Кровь и нефть. Безжалостное стремление Мохаммеда бин Салмана к глобальной власти

Поэтому было особенно важно, чтобы саудовцы не узнали о том, что Мохаммед платит Велаа около 50 млн. долл. за отдых со своим окружением.

После прибытия гостей собственные серверы Velaa оставались на периферии; на вечеринке принца для удовлетворения индивидуальных потребностей был приглашен обслуживающий персонал, видимо, по словам двух мальдивских работников, потому, что саудовцы не хотели, чтобы жители другой мусульманской страны видели, как они пьют.

Дворецкие, уборщицы и повара Velaa были удивлены тем, как мало среди них саудовцев по сравнению с огромным количеством несаудовских женщин. По словам сотрудников, из королевства приехало всего несколько десятков мужчин, все они были друзьями и родственниками Мухаммеда. По прибытии они удалились на свои виллы и практически не выходили оттуда до самого вечера, хотя Мохаммед и его друзья совершили по крайней мере одну прогулку на гидроцикле. Сотрудники не были уверены, боялись ли они, что их сфотографируют на пляже океанские папарацци, или просто придерживались ночного графика, привычного для саудовского лета.

С заходом солнца и появлением артистов на острове появились мужчины. На главном танцполе, у бассейна, выступают диджеи (в некоторые вечера - группы), а на других сценах по всему острову - более мелкие артисты. В один из вечеров Afrojack, голландский диджей, выступающий на стадионах, устроил шоу. Он играл электронные ритмы, которые начинались спокойно и переходили в пульсирующий танцевальный грув, когда на сцену поднялся взволнованный Мохаммед. Мужчины и модели зааплодировали, когда Мохаммед занял диджейский пульт и начал ставить пластинки по своему выбору, а Афроджек скрылся, бормоча проклятия, стараясь произносить их вслух только тогда, когда находился вне пределов слышимости принца.

Вечеринки продолжались до рассвета, когда многие из мужчин удалялись на виллу. Они выходили из дома поздно вечером.

Даже во время веселья Мохаммед, казалось, не мог полностью потерять себя. По словам человека, наблюдавшего за ним днем в шортах и футболке в компании нескольких друзей, он словно уходил в себя. В то время как другие мужчины оживленно разговаривали, Мохаммед молчал, видимо, думая о чем-то более серьезном, чем женщины и музыка.

И вдруг все закончилось. Новость о визите Мухаммеда просочилась в одно из местных изданий, и ее подхватили поддерживаемые Ираном СМИ. Менее чем через неделю после начала поездки Мухаммед и его делегация уехали. Вскоре после этого уехали и женщины.

Мохаммед также покупал серьезные игрушки. Он арендовал на полдня яхту Serene - 439-футовую яхту, которую Билл Гейтс арендовал в 2014 году за 5 млн долларов США в неделю, заметив ее с воздуха. Мохаммеду понравилось. На яхте имелись подводная смотровая комната, джакузи, две вертолетные площадки и конференц-зал бизнес-класса. Она была элегантной и роскошной, идеально подходила для приема VIP-персон, но при этом могла превращаться в дворец для вечеринок в кругу близких друзей.

В течение последующих шести недель команда Мохаммеда вела переговоры с агентами Юрия Шефлера, владельца компании. В итоге удалось договориться за 429 млн. евро, что примерно вдвое больше первоначальной стоимости. Его команда также приобрела аляповатый французский замок недалеко от Версаля с фонтанами, величественной территорией и даже рвом более чем за 300 млн. долл.

Конечным владельцем яхты и французского дворца стала компания Eight Investment Company, возглавляемая близким другом Мохаммеда Бадером аль-Асакером. Она является частью целого созвездия компаний в Саудовской Аравии, созданных Мохаммедом в 2014 году, когда он начал зарабатывать серьезные деньги. Эта компания, в свою очередь, принадлежала холдингу Three Hundred Fifty Six Holding Company - холдинговой компании, в которую входили многие из его личных активов, созданных еще в 2012 году для торговли акциями. Холдинговая компания, в свою очередь, владела другими компаниями, названиям которых были присвоены номера, в том числе Fifty Five Investment Company и Ninety Investment Company.

Со временем некоторые из этих активов будут сливаться с активами государства. В последующие годы "Безмятежный" иногда выступал в качестве плавучего меджлиса для встреч с иностранными чиновниками и высокопоставленными деловыми делегациями. В конце концов, оно станет центральным элементом флотилии из одиннадцати судов, представляющей собой оффшорный дворец, где Мохаммед сможет отдохнуть вдали от глаз своей семьи.

Наблюдая за происходящим из Эр-Рияда и своих многомиллионных домов за рубежом, соперники Мохаммеда испытывали все большее беспокойство. Это уже не было игрой в ожидание смерти короля Салмана, чтобы сын короля Абдаллы или покойного наследного принца Найефа, долгое время занимавшего пост министра внутренних дел, мог занять трон в качестве первого представителя третьего поколения Аль Саудов, ставшего королем. Мухаммед уже руководил страной с благословения своего отца-короля. Несмотря на то, что между Мохаммедом и троном стоял наследный принц Мухаммед бен Найеф, молодой принц предпринимал шаги, которые делали его эффективным руководителем страны, обладающим большей властью, чем когда-либо было у любого короля.

Назначение Мухаммеда бин Салмана в мае 2015 года председателем нового правительственного совета, контролирующего деятельность государственной нефтяной компании Саудовской Аравии, особенно сильно задело многих дядей и двоюродных братьев. Aramco была источником богатства для всей страны, и часть ее прибыли позволяла Аль Саудам жить в роскоши. К тому же, если бы Салман захотел поставить во главе Aramco одного из своих сыновей, разве Абдулазиз, который долгие годы был заместителем министра нефти и хорошо разбирался в международных нефтяных переговорах, не был бы очевидным выбором?

Одним из главных соперников Мухаммеда был Турки бин Абдулла, сын, которого покойный король Абдулла с больничной койки оскорблял как толстяка. Бывший летчик ВВС, которого отец в 2014 г. назначил губернатором Эр-Рияда, Турки любил утверждать, что он четвертый в очереди на престол. Но если вместо него на престол взойдет Мухаммед, то молодой король сможет править еще долго после того, как Турки состарится и станет немощным.

С момента увольнения из ВВС Турки стал отличаться показным характером, часто путешествуя в сопровождении двух реактивных лайнеров 737 с друзьями, советниками и таким количеством багажа, что на его высадку уходили часы. Кроме того, у него был современный гарем - группа привлекательных женщин, которые роскошно жили по всему миру на условиях ежемесячного чека: они забирали и встречали его в любом месте по первому требованию. Даже нанося неофициальный визит в эр-риядские дворцы сестры или брата, Турки надевал загорелый или черный бишт - плащ, расшитый золотыми нитями, саудовский аналог официального костюма.

Считая себя жертвой относительно скупого поведения своего отца, Турки также был одержим деньгами. Из-за этого он оказался втянут в скандалы, в том числе сыграл отдаленную, но важную роль в разгоревшейся в конце 2015 г. истории с суверенным фондом 1Malaysia Development Berhad. Он получил десятки миллионов долларов от 1MDB предположительно за участие в части схемы, в которой его бизнес-консультант использовал свои связи и имя, чтобы создать видимость участия Малайзии в совместном предприятии с правительством Саудовской Аравии. Считается, что этот маневр позволил заговорщикам прикарманить сотни миллионов долларов. Турки и другие обвиняемые отрицают выдвинутые обвинения.

Как и у многих богатых людей, у Турки росла тяга к власти. В разговоре со своими советниками он увидел в Мохаммеде угрозу, но решил, что сможет создать альянс, чтобы противостоять сыну Салмана. Его план опирался на своеобразную военную структуру Саудовской Аравии.

Чтобы уравновесить власть внутри семьи, вооруженные силы королевства были разделены между тремя отдельными министерствами, каждое из которых возглавлял один из сыновей Ибн Сауда. На протяжении десятилетий некогда могущественный принц Султан и его сыновья контролировали Министерство обороны, в ведении которого находились армия и военно-воздушные силы. Национальная гвардия находилась под покровительством короля Абдаллы и его клана. Принц Найеф и его сыновья долгое время контролировали третью ветвь власти - Министерство внутренних дел. Вступив на престол, Салман поставил Мухаммеда во главе Министерства обороны, но оставил другие ветви власти за теми семьями, которые долгое время контролировали их.

Турки считал, что молодого Мухаммеда можно держать в узде. "У него есть только армия, - сказал Турки своему советнику. "Он не так силен, как ему кажется".

Однако разработка плана по устранению Мохаммеда была сопряжена с определенными трудностями. У него была репутация человека, уклоняющегося от заговоров против него, и то, что один из доверенных лиц называет "невероятной способностью чувствовать опасность". Сыновья Абдаллы опасались, что он может использовать прослушку, так же как несколькими годами ранее принцы были уверены, что Салман прослушивает их частные разговоры.

Турки пытался незаметно прощупать правительство США на предмет возможного переворота, встречаясь с бывшими юристами спецслужб в таких местах, как Лос-Анджелес, чтобы избежать попадания информации к Салману и Мохаммеду. Он также избегал прямых встреч с правительственными чиновниками, что, несомненно, должно было привлечь внимание. "Я хочу знать, поддержит ли меня правительство, если не останется другого выбора, кроме как взять власть в свои руки", - сказал он одному юристу, предлагая создать новое правительство во главе с сыновьями Абдаллы и Найефа. Турки изобразил Мохаммеда непостоянным и готовящимся к власти деспотом.

Мохаммед бин Найеф действовал более взвешенно. Как и его отец, возглавлявший министерство до него, принц, известный как MBN, опасался делать что-либо, что могло бы нарушить семейное равновесие. Он также глубоко верил в инерцию семьи Аль Сауд, которая на протяжении десятилетий не допускала никаких серьезных потрясений в ее высших эшелонах. Кроме того, в течение почти пятнадцати лет он был ближе к представителям американских спецслужб и органов безопасности, чем, возможно, любой другой саудовец, работая в качестве ключевого представителя королевства по антитеррористическим инициативам. Важность отношений с США, по мнению MBN, должна способствовать его безопасности.

К середине 2015 г. полномочия Мохаммеда были как никогда широки, но он понимал, что это мало что значит, если он не сможет реализовать свои планы реформ. Сидя за длинным столом с членами Совета по безопасности и политическим вопросам, в состав которого он недавно вошел, он понимал, насколько сложными будут эти изменения.

В их число входил и МБН, который, похоже, вообще выступал против любых изменений, даже если не говорил об этом прямо. При каждом предложении - женщины за рулем, открытие туризма - он или его советники перечисляли возможные последствия. Еще одним сторонником преемственности был Мусаад аль-Айбан, чиновник с самым длительным сроком пребывания в должности. Другие, такие как Сауд бен Фейсал Аль Сауд, советник по иностранным делам, получивший образование в Принстоне и доживающий последние дни с болезнью Паркинсона и другими недугами, казалось, сосредоточились на извечных конфликтах, таких как израильско-палестинская проблема. Митеб бин Абдулла, сатурнист, сын бывшего короля и владелец парижского отеля Hôtel de Crillon, с трудом скрывал свое презрение к Мухаммеду, его маленькая щеточка усов и двойной подбородок обрамляли, казалось, вечную хмурость. По мере укрепления власти Мухаммеда совет постепенно избавлялся от тех, кто, по его мнению, не поддавался переменам.

Мухаммед также понимал, что для укрепления своих позиций ему необходимо укрепить свой имидж. Радикальная перестройка страны потребовала бы поддержки со стороны саудовской молодежи, поскольку более 60% населения страны моложе 30 лет. Они были наименее влиятельными людьми в стране, многие из них с трудом находили работу и страдали от сложного климата, созданного в королевстве для предпринимательской деятельности. Но они были наиболее образованными и во много раз превосходили по численности корыстных религиозных идеологов и сердобольных принцев. Как показала "арабская весна", недовольная молодежь также может представлять угрозу для власти Аль Сауда. Или же она может быть использована реформаторски настроенным правителем и стать той базой, на которой будет зиждиться его власть.

Эта уловка, по-видимому, не пришла в голову соперникам Мухаммеда, которые сосредоточили свои усилия на традиционных способах построения власти: культивировании старых религиозных лидеров и племенных старейшин. Это было бы самой большой ошибкой его соперников.

Чтобы привлечь молодежь на свою сторону, Мохаммеду нужно было общаться с ней там, где она проводит время: в Интернете. В обществе, где запрещалось публичное общение между мужчинами и женщинами, употребление алкоголя, танцы, посещение концертов, кино и даже курение трубки кальяна, жизнь молодых людей в Интернете стала важнейшей отдушиной и способом общения.

Возможно, не менее важно и то, что Интернет показал саудовской молодежи, чего именно она лишилась благодаря окостеневшей монархии и ее стремлению соблюдать фундаменталистские религиозные законы, чтобы сохранить благосклонность клерикалов, которые на протяжении десятилетий помогали ей удерживать власть. Молодежь, которой в значительной степени запрещено общаться и искать развлечения на публике, все больше живет виртуально, просматривая видео на YouTube и Netflix и следя за культурой мировых знаменитостей через Facebook, Twitter и Instagram.

