Кровоточащие сердца - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Эмма Хамм (ч. 4)

— Верь, во что хочешь, — прорычал он. Но ее слова задели его. Сомнение было ядом, который она впрыснула в его вены с ловкостью врача. — Я считаю, что эта другая. Я верю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы сохранить ей жизнь и сохранить женщину, которой она является. Она замечательный человек.

— И ты хочешь погасить этот свет, — Анна покачала головой и вздохнула. — Я не думаю, что ты понимаешь, Мартин. Каждая жизнь, которую мы забираем. Каждый свет, исчезающий под тяжестью нашего голода, — это душа, которая должна была что-то сделать. Хорошо это или плохо, но это душа, которую мы забрали задолго до того, как она смогла сделать все, что должна была сделать.

Ему хотелось кричать. Нет, он хотел оторвать ей голову с плеч и посмотреть, сможет ли вампир пережить такую смертельную рану. Она не имела права находиться здесь и говорить ему такие вещи, когда ему нужен был друг. Он хотел, чтобы она поняла всю ноющую боль его души. Он нуждался в том, чтобы она сказала ему, что все будет хорошо.

Но это была не жизнь вампира.

— Почему ты здесь на самом деле, Анна? — спросил он.

Она указала назад, в самую темную часть его подвала.

— Я заметила, что в последний раз, когда я была здесь, у тебя было мало крови. И я знаю, как ты отвлекаешься, когда в твоей постели свежее мясо. Я принесла тебе достаточно, чтобы продержать тебя в живых еще какое-то время.

— Достаточно? — он вглядывался в тени, но не мог видеть, что она принесла ему. — Сколько?

— Кровь целого тела, — ответила она. — Я уже осушила их, если ты об этом думаешь. Кубки рядом с телом полны, но я надеюсь, ты сможешь избавиться от останков.

Черт возьми, она поставила его в затруднительное положение. Он не мог бросить тело так, чтобы Мэв не заметила, а Джентри не платили достаточно хорошо, чтобы он попросил своего дворецкого сделать его грязную работу. Юноша уже слишком глубоко погрузился в темные дела вампирского мира. И если кто-нибудь найдет Джентри, сбрасывающего тело… Что ж, Джентри было труднее пережить большинство пыток, чем Мартину.

— Ладно, — он оскалился и зашипел. — Но мне не нравится, что ты зашла без предупреждения.

— Никому не нравится, — Анна вытащила из кармана перчатки. Она была безупречна, как всегда. Непоколебимая женщина, даже высосав из тела всю кровь. — Но напомню, еще раз, Мартин. Ты играешь с огнем.

— Я играю с ведьмой, которая станет сильнее, только когда я закончу с ней, — исправил он. — Вампиры жили веками и будут жить дальше. Мэв — талантливая девушка. Она будет на высоте, когда я разбужу ее.

— О, конечно. Ты мог выбрать любую ведьму, чтобы проверить на ней свою теорию, — она потянула за последний палец перчатки и идеально надела его на руку. — Нельзя было выбрать ту, которая не была в кармане церкви? Думаю, их расследование в отношении тебя станет еще более серьезным.

— С чего ты взяла?

Она ухмыльнулась, и на ее лице было злое выражение.

— Учитывая карету, ожидающую во дворе перед твоим домом, я полагаю, ты еще не разговаривал со своим дворецким?

Конечно, он не разговаривал с Джентри. У него были дела важнее, например, спуститься в свой подвал и вспомнить обо всех женщинах, которых он убил.

Карета?

Это могло означать только то, что Церковь уже решила его судьбу, или они отправили шута-священника обратно, чтобы найти больше доказательств. И это доказательство будет трудно найти, если Мэв будет держать рот на замке.

Анна смотрела, как эмоции отражались на его лице, будто читала книгу. Наклонившись к нему близко, слишком близко, она прошептала:

— Насколько ты доверяешь своей маленькой ведьме?

Проклятье, он хотел бы сказать, что доверил бы ей свою жизнь, но это было бы глупо. Он не знал ее, правда. Она его не знала. И вся ее жизнь была сформирована Церковью и тем священником, который уже ждал в его гостиной.

Джентри не был бы настолько глуп, чтобы оставить Мэв наедине с этим мужчиной… не так ли?

— Прочь из моего дома, — буркнул он. — Я пришлю тебе письмо, когда ты сможешь вернуться, но не жди в ближайшее время.

— Ты позовешь меня, когда я тебе понадоблюсь, — ответила она, хотя повернулась в тень и пошла прочь из подвала. — Держи голову прямо, Мартин. Я подозреваю, что это тот момент, который решит или разрушит ваше будущее. Я люблю тебя, но я не помешаю тебя казнить, если Церковь узнает, кто ты такой.

Конечно. Они были друзьями, но не настолько близкими, чтобы она рисковала собственной безопасностью ради него.

Он полагал, что тоже не стал бы рисковать собой ради нее.

Мартин выбежал из подвала и раскачивался, пока лифт с лязгом опускался к нему. Почему это заняло так много времени? Проклятая штука должна поторопиться, учитывая, сколько он за нее заплатил. В тот момент, когда двери открылись, он бросился в хитроумное приспособление и ударил кулаком по кнопке так сильно, что посыпались искры.

Священник не изменит ее мнение так быстро. Не после ночей, которые они провели друг с другом. Наверняка у Мэв хватит самообладания понять, что ей нужно больше, чем пара минут со священником, чтобы почувствовать себя виноватой за то, что они делали.

Лифт достиг верхнего этажа, и он с грохотом вылетел из него. Он не помнил, чтобы его коридор был таким длинным, но так казалось. Ему понадобилась целая жизнь, чтобы промчаться по нему и завернуть за угол к гостиной. Джентри уже стоял за дверью, прижавшись ухом к дереву.

Черт. Проклятый дворецкий впустил священника в гостиную и оставил наедине с Мэв. Зачем ему это делать? Разве он не знал, что она чувствовала, что вся ее душа была под угрозой, потому что она спала с вампиром?

— Джентри, — прошипел он.

Дворецкий поднял руку, призывая Мартина замолчать, и указал на свое ухо. По крайней мере, его дворецкий шпионил для него. Мартин предположил, что этого было достаточно, чтобы сохранить человеку жизнь.

Он подождал, пока Джентри отойдет от двери, а затем схватил его за руку. Дворецкий оттащил его в сторону, прежде чем прошептать:

— Не думаю, что тебе есть о чем беспокоиться. Она твердо уверена, что священник не найдет о тебе ничего нового, и, кажется, ругает его за то, что он думает, что может доказать, что ты виновен перед Церковью практически без улик.

— Интересно, — ответил Мартин. — И ты счел хорошей идеей оставить их в покое, когда ни один из нас не был уверен, что она не бросит меня?

Глаза Джентри на мгновение расширились, прежде чем он недовольно нахмурился.

— Возможно, у тебя все еще есть сомнения в чувствах этой женщины к тебе, но у меня точно нет. Она не стала бы скармливать тебя волкам, как и ты не стал бы разводить ей костер.

Эффективно уязвленный, Мартин уставился на дверь.

— Тогда мне вообще стоит войти?

Если Джентри был уверен, что Мэв не откажется от него, возможно, для него было лучше оставить их наедине. В конце концов, ему не нужно было защищать Мэв от священника. Она была способна защитить себя. И если священник попытается что-нибудь сделать, он не захочет пострадать от ее гнева. Ведьмы в лучшем случае непредсказуемы. А Мартин разбудил в ней ведьму.

— Абсолютно, — ответ Джентри был таким резким, таким быстрым, что это поразило.

Мартин моргнул и снова посмотрел на своего дворецкого.

— Серьезно?

— Он для нее не просто священник. Они друзья из другого периода их жизни. Ты же не хочешь, чтобы она начала думать об их детстве и захотела спасти его? — Джентри подтолкнул его к двери. — Она твоя женщина, Мартин. Не позволяй никому забрать ее.

Ладно. Мартин не собирался спорить. Он ни за что не позволил бы никому забрать его женщину. Он хотел, чтобы она была рядом, и если Джентри так настаивал в этом, то у Мартина была веская причина для беспокойства.

Он расправил плечи, подошел к двери и открыл ее, словно понятия не имел, что за ней шепчутся два человека.

По крайней мере, на этот раз Мэв и священник сидели далеко друг от друга. Мартин почти ожидал увидеть священника снова на коленях. Но мужчина сидел в одном из кресел в гостиной, а Мэв сидела в двух креслах от него, оставив хотя бы немного места между собой и священником.

Они оба вздрогнули от звука входа Мартина, но ни один из них не посмотрел на него с чувством вины. Священник хмуро посмотрел на него, как и следовало ожидать. И Мэв улыбнулась ему со всем счастьем и весельем женщины, которую накануне вечером очень любили.

— Надеюсь, вы извините меня за опоздание, — сказал он, прислонившись к дверному косяку. — Мне не сообщили, что у нас гость.

ГЛАВА 27

Мэв ничуть не стыдилась признаться, что была разочарована, когда снова появился Леон. Конечно, ее давний друг хотел только помочь ей. Он так волновался, что она поддалась темноте, пока его не было.

На самом деле, первое, что он сделал, это сел на напротив нее и вытащил четки. Он пересчитывал каждую бусину, произнося молитву «Отче наш», очевидно, намереваясь изгнать любые злые эффекты, цепляющиеся за нее.

Как будто это поможет.

Она откинулась на спинку кресла, скрестила руки на груди и смотрела, как он несколько раз пробормотал молитву, прежде чем закатить глаза.

— Ты действительно думаешь, что это сработает? Леон. Они делали это целыми днями с новым священником каждый раз, не прерывая молитву до тех пор, пока я не подумала, что сойду с ума. И даже тогда это ничего не изменило. На таких, как я, это не действует.

— И все же в моем сердце все еще есть надежда, что я смогу освободить тебя из его когтей, — он посмотрел на нее, прежде чем вернуться к своему бормотанию и счету.

Если бы у нее хватило наглости выбить четки из его рук и заставить его смотреть на нее. Если бы только она была настолько смелой, чтобы сделать это со священником, не беспокоясь о том, что сделает Церковь.

Все, что она могла сделать, это ждать. Слушать бормотание, которое она так ненавидела.

— Леон, — повторила она попытку. — Зачем ты здесь, если все, что ты собираешься делать, это молиться?

— Я здесь, чтобы найти больше информации о вампире, — выплюнул он, наконец, остановившись. — Ты явно не пыталась выполнять свою работу.

