Кровь и почва русской истории

(Контуры нового мира)

Пятнадцать лет реформирования России – срок более чем достаточный для подведения итогов, пусть предварительных, но далеко не поверхностных. Все множество существующих на сей счет точек зрения вне зависимости от мировоззренческих и идеологических оттенков, глубины анализа и основательности (или, наоборот, легковесности) аргументации тяготеет к трем основным позициям.

Первая: несмотря на трудности и отклонения, так сказать зигзаги истории, события все же движутся в правильном направлении. Какое направление считать правильным – во многом зависит от идейно-политической позиции наблюдателя. Для одних это формирование в России политической демократии и рыночной экономики, ее приобщение к семье «цивилизованных стран». Для других – восстановление сильной независимой власти («суверенной демократии») и военной мощи, возвращение к государственно регулируемой экономике, возрождение России как мирового центра силы, пусть в экономизированной оболочке «энергетической сверхдержавы».

Вторая позиция прямо противоположна, ее существо можно выразить фразой из песни Владимира Высоцкого: «Все не так, рабята, надо…» Оценка российского развития как сущностного «неправильного», вероятно, в большей мере предопределена материальным положением и психологическим темпераментом наблюдателей, чем их политико-идеологическими взглядами. В оптике нищих интеллигентов – неважно, либеральных или государственнических воззрений – Россия одинаково неуспешна: не приближается к западному идеалу, а отдаляется от него – в одном случае, не возрождает традиционную мощь, а продолжает деградировать – в другом.

Наконец, в последнее время все более набирает силу мнение, что события развиваются именно так, как они и должны были развиваться, что в силу специфики российского исторического и социокультурного кода мы получили то, что должны были получить. На новом историческом витке восстанавливается традиционно внедемократическая система «русской власти» и столь же традиционно некапиталистическая и даже нерыночная «раздаточная экономика». В общем, как говорилось в нашумевшей перестроечной книге, «иного не дано». Не стоит думать, что подобный взгляд – монополия русских националистов и империалистов. Не меньше его сторонников среди рафинированных московских либералов, например, в московской Высшей школе экономики – оплоте либеральной экономической мысли.

Возникает естественный соблазн маркировать приведенные выше точки зрения, как оптимистическую, пессимистическую и реалистическую. Но лично меня как человека, гражданина и профессионального историка смущает крайний фатализм предложенного «реализма». Мало того, что он отказывает людям в свободе воли и возможности изменить историческую судьбу, а ведь человеческие существа психологически никогда не смирятся с таким вердиктом. Мало того, что он обессмысливает не только политическую активность любого сорта, но и любую культурную и гражданскую деятельность, выходящую за горизонт повседневного человеческого существования.

Этот реализм ничуть не объясняет и механизм развития русской истории. Ведь возведение ее в ранг неизменной, почти метафизической сущности – ход сильный, но тупиковый, ибо обессмысливает любые интеллектуальные дискуссии и научный поиск. При всех возможных параллелях, сближениях и сходствах не очень верится, что нынешняя российская власть суть едина со сталинским Левиафаном и самодержавной монархией, а современная экономическая система – лишь модификация государственно патронируемой экономики начала XX в. В конце концов, творцами любых институтов, даже самых устойчивых, выступают люди, которые меняются. Значит, не могут не изменяться и сами институты. Считать Россию исключением из общего правила означало бы занять фактически расистскую позицию: страна, которая не меняется, может существовать лишь для того, чтобы преподать миру негативный урок.

В «реалистической» версии психологически и интеллектуально подавляет ее монументальная неподвижность, обрекающая на пессимизм воли. Все равно что в старом советском анекдоте: как ни пытался рабочий из украденных на заводе деталей собрать швейную машинку, у него все время получался пулемет. В то же время «оптимистической» и «пессимистической» точкам зрения, на мой взгляд, не хватает трезвого реализма или, другими словами, пессимизма разума.

Обе эти версии зиждутся на общих культурных и психологических посылках. Они имплицитно исходят из существования смысла человеческой истории и полагают, что знают, в каком направлении, к какому искомому состоянию история движется. Они безоговорочно принимают аксиоматику прогресса, веря, что жить станет, как говаривал один великий «прогрессист» XX века, лучше и веселее… Они надеются, что зигзаги истории носят временный и преодолимый характер, что в конечном счете история России вырулит на «магистральный путь», ведущий ее в семью «цивилизованных наций» или к «возрождению» традиционной мощи. Наконец, они преисполнены антропологического оптимизма: люди рождены для «чего-то лучшего, чего-то высокого», а человеческая природа развивается в направлении совершенствования и улучшения.

В некотором смысле «пессимистический» взгляд оптимистичнее самых «оптимистических» оценок. Оценивая статус-кво как фундаментальное отступление от «красной линии» истории, он в глубине своей убежден, что ситуация поправима и все упирается в дефицит добрых намерений и усилий, слабость институтов и пороки элиты. Возникла даже специальная научная дисциплина – «транзитология», изучающая закономерности «неизбежного» перехода новых демократий к светлому капиталистическому будущему. Этакая паранаучная телеология, или марксизм в либеральной аранжировке. В психологическом и культурном отношении ожидание цивилизованного капитализма как «светлого будущего» ничем не отличается от ожидания коммунизма: в обоих случаях люди не живут, а лишь собираются жить.

Вера в лучшее и культурное обаяние построенных на ней схем настолько велики и неизбывны, что корежат здравый смысл и искажают восприятие действительности. Даже умные люди, профессионально занимающиеся социальными науками, почему-то склонны забывать о том, что, как любил повторять покойный Александр Зиновьев, эволюция сложных социальных систем необратима. То, что мы считаем досадными и поправимыми отклонениями от «столбовой дороги» истории, на самом деле может составлять не девиацию, а саму суть, стержень современной российской ситуации. Помните старую советскую шутку о том, что нет ничего временного, что не стало бы постоянным?

И вообще, с чего мы взяли, что будущее непременно должно быть лучше сегодняшнего и вчерашнего дня? Не бывает универсального и всеохватывающего прогресса для всех: улучшения и приобретения для одних с неизбежностью оказываются потерями для других, и общий итог не обязательно складывается в пользу большинства. Прогресс в одних областях человеческого бытия не обязательно совпадает с прогрессом в других: большинство индустриальных и технологических (а не только социальных) революций оборачивалось колоссальными социальными потерями для перемалывавшихся революционными переменами слоев общества. Здесь, конечно, можно возразить, что подобный упадок носил временный характер, приводя впоследствии к всеобщему подъему. Но это слишком слабое утешение для миллионов людей, оказавшихся под колесами обезличенной «исторической необходимости». Уж кто-кто, а живущие в России знают это не понаслышке.

Но несравненно важнее другое: упадок, деградация и регресс такие же равноценные и равнозначные формы человеческого развития, как прогресс и эволюция. История человечества не есть постоянное улучшение, развитие от хорошего к лучшему. В ней фазы подъема и прогресса нередко сменялись фазами длительного регресса и чудовищного упадка, когда смыслом человеческого существования становилось простое физическое выживание. При этом достижения предшествующих восходящих эпох пускались в распыл и под нож – нередко в прямом смысле слова.

Упования на то, что природа человека хороша по своей сути, выглядят неоправданно оптимистично. История слишком наглядно доказывает, что нет такого преступления, которое люди не совершили бы, и что глубина человеческого падения, причем падения ни единиц, ни групп, а масс и народов, поистине беспредельна.

Нам не дано выбирать историческую эпоху, в которой мы живем. Не очень велики шансы и предотвратить нежелательные тектонические сдвиги. Хотя бы по причине непонимания, почему и как они происходят - здесь работают масштабные закономерности, смысл и механизмы которых не расшифрованы. Мы твердо знаем лишь одно: регресс и упадок случались не раз, значит, они могут повториться. В том числе выпасть на нашу долю.

Это не призыв отказаться от априори позитивного взгляда на будущее в пользу столь же априори негативного. Смысл моей идеи в другом: пора перестать рассматривать время, в котором мы живем, как несамостоятельное, как приготовление к «светлому будущему» или же ужасный конец «великой эпохи». Признание самоценности и самостоятельности переживаемого исторического момента не исключает его оценки как переходного и даже переломного. Но не стоит заранее предрешать, куда мы переходим, к чему ведет открывшийся перед нами переход. История – открытый процесс, а не движение к заведомо известным целям.

Признание этой, довольно очевидной вещи позволит по-новому взглянуть на перемены последнего пятнадцатилетия и обнаружить в них не одни лишь советские руины, не один лишь недостроенный «цивилизованный капитализм» или не вполне возродившуюся «державность». И даже не сочетание того и другого.

Сотря случайные черты, мы с изумлением обнаружим, что на наших глазах происходит в полном смысле рождение нового мира – мира, еще не знаемого историей. В России интенсивно формируется новое социальное качество, и этот процесс зашел уже настолько далеко, что его можно обнаружить, описать и осмыслить. Зерна перемен взошли и заколосились.

Если же перейти от метафор к более осязаемым вещам, то речь пойдет о формировании в нашей стране государства и общества, образующих новую социальную систему.

Сначала о государстве. На наших глазах и при нашем пассивном или активном участии произошел сдвиг от советской верии социального государства, государства всеобщего социального обеспечения (welfare state) к иному сооциальному качеству. Какому? Известный русский историк Андрей Фурсов называет его корпорацией-государством (несмотря на созвучие, ничего общего с «корпоративным государством» Муссолини) и полагает его принципиально новым в сравнении с уже известными государственными формами – империей и национальным государством. Прежде чем вынести суждение о новизне, рассмотрим характерообразующая черты этого государства. Они суть следующие. (Здесь и дальше следует авторская концептуализация, которая в чем-то перекликается и совпадает с концептуализацией Фурсова, а в чем-то расходится.)

Во-первых, такое государство рассматривает национальные интересы сквозь призму групповых, корпоративных, которым и отдает приоритет при проведении любой политики. В своем поведении оно руководствуется исключительно экономикоцентрической логикой, стараясь минимизировать социальные и антропологические инвестиции. За доказательством далеко ходить не надо, достаточно посмотреть на параметры государственной политики и российской социоэкономической ситуации.

Россия – страна с самой низкой в Европе заработной платой и самым низким уровнем социальных расходов; единственная европейская страна, где минимальная зарплата ниже официального прожиточного минимума (на который, как хорошо известно, прожить попросту невозможно). «Золотой дождь» высоких сырьевых цен пролился на немногих, а подавляющему большинству достались даже не его струйки, а лишь капельки. За счет нефтяных сверхдоходов Стабилизационный фонд прибрел только в январе-сентябре 2006 г. иностранной валюты более чем на 1,5 трлн рублей. Это в 7,4 раз больше годовых расходов на образование, в 10,2 раза больше ассигнований на здравоохранение, в 30 раз больше расходов на культуру и даже в 4,5 раза больше запланированных федеральных расходов на развитие экономики.

Так называемые «национальные проекты» не более чем дымовая завеса антиобщественной по своей сути политики или, как сейчас модно говорить, государственный пиар. Эксперты называют бюджет России «военно-полицейским». В нем расходы на силовые функции государства в 3 раза превосходят его социальные расходы, между тем как во всех развитых странах мира соотношение обратное. Но даже способность к насилию приватизируется кланами, составляющими базовую социальную единицу корпорации-государства. Любые же масштабные социальные, инфраструктурные преобразования осуществляются лишь для предотвращения угроз клановым интересам, в интересах кланов и ровно на ту глубину, которая им нужна. «На официальном уровне признается необходимость создания инновационной экономики, в которой знания и и передовые технологии должны играть ключевую роль. Много говорится и о приотитетном развитии человеческого капитала. Онако на практике проводимые реформы преследуют цель не модернизации, а оптимизации сложившейся в посткоммунистической России общественной системы, освобождения от всего лишнего, отягощающего ее. Так, главной целью важнейших социальных реформ ставится не улучшение качества и расширение доступа к достижениям современного образования и здравоохранения, а сокращение роли государства в финансировании этих отраслей. За таким подходами отчетливо просматривается, прежде всего, стремление правящей государственной бюрократии освободиться от какой-либо социальной ответственности, сохранив при этом за собой доминирующую роль в социальной жизни»[463]. И все это под нескончаемый рефрен о том, что главной движущей силой постиндустриальной эпохи являются именно люди и надо инвестировать в «человеческий капитал».

В человека и вкладываются, но людей этих можно перечислить чуть ли не поименно. Экономикоцентризм корпорации-государства направлен на перераспределение национального дохода в пользу узкой группы лиц. В рамках такого подхода большинство населения России обречено быть нищим, а часть его так вообще избыточна. А что вы хотите? «Энергетической сверхдержаве» нужно не так уж много людей для обслуживания газо- и нефтепроводов и добычи сырья. Желательно иметь раза в полтора-два меньше, чем сейчас. Вот убийственная (не только в переносном, но в прямом смысле) оценка тех экономических целей, которые провозглашаются Россией: «Поднять экономику РФ до среднемирового уровня можно только за счет [снижения] уровня жизни собственного населения. […] Государству экономически выгодно сокращение численности “убыточного” населения (детей и пенсионеров. – В.С.) и увеличение “прибыльного”, но переход ко второй модели должен происходить за счет “естественной” убыли ненужного населения»[464].

Тем более не нужны такой сверхдержаве передовая наука, высокая культура и даже машиностроение.

Узко экономикоцентрическая и групповая логика корпорации-государства есть не следствие чьих-то ошибок или заблуждений, которые могут быть исправлены появлением в нем новых персонажей. Жадность и пренебрежение людьми – родовая черта отечественной элиты, ее базовое ценностное основание и даже, в некотором смысле, ее антропологическая специфика. Скажу без обиняков: есть серьезные основания полагать, что наша элита в социальном отношении не вполне относится к человеческому роду.

Ну, автор загнул, скажут читатели. А вот и нет! Это не гипербола, а научная гипотеза, подтверждаемая исследованиями ценностного и социокультурного профиля отечественной элиты. По исследованиям известного политического психолога Елены Шестопал, в ее высшем эшелоне стремительно размывается социальный инстинкт – фундаментальное отличие человека от животного, то, что, собственно, делает человека человеком, превращая биологический вид в человеческую общность в подлинном смысле слова.

Возможность превращения человека в существо, по своему физическому облику человеческое (антропоморфное), но своим поведением отрицающего человечность, принципиально заложена в самой анатомической структуре нашего мозга. Отражающий весь огромный и с трудом представимый путь становления человека, он состоит из трех частей, трех слоев, или, если угодно, из трех мозгов. Самый древний – это «рептильный мозг» (Р-комплекс), доставшийся нам в наследство от рептилий. На него наслоился лимбический мозг – привет от млекопитающих! И, наконец, собственно человеческое приобретение – неокортекс. Эти три мозга отвечают за различные функции человеческого поведения, различные сферы человека, причем «рептильному мозгу» принадлежит ключевая роль в агрессивном поведении, в установлении социальной иерархии (в том числе через половое поведение) и контроле за территорией.

Так вот, неокортекс может вообще отключаться, или его влияние на поведение и мотивацию человека может значительно ослабеть с соответствующим усилением лимбического мозга и Р-комплекса. Это достоверно доказано медициной. Не так уж трудно человеку вызвать из бездн своей памяти не только обезьяну или свинью, но даже змею или доисторического ящера. Одному из крупнейших психологов конца XX в., Станиславу Грофу, это неоднократно удавалось в ходе его революционных экспериментов по изменению человеческого сознания, причем достоверность полученной информации была подтверждена зоологами-палеонтологами[465]. В этом свете сравнение некоторых людей и их поведения с животными перестает быть просто избитым литературным приемом, а приобретает прямой, нередко зловещий, смысл.

Теперь давайте представим людей, у которых неокортекс был изначально ослаблен в пользу лимбического и рептильного мозгов. В прежнем историческом контексте их скрытые потенции подавлялись, и они вынуждены были их скрывать. Но вот открылся уникальный исторический шанс, когда «звериное» начало оказалось не недостатком, а колоссальным исходным преимуществом. Естественно, оно вылезло наружу, стало править бал и адаптировать ситуацию под себя, а не адаптироваться к ней. Говоря огрублено, строить мир для хищников и дичи.