Мохаммед осознал значение социальных сетей задолго до того, как это поняли пожилые принцы королевства. В стране, где не проводятся опросы и выборы, Twitter мог показать, как население относится к той или иной политике или лидеру, и помочь молодому амбициозному принцу доказать старшим принцам, что он пользуется поддержкой населения - важный момент для семьи, живущей в постоянном страхе перед народным восстанием. С другой стороны, негативные настроения в Twitter могут подорвать авторитет правителя. В 2014 году, под конец правления короля Абдаллы, Мухаммед был обеспокоен тем, что анонимные пользователи Twitter распространяют утверждения о том, что его отец страдает слабоумием. Если бы это вышло из-под контроля, если бы слухи стали восприниматься саудовцами и иностранцами как факт, братья Салмана могли бы под давлением возвысить одного из его соперников, отрезав клан Салмана от его притязаний на трон.

Поэтому Мохаммед поручил своему заместителю Бадеру аль-Асакеру - человеку, стоявшему за покупкой яхт и шато, а также главе фонда MiSK - начать многолетнюю работу по разоблачению критиков Twitter. В конечном итоге в этой работе были использованы передовые израильские шпионские технологии, но начиналось все с гораздо более традиционной стратегии - подкупа. Изложенный ниже рассказ об этих усилиях основан на юридических документах Министерства юстиции, которые на момент написания статьи носили характер утверждений, поскольку судебное разбирательство по ним продолжалось в 2020 году.

Асакер, добродушный мужчина в темных прямоугольных очках, который был бы неуместен на конференции по информационным технологиям, в 2014 году на самом деле не был государственным служащим. Он работал лично на Мохаммеда. Но как сотрудник сына кронпринца он мог получить доступ практически куда угодно. 13 июня того же года Асакер отправился в Сан-Франциско, чтобы встретиться с главой отдела партнерства Twitter на Ближнем Востоке, американцем египетского происхождения по имени Ахмад Абуаммо.

Это был обычный визит важной фигуры с важного для Twitter рынка. Абуаммо показал Асакеру штаб-квартиру Twitter в районе South of Market в Сан-Франциско. Асакер рассказал, что работает на важного принца, который активно использует Twitter. Они обменялись контактной информацией и договорились о следующей встрече в Лондоне осенью. Во время этой встречи Асакер передал сотруднику Twitter подарок: часы Hublot стоимостью не менее 20 000 долларов.

Затем последовал вопрос. Пользователи Twitter создавали проблемы Мухаммеду, в том числе один из них под ником Mujtahidd, который нагло критиковал королевскую семью и публиковал слухи о высокопоставленных членах, которые часто содержали зерно правды. Это была политическая неразбериха, но она не носила криминального или террористического характера, поэтому Twitter не стал раскрывать личности таких пользователей саудовским правоохранительным органам. Асакер спросил, не может ли Абуаммо помочь им найти информацию о людях, зарегистрировавших эти аккаунты.

Абуаммо подчинился и, используя свой доступ к внутренним системам, нашел адрес электронной почты и номер телефона Муджтахидда. Это был потенциально безрассудный шаг со стороны сотрудника Twitter, который мог разоблачить критиков правительства, запершего диссидентов.

Такие просьбы продолжались в течение нескольких месяцев. За это время Салман стал королем, Мухаммед - наследным принцем, а Асакер оказался в подчинении у одного из самых влиятельных людей в Саудовской Аравии. Асакер выплачивал Абуаммо более 200 тыс. долл. США, которые перечислялись на счет в ливанском банке, который открыл для него родственник Абуаммо. "Проактивно и реактивно мы уничтожим зло, мой брат", - написал Абуаммо Асакеру после того, как тот перевел на счет 9 911 долларов.

Абуаммо не обладал достаточными техническими навыками, а один "крот" вряд ли мог обеспечить постоянный доступ к частной информации пользователей Twitter. Асакеру нужен был лучший шпион. По счастливой случайности компания Twitter наняла молодого саудовца Али Альзабараха, получившего образование в США по саудовской стипендии.

Живя в Сан-Франциско, Альзабара показался своим друзьям типичным инженером-программистом - "ботаником", как восхищенно назвал его один из друзей. Он не проявлял интереса к другим вещам, кроме программного обеспечения, и был немногословен, пока разговор не переходил на программирование или будущее технологий. В свободное от работы время Альзабара, похоже, проводил большую часть времени дома или общался с небольшой группой саудовцев-экспатов, работающих в технологических фирмах в районе залива.

В феврале 2015 года Асакер через посредника связался с Альзабарой. Оказалось, что инженер испытывает глубокие патриотические чувства к Саудовской Аравии и хочет помочь королевству, чем может. И хотя работа Альзабары заключалась в обслуживании систем, обеспечивающих нормальную работу Twitter, а не в доступе к учетным записям пользователей, Twitter предоставил ему доступ к частной информации пользователей. Для многих пользователей это были номера телефонов и адреса электронной почты, а также IP-адреса, по которым можно определить физическое местоположение человека, входящего в систему. Это означает, что в некоторых случаях Альзабара мог не только помочь разоблачить анонимного критика режима, но и точно определить его местонахождение.

Через несколько месяцев Асакер в составе официальной саудовской делегации отправился в США и попросил Альзабараха встретиться с ним. "Я еду в Вашингтон по просьбе офиса Мухаммеда бин Салмана", - сообщил Альзабара своей жене в текстовом сообщении.

Вскоре после этой встречи Альзабара начал использовать внутренние системы Twitter, чтобы прочесать информацию об аккаунтах более шести тысяч пользователей Twitter. В частности, постоянной мишенью стал Муджтахидд. Он выкладывал в Твиттер, как он утверждал, частную информацию о королевской семье, и некоторые из них, например, сообщение о скором смещении брата короля Салмана Мукрина с поста кронпринца в апреле 2015 года, оказались правдой. В следующем месяце Муджтахидд опубликовал позорные документы из Франции, в которых подробно рассказывалось о том, как вдова бывшего кронпринца отказывается платить миллионы долларов за проживание в роскошных отелях.

Спустя несколько дней Альзабара по просьбе Асакера получил доступ к учетной записи Муджтахидда и узнал его номер телефона и IP-адрес. Затем последовали запросы на других пользователей. Альзабара сообщил Асакеру, что один из пользователей проводит время между Турцией и Ираком. Другой находился в Турции. Третий, саудовец, был "профессионалом", который использовал шифрование для сокрытия своей личности, хотя однажды он вошел в систему без шифрования, и Альзабара смог отследить его IP-адрес.

Инженер Twitter понял, что предоставляет ценную информацию людям Мухаммеда - некоторые из аккаунтов, к которым он обращался, были, по мнению королевского двора, связаны с терроризмом, и саудовские чиновники объявили награду в 1,9 млн долл. тому, кто поможет предотвратить теракт. В своей личной учетной записи Apple Notes Альзабара составил формулировку вопроса Асакеру о том, может ли он претендовать на эти деньги.

Альзабара разговаривал с Асакером по телефону 18 июня, а на следующий день получил доступ к Twitter-аккаунту Омара Абдулазиза, саудовца, получившего убежище в Канаде после того, как королевство прекратило его обучение в школе в отместку за публичную критику правительства, и установившего тесную связь с саудовским журналистом и критиком режима Джамалем Хашогги.

По мере того как слежка набирала обороты и усложнялась, Альзабара отправился в Эр-Рияд, где продолжил получать доступ к учетным записям пользователей из Саудовской Аравии. Теперь, когда бывший "ботаник" стал международным человеком-загадкой, он хотел получить кредит доверия от саудовского правительства и гарантии помощи в случае возникновения проблем. "Где я нахожусь и как это на мне отразится?" - размышлял Альзабара. размышлял Альзабара в очередной записи в Apple Notes, прикидывая, сможет ли он получить государственную помощь для своего проблемного отца или бизнес-обучение от фонда Мохаммеда. Учитывая риск, которому он подвергался ради высокопоставленных чиновников, ему хотелось иметь "постоянную" работу, "что-то, что обеспечит мое будущее и будущее моей семьи".

Альзабара вернулся в Сан-Франциско и в Твиттер и продолжил предоставлять Асакеру информацию о Муджтахидде, критикующем правительство. Вскоре он одержал очевидную победу: Аккаунт Муджтахидда был закрыт, и Муджтахидд заявил в Интернете, что Twitter сообщил ему, что аккаунт "взломан", хотя через несколько дней ему удалось его восстановить.

Альзабара продолжил работать на Асакера и был переведен на более высокую инженерную должность в Twitter. "Я рад этой должности, но еще больше я рад и очень горжусь своей работой с Вами", - написал он в черновике письма Асакеру.

Понимая, что такие люди, как Альзабара, приходят и уходят, что они могут испугаться, попасться или потерять доступ к ценной информации, люди Мохаммеда разработали другие способы шпионажа под эгидой другого доверенного лица Мохаммеда - Сауда аль-Кахтани, бывшего сотрудника королевского двора короля Абдаллы, который быстро влюбился в Мохаммеда и впоследствии стал одним из самых доверенных его приспешников. В июне 2015 года Сауд отправил электронное письмо главе итальянской компании Hacking Team, которая разрабатывала для правительств маскировочное программное обеспечение для интернет-шпионажа. В письме Кахтани писал: "Офис короля хотел бы продуктивно сотрудничать с вами и развивать длительное стратегическое партнерство". Просочившиеся в Интернет внутренние документы Hacking Team свидетельствуют о том, что правительство Саудовской Аравии в итоге заплатило за шпионское ПО миллионы долларов.

Кахтани сказал Мохаммеду, что он может пойти гораздо дальше, чем поиск отдельных критиков, и использовать Twitter для получения поддержки своих реформ и оценки того, насколько он популярен по сравнению с другими членами королевской семьи. Оказалось, что малоизвестная группа, финансируемая Министерством образования, уже работает над проектом, который можно использовать в этих целях.

Под эгидой саудовского компьютерщика Насира аль-Биками группа программистов под руководством американца, работавшего в компании Lockheed, использовала искусственный интеллект, чтобы понять, как развиваются идеи и стратегии в Twitter. Кахтани привел эту группу под свое покровительство в королевский двор и поручил программистам изучить настроения в Twitter в отношении Мухаммеда и некоторых его ключевых соперников, включая сыновей Абдаллы и наследного принца Мухаммеда бин Найефа.

Сауд решил, что Мохаммеду необходимо более широкое присутствие, более активные усилия по укреплению своего имиджа и нападкам на тех, кто пытается его опорочить. В офисе, расположенном в здании Королевского суда в Дипломатическом районе Эр-Рияда, Сауд собрал группу специалистов, которые создали тысячи фальшивых аккаунтов в Twitter с фотографиями и именами, принадлежащими обычным молодым саудовцам. В твиттере они восхваляли Мухаммеда и его планы и критиковали соперников.

Примечательно, что команда Турки бин Абдаллы также осознала важность социальных сетей, которые они рассматривали скорее как оружие. Они наняли консультанта в Швейцарии, который наполнил Twitter и Instagram пропагандой против Мохаммеда бин Салмана.

В ответ Кахтани предпринял еще более агрессивные и хорошо финансируемые действия, используя аккаунты, принадлежащие иностранцам, которые в твиттере выражали поддержку Мохаммеду. Некоторые аккаунты были поддельными. Другие, как, например, аккаунты американцев, в том числе умершего метеоролога, финансового телекомментатора и олимпийского лыжника, были настоящими аккаунтами, взятыми под контроль саудовцами, как выяснил британский профессор, работающий в Катаре. Кахтани также начал отслеживать людей, критикующих принца, иногда атакуя их целыми армиями ботов в Twitter. За свое агрессивное поведение в Twitter он получил прозвище "Мистер Хэштег", а его армия стала известна среди молодых саудовцев как "мухи".

Усилия Кахтани затмили предполагаемое проникновение Асакера в Twitter как раз в тот момент, когда колодец Асакера иссяк. Его "крот", Альзабара, оказался менее осторожным, чем можно было бы ожидать от обеспокоенного эксперта по технологиям. Он разговаривал с Асакером по открытой телефонной линии и общался по электронной почте. Агенты американской разведки засекли это.

Это была деликатная ситуация. Разведывательные службы работают не для того, чтобы разрабатывать уголовные дела в американских судах. Их деятельность сосредоточена на событиях, происходящих за пределами США, и использование огромных массивов собираемых ими данных для подготовки судебных дел создает множество потенциальных проблем, включая раскрытие информации о том, кого прослушивают за рубежом.

Но иногда они сталкиваются с вещами, которые явно заслуживают прокурорского разбирательства. В качестве примера можно привести случай, когда сотрудники американской компании получили деньги от иностранного правительства за доступ к пользовательской информации. Поэтому сотрудники разведки передали информацию в Министерство юстиции, откуда она попала в отделение ФБР в Сан-Франциско.

В конце 2015 г. агент ФБР спустился по склону от федерального здания времен Кеннеди в Сан-Франциско в убогом районе Тендерлойн, прошел по кварталу, заваленному шприцами, и вышел на Маркет-стрит, где находится штаб-квартира Twitter. Агент сел за стол с юристами компании и сообщил новость: В Twitter завелся "крот".

К тому времени Абуаммо покинул компанию, но Альзабара продолжал работать. По словам агента, ситуация была деликатной, а расследование находилось на ранней стадии. Агент попросил компанию не сообщать Альзабаре о происходящем - если он узнает о ходе расследования, это может поставить дело под угрозу.

