала закон преломления лучей, когда сооружала сигнал бедствия на озере Лакримозе? Тут то же самое, только Лулу выдает это за магическую молнию.

— А если Граф Олаф поднимет голову и увидит, что это не магическая молния?

— Не увидит, если свет выключен. — Вайолет щелкнула другим выключателем, и звезды у них над головой погасли. Плотная ткань, из которой была сделана палатка, не пропускала наружный свет, так что Бодлеры очутились в полной темноте. Это напомнило им спуск в шахту лифта в доме номер 667 на Мрачном проспекте, только там стояла тишина, а здесь их окружал гул механизмов.

— Жуть, — проговорила Солнышко.

— Да, жутковато, — согласился Клаус. — Немудрено, что Олаф принял гудение за что-то магическое.

— Вообразите, как тут все выглядит, когда в палатке сверкает молния, — сказала Вайолет. — Такого рода фокусы и одурачивают людей и заставляют верить в гаданье.

— Значит, Мадам Лулу обманщица, — сказал Клаус.

Вайолет щелкнула обоими выключателя-ми, свет зажегся, а механизм отключился.

— Конечно, обманщица, — подтвердила она. — Не сомневаюсь, что хрустальный шар — простое стекло. Она обманом заставила Графа Олафа поверить, будто она гадалка, чтобы он покупал ей всякие вещи — львов, новые тюрбаны.

— Чезро? — Солнышко подняла лицо и вопросительно поглядела на брата и сестру. Под словом «чезро» она подразумевала «Но если она обманщица, то откуда она знает, что кто-то из наших родителей жив?», и старшие даже не сразу решились ответить ей.

— Она и не знает, — наконец тихо проговорила Вайолет. — Сведения Мадам Лулу такие же фальшивые, как и магическая молния.

Солнышко издала короткий тихий вздох, который старшие еле расслышали из-за бороды, окутывавшей личико девочки, и покрепче обняла ноги Вайолет и Клауса. Тельце ее задрожало от огорчения. Наступила ее очередь нести тяжесть их общего горя. Но долго ей не пришлось этого делать, поскольку Клаус вспомнил кое-что, отчего Бодлеры сумели взять себя в руки.

— Постойте-ка, — сказал он, — Мадам Лулу, может, и обманщица, но ее информация, очевидно, бывает настоящей. Ведь она всегда сообщала Олафу, где мы находимся, и всегда говорила правильно.

— Это верно, — спохватилась Вайолет. — Я и забыла.

— В конце концов, — Клаус с трудом добрался до кармана собственных брюк, — мы ведь тоже поверили, что кто-то из наших родителей жив, когда прочли вот это. — Он развернул листок бумаги, и сестры узнали тринадцатую страницу сникетовского досье. К странице была прикреплена фотография, на которой стояли Бодлеры-родители, рядом с ними — мужчина, которого дети мель-ком встречали в Городе Почитателей Ворон, и еще один человек, незнакомый детям, а под фотографией была написана фраза, которую Клаус выучил уже наизусть, и ему не требовались очки, чтобы прочесть ее. «Основываясь на фактах, обсуждаемых на странице девять, эксперты подозревают, что в пожаре скорее всего уцелел один человек, однако местонахождение оставшегося в живых неизвестно», — процитировал Клаус. — Может, Мадам Лулу об этом знает?

— Откуда? — усомнилась Вайолет.

— Так, давайте подумаем, — ответил Клаус. — Граф Олаф сказал, что после появления магической молнии Мадам Лулу велела ему закрыть глаза, чтобы дать ей сосредоточиться.

— Там! — Солнышко показала на стол с хрустальным шаром.

— Нет, Солнышко, — возразила Вайолет. — Шар не мог ей ничего сказать. Он не магический, ты же помнишь?

— Там! — продолжала настаивать Солнышко, и пошла к столу. Вайолет и Клаус неуклюжей походкой поковыляли за ней и увидели, на что она показывает. Внизу из-под скатерти что-то белело. Они с трудом встали на колени в своих общих штанах и увидели край бумаги.

— Как удачно, что ты ближе к полу, чем мы, Солнышко, — сказал Клаус. — Мы бы не заметили.

— Что же это? — Вайолет потянула за белый уголок.

Клаус опять с трудом добрался до кармана, достал очки и водрузил их на нос.

