Кровь Дезидерия

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Мариам

Чувство пустоты переполняло меня из-за того, что гул силы в теле становился все сильнее.

Мой источник силы иссяк в тот момент, когда я ступила на Смертные земли Хелестрии. Столетия назад здесь была установлена защита, которая обрывала связь с силой любого жителя земель фейри, ступившего на земли смертных. Это было задумано как способ защитить людей от тех, кто мог легко доминировать над ними — договор о мире и равенстве. Но потеря моей силы, когда я шла по Хелестрии, казалась мне чужеродной, как будто меня обнажили изнутри.

Тихое воркование привлекло мое внимание к невинному комочку в моих руках. Успокаивающая улыбка расплылась на моем лице, контрастируя с усталостью, разливающейся по всему телу от путешествия через море. Проводя подушечкой большого пальца по лбу своей дочери, я сделала глубокий вдох, наслаждаясь этим последним моментом единения и запирая его, чтобы лелеять вечно.

Я увидела маленький дом, приютившийся сразу за линией леса, с дымом, струящимся из кирпичной трубы. Прохладный ветерок колыхал спящие деревья, стоящие высоко в ночи. Проходя между ними, я осторожно натянула плюшевое одеяло на голову ребенка, чтобы согреть ее. Я прижала ее ближе к груди, когда вышла за линию деревьев и пошла по открытому полю, чтобы добраться до причины, по которой я проделала такой долгий путь. Моя ближайшая подруга — фейри, которую я всегда считала сестрой.

Лидия выросла в землях фейри Дейадрума, но устала от правителей и жаждущих власти личностей. Я до сих пор помню день, когда Лидия уехала в Земли Смертных, сказав, что не хотела иметь ничего общего со способностями и всем, что связано с их обладанием. Итак, она переехала сюда, живя как обычный человек. Обычной жизнью. Безопасной жизнью. Это именно то, на что я надеялась.

Доска на одной деревянной ступеньке слегка прогнулась, когда моя нога наступила на нее. Я подошла к двери, постукивая по ней тыльной стороной костяшек пальцев.

Ничего.

Я постучала снова, и на этот раз услышала шаги, волочащиеся по полу внутри, становящиеся громче с каждым шагом. Замок со щелчком отперся, прежде чем дверь со скрипом распахнулась. Я стояла там с такой огромной любовью к тому, что увидела свою дорогую подругу спустя столько лет. Она выглядела так же, карие глаза с янтарными волосами, собраными на макушке после сна.

Я не смогла удержаться от улыбки, когда глаза Лидии расширились, и она недоверчиво вскрикнула, прикрывая рот рукой.

— Мариам? — выдохнула она.

— Единственная и неповторимая, — я осторожно пожала плечами, подходя ближе, чтобы обнять ее, но стараясь не раздавить свое маленькое сердце, завернутое в одеяло.

Лидия обняла меня с тихим всхлипом, подступившим к ее горлу.

— Я не могу в это поверить. Я так сильно скучала по тебе. Что привело тебя через чертово море? — спросила она, но ее слова замолкли, когда она отпустила назад и посмотрела вниз на мои руки.

— Мне нужна услуга, Лид, — сказала я серьезно. — Услуга, которая изменит твою жизнь.

Лидия осторожно покачала головой. Она открыла рот, чтобы заговорить, но вместо этого снова закрыла его.

— Пожалуйста, Лидия, — попросила я прерывающимся голосом. — Она не может остаться со мной.

Серебряные потоки света упали на нас, отбрасывая сияние сквозь завесу тьмы. Я внимательно наблюдала за Лидией, когда она стояла, слегка приоткрыв дверь своей хижины из темного дерева. Ее глаза оставались широко раскрытыми, когда она смотрела на меня в ответ, не моргая.

— Мариам! Как, по-твоему, я должна заботиться о ребенке? Я… я не создана для того, чтобы быть матерью, ты это знаешь. Я едва могу позаботиться о самой себе, черт возьми.

Я посмотрела на прекрасный подарок, которым наградила меня Вселенная: милую малышку. Плотнее укутывая ее в мягкое шерстяное одеяло, я нежно провела кончиками пальцев по имени, вышитому сверху. Эмма. Я крепче прижала ее к груди и крепко зажмурилась, зная, что должна это сделать. Я боролась со слезами, когда глаза наполнились печалью, боль в моем сердце невыносима, но легкое прикосновение маленькой холодной руки заставило меня вернуться, чтобы снова посмотреть на нее сверху вниз.

— Лидия, ты единственная, кого я считаю семьей. Единственный человек, которому я бы доверила свою жизнь, и теперь это касается моей дочери. Со мной она не в безопасности. Ей едва месяц от роду, она такая уязвимая, и я… я не могу позволить ему забрать ее, — я поднимаю умоляющий взгляд, встречаясь с глазами Лидии. — Он преследует меня, и это все моя вина.

Я наблюдала, как глаза Лидии наполнились горем, прежде чем они расширились еще больше, когда она резко втянула воздух, яростно мотая головой.

— Нет! Нет, нет, нет! Как это может быть?!

Я глубоко вдохнула, позволяя аромату розы и меда моей дочери окутать мои чувства, успокаивая.

— Когда я рожала, моя сила возросла от боли, и я на мгновение потеряла контроль. Эта ошибка на долю секунды привлекла его внимание ко мне. Так что, пожалуйста, Лидия. Мне нужно, чтобы ты, пожалуйста, защитила ее. Ты — все, что у нее есть.