Однако юристы Twitter скептически отнеслись к действиям федеральных властей. Как и многих представителей технологического сообщества, их возмущало предположение правоохранительных органов о том, что они могут получать любую частную информацию. Данные пользователей, по мнению юристов Twitter, были неприкосновенны. Даже если правительство США запрашивало данные, пытаясь поймать кого-то, кто передавал их иностранному правительству, Twitter не хотел сотрудничать. Поэтому вместо того, чтобы последовать просьбе ФБР и замять дело, юристы Twitter привели Альзабару на следующий день после обеда, обвинили его в неправомерном доступе к учетным записям пользователей и объявили ему о временном отстранении от работы.

Альзабара вернулся домой и позвонил своему другу, венчурному капиталисту саудовского происхождения, с которым он познакомился в технологическом сообществе Bay Area. Через пару часов друг заехал за ним, и Альзабара рассказал ему, что у него возникла проблема. Ему стало "любопытно", он начал изучать некоторые учетные записи пользователей и попался. Теперь он отстранен от работы в Twitter и решил, что ему пора возвращаться в королевство.

"Почему?" - спросил его друг, пока они сидели в его машине. "Я не думаю, что это серьезно". Если бы были какие-то юридические проблемы или проблемы с безопасностью, сказал он Альзабаре, его бы задержала полиция или что-то в этом роде, а не позволила бы ему уехать самостоятельно.

"Нет, - сказал Альзабара, - мне нужно идти". Он позвонил Асакеру на телефон своего друга, и в итоге Асакер связался с консулом Саудовской Аравии в Лос-Анджелесе, как показывают записи телефонных разговоров, полученные ФБР. После долгих переговоров Альзабара дозвонился до генерального консула вскоре после полуночи. Менее чем через семь часов Альзабара с женой и дочерью уже летел в Эр-Рияд через Лос-Анджелес. В самолете он отправил начальству в Twitter письмо с просьбой об отставке.

Сотрудники Министерства юстиции были в ярости. Twitter раздул их дело, сообщив о человеке, которого они надеялись арестовать, - человеке, которого они обвинили бы в нарушении правил Twitter и нарушении конфиденциальности пользователей во имя шпионажа в пользу иностранного правительства. Теперь он был недосягаем. Что касается опасений Альзабараха, то Асакер помог обеспечить его будущее, предоставив ему работу в фонде Мохаммеда. В обязанности Альзабараха, согласно судебным документам Министерства юстиции, входило "наблюдение и манипулирование социальными сетями" в интересах королевства.

* * *

Судя по всему, "Твиттер" Мухаммеда сработал. Многие саудовцы, похоже, были искренне впечатлены его стремительными реформами, даже те, кто исторически был готов критиковать саудовскую политику. Джамаль Хашогги, журналист-ветеран и бывший саудовский чиновник, имеющий более миллиона подписчиков в Твиттере, поначалу был в числе обращенных. В интервью Middle East Monitor в 2015 г. он защищал операцию "Решительный шторм" как важный знак того, что Саудовская Аравия не будет мириться с попытками Ирана контролировать регион. Он с энтузиазмом воспринял реформы Мухаммеда. "Саудовская Аравия должна стать частью этого возрождения свободы", - сказал он одному из интервьюеров. "Я хочу, чтобы моя страна была на стороне истории".

Хашогги, обладатель аккуратной бело-черной бороды и кривоватой улыбки, когда рассказывал хорошую историю, с 1980-х годов вращался вокруг саудовского королевского двора. За свою карьеру он повидал многое: был в Афганистане вместе с Усамой бен Ладеном и его бандой джихадистов, служил в посольстве Саудовской Аравии в Вашингтоне, то и дело входил в доверие к высокопоставленным королевским особам.

Хотя Хашогги в свое время хвалил бен Ладена за его усилия в Афганистане, журналист выступал против его международного терроризма. После убийства бен Ладена он написал в Twitter: "Недавно я упал в обморок, разрыдавшись от боли за тебя, Абу Абдулла", используя интимное прозвище бен Ладена, в котором он назывался отцом Абдуллы. "Ты был прекрасен и храбр в те прекрасные дни в Афганистане, прежде чем поддался ненависти и ярости".

Его политические союзы и критика Аль Сауда иногда граничили с допустимым, иногда переходили границы. Интервью с бахрейнским активистом заставило власти закрыть телеканал Al Arab, соучредителем которого он являлся, через несколько часов после начала вещания.

Но к Хашогги относились почти как к эксцентричному члену семьи, который, казалось, всегда возвращался к своим обязанностям даже после эпизодов, которые могли бы положить конец карьере других журналистов. Однажды он принял от саудовского бизнес-партнера Турки бен Абдаллы плату в размере 100 тыс. долл. за написание хвалебных статей о премьер-министре Малайзии - небольшой инцидент в рамках более крупного скандала с компанией 1Malaysia Development Berhad, о котором стало известно лишь позднее. Но в 2015 г., будучи человеком, ранее критиковавшим руководство королевства, его похвала Мохаммеду имела вес среди иностранцев, обладающих влиянием. Он был обаятельным и хитрым персонажем, отчасти журналистом, отчасти специалистом по связям с общественностью, а впоследствии и диссидентом.

Повышение популярности - одна из составляющих имиджевой кампании Мухаммеда. Не менее важной была его частная кампания, направленная на то, чтобы показать иностранным лидерам, что, несмотря на молодость, неопытность и второе место в очереди на престол, принц является человеком, который имеет значение в новой Саудовской Аравии.

И вот, заняв пост министра обороны, начав бомбардировочную кампанию в Йемене и получив контроль над нефтяной компанией Саудовской Аравии, Мухаммед решил начать действовать как глава государства. Однажды около 10 часов вечера он сел в своем офисе в Эр-Рияде с доверенным лицом - послом США Джо Вестфалом.

Вестфаль, приветливый ветеран американской военной администрации, представлял собой архетип дипломата старой школы: теплый и обаятельный, но лукаво проницательный. С круглым лицом и легкой улыбкой он мог снизить температуру напряженной встречи с помощью шутливой шутки или самоуничижительной истории. Каждый раз, посещая США, он обязательно покупал в любимом книжном магазине в Гринвич-Виллидж детские книги, которые привозил королю Салману - в королевстве они были недоступны, и король любил читать их своим внукам.

Однажды Вестфал принес Салману экземпляр книги "Рип Ван Винкль". "Это история, которая должна вызвать у вас отклик", - сказал он Салману. "Представьте себе, что человек заснул, когда вы стали губернатором Эр-Рияда, и проснулся через 48 лет, когда вы вышли из этой роли? Вы бы увидели неузнаваемо современное место".

В то время как он льстил и смеялся, Вестфаль еще задолго до коронации Салмана обратил внимание на Мохаммеда, сообщив чиновникам Белого дома, что молодой человек обладает любознательностью, амбициями и трудовой этикой, редкой для королевского двора. Мохаммед отреагировал на внимание Вестфаля. Он чувствовал, что посол прислушивается к нему, и по мере обретения власти все чаще использовал Вестфаля в качестве эксперта и проводника информации в Вашингтон. Это означало регулярные ночные встречи с послом.

На этой встрече в 10 часов вечера Мохаммед сообщил послу, что президент Владимир Путин пригласил его в Кремль для личной встречи. Но, по словам Мохаммеда, он предпочел бы сначала посетить Соединенные Штаты с официальным визитом. Приглашение должно поступить от президента Барака Обамы, ответил Вестфал. В то же время, добавил он, если Мохаммед встретится с Путиным, посол будет рад услышать об этом.

Мохаммед жаждал встречи с США, поскольку она недвусмысленно показала бы, что начинающий принц стал мировым лидером, уважающим особую связь между двумя странами. Но президент США обычно встречался с главами других государств, а не с их наследниками. А Мохаммед даже не был наследником. На тот момент первым в очереди на престол стоял наследный принц Мухаммед бен Найеф. Мохаммед бин Салман пришел после него, что делает его на две ступени ниже.

Поэтому Мохаммед решил сначала встретиться с Путиным, но при этом нашел черный ход в Белый дом. В условиях повышенной напряженности из-за переговоров, которые США вели с врагом Саудовской Аравии Ираном, чтобы обуздать его ядерные амбиции, чиновники Обамы решили созвать союзников США по Персидскому заливу в Кэмп-Дэвиде для обсуждения ситуации в регионе. Король Салман отказался присутствовать на встрече, и сотрудники Обамы опасались, что это будет уклонение, пока не узнали, что король плохо себя чувствует. Вместо него он направил кронпринца Мухаммеда бен Найефа и своего сына Мухаммеда бен Салмана.

По возрасту и титулу MBN был старшим принцем. Однако сотрудник службы безопасности, присутствовавший на встречах с обоими принцами во время поездки, утверждает, что Мохаммед "не подчинялся MBN", и американцы обратили на это пристальное внимание. Мохаммед высказывал свои соображения практически по всем вопросам, о которых спрашивали американские чиновники, не проявляя при этом характерной для саудовской культуры покорности старшему по возрасту чиновнику. Обама попросил улучшить ситуацию с правами человека в Саудовской Аравии.

Мохаммед использовал эту поездку для того, чтобы представить ключевым заместителям Обамы свою агрессивную стратегию экономических реформ. Он работал над ней более двух лет, с тех пор как Абдулла стал королем, и теперь у него появился шанс продемонстрировать ее лидерам крупнейшей экономической державы мира. В комнате Рузвельта в Западном крыле под портретом Рузвельта, который в 1945 году на борту корабля заложил основу саудовско-американского альянса с Ибн Саудом, Мохаммед подробно изложил чиновникам, включая министра финансов Джека Лью, свой план по уходу саудовской экономики от нефти.

План был составлен очень ловко, явно отшлифован американскими консультантами, которые знали, как придать реалистичность почти утопическому проекту. Мохаммед объяснил, что королевство впервые введет местные налоги, сократит субсидии на электроэнергию и будет поощрять наем в частном секторе саудовцев, а не иностранных рабочих. Нефтяные богатства будут перенаправлены в иностранные инвестиции, чтобы уйти от почти полной зависимости от нефтяных доходов.

Идеи звучали хорошо, но цифры, особенно предположения о том, как быстро будет расти экономика Саудовской Аравии и сколько новых рабочих мест она создаст, казались чрезвычайно оптимистичными. Когда Лью задавал последующие вопросы, ответы Мохаммеда казались поверхностными. "Было ясно, что он не может более чем на один уровень опуститься в содержании экономических планов", - говорит один из участников встречи.

Лью кивал и слушал, пока принц говорил, а после сказал другому сотруднику Белого дома, что Мохаммед был необычайно уверен в себе для человека столь молодого и недавно пришедшего в правительство. Другой сотрудник Белого дома, присутствовавший на встрече, сделал менее дипломатичный вывод: Экономические предположения принца были неверными.

И это было проблемой не только для Саудовской Аравии. Если Мохаммед действительно собирался сократить подачки своему народу, ввести новые налоги и повысить плату за коммунальные услуги, а экономика не создавала новых рабочих мест, как он прогнозировал, Саудовская Аравия могла ввергнуться в беспорядки, способные дестабилизировать обстановку в регионе.

Несколько дней спустя Мохаммед отправился в Россию, встретился с Путиным и подписал несколько относительно малозначимых сделок между правительствами.

Последующим летом чиновники Белого дома заметили изменения в разговорах с послом Саудовской Аравии в США Аделем аль-Джубейром, который был постоянным гостем в вашингтонских кругах на протяжении почти двух десятилетий. Джубейр стал все чаще говорить о Мухаммеде в ходе случайных встреч и официальных переговоров, как, например, в августе этого года с госсекретарем Джоном Керри в его доме в Нантакете.

Джубейр "продавал МБС как будущего 50-летнего короля Саудовской Аравии", - вспоминает один из бывших американских чиновников, - что сбивало с толку". Мухаммед был вторым в очереди на престол. Почему о нем говорили как о будущем короле, когда следующим должен был стать его двоюродный брат МБН?

"Мы немного сбрасывали это со счетов, потому что он казался просто парнем, который зацепил Аделя", - говорит чиновник, полагая, что саудовский министр иностранных дел просто попал под влияние харизматичного принца, а не произошла реальная смена власти. Сотрудники Белого дома и Госдепартамента находили эти разговоры неловкими - они не хотели ввязываться в какую-то внутреннюю борьбу в доме Сауда. "Выбор следующего правителя Саудовской Аравии - не наша работа", - говорили они друг другу.

В сентябре Мохаммед вернулся в Белый дом, на этот раз в сопровождении своего отца, выздоровевшего от гриппа, для более официальной встречи с Обамой. К тому времени Соединенные Штаты завершили ядерную сделку с Ираном, и Мохаммед ясно выразил свое недовольство. После ужина в доме Керри в Джорджтауне Мохаммед подошел к детскому роялю Керри и начал играть "Лунную сонату" Бетховена, чем настолько удивил гостей, что это выступление было включено в официальный отчет, направленный Госдепартаментом в Белый дом. Позднее он рассказал одному из советников, что сам обучился игре на фортепиано нескольких композиций.

Мохаммед также отказался от вежливого попустительства, которое американцы привыкли слышать при личных встречах с саудовскими принцами, обычно избегающими прямой конфронтации. Не повышая голоса и не теряя самообладания, иногда улыбаясь, Мохаммед сказал Керри, что Обама совершил три ключевые ошибки на Ближнем Востоке: бросил египетского президента Хосни Мубарака во время "арабской весны", не применил силу, когда Сирия перешла "красную черту", применив химическое оружие, и вел переговоры по иранской ядерной сделке без участия Саудовской Аравии. Однако когда Салман делал публичные заявления вместе с Обамой во время поездки, король выражал поддержку иранской сделке, не желая демонстрировать публичный разрыв между союзниками.