— Что заставило тебя это сказать?

Он махнул на ее тело.

— Это явно не твоя одежда, Мэв. От них несет вампиром. Я могу только представить, что еще он убедил тебя сделать, пока меня не было.

О, слова подступили к ее губам. Она хотела ответить, что вампир сделал ее грешной. И что грех имел металлический привкус на ее языке.

Но она этого не сделала. Последнее, чего она хотела, так это подвергнуться еще одному экзорцизму. Она пережила их достаточно, чтобы помнить, насколько они были ужасны. Вот почему она спасла так много маленьких девочек от той же участи.

Но тут она осмелела. Она ответила сквозь зубы:

— У меня кончились чистые вещи. Я была тут долго, если ты забыл, и Джентри не умеет стирать женскую одежду. Герцог вежливо одолжил мне наряд, чтобы я не ходила по замку, воняя как канава, или голая. Это ты хочешь услышать?

Его щеки вспыхнули.

— Нет.

— А это правда, — отчасти. У нее еще было много одежды, но ему не нужно было это знать.

Он смотрел на нее, словно не верил ни слову. К счастью, Леон был не тем человеком, которого ей приходилось убеждать, как бы сильно он ни хотел с ней поспорить.

Он вздохнул, посмотрел на дверь, потом снова на нее.

— Послушай меня, Мэв. Это превратилось в большую ситуацию, чем любой из нас может контролировать. Я пришел не один. Церковь прислала со мной второго священника, который намного старше меня и имеет гораздо больше опыта. Я не знаю, сможешь ли ты скрыть от него, кем ты являешься и что ты сделала.

— Я не делала ничего, кроме как следовала приказам, которые мне давали, — ложь обжигала.

Если Церковь прислала кого-то еще, у них были большие проблемы, чем она думала.

Дверь открылась, и Мартин вошел внутрь, прислонился к дверному косяку и ухмылялся, как кот, добывший сливки. При виде него все напряжение в ее плечах пропало. Она забыла, что в жизни он страдал и похуже. Церковь охотилась за ним много лет. Он мог понять, что делать в этой ситуации.

— Надеюсь, вы извините меня за опоздание, — сказал он. — Мне не сообщили, что у нас гость.

— И мне, — ответила она, вставая и подходя к нему. — Пожалуйста, присаживайтесь, ваша светлость. Хотя Церковь, по-видимому, считает вежливым прибыть без предупреждения, я так не считаю.

Принимала ли она всю эту ситуацию, будто хозяйка дома? Возможно. Леон заметил бы, что ее поведение изменилось, но она не хотела, чтобы Мартин думал, что он один. Он никогда не будет один снова, если она будет действовать по-своему.

Или, по крайней мере, пока она не умерла. Потом — кто знает. Они могут оказаться в ситуации Ромео и Джульетты, и это будет прекрасный, романтический конец их истории.

Мартин сел, хотя и не торопился. Он прошел мимо Леона с угрожающим взглядом, оглядывая священника с ног до головы, будто при нем могло быть спрятано оружие.

— Мартин, — тихо сказала она, села и склонилась над подлокотником своего кресла. — Они вернули Леона со вторым священником.

— Еще один? — он выгнул бровь, явно не впечатленный и ни капли не обеспокоенный. — Чем обязан чести принять у себя двух уважаемых членов Церкви? Видимо, вы все еще верите, что я вампир.

О, он определенно был вампиром. Она попыталась приподнять воротник платья немного выше, но потом решила, что будет более естественным движением, если она перебросит волосы через шею. Следов укусов никто не мог увидеть. Это будет конец всему этому.

Леон заметил. Он всегда замечал ее малейшие движения, особенно когда она пыталась что-то скрыть. Он прищурился, глядя на ее волосы, и произнес:

— Он не торопился, чтобы убедиться, что все наши инструменты перенесли путешествие. Уверен, что он прибудет быстро. Мэв, что случилось с твоей шеей?

— Ничего, — она откашлялась и спросила. — Кого они послали с тобой?

Их прервал четвертый голос, и звук этого священника превратил ее кровь в лед.

— Ты хорошо меня помнишь, Мэв, я уверен. Они прислали единственного священника, который мог доказать невиновность или вину этого мужчины.

Она не хотела поднимать взгляд. Она не хотела видеть человека, который мучил ее, когда она была ребенком, и все же она знала, что должна посмотреть на него. Иначе кто знал, что он сделает.

— Отец Блейк, — прошептала она. — Рада вас видеть.

— Уверен, что нет.

Он стоял, сильный и широкий, в дверях гостиной. Такой, каким она его помнила. Он едва помещался в раме. Он все еще брил голову. Мэв вспомнила, что он утверждал, что это был акт служения его богу. Она знала, что это было сделано для того, чтобы другие могли видеть шрамы, нанесенные им самим на его черепе. Отец Блейк считал, что Бог хотел боли как жертвы. Он заставил ее многим пожертвовать, когда она была маленькой девочкой.

Мартин заметил, как она напряглась. Он потянулся к ее руке, будто собирался ее сжать, но в последнюю секунду спохватился.

Хорошо. Они не могли проявить ни слабости, ни нежности друг к другу.

Ужасный священник из ее кошмаров вошел в комнату, заложив руки за спину. Черно-белый костюм шевелился вместе с ним, будто это было масло, а не ткань. Его накрахмаленный белый воротничок был слишком высоко на шее, но она знала, что он ничего не скрывал.

Ни один другой священник не был более набожным, чем этот ужасный человек.

— Ваша светлость, мы уже какое-то время изучаем вашу семью, — он остановился перед Мартином и хмуро посмотрел на герцога. — Но до сих пор никто сказал, вампир ты или нет.

— Верно, — Мартин отклонился, словно совсем не боялся человека перед собой. Хотя он должен был. — Это потому, что я не вампир. Но большинство священников, посланных в этот дом, были хорошими людьми, которые довольно быстро это поняли.

— Мне кажется любопытным, что в тот момент, когда мы начинаем расследование в отношении вас, ваши запасы денег иссякают, — отец Блейк поднял руку с четками на костяшках пальцев. — Знаешь ли ты молитву Божию?

— Да, — на челюсти Мартина дернулся мускул. — Но мне незачем ее говорить. Я не одержим демоном и не тот монстр, которого вы ищете.

— Сейчас тебя ждут испытания, мальчик.

Она знала этот взгляд отца Блейка. Он хотел навредить Мартину. Он хотел увидеть вампира кричащим, и не имело значения, был Мартин им или нет. Этот священник мучил маленьких девочек, потому что считал их матерей опасными женщинами.

Тихим звуком она попыталась отвлечь всех мужчин в комнате.

— У вас двоих был долгий день. Думаю, мы все согласны с тем, что наш мозг работает лучше всего, когда мы хорошо отдохнули. Возможно, нам следует немного поспать, а затем мы сможем продолжить этот разговор утром.

Отец Блейк посмотрел на нее, приподняв бровь.

— И дать этому мужчине шанс сбежать?

— Я считаю, что Мартин все-таки джентльмен. Он не попытается покинуть это место, зная, что вы здесь расследуете его дела, — она улыбнулась, хотя выражение ее лица было хрупким. — Он человек слова, отец.

— Ах да, разве не все они? — отец Блейк посмотрел на Мартина и тихо сказал голосом, которого нельзя было ослушаться. — Тогда увидимся утром, ваша светлость. А теперь я хотел бы поговорить с моими коллегами.

Если бы взглядом можно было убить, то Мартин выпотрошил бы обоих священников. Он явно хотел сразиться с ними. Его руки сжались в кулаки, а мышцы плеч напряглись. Но он встал и кивнул.

— Тогда мы с мисс Винчестер увидим вас утром, джентльмены.

— Ах, — отец Блейк кивнул. — Ты называешь ее мисс Винчестер, а она зовет тебя Мартин. Из этого я могу сказать, здесь уже совершались гнусные дела. Она останется с нами, чтобы я мог ее допросить. Не годится, чтобы следователь был скомпрометирован. Разве ты не согласен?

Было ясно, что Мартин не был согласен.

Мэв хотелось крикнуть ему, чтобы он взял ее с собой. Она уже знала, что сделает отец Блейк, и она не хотела снова терпеть эту пытку.

Но потом она вспомнила, что ее сестер здесь нет. Ее сестер не было поблизости, где Церковь могла бы их найти. Даже Беатрис, которая работала в глубине пещер под главным зданием. Монахини никогда больше не позволят отцу Блейку прикасаться к своим. Они видели шрамы на теле Беатрис.

Глубоко вдохнув, она встретила взгляд Мартина с безмятежной улыбкой.

— Не беспокойтесь обо мне, ваша светлость. Я рада сообщить своим товарищам, что вы не тот монстр, которого они ищут.

— Хорошо, — Мартин коснулся двумя пальцами ее подбородка и поднял ее голову. Движение каким-то образом выражало власть, будто они были чем-то большим, чем просто следователем и возможным вампиром. — Тогда увидимся завтра.

Герцог оставил комнату холодной. Или, возможно, это страх струился по ее венам. Она не знала, что эти два священника собирались сделать, но знала, что ничего хорошего в этом нет.

Отец Блейк поставил перед ней кресло герцога и сел рядом с Леоном.

— Так. Похоже, дочь ведьмы была занята без бдительного ока священника.

— Я понятия не имею, на что вы намекаете, но могу сказать вам, что в этом мужчине нет ничего странного, — она бы лгала до горького конца, если бы это потребовалось. — Он просто герцог, потерявший все деньги, которые оставил ему отец. Бедняга понятия не имеет, как быть хорошим лидером, поэтому мы могли бы оставить его в покое и сосредоточиться на ком-то, кто действительно может убивать людей на улицах.

— О, — отец Блейк кивнул, а затем указал большим пальцем на Леона. — Этот говорит иначе.

Она посмотрела на Леона.

— Тогда он неправ.

Ее бывший друг вздохнул и сделал выражение лица, будто ему было больно.

— Мэв. Я знаю, что я видел, и даже ты не смогла меня убедить в обратном. Этот вампир мучил меня во сне всеми своими темными силами. Если это не работа дьявола, то я не знаю, что это.

— Это называется кошмар, Леон, — прорычала она. — Они снятся всем.

Отец Блейк бросился вперед и поймал ее за руки. Она ненавидела ощущение этих мозолистых пальцев, потому что знала, откуда взялась изношенная плоть. Каждый день он спускался в подземелья и мучил людей, в которых были демоны. Это не был священник, который помогал другим. Он хотел только навредить.