Лидия оглядела переднюю часть своего домика. Мои глаза последовали за ее взглядом, видя только часть деревьев, качающихся на ночном бризе, и слыша свист ветра, прежде чем она открыла свою дверь полностью. Но я просто стояла там, молча качая головой.

— Я не могу. Для меня слишком рискованно оставаться дольше, чем уже. Мне нужно, чтобы ты забрала ее.

Выйдя на потертое деревянное крыльцо, Лидия протянула руки, чтобы взять Эмму. Я оставила долгий поцелуй на лбу своего ребенка, шепча прощальные слова:

— Неважно, в этом мире или за его пределами, я обещаю, что мы снова будем вместе. Мое сердце всегда будет с тобой. Я люблю тебя, мое милое дитя.

Мои руки задрожали, но я изо всех сил старалась скрыть это, когда осторожно передала Эмму в руки Лидии. Я бросила на нее еще один долгий взгляд, чтобы запечатлеть ее в своей памяти, желая, чтобы мне не приходилось этого делать. Все мое тело кричало мне, чтобы я забрала своего ребенка обратно. После нескольких мгновений тишины я подошла к Лидии и крепко сжала ее свободную руку.

— Спасибо тебе. Будь то в этом мире или за его пределами, я увижу тебя снова, моя дорогая подруга. Ты мне как сестра. Я люблю тебя.

Мои глаза остекленели, когда я увидела, как щеки Лидии стали влажными от текущих слез, а ее губы задрожали, когда она покачала головой. Я знала, что Лидия сделала бы все, чтобы помочь, и, скорее всего, хотела бы, чтобы она могла предотвратить все это.

— Я люблю тебя, — тихо прошептала Лидия.

Я мягко улыбнулась ей, скрывая разрывающую сердце боль. Но мое сердце забилось в груди, видя, как Лидия посмотрела сверху вниз на Эмму, смотрящую на нее большими серыми глазами. Я выбрала этот момент, чтобы тихо убежать к линии деревьев, прячась в тени. Я увидела, как мягкая улыбка украсила губы Лидии, когда маленькая ручка Эммы потянулась к ней, и горько-сладкое чувство обожгло мои глаза.

Лидия провела рукой по лицу, чтобы стереть слезы, стекающие по ее щекам, затем подняла голову, чтобы посмотреть на меня. Но я уже ушла, спряталась за деревьями и скрылась из виду. Я не могла дольше прощаться. Это достаточно тяжело — оторвать ее от себя, когда все во мне кричало о возвращении. Никогда не отпускать ее, зная, что я буду скучать по каждому моменту, каждой вехе в ее жизни, когда она расцвела бы самым прекрасным цветком.

Глаза Лидии расширялись, пока она продолжала осматривать линию деревьев, и я почувствовала, как в моем сердце нарастает боль, когда я увидела ее панику. Я продолжала наблюдать, как Лидия оглядывалась в поисках меня, пока не прошло достаточно времени, чтобы она, признав поражение, прижала Эмму к груди и вернулась внутрь. Я изо всех сил пыталась сдержать крик, рвущийся из меня, когда увидела, что дверь полностью закрылась. Окончательность этого заставила слезы вырваться наружу, когда я ушла в ночь.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Король Орен

Мы плыли уже несколько часов с тех пор, как покинули мое королевство, Двор Асов. Когда мы отчаливали, небо было ясным и спокойным, солнце искрилось на волнах. Но хорошим вещам приходит конец. Это всегда уловка, и я считал важным держать все в мертвой хватке, требуя контроля. Таким образом, не было ни малейшего шанса ничему ускользнуть сквозь пальцы.

Потому что сейчас облака потемнели, когда плыли по небу, препятствуя солнечному теплу. Корабль был беспокойным, раскачиваясь из-за смены прилива, в то время как ветер набирал скорость. Предупреждение о надвигающемся шторме.

Мои ботинки шлепали по гладким деревянным доскам корабельной палубы, когда я приблизился к своему советнику и капитану моего флота Кэллоуэю. Он также мой Провидец, но для этой задачи его способности бессмысленны.

— Продолжай поиски, — рявкнул я, перекрикивая ветер, который становился все громче и бился о паруса.

Кэллоуэй крепко сжал руками штурвал корабля, удерживая его неподвижно, когда волны начали набирать силу, ударяя в правый борт. Команда возилась с канатами, убирая паруса. Я дал этим низшим фейри всего несколько минут, чтобы подготовить наш корабль, прежде чем обрушил бы на них свой гнев. Я уже чувствовал, как мои глаза наливались кровью от силы при мысли о том, чтобы заманить их в ловушку иллюзии, из которой они не смогли бы вырваться, наказать их, чтобы в следующий раз они научились двигаться быстрее. Шторм мчался к нам без предупреждения. Я ненадолго задумался, не знак ли это, что я близок. Не прогневал ли я Богов.

Я посмотрел прямо на Кэллоуэя, нахмурив брови в сводящей с ума решимости.

— Скажи водным магам, чтобы они подошли к борту корабля и начали отталкивать волны от нас, — сказал я сквозь стиснутые зубы.

Нам не нужно, чтобы море поглотило нас целиком, разбив корабль и утащив всех в свои скрытые глубины.

Кэллоуэй решительно кивнул как раз в тот момент, когда ко мне приблизился член экипажа. Его беспокойство мгновенно спровоцировало мое раздражение. Наглость, с которой он приближался к своему королю и не просил моего присутствия первым, неприемлема.

— Мой король, если я могу говорить.

Мужчина снял шляпу и прижал ее к груди, в то время как дождь лил тяжелыми каплями. Я посмотрел на него сверху вниз с презрением, нетерпеливо ожидая, когда он продолжил бы.