Это было головокружительное лето для Мохаммеда. Менее года он занимал пост высокопоставленного чиновника, а уже вступил в чащу геополитических трудностей. Обама, лидер сильнейшего союзника Саудовской Аравии, казался отстраненным, скептически настроенным по отношению к монархии и готовым к переговорам с заклятым врагом Саудовской Аравии - Ираном. Давний антагонист США в Кремле выглядел расчетливым и транзакционным лидером, которому нечего предложить Саудовской Аравии. По возвращении в Эр-Рияд Мухаммед выразил другу свое разочарование.

Но в важном смысле эти визиты были победой: Информационные агентства по всему миру, а главное - в Саудовской Аравии, показали Мухаммеда бен Сальмана, ведущего серьезные переговоры с лидерами других стран. Кадры его бесед с Путиным и Обамой свидетельствовали о его значимости за рубежом и позволяли представить его в качестве короля.

Возросшая известность Мохаммеда, возможно, способствовала повышению его статуса среди молодых саудовцев, на которых он ориентировался. Но это заставило его врагов на родине забеспокоиться и впасть в отчаяние. Один из соперников, называвший себя только внуком Ибн Сауда, решил нанести удар в яремную вену. Он написал язвительные анонимные письма высокопоставленным членам королевской семьи, которые также опубликовал в Twitter, где они были распространены и прочитаны миллионы раз. Газеты, в том числе британская Guardian, написали об этих анонимных письмах заметные статьи.

Критика была жесткой. Король Салман, по словам писателя, "недееспособен", а королевством управляют "малолетние дураки", действующие "за фасадом беспомощного короля". Главным среди этих глупцов был "коррумпированный и разрушительный вор родины Мухаммед бин Салман", - заявил писатель. Он призвал оставшихся в живых братьев Салмана сместить короля и назначить на пост главы государства человека старше и опытнее Мухаммеда. "Мы призываем сыновей Ибн Сауда от старшего Бандара до младшего Мукрина провести срочную встречу со старшими членами семьи, чтобы разобраться в ситуации и выяснить, что можно сделать для спасения страны, произвести изменения в важных звеньях, привлечь специалистов из правящей семьи, к какому бы поколению они ни принадлежали", - написал он.

Внешне в Саудовской Аравии ничего не произошло. Не было ни комментариев со стороны королевского двора, ни официального подтверждения того, что письма были прочитаны или получены королем. Но Мухаммед был в ярости и приказал провести расследование, кто допустил утечку. Его враги становились все смелее, и он должен был показать им, что он сильнее и целеустремленнее.

Глава

4. I am the Mastermind

Сентябрь 2015 г.

В Мекке предчувствие конца света появилось сразу после пяти часов вечера 11 сентября 2015 года. Небо потемнело от песка и дождя, свистел ветер со скоростью шестьдесят миль в час. Внезапно, почти в замедленной съемке, один из более чем десятка кранов, стоящих над Великой мечетью Мекки, начал опрокидываться. 620-футовая стрела крана, превосходящая по размерам монумент Вашингтона, обрушилась на стены мечети, и кран, казалось, расплавился под собственной тяжестью. Внутри двора, где находится черный куб Каабы, к которому мусульмане обращаются во время молитвы, прогнувшийся металл раздавил тела людей, погибли 111 человек, многие из которых были египетскими и бангладешскими паломниками, совершавшими свое единственное в жизни путешествие к центру ислама. Более четырехсот человек получили ранения. Повсюду была кровь и разбитый мрамор.

Это была невыразимая трагедия, самая страшная авария крана за всю историю человечества. Вина за случившееся неожиданно была возложена на компанию, курирующую реконструкцию Великой мечети, или Масджид аль-Харам. Саудовская компания Binladin Group была одним из крупнейших частных конгломератов Саудовской Аравии. Ее однофамилец, Мухаммед бен Ладен, родившийся на побережье южного Йемена, в первые годы существования королевства прибился к богатеющим монархам, строя дворцы и виллы, выполняя ответственные и деликатные работы в самой Мекке.

Мухаммед стал самым богатым некоролевским правителем страны, и после его смерти в 1967 г. наследство продолжили его 56 детей. Одним из этих сыновей был Усама бен Ладен, основавший террористическую группировку "Аль-Каида", которая втянула Америку в серию войн в Ираке и Афганистане после того, как он скоординировал угон лайнеров, нанесших удары по Всемирному торговому центру и Пентагону.

Саудовская компания Binladin Group, принадлежащая сыновьям Мухаммеда бен Ладена, осуществляла контроль за многолетней реконструкцией Большой мечети, когда произошел несчастный случай. Салман и Мухаммед были в ярости. Это была катастрофа для всех пострадавших и их семей, но это был также удар по репутации Саудовской Аравии и правящей династии Аль Сауд. Король является хранителем самых святых мест ислама, а тут такое несчастье в самом центре ислама.

Мекка и Медина, священные города, являются также вторым по величине после нефти источником дохода для правительства Саудовской Аравии, приносящим миллиарды долларов в год. Теоретически эти деньги были наиболее близки к экономике, не связанной с добычей нефти, но даже это оказалось миражом. Из-за неэффективного управления правительство Саудовской Аравии фактически платило около 10 млрд. долл. в год за поддержание священных городов на высоком уровне. Тем не менее, королевская семья опиралась на свое обещание охранять мечети как на опору своей легитимности.

Для Мухаммеда бен Сальмана эта трагедия стала возможностью расширить свои и без того огромные полномочия. С тех пор как его отец стал королем, он проводил встречи с Бакром бен Ладеном, тогда шестидесятидевятилетним основателем саудовской компании Binladin Group, по поводу участия в его планах экономического возрождения страны. "Нам нужно, чтобы вы вывели свою компанию на биржу", - сказал он Бакру, объясняя, что увеличение размеров саудовского фондового рынка является ключевой частью его планов реформ. "Мы можем быть партнерами".

Мохаммед с помощью консультантов пришел к выводу, что семейные конгломераты - это громоздкие пережитки прошлого. Он хотел, чтобы собственность была отделена от управления, чтобы финансовая отчетность раскрывалась публично, а рынок капитала был оживленным. Это также казалось легкой победой, целью, которая не поколебала бы основы исламского консерватизма, препятствующие другим проектам, например, разрешению женщинам водить автомобили.

Однако Бакр, набожный и сдержанный человек, с опаской относился к переменам и придерживался старых взглядов на отношения с саудовскими королями, в частности с королем Фахдом, умершим в 2005 г., и королем Абдуллой. Как и Saudi Oger Ltd., принадлежащая ливанской семье Харири, Binladin Group выросла в большую компанию отчасти благодаря тонкому пониманию того, что нужно Аль Сауду. Если это означало строительство дворца для новой жены в течение нескольких месяцев, они выполняли работу. Оплата могла прийти гораздо позже или вообще не прийти - бин Ладены и пикнуть не успели бы. Но у молодого принца была более серьезная задача: он хотел иметь право голоса при принятии ключевых бизнес-решений.

Бакр вежливо отмахнулся от Мохаммеда, сказав, что условия на рынке еще не идеальны. Мохаммед был раздосадован и сказал, что это решение неразумно, поскольку пересмотр всех мегапроектов может привести к отмене и замедлению работ. Бакр позвонил братьям, чтобы обсудить свои опасения.

После обрушения крана компания Binladin Group оказалась под ударом. Король Салман издал королевский указ о приостановке всех контрактов с компанией в ожидании расследования. Компания была вынуждена уйти на холод, лишившись всех дальнейших государственных контрактов и прекратив выплаты по существующим проектам. Имея на тот момент около трехсот тысяч сотрудников, большинство из которых были рабочими из Индии и Пакистана, компания быстро проела свои деньги и достигла кризисной точки. Мохаммед также сделал это лично для клана бен Ладенов, запретив выезд за границу высшему руководству, связанному с инцидентом с краном, и некоторым из братьев.

Понимая всю глубину своих проблем, Бакр перепробовал все, включая передачу контроля над бизнесом брату, чтобы снять с себя всю ответственность за аварию крана. Он нанял команду западных бизнесменов во главе с немецким финансистом для реструктуризации компании, но ничего не вышло. Глубокая заморозка продолжалась.

Саудовский владелец Oger Саад Харири, имевший двойное гражданство и занимавший пост премьер-министра Ливана, также с трудом справлялся с задачей обеспечения притока денежных средств. Бизнес Oger плохо управлялся, поэтому у него было мало резервов на случай замедления платежей. Саад отчаянно пытался заручиться одобрением Мохаммеда бин Салмана, построив для него пристройку к обширному приморскому дворцу короля Салмана в Танжере. А когда Мохаммед сказал, что хотел бы иметь более прямой проход в Королевском дворе, чтобы попасть в фойе секции своего двоюродного брата Мохаммеда бин Найефа, Саад сам остался на ночь с рабочими, чтобы прорубить мрамор и бетон для выполнения этой работы. Мохаммед поблагодарил его, но, очевидно, посчитал, что никакого обмена не произошло. Саад не завоевал никакой доброй воли.

Выросший при королях Фахде и Абдулле, Саад был потрясен тем, что правила взаимодействия с Аль Саудом изменились. Его семейная компания неоднократно делала состояния, получая государственные заказы в обмен на строительство дворцов для королей, принцев и высокопоставленных государственных чиновников. Теперь он пытался понять, как спасти империю своей семьи. А король Салман ненавидел Саада, считая его послушным пронырой.

Еще хуже то, что Саад был близок к окружению ныне покойного короля Абдаллы, особенно к Халиду аль-Тувейджри, главе королевского двора Абдаллы. В течение нескольких месяцев после коронации Салман и его сын Мохаммед слышали рассказы об огромных суммах денег, которые семья Харири получала от сыновей Абдаллы. В королевском дворе и за его пределами люди говорили о чемоданах с деньгами, которые Саад перевозил из Эр-Рияда в Бейрут или Женеву на своем частном самолете. Во время одного из рейсов в начале 2000-х годов Саад сказал своему другу, что стопка кожаных портфелей размером 10 футов на 10 футов, набитых стодолларовыми купюрами, предназначена для оплаты покупок в Швейцарии.

То, что обнаружил Мохаммед после смерти Абдуллы, когда он наконец получил полный доступ к банковским счетам правительства, короля Абдуллы и его семьи, поразило его. Абдулла, который для саудовского короля был достаточно бережлив в отношении своих детей при жизни, оставил своим детям огромные суммы. Каждая дочь получила более 1 млрд. долларов, а сыновья - как минимум вдвое больше. В одном из дворцов Абдаллы была найдена буквально куча денег в виде стодолларовых купюр на сумму более 1 млрд. долл. Миллиарды долларов также поступали в Фонд короля Абдаллы - благотворительную организацию, созданную королем, которую теперь контролируют его сыновья.

А еще деньги текли к людям из окружения Абдуллы, в частности к Тувайджри и главе протокола Абдуллы Мухаммеду аль-Тобаиши. Каждый из них был чрезвычайно богат для государственного служащего и подозрительно близок к семье Харири.

К тому времени, когда Салман стал королем, Мухаммед уже давно знал, что Тувайджри - его враг. Однако Тобаиши удавалось сохранять свою работу в течение первых нескольких месяцев правления Салмана, пока его не поймали на видео, когда он ударил журналиста. Салман немедленно уволил его, а Мохаммед углубился в изучение финансов Тобаиши. Как человек, который, по сути, был главным дворецким короля, приобрел огромное ранчо за пределами Эр-Рияда, конную ферму, целый ряд роскошных автомобилей и достаточно денег, чтобы стать партнером в лондонском инвестиционном фонде вместе с двумя детьми короля Салмана? И как он мог позволить себе построить конный завод арабских лошадей, укомплектованный иностранными специалистами по скачкам и ветеринарами?

Значительная часть этого богатства была связана с Харирами. Рафик, отец Саада, человек, создавший семейную компанию Saudi Oger и занимавший пост премьер-министра Ливана до своего сына, в течение многих лет, еще до того, как Абдулла стал королем, тщательно опекал Тобаиши.

Мохаммед усилил борьбу с коррумпированными государственными служащими и представителями частного сектора, которые сколотили свои состояния за счет взяток. Назначенный своим отцом руководителем экономических преобразований, принц ожидал, что бизнесмены и члены королевской семьи будут подчиняться ему как патриотическому долгу, даже если это будет означать финансовые потери. Это был огромный сдвиг в стране, где на протяжении десятилетий ситуация просто не менялась. Те же богатые компании платили "откаты" тем же королям и правительственным чиновникам, и ни один король или принц не хотел идти на врагов, которых потребовало бы изменение системы.

Единственное, чего вы никогда не услышите, по крайней мере, на публике, - это жалоб. В частном порядке дети покойного короля Абдаллы выражали недовольство. Сидя со своими сестрами, Турки бен Абдулла - потенциальный наследник престола, которого Мухаммед быстро отодвинул на второй план, - жаловался, что Салман всегда был странным. По его словам, Салман сорок восемь лет был губернатором Эр-Рияда, потому что он был слишком непредсказуем для руководства важным государственным министерством. Но дети Абдуллы тщательно скрывали свои жалобы, причем настолько тщательно, что после его смерти взяли за правило оставлять свои мобильные телефоны в другой комнате, опасаясь, что люди Мухаммеда могут подслушивать разговоры в их собственных домах. Иногда, как выяснилось позже, так и было.