Внешне это, безусловно, люди, причем зачастую не лишенные внешнего лоска и даже рафинированности. Но вот по своему социальному поведению, по своей глубинной (даже не осознаваемой ими самими) мотивации они уже перестали быть людьми. Мог ли старик Ницше вообразить, что его призыв «преодолеть в себе человеческое» станет игрой не на повышение, а на понижение, приведет не к человекобогу, а к зверочеловеку! Впрочем, опускаться всегда легче, чем подниматься.

Было бы заблуждением полагать, что наша элита асоциальна как таковая. Нет, она социальна – несоциальных животных не существует. С одним крошечным уточнением: присущий российской элите и тщательно пестуемый ею тип социальности по своей сути носит дочеловеческий характер, и в этом смысле он противоположен социальности человеческой.

В лучшем (подчеркиваю: в лучшем!) случае мы – «дикари», с которым вынуждены иметь дело «цивилизаторы». Такова культурная и ценностная аксиология современной российской элиты, в том числе составляющей руководящий государственный слой. Качественное исследование ценностно-культурного профиля российской элиты обнаруживает системообразующую роль ценности иерархии, задающей структуру ценностей и тип поведения. Понимаемая как легитимность неравного распределения власти, ролей и ресурсов, иерархия суть установка на неравенство. В этом смысле базовая ценность элиты субстанциально антидемократична, она последовательно и глубоко антагонистична субстанциально демократической ценности равноправия - подхода к индивидам как равным перед законом, моралью и разделяющим основные человеческие ценности.

Однако отношения между «ними» и «нами» не объясняются только материальным неравенством, для их объяснения явно недостаточны классические теоретические модели вроде социального отчуждения, классовой вражды и культурного разрыва. Это все присутствует, но вместе с тем есть нечто гораздо более глубокое и основательное – антропологический разрыв. Поговорите с теми, кто не понаслышке знаком с нравами правящего сословия или, если есть возможность, сами изучите их изнутри, так сказать, методом встроенного наблюдения.

Вот лишь один пример: приобретение в собственность земли с живущими на ней людьми, что подается как благотворное влияние на экономику. Говоря без обиняков, речь идет о фактическом восстановлении крепостного права. Но ведь подоплеку такого социального сдвига составляет именно антропологическая минимизация человека - наделение его статусом недочеловека, «говорящего орудия»!

Активность элиты, ее социальные и культурные практики сознательно или неосознанно форсируют одичание России, разрушая общественную мораль, нравственность, социальную и культурную ткань. Это не морализаторская инвектива в адрес богатых и преуспевших, а социологическое наблюдение определенной жизненной и социальной стратегии, причем по-своему вполне рациональной. Хотя рынок и капитализм небезосновательно трактуются как воплощение рациональности, «рациональность в своем “чистом определении” – как отимизация связи целей и средств – отнюдь не предполагает… выполнение данных обещаний, соблюдение принятых на себя контрактных обязательств и вообще осуществление каких-либо этических норм и определенных правил поведения (в том числе - и “рыночных”). Ведь кратчайшим и потому более рациональным путем достижения вожделенных целей могут в некоторых обстоятельствах окзааться убийство, обман, вымогательство, а не эквивалентный обмен, оказание взаимной услуги или исполнение обязательства вернуть долг»[466]. Отечественная элита транслирует в общество не «протестантскую этику» как морально-этическое основание цивилизованного капитализма, а ее антипод.

Социальная и культурная пропасть между элитой и обществом не только усугубляется, но и имеет тенденцию к закреплению на антропологическом уровне. Взять, например, интенсивные исследования в области обретения физического бессмертия (или кардинального увеличения продолжительности человеческой жизни), финансируемые двумя видными, знаковыми представителями российской элиты – Олегом Дерипаской и Игорем Сечиным. Цель эта, по оценкам ряда американских исследовательских центров, вполне достижима на современном этапе научно-технического развития. Но каковы будут последствия? Они легко прочитываются: увековечивание социального господства избранных и биологический разрыв между элитой и обществом. Ведь стараются то эти достопочтенные господа не ради блага человечества, а для себя любимых. И нет никаких оснований полагать, что они выпустят из рук, пустят в широкий оборот подобное научное достижение. Наоборот, его будут тщательно скрывать подобно кощеевой игле бессмертия. В этой перспективе отношения между элитой и «остальными» превратятся в отношения имеющих общий антропоморфный облик, но фактически двух различных видов живых существ наподобие уэллсовских элоев и морлоков.

Вторая основополагающая черта современного нам российского государства – отказ от определения, что справедливо, а что нет. По Аристотелю, именно в этом определении и состоит смысл существования любого государства. Дело здесь совсем не в слабости правовых институтов и избирательном применении законодательства (пресловутое «басманное правосудие») в современной России. Правовые нормы лишь одно из выражений универсального, космического принципа справедливости-как-порядка (или порядка-как-справедливости), которому, по Платону, подвержено все – от природы и космоса до социальной жизни. В этом контексте справедливость не только исток легитимности государства, но и основание любой упорядоченной и разумной социальной деятельности. Отказ государства от базовой прерогативы определения, что справедливо, а что нет, подрывает его собственную легитимность и взрывает социальный космос. В соотнесении с метафизическими категориями корпорация-государство оказывается агентом Хаоса, противостоящего Космосу как порядку-справедливости.

Такое государство по самой свой природе не может установить четкие правила игры где бы то ни было – от экономики и политики до правовой сферы. Ведь любые правила потенциально способны помешать подлинному предназначению корпорации-государства – осуществлению узко группового интереса. Этот интерес не просто приоритетен по отношению к любым ценностям общественного блага, он враждебен обществу по самой своей сути.

Итак, третья принципиальная черта корпорации-государства – его субстанциальная враждебность человеческому типу социальности и, соответственно, объективно разрушительный характер подобного государства в отношении человеческого общества.

Из этого описания может показаться, что речь идет о чем-то беспрецедентном, характерном лишь для России. Но вот анализ пера известного американского ученого леволиберальных взглядов, выражающего не только его собственное мнение, а представляющего влиятельную интеллектуальную тенденцию. Для максимальной точности я откажусь от собственного пересказа в пользу цитирования – обширного, но в данном случае вполне оправданного.

«Основная задача неолиберального государства состоит в том, чтобы на его основе создать “благоприятный деловой климат” и оптимизировать условия для накопления капитала независимо от последствий этого для занятости или социального благополучия».

«Неолиберальное государство особенно усердно занимается приватизацией активов как средств для открытия новых областей для накопления капитала». «…Лозунг неолиберального государства – это “гибкость” (на рынках труда и при размещении инвестиционного каитала). Оно превозносит достоинства конкуренции, фактически открывая рынок централизованному капиталу и монополистической власти».

«Во внутренних делах неолиберальное государство враждебно (а в некоторых случаях открыто репрессивно) относится ко всем формам социальной солидарности…». «…Оно отказывается от социального обеспечения и максимально сокращает свою роль в здравоохранении и образовании. Сеть социальной безпасности сводится к минимуму. Это не означает упразднения всех форм регулирующей деятельности или государственного вмешательства. Бюрократические правила, гарантирующие “подотчетность” и “эффективность издержек” государственных секторов… расцветают вовсю…».

«Наконец, неолиберальное государство глубоко антидемократично, хотя оно часто пытается скрывать этот факт. Поощряется правление элит, и в ущерб демократическому и парламентскому принятию решений растет стремление править при помощи правительственных постановлений и судебных решений. Представительная демократия если и не разбита окончательно, то… полностью, хотя и законно, коррумпирована властью денег». «С неолиберальной точки зрения, массовая демократия сводится к правлению толпы и создаются барьеры для накопления капитала… Предпочтительная форма правления – проекты сотрудничества государственного и частного секторов, в которых государство и деловые круги тесно сотрудничают в деле согласования своих действий вокруг цели дальнейшего накопления капитала».

«…Неолиберализм не сделал государство или отдельные институты государства… менее значимыми, как утверждали в последние годы многие комментаторы справа и слева. Вместо этого произошло радикальное переустройство государственных институтов и практик (особенно в том, что ксается баланса между принуждением и согласием, баланса между силами капитала и народных движений и баланса между исполнительной и судебной властью, с одной стороны, и парламентско-демократической властью – с другой)»[467].

Может показаться, что это впечатляющее описание практик и риторики современной России, которое совпадает с концептуализацией корпорации-государства. Однако американец Харви описывал вовсе не Россию, а тенденции современного ему Запада! Он называет такое государство «неолиберальным» и определяет его социальную сущность как «реставрацию классовой власти».

Хотя теоретические описания «корпорации-государства» и «неолиберального государства» выросли из анализа различных историко-культурно-географических содержаний – России и Запада, они определяют и описывают одну и ту социальную сущность, правда, облекая ее в различные терминологические одежды. Подобное концептуальное совпадение не просто поражает, но и позволяет предположить, что Запад и Россия находятся в общем векторе историко-культурного развития, движутся в одном направлении, хотя и находятся на разных исторических стадиях этого движения. Теоретическая модель Харви прекрасно, почти один к одному накладывается на современное нам российское государство, но в отношении Запада она описывает не столько его актуальное, сколько находящееся в потенции, прогнозируемое состояние (не факт, что оно реализуется). Другими словами, она больше подходит современной России, чем современному Западу, что объясняется опережающим по отношению к Западу развитием России: в ней уже возникло и вовсю функционирует то, что на Западе наметилось лишь в качеств тенденции, которая не обязательно разовьется.

Тем не менее по своей социальной сути и атрибутам корпорация-государство и неолиберальное государство тождественны. И это тождество опровергает теорию «русской власти» как особого, отдельного от западного вида власти. Социальная субстанция становящегося политического порядка общая для России и Запада.

Вряд ли можно говорить и о ее принципиальной исторической новизне. Классовая власть per se ничуть не нова. Происходит не столько рождение нового социального качества, сколько возвращение к старому, но в новом историко-культурном контексте, что и создает впечатление новизны. На самом деле мы наблюдаем классический пример регрессии к формам социального господства, которые казались исторически изжитыми. На Западе этот сдвиг не только завуалирован, но и чрезвычайно затруднен, а потому его исход проблематичен. В России же он происходит все более открыто, уже почти не прикрываясь фиговым листком квазидемократических процедур и институтов. Дабы не умножать терминологию сверх необходимого, укажу, что классический термин «олигархия» определяет политико-социальное содержание российской власти точнее и лучше термина «корпорация-государство». В 1990-е годы были олигархи, но не было олигархии как системы правления, десятилетие спустя она оформилась и приобретает отчетливый характер.

Сомнительно, что национальное государство постепенно заменяется новым типом (пост)государственности. «..Эмпирически подтвердить тезис о нарастающем преобладании “постнациональных констелляций” и об угасании роли nation-states, конечно же, нельзя. “Наш век” характеризуется прямо обратным этому, а именно колоссальным возвышением над всем остальным миром американского и в нарастающей степени китайского nation-states. Трансанациональные объединения и “постнациональные констелляции” по отношению к этим гегемонам служат скорее защите от них или исполняют функции их обслуживания. Такой гегемонии над миром у привилегированных nation-states не было и в эпоху холодной войны»[468].

Очевидный и драматичный кризис welfare state не влечет за собой гибели nation-state как института. Эти понятия тесно связаны, но не тождественны. Упрощая, nation-state можно трактовать как институциональную форму, а welfare state – как социальное содержание государства. Поэтому кризис welfare state означает лишь исторический откат с той высшей ступени nation-state , на которой она фактически совпадала с welfare state. Тем не менее национальное государство остается и еще надолго останется ключевым субъектом современного мира, пусть даже социальное содержание этого государства регрессирует. Другое дело, что подобный регресс, размывание welfare state угрожает возвратом к классовой войне глобального масштаба, которая может опрокинуть и национальное государство[469].

А вот здесь нам надо приглядеться к современному российскому обществу, которое все больше напоминает зеркальное отражение олигархического государства. Ответом на стратегию минимизации социальных и антропологических издержек стала беспрецедентная для невоюющей страны социоантропологическая деградация.

Невозможно оспорить или перечеркнуть тот фундаментальный факт, что наши люди в подавляющем большинстве стали жить меньше, хуже и беднее, а каждое новое поколение в целом физически слабее и интеллектуально менее развито, чем предшествующее. Российские мужчины живут в среднем на 20 лет, а женщины – на 10 лет меньше жителей западных стран; дефицит белка в питании составляет 35-40 %, а 40 % беременных женщин страдают вызванной плохим питанием анемией; в целом по важнейшим социальным показателям и международным оценкам качества человеческого потенциала Россия в лучшем случае входит в шестую-седьмую десятку стран, в то время как при Советах входила во вторую и третью.

О деградации интеллектуальной и культурной жизни не говорит лишь ленивый. Поверить в «возрождение российской науки» способен лишь законченный идиот[470]. Да и кому ее «возрождать», если пятнадцать лет тому назад наша молодежь по уровню интеллектуального развития входила в первую пятерку, или даже тройку стран, а сейчас еле удерживается в конце четвертого десятка.

А ведь именно социоантропологические показатели (качество жизни и здоровье нации, уровень ее интеллектуального развития) должны ставиться во главу угла при оценке всяких масштабных перемен. Все без исключения современные социологические теории и футуристические прогнозы уверяют, что человеческий потенциал есть главное условие вхождения в постиндустриальную эпоху и залог успешного развития. И в какую же эпоху нас ведет деградация этого потенциала? (Это совсем не риторический вопрос, ответ на который я предложу дальше.)

Крайне сомнительно, что жестокая социоантропологическая деградация может компенсироваться технологическим прогрессом бытовой стороны российской жизни: мобильными телефонами и западными автомобилями, персональными компьютерами и «интернетизацией всей страны». И дело даже не в том, что, как отмечалось раньше, технический прогресс может не совпадать с социальным. Есть серьезные сомнения в том, что метафора и символ современного прогресса – компьютер и Интернет – в принципе ведут к прогрессу человека, а не к его деградации.

Это не доморощенный руссоизм в духе «по мере того, как совершенствовались науки и искусства, развращалась душа», а предостережение, основанное на сформирулированном философами и социологами в XX в. так называемом «основном законе технологии». Он гласит, что каждый новый шаг прогресса, рассматриваемый отдельно, кажется нам желательным, в то время как технологический прогресс в целом – непрерывно сужает сферу свободы.

Новые технические средства не освобождают, а закрепощают человека, ведь у путешественников по виртуальной реальности свободного времени – этого главного богатства человека и ключевого условия его совершенствования и саморазвития – становится не больше, а меньше. Аналогичным образом внедрение электроники привело не к уменьшению бумагооборота, а к резкому увеличению количества используемой бумаги. Но виртуальное рабство, в отличие от прежних форм отчуждения человека, основано не на грубом его подавлении, оно в прямом и переносном смыслах нажимает на точки человеческого удовольствия, маскируя свою суть иллюзорным ощущением свободы, счастья и даже всесилия.

Виртуальная реальность разрушает человеческую природу человека не менее эффективно, но более скрытно и замаскированно, чем новая социальная рамка, поощряющая рептильный и животный аспекты человеческого мозга. «Знаковая, письменная культура, которая с XV в. в Европе превратилась в “галактику Гуттенберга”, создает цельность личности и фиксирует оппозицию “душа – тело”. Компьютерные виртореальность и кибепространство заставляют человека покинуть “галактику Гуттенберга”, поскольку оперируют не знаками, а образами и именно к ним адаптируют человека. Последний в таком случае оказывается отброшен не только в догуттенберговскую эпоху, в XIV в., но проваливается в Колодце Времени значительно глубже – в эпоху до VII в. до н.э., не в допечатную, а вообще в дописьменную эпоху. Виртореальность, таким образом, воспроизводит ситуацию трехтысячелетней давности, стирает различие между телом и душой (результат – живой труп)…»[471] Отключая неокортекс и даже лимбический мозг, виртореальность «на время перемещает человека в далекое (дочеловеческое) прошлое в качестве в значительной степени дочеловеческого существа, не меняя при этом его морфологию, физическую организацию»[472].

Чудовищная правда состоит в том, что наибольшие достижения технологического прогресса ведут не к освобождению, а куют цепи нового рабства, не поднимают человека ввысь, а опускают его вниз. «…Если негативное порождает кризис и критику, то позитивное, возвеличенное до уровня гиперболы, порождает кататстрофу»[473]. Популярные фильмы «Матрица» удачно поймали существо метаморфозы: мы движемся верх по лестнице, ведущей вниз. Просто в России это видно гораздо лучше, чем на Западе.