— Мы искали этот миф — это существо, созданное Богами — в течение многих лет. Откуда нам знать, что мы просто не тратим наше время, ваша светлость?

Ярость вспыхнула во мне, но я продолжал впиваться в него своим жестким взглядом. Мне доставляло удовольствие видеть дрожь в его руках и подергивание на шее, когда учащался пульс. Но наибольшее удовольствие доставляло видеть момент, когда его глаза расширились и он осознал свою ошибку.

Я делаю медленный, угрожающий шаг к нему, ухмылка играет на моих губах, когда капли дождя стекают по моей коже.

— Как тебя зовут? — Я спрашиваю спокойно, но в моем голосе слышится нотка опасности. Мой собственный трюк, как затишье перед бурей. Команда знает, каким бессердечным я могу быть, но они никогда бы не осмелились сказать об этом людям ни слова, потому что были бы мертвы прежде, чем смогли бы закончить говорить.

Он колеблется, затем грубо сглатывает, открывая рот, чтобы заговорить.

— Я..

Прежде чем он успевает закончить говорить, я высвобождаю свой клинок и рассекаю его шею, начисто отсекая голову. Стук его черепа о половицы заглушается вихрем ветра и жестким стуком дождя. Его глаза все еще открыты, когда его голова поворачивается к левому борту корабля, в то время как море качает нас на своих бушующих волнах. Затем тело падает на землю, проливая кровь к моим ногам. Я смотрю, как она смешивается с водой, переливающейся через поручни корабля, смывая ее и размазывая по полу, прежде чем на ней останутся пятна. Легкая уборка.

Я замечаю, что Кэллоуэй смотрит вниз на тело, а затем медленно переводит взгляд на голову, которая откатывается к нам. Он снова поднимает на меня свои безразличные глаза, в них нет и тени шока.

— Он был помехой.

Я вынимаю ткань из кармана и стираю кровь, пачкающую мой клинок, прежде чем вложить его обратно в ножны на бедре. Моя белая туника с золотыми украшениями теперь испачкана багровыми пятнами. Это портит мой имидж милосердного короля, которым я изо всех сил пытаюсь казаться, поскольку красное пропитывает ткань.

Раздраженно ворча, я подхожу к краю корабля, вглядываясь в простор скалистого моря. Небо время от времени озаряется вспышками света, когда за облаками грохочет гром. Дождь продолжает лить, как будто у него истерика. Я ненавижу море. Всегда ненавидел. Одно дело быть над ним, смотреть вниз. Но мне не нравится концепция уязвимости, когда я в воде. Это непредсказуемо. Слишком много неизвестного, которое я не могу учесть, и слишком легко произойти несчастному случаю и внезапно обнаружить, что ты идешь ко дну.

Я осторожно провожу взглядом по воде, не обращая внимания на жалящий дождь, хлещущий сквозь ветер. Мои глаза застывают. Там. Я вижу желтое мерцание, сияющее, как маяк в ночи, когда два золотых шара смотрят на меня в ответ, скользя прямо над поверхностью воды, дразня меня. Я кричу своей команде и Кэллоуэю, чтобы они направили корабль на восток и приготовили цепи.

Светящиеся глаза исчезают под водой, и я испускаю череду проклятий, пятясь назад и хватая копье, закрепленное у штурвала корабля. Мой взгляд останавливается на Кэллоуэе.

— Отправь кого-нибудь из команды с веревками. СЕЙЧАС ЖЕ! — Я командую с ревом. Не говоря больше ни слова, я делаю глубокий вдох, ненавидя делать себя уязвимым перед морем. Но моя одержимость этим существом слишком поглощает. Я взлетаю, ныряя в воду внизу с зазубренным копьем в руке.

Мое тело погружается под волны, когда они накатывают и толкают меня, угрожая затянуть в свои объятия. Под морем совершенно другой мир, но когда бушует шторм, он превращается в хаос. Хаос, который едва не унес мою жизнь до того, как я достиг возраста половой зрелости. Как бы я ни презирал море, кажется, оно презирает меня не меньше, потому что, когда я путешествую, всегда начинается шторм, словно наказывающий меня за вторжение на его территорию.

Все звуки заглушены моим слухом, но, будучи фейри, мои глаза все еще могут видеть сквозь потемневшую воду. Я поднимаю взгляд, когда над поверхностью вспыхивает еще больше молний, но вскоре они гаснут, когда я заставляю свое тело плыть глубже.

Жгучее давление в моих легких увеличивается с каждой секундой, когда я задерживаю дыхание. Я замираю, паря посреди бушующего моря. Я поворачиваю голову, осматриваясь во всех направлениях в поисках существа, которое, знаю, я видел.

Я должен оставаться начеку, потому что, даже если до этого момента это существо было всего лишь мифом, в каждой истории, рассказываемой среди людей, всегда звучало одно предупреждение об этом существе: оно смертельно опасно; убийца.

Размытое пятно проносится мимо меня, отвлекая от моих мыслей, и я разворачиваюсь, крепче сжимая рукоять копья. Мои глаза лихорадочно осматриваются во всех направлениях, пока мимо не проносится еще одно размытое пятно. На этот раз я чувствую, как порез скользит по моей коже сквозь одежду. Жжение от него распространяется вверх по моей ноге, когда оно касается меня. Я смотрю вниз и вижу, как красное закручивается в море.

Соленая вода, просачивающаяся в мою рану, обжигает, но вскоре все это становится далеким, когда мои легкие начинают болезненно сжиматься, напрягаясь. Я чувствую, что секунды отделяют меня от взрыва, когда пузырьки воздуха выходят через мои губы.