Отец Блейк погладил ее костяшки в шрамах.

— Ты сделала так много хорошего для Церкви. Я знаю, что обучение, которое я тебе дал, было основной причиной того, что ты так хорошо справилась, моя дорогая девочка. Но теперь мне нужно, чтобы ты поняла, что ты можешь быть той, на кого ты всегда охотилась.

— Я не одержима.

Легким движением руки он плеснул ей в глаза святой водой. Она не заметила пузырек на его запястье, но что, по его мнению, это могло сделать? Она не чувствовала боли, и вся святая вода казалась ей неприятной.

Мэв вырвала свои ладони из его рук, чтобы протереть глаза.

— Это было необходимо? Вы же знаете, что я могу заразиться от этого. Сосуды никто не моет! Если мой глаз станет розовым из-за этого…

Очевидно, святая вода вообще не входила в его планы. Отец Блейк схватил ее за волосы и оттянул ее голову в сторону.

— Видишь? — указал он Леону. — Как я и подозревал. Она находится под контролем вампира.

Они увидели следы на ее шее. Теперь они знали все.

Тяжело дыша, она покачала головой и встретилась с перепуганным взглядом Леона.

— Это не то, на что похоже. Это был несчастный случай, Леон. Он не вампир. Меня никогда не кусали.

— Тише, — ответил Леон. Он поднял руку и перекрестился в воздухе. — На тебе метка дьявола, ведьма.

ГЛАВА 28

Что-то было не так во всей этой ситуации. Мартин расхаживал по своей комнате, ожидая, когда Джентри вернется и расскажет, что узнал.

Второй священник отличался от любого другого священника, посланного исследовать Мартина. В этом человеке была тьма, которую Мартин слишком легко узнал. В священнике было… больше, чем можно было увидеть невооруженным глазом.

И Мэв боялась его. Мартин слышал, как участилось ее сердцебиение, и видел, как она напряглась в кресле. Священник, должно быть, был страшным человеком, если женщина, не чувствующая боли, боялась его.

Что сделал этот священник? Был ли он одним из тех, кто пытал ее и ее сестер? Одна только мысль заставила его кровь закипеть, а клыки заболеть.

Ему хотелось оторвать мужчине голову с плеч и напиться брызнувшей кровью. Он искупается в жизненной силе этого человека, если он прикоснется к Мэв так, как она не хотела. Мартин поклялся в этом тем самым бессмертием, которое давало ему силу.

Джентри проскользнул в комнату с тишиной совы на охоте.

— Господин, вам нужно поскорее прийти.

— Что случилось?

— Нашли следы укусов, — Джентри бросился к тумбочке и вытащил два пистолета. Это были старые дуэльные пистолеты, которые никогда не использовались, но это означало, что внутри еще были пули.

Джентри еще раз проверил, заряжены ли они оба, и оставил один себе. Другой он протянул Мартину.

Он наклонил голову и усмехнулся, сверкнув в темноте острыми зубами.

— Мне не нужно смертное оружие.

— Это должно выглядеть естественно. Если священника обнаружат осушенным…

Джентри не нужно было заканчивать. Мартин уже знал, что этого достаточно, чтобы доказать, что он вампир. Однако он не позволит мужчине быстро умереть, если тот причинил боль Мэв.

— Как думаешь, насколько серьезной стала ситуация?

Его дворецкий пожал плечами.

— Понятия не имею. Все, что я знаю, это то, что они нашли следы, и я побежал сюда, чтобы сказать вам. Их больше нет в гостиной.

— Значит, он увёз её куда-то, чтобы продолжить свои грязные дела, — на этот раз Мартин был рад, что Мэв не чувствует боли. Кто знал, что эти два священника делали с ней даже сейчас за то, что она позволила вампиру пить из ее тела. За то, что она позволила ему попробовать ее на вкус.

О, он собирался разорвать этих священников на куски. Когда он закончит, никто не сможет узнать, кто они.

Мартин разминал шею, а потом сказал:

— Держись от меня подальше, мальчик.

— Ты не станешь меня есть. Я ядовит, помнишь? — Джентри засунул оба пистолета за пояс.

— Яд не имеет значения, — Мартин расправил плечи и приготовился позволить жажде крови взять верх. — Все, у кого есть сердцебиение, будут жертвами. Все, что дышит, будет съедено.

Сила поднялась над ним и спустилась на его кожу. Тени из комнаты змеями скользили по его рукам. И когда зверь внутри него пробудился, он отдался ему.

Хотя монстр не был отделен от Мартина, зверь управлял им так, как он никогда не понимал. В молодости он помнил, как эта темная сущность проникала в самую его душу. Он вдохнул его и упивался жаждой крови. Ощущение контроля, силы и славы, когда люди с криками убегали от него.

Монстру не потребуется много времени, чтобы стать сильнее. Он будет пировать, питаться и расправлять крылья в ночном небе, пока никто не увидит ничего, кроме монстра.

Кроме нее, напомнил он себе. Она увидит его в тени. Она раскроет перед ним объятия, и он превратит ее в свою вечную невесту. Она станет его убежищем, когда на него ляжет вся тяжесть веков.

Мартин шел по коридорам, то и дело задирая нос, чтобы глубоко вдохнуть. Он чувствовал их запах. Горький запах страха, Леон пытался спрятаться в недрах замка. Запах святой воды, где спрятался другой священник. И прекрасный, спасительный для души запах его невесты. Ее сера будет звать его, где бы она ни была. Как бы она ни пыталась спрятаться от него.

Священник отвел ее в дальний край замка. Там стены рухнули, уступив место открытому воздуху и краю утеса за ними. Даже дочь ведьмы умерла бы от такого падения.

Значит, будет бой. Священник был готов пожертвовать Мэв, надеясь выманить зверя. Что ж, он придет.

Мартин следовал за их запахом до края замка. Он увидел, как священник держит Мэв за горло. Ее ноги едва стояли на осыпающемся каменном полу, и никакая стена не помешала бы ей упасть насмерть, если бы священник ослабил хватку на ее шее.

Правый глаз уже опух. Щека под ним была странно искривлена, будто кость была сломана и не на месте.

Отец Блейк прорычал в лунном свете:

— Ты переспала с дьяволом, ведьма! Я должен вышвырнуть тебя из этого замка и избавить мир от твоего зла.

— О, вы просто злитесь, что я не почувствовал ни одного удара, — она плюнула кровью ему в лицо. — Вам нравится бить женщин, да? Какой позор. Вы должны были сгнить в этой комнате экзорцизма, но вас снова выпустили на охоту. Вы умрете здесь, отец.

Она была чертовски права, он собирался умереть здесь. Если это будет последнее, что сделает Мартин, он позаботится о том, чтобы этот священник увидел сегодня ад.

Тем или иным способом.

Он вышел из тени и увидел, как глаза Мэв метнулись к нему. Она усмехнулась, окровавленные зубы и дикие глаза.

— Отец, я знаю, что вы видели много существ в своей жизни. Демоны. Ведьмы. Даже вампиры. Но вы когда-нибудь видели старейшину-вампира?

— Такого нет, девочка. Вампир есть вампир.

— Это не правда, — она снова посмотрела на священника и рассмеялась. Звук эхом разнесся вокруг них, отражаясь со всей силой ведьмы. — Ты ничего не знаешь об этом мире или о сверхъестественных существах, на которых охотишься. Глупый человек. Передай Дьяволу привет.

Отец Блейк сжал пальцы на ее горле, пока ее лицо не стало багровым.

— Не волнуйся, Мэв. Ты увидишь его первым.

Его пальцы разжались на ее шее, и он выбросил ее в воздух за пределы замка. Она не кричала. Она даже не отреагировала, казалось, что она парит в воздухе, широко раскинув руки, волосы развевались вокруг ее лица. А потом она исчезла.

Мартин недооценил этого человека. Крик ярости вырвался из его груди и превратился в львиный рык. Земля сотрясалась от его ярости и ужаса, что его невеста исчезла. Погибла.

Она умерла прежде, чем он смог ее спасти. Прежде чем он смог накормить ее своей кровью, и теперь он не знал, останется ли в ней что-то, что можно было бы изменить.

Он бросился вперед, дрожа от гнева. Но священник, видимо, ожидал, что он появится. Отец Блейк как раз вовремя обернулся с деревянным колом в руках. Он направил его вперед в ответ на выпад Мартина, и заостренный наконечник вонзился между его ребрами.

Кол поразил его сердце. Он почувствовал ужасные занозы, которые разбились о ребра, а затем вонзились в плоть за их пределами. Даже когда его глаза расширились, и он издал сдавленный звук шока, почувствовав, как тупой наконечник вышел из его спины.

Мартин задыхался, пытаясь откашляться, пригрозить священнику, который отступил и вытер окровавленные руки о свой черный пиджак.

— Вампиры всегда думают, что у них есть преимущество, — сказал мужчина.

Вдалеке бушевала буря. Густые грозовые тучи уже сверкали молниями и магией. Однажды Мартин видел такую бурю. Когда он был молодым человеком, и вампиры впервые вошли в эти залы. Он посмотрел на небо и увидел предзнаменование.

К сожалению, он не знал, какое.

Отшатнувшись, он поднял руки и коснулся раны на груди. Деревянный кол жалил. Он хотел бы не чувствовать боли, как Мэв. Может, это сделало бы все это проще.

Священник смотрел на него черными глазами.

— Церковь посылает меня, когда узнает, что кто-то виновен, — треск молнии расколол воздух. — Вы более чем виновны, ваша светлость. Вы правили этим замком веками. Пугали жителей своего города, и теперь ваша душа проведет вечность во тьме.

Мартин сделал еще шаг назад, но на этот раз не смог удержаться прямо. Он упал на колено, задев кол, застрявший у него в груди.

Слова священника снова зазвенели у него в голове, и он рассмеялся. Смех причинял больше боли, чем он хотел признать, но звук веселья придал ему немного силы.

— Ты думаешь, меня пугает темнота?

— Я думаю, что должна. Твоя душа будет страдать. Демоны будут лакомиться твоим бессмертием, и ты сгоришь тысячу раз, — священник выпрямился, словно знал, что поступил правильно. — Тебе следует бояться, вампир.

Мартин скривился и сел. Он уперся спиной в осыпающийся камень и тяжело вздохнул. Он позволил рукам опуститься по бокам. Это было проще. Если ему не приходилось использовать мышцы груди, чтобы поддерживать их, было лучше.

Он все еще мог думать сквозь боль, хотя это было больно. Проклятье. Было больнее, чем он думал.