Деградирующее население, представляющее с точки зрения правящей олигархии социальный и антропологический балласт, тем не менее хочет жить, а потому ищет и обретает новые формы социальной организации и новые ценности. Но эти формы и ценности радикально альтернативны по отношению к формам социальной жизни и ценностям, вырабатывавшимся человечеством на протяжении нескольких последних веков. Если государство бросает людей на произвол судьбы, то они организуются помимо и против государства; если оно отказывается от привилегии установления справедливости и порядка, то отверженные устанавливают собственные справедливость и порядок; если для выживания надо поощрять в себе зверя, то зверь взрастет.

Социальная жизнь России регулируется не государством, правом или институтами, а группами «сильных» - что наверху, что внизу. Изначальный источник их силы не власть, богатство и оружие, а готовность легко перешагнуть все человеческое в себе и в других. Будучи ближе к Природе, чем к Культуре, они задают порядок и структуру нового русского космоса. В перспективе прошедшей эпохи этот космос выглядит беспорядком и несправедливостью, однако в том то и дело, что измерять его прошедшим – бессмысленно.

Мы вступили в новую историческую эпоху, суть которой не гибель старого мира, не временное проседание в архаику, не ситуативное отклонение прогрессистского развития, а рождение нового социального качества, нового общества, если угодно, нового типа порядка и справедливости. Его далеко зашедший генезис не спонтанная реакция на масштабный кризис, а поиск выхода из кризиса, который обретается на путях строительства нового мира.

Это очень жестокое и грубое общество, вероятно, самое жестокое общество постхристианского мира. Невооруженным глазом заметны примитивизация культуры и интеллектуальная деградация, криминализация жизни и рост массовой агрессии. Достаточно сказать, что современная Россия – абсолютный мировой рекордсмен по числу убийств на 100 тысяч населения (и это без учета пропавших без вести, большинство которых также убиты). В сущности, мы живем в социальном аду, который не замечаем лишь потому, что свыклись с ним и для нас он норма.

Этот ад имеет собственные ценностные и социокультурные основания. Характерно, что носителем нового типа ценностей выступает прежде всего молодежь, что указывает на устойчиво воспроизводящийся характер нового общества, развивающегося уже на собственной основе. Вопреки прекраснодушным ожиданиям, современная молодежь – носитель не демократических и либеральных, а субстанциально антидемократических и антилиберальных ценностей и социальных связей.

Социология и глубокие исследования ментального профиля отечественной молодежи показывают, что ее ведущие мотивы и ценности прямо противоположны мотивам и ценностям, составляющим основание демократии: не равноправие, а иерархия; не убеждение, а насилие; не сотрудничество, а воинствующий индивидуализм[474]. Эта базовая социокультурная матрица молодежи не зависит от материального положения и статуса родителей, хотя наиболее отчетливо проявляется среди «золотой молодежи». В целом семантическое пространство и ценностно-мотивационную структуру отечественных молодежи и элиты определяет эгоцентризм почти что биологического толка, в то время как культура воспринимается как репрессивная и внешняя сила. Другими словами, Натура, Природа им ближе, чем Культура[475].

Любой ответственный социолог скажет, что российское общество атомизировано – не индивидуализировано, а именно атомизировано, в нем ощущается острый дефицит горизонтальных социальных связей. Этот дефицит компенсируется группированием, основанным не столько на социальных и культурных, сколько на биологических признаках, главный из которых – общность крови. Но не только молодые люди сбиваются в стаи. Отечественная элита, в том числе крупная финансовая, последнее время внешне незаметно, но все более явственно тяготеет к объединению на этнической основе. В целом в российском обществе происходит отказ от сложных и рафинированных ценностей и идентичностей в пользу простых, примордиальных – ценностей почвы и крови, клановой и племенной лояльностей.

Современная Россия легко и самозабвенно избавляется от ценностей Модерна и наследия Просвещения. На смену универсализму приходит партикуляризм, рационализм замещается иррационализмом, презумпция равенства людей – биологическим инстинктом господства/подчинения, надежда на прогресс – сладострастным погружением в деградацию и упадок. Не только массовая публика, но уже и интеллектуалы предпочитают оккультизм, псевдоэзотерику и иррациональность прозрачности декартовского разума и гордости паскалевского «мыслящего тростника».

Это симптом не только лишь внутрироссийского кризиса – ведь подобной тягой охвачен и западный мир – а присущий эпохам исторического упадка страх перед невыносимым будущим, фундаментальная неуверенность в его способности подарить надежду. Корни коллективного страха лежат на уровне бессознательного, уже не отдельные провидцы и пророки, а массовая интуиция ощущает надвигающийся ужас – приближение «великой Тьмы», как сказал бы Толкиен.

Как назвать тот новый мир, который на наших глазах рождается в России и идет на смену миру старому? Я называю его «неоварварским», подчеркивая этим термином как аналогию с варварской эпохой после падения античного Рима (а ведь мы в полном смысле слова пережили новое падение «Рима» - на этот раз «Третьего»), так и условность проведенной аналогии. Социальный и антропологический регресс не обязательно должны совпадать с регрессом технологическим. Новые варвары вооружены самыми передовыми технологиями – от военных и политических до социокультурных, но их антропологическая суть, существо присущего им типа социальных связей и ценностей – варварское.

Ведь варварство это не просто примитивизация культуры и огрубление жизни, криминализация социальных отношений, интеллектуальная деградация и вторичность в гуманитарной сфере. Все это лишь внешнее выражение и симптомы более глубоких изменений – формирования новой ценностной конфигурации, новых моделей поведения, нового качества социальных связей. Если коротко, варварство – это архетипический инстинкт доминирования, племенная лояльность по крови, стремление к завоеванию, предпочтение примитивных и простых социальных связей и идентичностей сложным и большим.

Да, это колоссальный исторический регресс, причем в некоторых отношениях мы уже опустились ко временам зари человеческой истории. Вот интересное наблюдение. Не секрет, что наши соотечественники, особенно молодые, говорят матом. Именно говорят, а не используют его в качестве риторических фигур или связок подобно старшему поколению. Более того, значительная часть молодежи уже не просто не может изъясняться иначе. А ведь это не просто бескультурье и социальная деградация, как принято думать, здесь более серьезные вещи. Ученые установили, что линвгвистическая структура мата идентична структуре человеческого праязыка. Переход к мату как средству общения влечет активацию глубинных, подвальных этажей человеческого бессознательного. Язык расконсервирует архаичный социальный опыт, пробуждает к жизни самые примитивные модели поведения, превращает их в социальную норму.

Разумеется, невоварварский ценностный и социокультурный комплекс не единственный в современной России. Подобно тому, как в одном пространстве сосуществуют примивная массовая и высокая культура, бок о бок с ним существуют иные ценностные конфигурации и социокультурные комплексы, в том числе самые рафинированные и альтруистические. Но подобно тому, как сфера влияния высокой культуры сокращается под неудержимым натиском поп-культа, так и варварский комлпекс аходится в фазе экспансии, занимая умы и сердца людей, диктуя правила поведения и жизни.

В историософских трудах XVIII в. зрелая цивилизация европейских народов противопоставлялась варварству как юности человечества. Современная Россия стала живым воплощением этой метафоры: носителем варварского комплекса выступает прежде всего молодежь, что придает ему мощную жизнеутверждающую динамику.

В упрощенном виде социальный порядок, сформировавшийся в России, можно определить как сочетание олигархического государства и неоварварского общества. Тем самым нашей страной открыта новая страница мировой истории.

Да-да, происходящее с нами не «черная дыра», не пример всему человечеству, как не надо жить, а в полном смысле слова опережающее развитие. В начале III тысячелетия Россия опередила мировое время, предугадала направление, в котором движется бывшая христианская цивилизация. О том, что современную Европу в ближайшие полтора-два десятилетия ожидает «римский сценарий» и варваризация уже публично возвещают обычно предпочитающие находиться в тени западные военные аналитики[476].

Запад, чье величие после падения СССР казалось безусловным и неоспоримым, в действительности представляет собой мощь не на рассвете, а на закате. Давайте просто вспомним, что не бывает вечных цивилизаций, социоэкономических и политических систем, что все, рожденное историей, рано или поздно ею же будет и уничтожено.

Что же удивительного, если погибнет хрупкий и, в общем-то, уникальный цветок западной цивилизации и капитализма? Только ленивые из западных интеллектуалов не говорят сейчас о закате демократии, конце либерализма, сносе наследия Просвещения, низвержении ценности прав человека и прочих ласкавших слух понятий. Удивительно лишь, что это, вероятно, произойдет на наших глазах и не без нашего участия.

Amor fati

(Заключение)

Книга, которую держит в руках читатель, предлагает новую парадигму в понимании отечественной истории. Парадигма задает скорее стиль, чем содержание мысли и, как свойственно парадигмам, основывается на небольшом числе утверждений дотеоретического характера – считающихся самоочевидными аксиом, научная истинность которых не может быть доказана. На чем же основывается авторская парадигма?

Во-первых, на реанимации старого, считавшегося последние годы «немодным» утверждения, что главным субъектом, «движителем» истории выступает именно народ. Не институты, включая государство, не социальные, политические или культурные агенты (элиты и партии, классы и социальные группы, культурные группы и религиозные общины), не анонимные социологические факторы-императивы (модернизация, индустриализация, глобализация и т.д.), а народ, который понимается близко к традиции классической политической философии: как противоположность массы, как способная к коллективному волеизъявлению группа людей.

Нельзя назвать новым и второе положение: народ как целостность изначально существует в этническом качестве, и это внутреннее единство сохраняется под социальными, политическими, религиозно-культурными, идеологическими и иными барьерами и размежеваниями. Этничность не только онтологична, она более фундаментальный фактор истории, чем экономика, культура и политика.

Не оригинален и третий постулат. Народ реализует свое этническое тождество в истории спонтанно, стихийно, естественноисторическим образом. Хотя у истории нет трансцендентного смысла и конечной цели (она не есть движение ни к лучшему миру, ни к упадку), тем не менее, за внешним хаосом событий и констелляциями обстоятельств можно обнаружить сквозную, трансисторическую логику, представляющую реализацию, развертывание этнического качества народа. Метафора растения описывает историю лучше и точнее метафоры здания, но обе они остаются лишь приближениями к ее пониманию.

Новизна парадигмы, комбинирующей хорошо известные (хотя и позабытые, «немодные») положения, состоит в ее радикальной альтернативности по отношению к превалирующим культурным аксиомам современной историографии. Они изжили себя потому, что радикально изменился культурно-исторический контекст гуманитарных наук. Из «сумерек Просвещения» мы вступили в «полярную ночь ледяной мглы и суровости» (М.Вебер). То, что еще по инерции кажется «ересью» или даже невозможным, превращается в Zeitgeist (дух эпохи), а вчерашнее самоочевидное, «само собой разумеющееся» оказывается описанием мира, который навсегда канул в Лету.

Тягостная необходимость признать неизбежность невозможного все же оставляет интеллектуальную лазейку. Не существует тотальных, всеохватывающих парадигм. Ни одна парадигма никогда не объяснит всех имеющихся фактов, а конкретный набор данных всегда можно интерпретировать в рамках нескольких парадигм. Ограничены и эвристические возможности предложенной парадигмы: она хорошо работает в Большом времени «Анналов», особенно при анализе поведения больших этнических групп, но ограниченно применима за пределами макроистории.

Новый подход не отвергает эвристической ценности старых теорий, не претендует на превосходство по отношению к ним и чужд амбиции «исчерпывающего и окончательного» объяснения. Мир слишком сложен, чтобы понять и описать его в рамках унитарной теоретической схемы. Тем не менее существует конкуренция описаний и читателю решать, какое из них лучше объясняет русскую историю.

Капитальное значение предложенной парадигмы состоит в возможности радикально нового взгляда на нее: существующие исторические факты и наблюдения могут быть переоценены, а прежние выводы, в том числе фундаментального характера, – пересмотрены и переформулированы. Парадигма становится наблюдательной позицией, с которой открывается новый исторический ландшафт. Это не старая история, дополненная новыми чертами, а принципиально новый мир: прежние объекты не просто переинтерпретируются, а преображаются по своей сути.

Открывается принципиально новая методологическая перспектива, главное препятствие на пути восприятия и ассимиляции которой составляют не научные, а культурно-идеологические факторы. Это хорошо заметно, если обратиться к теоретическому содержанию новой парадигмы, в особенности к социобиологической концепции этноса/этничности.

Несмотря на растущую изощренность и гибкость социологических интерпретаций этого явления, внутренняя критика этнологии уже давно доказала принципиальную научную несостоятельность самого социологического подхода к нему. В то же время физическая антропология, медицина и биология человека предоставляют убедительные и неопровержимые свидетельства в пользу биологической трактовки этноса/этничности. Переход от социологического к биологическому пониманию этноса/этничности не произошел (и вряд ли произойдет в ближайшее время) не по причине слабости научной аргументации, а в силу негативных культурных и идеологических коннотаций такого понимания. Историческое наследие XX века служит трудно преодолимым препятствием для столь радикального сдвига в нашем сознании.

Оригинальный авторский вклад в биологическое понимание этноса/этничности состоит в интеграции концепции Карла Густава Юнга о коллективном бессознательном и архетипах, экспериментально подтвержденной трансперсональной психологией. Тем самым примордиалистское понимание этноса/этничности приобрело новое, критически важное измерение. Можно утверждать, что этнос/этничность представляет уникальный механизм трансляции врожденных, присущих данной биологической группе социальных инстинктов восприятия и действия. Природа этноса/этничности не дуалистическая, но двухполюсная, а этнос – сущностно биологическая группа социальных существ.

Научное значение такой концептуализации выходит далеко за рамки этнологии и может претендовать на статус большой теории в контексте социогуманитарного знания. Для понимания истории вообще и отечественной в частности, которая служила объектом моего исследования, эта концептуализация открывает вдохновляющую и тревожную перспективу. История оказывается реализацией, развертыванием врожденных инстинктов творивших ее народов. За исторической феноменологией таится красная нить этнических архетипов. Разумеется, выделение сквозной исторической логики представляет абстракцию высокого уровня, наилучшим образом эта мыслительная операция осуществима в рамках Большого времени.

Новое понимание этничности дает недвусмысленный и шокирующий ответ на сакраментальный вопрос русского национального дискурса: что значит быть русским, что такое русскость. Русскость - не культура, не религия, не язык, не самосознание. Русскость – это кровь, кровь как носитель социальных инстинктов восприятия и действия. Кровь (или биологическая русскость) составляет стержень, к которому тяготеют внешние проявления русскости. Хотя отечественное общество никогда не было захвачено рефлексией по поводу биологической стороны русскости (что не значит, что такая рефлексия вообще отсутствовала), данный аспект всегда интуитивно им ощущался и имел первостепенное значение в истории.

Несмотря на все этнические смешения, русский антропологический тип и русская генетическая конституция сохраняются неизменными на протяжении веков. Обладая значительной ассимиляционной силой, русские предоставляли возможность ассимилироваться в русскость всем, кто этого хотел, но сами не были склонны к смене своей этничности. Культурная ассимиляция в русскость сопровождалась вступлением в браки с русскими, ведя к ассимиляции биологической. Поэтому противопоставление «крови» и «почвы» в отечественном контексте лишено смысла, объемы этих понятий если и не совпадают, то в значительной мере пересекаются. Несколько упрощая, кровь и есть почва. Вплоть до последнего времени браки с русскими означали присоединение к сильному и лидирующему народу, чей язык и культура доминировали в пространстве северной Евразии.

Но преобладание в межэтнических контактах русского ассимиляторского вектора нельзя объяснить только культурно-историческими факторами. Биологическая подоплека этого процесса слишком очевидна, чтобы ее можно было исключить из исторического анализа. Поэтому автор счел необходимым включить в концептуализацию отечественной истории понятие «витальной силы» – близкое, но не идентичное «пассионарности» Льва Гумилева. В обобщенном виде под «витальной силой» или «витальным инстинктом» понимается совокупность специфических характеристик функционирования этноса как социобиологического явления.