Мое тело умоляет меня выплыть обратно на поверхность, когда размытое серое пятно начинает мчаться прямо на меня. Я сильно бью ногами, чтобы подняться, и мне удается ударить каблуком ботинка в грудь существа. Оно откатывается назад против волн, всего на секунду, прежде чем броситься в новую атаку.

Поток воды обрушивается на меня сзади, замедляя существо, пока оно борется со взрывом силы, который, как я уже знаю, исходит от членов моей команды, которые нырнули, чтобы помочь. Прежде чем темнота вокруг моего зрения поглотит меня, а боль в легких возьмет верх, я бросаю копье, чтобы пронзить бок существа. Не для того, чтобы убить его, но достаточно, чтобы сделать его заторможенным и слабым, чтобы я смог его поймать.

Существо издает пронзительный вопль. Он негромкий, но достаточно высокий, чтобы разорвать барабанную перепонку. Я немедленно закрываю руками свои заостренные уши, но звук быстро начинает затихать, поскольку он начинает погружаться все глубже в почерневшее море. Я смотрю на свою команду и указываю на существо, которое теряет сознание — безмолвная команда.

Находясь всего в нескольких секундах от того, чтобы утонуть, меня охватывает паника. Я использую остаток своих сил, чтобы отчаянно пинать и вытягивать руки вперед, борясь с потоком. Потребность наполнить легкие воздухом становится непреодолимой. Когда я выныриваю на поверхность, я откидываю голову и жадно вдыхаю воздух, как вдруг массивная приливная волна обрушивается на мою голову. Я вынужден отступить под натиском моря, захлебываясь соленой водой. Но мне удается снова высунуть голову из воды, когда волна спадает.

Моя команда тянется ко мне с борта корабля, помогая перевалить меня обратно, пока я цепляюсь за брошенную ими веревку. Руки хватаются за мою пропитанную одежду, но не грубо, поскольку они следят за тем, чтобы быть осторожными со своим королем.

Я остаюсь на четвереньках, когда возвращаюсь на корабль, выплевывая воду, которая попала мне в горло. Но я быстро встаю, борясь с дрожью в мышцах, когда делаю это. Король никогда не бывает ниже своих подданных; они ниже его.

Я перевожу свой мрачный взгляд на капитана Кэллоуэя, отмечая, что моя правая рука-советник уже смотрит на меня.

— Пусть они закуют это проклятое существо в железные цепи. — Я смотрю вниз на свои ноги, на мои белые брюки, пропитанные красным, когда боль все еще пульсирует от пореза, но я чувствую, как рана начинает заживать сама по себе, свертывая кровь и стягивая мою кожу обратно. Даже получив то, что я хочу, мой гнев вспыхивает, мне нужно отомстить за то, что он посмел причинить мне вред. Я снова смотрю на Кэллоуэя с жестоким намерением, наполняющим мои глаза.

— Держите существо прикованным, но позвольте ему тащиться вдоль корабля. — Я ухмыляюсь, когда удовольствие расцветает при виде этой картинки, представляя, как бурные волны разбивают его брюхо о борт корабля. — Я собираюсь пойти переодеться. Мне плевать если на его захват и охрану уйдут несколько жизней. Это существо будет моим.

Кэллоуэй опускает подбородок в знак кивка.

— Считай, что это сделано.

Стиснув челюсти, я отправляюсь в каюту, чтобы привести себя в порядок и снова выглядеть как подобает королю.

Вернувшись в свой дворец, я размышляю о нашем путешествии домой. Как только шторм утих и волны улеглись, я мог слышать приглушенные вопли существа всю дорогу домой. Я ухмыляюсь при воспоминании, поскольку удовлетворение подпитывает меня успешной поимкой этого существа — этого предполагаемого мифа — после многих лет поисков. Теперь, когда я стою на своей земле и смотрю на море подо мной, я снова чувствую себя самим собой. Больше контролирую себя. Более могущественным. Просто больше.

Существо приковано цепью к колодцу снаружи, прикрученного к камням на дне. В колодце как раз достаточно воды, но не так много, чтобы оно могло спрятаться глубоко под ним. По словам моей команды, он может легко дышать на суше, но его телу всегда нужно будет возвращаться в воду, иначе он начнет барахтаться и, предположительно, умрет.

Я небрежно подхожу к колодцу, хотя мне не терпится увидеть, как он выглядит на самом деле. Но еще больше меня волнует, что он скажет. Согласно мифу, это всезнающее существо должно отвечать на вопросы своего похитителя.

Я добираюсь до края колодца и наклоняюсь, чтобы заглянуть внутрь. Я сохраняю нейтральное выражение лица, но избитое существо, смотрящее на меня в ответ, не похоже ни на что, что я видел раньше. Укол гордости сжимает мою грудь оттого, что я все контролирую. Не может убежать. Не может напасть. Мощная угроза подавлена.

Его обветренная кожа бледно-серая, а узкие золотистые глаза просвечивают сквозь пелену теней, отбрасываемых на дно колодца. Его длинные костлявые руки и ноги заканчиваются черными перепончатыми заостренными когтями. Рябь на жабрах поднимается по его боку, а хвост со стреловидным кончиком извивается позади тела, делая агрессивные взмахи взад-вперед.

Его пасть открывается с шипением, недовольный моим внезапным появлением. Он обнажает на меня свои черные, острые как бритва зубы, скорее всего желая, чтобы я подошел ближе. Но нет. Теперь пришло время проверить, правдив ли миф. Посмотреть, ответит ли он мне без боя.