— Так я больше чувствую себя самим собой, а не уродом. — Он улыбнулся и принялся читать вслух: «Милейшая герцогиня, Ваш бал-маскарад обещает быть изумительным, я с нетерпением жду…» — Голос Клауса замер, и дальнейшее он пробежал глазами. — Просто записка о каком-то званом вечере, — проговорил он.

— А почему она под столом? — с недоумением сказала Вайолет.

— Мне она не кажется важной, — ответил Клаус, — но очевидно, ее сочла важной Лулу, раз спрятала ее здесь.

— Давайте посмотрим, что еще она там прячет. — Вайолет приподняла край скатерти — и все трое Бодлеров ахнули.

Читателю может показаться странным, что под столом у Мадам Лулу скрывалась целая библиотека, но, как уже знали бодлеровские сироты, библиотек бывает почти столько же видов, сколько и читателей. Детям уже встречалась личная библиотека — в доме судьи Штраус, — которой им очень не хватало; научная библиотека в доме Дяди Монти, которого им больше никогда уже не видать. Они побывали в учебной библиотеке в Пруфрокской подготовительной школе, видели библиотеку на лесопилке «Счастливые Запахи», которая, правда, была недоукомплектована, что в данном случае означает «состояла всего из трех книг». Существуют на свете публичные библиотеки и медицинские библиотеки, тайные и запрещенные, библиотеки пластинок и аукционных каталогов, а также архивные библиотеки, или, правильнее говоря, «хранилища досье и документов». Такие архивы обычно имеются в университетах, музеях и в разных других тихих местах — под столом, например. В архивы люди могут всегда зайти и просмотреть любые документы и газеты, для того чтобы получить нужные сведения. Глядя на стопки бумаг, запиханные под стол, бодлеровские сироты поняли, что библиотека Мадам Лулу вполне может содержать информацию, которую они ищут.

— Вы только посмотрите, — сказала Вайолет. — Тут и газетные статьи, и журналы, и письма, и досье, и фотографии — все виды документов. Мадам Лулу велит людям закрыть глаза и сосредоточиться, а сама роется в бумагах и находит ответы.

— А шуршания бумаг никто не слышит, — подхватил Клаус, — из-за гудения механизма для молнии.

— Это похоже на сдачу экзамена, — добавила Вайолет, — когда шпаргалки с ответами на все вопросы у тебя в парте.

— Жулик! — выпалила Солнышко.

— Да, она обманщица, — подтвердил Клаус, — но нам это может все пригодиться. Смотрите, тут статья из «Дейли пунктилио»: «Город Почитателей Ворон примет участие в новой опекунской программе», — прочла вслух Вайолет, глядя через плечо Клауса на заголовок.

— «Совет Старейшин вчера объявил, что возьмет на себя заботу о трудных бодлеровских сиротах, — прочел Клаус, — в порядке участия городской администрации в новой программе, вдохновленной афоризмом „Чтобы вырастить ребенка, целый го-род нужен“.

— Вот каким образом Граф Олаф разыскал нас! — вскричала Вайолет. — Мадам Лулу сделала вид, что хрустальный шар сообщил ей, где мы, а на самом деле она просто прочла про нас в газете!

Клаус продолжал рыться в бумагах, пока не наткнулся на фамилию Бодлеров.

— Смотрите, список новых учащихся в Пруфрокской подготовительной школе. Каким-то образом он попал в руки Мадам Лулу, и она сообщила об этом Олафу.

— Мы! — Солнышко показала своим старшим на какую-то фотографию. Те взглянули и поняли, что младшая сестра права: на маленьком неясном снимке трое Бодлеров сидели на краю Дамокловой пристани, куда только что приехали, чтобы поселиться у Тети Жозефины. На заднем фоне виднелся мистер По, который поднимал руку, подзывая такси. Вайолет мрачно заглядывала в бумажный пакет.

— Мятные лепешки. Нам их дал мистер По, — тихо сказала Вайолет. — Я и забыла про них совсем.

— Но кто сделал снимок? — произнес Клаус. — Кто за нами следил в тот день?

— Сзади, — сказала Солнышко и перевернула фотографию. На обороте стояла неразборчивая надпись.

— По-моему, тут написано «Отсюда может выйти волк», — пробормотал Клаус.

— Или «толк», — поправила Вайолет. — Да, по-моему, скорее, «может выйти толк». И подписано одной буквой — не то «Л», не то «М». Но кому понадобилась наша фотография?