— Даже в аду, — сказал он, кашляя, когда кровь забурлила у него в горле. — Даже в аду демоны все еще любят друг друга.

— Я знаю, — отец Блейк бросился к нему, встав на колени перед убитым им вампиром. Он вцепился рукой в волосы Мартина и резким рывком откинул его голову. — Я видел это раньше. Как они любят друг друга темным, ужасным образом. Они калечат всех остальных, но спариваются всю жизнь. Вы это знали?

— Да. Я знал много демонов в своей жизни. Они любят так, что это больше, чем любовь. Они отдают всю свою душу другому и верят, что их любимый будет дорожить ею, — он кашлянул кровью на белый накрахмаленный лацкан священника. — Ты не знаешь, что такое любовь.

— Ты тоже, — отец Блейк снова повернул его голову. — Думаешь, она любила тебя? Она на это не способна. Ведьмы не любят. Но я надеюсь, ты знаешь, что она прекрасно знала, что я убью тебя, когда она разбилась насмерть.

Боже, это было больнее, чем кол.

Его невеста.

Его Мэв.

Он даже не сказал ей, как ее вид смягчил гнев в его груди. Как, глядя на нее, он стал мужчиной сильнее, чем когда-либо прежде. Мартин так и не сказал ей, что несколько часов в ее объятиях были лучшими моментами в его жизни.

Он не сказал ей, что не знал, что такое любовь, но если это была она, то любовь разорвала ему грудь, чтобы Мэв могла заползти внутрь него.

— Тогда она умерла, зная, что была лучшей частью меня, — ответил он хрипло.

— Какое жалкое зрелище, — священник оттолкнул голову Мартина, словно вампир вызывал у него отвращение. Он встал и начал поворачиваться. — Ты умрешь, как умерли все остальные. В одиночестве. Без любви. И вне взора твоего Бога.

— Не моего Бога, — Мартин покачал головой и снова рассмеялся. — Он твой Бог, этот. Бог, который наказывает всех. Нет, мой Бог намного добрее.

Отец Блейк, казалось, проигнорировал то, что хотел сказать Мартин. Возможно, его не волновали предсмертные слова вампира. Но Мартин еще не закончил с ним.

— Отец! — крикнул он. — Последнее.

Взгляд священника встретился с его взглядом, и вдалеке раздался раскат грома.

— Что?

Мартин усмехнулся. Кровь покрыла его зубы, но он хотел, чтобы отец Блейк увидел в нем монстра, каким он и был. Он хотел, чтобы мужчина увидел клыки, вонзавшиеся в его губы, пока кровь стекала по его подбородку.

— Мэв была права. Ты ничего не знаешь о вампирах. Иначе ты бы знал, что кол не может убить старого вампира.

Размытым движением он вырвал кол из груди и бросился вперед. Сверкнула молния, когда он схватил священника. Он схватился за череп и свернул мужчине шею. Еще одна вспышка молнии осветила его клыки, и он вонзил их в горло отца Блейка.

Гром затрещал над головой, смешавшись с криками мужчины, когда Мартин порвал сухожилия и вырвал их из его тела. Он откинул голову, гарантируя, что при следующей вспышке молнии священник увидит всю изуродованную плоть, все еще зажатую в челюстях Мартина.

А потом ему представилась чудесная, заманчивая возможность попробовать кровь так называемого «Святого».

ГЛАВА 29

— Зараза, — буркнула Мэв. Она провела пальцами по костям, прорезавшим ее ногу. К счастью, это предотвратило падение, но это и означало, что ей грозила большая опасность истечь кровью, прежде чем ее кто-нибудь найдет.

Она послала безмолвное спасибо своей матери за то, что она прокляла ее неспособностью чувствовать боль, но боялась, что это ее конец.

Мэв смотрела на замок с выступа, на который она упала. Еще одна рушащаяся часть здания, которое, вероятно, должно было развалиться давным-давно. По крайней мере, выступ держался какое-то время. Она надеялась.

Несколько камней и валунов выглядели достаточно безопасными, чтобы через них можно было перелезть, но она не могла знать, насколько сильно этот подъем повредит ее ноге. Что, если она ударится ею, и кости прорежут плоть? Ей нужно было быть осторожнее, чем когда-либо прежде. Предупреждающих знаков не было. У нее не было возможности узнать, наносит ли она еще больший вред ноге, которая уже угрожала ее жизни.

Она могла только надеяться, что потеряла не так много крови, чтобы потерять сознание до прибытия помощи.

Мэв уже чувствовала, как ее зрение затуманивается. Был ли это шок или потеря крови?

Она не хотела знать. В долгосрочной перспективе это только замедлит ее, а прежде чем она окажется в безопасности, предстоит пройти еще немало. Так что Мэв подтягивала себя. Медленно. Останавливалась каждые десять секунд, чтобы снова оглянуться на ногу и надеяться, что кровь перестала литься из-под кости.

Но каждый раз, когда она смотрела, она могла поклясться, что становилось все хуже. Белый светящийся край сломанной кости не был хорошим знаком. Раньше она видела человека, который упал со здания, пытаясь почистить крышу. Мужчина больше никогда не ходил.

Сможет ли она ходить после этого?

Проклятый священник. Она перевернулась на живот и подтянулась еще ближе к замку. Если Мартин не убил отца Блейка, то это сделает она. Мужчина причинил ей достаточно страданий в жизни, а теперь лишил ее возможности ходить? Как он смеет!

Мэв помогала себе двигаться, представляя все ужасные вещи, которые она сделает со священником. Во-первых, она вырвет ему все ногти. Потом она выдернет ему ресницы. Может, бросит несколько ругательств, чтобы действительно напугать его. Может, если он подумает, что она проклинает его, он сделает все, что она хотела.

Она сомневалась, что так будет. Этот человек оказался слишком живучим, чтобы попасть под чары ведьмы. Фальшивые, учитывая, что она ничего не знала о темных искусствах.

— Нужна помощь? — она знала этот голос, хотя слова были знакомы. Они отбросили ее в то время, когда она была маленькой девочкой.

Мэв много бродила по улицам. Ее мать была не из тех, кто заботится о том, где находится ее дочь, пока Мэв приходила домой к ночи. В тот день она украла у владельца магазина, который выследил ее. Ее ноги были слишком короткими, чтобы убежать от него. Он поймал ее довольно быстро, а затем убедился, что вбил ей в голову, что воровать — это плохо.

Конечно, она не могла чувствовать ничего из того, что он делал. Но она осталась дрожать на земле на случай, если он вернется. Мэв знала только, что сделала что-то не так. Что она была маленькой девочкой, и некому было о ней позаботиться.

А потом она услышала те же слова.

— Нужна помощь?

Она подняла глаза, и ее память смешалась с настоящим. Она видела Леона таким, каким он был сейчас. Высоким и сильным, каким и должен быть священник. Но она видела и ту его версию, которая помогла ей, когда она была ребенком. Она видела испачканные грязью руки и усталые глаза.

— Похоже, да, — сказала она так же, как и много лет назад. — Но я не знаю, смогу ли я стоять самостоятельно.

Память разлетелась на мелкие осколки. На этот раз он не протягивал ей руку. Нет, в его руках был пистолет, направленный на нее.

Слеза катилась по его щеке. Он явно хотел отпустить ее. Он хотел помочь ей, но также знал, что она переспала с дьяволом. Отец Блейк ясно дал понять, что ее душа проклята, и ее уже невозможно исправить.

— Почему? — прошептал он голосом, полным эмоций. — Зачем ты это сделала, Мэв? Из всех людей. Вампир?

— Он больше, чем просто вампир, — ответила она. У нее закружилась голова, и она задалась вопросом, каково это — чувствовать боль. — Он хороший мужчина с золотым сердцем. Я бы хотела, чтобы ты мог видеть его таким, каким вижу его я. Насколько я знаю, он заслуживает того, чтобы его увидели.

— Он монстр. Он тот, на кого мы всегда охотились, иногда вместе, а иногда порознь. Ты должна была все это разрушить, — Леон взмахнул пистолетом, всплеснул руками. — Все, что я знаю, теперь неверно.

— Это всегда было неправильно, — ответила она. — Я знаю, ты думаешь, что мир черно-белый, но это не так. Посмотри на меня и моих сестер. Мы — дочери ведьм, которые в итоге стали работать на Церковь. Где в этом логика?

— Вы пытались загладить свою вину, — он направил пистолет на нее, и она знала, что это будет точный выстрел, если он нажмет на курок. — Я думал, ты понимаешь, как важно было спасти душу.

— Это никогда не было важно для меня, — она смотрела на него и просила его понять. — Я никогда не боялась, что моя душа в опасности. Ни разу в жизни.

— Как ты можешь говорить так? — Леон, по крайней мере, опустил пистолет. Он присел на корточки перед ней, не достаточно близко, чтобы дотронуться, и недостаточно близко, чтобы помочь ей. — Ты дочь ведьмы. У тебя есть силы, которых у тебя быть не должно, и ты всю свою жизнь охотилась во имя Него. Как ты можешь не бояться за свою смертную душу?

— Я была хорошей, — ответила она. Мэв сплюнула кровь. Внутреннее кровотечение? Или отец Блейк выбил ей пару зубов? — Я старалась изо всех сил. Я не хочу причинять людям боль, если они этого не заслуживают. Этого достаточно. И если это тот Бог, о котором говорила моя мать, то он поймет, что я изо всех сил старалась быть хорошим человеком.

— Этого недостаточно, чтобы тебя приняли в высшую сферу существования, — брови Леона сдвинулись в замешательстве, будто ее слова никогда не имели для него смысла. — Как ты не знаешь этого после всех учений, в которых ты принимала участие?

— Я знаю много вещей, которых не знаешь ты. И это потому, что я выросла ведьмой. Я не боюсь тех, кто отличается. Я не боюсь задавать вопросы людям у власти и удивляться, почему они хотят, чтобы я думала определенным образом, — она пошевелилась, но почувствовала, что ее юбки натянулись. Кость ее ноги зацепилась за ткань и еще больше вырвалась из плоти. — Мне нужно, чтобы ты это увидел, Леон. Но сначала мне нужно, чтобы ты вытащил меня отсюда.

— Из этого замка? — он встал и отряхнул свободную руку о штаны. — Ты не хочешь покидать это место. Вот почему ты спишь с вампиром. Какая-то часть тебя видит в нем компаньона. Или, может быть, ты видишь себя во тьме, я не знаю. Я не могу понять, почему ты идешь на такой риск.