Бен Ладены и Харири приняли удары Мухаммеда на себя. Один западный бизнесмен лаконично объяснил эту философию: "Тебя полностью наебали, но ты все равно улыбаешься".

В то же время Мохаммед, по-видимому, считал, что он может проводить свои собственные деловые операции в прямой конкуренции с частным сектором, но при этом за ним стоят все его государственные полномочия. Противостоять ему было равносильно тому, чтобы принести в перестрелку нож для масла. Он всегда побеждал. По его мнению, у него просто были лучшие идеи.

Одна из лучших бизнес-схем Мухаммеда также была ориентирована на возможности, связанные с Меккой и ее ежегодным паломничеством - хаджем. Ежегодно до 2,5 млн. мусульман со всего мира отправляются в Мекку, чтобы обойти вокруг Каабы с молитвой и выполнить обязательства своей веры. Для 1,8 млн. человек, прибывающих из-за пределов королевства, государственная авиакомпания Саудовской Аравии Saudia обладает практически монопольным правом на перелеты в ближайший аэропорт Джидды.

Несмотря на то, что клиентурой Saudia является крупнейшее в мире паломничество, она не могла получить прибыль. Авиакомпания славилась плохим менеджментом, а также схемами скупки и закупок, которыми было пропитано все правительство Саудовской Аравии. Кроме того, авиакомпания недоинвестировала в самолеты, и ее ветхий парк стал постоянной проблемой для технического обслуживания. Целый ряд иностранных специалистов по реорганизации не смогли вывести авиакомпанию в "черный список".

Вскоре после вступления Салмана на престол Мухаммед решил взять на себя решение главной задачи Saudia. Он хотел поставить авиакомпании новый парк самолетов. Это была бы гигантская сделка, возможно, на сумму 10 млрд. долл. и более. Но тут возникла заминка: Незадолго до смерти короля Абдаллы Saudia уже заключила сделку с европейским производителем самолетов Airbus. Saudia согласилась купить 50 новых пассажирских самолетов Airbus, а финансировать сделку планировал Государственный инвестиционный фонд Саудовской Аравии. Это была выгодная сделка для авиакомпании. Согласие на покупку такого количества самолетов давало большую скидку.

Однако, с точки зрения Мохаммеда, в этой сделке была одна большая проблема: в ней не было его самого. Это было особенно проблематично, поскольку за несколько месяцев до этого компания, связанная с его семьей, занялась авиационным бизнесом.

В результате ряда сделок младший брат Мохаммеда, Турки, в 2014 году стал председателем совета директоров и основным владельцем дубайской компании Quantum Investment Bank, хотя на самом деле инвестиции контролировал именно Мохаммед. Как финансовая организация, Quantum практически не имел послужного списка. Но она была связана с давним дубайским финансистом, глубоко вовлеченным в исламские финансы.

Исламские правила запрещают предоставлять деньги в долг под проценты. В последние десятилетия финансисты-первопроходцы разработали ряд структур, одобренных исламскими экспертами, которые технически позволяют предоставлять деньги в долг без процентов. Проще говоря, эти структуры добавляют в договор комиссию, заменяющую выплату процентов. Это узкоспециализированный сегмент рынка, но при наличии огромных объемов капитала у благочестивых и богатых нефтью инвесторов в таких странах, как Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты и Кувейт, он превратился в прибыльную нишу.

Банк бин Салманов, Quantum, объединился с другой почти невиданной в Дубае компанией и выступил с неожиданным заявлением: Вместе они создавали крупнейшую в мире компанию по лизингу самолетов. Неприметная компания возникла из среды ловких финансовых операторов родом из Ливана и Марокко, которые открыли офис в Дубае, чтобы стать проводниками денег из богатых нефтью стран Персидского залива. Их стратегия заключалась в привлечении средств исламских инвесторов, покупке на них самолетов и последующей сдаче их в аренду авиакомпаниям. Разница в стоимости между платежами по кредиту за самолеты и арендной платой, которую они получали от авиакомпаний, считалась прибылью для их инвесторов.

Для Quantum, принадлежащего семье Салманов, это была особенно выгодная сделка, поскольку крошечный банк получал вознаграждение в качестве так называемого агента по размещению. Это означает, что на Quantum возлагалась задача по привлечению средств инвесторов в фонд, а часть собранных денег оставалась у него. Независимо от успеха или неудачи лизингового бизнеса, Quantum гарантированно получал деньги. Тот факт, что компания была связана с бин Салманами, означал, что потенциальные инвесторы, желающие добиться расположения семьи, могли сделать это путем вложения средств. Фонд привлек миллиарды. Задача Мохаммеда заключалась в том, чтобы у фонда был клиент, готовый арендовать его самолеты.

Это было легко сделать, когда его отец стал королем. Вскоре после того, как Салман занял трон, Мохаммед попросил своего подчиненного сообщить компании Saudia, что она больше не будет покупать свои самолеты напрямую у Airbus. Вместо этого самолеты будет покупать компания, связанная с Quantum, а Saudia будет арендовать их у этой компании. Условия аренды предусматривали, что Saudia будет арендовать самолеты примерно по обычной рыночной ставке для новых Airbus. "Это выгодная сделка для всех, - сказал Мохаммед друзьям. Его семья заработает деньги, а Saudia получит новые самолеты по выгодной цене".

Проблема, по словам руководителей Saudia, заключалась в том, что по старой сделке Saudia не должна была платить эту ставку. Она получила бы скидку как покупатель самолетов. По условиям новой сделки скидка в размере 60 и более процентов от прейскурантной цены поступала в фонд, связанный с банком бин Салманов. И они собирались передать свои самолеты со скидкой в лизинг Saudia по бездисконтной ставке. Но Мохаммед распорядился, и Airbus, несмотря на опасения некоторых сотрудников, что сделка граничит с коррупцией, согласился на ее осуществление.

Мохаммед вел себя так, словно это был его первый крупный бизнес-победа с тех пор, как его отец стал королем. "Я - организатор этой сделки", - с гордостью заявил он на дворцовом собрании, состоявшемся вскоре после этого.

Мухаммед понимал, что деньги - это ключ к власти в Саудовской Аравии на нескольких уровнях. Для его близкой семьи деньги давали Салману возможность распределять щедрость между потенциально враждующими племенами и давать выплаты начинающим принцам, которые, возможно, хотели бы получить большую политическую силу, но согласны на большие выплаты. На более высоком уровне контроль над государственными финансовыми рычагами позволял Мохаммеду выбирать победителей и проигравших в новой экономике.

Он мог бы и дальше предоставлять строительные работы компаниям Binladin и Oger. Вместо этого он выбрал более мелкие строительные фирмы, владельцы которых были более сговорчивы и менее привязаны к конкурирующим группировкам Аль Сауда. Но важнее всего были нефтяные деньги. Они поддерживали современную Саудовскую Аравию, и вопрос о том, как будут управляться эти нефтяные месторождения в будущем, определял направление развития королевства.

У Мохаммеда было четкое видение того, как распорядиться этим нефтяным богатством. Пока Саудовская Аравия добывает и продает нефть в качестве основного источника доходов, она будет находиться в плену старой экономики, которая жила и умирала за счет нефтепродуктов. Но он, как человек, одержимый технологиями, был уверен, что эта эпоха уходит в прошлое, и его реформы были направлены на то, чтобы перевести страну на более устойчивые источники дохода.

Мохаммед сообщил отцу, что решил реализовать свой самый агрессивный экономический план. Он хотел продать часть нефтяной компании Саудовской Аравии - крупнейшей в мире корпорации и двигателя, превратившего бесплодную пустыню в современное государство, - и использовать полученные деньги для инвестиций в другие предприятия. По мнению Мохаммеда, с таким проницательным инвестором, как он сам, эта стратегия обеспечит более высокую доходность, чем при продаже только нефти.

Хотя принц продал королю Салману этот план как свой собственный, на самом деле он был основан на плане 2012 года его двоюродного брата Альвалида бин Талала. Разница заключалась в том, что Альвалед не имел большой власти над своим дядей, тогдашним королем Абдуллой. Мухаммед же к моменту выдвижения плана имел достаточно влияния. Ведь его отец был королем.

Но для того, чтобы управлять страной, Мухаммед должен был постоянно быть начеку, опасаясь угроз своей власти. Они возникали в виде принцев-диссидентов и непокорных придворных. Наибольшую угрозу представлял Мухаммед бен Найеф, наследный принц и саудовский король, имеющий самые тесные связи с США.

После терактов 11 сентября Мухаммед бен Найеф стал отвечать за координацию антитеррористических усилий с США. Это оказалось крайне важной задачей - если бы Саудовская Аравия не присоединилась к американцам в их стремлении избавить мир от исламских экстремистов, страна могла бы стать объектом остракизма со стороны самых могущественных государств. Учитывая, что многие саудовцы участвовали в террористических актах, он должен был доказать, что Саудовская Аравия - не просто надежный союзник, но и убежденный сторонник тех же принципов. Он понравился американцам. Он был тихим и спокойным. Он слушал, не давал несбыточных обещаний и выполнял работу. Это означало, что если американская разведка получала информацию о богатом саудовце, поддерживающем экстремистов где-то на Ближнем Востоке, Мухаммед бен Найеф помогал получить дополнительную информацию, заморозить средства или произвести арест.

У Мохаммеда бен Найефа были слабые места, которые американцы тоже заметили. После ранений, полученных во время покушения на его жизнь в 2009 г., он выглядел более уставшим, чем раньше. Он засыпал на встречах, а в Саудовской Аравии - и среди американских спецслужб - ходили слухи о том, что он может стать причиной компрометирующего поведения в поисках удовольствий в Европе. Как только Салман стал королем, слухи, доходившие до Америки, приобрели гораздо более мрачные тона. Некоторые представители американского правительства считали такую компрометирующую информацию полезной - в случае необходимости у них всегда были рычаги давления. Однако другие были встревожены: если эта информация попадает за пределы королевства, она легко может быть использована внутри Аль Сауда, чтобы подорвать претензии МБН на трон.

Многие представители американской разведки относились к Мухаммеду бен Найефу с глубоким уважением, поскольку он, как казалось, занимался одной из тех неблагодарных задач, которые игнорировали другие саудовские принцы: В стране, где власть принадлежит отдельным лицам, МБН, казалось, стремился к созданию сильных институтов.

Главная слабость Саудовской Аравии как абсолютной монархии заключалась в том, что король и люди, назначаемые им непосредственно, контролировали все. Новый король или новый назначенец на ключевую должность ставил на место своих людей, уничтожая весь накопленный опыт и знания. Высшие должности получали не за заслуги, а за личные отношения. Для создания стабильного и компетентного правительства, говорили американские чиновники своим саудовским коллегам, королевству нужны институты со своей культурой, планами преемственности и преемственностью. Проблема заключалась в том, что многие члены династии Аль Сауд, похоже, рассматривали сильные институты как угрозу для своей семьи. Они хотели, чтобы власть оставалась в руках отдельных лиц, даже если это не лучшим образом сказывалось на стране. MBN казалась исключением. "Мы сидели вдвоем и говорили об институциональном строительстве, что, на мой взгляд, было очень впечатляюще", - говорит Дэвид Петреус, который на протяжении десятилетий в качестве генерала, а затем главы ЦРУ проводил часы вместе с MBN в Вашингтоне и Саудовской Аравии.

Сделав ставку на создание сильного аппарата безопасности, выходящего за рамки его собственных полномочий, МБН назначил своего доверенного заместителя по имени Саад аль-Джабри, набожного человека с безупречно ухоженной бородой, на центральную роль в поддержании антитеррористических отношений с США. Джабри, кадровый госслужащий, в течение многих лет работал с запросами американской разведки. Он установил доверительные отношения в ЦРУ, армии и Государственном департаменте, где чиновники знали его как "доктора Саада" за его ученую степень. Джабри также возглавил проект по оказанию помощи в перевоспитании экстремистов, который получил положительные отзывы американских коллег.

Многие представители разведывательного сообщества США доверяли Джабри так, как никогда не смогли бы доверять члену королевской семьи. Мохаммед понимал это и видел в этом способ получить доступ к американским сотрудникам по борьбе с терроризмом и завоевать их доверие. Вскоре после того, как его отец стал королем, МБС позаботился о том, чтобы Джабри занял пост члена кабинета министров при королевском дворе. Это было повышение, о котором не просили ни Джабри, ни его покровитель MBN, и союзники Джабри подозревали, что Мохаммед пытается кооптировать заместителя своего соперника, чтобы получить доступ к влиятельным американским деятелям.

В первые месяцы правления Салмана Мухаммед консультировался с Джабри по вопросам безопасности, особенно по тем, которые касались Соединенных Штатов. Однако он так и не был принят в ближайшем окружении Мохаммеда. Давние союзники, такие как Сауд аль-Кахтани, с подозрением относились к давнему приверженцу МБН, который теперь находился среди них. Эти люди хотели, чтобы Мохаммед стал следующим королем, и опасались, что Джабри находится в союзе с его главным соперником.