— Прямо дрожь берет, когда я думаю: кто-то нас снимал, а мы и не знали, — проговорил Клаус. — Значит, нас вообще в любой момент кто-то может сфотографировать.

Бодлеры торопливо огляделись — не прячется ли фотограф в углах палатки, но никого не заметили.

— Давайте успокоимся, — посоветовала Вайолет. — Помните, как родители ушли куда-то вечером, а мы смотрели жуткий фильм? Мы потом всю ночь нервничали, вздрагивали от любого шороха. Нам казалось, что сейчас в дом проникнут вампиры и утащат нас.

— А может, кто-то и проникал в дом, чтобы нас утащить. — Клаус показал на снимок. — Бывает же, что-то происходит у тебя под самым носом, а ты об этом и не подозреваешь.

— Мурашки, — произнесла Солнышко. Она хотела сказать нечто вроде «Давайте скорее уйдем отсюда. У меня прямо мороз по коже».

— У меня тоже, — сказала Вайолет. — Но надо забрать с собой все бумаги. Возможно, мы ухитримся их где-нибудь просмотреть. Вдруг да найдем нужную информацию.

— Не можем мы забрать с собой все материалы, — возразил Клаус. — Тут кипы бумаг и газет, это все равно что проглядеть все до одной книги в библиотеке, чтобы найти единственную, которая тебе нужна.

— Набьем их в карманы, — предложила Вайолет.

— У меня и так карманы битком набиты, — отозвался Клаус. — Там тринадцатая страница из сникетовского досье, обрывки страничек из квегмайровских записных книжек. Их я не могу выбросить, а больше в карманы ничего не влезет. Бумаг тут столько, как будто в них заключены все тайны всего света, но откуда нам знать — какие брать с собой?

— Может, все-таки быстро просмотрим бумаги прямо здесь, — предложила Вайолет, — и возьмем с собой только те, где упоминаются наши имена.

— Не лучший метод исследования, — заметил Клаус, — но, пожалуй, другого способа не остается. Ну-ка помоги мне приподнять скатерть, чтобы виднее было.

Вайолет с Клаусом начали сообща приподнимать скатерть, что в их маскарадном наряде было непросто. Так же, как и поедать кукурузу, поднимать скатерть, находясь в общей рубахе, оказалось делом более сложным, чем можно было думать. Пока старшие Бодлеры сражались со скатертью, она ерзала туда-сюда, а как вы наверняка знаете, если дергать скатерть туда-сюда, то предметы, находящиеся на ней, тоже будут ерзать вместе с ней. И поэтому хрустальный шар Мадам Лулу все ближе и ближе подвигался к краю стола.

— Крах, — проговорила Солнышко.

— Солнышко права, — согласилась Вайолет. — Надо быть осторожнее.

— Правильно, — сказал Клаус, — мы же не хотим…

Чего именно они не хотели, он не успел договорить, потому что послышался глухой «бряк», а вслед за тем громкий и звонкий «дзынь!», тем закончив за него фразу.

Одна из самых досадных вещей в жизни заключается в следующем: от того, что тебе хочется или не хочется, совершенно не зависит то, что происходит или не происходит на самом деле. Например, вам хочется быть автором, который спокойно сидит себе дома и работает. Но случается нечто, отчего вы становитесь автором, который лихорадочно работает в чужих до-мах, причем зачастую без ведома хозяев. Вы, скажем, хотите жениться на любимой женщине, но случается нечто такое, что препятствует вашему желанию, и вы никогда больше не видите друг друга.

Вы хотите узнать что-то важное о ваших родителях, но случается нечто такое, отчего вам еще долгое время не доведется этого узнать. И в данном случае вы очень хотите, чтобы хрустальный шар не скатился со стола и не разбился вдребезги, а если это случилось, то чтобы звонкий треск не привлек ничьего внимания. Однако печальная истина состоит в том, что ваши желания не имеют никакого значения, недаром она и зовется печальной. Несчастья могут следовать за несчастьями в жизни любого человека независимо от того, хочет он чего-то или не хочет, и хотя троим Бодлерам вовсе не хотелось, чтобы клапан па-латки открылся, в тот момент, когда день на Карнавале Калигари начал клониться к вечеру, в шатер вошла Мадам Лулу, то есть произошло именно то, чего бодлеровские сироты очень не хотели.