— Риск? — она не должна спорить с ним. Она должна просто согласиться с тем, что пошла на риск, и убедить его вытащить ее из этой полуразрушенной части замка. Тогда она сможет найти Мартина, и они вместе прогонят этого священника.

Но она не могла снова солгать.

Мэв ужасно устала ото лжи. Каждому. Себе.

— У этого вампира больше чести в капле крови, чем у тебя во всем твоем существе, — прорычала она. — Не риск — любить кого-то, кто заслуживает того, чтобы его любили.

— Это риск, когда они — зло, — поправил он. Леон приставил пистолет к ее лбу. — Я должен нажать на курок. Я окажу тебе услугу, Мэв. Я не хочу этого делать, но я думаю, что тебя уже не спасти.

— Не спасти? — она горько рассмеялась, кашляя. — А кто меня спас бы? Ты? В башнях священников? В своей удобной постели и в убежище в объятиях Бога? Нет, Леон. Никто не хотел меня спасать. Дочь ведьмы, которую отвергали все люди, которых я когда-либо встречала до него.

— Мы всегда были рядом с тобой, — упрекнул он. — Разве ты не чувствовала, что мы хотим тебе помочь?

— Ты хотел изменить меня, — поправила она. Мэв подтянулась, чтобы она сидела, хотя и согнулась. Почему она не могла заставить свою спину выпрямиться? Она и ее сломала?

— Изменение тебя к лучшему не означает, что мы не хотели, чтобы ты была той, кто ты есть, — Леон использовал большой палец, чтобы взвести курок, и она знала, что это был момент, когда она могла умереть.

Убьет ли ее пуля? Она предполагала это. Но она никогда не пыталась пустить себе пулю в лоб. Может, это было бы совсем не больно, и она осталась бы жива. Моргая и удивляясь, почему ее зрение было таким забавным.

В некотором смысле, знать, что она может умереть, было бы облегчением. По крайней мере, тогда она могла узнать, кто она на самом деле. Прошло много-много лет, а она так и не узнала, что с ней сделала мать.

Что, если она была мертва все это время?

— Я не хочу умирать, — сказала она, глядя Леону в глаза. — Но если мне придется умереть, потому что я любила его, пусть будет так.

— Как ты вообще могла любить такого монстра? — спросил он, и его рука дрожала.

Мэв не колебалась.

— Потому что, в отличие от всех остальных, когда он вцепился в меня клыками, он мог разорвать мне горло. Вместо этого он всего лишь поцеловал меня. Все, чего он когда-либо хотел, это поцеловать меня.

— Нет, он хотел осушить тебя. Он хотел питаться твоей плотью и втягивать твою душу в свою.

Она покачала головой, решив, что никогда не передумает.

— Нет, Леон. Вот почему ты никогда не поймешь его. Он хотел любить меня и быть любимым. Кто я такая, чтобы отказывать кому-то в этом? Разве это не величайшее деяние Бога? Любовь?

Его дрожащая рука выровнялась.

— Вот почему я собираюсь покончить с этим ради тебя, Мэв. Мой дорогой друг.

— Надеюсь, после этого ты сможешь жить с собой.

Мэв закрыла глаза и стала ждать неизбежного. Звук выстрела пронзил ее уши. Почувствует ли она боль на этот раз? Наверняка, пуля в ее мозгу хотя бы немного побаливала.

Но все, что она чувствовала, — это брызги крови на ее лице.

Моргнув, она открыла глаза и с удивлением уставилась на яркое красное пятно, растекшееся по груди Леона. Он опустил пистолет, коснулся пальцем рваной раны на месте его сердца. Струи крови хлынули из пулевого отверстия, и он упал лицом вниз. Пистолет Леона с грохотом упал на камень, но так и не выстрелил.

В замке за спиной Леона стоял верный дворецкий. Джентри отбросил свой дымящийся пистолет в сторону и сдул волосы, упавшие ему на лицо.

— С вами все в порядке, мисс Винчестер? — крикнул он.

— Нет, — ответила она. Мэв позволила себе упасть на бок, теперь ее дыхание было прерывистым.

Она должна была регулярно вдыхать, она это знала. Но ее легкие больше не работали. Они издавали ужасный дребезжащий звук каждый раз, когда она пыталась вдохнуть, и Мэв знала, что это неправильно. Звук был жутким. Будто в ее легких была вода.

О. Правильно. Вполне могло быть, учитывая, что она упала со здания.

Джентри бросился к ней, помог лечь на пол замка. Его лицо зависло в ее поле зрения, он был в ужасе от состояния ее тела.

— Мисс Винчестер, я могу что-нибудь сделать?

— Я не чувствую боли, Джентри, — она улыбнулась, забыв, что ее зубы были испачканы кровью. — Но если Мартин еще жив, может, ты найдешь его для меня?

— Вы точно будете живы, когда я вернусь?

— О, это очень мило с твоей стороны, — она, честно говоря, не была уверена, но все же сказала. — Я не могу умереть, не увидев его в последний раз, мой друг. Я должна увидеть его снова.

ГЛАВА 30

Мартин вырвал из зубов плоть священника и выплюнул прядь волос, которая отказывалась покидать его рот. Священника могло хватить на долгое время, но вместо этого он был единственной едой, которой хватило бы Мартину всего на несколько недель. Даже обидно.

— Джентри сказал бы мне, что нам нужно побеспокоиться о твоем теле, — пробормотал он, глядя на изуродованное месиво священника. — Я не думаю, что это так. Я не уверен, что тебя кто-нибудь узнает.

Он упер ботинок в спину мужчине и медленно столкнул его с замка. Священник мог рухнуть рядом с его невестой, и он надеялся, что какая-то часть души Мэв осознает, что хотя бы ее убийца мертв. Он никогда больше не сможет мучить еще одну маленькую девочку.

Волна страданий и боли снова охватила его. Она грозила утопить его, и Мартин знал, что у него было всего несколько мгновений ясности, прежде чем он снова погрузится в безумие зверя.

Это чувство было больше, чем разочарование несбывшейся надежды. Это было больше, чем мысль о том, что кто-то неосторожной рукой погасил прекрасный свет.

Он будет скучать по ней.

Мартин будет скучать по ней так сильно, что его сердце сжималось при мысли о том, что ее больше нет с ним. Он хотел вырвать орган из своей груди, но это не принесло бы ему ничего, кроме неудобств. Сердце могло вырасти снова. Но он не мог дать ей жизнь снова.

— Господин? — раздался голос Джентри. — У нас мало времени!

До того, как прибыло больше членов Церкви? Ему было все равно.

Мартин балансировал на краю пропасти замка. Его рубашка развевалась вокруг него, буря становилась все более свирепой, и он смотрел на грозовые тучи.

— Пусть идут, — прорычал он.

— Больше никто не придет, — Джентри, спотыкаясь, побрел к нему по упавшим камням. — Она выжила, Мартин. Не знаю, надолго ли, но она выжила.

Его разбитое сердце, мертвое веками, стучало в груди. Было так больно, что Мартин отшатнулся и приложил руку к ране, которая уже начала затягиваться. Он повернулся, дождь хлестал ему в лицо.

— Что?

— Относительно удачно упала, не спрашивайте. Я не знаю. Все, что я знаю, это то, что я видел, как священник бросил ее, и я решил вернуть ее тело вам. Но ее не было у основания замка. Она была на полпути вниз. У нее нога… — Джентри тяжело сглотнул, словно борясь с рвотой. — Я не знаю, сможет ли она пережить это. Однако она спрашивала о тебе.

— Ты оставил ее одну? — прогремел он.

— Она не оставила мне выбора. Если она умирает, хозяин, то ее последним желанием было, чтобы я нашел вас, — Джентри в знак поражения поднял ладони, глаза его блестели от слез. — Я не мог ей отказать. Она хорошая женщина, Мартин.

Его дворецкий долго не называл его по имени. Признание печали Джентри сдерживало монстра внутри него, пока Мартин не смог ясно увидеть ситуацию.

Она умирала.

Но она еще не умерла.

В его груди снова вспыхнула яркая вспышка надежды. И он знал, что не должен был питать ее. В конце концов, он так и не убедился, что она совершила все возможные грехи.

Он предположил, что стать вампиром будет ее выбором. Если он мог спасти ей жизнь сейчас, он это сделает. Он возьмет ее под свое крыло, даже если она станет больше зверем, чем женщиной. Он поможет ей, будет ее кормить. Несмотря ни на что, он не убьет ее, как других. Он не мог представить такое.

— Покажи мне, — прорычал он.

Джентри побежал через замок быстрее, чем Мартин мог представить. Смертный не двигался быстро, и они бежали так, словно адские гончие гнались за ними по пятам. Может, так и было.

Мартин мог поклясться, что слышал смех дьявола. Или это был голос отца Блейка, говорящего ему, что он опоздал? Как бы отчаянно он ни хотел спасти любимую женщину, он не сможет этого сделать. Монстры не могли спасти монстров.

Нет. Он не позволит сомнениям затуманить его разум, его ждала работа. Он спасет ее, потому что другого выхода не было. Она заслужила спасения. Она заслужила увидеть мир глазами более могущественного существа.

Они с грохотом домчались до самого конца его замка, где целое крыло рухнуло на сотни футов ниже. И там была она.

Мэв прислонялась к камню и выглядела ужасно. Ее берцовая кость проткнула плоть. Белая кость могла когда-то поразить, но ее кожа побледнела настолько, что была почти того же цвета. Он будет скучать по этой загорелой коже, но он не позволит ей умереть вот так.

Его взгляд метнулся в сторону и увидел знакомое тело, безвольно лежащее на земле. Кровь залила тело Леона, но он не мог заставить себя почувствовать ни капли жалости, зная, что этот человек, скорее всего, заслужил смерть. Мартин повидал в своей жизни достаточно пулевых ранений, чтобы знать, что Джентри нашел хорошее применение своему дуэльному пистолету.

Туловище Мэв лежало под углом, и по хрипящему звуку ее дыхания он понял, что она сломала позвоночник. Мартин уже видел подобные травмы. Их никто не пережил.

Но его женщина-ведьма улыбнулась сквозь кровь на зубах, стекающую по подбородку.

— Мартин, — прохрипела она. — Ты пришел.

— Конечно, — ответил он, делая шаг к ней. — А ты думала, что я не приду?

В этот момент он понял, что она думала, что он не выжил. Она боялась, что умрет в этом разваливающемся месте, одна, и никто не будет держать ее за руку, пока она исчезает. Смертные боялись смерти. Он знал это, потому что боялся этого, когда был похож на нее.

