Кровь, или 72 часа

Глава 11. Бабье лето

Наступила мягкая балтиморская осень. Мексиканцы больше не донимали, и Ника снова могла спокойно нежиться на солнышке после трудовых будней. Да и сами уборки в последнее время шли веселее: Диня все чаще замечал результат ее стараний и не забывал при этом похвалить свою Виню.

Многие мужья не замечают женского труда и относятся к нему как к должному. Еще недавно и Денис был таким. Но с тех пор, как Ника стала подолгу бывать в больницах, в глаза мужу все чаще бросался наводимый им беспорядок и скопление пыли на мебели. Теперь он при каждом удобном случае давал своей хозяюшке знать, что ее труды не остались незамеченными.

— Виня, прикинь, а у меня сегодня какие-то гномики всю ванну отскребли! — кричал он, заходя в сияющую чистотой душевую.

— Ах, так?! — радостно отвечала она. — Тогда пусть тебе эти гномики и обед готовят!

Он знал, что жене тяжело даются эти уборки, и облегчал ее труд, как мог. Кладовая в их доме всегда была забита новейшими чистящими, моющими и полирующими средствами. Легковесный пылесос, кухонный комбайн, набор миксеров и даже электрическая открывалка консервных банок были к услугам Ники. Ну а самое последнее их приобретение значительно облегчило уборку второго этажа.

Это был собачий коврик-пограничник под названием «Скат». Его особенность была в том, что ступавшая на него лапа получала легкий, но неприятно покусывающий разряд тока. Коврик был постелен перед входом на второй этаж и теперь надежно охранял спальню и кабинет от вторжения четвероногих проходимцев. Шерсти и грязи наверху сразу же поубавилось. Однако не одним только домашним питомцам доставалось от тезки глубоководного кусаки. Привыкшая ходить по дому босиком Ника тоже неоднократно попадалась в его лапы. Вот и в этот раз, выйдя из ванной и вытирая на ходу голову, она наступила на притаившийся «Скат». Разряд, который она получила, да помноженный на влажную ступню и эффект неожиданности, заставил ее крепко выругаться.

— Сразу видно, что человек из культурной столицы! — рассмеялся муж. — Пора бы уже привыкнуть или ходить в тапках. Сколько этот коврик уже постелен? Неделю? Две?

— Три! Нос подотри! — огрызнулась Ника, залезая в пушистые тапочки. — Между прочим, мне ступни до сих пор щиплет!..

После обеда в тринадцатый бокс вернулась пожилая лаборантка из неврологии. Муж больной сразу же выключил свой мобильник и отошел от кровати. Лаборантка молча кивнула и стала подключать электроды не только к голове, но и к стопам пациентки.

В полной тишине энцефалограф фиксировал реакцию мозга на электростимуляцию ступней, через которые пропускались короткие разряды тока.

— Мозг воспринимает наружные сигналы, но ответную реакцию не дает, — пробормотала она, а увидев озадаченное лицо мужчины, добавила: — Ну, это как будто человек ушел в себя и его мозг живет своей отдельной жизнью.

— Виня, почему ты ушла в себя? — сдавленно прошептал он, когда они остались одни: «Как бы я хотел, чтобы это опять было всего лишь из-за подросшего брюшка!»

Денис вспомнил то время, когда Ника впервые замкнулась в себе. Началось тогда именно с подросшего животика. Причем живот рос так быстро, что уже мешал ей убираться по дому. Когда она нагибалась, живот давил на диафрагму, не давая глубоко дышать. Однажды она даже чуть не кувырнулась с лестницы, которую усердно оттирала от собачьих следов. Она побыстрее пыталась закончить верхнюю ступеньку, но не успела. В глазах потемнело и неприятно зазвенело в ушах…

Венди из последних сил сражалась с последним поворотом лестницы, ведущей из подземелья. Она запнулась о верхнюю ступеньку и рухнула перед распахнутой дверью. Выпячивающий живот давил и мешал дышать. Она перевалилась набок и глубоко вдохнула. Вдруг Венди услышала отдающийся от каменного пола звук множества шагов и металлический лязг.

«Наверное, из трапезного зала! — решила она. — Неужели там еще бьются?!»

Тут она отчетливо услышала еще чью-то тяжелую поступь. Звук этих шагов шел не от пола. Он доносился снизу, со стороны пыточной.

«Герцог возвращается!» — Венди попыталась встать.

Она еще не успела отдышаться после долгого подъема. Ноги были ватными и не слушались. Шаги сзади приближались. Было слышно шумное дыхание герцога.