Пятивековая ретроспектива отечественной истории обнаруживает отчетливую связь и зависимость между биологической и морально-психологической, экзистенциальной силой русского народа, с одной стороны, и его историческим творчеством - с другой. Грандиозный успех России в истории оказался возможен лишь благодаря русской витальной силе. Как только она стала иссякать (что заметно с 60-х годов прошлого века), пошла под уклон и страна. Пик советской мощи и влияния оказался той исторической вершиной, с которой начался спуск вниз. Поначалу медленный и незаметный, он превратился на рубеже 80-90-х годов прошлого века в настоящий обвал.

Трагический парадокс истории в том, что русская сила, послужившая залогом грандиозного государственного строительства, масштабного социального творчества, ключевым фактором беспрецедентной территориальной экспансии и триумфальных военных побед была истощена этим строительством и этими победами. Проще говоря, русские надорвались. Именно по этой, и ни по какой другой причине Советский Союз был исторически обречен. Превращение русской силы в русскую слабость, что все более остро ощущается (хотя не всегда рефлексируется) современным отечественным обществом, делает столь проблематичным наше будущее.

Еще одной важной теоретической новацией в переосмыслении русской истории является понятие русских этнических архетипов (матриц коллективного бессознательного) и главного, доминантного архетипа – архетипа власти. Он трактуется автором как предельное воплощение, почти метафизический первообраз общечеловеческого архетипа власти. Русское общество сверху донизу и снизу доверху пропитано духом властвования и господства. Подобно магнитной линии, к которой притягиваются, вдоль которой группируются железные опилки, русский архетип власти сориентировал творческие усилия русского народа, направил русскую витальную силу в русло строительства государственности в самых тяжелых в мире природно-климатических и угрожающих геополитических условиях.

Хочу подчеркнуть: не государство сделало русский народ таким, какой он есть, а русские потенции реализовались в строительстве специфической отечественной государственности, пытавшейся, в свою очередь, отформовать русских под себя. Как бы ни оценивать это государство, нельзя не признать: оно обеспечило русским безусловные конкурентные преимущества в северной Евразии, послужило надежным (хотя и не очень привлекательным) инструментом долговременного успеха в истории. Иное государство вряд ли могло хотя бы сохранить русскую независимость. Сравнительно-исторический взгляд на Восточную Европу и развитие соседей России оставляет в этом мало сомнений.

В рамках Большого времени русская история вообще была одной из самых успешных среди историй европейских народов. Сам факт создания развитой цивилизации – русской цивилизации - в северной Евразии представляет беспрецедентное и неоспоримое историческое достижение.

Ярким доказательством существования русского этнического архетипа власти, выразившегося в специфической отечественной государственности, причем доказательством от противного, служит отсутствие в отечественной истории влиятельного русского этнического сепаратизма. Феодальная раздробленность была почти исключительно делом элиты, а не масс русского населения, связанного бессознательной этнической связью поверх всех барьеров и разграничений. Россия не знала не только русского сепаратизма, но даже развитого партикуляризма великорусских территорий, хотя ее бурная история и необъятные пространства предоставляли для этого немалые возможности.

Архетип государственности включает как позитивный полюс – служение государству и его сакрализацию, так и негативный – массовый анархизм. Для описания логики русской истории очень подходит метафора маятника между двумя этими крайними точками. Но даже экстремальное выражение антигосударственных настроений - «бессмысленный и беспощадный» (на самом деле очень осмысленный, а потому беспощадный) русский бунт - питалось имплицитным нормативистским образом чаемого «царства любви и истины», противопоставленного отрицавшемуся актуальному государству.

На всем протяжении отечественной истории русский народ и российское государство находились в симбиотических отношениях. Государство питалось русской силой и беспощадно эксплуатировало ее: русские низы не имели никаких этнических преференций и несли основное государственное тягло. В то же время русские нуждались в государстве как гаранте независимости и стабильности, организаторе общенациональных усилий. Однако сила его давления на русский народ, тяжесть эксплуатации увеличивалась по мере успеха имперского (социалистического) строительства, роста внешнеполитического влияния и военной мощи страны, уменьшения доли русских в численности ее населения. Все это провоцировало недовольство, превращая русских из главной опоры империи в угрозу ее стабильности. Успехи, оплачивавшиеся русским потом и кровью, подрывали силу русского народа и тем самым подтачивали мощь империи.

Сочетание сотрудничества и взаимозависимости русского народа и имперского государства с капитальным конфликтом между ними составили стержень русской истории, ее главное диалектическое противоречие.

Глубинная психологическая потребность русских в государстве как фундаментальном условии существования находилась в конфликте с актуальным государством. Вследствие и после петровских преобразований, радикально изменивших социокультурный и этнический облик отечественной элиты, этот конфликт резко обострился. Нобилитет и образованные слои стали восприниматься не только как социально, но, главное, культурно и даже этнически чуждые простому народу. Попытки преодолеть ширившийся драматический разрыв посредством формирования имперской идентичности оказались малоудачными. Государственная политика формирования идентичности была относительно успешной в элитах и образованных слоях и, в общем, провалилась в толще русского народа, явно и имплицитно противопоставлявшего конструировавшейся имперской идентичности влиятельный русский этнический миф.

Русский плебс и имперская элита, образованные слои оказались двумя разными народами не только в метафорическом, но во многих отношениях и в прямом смысле. Этническое и культурное отчуждение проецировались в социополитическую сферу, придавая социальным конфликтам и политическим размежеваниям драматизм и неразрешимый в рамках имперской политии характер. В своей глубинной основе революционная динамика начала XX в. была национально-освободительной борьбой русского народа – такой вывод следует из новой парадигмы в понимании отечественной истории.

Его не отменяет даже то обстоятельство, что революционную динамику возглавили и пожали ее плоды большевики - внешне наименее русская партия из всех общенациональных политических партий России. Эта политическая сила оказалась наиболее русской в своем доминантном идеологическом призыве, политических и социальных практиках. Большевикам удалось оседлать качели русской истории: культивируя на стадии прихода к власти анархические настроения масс (напомню, составляющие один из полюсов русского этнического архетипа), в фазисе удержания и упрочения власти они обратились к не менее мощному государственническому началу русского народа.

В виде новой трагедии, а не фарса история повторилась на исходе XX в. На этот раз глубинным основанием конфликта русского народа и коммунистического государства послужило не социокультурное и этническое отчуждение (в ходе советской модернизации была обеспечена гомогенность отечественного общества), а драматическое ослабление русской витальной силы. Русские больше не могли держать на своих плечах державную ношу, политика коммунистической власти, носившая антирусский характер (сначала – открыто, затем – завуалированно) бесповоротно подорвала русскую мощь. Освобождение от такого государства интуитивно ощущалось русскими единственной возможностью национального спасения. Характерно, что их исход с национальной периферии начался еще за двадцать лет до формального роспуска Советского Союза. Слом многовекового колонизационного тренда русской истории, возвращение русских в Россию означали, что имперская страница нашей истории закрывается. Спасти положение дел не могла даже коммунистическая стратегия формирования новых идентичностей – политической (советской) и территориальной (союзной). Хотя она была не в пример успешнее аналогичной стратегии имперской России, но точно так же не смогла сохранить страну.

Сходство событий начала и конца XX в. выглядит еще разительнее ввиду того, что новый – номинально либеральный – революционный призыв апеллировал к тем же разрушительным русским инстинктам, что за столетие до него – большевистский. Одинаково негативным было и отношение к русской этничности обеих политических сил – большевиков и либералов. Тем не менее они обрели массовую, народную в полном смысле слова поддержку своей революционной деятельности.

Надо открыто и честно признать: дважды в XX в. русский народ собственноручно разрушил государство и страну, которую сам же создал ценой неимоверных жертв и усилий.

Такая драматическая повторяемость наталкивает на предположение о революциях, задававших, конституировавших новые циклы русской истории. Революции служили точками ее бифуркации, пунктами радикального изменения русской традиции – государственной и социокультурной. Россия пережила три таких революции. Две системные революции пришлись на XX в.: Великая русская революция в его начале и не менее масштабная по своим внутрироссийским последствиям, хотя не столь грандиозная по влиянию на внешний мир революция конца века. Но была еще одна революция – начала XVII в., больше известная нам под именем Смуты. Неудача замаскировала подлинно революционный характер этого события, которое, тем не менее, прекрасно укладывается в рамки теории революций. Итогом русских революций было формирование нового государственного, экономического и социокультурного порядка, который, несмотря на всю свою внешнуюю новизну, несмотря на кажущийся кардинальный разрыв с прошлым выстраивался вдоль тех же силовых линий русской ментальности, кристаллизовался вокруг русских этнических архетипов.

Никакие объективные исторические факторы – природно-климатические, экономические, социальные, политические и т.д. - сами по себе не способны вызвать подлинно исторической динамики. Возможность и вектор этой динамики решающим образом зависят от опосредования внешних факторов человеческой психикой и культурой. Именно исходящие из «черного ящика» человеческой ментальности стимпулы направляют активность в определенное русло и вообще там происходит решение вопроса о необходимости самой активности и ее формах. А этот «черный ящик» работает по закономерностям функционирования психики, которые, насколько можно их расшифровать, этнически дифференцированы. Проще говоря, находящиеся в одинаковых условиях и испытывающие одни и те же влияния народы будут вести себя в истории по-разному в том числе в силу капитальных врожденных различий.

Ментальность, социокультурные стереотипы играют более важную роль в истории, чем принято думать. Так, исторически сформировавшиеся константы русского отношения к внешнему миру предрасполагают (не предопределяют!) к определенному восприятию этого мира и поведению в нем. Якобы «объективные» геополитические факторы в действительности оказываются второстепенными по отношению к социокультурным стереотипам и психологическим паттернам. Причем русская готовность к их изменению наталкивается на нежелание западного общества менять собственные стереотипы России и русских. И это обстоятельство устанавливает пределы интеграции России в Европу и западный мир.

Ментальность и культура имели определяющее значение в гибели Советского Союза. Составной частью исчерпания русской витальной силы стал тяжелейший морально-психологический, экзистенциальный надлом русского народа. Подспудное массовое ощущение (не рефлексия!), что с русскими происходит что-то дурное, что дела идут не так, что «наша советская Родина» оказалась для русских мачехой, сопряженное с постепенным кардинальным изменением ценностных ориентаций и культурных моделей, спроецировавшись в политику, привели к гибели страны. Советский Союз сначала умер в миллионах русских сердец и только потом прекратил свое существование как политико-юридическая категория и социальная конструкция. Самым ярким доказательством его внутренней исчерпанности служит отсутствие внятной и сильной реакции – элитной и массовой – на гибель страны. Родившаяся в огне и буре сверхдержава была сдана так, как сержанты сдают армейский караул, как в начале XX в. пала самодержавная монархия, «слинявшая», по выражению В.Розанова, в какие-то 2-3 дня .

Социополитическая динамика и тенденции общественного сознания последнего двадцатилетия убедительно демонстрируют, что русские отчетливо и последовательно (хотя и не всегда осознанно) отказались от роли хранителей союзного пространства. Говоря без обиняков, они отринули значительную часть собственной истории и культуры, сдали в музей имперское наследство. Великий III Рим пал не под натиском извне, а вследствие внутренней слабости, в результате отказа общества от имперской и вообще любой высокой миссии.

На развалинах III Рима вырастают новая власть и новое общество. На смену советский версии социального государства пришла узко классовая, олигархическая власть. Она прикрывается риторикой национальных интересов и патриотизма, но по плодам их узнаете их: беспримерная социальная, культурная и антропологическая деградация составляет основное содержание переживаемой нами исторической эпохи. Возвращение в архаику зашло так далеко, что возникло новое социальное качество – неоварварское, имеющее слишком хорошие шансы на исторический триумф.

Прежде сильный и уверенный в своем будущем русский народ впервые почувствовал себя слабым и ощутил глубинную неуверенность в собственной перспективе. Русская перспектива всегда отличалась драматизмом, но она была. И вот русские из творца, субъекта истории стали превращаться в ее объект, расходный материал, что составляет самое важное изменение в нашей истории в последние 500 лет. Ответом на всеобъемлющий кризис национального бытия стала этнизация русского сознания: русские все более явственно ощущают себя не вчерашними хранителями империи или членами несостоявшегося «политического сообщества» россиян, а просто русскими. Это подлинная революция русской идентичности, итог (не ясно, промежуточный или окончательный) ее кризисной трансформации, начавшейся еще в советскую эпоху.

В новых исторических условиях новый смысл приобрел русский национализм. Отныне это не идеология имперской реставрации, а идеология национального строительства, создания модернизированного и демократического государства. Национализм, действующий от имени подавляющего большинства населения страны, добивающийся свободы национальной жизни и развития в интересах большинства - демократичен и прогрессивен по самой своей сути, в какие бы формы он при этом не облекался.

Нет ничего практичнее хорошей теории, говорил Ленин. Теоретические выкладки этой книги имеют непосредственное практическое значение во многих аспектах, но я отмечу лишь наиболее важные.

Россия и русские составляют тождество, одно неотделимо от другого. Это утверждение верно лишь для русских и никакого другого народа, ведь только русские способны держать это пространство в его нынешних границах, любое их ослабление ведет к ослаблению России. Россия может быть только государством русского народа или ее не будет вовсе– такой научный (а не политико-идеологический!) вывод следует из авторских штудий.

Судьба нашей страны никоим образом не зависит от превращения русскости в «россиянство». В свете доминирующих социокультурных и ментальных тенденций заниматься строительством «российской политической нации» означает понапрасну терять слова и энергию. Современная русская ментальность лежит в русле этнизации сознания - интенсивного ощущения и рефлексии собственной русскости, в том числе осознания (впервые в истории!) важности ее биологической стороны. Русские становятся другим народом. Повернуть вспять этот естественноисторический, сродни природному процесс невозможно. Лучше его ускорить и по возможности ввести в цивилизованные рамки.

Столь же нелепо ориентировать российскую политику на Запад, в то время как главная угроза нашей способности творить историю лежит на Востоке. Там оформляется главный внешний вызов будущему России, там находится наш шанс.

Построенная в книге теоретическая модель отечественной истории предвещает новые нелегкие времена и потрясения. Смута в России не закончилась, нам еще предстоит пережить ее новую волну с непредсказуемым результатом. Это не вопрос о том, какое будущее ожидает нас, это вопрос о том, есть ли у нас вообще будущее.

У нас - не только у русских и России, а у иудео-христианской цивилизации как таковой. Последняя русская революция стала провозвестником и началом глобальных перемен и трансформаций. Деморализованные и разложившиеся изнутри цитатели западной цивилизации сотрясаются под натиском орд новых варваров, остатки Просвещения и Модерна ведут арьергардные бои с наступающим миром - новым, но не прекрасным.

Как ни странно, в открывающейся глобальной перспективе Россия находится не в самой плохой позиции. Несмотря на тяжесть демографического кризиса, даже через 40 лет мы останемся самой большой белой нацией Европы. Даже драматически ослабевший, русский народ все еще сильнее западных. Наши люди удивительно адаптивны, способны выживать в самых тяжелых, подлинно нечеловеческих условиях, чего в помине нет у современных западных наций. Эти условия упростили и примитивизировали нашу жизнь, разрушили нашу культуру и социальность, превратили страну в территорию ненависти, но обострили наши чувства и наши инстинкты, закалили нашу волю. Мы стали более жизнестойкими и научились жить на руинах. То, что не убило нас, сделало нас сильнее – примитивнее, но значительно сильнее. Нигде нет такого торжества воли – воли к власти и воли к жизни - как в современной России. И эта воля – единственное, что способно дать надежду – надежду не на лучшее будущее, а на будущее вообще.

В историософских трудах XVIII в. зрелая цивилизация европейских народов противопоставлялась варварству как юности человечества. В начале III тысячелетия эта метафора приобрела неожиданный смысл: рождающееся в России новое общество идет взамен роскошной и убаюкивающей дряхлости Запада. Это не смена социоэкономических и политических систем, а смена исторических эпох. И, как обычно, она начинается там и тогда, где и когда ее меньше всего ожидали.

За циклом деградации и упадка со временем воспоследует новый подъем вверх. Ведь даже самые отъявленные антропологические пессимисты резервируют за человеком право на свободу; в самые страшные эпохи бился тонкий пульс надежды; самая темная ночь когда-нибудь закончится. Но чтобы приблизить рассвет и взрастить надежду, надо трезво и нелицеприятно смотреть на происходящее с нами, понимать, куда движутся страна и мир. На весы Истории мы можем бросить последнее, что у нас осталось: волю к борьбе и волю к власти. И не стоить строить иллюзий: «соскочить» с поезда Истории не удастся никому, и выбора не осталось. Или мы пойдем навстречу своей судьбе с ясным взором, пониманием глубинного смысла происходящего и готовностью к самому страшному, или судьба повлечет нас за собой.