— Кто ты? — Я кричу, мой голос эхом разносится по глубине колодца.

Его глаза светятся немного ярче, как будто его сила вспыхивает от вопроса, приказывая ему ответить.

— Масирен. — Его голос покалывает мою кожу. Шипящие слова несут в себе оттенок силы, подобный гулу, который наполняет мои чувства, подобно морю. За исключением того, что это ощущение что-то меняет в моем сознании, глубоко в моей душе. Я чувствую, как мое тело хочет прыгнуть в колодец. Желая необъяснимым образом смириться с собственной смертью. Мои руки бьются о край колодца, крепко вцепляясь. Мое тело воюет с моим разумом. Я сильнее сжимаю выступ, когда каменные осколки крошатся, падая в колодец и покрывая Масирен пылью. Я стискиваю зубы, пытаясь побороть это чувство, кряхтя от усилий изгнать то, что вторгается в мои мысли. Собирая все свои силы, чтобы побороть эту неизвестную силу, я восстанавливаю контроль над собой.

Я сильно качаю головой, борясь с парализующим воздействием его речи на мое сознание. Я не решаюсь спросить его о чем-то еще, уставившись на него с разъяренным любопытством.

Мои глаза сужаются, пока я вытаскиваю свой меч и отбрасываю его от себя, на случай, если попытаюсь использовать его против себя. Я не знаю, что только что произошло, но мой разум мне не принадлежал. Я поворачиваю голову назад, чтобы посмотреть на охранника, стоящего в десяти футах от меня.

— Если ты увидишь, что я вот-вот упаду в колодец, убедись, что я этого не сделаю, — требую я резким тоном.

Он послушно кивает, озабоченно хмуря брови, прежде чем переводит взгляд на колодец. Он выпрямляет спину и готовится, согласно моим приказам. Глубоко вздыхая, я поворачиваюсь назад, чтобы посмотреть на свою новую собственность.

— Как мне получить больше силы, чтобы сохранить свое наследие? — Мой вопрос падает в глубины колодца, отскакивая от камня и достигая ушей Масирена.

Он судорожно наклоняет голову набок, золото в его глазах снова вспыхивает ярче.

— Ты должен искать девушку с серебряными глазами далеко за морем.

Его слова закрепляются в моем сознании, но очарование прекращения существования захлестывает меня. Я мог бы прыгнуть, но это не верная смерть. Я медленно поворачиваю голову, чтобы увидеть, что меч, который я бросил, все еще валяется на земле. Мое лицо превращается в бесстрастную маску, когда мои ноги двигаются сами по себе, приближая меня к моей собственной смерти. Гул голосов Масирен все еще звучит в моей голове, не придавая значения ничему, кроме смерти.

Я наклоняюсь, чтобы поднять меч с земли, восхищаясь остротой лезвия, сверкающего на свету. Рукоять в моих руках сдержит обещание, которое закончится моей смертью. Моя ладонь сжимает его крепче, готовясь вонзить меч в себя, но чей-то ботинок внезапно выбивает его из моей руки. Раздраженное рычание вырывается из моего горла. Я иду, чтобы броситься всем телом на того, кто посмеет помешать мне сделать то, чего я жажду, но гигантская ладонь ударяет меня по щеке.

Моя голова резко поворачивается в сторону, и когда я смотрю прямо, моя психика возвращается в фокус. Кэллоуэй стоит передо мной с плотно сжатыми губами и морщинкой на лбу.

— Мой король. — Он кивает головой один раз. — Чувствуете себя лучше?

Я должен был бы выплюнуть в него огненные слова за то, что он поднял на меня руку, но Кэллоуэй всегда прикрывал мою спину. Только что он спас меня от самоубийства, в то время как мой охранник все еще стоит напротив, ничего не подозревая. Я молча киваю в знак благодарности, оборачиваясь, чтобы посмотреть на колодец, в котором находится творение Богов. Шипение эхом разносится по колодцу, обволакивая меня, дразня. О словах, произнесенных Масиреном, и их воздействии ничего не известно. Но, похоже, желая получить помощь от Масирена, человек должен столкнуться с проклятием, которое цепляется за его истины. Кипящая ярость вырывается на поверхность от осознания того, что помимо изначальных фейри, созданных богами, это существо обладает большей силой, чем я. Мои руки сжаты в кулаки до боли, потому что это неприемлемо.

Я опускаю взгляд на меч, который едва не использовал против себя, теперь лежащий у моих ног. Я убивал многих, но никогда не думал о том, чтобы покончить с собственной жизнью. До сих пор. Я оглядываюсь на колодец, и теперь мне ясно: чтобы получить ответы, дарованные Масиреном, ты должен сначала пережить его присутствие… или заплатить своей жизнью.

Я стряхиваю с кожи остатки покалывания от его силы. Я наполняю легкие глубоким вдохом и медленно выдыхаю. Когда ощущение утихает, удовлетворение всплывает на поверхность, когда ухмылка приподнимает уголки моих губ. Я получил то, что хотел, и Мазирен не преуспел в своей цели причинить мне вред.

Наклоняясь, я подхватываю свой меч, убираю его обратно в ножны и ухожу, не дав Масирену больше никакого ответа. Но его слова звучат у меня в голове.

— Ты должен искать девушку с серебряными глазами далеко за морем.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Мариам

Шесть месяцев спустя

Бежать.

Тяжело дыша, с горящими легкими, я несусь через лес так быстро, как позволяет мое тело. Я чувствую, как свежий, холодный воздух проникает прямо в мои кости. От горечи бриза мое тело одеревенело, а мышцы напрягаются и горят с каждым моим шагом.