— О, любовь моя, — он бросился вперед и опустился на колени рядом с ней. Мартин поднял ее окровавленную ладонь и приложил к своей щеке. — Я бы никогда не позволил тебе остаться одной.

Она смотрела на него с таким доверием. Слишком большим, правда. Он не знал, что будет делать без нее. Все их смерти были тяжелыми. Каждая невеста, которую он закапывал в землю, была напоминанием о том, что он подвел их, себя и весь остальной мир, учитывая, что это были впечатляющие женщины с золотыми сердцами.

Но эта… Черт. Эта отличалась от других.

Зрение Мартина затуманилось слезами, когда он увидел, как ее глаза остекленели. Так скоро. Теперь он видел последствия смерти на стольких телах, что даже не мог сосчитать души, которые при нем покинули это царство.

Души, которые он помог забрать. Те, чьи линии жизни закончились другими. И, конечно, теперь он видел, как умирает она. Другая половина его души.

Мартин притянул ее лоб к своему и крепко прижался к ее коже.

— Я буду по тебе скучать.

Она издала тихий кашель, будто пыталась заговорить.

— Нет, нет, любовь моя, не говори, — Мартин подвинулся, чтобы поцеловать ее в лоб. — Я люблю тебя, Мэв Винчестер. Я не думал, что знаю, что такое любовь, потому что всегда думал, что это должен быть великий поступок или момент остановки сердца. Я думал, что любовь исправит меня или уберет монстра. Но мне потребовалось так много времени, чтобы понять, что я люблю тебя, потому что я не знал, что любовь может прийти в другой форме. Ты не заставляешь меня меняться. Ты заставляешь меня ценить то, кто я.

Проклятье, он собирался плакать. Когда он в последний раз плакал?

Мартин понятия не имел. Он даже не пролил слезы, когда его семья умерла у него на глазах. Но мысль о продолжении жизни без этой женщины заставляла его трещать по швам.

Но он не мог позволить ей умереть, не сказав ей правду. Он знал, как ужасно было думать о себе, когда она лежала в его руках, готовая встретить свой конец. Он просто не мог отпустить ее, зная, что между ними двумя была неправда.

— Я пригласил тебя сюда, потому что хотел превратить тебя в вампира, такого же, как я, — прошептал он, наблюдая за ее реакцией. — Я слышал о трех молодых женщинах, которые работали в Церкви. Три замечательные женщины. И я надеялся, что ты достаточно отличаешься, чтобы присоединиться ко мне в вечной боли вечности. Я надеялся…

Он не мог закончить слова. Он просто не мог.

Мартин знал, что горькая боль надежды терзала его веками. Он хотел, чтобы она осталась с ним, чтобы он больше не был один. И когда он только пригласил ее сюда, ему было все равно, хотела ли она вообще остаться с ним. В конце концов, он покорит ее своими словами, телом и деньгами. Вот так все женщины поддавались его воле.

Но потом он встретил ее. Он провел с ней время и понял, что она была самой потрясающей, невероятной, впечатляющей женщиной, которую он когда-либо встречал в своей жизни. Ее энергия снова превратила его замок из склепа в теплый дом.

Потерять ее было бы худшим случаем в его жизни.

Мартин глубоко вдохнул, его клыки царапали нижнюю губу.

— Я думал, что если буду следовать старым способам превращения тебя в вампира, заставляя тебя совершать все грехи, я смогу гарантировать, что ты станешь нормальной. Не такой, как другие. Не такой, как вампиры, которых ты встречала. Теперь я потеряю тебя, я не знаю, как тебя спасти.

Дрожа, он наклонился и прижался губами к ее губам.

— Мне очень жаль, Мэв. Я не хочу прощаться.

Она шевельнулась в его руках, настолько слабая, что потеряла почти всю кровь. А потом, что примечательно, она поцеловала его в ответ и прошептала:

— Тогда обрати меня.

Он отпрянул, будто она предложила ему вернуть отца Блейка к жизни.

— Обратить тебя? Ты слышала, что я только что сказал. Я не могу обращать людей в обычных вампиров, а ты не совершила всех грехов, которые могла бы.

— Я доверяю тебе, — прошептала она, ее лицо бледнело, пока он смотрел. — Просто попробуй. Это не может быть хуже смерти.

Могло быть. О, это было намного хуже смерти, она понятия не имела, о чем просила.

Он убрал волосы с ее лба и прислонил ее спиной к своей ноге.

— Все мои невесты оказываются… неправильными. Они не могут вспомнить, кто они и кем были. Они могут думать только о еде и опустошении тела. Я не могу кормить их достаточно долго, чтобы они вернулись к себе. Разве ты не понимаешь? Ты просишь превратить тебя в одного из монстров, на которых ты охотился.

Она ухмыльнулась.

— Звучит как чудесное приключение.

Он не мог.

Он не стал бы.

Мартин не был таким чудовищем, чтобы позволить ей принять это решение, не обдумав его. Она бредила, возможно, не от боли, а от того, что за ее плечами нависла смерть.

Мэв подняла окровавленную ладонь и прижала ее к его щеке.

— Пожалуйста, — прохрипела она. — Мартин, я прошу тебя сделать для меня последнее.

Кто он такой, чтобы отказать умирающей женщине в просьбе?

Мартин обвил рукой ее плечи, а другой скользнул ей под ноги.

— Куда ты положила ключ, который я тебе дал? Тот самый, что был в приглашении, пришедшем несколько месяцев назад?

Ее рука дрожала, когда она поднимала ее. Мэв порылась под лифом своего платья и вытащила ключ. Она приложила теплый металл к своей груди.

— Я никогда никуда не хожу без него. Это слишком великая тайна, чтобы не надеяться найти что-то запертое, куда он подходит.

Он одарил ее дикой ухмылкой в ответ.

— Хорошая девочка. Давай сделаем из тебя монстра, хорошо?

ГЛАВА 31

Может, ей стоило немного нервничать из-за того, что она обещала сделать. Может, ей стоило немного опасаться потери последней частички своей человечности.

Мэв знала, что должна хотя бы злиться на то, что он лгал ей и планировал обратить ее все время, пока она была в его замке. И еще будет время для этого гнева. Она обязательно накажет его за то, что он думал, что вообще может ее контролировать. Но сначала она хотела жить.

Каждый вдох отдавался у нее в груди, и каждый раз это напоминало ей, что за жизнь стоит бороться. Она будет бороться с бушующей тишиной смерти. Она не позволит смерти забрать ее, прежде чем она захочет уйти. Ей еще не приходилось об этом беспокоиться.

Мартин понес ее через темные залы замка к маленькому лифту, которого она раньше не замечала. Он вошел внутрь, только они вдвоем, и Мэв попыталась слегка помахать Джентри, пока он не исчез из виду. Когда у Мартина появились деньги, чтобы построить лифт? И куда он вел? Это любопытство помогало ей остаться в живых еще немного, пока она ждала, пока они достигнут дна.

Лязг должен был напугать ее. Все здание звучало так, будто оно вот-вот рухнет, и это была бы громкая гибель. По крайней мере, тогда это было бы похоже на сияние славы.

— У тебя получится, — пробормотал Мартин. — Обещаю.

Она не сомневалась в этом. Звучало так, будто он, по крайней мере, обращал других людей раньше, даже если они получались не такими. И если она вдруг станет кошмарным монстром, который мог думать только о крови и питании, то Мэв не была так уверена, что это будет она. Вряд ли она заметит разницу.

Так что это была смерть, своего рода смерть или шанс для нее жить так, как она и представить себе не могла.

Выбора не было. Она сделает все, что потребуется.

Лифт остановился, вздрогнув, когда достиг сердца замка глубоко в подземелье. Она моргнула несколько раз, пытаясь рассеять туман. Лифт вел в темное место. Наполненное чем-то, похожим на винные бочки, глыбами льда и кубками с темно-красной жидкостью. Слишком густой для вина. Казалось, подземелье тянулось бесконечно во тьму.

— Что это за место? — спросила она.

— Мой отец использовал его, чтобы прятаться от захватчиков, — ответил Мартин, проходя сквозь ряды крови и льда. — И именно там они все умерли, когда вампиры поняли, как легко найти нас по запаху. Теперь я использую его как способ общения со своими собратьями-вампирами, когда солнце на небе.

— И для превращения женщин в своих невест, — ответила она с легким смешком, перешедшим в сотрясающий тело кашель.

Он посмотрел на нее с очень мягким выражением лица, будто чувствовал себя виноватым в чем-то.

— Да. Многих из них я отправил сюда, а потом держал здесь, когда они превращались в существ, которых я не мог контролировать. Часть меня сожалеет об этом. Возможно, в конце концов, мне следовало вывести их на солнце, чтобы они могли еще раз увидеть его лучи, прежде чем умрут.

О, это разбивало ей сердце. Он не должен чувствовать вину за то, что пытался сделать, но не мог контролировать.

Мэв коснулась его щеки, изо всех сил стараясь не ужаснуться при виде своей бледной, окровавленной ладони.

— Мой дорогой. Они помнили солнце. Я верю в это. Но если бы ты выпустил их на улицу, то их последнее воспоминание о том, что они любили, было бы воспоминанием о боли и муках. Ты позволил им помнить о свете.

— Можно и так на это смотреть, — ответил он с легкой улыбкой. — Сейчас я тебя уложу. Ключ еще при тебе?

Конечно. Она долго держала его при себе. Мэв коснулась рукой своей груди, где лежал теплый металл.

— Да.

— Хорошо.

Он опустил ее, и она услышала, как ее кость издала ужасный звук, царапая ледяную глыбу, к которой он прислонил ее спиной. Если ей больше никогда в жизни не придется слышать этот звук, Мэв сможет спать спокойно.

Морщась, она сжимала ключ, наблюдая, как он идет к столику между льдами.

— Веками вампиры превращали смертных в существ, подобных нам. Я попросил Анну найти одну из оригинальных книг о нашем виде в надежде, что она поможет мне понять, что я делаю неправильно. Но я думаю, что вампиры, которые заканчивают свою жизнь, имеют больше шансов выжить. Женщины, которых я выбирал до тебя, либо хотели быть бессмертными, и, таким образом, я был средством для достижения цели, либо они не хотели, и я забрал у них этот выбор.

— Но это мой выбор, — ответила она. — Я не хочу быть бессмертной. Я просто хочу больше времени с тобой.

Он взял небольшую коробку со стола и вернулся к ней. Он выглядел так, словно собирался сделать ей предложение, хотя коробка в его руках была размером с футляр для ожерелья, чем для кольца.