Союзники Мохаммеда в правительстве Абу-Даби, одного из Объединенных Арабских Эмиратов, также были настроены против Джабри, что стало результатом многолетней неприязни между MBN и правящей в Абу-Даби семьей Аль Нахайян. В феврале 2015 года на международной конференции по закупкам вооружений в Абу-Даби наследный принц Мохаммед бен Заид Аль Нахайян сделал шокирующее заявление в адрес Мохаммеда: Джабри был тайным членом политической исламистской группировки "Братья-мусульмане", врага Аль Сауда. Это было необоснованное утверждение, которое лидер Абу-Даби повторил своим знакомым в правительстве США.

Трения между Мохаммедом и Джабри начались после начала бомбардировочной кампании в Йемене. Джабри возражал против нее, опасаясь, что она превратится в пучину. Джабри предложил уйти в отставку после того, как Мохаммед не прислушался к этому совету, но Мохаммед не позволил ему этого сделать. Тогда Джабри взял длительный отпуск и в течение нескольких месяцев путешествовал между своим сыном в США и Саудовской Аравией, ожидая решения проблемы.

Мохаммед ненадолго вернул Джабри на службу, когда сотрудники Белого дома и американской разведки попросили его о сотрудничестве, чтобы сгладить разногласия между США и Саудовской Аравией по поводу йеменской кампании. Но все чаще Джабри чувствовал себя маргиналом.

Затем, в сентябре 2015 г., когда король Салман находился в поездке, а МБН - дома в Саудовской Аравии в качестве исполняющего обязанности короля, Джабри увидел шокирующую новость, появившуюся в Twitter: Его уволили. МБН был удивлен не меньше, и они с Джабри согласились, что это двойное оскорбление. Увольнение главного заместителя MBN в то время, когда MBN был исполняющим обязанности короля, казалось, должно было принизить наследного принца. Мохаммед уволил Джабри, заявив, что тот находится под следствием за тайные встречи с официальными лицами Великобритании и США, в том числе с директором ЦРУ Джоном Бреннаном, без разрешения короля. Королевский двор создал комиссию для расследования пятнадцатилетних контактов Джабри с разведкой, однако король Салман распустил ее после того, как МБН сообщил ему, что Джабри встречался с этими чиновниками по его приказу.

Давние соратники Джабри по разведывательному сообществу США были шокированы, а МБН был в ярости. Но Джабри посоветовал ему оставить все как есть - увольнение, похоже, было направлено на эскалацию напряженности между МБН и Мохаммедом, а это ни к чему хорошему не приведет.

Увольнение Джабри стало ударом по отношениям Мухаммеда бен Найефа с США и предупреждением о том, что Мухаммед бен Сальман подрывает эти отношения.

Для самого Джабри это означало жизнь вдали от дома. Боясь, что Мохаммед посадит его в тюрьму, если он останется в королевстве, Джабри связался со старыми разведчиками на Западе и до сих пор находится в изгнании, несмотря на многолетние попытки Саудовской Аравии вернуть его обратно.

Глава 5. Принеси мне

McKinsey

Январь 2016 г.

В штаб-квартире компании Aramco на побережье Персидского залива в Саудовской Аравии сотрудники находились в состоянии тихой паники. Ранним утром в январе 2016 года в редакцию журнала Economist пришла предварительная копия статьи с новостью, которую практически никто в компании не ожидал. Мохаммед бин Салман решил продать часть компании населению в рамках крупнейшего в истории финансов размещения акций.

По воспоминаниям одного из сотрудников, "по кабинету руководителя пронеслась дрожь тишины". Высокопоставленные сотрудники Aramco консультировали Мохаммеда по вопросам диверсификации саудовской экономики, но они никогда не рассматривали возможность продажи части финансового двигателя королевства. Такая идея была придумана в комнате, полной людей, не представляющих себе, насколько сложной окажется такая задача.

Около десятка сотрудников отдела по связям с общественностью Aramco собрались вместе с топ-менеджерами, чтобы быстро разработать заявление, которое бы создавало впечатление, что с руководством компании были проведены консультации и оно участвовало в обсуждении.

Председатель совета директоров Халид аль-Фалих, который в частном порядке выступал против первичного размещения акций (IPO) на встречах с правительственными чиновниками, подтвердил, что компания рассматривает возможность продажи акций, и рассказал о своем отличном руководстве. "Ни у кого нет никаких опасений по поводу того, что у компании есть какие-либо слабые места", - заявил он через несколько дней в интервью газете Wall Street Journal. Это заявление не соответствовало действительности. Под личиной корпоративной эффективности в духе Exxon компания Aramco изобиловала бухгалтерскими и управленческими нюансами, которые могли оттолкнуть международных инвесторов. Некоторые из них можно считать "красными флажками".

Компании, торгующие на крупнейших фондовых биржах Нью-Йорка, Лондона и Токио, должны следовать строгим правилам, обеспечивающим их ответственность перед инвесторами. Их бухгалтерская отчетность должна быть прозрачной, а учет должен вестись в соответствии с международными стандартами. Aramco, напротив, была, по сути, крупнейшей в мире "мамой и папой". Она была подотчетна одному человеку - саудовскому королю - и не была обязана следовать чьим-либо правилам. Документы Aramco были настолько неорганизованными, что бухгалтеры-экспаты, которые вели ее бухгалтерию, не могли последовательно подсчитать прибыль и убытки к концу каждого финансового квартала, что является самым главным требованием к компании, акции которой торгуются на бирже.

Внешне Aramco заявляла о "добровольном соблюдении" международных стандартов бухгалтерского учета. На самом же деле она сократила количество скучных, но важных деталей, которые используются инвесторами для количественной оценки деятельности нефтяной компании. Например, бухгалтеры Aramco просто придумывали норму амортизации нефтяных месторождений, а не следовали стандартным расчетам, которые используют такие крупные компании, как Exxon и Royal Dutch Shell. Какое значение имела амортизация для компании, принадлежащей королю? Но для корпорации, акции которой торгуются на международных рынках, искажение таких деталей может стать преступлением.

В компании отсутствовала та подотчетность, которую ожидают западные инвесторы, и по другим параметрам. Структура управления и оплаты труда не претендовала на меритократичность. Высшие руководящие должности занимали саудовцы, даже если они были менее опытны и квалифицированы, чем работавшие под ними экспаты. А зарплата и льготы этих экспатриантов во многом зависели от их этнической принадлежности, а не от их достижений. Американские и британские инженеры и бухгалтеры получали более высокую зарплату, чем специалисты из Индии или Пакистана. Специалисты из Африки получали еще меньше.

В отрасли, где другие крупные компании стали уделять большое внимание вопросам безопасности после уплаты гигантских штрафов и судебных разбирательств в связи с такими катастрофами, как разлив нефти Exxon Valdez и взрыв нефтяной вышки BP в Мексиканском заливе, к Aramco никогда не предъявлялись подобные стандарты. Ее деятельность регулировалась саудовскими судами, которые контролировались той же королевской семьей, которая владела Aramco. Поэтому у нее не было такого же стимула избегать дорогостоящих и унизительных для общества аварий. Всего за несколько месяцев до того, как Мохаммед объявил о плане IPO, Aramco пережила самую страшную катастрофу в нефтяной отрасли за последние годы - аварию, вызванную умышленным пренебрежением Aramco основными мерами безопасности.

Катастрофа произошла в новом жилом комплексе рядом со штаб-квартирой Aramco, который компания арендовала для проживания американских рабочих-экспатов. Саудовская компания, построившая и владеющая жилыми домами, придала им видимость современности, оборудовав во внутреннем дворе бассейн и тренажерный зал.

Компания Aramco направила эксперта по строительной безопасности Томаса Мейерса для проведения плановой проверки перед заселением сотрудников. Майерс, сдержанный колорадец, много лет проработавший инспектором по строительству в местных органах власти и консультантом в частных компаниях, был принят на работу после смертельного пожара в жилом доме для рабочих Aramco, произошедшего несколько лет назад. Это была выгодная работа, за которую он мог быть спокоен: хорошая зарплата, легкая жизнь в жилом комплексе Aramco и возможность привнести свой опыт в области безопасности в страну, которая в нем нуждалась.

То, что Майерс обнаружил в новом жилом комплексе, просто шокировало. В каждом из восьми шестиэтажных зданий имелись открытые лестничные клетки, которые при пожаре могли работать как "дымовая труба", всасывая кислород снизу и перенося жар и угли на верхние этажи, писал он в отчете для своих руководителей. В зданиях не были установлены спринклеры пожаротушения, что является нарушением правил компании Aramco, и отсутствовали надлежащие аварийные выходы. В квартирах отсутствовали детекторы дыма. Электропроводка в зданиях была плохо закреплена изолентой. Эти проблемы представляли собой "серьезную угрозу безопасности жизни", - написали Майерс и его начальник руководству Aramco, призывая компанию не заселять рабочих.

Руководители компании проигнорировали письмо и заселили в здания десятки сотрудников и членов их семей. Почти сразу же пакистанские геологи и бухгалтеры заметили в своих новых домах проблемы со строительством и безопасностью. Пожарная сигнализация не работала, не было противопожарного освещения, - жаловался один из жильцов в электронном письме менеджеру по жилищным вопросам. Компания не устранила проблемы.

В 4:45 утра 30 августа 2015 г. на парковке под одним из зданий вышел из строя электрический трансформатор. Спасатель-филиппинец, проживавший в бункере на нижнем этаже, почувствовал запах дыма и разбудил своих коллег. Они разошлись по всему комплексу, пытаясь разбудить жильцов. Но огонь двигался быстрее, чем они могли. Горящее масло из трансформатора подожгло автомобильные шины, и через несколько минут здание начали сотрясать гулкие взрывы - по одному на каждый взорвавшийся под землей автомобиль.

Как и предсказывал Мейерс, пламя поднялось по лестничной клетке, и жильцы верхних этажей не смогли выбраться. Беременная женщина прыгнула из окна в бассейн во внутреннем дворе комплекса и ударилась головой о бетонный бортик. Ее смерть наступила мгновенно. Другая семья сбросила малыша с балкона на вытянутые руки мужчине, ожидавшему во дворе внизу. Муж и жена из Пакистана выпрыгнули из окна, обняв каждый по ребенку, надеясь, что их тела смогут смягчить удар при падении. Мужчина получил черепно-мозговую травму и сломал обе ноги, но дети остались живы.

Жильцы собрались во дворе для подсчета голосов и поняли, что пакистанский геолог Ахмед Рази и его семья по-прежнему отсутствуют. Друг позвонил наверх, и жена Рази, Нигхат, сообщила, что ее квартира заполнена дымом, а муж находится без сознания. Она махала рукой из окна своей квартиры, но спасатели не могли завести во двор автовышки, так как въезд в комплекс был слишком мал.

Суданскому петрофизику Мохаммеду Гебрельдару удалось спастись вместе со своей двухлетней дочерью. Но когда он вернулся, чтобы спасти двух других детей, жену и ее мать, дым был слишком густым. Жена, сын и две дочери канадского инженера Тарика Минхаса также оказались в ловушке.

После того как пламя было потушено, спасатели начали обыскивать комплекс. Нигхат Рази и две ее дочери выжили. Ее муж и еще одна дочь погибли. Двое других детей и свекровь Гебрельдара тоже погибли. Минхас потерял всю свою семью. В итоге погибли десять человек, что стало одной из самых смертоносных аварий в нефтяной промышленности за последнее десятилетие.

Однако Aramco не грозит ничего подобного уголовным и гражданским наказаниям, которые едва не поставили на колени одну из крупнейших в мире нефтяных компаний BP в США. Рабочие не могли подать на Aramco в саудовские суды. Компания выплатила относительно небольшие суммы многим, но не всем жителям. Некоторых заставили заплатить за спасение сгоревших автомобилей и погасить все оставшиеся долги по ним, что стало условием выезда из Саудовской Аравии.

Семьи погибших получили скромные компенсации, а Нигхат Рази, попросившая остаться в Саудовской Аравии, поскольку одна из ее дочерей получила неизлечимые травмы и попала в больницу, была депортирована в Пакистан с выплатой 32 тыс. долл. Позднее Aramco выплатила ей значительно больше, после того как репортеры Wall Street Journal обратились в компанию с запросом о ее ситуации.

Минхас, канадский инженер, получил компенсацию иного рода. Он был правоверным мусульманином, и Aramco согласилась похоронить его жену и детей на известном кладбище вблизи священного города Медина. Компания предоставила Минхасу отпуск примерно на шесть месяцев и отправила более десятка членов его семьи из США, Канады и Пакистана посетить Мекку. Aramco заявила тогда, что, несмотря на отсутствие "решения об ответственности или финансовых обязательствах" в отношении компании, "компания также решила предоставить помощь и компенсацию для покрытия понесенного ущерба, в случае необходимости". По их словам, "безопасность наших сотрудников, их иждивенцев и подрядчиков имеет первостепенное значение". Однако самая крупная компенсация, выплаченная Aramco, в итоге досталась саудовской компании, построившей пожарную ловушку: она получила 5 млн. долл. за то, что Aramco досрочно расторгла договор аренды, когда выселяла сотрудников из обгоревшего комплекса.

Показатели безопасности Aramco были тревожным сигналом для инвесторов: Если компания выйдет на биржу, то предполагаемый риск аварий, которые могут привести к дорогостоящим судебным разбирательствам, может повредить акциям.