Я никогда не оглядываюсь назад, боясь, что это замедлит меня. Я зажмуриваю глаза всего на мгновение, чтобы остановить слезы истощения, угрожающие пролиться, потому что я не могу позволить, чтобы мое зрение ухудшилось. Не сейчас.

Последний свет уходящего дня просачивается сквозь деревья, вспыхивая при каждом моем появлении. Я молюсь, чтобы мне удалось выжить, пока на землю не опустится тьма, позволившая мне спрятаться в ночи. Ветки и листья хрустят под ногами, когда я продолжаю свой темп. Мне кажется, что мое сердце вот-вот выскочит из груди, а волосы на затылке встают дыбом, когда я чувствую, что он приближается. Черные полосы неестественных теней начинают окружать мой путь, сигнализируя о моем страхе, почти как густой туман.

Он здесь.

Паника охватывает меня, пока я продолжаю мчаться по лесу. Воля к жизни переполняет мое тело, требующая отдыха. С тех пор, как я рассталась со своей дочерью, мне приходилось постоянно двигаться, не имея возможности остановиться ни на мгновение. Я покинула земли смертных, чтобы ввести его в заблуждение, держать его подальше от нее. Но недостаток сна, еды и постоянный стресс для моего тела настигли меня. Моя сила — всего лишь тусклая искра, если я не смогу по-настоящему отдохнуть. Невозможно.

Я рычу и продвигаюсь вперед, уворачиваясь от ветвей и перепрыгивая через корни. Мои легкие щиплет от напряжения, когда я пытаюсь оставаться вне досягаемости теней, которые продолжают подкрадываться ко мне. Но прежде чем я успеваю сформулировать свой следующий ход, боль пронзает меня в затылке, и все погружается во тьму.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Лидия

Четыре с половиной года спустя

— А скажи, я могу с-е-е-йчас выйти наружу?

Я заглядываю через дверной проем в главную комнату, где Эмма нетерпеливо подпрыгивает взад-вперед на носках. Ее брови приподняты, а рот широко растянут в ухмылке по всему лицу, она практически задерживает дыхание. Ее коричневое хлопчатобумажное платье с длинными рукавами поношено и заканчивается выше лодыжек, открывая вид на потрепанные старые черные ботинки, от которых она отказывается избавляться. Длинные темные волосы Эммы заплетены в косу и растрепаны, отдельные пряди выбиваются и свисают на лицо.

Видя ее в таком состоянии, я радуюсь всем сердцем, представляя ребенка, который непримиримо остается самим собой — диким и свободным. Я хотела бы обеспечить ее чем-то большим, но все, что у меня есть, — это небольшой доход, который я получаю от продажи картин о том, как выглядит жизнь в Землях фейри Дейадрума. Много лет назад я смогла построить этот крошечный домик посреди Земель Смертных Хелестрии, в той части, куда мало кто забредает, и где мы можем оставаться незаметными для людей.

Визг вырывает меня из моих мыслей, когда я снова сосредотачиваюсь на маленькой девочке, которая сейчас стоит на коленях, драматично умоляя поиграть на улице. Закатив глаза, я сдаюсь.

— Хорошо, но солнце скоро сядет, и я хочу, чтобы ты вернулась в дом до того, как оно зайдет. Поняла?

Эмма подпрыгивает от возбуждения и кричит через плечо, выбегая за дверь.

— Я поняла!

Прежде чем я успеваю вставить еще хоть слово, Эмма уже умчалась, оставляя дверь открытой. Воспоминания о Мариам, исчезнувшей ночью четыре с половиной года назад, внезапно вторгаются в мои мысли, когда я смотрю мимо пустого крыльца на линию деревьев снаружи. Хотела бы я знать, где она и жива ли она.

Проходит час, и я выхожу на улицу, где Эмма взбирается на дерево, вися вниз головой на одной из ветвей. В то время как большинство маленьких девочек хотят носить красивые, чистые платья и аккуратно причесываться, Эмма предпочитает играть в грязи и быть дикой. Я наклоняю голову, чтобы посмотреть на небо, видя опускающийся золотой шар, и я знаю, Эмма будет расстроена, что пришло время зайти внутрь на ночь. Я подношу руки ко рту и кричу через двор своей неукротимой племяннице, все еще раскачивающейся вверх ногами:

— Эмма! Время заходить внутрь!

Эмма продолжает раскачиваться, глядя на меня с надутыми губами.

— Но, тетя Лиди! Могу я поиграть еще пять минут?

Я тяжело вздыхаю и слегка качаю головой. Мне нужно, чтобы Эмма пришла, пока по-настоящему не стемнело.

— Нет, Эмма, время игр за..

Прежде чем я успеваю договорить, все птицы разом вылетают из леса. Хлопанье крыльев и пронзительные крики пугают меня и Эмму, когда по воздуху пробегает неприятный холодок. Я осматриваюсь по сторонам, направляясь к Эмме. Она упала с ветки, когда ее напугали птицы, но теперь Эмма медленно поднимается, чтобы встать и отряхнуть грязь со своего платья.

Что-то не так.

— Эмма, мне нужно, чтобы ты пошла в свою комнату. Хорошо? Сейчас же. — Я стараюсь говорить тихо.

Эмма вскидывает голову, чтобы посмотреть на меня, оценивая выражение моего лица и впитывая серьезность моего голоса. Она отчаянно начинает качать головой.

— Не без тебя. Мне страшно.