[1] Западники и националисты: возможен ли диалог? М., 2003. С.16.

[2] Юрчик Е.Э. Представления о нации и национальное сознание в Испании. 1. XVI - начало XIX в. // Национальная идея в Западной Европе в Новое время. Очерки истории. М., 2005. С. 256. Также см. с.254-255.

[3] Арриги Джованни. Динамика кризиса гегемонии // Свободная мысль-XXI. 2005. № 1. С.17.

[4] См., например: Маяцкий Михаил. Глас индийских богов // Прогнозис. Журнал о будущем. Весна 2006. № 1 (5).

[5] Kennedy P. Rise and Fall of the Great Powers. N.Y., 1988. P.190. Приводится по: УткинА.И. Россия и Запад: История цивилизаций: Учебное пособие. М., 2000. С.191 (таблица 3).

[6] Прекрасный анализ глобальных амбиций Китая на примере Африки см. в: Бурмистров Паеел. Китай: от новой стратегии в Африке к глобальному доминированию // Прогнозис. Журнал о будущем. Осень 2006. № 3 (7).

[7] Близкая аргументация содержится в непривычно русофильской для западной историографии книге: Poe Marshall T. Russian Moment in World History. Princeton N.J., 2003. См. рецензию на нее Петра Ильинского в журнале «Pro et Contra» (2004. Т.8. № 3. С.226-234).

[8] Фурсов К.А. Реферат книги: Lieven D. Empire: The Russian Empire and Its Rivals. L.: John Murray, 2000. XLII, 486 p. // Русский исторический журнал. 2000.Т.III. № 1-4. С.201. Ныне появилось русское издание книги Ливена.

[9] Статистические данные взяты из: Барсенков А.С., Вдовин А.И. История России. 1917-2004; Учеб. пособие для студентов вузов. М., 2005; Горянин Александр. Традиции свободы и собственности в России. От древности до наших дней. М., 2007; Демографическая модернизация России. 1900-2000. М., 2006; Земсков В.Н. Спецпоселенцы СССР. 1930-1960. М., 2003 и др.

[10] Россия – страна с самой низкой в мире среднегодовой температурой. Хотя это сомнительное первенство с нами делит Монголия, в части долговременной успешности две этих страны просто несравнимы. В списке ста самых холодных городов трех самых больших северных стран – США, Канады и России – 85 приходятся на долю России, 10 – Канады и 5 - США. При этом самый холодный канадский город находится на двадцать втором месте, а самый холодный американский – на пятьдесят восьмом. Среди 25 самых холодных городов с численностью населения более полумиллиона 23 находятся в РФ, только два – в Канаде.

[11] Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 1998. С.556.

[12] Горянин Александр. Мифы о России и дух нации. М., 2001. С.104.

[13] Горянин Александр. Мифы о России и дух нации. С.16.

[14] Милов Л.В. Указ. соч. С.567.

[15] Там же. 563.

[16] Солоневич Иван. Народная монархия. М., 1991. С.69.

[17] Показательно, что в этом принципиальном выводе сходятся исследователи-социологи, стоящие на различных мировоззренческих и идеологических позициях и придерживающиеся различных методологических подходов. Достаточно сравнить выводы Т.Кутковец, И.Клямкина (Кутковец Татьяна, Клямкин Игорь. Русская самобытность. М., 2000 (неопубликованная рукопись); Они же. Нормальные люди в ненормальной стране // Московские новости. 2002. № 25 (2-8 июля). С.1,9) и Л.Г.Бызова (Бызов Л.Г. Социокультурная трансформация российского общества и формирование неоконсервативной идентичности // Мир России. 2002. № 10).

[18] В этом легко убедиться, заглянув в воспоминания Антона Деникина, где он указывает, что количество солдат, посещавших церковную службу, уменьшилось сразу на порядок (!), как только после Февральской революции она перестала быть обязательной.

[19] Милов Л.В. Указ. соч. С.571.

[20] Западники и националисты. С.257.

[21] Там же. С.258.

[22] Глубокий анализ этих процессов см. в книге: Капустин Б.Г. Современность как предмет политической теории. М., 1998 (особенно лекция 8).

[23] Капустин Б.Г.Указ. соч. С.27.

[24] Лурье Светлана. В поисках русского национального характера // Отечественные записки. 2002. № 3. С.60. Аналогичный вывод см. в: Малахов В.С. Национализм как политическая идеология: Учебное пособие. М., 2005. С.26 (сноска 2).

[25] Хотинец В.Ю. О возможности отражения в этнических стереотипах типичных черт этнического характера // Идентичность и толерантность: Сб. статей / Под ред. Н.М.Лебедевой. М., 2002. С.274. Это наблюдение тем более примечательно, что принадлежит одному из последовательных адептов «национальной характерологии».

[26] «О русском национальном характере»; была впервые опубликована в 1994 г. под псевдонимом «Ксения Касьянова».

[27] См. рассуждения Чесноковой в упоминавшейся книге «Западники и националисты».

[28] Лебедева Н.М. Базовые ценности русских на рубеже XXI века // Психологический журнал. 2000. Т.21. № 3. С.80.

[29] Элез А.Й. Критика этнологии. М., 2001. С.104.

[30] Убедительную критику системного подхода к этносу/этничности см. в: Элез А.Й. Указ. соч. (особенно с.211-216).

[32] Чешко С.В. Человек и этничность // Этнографическое обозрение. 1994. № 6. С.35.

[33] Историография «нациеведения» чрезвычайно обширна. Из отечественных работ, содержащих обзор современной литературы, в первую очередь стоит отметить следующие: Коротеева В.В. Теории нацинонализма в зарубежных социальных науках. М., 1999; Малахов В.С. Национализм как политическая идеология: Учебное пособие. М., 2005. Правда, при ознакомлении с ними следует учитывать, что вторая работа написана с точки зрения презумпции превосходства конструктивизма и содержит элементы идеологического памфлета.

[34] Элез А.Й. Критика этнологии. М., 2001. С.185.

[35] Тишков В.А. О феномене этничности // Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в России. М., 1997. С.70.

[36] Тишков В. Реквием по этносу. Исследования по социально-культурной антропологии. М., 2003. По иронии судьбы эти призывы исходят от директора академического Института этнологии и антропологии РАН, смысл существования которого (института) составляет этничность.

[37] Элез А.Й. Критика этнологии. М., 2001. С.170, 104.

[38] В пункте о точном выделении рас сходятся даже придерживающиеся диаметрально противоположных культурно-идеологических позиций авторы. См., например: Авдеев В.Б. Расология. Наука о наследственных качествах людей. М., 2005 и Животовский Л.А. Гены и расы: Все мы одного роду-племени // Наука в России. 2004. № 4; Он же. Генетический аспект вопроса (комментарии к статье С.Лерман «Размышляя о расах») // В мире науки. 2003. № 6; Он же. Изменчивость популяций человека по аутосомным локусам // Информационный вестник ВОГиС. 2006. Т.10. № 1 (февраль); Животовский Л.А., Хуснутдинова Э. Генетическая история человечества // В мире науки. 2003. № 7.

[39] См. главу «Историческая геногеография Восточной Европы» в книге «Восточные славяне. Антропология и этническая история» (2-е изд. М., 2002).

[40] Левонтин Р. Человеческая индивидуальность: наследственность и среда. М., 1993. С.149.

[41] См.: Курбатова О.Л., Победоносцева Е.Ю. Влияние демографических процессов на генетическую структуру городских популяций // Информационный вестник ВОГиС. 2006. Т.10. № 1 (февраль). С.177-178. Автор книги обсуждал щекотливый вопрос аутбридинга в личной беседе с одним из крупнейших отечественных генетиков (кстати, нерусским). И он подтвердил, что аутбридинг чрезвычайно опасен в генетическом отношении.

[42] Бромлей Ю.В. К характеристике понятия «этнос» // Расы и народы: Ежегодник. М., 1971. С.25-26.

[43] Курбатова О.Л., Победоносцева Е.Ю. Указ. соч. С.177.

[44] Rakowska-Harmstone Teresa. The Dialectics of Nationalism in the USSR // Problems of Communism. 1974. Vol.23. № 4. P.8. (Приводится по: Tolz Vera. Russia. L.-N.Y., 2001.P.204.) При этом стоит отметить, что доля национально смешанных семей в СССР была довольно высока, составив к 1970-м гг. 13,5 % всего количества семей. В РСФСР такие семьи составили 10,7 % от общего числа, на Украине - около 20 %, в Казахстане и Латвии – около 21 %. (См.: Козлов В.И. История трагедии великого народа: Русский вопрос. М., 1997. С.194.)

[45] Спицын В.А. Биохимический полиморфизм человека. Антропологические аспекты. М., 1985. С.106-107 (также см. С.105).

[46] Левонтин Р. Указ. соч. С.59.

[47] Хить Г.Л. Дерматоглифика народов СССР. М., 1983. С.40. Здесь важно отметить, что «вся система признаков кожного рельефа подвержена жесткому генному контролю» (Там же. С.25).

[48] Хить Г.Л., Долинова Н.А. . Расовая дифференциация человечества (Дерматоглифические данные). М., 1990. С.5. Тот же самый вывод см.: Хить Г.Л. Указ. соч. С.37,184.

[49] Рычков Ю.Г., Ящук Е.В. Генетика и этногенез // Вопросы антропологии. 1980. Вып.64. С.30, 31, 28.

[50] См.: Савельев С.В. Стереоскопический атлас мозга человека. М., 1996.

[51] См.: Покровский Владимир. Евреи умнее других генетически? Цена за интеллектуальное лидерство иногда оказывается смертельной // НГ-наука. [Приложение к «Независимой газете»] 2005. 14 декабря. С.11, 15.

[52] См., например: Ротенберг В.С., Аршавский В.В. Межполушарная асимметрия мозга и проблема интеграции культур // Вопросы философии. 1984. № 4.

[53] Назарова А.Ф., .Алтухов С.М. Генетический портрет народов мира. М., 1999. С.14.

[54] Саразин Филипп. «Mapping the Body» // Новое литературное обозрение (НЛО). 2005. № 71. С.72-73.

[55] Там же. С.69.

[56] Саразин Филипп.Указ. соч. Подробнее об этом см.: Быховская И.М. Homo somatikos: аксиология человеческого тела. М., 2001.

[57] Бутырская М.Л. Язык тела: природа и культура (эволюционные и кросс-культурные основы невербальных коммуникаций человека). М., 2004.

[58] Костерин О.Э. Дарвинизм как частный случай «бритвы Оккама» // Информационный вестник ВОГиС. 2007. Т.11. № 2 (апрель). С.428.

[59] Халдеева Н.И. Сравнительные антропоэстетические исследования в России // Вестник антропологии. 1998. Вып.4. С.68, 70.

[60] Там же. С.79.

[61] Восточные славяне. Антропология и этническая история. 2-е изд. М., 2002. С.234.

[62] См.: Сухарев А.В. Расово-биологический аспект психической адаптации человека // Расовый смысл русской идеи. Вып.2 / Под ред. В.Б.Авдеева, А.Н.Савельева. М., 2003.

[63] См.: Гумилев Л.Н. География этноса в исторический период. Л., 1990. С.12.

[64] Юнг Карл-Густав. О психологии восточных религий и философий. М., 1994. С.158.

[65] См.: Юнг К.Г. Понятие коллективного бессознательного // Бог и бессознательное. М., 1998.

[66] Юнг К.Г. Отношения между Я и бессознательным // Юнг К.Г. Собрание сочинений. Психология бессознательного. М., 1994. С.210.

[67] Гроф С. За пределами мозга: Рождение, смерть и трансценденция в психотерапии. М., 2002. С.212.

[68] Подробно об этом см.: Гроф С. Указ. соч.; Он же. Области человеческого бессознательного: опыт исследований с помощью ЛСД. М., 1994.

[69] Рычков Ю.Г., Ящук Е.В. Указ. соч. С.33.

[70] Лурье С.В. Историческая этнология: Учебное пособие для вузов. М., 1997. С.160.

[71] Маркина Надежда. Смирнов против Иванова. Фамилия определяется генами, выяснили ученые // Московские новости. 2006. № 23 (23-29 июня). С.28.

[72] См. убийственный разбор теории Гумилева в: Элез А.Й. Указ. соч.

[73] См.: Гумилев Л.Н. География этноса в исторический период. Л., 1990. С.17.

[74] Тарантул.В. Геном человека: энциклопедия, написанная четырьмя буквами. М, 2003. С.304.

[75] Восточные славяне. Антропология и этническая история. 2-е изд. М., 2002. С.16, 32, 312.

[76] Хить Г.Л. Дерматоглифика народов СССР. М., 1983. С.79.

[77]Дерябин В.Е. Методика статистического межгруппового анализа антропологических данных: рассмотрение смешанного набора признаков // Вопросы антропологии. 1995. Вып.88.С.14.

[78] Восточные славяне. С.74.

[79] Там же. С.54.

[80] См.: Маркина Надежда. Смирнов против Иванова. Фамилия определяется генами, выяснили ученые // Московские новости. 2006. № 23 (23-29 июня). С.28.

[81] Восточные славяне. С.134.

[82] Там же. С.78.

[83] См.: Дробижева Л.М., Аклаев А.Р., Коротеева В.В и др. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов. М., 1996. С.313Клямкин И.М., Лапкин В.В. Русский вопрос в России // Полис, 1995, № 5. С.87 (таблица 4); 10 лет российских реформ глазами россиян. Аналитический доклад / Институт комплексных социальных исследований РАН; Российский независимый институт социальных и национальных проблем. М., 2002. С.77 и др. Кровь служит главным критерием этничности приблизительно для 20 % русских.

[84] См.: Козлов В.И. История трагедии великого народа: Русский вопрос. М., 1997. С.221, 223.

[85] Сергеев Сергей. Пришествие нации? Полемические заметки // Москва. 2006. № 6. С.178.

[86] Восточные славяне. С.234.

[87] Лурье С.В. Историческая этнология: Учебное пособие для вузов. М., 1997. С.127.

[88] Русским очень повезло с демографической разреженностью Сибири: к моменту появления там Ермака ее аборигенное население оценочно составляло всего 200-300 тыс. человек, значительно отстававших от русских в своем социально-экономическом, военном и культурном развитии.

[89] См.: Колосов Владимир. «Низкая» и «высокая» геополитика: образы зарубежных стран в представлениях российских граждан // Отечественные записки. 2002. № 3. С.38.

[90] Куда испаряется власть? Интервью с Е.Шестопал] // Родная газета. 2003. № 30 (21 ноября).С.11.

[91] Лурье С.В. Указ. соч. С.276.

[92] Солоневич Иван. Народная монархия. М., 1991. С.147.

[93] См.: Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 1998.

[94] См.: Горянин Александр. Мифы о России и дух нации. М., 2001. С.199.

[95] Милов Л.В. Указ. соч. С.558.

[96] Солоневич Иван. Указ. соч. С.149-150.

[97] Солоневич Иван. Указ. соч. С.150.

[98] Трагикомическая история поиска Л.Н.Гумилевым научных доказательств космической природы «пассионарности» описана в: Кореняко Владимир. Этнонационализм, квазиисториография и академическая наука // Реальность этнических мифов / Под ред. А.Малашенко и М.Б.Олкотт. М., 2000. С. 41-43.

[99] Данные взяты из: Горянин Александр. Указ. соч. С.55.

[100] В феврале 1996 г. автор этих строк на конференции в Вашингтоне беседовал с помощником директора ЦРУ, одним из лучших знатоков России в американском разведывательном сообществе. Тот упорствовал в своем желании понять, почему русская армия продолжает успешно воевать в Чечне, несмотря на бездарное командование, ужасное материальное обеспечение, предательство политического руководства, обструкцию со стороны российских СМИ и негативное или безразличное отношение общества. По его словам, ни одна армия мира, кроме русской, не способна воевать в подобных условиях.

[101] Восточные славяне. С.240.

[102] Гаман-Голутвина Оксана. После империи // НГ-сценарии. 2007. 27 марта. С.13.