— Я знаю. И я думаю, что это разница. Но с тобой я считаю, что, наконец, нашел кого-то, кто хочет остаться со мной.

Мартин протянул ей коробку, и она заметила на передней части небольшой замок. Замок, который идеально подходил для ключа в ее руках.

Хотя она и дрожала, Мэв вставила ключ и повернула его. Она не знала, почему вдруг так занервничала. Она умрет, если не превратится в вампира. Это было и оставалось единственным выбором в этом вопросе.

И все же она сильно нервничала.

Сделав глубокий вдох, чтобы успокоить нервы, она открыла коробку, которую он держал, и заглянула внутрь.

Ряд флаконов глубоко в бархате. Они были красиво сделаны, со стеклянными верхушками ручной работы, которые выглядели как цветы. Каждый из них был заполнен темно-красной жидкостью. Шесть из них уже исчезли, их следы все еще были видны там, где они вдавили бархат.

Оставалось еще два флакона. Как ни странно, каждый из них был вариацией розы. Одна — культивируемая, одна — дикая.

— Что это? — спросила она.

— Когда мы превращаемся в вампира, самая сильная кровь — самая свежая. Кровь от первого кормления — это то, что может превратить другого человека в вампира. Я не был уверен, захочу ли я когда-нибудь невесту или… детей, — он боролся с последним словом. — Поэтому я взял достаточно только для нескольких попыток, и все. Это последняя моя кровь. Последние флаконы, которые когда-либо могли создать нового вампира.

— Так мало, — она провела окровавленными пальцами по их вершинам. — Я выбираю, что хочу?

— Тот, что больше всех зовет тебя, моя дорогая.

— А что потом? — Мэв почти не хотела знать. Но она должна, по крайней мере, знать, должна ли она выпить пузырек, или он введет его ей в руку иглой.

— Все как в легендах, — Мартин улыбнулся, но она видела тень сомнения в его глазах. — Ты выпьешь пузырек в последний момент своей жизни. Очень важно, чтобы ты помнила, потому что я не могу насильно запихнуть это тебе в глотку.

— Значит, не совсем так, как в легендах, — она взяла пузырек с дикой розой наверху. — Во всех историях говорится, что вампиры сначала высасывают кровь своих жертв. Что они забирают всю кровь из тела, прежде чем накормят тебя собственной.

— Тебе понадобится гораздо больше крови, чем осталось, когда ты проснешься. Для такого кормления потребуется больше крови, чем я готов дать, любовь моя, — он закрыл коробку и поставил ее на стол, прежде чем присоединиться к ней на льду. — И тебе понадобится вся кровь внутри тебя, чтобы выжить. И, надеюсь, быть сытой.

— Ах, — она заставила свою руку сомкнуться вокруг флакона и не дрожать. — Как я узнаю, когда меня постигнет смерть?

Он вздохнул и положил палец ей под подбородок. Мартин поворачивал ее голову, разглядывая ее с профессионализмом врача.

— Боюсь, скоро. Ты уже потеряла много крови.

Она не чувствовала, что умирает. Она чувствовала себя хорошо, правда. Ни капли боли, хотя она не чувствовала ее и раньше. Мэв положила голову ему на плечо и прижала пузырек к груди.

— Тогда можешь рассказать историю? Что-то, что отвлечет меня.

— Почему бы тебе не рассказать мне одну? — он обнял ее за плечи. — Думаю, так будет лучше.

Но тогда как она сосредоточится на своей жизненной силе? Но зато это поможет скоротать время. И как только она перестанет говорить, это будет идеальный момент, чтобы взять флакон и выпить его. По крайней мере, она надеялась.

Мэв начала рассказывать о том, как она поняла, что отличается от других мальчиков и девочек. Она всегда знала, что люди чувствуют боль. В конце концов, она много раз видела, как другие мальчики и девочки плачут.

Но на самом деле она не знала, что на ней проклятие, пока Церковь не привела ее сестер.

Однажды ночью она увидела, как Луна обезумела, кричала и царапала стены, потому что что-то не переставало петь. Сколько бы раз она ни пыталась выбраться, монахини не давали сестре найти то, что не давало ей спать.

Беатрис сидела в углу и что-то шептала другому человеку, которого никто из них не видел. В то время Мэв думала, что это воображаемый друг, который помогал Беатрис в борьбе с изгнанием нечистой силы. Она не догадывалась, что ее сестра разговаривала с мертвыми.

Ночь, когда Луна попыталась процарапать стену, была первой ночью, когда Мэв поранила себя. Она пыталась успокоить Луну, но ее толкнули так сильно, что она ударилась головой о стену. Она тут же встала и продолжила попытки остановить Луну.

— Ты ранена, Мэв, — сказала Луна. Лицо ее сестры стало белым, как снег, она указала на голову Мэв.

Теплая струйка крови стекала по лбу Мэв, но ей было все равно. В конце концов, это была просто кровь. Почему это должно помешать ей помочь сестре?

Мартин провел рукой по ее спине и усмехнулся этой истории.

— Даже когда ты была маленькой, ты командовала сестрами?

— Всегда, — ответила она, тяжело дыша. — Луна сказала мне, что не чувствовать боли — это ненормально. Она должна быть как нож, сказала она. Но я так и не поняла, что она имела в виду. Ей потребовалось три дня, чтобы объяснить, что такое боль.

— Что она сказала?

Мэв никогда не забудет этих слов.

— Она сказала, что это ощущается так, будто кто-то разочаровал тебя, предал и разбил тебе сердце одновременно. Боль была рваной и резкой, но длилась не так долго, как эмоциональная боль. А потом она сказала, что жалеет меня, потому что я могу страдать только от эмоциональной боли, которая намного сильнее физической.

Она почувствовала, как он напрягся рядом с ней, и Мэв знала, что ему не нравятся жестокие слова.

Он не понимал, что не жестокость заставила ее сестру сказать то, что она сказала, а сочувствие.

Физическую боль было намного легче преодолеть. Человек мог противостоять этому с мужеством и отвагой. Но она не знала, что означал меньший уровень боли, и ее разбитое сердце и разочарование были намного хуже, чем у других.

Она любила своих сестер. Их потеря будет хуже любой боли, которую она могла себе представить. И теперь он был в той группе людей, которую было бы ужасно больно потерять.

Она открыла рот, готовая еще раз сказать ему, что любит его. Что он значил для нее больше, чем солнце в небе.

Но она не могла вдохнуть. Воздух хрипел в ее легких, заставляя ее давиться, и она не могла дышать. Она даже думать не могла.

О.

Он был прав. Грань смерти было так легко увидеть. Она знала, что если просто отпустит, то все это закончится. И то, что ее ждало, было намного лучше, чем все, что она испытывала раньше. Было легким и добрым, и это было так…

Не для нее.

Во всяком случае, пока что. Возможно, когда-нибудь она ответит на зов этого света, но сегодня у нее был другой план.

Мэв позволила пробке флакона звякнуть об пол и смутно услышала звук разбивающегося стекла. Мартину пришлось помочь ей поднести пузырек к губам, и она почувствовала, как кровь скользнула по ее языку.

Подобно смерти, кровь, которой он кормил ее, была прохладной, чистой и доброй. Ей казалось, что она выпила ледяную воду из горного ручья после долгого похода в гору.

Она никогда не чувствовала себя лучше, чем в этот момент, когда столько энергии и силы наполнили все ее тело. Ее легкие. Ее кончики пальцев.

Она глубоко вдохнула, и на этот раз это было не больно. Мэв вдохнула, не чувствуя, что тонет. Это было благословением. Как кто-то мог думать иначе? Стать вампиром не было чем-то темным и ужасным, как все внушали ей.

— Я люблю тебя, — прошептала она, глядя в его обожаемые глаза. — Я так тебя люблю, Мартин. Это поглощает меня.

Потом она это почувствовала.

Боль.

Впервые в жизни она почувствовала горькую боль в животе. И ее сестра была права. Это было ужасно. Ощущение дергалось, как нож в животе, и она не могла не чувствовать благоговейный трепет.

Она могла чувствовать боль. И хотя это было ужасно, это было также прекрасно.

Затем, подобно звону колокольчиков в ушах, она проголодалась. Ее рот наполнился слюной. У нее болели десны. Она посмотрела на Мартина и хотела сказать ему, что с ней все в порядке. Она все еще была собой.

А потом она не могла сосредоточиться ни на чем, кроме желания поесть.

ГЛАВА 32

Мартин стоял у двери спальни, уже вспотев под мышками своего пиджака. Блин. Ему уже нужно было сменить рубашку, а он не хотел этого делать. Ему нравилась эта рубашка.

Но это был важный день, и он долго собирал свою невесту. Сестры должны были увидеть, что с ней сделали. То, что он боялся того, что они скажут, не означало, что он мог вечно избегать этой ситуации.

И они рассердятся.

Конечно, они рассердятся.

Он превратил их сестру в монстра. Существо, которое пряталось в тенях и заставляло маленьких детей дрожать в ночи.

Не похоже, что он мог исправить ее или собрать из нее человека, которым она когда-то была. Его силы работали не так. Он убивал, разрушал, превращал людей в зверей, подобных ему. Зверей, которые питались плотью и костями и превращали людей в существ, подобных им самим, или оставляли их в виде шелухи на земле.

Может, он не сможет смотреть в глаза ее сестрам. Его могут убить за то, что он сделал с Мэв.

Мягко постучав в дверь, он позвал:

— Дорогая? Ты готова увидеть своих сестер?

Он услышал слабый шорох за дверью, будто она пыталась что-то скрыть от него.

Мартин вздохнул.

— Что у тебя в комнате?

Когда-то он нашел бы тело под кроватью. Три его невесты сделали это в начале его попыток. Они не совсем были монстрами, и они выглядели фантастически, когда он был рядом. Пока он не начал находить мертвых существ и людей по всему замку.

Дверь в ее спальню распахнулась, и Мэв уставилась на него.

— Это должно было стать сюрпризом на потом, но если ты хочешь все испортить сейчас, можешь смотреть.

Он выдохнул с облегчением.

— Это будет что-то веселое или что-то, что мне нужно увидеть, прежде чем твои сестры отрежут мне голову?

— Они не отрежут тебе голову, — Мэв вышла из спальни, не впустив его, и подмигнула. — Но тебе это понравится позже. Обещаю.