Протягивая руку и хватая Эмму, я заключаю ее в крепкие объятия и целую в макушку, вдыхая ее аромат розы и меда, смешанный с легким привкусом земли от игры на улице. Сделав ровный вдох, я опускаюсь на колени, чтобы мои глаза были на одном уровне с ее.

— Я люблю тебя, ты знаешь это, верно? Но мне действительно нужно, чтобы ты выслушала меня прямо сейчас. Помнишь наш безопасный план, о котором я тебе рассказывала? — Когда Эмма молча кивает, я продолжаю. — Что ж, мне нужно, чтобы ты следовала ему сейчас, хорошо? Иди в свою комнату. Я буду прямо за тобой. Мне нужно, чтобы ты была в безопасности, хорошо? Пообещай мне, милая.

Не вопрос, а требование.

Глаза Эммы начинают наполняться слезами, когда она кивает. Она снова бросается ко мне для еще одного объятия, шепча мне на ухо:

— Я справлюсь. Я люблю тебя, тетя Лиди. — Затем она убегает.

Я смотрю, как она бежит через двор, и как только она оказывается внутри, я разворачиваюсь, чтобы поискать среди деревьев. Я сжимаю крепко руки в кулаки, готовясь к тому, что может выйти из глубин. В лесу неестественно тихо, но это работает мне на пользу. Я слышу свист летящей в мою сторону стрелы прежде, чем вижу ее, и отскакиваю в сторону.

Стрела, должно быть, послужила сигналом к продвижению вперед, потому что дюжина нападавших выходит из тени, где они прятались. Я проклинаю себя и бегу, чтобы схватить стрелу, которая теперь застряла в дереве, и выдернуть ее. Придется использовать самодельное оружие для защиты. Это был бы единственный момент, когда я пожалела бы о том, что живу в Хелестрии. Использование моих сил было бы полезно прямо сейчас, быстрый и надежный способ устранить любую угрозу. С силой или без, у меня нет выбора; я должна защитить Эмму.

Я не бегу, чтобы спугнуть их, потому что это ничего не изменит. Их дюжина, и они легко поймают меня. Но что более важно, моя спина останется уязвимой для них. Вместо этого я бросаюсь к ближайшему нападающему, тому, кто, судя по всему, нацелил в меня свою стрелу. Я вижу, что его уши заострены, и моя кровь стынет в жилах. Фейри. Если они зашли так далеко, то ни за что не остановятся.

С каждым шагом я увязаю ногами в подлеске, заставляя свое тело двигаться быстрее. Мужчина снова поднимает свой лук, но когда я нахожусь в паре футов от него, я уворачиваюсь от его выстрела, разворачиваясь всем телом, чтобы прижаться к нему, и всаживаю стрелу ему в шею. Из его рта вырывается булькающий звук, когда он падает. Я не трачу ни секунды, чтобы поаплодировать самой себе; у меня нет времени. Я вырываю стрелу из его яремной вены и сталкиваюсь лицом к лицу с остальными фейри, растворяющимися в темноте ночи после быстрого захода солнца. Они начинают бежать ко мне, но затем я слышу, как что-то хрустит сзади.

Еще фейри. Как, черт возьми, я их не заметила? Теперь я окружена, как и хижина. Мои страх и гнев смешиваются, когда я крепче сжимаю гладкое дерево стрелы, сильно вдавливая подушечку большого пальца в ее ствол. Я отодвигаю руку назад, готовясь метнуть стрелу в надежде нанести последний, завершающий удар, но стрела попадающая мне в плечо, на мгновение останавливает меня. Я поднимаю свою неповрежденную руку со стрелой, и все еще зажатой в руке, но другая стрела попадает мне в бедро. Я не могу сдержать крик, который вырывается из моего горла, и стрела в моей руке безвольно падает к моим ногам.

Третья стрела пронзает мою другую ногу, прежде чем я успеваю удержаться на ногах, и я падаю на землю. Мои колени ударяются о мокрую лесную подстилку, пропитывая материал моих штанов. Как только я успокаиваю дыхание, я поднимаю взгляд. Все безмолвные атакующие прекратили нападение и теперь стоят вокруг меня стеной доспехов, и именно тогда я замечаю эмблему, выгравированную на их униформе. Это печально известные солдаты короля Асов.

Шаги звучат в нескольких футах от меня, и я слегка поворачиваю голову, когда мой пульс учащается. Боль становится все более невыносимой, смешиваясь со страхом перед мужчиной передо мной: королем Ореном, правителем Двора Асов.

Он наблюдает за мной веселыми глазами, но все еще сохраняет в них жесткий блеск.

— Ну разве ты не умная? Все эти годы ты пряталась за морем… Прятала ее! Живя среди смертной грязи. — Его веселье на секунду улетучивается, когда его голос повышается, оглашая деревья ревом. Я молчу, отказываясь что-либо ему говорить.

Король Орен тихо посмеивается. Я могу сказать, что его гнев обуздан, поскольку коварная ухмылка расползается по его лицу.

— Полагаю, нет необходимости в разговоре. Я уже знаю, что она здесь. Я потратил четыре с половиной года на поиски девушки с серебристыми глазами по ту сторону моря. Ни у одной из девушек, которых я находил раньше, не было серебряных глаз или каких-либо прав на мое наследие. Но представь мое удивление, когда я замечаю остроухую женщину, покупающую хлеб в одном из магазинов смертных. Это была ты, верно? — Он снова смеется про себя, прежде чем продолжить. — Нет необходимости отвечать на это; мы оба знаем, что это была ты. Я знаю, что она здесь. Мои солдаты заметили ее только этим утром, когда я приказал им окружить твой дом. Она пойдет со мной.