Другой проблемой было то, что Aramco занималась не только добычей, переработкой и продажей нефти. Инженеры и рабочие компании построили большую часть инфраструктуры Саудовской Аравии. Специалисты компании проложили первую современную дорогу в королевстве, построили школы, университеты и больницы. С аналитиками компании можно было спокойно обсудить любую инвестиционную или экономическую идею, даже если она не имела абсолютно никакого отношения к нефти. Вскоре после прихода к власти Мохаммеда бин Салмана он начал направлять запросы на глубокое изучение таких идей, как создание в Саудовской Аравии тематических парков.

Такая работа ведется уже давно. В первой половине ХХ века, когда нефтяные месторождения были новыми, а Саудовская Аравия - бедной, работники Aramco искоренили малярию в королевстве. Будучи самой способной инженерной и управляющей проектами компанией в стране, Aramco могла разрабатывать и реализовывать проекты, которые не мог осуществить никто другой в Саудовской Аравии. Кроме того, она субсидировала саудовскую экономику.

Чтобы народ был доволен своим тоталитарным правлением, Аль Сауд заставил Aramco раздавать топливо. Она продавала природный газ себе в убыток, а в некоторых случаях государственные заказчики вообще не платили. В 2015 году крупнейшая электроэнергетическая компания Саудовской Аравии сообщила, что накопила долг в размере 20 млрд долларов, принимая от Aramco поставки топлива, за которые она не платила в течение 15 лет. Бесплатное топливо позволило электрической компании предоставлять гражданам Саудовской Аравии практически бесплатное электричество. Как отнесутся иностранные инвесторы к покупке акций компании, прибыль которой идет на субсидирование населения Саудовской Аравии, а не на выплату дивидендов акционерам?

Затем последовали "тщеславные" проекты. Король Абдулла приказал Aramco построить "спортивный город" стоимостью 1 млрд. долл. со стадионом и мечетью. Он был настолько доволен этим проектом, что незадолго до своей смерти приказал построить еще тридцать пять таких же - после вступления на престол Салмана этот указ был отменен из-за дороговизны и трудоемкости. Aramco построила в пустыне рядом с нефтяными месторождениями музей и концертный зал - Центр мировой культуры имени короля Абдулазиза, наняв шведскую дизайнерскую фирму, которая создала здание, похожее на космический корабль из одного из фильмов "Звездные войны". А примерно в то время, когда Мохаммед объявил о проведении IPO, Aramco построила комплекс стоимостью 55 млн. долл. для проведения одного из любимых традиционных саудовских мероприятий принца - ежегодного конкурса красоты на верблюдах. Это прекрасно для королевской семьи, но акционеры США и Великобритании предпочли бы денежное распределение. Капитализм не стимулирует благотворительность, если только она не является относительно небольшими маркетинговыми расходами.

Один из высокопоставленных сотрудников Aramco в то время опасался, что руководство страны не до конца понимает, какие огромные суммы Aramco тратит на проекты, не связанные с бизнесом. "Понимает ли МБС, что такое десятичные дроби?" - спросил он.

После объявления Мухаммеда о проведении IPO руководители Aramco стали в срочном порядке разрабатывать планы по отделению компании от правительства и королевской семьи. Саудовский менеджер по имени Мотассим аль-Маашук собрал ключевых сотрудников в комнате для совещаний и заявил, что проект позволит сделать Aramco более эффективной и прозрачной. Затем он разработал почти полностью непрозрачный процесс достижения этой цели. Он распределил около двадцати доверенных сотрудников по группам под кодовыми названиями, дал им клятву хранить тайну и поручил работу над различными возможными стратегиями. В конференц-зале с дверью, закрывающейся на кодовый замок, разместился проект X, в рамках которого разрабатывался план публичного размещения акций всей компании. Проекты Y и Z, каждый из которых имел свою комнату, занимались разработкой предложений по продаже отдельных частей компании.

Тем не менее, Мохаммед продолжал полагаться на Aramco в вопросах, не связанных с нефтью. Он поручил специалистам внутри компании разработать ключевые элементы своего плана по перестройке экономики страны. В течение нескольких месяцев он поручал нефтяным аналитикам Aramco готовить по десять отчетов в неделю о возможностях инвестирования, включая Коморские острова, японскую инвестиционную компанию SoftBank и, по крайней мере, одну компанию по созданию парка аттракционов. Один из нефтяных аналитиков вспоминает, как в компании возникло замешательство. "Какое отношение "Шесть флагов" имеет к нефти?

Продажа части Aramco стала серьезным отходом от прежней саудовской политики и лишь первым шагом в стратегии Мухаммеда, направленной на отход от нефтяной отрасли, диверсификацию экономики королевства и создание новых рабочих мест и социальной свободы для растущего числа молодежи.

Ключом к тому, чтобы убедить отца и остальных членов стареющего руководства Аль Сауда в правильности этого плана, было доказать, что без него неизбежный экономический кризис поставит под угрозу власть королевской семьи в Саудовской Аравии. А для этого необходимо было превратить видение в конкретный план, с цифрами, демонстрирующими, как он будет работать, и с международной поддержкой, доказывающей, что он поможет повысить статус королевства в мире. Он знал, куда обратиться за помощью.

За два с лишним года, прошедших с тех пор, как король Абдулла дал Мохаммеду разрешение на изучение экономических реформ, он нашел в McKinsey & Company готового соратника. Эта ведущая мировая консалтинговая компания пришла в Королевство в 1974 г. со скромным заданием - разработать проект новой штаб-квартиры нефтяной компании. Американским консультантам посчастливилось работать с молодым саудовским инженером Али аль-Наими, который в 1995 г. стал министром нефти и самым влиятельным представителем королевства. Из Aramco McKinsey вышла в саудовскую государственную бюрократию. В последние годы она укрепила свои связи с королевством, нанимая молодых саудовцев. Некоторые из них были родственниками правительственных чиновников, включая двух сыновей Халида аль-Фалиха, председателя совета директоров Aramco и министра энергетики и промышленности.

В декабре 2015 г. Глобальный институт McKinsey, исследовательское подразделение консалтинговой компании, опубликовал документ под названием "Саудовская Аравия после нефти", в котором излагается план реинжиниринга экономики королевства. По мнению McKinsey, в период с 2015 по 2030 г. Саудовская Аравия может удвоить свой ВВП и "создать до шести миллионов рабочих мест". В McKinsey заявили, что эта работа является независимым исследованием, финансируемым из собственных средств, а не Саудовской Аравией. Однако ведущим автором работы был Гассан аль-Кибси, консультант McKinsey, консультирующий правительство Саудовской Аравии. Отчет представлял собой гигантскую маркетинговую акцию McKinsey в интересах ее самого важного клиента.

Штамп подлинности, присвоенный консультантами, работавшими в крупнейших компаниях и правительствах мира, придал Мохаммеду новый международный авторитет. К моменту объявления плана IPO в январе 2016 г. он получил достаточно поддержки со стороны королевского двора и достаточно власти, предоставленной его отцом, что даже скептицизм Фалиха, министра нефти и председателя совета директоров Aramco, не смог остановить план IPO.

Мохаммед бин Салман увлекся консультантами, когда создавал свои компании и фонд MiSK еще до того, как его отец стал королем. Одной из его любимых идей было создание ключевых показателей эффективности, которые вскоре стали известны в министерствах и связанных с правительством компаниях как "KPIs". Мохаммед не реагировал на стратегии, не подкрепленные цифрами. К тому же он обладал впечатляющей памятью на них, часто пересказывая подчиненным прогнозы, которые они показывали ему за несколько месяцев до этого, чтобы доказать, что он хорошо понимает суть проблем.

McKinsey и целый ряд других консультантов были готовы удовлетворить любые запросы Мохаммеда в отношении его плана экономических преобразований. Чтобы привлечь его внимание, они создавали презентации в PowerPoint, на которых слайд за слайдом появлялись прогнозы, графики и диаграммы. Они наполняли их цифрами, статистикой и KPI, как это нравилось принцу.

Мохаммед познакомился с ведущим партнером McKinsey в этой стране Гассаном аль-Кибси, который после окончания Массачусетского технологического института уехал работать на Ближний Восток. Мохаммед предложил ему отшлифовать смелую концепцию: Саудовская Аравия должна отвязать свою судьбу от нефти и связать свою некогда изолированную экономику с остальным миром.

Консультанты могли превратить идеи Мохаммеда в планы с достоверными показателями и контрольными параметрами, которые удовлетворили бы Всемирный банк и Международный валютный фонд, а также скептически настроенных саудовских чиновников старшего поколения. Он заплатил McKinsey и другой фирме, Boston Consulting Group (BCG), десятки миллионов долларов за написание отчетов по каждому аспекту его концепции. McKinsey занималась модернизацией экономики и бюрократическими реформами.

Мохаммед начал использовать KPI в рамках своей попытки реформировать правительство. Такие министры, как Фалих, ответственные за экономические преобразования и даже за развлечения, получили KPI, которые они должны были выполнять перед периодическими обзорами. В случае невыполнения им грозило увольнение. Чтобы дать министрам дополнительный стимул сосредоточить свою энергию на управлении, а не на старой практике выкачивания денег из компаний, подписавших государственные контракты, Мохаммед изменил структуру оплаты труда министров. Раньше они получали около 10 тыс. долл. в месяц, плюс льготы и премии, и король, как правило, закрывал глаза на "откаты". При Мохаммеде министры будут получать по несколько миллионов долларов в год. Но при этом они должны будут выполнять свои KPI, а правительство больше не будет закрывать глаза на схемы "откатов".

Он также обратил внимание на ленивую и закостеневшую культуру в таких министерствах, как Министерство финансов, где почти все, казалось бы, живут потихоньку, не доживая несколько лет до пенсии. Он поручил Мохаммеду аль-Джадаану, давнему корпоративному юристу, на которого принц опирался при выполнении различных ответственных заданий, выпотрошить Министерство финансов и заменить его ряды молодыми сотрудниками с банковским образованием. Прошли те времена, когда у людей был свободный график, стабильная работа и гарантированная пенсия.

Изменения в укладе государственной жизни наиболее ярко проявились на еженедельных заседаниях Совета по вопросам экономики и развития, который был создан Мохаммедом взамен устаревшего и забюрократизированного предшественника. Вместо того чтобы давать сухие отчеты, похлопывать себя по спине и восхвалять видение своих прославленных лидеров, министры должны были поэтапно представлять видение развития своих министерств, стратегию его достижения, а затем докладывать о ходе работы. Прежде чем выступить с докладом, министр должен был пройти специальную группу в Совете, которая проверяла его. Тридцатилетний Мохаммед задавал вопросы и иногда кричал на упрямого служителя, который был вдвое старше его. Известно, что когда министр уверенно вел зал по семидесятистраничной презентации, Мохаммед начинал шуршать бумагами, забегая вперед, чтобы прочитать весь документ и начать записывать последующие вопросы.

"Поначалу всем было трудно", - сказал Адель аль-Тораифи, в то время министр культуры, присутствовавший на проверке. "Это было не то, к чему люди привыкли".

Вдали от McKinsey и Aramco Мохаммед руководил действиями, далекими от западных норм.

* * *

Аль-Авамия находится примерно в тридцати милях от штаб-квартиры Aramco на побережье Персидского залива в Саудовской Аравии. Это город-оазис с населением около 25 тыс. человек, который за десятилетия, прошедшие с начала добычи нефти, не пережил такого относительного мира и процветания, как остальные страны королевства.

Отличительной чертой Аль-Авамии является то, что ее жители в большинстве своем являются представителями мусульманского шиитского меньшинства королевства. Это является проблемой для монархии, поддерживающей суннитов. По мнению духовных лиц, поддерживающих Аль Сауда с момента основания королевства, мусульмане-шииты не являются настоящими мусульманами. Они - еретики. А в глазах саудовского правительства любой шиит подозревается в симпатиях к Ирану - заклятому врагу королевства.

Саудовские шииты исторически испытывают трудности с получением достойной работы и доступа к государственным услугам. На протяжении десятилетий Аль-Авамия и соседние города были местом регулярных протестов, которые сопровождались жестокими репрессиями. В последние годы под руководством шиитского священнослужителя Нимра аль-Нимра жители города выходят на улицы для проведения демонстраций по местным и международным вопросам, нарушая при этом саудовские законы о запрете публичных выступлений.

Еще хуже, чем демонстрации, к которым он подстрекал, было послание Нимра. "Где бы он ни правил - в Бахрейне, здесь, в Йемене, в Египте или в любом другом месте - несправедливый правитель ненавистен", - говорил Нимр в одной из проповедей, транслировавшейся на YouTube и просмотренной 1,6 млн. человек. "Тот, кто защищает угнетателя, является его партнером в угнетении, а тот, кто находится с угнетенным, разделяет с ним награду от Бога". В других проповедях он называл короля и его семью "тиранами" и говорил: "Мы не принимаем Аль Сауда в качестве правителя. Мы не принимаем их и хотим сместить их".

Мухаммед был еще менее терпим к шиитскому инакомыслию, чем его предшественники. И, как и они, он был особенно чувствителен к тем, кто ставил под сомнение легитимность правления Аль Сауда. Именно поэтому утром в начале января 2016 года Нимр и еще сорок семь человек были выведены на площадь Эр-Рияда и убиты: одни - обезглавливанием, другие - расстрелом.