[103] Статистические данные взяты из следующих источников: Бурдуков Павел, Орлов Александр. Демография как продолжение политики иными средствами // Расовый смысл русской идеи. Вып.1. Изд. второе испр. М., 2000; Водарский Я.Е. Население России за 400 лет (XVI – начало XX вв.). М., 1973; Гаман-Голутвина Оксана. После империи // НГ-сценарии. 2007. 27 марта; Горянин Александр. Мифы о России и дух нации. М., 2001; Демографический энциклопедический словарь. М., 1985; Кабузан В.М. Народы России в XVIII веке. М., 1990; Казьмина О.Е., Пучков П.И. Основы этнодемографии. М., 1994; Козлов В.И. О сущности русского вопроса и его основных аспектах // Русский народ: историческая судьба в XX веке. М., 1993; Он же. История трагедии великого народа: Русский вопрос. М., 1996; Уткин А.И. Запад и Россия: история цивилизаций. Учебное пособие. М., 2000 и др.

[104] Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 1998. С.566.

[105] Там же. С.568.

[106] См., например, введение и начало первой главы книги: Вдовин А.И., Зорин В.Ю., Никонов А.В. Русский народ в национальной политике. XX век. М., 1998.

[107] Цит. по: Чешков М. Россия / CCCР и Восток: судьба исторической общности // Мировая экономика и международные отношения. 2003. № 6. С.88.

[108] Хоскинг Джеффри. Россия: народ и империя (1552-1917). Смоленск, 2000. С.56.

[109] Восточные славяне. Антропология и этническая история. 2-е изд. М., 2002. С.59.

[110] Там же.

[111] Там же. С.15-16, 313 и др.

[112] См.: Там же. С.15-16, 313.

[113] Цит. по: Авдеев В.Б. Расология. Наука о наследственных качествах людей. М., 2005. С.169-170.

[114] См., например: Tolz Vera. Russia. L., 2001. P.174-177.

[115] Национальная политика России: история и современность. М., 1997. С.119.

[116] См.: Пименова Л.А. Национальная идея во Франции (1. Идея нации во Франции Старого порядка) // Национальная идея в Западной Европе в Новое время. Очерки истории. М., 2005. С.130.

[117] См.: Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М., 2001.

[118] См. об этом: Малахов В.С. Национализм как политическая идеология: Учебное пособие. М., 2005. С.113-114.

[119] См.: Вдовина Л.Н. Что есть «мы»? (Русское национальное самосознание в контексте истории от Средневековья к Новому времени) // Русский народ: историческая судьба в XX веке. М., 1993. С.10.

[120] Подробнее об этом см.: Андерсон Б. Указ. соч.

[121] Миронов Б. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX в.) В 2 т. 3-е изд. Т.1. 2003. С. 33.

[122] См.: Козлов В.И. История трагедии великого народа. С.49,51; Цимбаев Н.И. Россия и русские: Национальный вопрос в Российской империи // Русский народ: историческая судьба в XX веке. С.48; Хоскинг Джеффри.. Россия: народ и империя (1552-1917). Смоленск, 2000. С.55 и др.

[123] Миронов Б. Указ. соч. С.XXX.

[124] О старообрядчестве как этнической оппозиции империи подробно см. специальную публикацию Т.Д.Соловей, выходящую в свет в 2008 г. в «Вестнике МГУ» (Серия История).

[125] Солоневич Иван. Народная монархия. М., 1991. С.184.

[126] Хоскинг Джеффри. Указ. соч. С.13.

[127] Цит. по: Громыко М.М. Мир русской деревни. М., 1991. С.229.

[128] См.: Национальная политика России. С.115-117.

[129] См.: Там же. С.179.

[130] Политика иммиграции и натурализации в России: состояние дел и направления развития / Аналитический доклад / Под ред. С.Н.Градировского. М., 2005. С. 18-19.

[131] См.: Tolz Vera. Op. cit. P.264.

[132] См.: Хоскинг Джеффри. Указ. соч. С.392; Tolz Vera. Op. cit. P.200.

[133] Национальная политика России. С.178.

[134] Подробнее см.: Вдовин А.И., Зорин В.Ю., Никонов А.В. Русский народ в национальной политике. XX век. М., 1998. С.18-37.

[135] См., например: Як Бернард. Миф гражданской нации // Прогнозис. Журнал о будущем. Лето 2006. № 2 (6).

[136] См.: Национальная политика России. С.199-200.

[137] См., например: Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., 1997. С. 140-156.

[138] См.: Население России в XX веке. М., 2000. Т.1. С.14; Всесоюзная перепись населения 1939 года. Основные итоги. М., 1992. С.105.

[139] Макарова Е.А. Национальная мысль и национальное сознание в Англии // Национальная идея в Западной Европе в Новое время. Очерки истории. М., 2005. С.102.

[140] Лакер Уолтер. Россия и Германия. Наставники Гитлера. Вашингтон, 1991. С.69.

[141] Булдаков В.П. Указ. соч. С.122-125.

[142] Лурье С.В. Историческая этнология. Учебное пособие для вузов. М., 1997. С.261.

[143] См.: Tolz Vera. Op. cit. P.177-181.

[144] Хоскинг Джеффри. Указ. соч. С.172.

[145] Макарова Е.А. Указ. соч. С.70.

[146] Там же.

[147] Там же. С.75.

[148] Хоскинг Джеффри. Указ. соч. С.161-162.

[149] Tolz Vera. Op. cit. PP. 85-87.

[150] Эта позиция обосновывается в работах А.С.Ахиезера и его единомышленников.

[151] Высказывание Н.С.Трубецкого цитируется по: Уткин А.И. Указ. соч. С.324.

[152] Хоскинг Джеффри. Указ. соч. С.378.

[153] Капустин Б.Г. Современность как предмет политической теории. М., 1998. С.272.

[154] Вдовин А.И., Зорин В.Ю., Никонов А.В. Русский народ в национальной политике. XX век. М., 1998. С. 200.

[155] Русские (Этносоциологические очерки). М., 1992. С.105.

[156] См.: Martin T. The Affirmative Action Empire. Nations and Nationalism in the Soviet Union, 1923-1939. Ithaca, 2001.

[157] Цит. по: Национальная политика России: история и современность. М., 1997. С.303.

[158] Русские. С.99.

[159] См.: Национальная политика России. С.288.

[160] Вдовин А.И., Зорин В.Ю., Никонов А.В. Указ. соч. С.233.

[161] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.45. С.359.

[162] Национальная политика России. С.302.

[163] Статистические данные приводятся по: Барсенков А.С., Вдовин А.И. История России. 1917-2004: Учеб. пособие для студентов вузов. М., 2005. С.515-516; С.Башлачев В.А. Русская расовая бухгалтерия-2 // Расовый смысл русской идеи. М., 2002. Вып.2. С.236-239; Чешков М. Россия / CCCР и Восток: судьба исторической общности // Мировая экономика и международные отношения. 2003. № 6 и др.

[164] Адекватным переводом смысла выражения «affirmative actions» на русский язык будет «позитивная дискриминация», а не «позитивные действия».

[165] Тишков В.А. Что есть Россия? (Перспективы нацие-строительства) // Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в России. М., 1997. С.120.

[166] Цит. по: Барсенков А.С., Вдовин А.И. Указ. соч. История России. 1917-2004: Учеб. пособие для студентов вузов. М., 2005. С. 479.

[167] Цит. по: Национальная политика России. С.292.

[168] Русские. С. 117.

[169] Горянин Александр. Мифы о России и дух нации. М., 2002. С.193.

[170] Цит. по: Барсенков А.С., Вдовин А.И. Указ. соч. С.139.

[171] Красочная иллюстрация приведена в: Вдовин А.И., Зорин В.Ю., Никонов А.В. Указ. соч. С.121-122.

[172] См.: Вдовин А.И., Зорин В.Ю., Никонов А.В. Указ. соч. С.238; Застольные речи Сталина. Документы и материалы / Вступительная статья, составление, комментарии, приложение В.А.Невежина. М., 2003. С.42-45.

[173] Эту распространенную точку зрения, в частности, выразили Г.А.Бордюгов, В.М.Бухараев. (См.: Бордюгов Г.А., Бухараев В.М. Национальные истории в революциях и конфликтах эпохи // АИРО – научные доклады и дискуссии. Темы для XXI века. Вып.5. М., 1999. С.33-34.)

[174] В этот ряд следует еще поставить застольное выступление Сталина на приеме в честь монгольской делегации 2 февраля 1943 г. (См.: Застольные речи Сталина. С.331-333.)

[175] Это важно отметить в связи с известной способностью алкоголя ослаблять тормозящие центры и способствовать вербализации сокровенного, скрываемого. По русской пословице, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

[176] Особенно полезна в этом отношении книга А.И.Вдовина, В.Ю.Зорина, А.В.Никонова.

[177] См.: Население СССР 1973: статистический сборник. М., 1975. С.14-15, 26-33.

[178] Данные приводятся по: Hosking Jeoffrey. Rulers and Victims. The Russians in the Soviet Union. L., 2006. P.102.

[179] Впечатляющие данные на сей счет приведены в книге: Hosking Jeoffrey. Op. cit. PP.142-143.

[180] Цит. по: Барсенков А.С., Вдовин А.И. Указ. соч. С.343.

[181] Волков С.В. Советский истеблишмент // Русский исторический журнал. 2001. Т.IV. № 1-4. С.251-252, 255.

[182] См.: Костырченко Г.В. Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм. М., 2001.

[183] См.: Барсенков А.С., Вдовин А.И. Указ. соч. С.291, 302-303.

[184] Там же. С.340.

[185] Застольные речи Сталина. С.44, 333.

[186] См.: Митрохин Н. Русская партия: Движение русских националистов в СССР. 1953-1985 годы. М., 2003.

[187] Докладная записка Ю.В.Андропова «О враждебных проявлениях “русизма”» в Политбюро, 28.03.1981 // Источник. 1994. № 6. Из содержания этой записки следует, что советские «компетентные органы», в отличие от некоторых современных ученых, прекрасно понимали, что феномены этнического самосознания и национализма вовсе не тождественны.

[188] См.: Русские. С.414. Анализ этнического состава коммунистического руководства и советской компартии, особенно на заключительном этапе ее существования, см. в: Тишков В.А. Национальность – коммунист? (Этнополитический анализ КПСС) // Тишков В.А. Указ. соч.

[189] Хоскинг Джеффри. Россия: народ и империя (1552-1917). Смоленск, 2000. С.501.

[190] Цит. по: Вдовин А.И., Зорин В.Ю., Никонов А.В. Указ. соч. С.257.

[191] См.: Капустин Б.Г. Конец «транзитологии»? О теоретическом осмыслении первого посткоммунистического десятилетия // Полис. 2001. № 4. С.11.

[192] См.: Козлов В.И. История трагедии великого народа: Русский вопрос. М., 1996. С.221-224.

[193] См.: Русские. С.18, 33; Козлов В.И. Указ. соч. С.207, 219.

[194] Русские. С.33.

[195] Там же. С. 400.

[196] Социологические данные приводятся по: Ранкур-Лаферьер Дениел. Россия и русские глазами американского психоаналитика. В поисках национальной идентичности. М., 2000. С.51, 53-54.

[197] Русские. С.389.

[198] См.: Русские. С.400, 415; Tolz Vera. Russia. L., 2001. PP.206, 208.

[199] Демографические сведения позаимствованы из: Барсенков А.С., Вдовин А.И. Указ. соч. С.341, 345, 363; Козлов В.И. Указ. соч. С.204-224; Русский крест // Политический журнал. 2004. № 13 (12 апреля). С.51. Также см.: «Политический анализ должен вытекать из анализа демографического» [Интервью с Анатолием Вишневским] // Политический класс. 2005. № 2. С.49.

[200] Статистика взята из: Козлов В.И. Указ. соч. С.217, 219, 317; Башлачев В.А. Указ. соч. С.221-223, 273-274.

[201] Потеря Косово была закономерным политическим итогом биологической экспансии албанцев: в начале XX в. в Косово на 10 семей сербов приходилась 1 семья албанцев, за столетие ситуация перевернулась - на 10 семей албанцев приходилась 1 сербская семья. Удержать Косово в составе Югославии можно было лишь подвергнув албанцев геноциду, на что, по понятным причинам, сербы пойти не могли.

[202] Башлачев В.А. Указ. соч. С.213.

[203] См.: Козлов В.И. Указ. соч. С.218-218, 316-317; Политика иммиграции и натурализации в России: состояние дел и направления развития. Аналитический доклад / Под ред. С.Н.Градировского. М., 2005. С.23-24; Русские. С.19-20.

[204] Русские. С.33.

[205] Там же.

[206] См.: Черняев А. 1991 год: Дневник помощника Президента СССР. М., 1997. С.13, 20, 148 и др.

[207] Форма суицида, которую будто бы избрал для себя маршал Ахромеев, настолько необычна для боевого офицера, что заставляет подозревать инсценировку. А странные «самоубийства» бывших управляющих делами ЦК КПСС вообще, как говорится, из другой оперы.

[208] Капустин Б.Г. . Современность как предмет политической теории. С.27.

[209] Капустин Б.Г. Указ. соч. С.287.

[210] Капустин Б.Г. Указ. соч. С.242.

[211] См. Неусыхин А. Эмпирическая социология Макса Вебера // Избранное. Образ общества. М., 1994. С.637-638.

[212] См., например: Readings in Humanistic Psychology / Ed. By A.J.Sutich and M.F.Vich. N.Y., 1969.

[213] Подробнее см. об этом лекцию 8 превосходной книги Б.Г.Капустина. (Капустин Б.Г. Указ. соч.)

[214] Вишневский А.Г. Серп и рубль. Консервативная модернизация в СССР. М., 1998. С.94.

[215] Шлезингер Артур М. Циклы американской истории М., 1992. С.43.

[216] См., например: Янов Александр. Русская идея и 2000-й год. Нью-Йорк, 1988. С.397-399.

[217] Фурсов А.И. Русская власть, Россия и Евразия: Великая Монгольская держава, самодержавие и коммунизм в больших циклах истории (tres-tres grand espase dans une tres-tres longue duree) // Русский исторический журнал. 2001. Т.IV. № 1-4.

[218] Пивоваров Ю.С., Фурсов А.И. Русская система: генезис, структура, функционирование (тезисы и рабочие гипотезы) // Русский исторический журнал. Лето 1998. Т.I. № 3; Они же. «Русская система» как попытка понимания русской истории // Полис. 2001. № 4.

[219] Этот эпизод Герцен с самоупоением описал в «Былом и думах».

[220] См.: Горянин Александр. Традиции свободы и собственности в России. От древности до наших дней. М., 2007. С.279-280.

[221] Там же. С.176-179.

[222] Горянин Александр. Мифы о России и дух нации. М., 2002. С.44.

[223] Чиббер Вивек. Возвращение империализма в социальные науки // Прогнозис Журнал о будущем. Лето 2006. № 2 (6). С.276-277.

[224] См.: Фурсов А.И. Русская власть, Россия и Евразия. С.59.

[225] Фурсов А.И. Указ. соч. С.48-49.

[226] Исаев И.А. Politica hermetica: скрытые аспекты власти. М., 2002. С.11, 14.

[227] Исаев И.А. Указ. соч. С. 12, 13-14.

[228] Поиск основополагающих, изначальных причин фундаментальных отличий западной и восточной метафизики, скорее всего, вывел бы нас к отличиям антропологическим, больше того, к радикальному и культурно табуированному пересмотру тезиса о видовом единстве человечества, к предположению о многовидовом составе того, что антропология называет «человеком современного типа».

[229] Фурсов А.И. Указ. соч. С.58.

[230] Фурсов А.И. Указ. соч. С.60-62.

[231] Мой знакомый Дмитрий Глинский-Васильев еще на заре путинского правления определил его сущность, как «укрепление приватизированного государства». Тогда я с ним спорил, сейчас публично признаю его правоту.

[232] Токвиль А. де. Старый порядок и революция. М., 1997. С.3.

[233] См., например: Куренной Виталий. Перманентнаая буржуазная революция // Прогнозис. Осень 2006. № 3 (7). С.250-251.

[234] Голдстоун Джек. К теории революции четвертого поколения // Логос. 2006. № 5. С.61.

[235] Там же. С.94.