Мои глаза расширяются, и я пытаюсь подавить пронзающую меня боль, чтобы встать и сражаться. Но я уже потеряла так много крови. Мое тело медленно слабеет, а сознание угасает до слабейшего свечения. Интенсивное жжение постепенно распространяется от каждой стрелы, заставляя меня падать обратно на землю. Железо. Проклятые стрелы сделаны из железа. Фейри практически неуничтожимы, потому что, хотя железо не убивает фейри, если это не критический удар, оно ослабляет их, замедляя процесс их быстрого заживления. Но это мучительно, поскольку само соприкосновение с железом ощущается так, словно его поджигают.

Когда я поворачиваюсь на бок, чтобы облегчить боль, на меня давит тяжелый ботинок. Я медленно поднимаю глаза и вижу темно-коричневые глаза короля, пристально смотрящие на меня сверху вниз.

На его лице нет никаких эмоций, но его взгляд пронизывает меня насквозь.

— Я король, который всегда получает то, что хочет. И ты знаешь, что случается с теми, кто стоит на пути к этому? — Он на мгновение замолкает, и у меня возникает ощущение, что ему все равно, отвечу я или нет. — Они перестают существовать.

Все, о чем я могу думать, это Эмма и то, как я надеюсь, что ее не найдут. Я хотела бы, чтобы я смогла защитить ее лучше. Я думаю обо всех воспоминаниях, которые мы создали с тех пор, как Мариам отдала ее в мои объятия, когда меч в руках короля Орена приближается ко мне, пронзая прямо сквозь мое бьющееся сердце.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Эмма

Мое тело сотрясается, когда я смотрю в окно комнаты. Я знаю, что мне следует спрятаться, но я не хочу оставлять тетю Лиди. Она сказала мне, что я должна спрятаться, но я напугана. Тетя Лиди никогда не выглядела такой напуганной, и ее голос дрожал. Она для меня как мама, и я не могу потерять ещё одну. Тетя говорила мне, что моя биологическая мама умерла, каждый раз когда я спрашивала о ней. Итак, у меня никого, кроме нее, не осталось.

Я отшатываюсь за занавеску, когда вижу, как тетя Лиди уклоняется от стрелы. Мое сердце замирает, и я прикрываю рот рукой. Она сильная, моя тетя Лиди. Она даст им отпор. Я знаю, что она это сделает, точно так же, как я знаю, что должна спрятаться. Я хочу помочь бороться, защитить ее, но я знаю, что тетя расстроится, если я не послушаюсь.

Я бегу на кухню, хватаю нож, привязанный под столом на крайний случай. Я следую плану, которому научила меня тетя и который я знаю наизусть. Затем я бегу к маленькому шкафу в коридоре. Дверь слегка скрипит, когда я открываю ее, скользя пальцами по шву в полу. Подняв одну панель, я продолжаю работу со следующими двумя. Под ним находится импровизированное укрытие, созданное тетей Лиди, и в нем как раз достаточно места для моего тела, если я буду прижимать ноги к груди. Сжимая нож, я укладываюсь и заменяю половицы, закрыв дверцу шкафа. Теперь я сижу, ожидая, когда тетушка придет за мной.

Крики и звуки снаружи прекращаются, оставляя тишину. Я слышу только, как колотится мое сердце, учащенное биение усиливается в моих ушах. Я крепче сжимаю пальцы на гладкой деревянной рукоятке ножа, держа его обеими руками и прижимая ближе к груди.

Стук сапог становится громче, и слабые голоса за стенами дают мне знать, что в хижине не тетя Лиди. Я втягиваю воздух, слишком напуганная, чтобы дышать. Стук в моих ушах становится громче.

Дверца шкафа скрипит, и лучики света просачиваются сквозь щели в полу. Все мое тело замирает. Каждый мускул во мне напрягается, когда я задерживаю дыхание и зажмуриваю глаза, желая, чтобы все они ушли.

Низкий, грубый голос прерывает мои мысли.

— Она здесь.

Половицы срываются прежде, чем я успеваю почувствовать мурашки, бегущие по моим рукам. Я широко раскрытыми глазами смотрю на мужчину, возвышающегося надо мной. Его большие карие глаза смягчаются, когда они останавливаются на мне, а его голос хриплый, но глубокий.

— Вот ты где, принцесса. Не нужно бояться. Я здесь, чтобы вернуть тебя домой.

Моя голова начинает сильно трястись, я не понимаю, что говорит мне этот пожилой мужчина. Как я могу доверять ему? Где тетя Лиди? Я думала, что это мой дом.

Его мозолистая рука опускается, и я просто смотрю на нее.

— Теперь ты в безопасности. Налетчики, которые пытались найти тебя, ушли. Я позаботился о них.

Мои мысли продолжают возвращаться к тете Лиди и тому, что с ней случилось, в надежде, что она сбежала. Я в ловушке. Меня нашли, и мне некуда идти, кроме как с ним.

Мужчина снова начинает говорить.

— Принцесса, я не причиню тебе вреда. Я твой отец.

Я замираю. Тетя ни разу не говорила о моем отце и не сказала, жив он или мертв. Но этот мужчина говорит, что это он, и он жив. Мои глаза становятся безумными, когда они блуждают по его лицу, прежде чем остановиться на его ушах: заостренных, совсем как у меня. Я недоверчиво перевожу взгляд обратно на него. Моя хватка на ноже ослабевает, когда я сосредотачиваюсь на нем в надежде. Не зная, что правда, а что ложь, я нерешительно беру его за руку, неуверенная в том, что готовит мне будущее.