Казнь вызвала возмущение общественности. Правительство утверждало, что Нимр был убит за неповиновение саудовскому государству, взятие в руки оружия и попытку вовлечь иностранную державу в дела Саудовской Аравии. Один из саудовских чиновников заявил, что Нимр был ответственен за физическую угрозу кронпринцу Мухаммеду бин Найефу. Однако Amnesty International и другие правозащитные группы заявили, что его настоящим преступлением была простая критика королевской семьи. Брат Нимра был арестован за сообщение о казни в Твиттере.

Конфронтация привела к протестам в Иране и провокационным высказываниям официальных лиц этой страны. Назвав эти высказывания "враждебными", Саудовская Аравия выслала иранских дипломатов, и Иран предпринял ответные меры. Казнью и войной в Йемене Мухаммед поставил себя на путь столкновения с Ираном.

Но внутри королевства многие считали, что смысл казни Нимра был ясен: есть вещи, которые Мохаммед не изменит. И одной из них было то, что люди, ставящие под сомнение правление его семьи, могут лишиться головы.

В целом, однако, Мухаммеду удалось убедить влиятельных западных людей в том, что он является тем реформатором, которого они ждали в Саудовской Аравии на протяжении десятилетий.

В январе 2016 г., в тот самый месяц, когда Нимр был обезглавлен, четырехзвездный генерал в отставке и бывший директор ЦРУ Дэвид Петреус отправился в Эр-Рияд. Он был принят на работу в частную инвестиционную компанию KKR & Company за его опыт работы на международных рынках, и его и основателя компании Генри Крависа интересовали возможные инвестиции в этот регион.

Петреус возглавлял ряд американских операций на Ближнем Востоке, а с 2008 по 2010 г. руководил Центральным командованием США, которое курирует военные действия на Ближнем Востоке. У него были глубокие связи с королевством и членами династии Аль Сауд. Будучи генералом, он проводил время с королями Фахдом и Абдуллой. Он знал сына Абдаллы Митеба, который был начальником Национальной гвардии, и принимал Салмана во время его визита в США в 2012 году. В 2015 году он встретился с Мохаммедом в Вашингтоне.

Когда Мухаммед получил информацию о том, что Петреус находится в Эр-Рияде, он пригласил его на встречу. По словам эмиссара Мухаммеда, принц хотел показать ему кое-что. В то время как Кравис продолжил свою поездку, Петреус согласился остаться в Эр-Рияде на время встречи.

Люди Мухаммеда привезли бывшего генерала во дворец, провели его через одну парадную комнату в другую и, наконец, в кабинет Мухаммеда. Там его ждало знакомое лицо - посол Саудовской Аравии в США Адель аль-Джубейр. Он переводил для Мохаммеда, который хотел, чтобы Петреус стал одним из первых американцев, проинформированных о деталях разработанного консультантами плана по перестройке саудовской экономики. Принц назвал его "Видение 2030".

Петреус был потрясен. Он провел годы, встречаясь с обрюзгшими старыми принцами, которые жили в страхе, что перемены могут разрушить их правление. А тут тридцатилетний принц излагал подробный план радикальных преобразований в саудовской экономике, причем немедленно. Мохаммед был высок и энергичен, с выдающимся носом и широкой улыбкой. "Отличные черты", - вспоминает Петреус. "Если бы вы хотели создать дизайн саудовского принца, он выглядел бы именно так". Что еще более удивительно в стране, где лидеры и прогресс двигались вяло, "он передавал энергию. Он передавал неотложность".

Мохаммед говорил два часа подряд, давая поразительно подробные финансовые прогнозы по памяти, ни разу не заглянув в записи. Одну за другой он называл категории экономики, которые можно создать или изобрести с нуля, чтобы снизить зависимость Саудовской Аравии от нефти, и перечислял, как быстро может расти каждая из этих категорий и какой доход они могут принести. В плане сочетались практические изменения - снижение субсидий, введение новых налогов - и, казалось бы, необычные, например, создание на побережье Красного моря нового государства с летающими автомобилями и роботами-рабочими, которое будет открыто не раньше чем через год.

"Послушайте, генерал, - сказал Мохаммед, - если мы достигнем только 60 процентов того, к чему стремимся, разве это не будет выдающимся?"

"Это было бы необычно", - сказал генерал. "Это было бы феноменально".

В ходе этого визита были заметны незначительные признаки того, что Мохаммед маневрирует, чтобы получить власть над соперниками семьи. У Петреуса, как и у других сотрудников американской разведки, были давние и теплые отношения с Мохаммедом бен Найефом, наследным принцем, который стоял между Мохаммедом и троном. Петреус попросил Джубейра, посла в США, организовать встречу с кронпринцем. Но она так и не состоялась.

Петреус решил, что кронпринц занят. Но когда он вернулся в США, то получил озадачивающее сообщение от человека, близкого к Мохаммеду бен Найефу: "МБН скучал по встрече с Вами. Почему ты не заехал?".

Окрыленные перспективой принять участие в крупнейшем в мире IPO, банкиры из США и Европы отправились в Эр-Рияд первым классом, чтобы встретиться с принцем. Среди них были Ачинтья Мангла, лондонский банкир из J.P. Morgan, и Джонатан Пенкин из Goldman Sachs Group. Это были лучшие в мире банкиры по IPO, и, как и их боссы, они приложили все свои усилия, чтобы представить принца. Их ждали не только гонорары в сотни миллионов долларов, но и годы крупных сделок, в которых они могли принять участие. Это была золотая лихорадка инвестиционного банкинга.

В гости приехал Ларри Саммерс, бывший министр финансов США и президент Гарвардского университета. Приехал и бывший лидер большинства в Палате представителей Эрик Кантор. Оба они работали с бутиковыми инвестиционными банками, стремясь получить долю в сделке с Aramco. Приехал и бывший премьер-министр Великобритании Тони Блэр. Он провел годы после государственной службы, консультируя государственных лидеров - некоторые из них считались деспотами - по вопросам реформ и консультируя компании, работающие в тоталитарных странах, и сколотил состояние в десятки миллионов долларов. Он провел вечер в шатре в пустыне с Мухаммедом, обсуждая философию управления и власти. В то время Блэр работал в компании JPMorgan Chase, хотя один из его сотрудников сказал, что они не обсуждали банковскую деятельность.

На ранних стадиях разговоров о компании присутствовал Майкл Клейн, бывший специалист по сделкам Citibank, который в течение многих лет тесно сотрудничал с Альваледом бин Талалом. Будучи владельцем собственной финансовой фирмы, он использовал свои контакты с Халидом аль-Фалихом, министром энергетики, которого он знал по другой сделке, для того чтобы на ранней стадии получить роль консультанта в Aramco. Вскоре он сблизился с главой суверенного инвестиционного фонда Саудовской Аравии и одним из первых предположил, что международные инвесторы могут оценить Aramco в 2 трлн. долл.

Когда в ходе последующих визитов Мохаммед сообщил банкирам из США и Европы, что рассчитывает на оценку в 2 трлн. долл. На самом деле, как позже рассказывал принц, один крупный европейский банк сказал, что стоимость компании может составить 2,3 трлн. долл.

В то время как титаны финансового бизнеса тяготели к королевству, у Мохаммеда начали возникать подозрения относительно консультантов, на которых он полагался при формулировании своей концепции. Люди из McKinsey и BCG, безусловно, были умны, но такие консультанты были еще и наемниками, и им был присущ конфликт интересов: Консультантам не пристало говорить "нет". Если принц спрашивал, осуществима ли та или иная необычная схема, они всегда отвечали "да". Консультанты зарабатывают деньги, получая задания на гигантские проекты, а не рассказывая своим работодателям о том, что такие проекты - плохие идеи.

Мохаммед понимал этот конфликт интересов, и даже когда он привлек McKinsey и других консультантов к работе над десятками проектов в правительстве, он говорил саудовским доверенным лицам, что, по его мнению, страна слишком сильно полагается на иностранный опыт. Иностранцы, которым Саудовская Аравия щедро платила за их знания в области нефти, инженерии или экономики, были мало заинтересованы в успехе или неудаче королевства; они получали деньги независимо от того, сработали их планы или нет.

Мохаммед начал видеть примеры этих конфликтов во всех аспектах работы консультантов. Принц любил KPI, но некоторые из них, разработанные McKinsey, были более размытыми, чем ему нравилось. К тому же у большинства консалтинговых компаний не было существенных офисов в Саудовской Аравии. Вместо этого они возили своих специалистов туда-сюда из Дубая, поскольку их американские и европейские сотрудники не хотели жить в Саудовской Аравии, где алкоголь запрещен, а женщины, согласно закону, находятся в подчинении у мужчин. Как, недоумевал Мухаммед, он мог доверить будущее своей страны группе людей, которые даже временно не хотели там жить?

Проект должен был помочь Саудовской Аравии достичь определенных целей к 2030 году. Поэтому Мохаммед предложил платить консультантам только по результатам. "Я заплачу вам, когда вы достигнете KPI" - в 2030 году, сказал принц. Консультанты отказались. Они заявили, что будут получать зарплату по мере выполнения работы или не согласятся на нее.

Расходы быстро росли. Примерно за пять лет в рамках программы "Видение 2030", направленной на перестройку саудовских вооруженных сил, было потрачено 250 млн. долл. на оплату консультационных услуг, но без особых изменений. Консультанты рекомендовали сложную структуру, которая навязывала крупную гражданскую бюрократию руководителям в форме, отталкивая офицеров, которые должны были принять этот план, чтобы он заработал. Разочарованный безвыходной ситуацией, ответственный за преобразования сотрудник попытался решить проблему, наняв нового консультанта для оценки работы других консультантов. Новый консультант был уволен после того, как представил отчет, в котором содержался вывод о том, что вся затея обречена на провал и не решает главную военную проблему королевства: Саудовская Аравия тратит на вооруженные силы около 10% ВВП, что является непосильной суммой, отчасти для того, чтобы обеспечить работой членов влиятельных бедуинских племен. По мнению нового консультанта, без сокращения этих расходов Саудовской Аравии будет трудно достичь экономического роста, к которому стремился Мохаммед.

Для многих представителей правительства США IPO Aramco и другие громкие достижения были далеко не на первом месте. В то время как посол США в Саудовской Аравии Джо Вестфал обсуждал с руководством Нью-Йоркской фондовой биржи и Мохаммедом возможность проведения IPO в Нью-Йорке, он и другие представители американского правительства призывали Мохаммеда сосредоточиться на менее заметных для общественности приоритетах - охране границ и разработке эффективной системы защиты от нападений на саудовские нефтяные объекты.

* * *

Это было похоже на первоапрельскую шутку.

Джон Миклтвейт, главный редактор Bloomberg News, получивший оксфордское образование, 1 апреля 2016 года выступил по телевидению с сообщением о том, что Саудовская Аравия собирается создать инвестиционный фонд объемом 2 трлн. долл. "Удивительная вещь", - назвал это событие Миклтвейт. Если подумать, то этого хватит, чтобы купить Google, Microsoft, Alphabet" - материнскую компанию Google - "всю их кучу". Уоррен Баффет".

Мухаммед раскрыл этот план в ходе пятичасового интервью, в котором он изложил свою стратегию возрождения саудовской экономики. Зарубежным экономистам и бизнесменам его идеи показались абстрактными. Мохаммед собирался использовать средства, полученные от IPO Aramco, для инвестиций в новые отрасли промышленности, обеспечивая стране новые источники дохода помимо нефти.

Но никто не мог понять, как это будет работать на практике. Можно ли влить столько денег в мировые рынки, не надув при этом гигантский пузырь? И кого Мохаммед назначит ответственным за управление инвестициями? Ясир аль-Румайян, который в настоящее время возглавляет суверенный фонд, был известен в стране и за рубежом прежде всего как легкомысленный представитель эр-риядского гольф-сообщества, любитель изысканных сигар и послеобеденных баров в Дубае, посещаемых длинноногими и коротко стриженными русскими женщинами.

Скепсис или нет, но внимание Запада уже само по себе было победой принца. К концу апреля он появится на обложке журнала Bloomberg Businessweek с подробным описанием подготовленного консультантами плана преобразований в Саудовской Аравии. На разработку "Видения 2030" у сотен саудовских и иностранных консультантов ушли месяцы, и в нем были сформулированы широкие цели, которые США и Всемирный банк предлагали уже несколько лет. По мнению иностранцев, экономика, стимулирующая предпринимательство и инновации, а также предоставляющая женщинам свободу в трудоустройстве, несомненно, приведет к созданию более сильной страны.

План Мохаммеда устанавливает почти смехотворно амбициозные сроки достижения этих целей, учитывая, что Саудовская Аравия представляет собой страну с примерно такой же структурой экономики, как и в начале поступления нефтяных денег примерно полвека назад. Все истории успеха начинаются с видения, а успешное видение основывается на прочных столпах", - говорится в заявлении "Видение 2030". Этими тремя столпами являются превращение Саудовской Аравии в сердце арабского и исламского мира, превращение в "глобальную инвестиционную державу" и превращение страны в "глобальный хаб, соединяющий три континента" и "эпицентр торговли".

Как только было сделано заявление, Мухаммед понял, что ему необходимо быстро продемонстрировать прогресс. В последующие недели он допрашивал и саудовских чиновников, и иностранных консультантов о том, как они могут показать, что их идеи работают. Он терял терпение, например, с министром финансов и обращался за срочным заданием в Министерство экономики и планирования. "Принципы менялись каждую неделю. Колесо изобретается заново каждые несколько дней", - жаловался один из сотрудников BCG.