Жар разлился по его телу и обжег щеки. Реакция была новой, и можно было подумать, что он помнил ее из своей земной жизни, но это было не так. Он привык быть холодным как лед или как мертвое тело. Но теперь, когда он и Мэв кормились почти исключительно друг от друга, он начал согреваться. Мартин чувствовал себя сильнее, чем когда-либо прежде. Возможно, даже сильнее, чем когда он был смертным.

Они еще многого не знали об их отношениях. Много деталей им нужно было раскрыть.

Но пока он был так счастлив, что она есть в его жизни, что не имело значения, насколько странным была их новая жизнь. У них были сотни лет, чтобы узнать все, что им нужно было знать о такой паре вампиров, как они сами. Они планировали написать книгу, чтобы другие вампиры не думали, что они неспособны обращать других. Как Мартин, который столько лет провел в страхе.

Мэв взяла его за руку и повела прочь из их комнаты.

— Ты же знаешь, что мои сестры на самом деле не причинят тебе вреда, верно? Я опасная из них.

— Ты растила их, поэтому я могу только предположить, что они ужасные женщины, которые намного сильнее меня, — он шутливо поежился. — Уверен, они в гостиной замышляют мою гибель прямо сейчас.

— Не беспокойся. Уверена, Джентри подслушивает у дверей и предупредит тебя обо всех их гнусных планах.

То, как она улыбнулась ему, заставило все в нем сжаться. Теперь, когда она решила остаться здесь, с ним, это происходило часто. Каждый раз, когда она улыбалась ему. И это о чем-то говорило.

Она много улыбалась. Гораздо больше, чем когда они впервые встретились.

Но, может, это было потому, что он отправил головы тех священников в Церковь и сказал, что если они когда-нибудь снова будут угрожать доброму имени Кармин, он вовлечет короля. Учитывая то, что один из их священников пытался убить его, и у них были свидетели.

Никто не вернулся, так что он мог только предположить, что его угроза сработала. В конце концов, иногда он придумывал хорошие планы.

Когда они подошли к гостиной, она остановила его, чуть потянув.

— Только не упоминай Церковь. Их жизнь прошла мимо этого ужасного места, и им не нужно думать о нем больше, чем они уже думают.

— Обещаю, — он поднес ее руку к своим губам и поцеловал костяшки пальцев. — Тебе не о чем беспокоиться. А вот о двух сумасшедших женщинах по ту сторону двери я бы побеспокоился.

— Почему это? — ее ухмылка сморщила кожу по обеим сторонам щек. Ему нравились эти морщинки смеха, от которых не могло избавиться даже бессмертие. Каждый раз, когда он видел их, он чувствовал себя счастливым.

— Потому что Джентри не у двери, — он кивнул на деревянную поверхность, уже слыша то же хихиканье, что и секунду назад. — И я верю, что он пытается ухаживать за твоими сестрами. Там, где есть одна впечатляющая женщина, есть и другие.

Мэв оскалилась.

— Он бы не посмел.

Еще одна волна хихиканья вырвалась из комнаты. Мартин рассмеялся и схватил Мэв за руку.

— Никаких убийств.

— Внезапно я снова проголодалась.

— Он ядовит, помнишь?

Она стряхнула с себя его хватку и прошла в комнату.

— Мне все равно, Мартин! Мне все равно!

Дверь распахнулась слишком сильно, но смех за ее пределами не прекратился. Должно быть, она не застала своих сестер в компрометирующем положении с его довольно красивым дворецким. По его мнению, Джентри был симпатичным мальчиком. Если кого-то интересовал рабочий человек.

А такими, пожалуй, были сестры Винчестер. Учитывая, что они тоже были… работающими дамами.

Черт возьми, он должен поспешить, прежде чем они все начали заговор против него.

Мартин ворвался в комнату за Мэв и был потрясен, увидев, что ее сестры сильно отличались от нее. Он ожидал, что они будут хотя бы отдаленно похожи. Возможно, с каштановыми волосами, поцелованными солнцем, или даже с одним телосложением. Он не мог ошибаться больше.

Он указал на женщину слева от него с огромными кудрями, обрамляющими ее голову.

— Ты Луна.

— Я, — она скрестила сильные руки на груди. У женщины было больше мускулов, чем он думал. А Мэв не была мягкой женщиной. Но там, где Мэв была худощавой, Луна была крупной. У нее были массивные бицепсы и мужские черты, несмотря на то, что нос усеяла тысяча веснушек.

— А это значит, что ты — Беатрис.

Самая маленькая женщина, которую он когда-либо видел в своей жизни, покраснела и кивнула. Она ничего не сказала, но ее глаза проследили за движением за его спиной, он мог только предположить, что там была из многих душ тех, кого он убил в своей жизни. Скорее всего, они все кричали ей, чтобы она бежала. И у них были на это веские причины.

Но темноволосая женщина с белой как кость кожей хмуро смотрела на кого-то или что-то позади него.

— Мне кажется, он изменился, иначе моя сестра не оказалась бы в его лапах. Вы так не думаете?

Он не был уверен, что она получила нужный ответ, потому что морщины на ее лбу углубились.

Мартин кашлянул и схватился за пиджак, как за щит.

— Дамы. Добро пожаловать в Кастра Ноктис.

— Довольно драматичное название, тебе не кажется? — Луна снова села в кресло и уставилась на свои ногти. — Замок ночи? Действительно?

— Я думал, что это было уместно, — ответил он.

Беатрис покачала головой.

— Это немного чересчур, правда. Возможно, вы захотите поработать над этим.

Ее рыжеволосая сестра щелкнула пальцами и указала на Беатрис.

— Кстати, о том, над чем стоит поработать, приятель, я никогда не видела такого уродливого замка. Все рушится. Стены. Пол. Фундамент. Вам повезло, что вы не провалились сквозь него и не были погребены заживо. Учитывая, что ты уже мертв, я думаю, народ не сразу вспомнит, что ты тут жил. Ты должен все это исправить.

— А еще, — добавила Беатрис. — Кресла и обивка ободраны и изъедены молью. Если бы кто-то пришел навестить вас двоих, то есть, мы, то нам нужно было бы найти место, где аллергия не станет в десять раз, чем она уже есть. Думаю, вы хотели бы убедиться, что нам здесь комфортно, да?

— Вообще-то, — Луна снова встала и начала расхаживать. Ее ноги топали в такт ее словам. — Если мы объединимся, я уверена, что мы могли бы исправить большую часть этого самостоятельно. Ты знаешь, какая я сильная, и, кроме того, Мэв тоже должна быть сильнее сейчас. Кому нужно нанимать каменщика, если камень так легко двигать?

У него болела голова.

Слушая их, пока они вот так болтали, он вспомнил, что никогда не хотел сестер. За женщинами всегда было так трудно следовать, когда они чего-то хотели.

Потирая руками лицо, он искал в комнате единственного мужчину, который мог бы его поддержать.

Джентри стоял позади него рядом с дверью, прислонившись к стене, скрестив руки на груди. Проклятый дворецкий. Почему он не спорил, учитывая, что ему придется выполнять большую часть работы?

Мартин поднял обе руки, как бы показывая, почему Джентри ничего не делает.

— Они правы, — прервал Джентри продолжавших говорить женщин. — Замку нужно немного любви, Мартин. Прошло много времени с тех пор, как кто-либо из нас задумывался об этом здании, а оно так много сделало для нас.

— У меня нет денег.

Мэв кашлянула в ладонь и улыбнулась сестрам.

— Это мы можем обойти.

Интригующе.

Мартин приподнял бровь и посмотрел на свою невесту.

— Да?

Он ожидал, что она упомянет о большом приданом, которое оставила им одна из их матерей-ведьм. Но вместо этого все три сестры посмотрели друг на друга, и казалось, что они говорят без слов, а затем Луна пожала плечами.

Беатрис издала небольшой стон.

— Вы уверены? Вы же знаете, что это плохая идея.

— Конечно, нет, — ответила Мэв. — Когда это было хорошей идеей?

— Когда это к лучшему. Не потому, что мы хотим дом получше, — Беатрис откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. — Я не думаю, что это честно.

О чем они говорили? Мартин попытался прервать их, спросив:

— Что нечестно?

Но, видимо, в этом разговоре его не было.

Луна снова пожала плечами и ответила:

— Это не честно и не хорошо, но это нужно сделать, не так ли? Я не против, правда. В любом случае, в последнее время у меня не было возможности заставить замолчать голоса.

— Заглушить голоса? — Мартин понятия не имел, что это значит, но звучало интересно.

Мэв улыбнулась, хотя выражение ее лица было определенно хитрым.

— Тогда решено. Кто на этот раз?

Если хоть одна из них не признает, что он находится в комнате, Мартин сойдет с ума. И, видимо, единственный способ привлечь их внимание — встать посреди комнаты и закричать.

Он так и сделал.

Мартин прошел в центр комнаты и рявкнул:

— Кто-нибудь из вас расскажет мне, каков ваш план?

Все три сестры моргнули, но Луна кашлянула.

Прежде чем ответить, она на всякий случай прикусила губу.

— Хорошо, приятель. Мы слышим тебя. Уверена, моя сестра сообщила тебе, что мой особый дар от мамы то, что я могу слышать, где находятся драгоценные камни. Один большой только что прибыл к Лондону, но это непростая цель. Но, если я смогу его украсть, мы можем либо потребовать выкуп у этого человека, либо продать его. В любом случае, вы получите деньги. Мы с сестрами будем жить в замке. Жизнь начинается сначала.

Он слышал сверчков. Он мог поклясться, что слышал сверчков в тишине.

— Ты собираешься воровать у кого?

Она махнула рукой в воздухе.

— Все эти новые деньги создают себе глупые имена. Он называет себя Зверем Перекрёстка Мертвецов, ведь там он живёт. У него с собой две симпатичные вещицы и еще много всяких мелочей. Боюсь, я уже должна кое-кому Алмаз Крестфолла, но и для вас я унесу что-то крупное.

Он посмотрел на всех сестер, остановился на Луне.

— Вы не серьезно.

— О, мы серьезны.

Мартин посмотрел на Мэв и возразил:

— Ее поймают.

— Нет, — фыркнула Мэв.

Последняя сестра в комнате была его единственной надеждой, и Мартину было стыдно признаться, что его голос почти умолял:

— Она умрет, делая это.

Беатрис улыбнулась, и на это жуткое выражение лица было ужасно смотреть.

— Нет. Я хорошо знакома со смертью, вампир, и это не то, что убьет мою сестру.

Все они были безумны.

Он был в комнате, полной сумасшедших, которые хотели ему помочь. Они хотели вернуть этому замку былую славу и…