[236] Палингенезис – идея радикально нового начала, капитального обновления мира вслед за периодом упадка и разложения, причем начала стремительного, исторически мгновенного.

[237] Goldstone Jack. Comparative Historical Analysis and Knowledge Accumulation in the Study of Revolutions // MahoneyJ., Rueschemeyer D. (eds). Comparative Historical Analysis in the Social Sciences. Cambridge, 2003. PP.81-82. Цит. по: Фисун Александр. Политическая экономия «цветных революций». Неопатримониальная интерпретация // Прогнозис. Осень 2006. № 3 (7). С.221.

[238] Голдстоун Джек. К теории революции четвертого поколения // Логос. 2006. № 5. С.64-66. В оригинале эта работа была опубликова двумя годами раньше работы Голдстоуна, упомянутой в предшествующей сноске.

[239] Донде А.С. Из горнила революции (О книге В.П.Булдакова «Красная смута. Природа и последствия революционного насилия». М.: Росспэн, 1997. 375 с.) // Русский исторический журнал. 2000. Т.III. № 1-4. С.507.

[240] Ключевский В.О. Сочинения. В 9 томах. Т.3. М., 1988. С.34-35.

[241] Там же. С.42.

[242] Чичерин Б.Н. О народном представительстве. М., 1899. С.543.

[243] Фисун Александр. Указ. соч. С.221.

[244] Цит. по: Кирьянов Ю.И. Правые партии в России. 1911-1917 гг. М., 2001. С.411.

[245] См.: Дурново Петр. «Россия будет ввергнута в беспросветную анархию…» Записка государю, 1914 год // Свободная мысль. 2006. № 11-12.

[246] Старобинский Ж. Поэзия и знание. М., 2002. С.382. Цит. по: Исаев И.А. Власть и закон в контексте иррационального. М., 2006. С.118.

[247] Голдстоун Джек. Указ. соч. С.93.

[248] Там же.

[249] Голдстоун Джек. Указ. соч. С. 77.

[250] Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия». М., 1997. С.19.

[251] Теорема американского социолога У.А.Томаса гласит: «Если люди определяют ситуации как реальные, они реальны по своим последствиям».

[252] Голдстоун Джек. Указ. соч. С. 66.

[253] Исаев И.А. Власть и закон в контексте иррационального. С.120.

[254] Исаев И.А. Politica hermetica: скрытые аспекты власти. М., 2002. C.395.

[255] Ласки М. Утопия и революция // Утопия и утопическое мышление: антология зарубеж. лит. М., 1991. С.191, 192.

[256] См.: Булдаков В.П. Указ. соч. С.22-23.

[257] См.: Иванов Евгений. Различая национализм: проблемы метода как проблемы практики // Логос. 2006. № 2. С.80-81.

[258] Булдаков В.П. Указ. соч. С.221.

[259] Там же. С.226.

[260] Там же. С.125.

[261] Ельцин Б.Н. Записки президента. М., 1994. С.300.

[262] Фисун Александр. Указ. соч. С.215-216, 220.

[263] См.: Фурсов Андрей. Колокола истории. В 2-х частях. М., 1996.

[264] В ходе Тридцатилетней войны Германия потеряла не менее половины своего населения, включая 60-80 % населения южной ее части. Для восстановления численности населения Папа Римский даже временно разрешил многоженство.

[265] Новейшее Средневековье. Религиозная политика России в контексте глобальной трансформации / Доклад Института национальной стратегии // Стратегический журнал. 2006. № 2. Политическое православие. С.303-304. Этот доклад содержит интересный, хотя, на мой взгляд, прямолинейный и крайне односторонний взгляд на современный социокультурный и моральный кризис Запада.

[266] Валлерстайн Иммануил. Утопийское, или исторические возможности XXI века // Прогнозис. Весна 2006. № 1 (5). С.25.

[267] См.: Володихин Дмитрий. Война сценариев // Стратегический журнал. 2006. № 2.

[268] Филиппов Александр. Триггеры абсолютных событий // Логос. 2006. № 5. С.116.

[269] Булдаков В.П. Указ. соч. С.7.

[270] Четкий и содержательный анализ социальных, политических и эконономических факторов стабильности и прочности путинского режима, а также стоящих перед ним рисков и угроз см. в: Иноземцев Владислав. Природа и перспективы путинского режима // Свободная мысль. 2007. № 2.

[271] Как сказала мне одна из наболее изестных говорящих «кремлевских голов» после телепередачи, где этот человек с энтузиазмом разоблачал «козни» Запада, кризисная сиутация в стране формируется действиями самой власти, а не извне.

[272] Иноземцев Владислав. Указ. соч. С.46.

[273] Только паническим состоянием умов можно объяснить концентрацию 20 тыс. человек милиции, ОМОНа и воинских частей против 200 (!) участников «марша несогласных» в Нижнем Новгороде весной 2007 г. и эвакуацию семей высокопоставленных сотрудников ФСО из Москвы накануне «Русского марша» 4 ноября 2006 г.

[274] Бызов Л.Г. Социально-политическая стабильность в России в преддверии нового избирательного цикла. Велик ли запас прочности? [Неопубл. рукопись.] [М., июнь 2007 г.]

[275] См.: Булдаков В.П. Нэп как путь к деспотии: динамика и векторы психосоциальной напряженности // Русский исторический журнал. 2001. Т.IV. № 1-4.

[276] Дерлугьян Георгий. Кризисы неовотчинного правления // Логос. 2006. № 5. С.158.

[277] Иноземцев Владислав. Указ. соч. С.55.

[278] Голдстоун Джек. Указ. соч. С.69.

[279] См., например: Иноземцев Владислав. Указ. соч.; Рябов Андрей. Закрепление инерционного развития или новые возможности? Что решится в 2007-м // Свободная мысль. 2007. № 2; Фурман Дмитрий. Общее и особенное в политическом развитии постсоветской России и других стран СНГ // Прогнозис. Осень 2006. № 3.

[280]См.: Харви Дэвид. Неолиберализм и реставрация классовой власти // Прогнозис. Лето 2006. № 2.

[281] См.: Тамир Йель. Класс и нация // Логос. 2006. № 2.

[282] Бызов Л.Г. Основные идеологические течения в массовом сознании современной России // Мониторинг общественного мнения. 2006. № 4 (октябрь – декабрь). С.148-149.

[283] См., например: Фурман Дмитрий. Указ. соч.

[284] Голстоун Джек. Указ. соч. С.101-102.

[285] Там же. С.91.

[286] Там же. С.92.

[287] Правда, автор этих строк в течение 2007 г. неоднократно слышал от кремлевских аналитиков, включая весьма высокопоставленных, заявления о крайней непрочности статус-кво и грядущем революционном его сносе. Подчеркну: в трезвом уме и твердой памяти эти люди говорили именно о революции.

[288] Бызов Л.Г. Указ. соч. С.149.

[289] Бызов Л.Г. Указ. соч. С.149.

[290] В отчетливом и завершенном виде эта точка зрения представлена в: Нарочницкая Н. Россия и русские в мировой истории. М., 2002.

[291] Tolz Vera. Russia. L., 2001. PP.70, 72.

[292] Об этой дифференциации см.: Колосов Владимир. «Низкая» и «высокая» геополитика: образы зарубежных стран в представлениях российских граждан // Отечественные записки. 2002. № 3. С.36.

[293] О геополитических кодах см.: Колосов Владимир. Указ. соч. С.34-35; Туровский Ростислав. Политическая география: Учебное пособие. М.-Смоленск, 1999. С.65-70.

[294] Эта важная мысль Л.Живковича цитируется по: Элез А.Й. Критика этнологии. М., 2001. С.175.

[295] Подробнее об этом см.: Соловей Валерий. По ту сторону Урала. Там лежит будущее и надежда России // Политический класс. 2005. № 6.

[296] См., например: Дубин Борис. «Противовес»: символика Запада в России последних лет // Pro et Contra. 2004. Т.8. № 3. С.23-24.

[297] Бенхабиб Сейла. Притязания культуры. Равенство и разнообразие в глобальную эру. М., 2003. С.9-10.

[298] Хоскинг Джеффри. Россия: народ и империя (1552-1917). Смоленск, 2000. С.284, 288.

[299] Хоскинг Джеффри. Указ. соч. С.289.

[300] Дилигенский Г.Г. Хочет ли Россия дружить с Западом? // Запад и западные ценности в российском общественном сознании. (Сборник статей) / Пантин В.И. (отв. ред.). М. 2002. С.87-88.

[301] Уткин А.И. Запад и Россия: история цивилизаций. М., 2000. С.97, 142.

[302] См.: Нойманн И. Использование «Другого»: образы Востока в формировании европейских идентичностей. М., 2004.

[303] См.: Шоню Пьер. Цивилизация классической Европы. Екатеринбург, 2005.

[304] [304] См.: Шоню Пьер. Указ. соч.

[305] Уткин А.И. Указ. соч. С.103, 112.

[306] Уткин А.И. Указ. соч. С.59.

[307] Зеньковский С.А. Русское старообрядчество: духовные движения семнадцатого века. Репринтное воспроизведение. М., 1995. С.254-255.

[308] Зеньковский С.А. Указ. соч. С.196.

[309] Беккер Сеймур. Россия между Востоком и Западом: интеллигенция, национальное русское самосознание и азиатские окраины // Ab Imperio. 2002. № 1. С.444.

[310] См.: Greenfeld L. Nationalism: Five Roads to Modernity. Cambridge (Mass.), 1992. В настоящее время, кажется, имеется русское издание этой книги.

[311] Коротеева В.В. Теории национализма в зарубежных социальных науках. М., 1999. С.97-98.

[312] О немецких (шире – западных) истоках русского националистического дискурса см. замечательную, лучшую в своем роде работу поляка А.Валицкого о ранних славянофилах. – Славянофильство и западничество: консервативная и либеральная утопия в работах Анджея Валицкого / Отв. ред. Р.А.Гальцева; сост. К.В.Душенко. В 2-х выпусках. М., 1991-1992.

[313] О дрейфе русского «внутреннего Востока» см.: Tolz Vera. Op. cit. PP. 134,137-139.

[314] Беккер Сеймур. Указ. соч. С.464.

[315] См.: Tolz Vera. Op. cit. PP.140-141.

[316] Беккер Сеймур. Указ. соч. С.464.

[317] Замятин Д.Н.Глобализация и географические образы постсоветского пространства // Русский исторический журнал. 2001. Т.IV. № 1-4. С.500.

[318] Tolz Vera. Op. cit. P.98.

[319] Уткин А.И. Указ. соч. С.284, 285.

[320] Цит. по: Уткин А.И. Указ. соч. С.391.

[321] Капустин Б.Г. Конец «транзитологии»? О теоретическом осмыслении первого посткоммунистического десятилетия // Полис. 2001. № 4. С.11.

[322] Сергеев Сергей. Русская Европа. Полемические заметки // Москва. 2006. № 12. С.169.

[323] См., например: Дубин Борис. Указ. соч.; Образ врага: сб.статей / Сост. Л.Гудков. М., 2005.

[324] См., например, концептуально близкие интерпретации данных различных социологических центров: Россия на рубеже веков / М.К.Горшков (отв. ред.). М., 2000; 10 лет российских реформ глазами россиян: Аналитический доклад / Институт комплексных социальных исследований РАН; Российский независимый институт социальных и национальных проблем. М., 2002; Запад и западные ценности в российском общественном сознании: (Сб. статей) / Пантин В.И. (отв. ред.). М., 2002; Колосов Владимир. Указ. соч.; Мир глазами россиян: мифы и внешняя политика (общественное мнение и внешняя политика) / Под ред. В.Колосова. М., 2002; Динамика массового сознания россиян в условиях трансформации: Россия накануне выборов: Информационно-аналитический доклад / ИКСИ РАН. М., 2003; Попов Н.П. Ностальгия по величию. Россия в постсоветском пространстве // Мониторинг общественного мнения. 2007. № 1 (81). Январь–март и др.

[325] См.: Россия на рубеже веков. С.407; Колосов Владимир. Указ. соч. С.34-35.

[326] Колосов Владимир. Указ. соч. С.40.

[327] Лакер Уолтер. Россия и Германия. Наставники Гитлера. Вашингтон, 1991. С.196.

[328] 10 лет российских реформ глазами россиян. С.105.

[329] Лапкин В.В., Пантин В.И. Образы Запада в сознании постсоветского человека // Запад и западные ценности в российском общественном сознании. С.51.

[330] См.: 10 лет российских реформ глазами россиян. С.105-106; Динамика массового сознания россиян в условиях трансформации. С.13.

[331] См. соответственно: 10 лет российских реформ глазами россиян. С.103; Дубин Борис. Указ. соч. С.27.

[332] 10 лет российских реформ глазами россиян. С.104.

[333] Дубин Борис. Указ. соч. С.29.

[334] См.: Лапкин В.В., Пантин В.И. Указ. соч. С.39; 10 лет российских реформ глазами россиян. С.107.

[335] По крайней мере 20 % российских чиновников класса «А», то есть высших должностных лиц Российского государства, имеют дорогую недвижимость в Лондоне. Постоянно проживает в сем славном городе и семья высокопоставленного творца новой патриотической идеологии.

[336] Лапкин В.В., Пантин В.И. Указ. соч. С.38.

[337] Подробнее об этом см.: Иноземцев Владислав. Россия и Европа: парадоксы взаимного непонимания (статья первая) // Политический класс. 2005. № 2.

[338] См.: Динамика массового сознания россиян в условиях трансформации. С.13, 14 (таблица 6).

[339] Свод этой аргументации приведен и проанализирован в фундаментальной работе: Холландер П. Антиамериканизм рациональный и иррациональный. СПб., 2000.

[340] См.: Дубин Борис. Указ. соч. С.27, 29; 10 лет российских реформ глазами россиян. С.103; Попов Н.П.Указ. соч. С.49-50..

[341] Россия на рубеже веков. С. 406, 228-230.

[342] Динамика массового сознания россиян в условиях трансформации. С. 14 (таблица 6).

[343] Лапкин В.В., Пантин В.И. Указ. соч. С.44.

[344] Подробнее о том, как массовое сознание воспринимает концепт «особого пути» см. в специальном разделе упоминавшейся статьи В.В.Лапкина, В.И.Пантина.

[345] 10 лет российских реформ глазами россиян. С.59.

[346] Попов Н.П. Указ. соч. С.50.

[347] Там же. С.51-52.

[348] См., например: Савельева И.М., Полетаев А.В. Опросы общественного мнения в США: что думают американцы о религии, политике, морали, правах и свободах, технических новшествах…// Мониторинг общественного мнения. 2007. № 1 (81). Январь–март. С.128-130.

[349] Замятин Д.Н. Указ. соч. С.506.

[350] Об этом подробнее см.: Соловей Валерий. По ту сторону Урала.

[351] Уткин Анатолий. Будущее Запада // Свободная мысль-XXI. 2003. № 2. С.55.

[352] Цит. по: Уткин Анатолий. Указ. соч. с.57.

[353] Там же. С.55.

[354] См. подробнее: Хантингтон С. Кто мы? М., 2004.

[355] Уткин Анатолий. Указ. соч. С.54, 55.

[356] Малахов В.С. Национализм как политическая идеология: Учебное пособие. М., 2005. С.252-253.

[357] Статистика взята из: Малахов С.В. Указ. соч. С. 253-254; Уткин Анатолий. Указ. соч. С.58; International Migration Report 2002. Geneva, UNPD, 2002.

[358] Ридель Сабина. Мусульмане в Европейском союзе. Национальные концепции интеграции в сравнении // Вестник аналитики. 2007. № 2. С.106.

[359] Тульский Михаил. Треть европейцев – ярые расисты. В основном это представители правой части политического спектра // Независимая газета. 2000. 6 декабря. С.6.

[360] Автору этих строк высокопоставленный французский аналитик за рюмкой перно с мягкой улыбкой объяснял, что Франция – очень расистская страна, где араб или негр в силу своего происхождения имеют крайне незначительные шансы социального продвижения. (Неудивительно, что одним из главных требований тех, кто громил французские пригороды, было изъятие указывающих на этническое происхождение фамилий и имен из формуляров, заполняемых при поиске работы.) Правда, - сделав паузу, добавила эта обаятельная дама, - мы не только никогда не признаем это публично, но и всегда будем отрицать.

[361] Ридель Сабина. Указ. соч. С.106.

[362] Курбатов О.Л., Победоносцева Е.Ю. Влияние демографических процессов на генетическую структуру городских популяций // Информационный вестник ВОГиС. 2006. Т.10. № 1 (февраль). С.177.

[363] Саразин Филипп. «Mapping the Body». История тела между конструктивизмом, политикой и опытом // Новое литературное обозрение. 2005. № 71. С.63.

[364] Там же. С.69.

[365]Там же. С.63.

[366] Бенхабиб Сейла. Притязания культуры. Равенство и разнообразие в глобальную эру. М., 2003. С.9-10.

[367] Мусульмане против безбожной Европы? Запад и Восток: в чужой монастырь со своим уставом [Дискуссия] // НГ-религии. 2006. 15 февраля. С.4.

[368] Там же.

[369] Уткин Анатолий. Падение Европы // Прогнозис. Лето 2006. № 2. С.139.

[370] Там же. С.143.

[371] Иноземцев В.Л. Испытание культурой // Бенхабиб Сейла. Указ. соч. С. XXIX.

[372] См.: Религия и вера в нашем обществе. 25-26 ноября 2006 г. // Мониторинг общественного мнения. 2007. № 1 (январь – март). С.73-74.

[373] См.: Филиппова Е. Французы, мусульмане: в чем проблема? // Этнографическое обозрение. 2005. № 3.

[374] См. об этом: Малахов В.С. Указ. соч. С.286.

[375] Малахов В.С. Указ. соч. С.240-241.

[376] Малахов В.С. Указ. соч. С.246.

[377] Саразин Филиип. Указ. соч. С.72-73.

[378] Иноземцев В.Л. Указ. соч. С.XIIII.

[379] Подробный свод этой аргументации см. в: Бенхабиб Сейла. Указ. соч.

[380] Малахов В.С. Указ. соч. С.261.

[381] Там же. С.258.

[382] Малахов В.С. Указ. соч. С.259.

[383] Филиппов Иван. Религиозных экстремистов спасают правозащитники. Европейские страны оказались беззащитными перед последователями радикального ислама // НГ-религии. 2004. 12 мая. С.2.

[384] Статистические данные позаимствованы из: Уткин Анатолий. Будущее Запада; Он же. Падение Европы; Куликова С.Н. Реферат статьи: Damon J. La population mondiale en 2050 [Дамон Ж. Население мира в 2050 г.] // Futurribles. P., 2004. N 300. P.51-67 // Россия и современный мир. 2005. № 4. С.224-227.

[385] Уткин Анатолий. Будущее Запада С.58.

[386] Слова Марка Штейна из статьи «Самоубийство Европы» (Die Welt. 2006. 9 февраля). Цит. по: Западные СМИ о кризисе «эталонной» демократии. М., 2006. С.15.

[387] Цит. по: Уткин Анатолий. Указ. соч. С.54-55.

[388] Западные СМИ о кризисе «эталонной» демократии. С.19.

[389] Там же. С.17-19.

[390] Данные приводятся по: Куликова С.Н. Указ. соч.; Уткин Анатолий. Будущее Запада; Он же. Падение Европы.

[391] Слова Марка Штейна цит. по: Западные СМИ о кризисе «эталонной» демократии. С.13.

[392] Барбан Ефим. Адмирал Парри предупреждает. Глава «мозгового центра» Минобороны Великобритании выступил с сенсационным докладом по иммиграции // Московские новости. 2006. № 26 (14-20 июля). С.24.

[393] Уроки французского. Только внятная политика в сфере миграции сможет предотвратить негативные тенденции [Интервью с А.Билаловым] // Независимая газета. 2005. 18 ноября. С.9.

[394] Вишневский А., Андреев Е. Население России в первой половине нового века // Вопросы экономики. 2001. № 1; Они же. В ближайшие полвека население России может расти только за счет миграции // Население и общество. Информационный бюллетень Центра демографии и экологии человека ИНП РАН. 2001. № 54 (июнь).

[395] Уроки французского; Политика иммиграции и натурализации в России: состояние дел и направления развития. Аналитический доклад / Под ред. С.Н.Градировского. М., 2005. С.60, 183.

[396] Политика иммиграции и натурализации в России. С.52, 143.

[397] Общественное мнение – 2005. Ежегодник. М., 2005. С.133-134 (табл. 19.1, 19.3, 19.4).

[398] Там же. С.135, 140 (табл. 19.7, 19.8, 19.17, 19.18).

[399] Там же. С.136 (табл. 19.10).

[400] Гудков Лев, Дубин Борис. Своеобразие русского национализма. Почему в нем отсутствует мобилизующее, модернизационное начало // Pro et Contra. 2005. Т.9. № 2 (сентябрь – октябрь). С.13-14.

[401] См., например: Гертман Ольга. Чума развивается нормально. Сегодня мы, возможно, самая расистская страна в мире // НГ Exlibris. 2006. 26 января. С.6; Гудков Лев Ксенофобия как проблема: вчера и сегодня. И в идеологии, и в массовой психологии российского общества действует один и тот же механизм отталкивания других // Независимая газета. 2005. 26 декабря. С.10.

[402] Тульский Михаил. Треть европейцев – ярые расисты. В основном это представители правой части политического спектра // Независимая газета. 2000. 6 декабря. С.6.

[403] Мусульмане против безбожной Европы? Запад и Восток: в чужой монастырь со своим уставом [Дискуссия] // НГ-религии. 2006. 15 февраля. С.4.

[404] См. об этой теореме: Мертон Роберт. Самоисполняющееся пророчество // Прогнозис. Весна 2006. № 1; Идентичность и толерантность: Сб. статей / Под ред. Н.М.Лебедевой. М., 2002. С.91.

[405] Там же. С.26-28.

[406] Общественное мнение – 2005. С.133.

[407] См.: Гудков Лев, Дубин Борис. Указ. соч. С.14-17; Общественное мнение – 2005. С.138-140 (табл. 19.16 – 19.19); Гудков Лев. Указ. соч.; Паин Эмиль. Почему помолодела ксенофобия. О масштабах и механизмах формирования этнических предрассудков // Независимая газета. 2003. 14 октября. С.11 и др.

[408] Гудков Лев, Дубин Борис. Указ. соч. С.16 (табл.1).

[409] Гудков Лев. Указ. соч.

[410] Курбатов О.Л., Победоносцева Е.Ю. Влияние демографических процессов на генетическую структуру городских популяций // Информационный вестник ВОГиС. 2006. Т.10. № 1 (февраль). С.176.

[411] Там же. С.180-181.

[412] Там же. С.176.

[413] Обширная информация на сей счет приведена в книге: Авдеев В.Б. Расология. Наука о наследственных качествах людей. М., 2005. С.427-437.

[414] Туманов С.В. Боюсь, что автор прав в главном… // Мониторинг общественного мнения. 2007. № 1 (январь – март). С.144-145.

[415] Гудков Лев, Дубин Борис. Указ. соч. С.19.

[416] Там же. С.17-18.

[417] Там же. С.18.

[418] Бызов Л.Г. Российское общество в поисках неоконсервативного синтеза // Восточноевропейские исследования. 2005. № 2. С.121 (таблица).

[419] Гудков Лев, Дубин Борис. Указ. соч. С.19-20; Паин Эмиль. Куда движется этнополитический маятник. Не исключено, что Россию ждет новый взрыв конфликтов в сфере национальных отношений // Независимая газета. 2003. 27 мая. С.11; Он же. Почему помолодела ксенофобия.

[420] Бызов Леонтий. Ждет ли Россию всплеск русского национализма? (по данным исследований Института комплексных социальных исследований РАН и ВЦИОМ, июнь-июль 2004 г.) [Неопубликованная рукопись.] [М., 2004.]. С.2; Он же. Российское общество в поисках неоконсервативного синтеза С.123.

[421] Малахов В.С. Национализма как политическая идеология: Учебное пособие. М., 2005. С.132.

[422] См., например: Мертон Роберт. Указ. соч. С.227.

[423] Гудков Лев. Указ. соч.

[424] См. выступление Л.Гудкова на семинаре о русской идентичности и русском национализме в Фонде «Либеральная миссия» (http:// www.liberal.ru ) в 2003 г.

[425] Гудков Лев, Дубин Борис. Указ. соч. С.15; Паин Эмиль. Куда движется этнополитический маятник.

[426] Общественное мнение – 2005. С.137 (табл. 19.13); Россия для русских – или для всех? // Мониторинг общественного мнения. № 1 (январь –март). С.72.

[427] Общественное мнение – 2005. С. 137 (табл. 19.14).

[428] Там же. С.137 (табл. 19.13).

[429] Паин Эмиль. Куда движется этнополитический маятник.

[430] Иванов Евгений. Различая национализм: проблемы метода как проблемы практики // Логос. 2006. № 2 (53).С.80.

[431] Заслуга концептуализации колониального дискурса принадлежит Э.Саиду, опубликовавшему в 1979 г. знаменитый трактат «Ориентализм» (См.: Said Edward W. Orientalism. New York, 1979). Недавно эта книга появилась в русском переводе.

[432] Приемы и методы этой минимизации проанализированы в: Малькова В.К. Особенности стереотипизации этносов в российской прессе: Проблемы национального достоинства и толерантности // Идентичность и толерантность. Сб. статей / Под ред. Н.М.Лебедевой. М., 2002. Также см.: Иванов Евгений. Указ. соч. С.77 и др.

[433] Лебедева Н.М. Теоретико-методологические основы исследования этнической идентичности и толерантности в поликультурных регионах России и СНГ // Идентичность и толерантность. С.18.

[434] Омельченко Елена. Молодежь для политиков vs молодежь для себя? Размышления о ценностях и фобиях российской молодежи. Доклад на семинаре «Молодежь и политика», 23-26 сентября 2005 г. [Рукопись.] С.3.

[435] 10 лет российских реформ глазами россиян. Аналитический доклад /Институт комплексных социальных исследований РАН; Российский независимый институт социальных и национальных проблем. М., 2002. С.69, 70.

[436] См.: Бызов Леонтий. Ждет ли Россию всплеск русского национализма? С.10; Петухов Владимир. Перспективы трансформации. Динамика идейно-политических предпочтений россиян // Свободная мысль-XXI. 2005. № 6. С.62; Попов Н.П. Ностальгия по величию. Россия в постсоветском пространстве // Мониторинг общественного мнения. № 1 (январь –март). С.52-53.

[437] Савельева И.М., Полетаев А.В. Опросы общественного мнения в США: что думают американцы о религии, политике, морали, правах и свободах, технических новшествах… // Мониторинг общественного мнения. 2007. № 1 (январь – март). С.128-130.

[438] Петухов Владимир. Указ. соч. С.63 (табл.2).

[439] Бызов Л.Г. Российской общество в поисках неоконсервативного синтеза. С.127.

[440] Тишков В.А. Что есть Россия? (Перспективы –нацие-строительства) // Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в России. М., 1997. С.115.

[441] Данилова Е.Н. Россияне и поляки в зеркале этнических и гражданских идентификаций // Восточноевропейские исследования. 2005. № 1. С.155.

[442] Россия для русских – или для всех? С.72.

[443] Бызов Л.Г. Российской общество в поисках неоконсервативного синтеза. С.124. Аналогичную мысль см. в: Общественное мнение – 2005. С.132.

[444] См., например: Гудков Лев, Дубин Борис. Указ. соч. С.13.

* В основу этой главы легла статья «Апология русского национализма», написанная совместно с Т.Д.Соловей и опубликованная в журнале «Политический класс» (2006. № 11).

[445] Малахов В.С. Национализм как политическая идеология: Учебное пособие. М., 2005. С.39. Близкое определение доктрины национализма содержится в книге В.В.Коротеевой «Теории национализма в зарубежных социальных науках» (М., 1999. С.10).

[446] О классификации политических партий по их отношению к национализму см.: Малахов В.С. Указ. соч. С.298-304.

[447] Малахов В.С. Указ. соч. С.270-271.

[448] См. об этом: Биллиг Майкл. Повседневное напоминание о Родине // Логос. 2007. № 1.

[449] См., например: Коротеева В.В. Указ. соч. С.52.

[450] Бызов Л.Г. Российское общество в поисках неоконсервативного синтеза // Восточноевропейские исследования. 2005. № 2. С.123-124.

[451] Малахов В.С. Указ. соч. С.312

[452] Фурсов А.И. Интеллигенция и интеллектуалы. Предисловие к книге А.С.Кустарева «Нервные люди. (Очерки об интеллигенции)» // Кустарев А. Нервные люди: Очерки об интеллигенции. М., 2006. С.60.

[453] Там же.

[454] Лебедева Н.М. Теоретико-методологические основы исследования этнической идентичности и толерантности в поликультурных регионах России и СНГ // Идентичность и толерантность: Сб.статей / Под ред. Н.М.Лебедевой. М., 2002. С.18.

[455] Кустарев А. Нервные люди. С.235.

[456] Иванов Евгений. Различая национализм: проблемы метода как проблемы практики // Логос. 2006. № 2 (53). С.77; Он же. Призрак русского, или национализм вне нации [Выступление на конференции Института национальной стратегии 31.10.2006 г.] [Неопубликованная рукопись]. В качестве источника использовались более 800 федеральных газет и журналов.

[457] Martin T. The Affirmative Actions Empire. Nations and Nationalism in the Soviet Union, 1923-1939. Ithaca, 2001.

[458] Примечательно, что первыми русскими интеллектуалами, указавшими на колонизаторство «русских европейцев» в отношении собственного народа были славянофилы – основоположники русского националистического дискурса.

[459] Бызов Л.Г. Указ. соч. С.118, 119; Петухов Владимир. Перспективы трансформации. Динамика идейно-политических предпочтений россиян // Свободная мысль-XXI. 2005. № 6. С.61; Общественное мнение – 2005. Ежегодник. М., 2005. С.137 (табл.19.13).

[460] Бызов Л.Г. Указ. соч. С.123-124.

[461] Гудков Лев, Дубин Борис. Своеобразие русского национализма. Почему в нем отсутствует мобилизующее, модернизационное начало // Pro et Contra. 2005. Т.9. № 2 (сентябрь - октябрь). С.21.

[462] Слова, приписываемому Алену Даллесу, который в бытность руководителем ЦРУ якобы разработал генеральный план подрыва СССР и русской мощи.

[463] Рябов Андрей. Рябов Андрей. Закрепление инерционного развития или новые возможности? Что решится в 2007-м // Свободная мысль. 2007. № 2. С.26-27.

[464] Цветкова Марина. Будущее среднего класса: Пессимистический взгляд на оптимистическое поколение // НГ-сценарии. 2006. 28 ноября. С.13.

[465] См.: Гроф С. Области человеческого бессознательного: опыт исследований с помощью ЛСД. М., 1994; Он же. За пределами мозга: Рождение, смерть и трансценденция в психотерапии. М., 2002.

[466] Капустин Б.Г. Современность как предмет политической теории. М., 1998. С.176.

[467] Харви Дэвид. Неолиберализм и реставрация классовой власти // Прогнозис. Журнал о будущем. Лето 2006. № 2 (6). С.21-22, 23, 24.

[468] Капустин Борис. Законодательство истины, или Заметки о характерных чертах отечественного дискурса о нации и национализме // Логос. 2007. № 1. С.131-32.

[469] См.: Тамир Йель. Класс и нация // Логос. 2006. № 2.

[470] Характерно, что подавая заявки на гранты в РАН, ученые стали приписывать: «не На-На», подразумевая, что речь идет не о профанированных нанотехнологиях.

[471] Фурсов Андрей. Колокола истории. М., 1996. В 2-х частях. Ч.2. С.351-352.

[472] Там же. С.353.

[473] Булатов Дмитрий. Коэволюция, избыток, дестабилизация. О современных стратегиях в области science art // Логос. 2006. № 4. С.19.

[474] См.: Лебедева Н.М. Базовые ценности русских на рубеже XXI века // Психологический журнал. 2000. № 3 и др.

[475] Подробнее об этом см.: Соловей В.Д. Русская история: новое прочтение. М., 2005. С.298-299.

[476] Барбан Ефим. Адмирал Парри предупреждает. Глава «мозгового центра» Минобороны Великобритании выступил с сенсационным докладом по иммиграции // Московские новости. 2006. № 26 (14-20 июля). С.24.