Собравшись с силами, девушка выползла на коленях в боковой проход, ведущий к трапезному залу. Бежать не было сил. С помощью распахнутой двери она поднялась и спряталась за ней. Ей хотелось дышать часто и шумно, как ее преследователь.

«Нельзя!» — приказала она себе и затаила дыхание.

Лишь когда шаги герцога стихли в направлении трапезного зала, она начала жадно хватать воздух. Сквозь шум своего дыхания она слышала гневный голос хозяина замка. Он отдавал какие-то приказания, при этом его голос удалялся и становился тише.

«Ушел! — поняла Венди, когда хлопнула тяжелая кованая дверь. — Пора!»

Она прокралась к боковому входу в трапезный зал. Оттуда доносился слабый звон разбросанного по полу оружия, о которое то и дело спотыкались суетившиеся среди окровавленных тел слуги. От дверей ее отделял только вестибюль. Венди выскользнула из своего убежища и поспешила смешаться с группой слуг. Вдруг по залу разнесся требовательный голос:

— Принеси еще бинтов!

Венди вздрогнула и обернулась. Возле стола стоял лекарь и непонятно к кому обращался.

«Дерек!» — Она увидела, как из-за другого края стола показалась его голова.

— Сейчас, дядя! Только закончу с этим раненым!

Венди стала пробираться к выходу. К счастью, Дерек оказался у дверей много раньше ее. Когда он выходил, она заметила снаружи стражника.

«Попалась! — поняла Венди. — Эта дверь никогда раньше не охранялась!»

Она вернулась обратно к слугам, которые оттирали от крови пол. Девушка взяла ветошь и, делая вид, что трет пол, стала продвигаться в сторону лестницы.

Тела герцогини там уже не было. Не было и ни одной бусины от ожерелья ее мамы. Шаг за шагом, она незаметно поднялась наверх и скрылась в покоях знати.

«Пятая дверь, направо», — вспоминала она слова матери. — «Опочивальня младшего сына герцога».

Мама никогда не говорила, откуда она это знает, но на всякий случай поведала дочери о потайной лесенке в дальнем углу покоев Эрнеста.

«Вот такой случай и наступил! Спасибо, мамочка!»

Двор замка встретил ее спасительной темнотой.

«Надо успеть перехватить Дерека, пока он не вернулся в трапезный зал», — торопилась Венди.

Очередная лестница, теперь уже в покои лекаря, вконец измотала ее. По верхней галерее она уже шла, опираясь о стену, и пришла прямо в руки спешившему назад Дереку. Он бросил корзину с бинтами и подхватил еле дышащую девушку. Юноша устроил свою малышку на широком подоконнике и расстегнул ворот платья. Из темноты донесся скрип закрывающихся ворот и грохот цепей поднимаемого моста.

— Нас захлопнули, как в мышеловке! — еле расслышал он.

— Что? — не понял Дерек.

— Сидония — моя мать! — выдохнула Венди.

Сердце юноши оборвалось. Он застыл, оглушенный этим известием.

— Не волнуйся! Тебе нельзя волноваться! — машинально произнес он.

Мысль о том, что их ждет лютая смерть, на какое-то время сковала его. В голове всплыли рассказы пилигримов о ведьмах и их семьях, сожженных на очищающих кострах.

— Мы спрячемся во вшивой комнате! — пришел он в себя. — Там нас никто не найдет!

Дерек поднял Венди на руки и тут услышал топот множества сапог. Он едва успел отшагнуть за колонну. По галерее пронеслась группа стражников. Как только они скрылись в верхних покоях, Дерек направился к лестнице.

— Я знаю, кто нас укроет! — отдышалась Венди.

Она соскользнула с его рук и увлекла вниз по лестнице, которая еще не успела остыть от сапог стражников. Нырнув в проход для челяди, они пробрались на пахнущий отходами задний двор. Не раздумывая, Венди повела Дерека в сторону приглушенных голосов, доносившихся с другой стороны замка. Они крались вдоль крепостной стены, и нагретые за день камни успокаивали их своим безмятежным теплом. Выглянув из-за угла, беглецы увидели играющие в бликах огней ворота. Свет факелов выхватывал большую группу вооруженных мужчин.

— Вся стража на ногах! — прошептал Дерек. — Не лучше ли нам развернуться?

Но Венди твердо вела его к приютившимся у ворот сарайчикам. Услышав гулкий лай растревоженных псов, Дерек невольно замедлил шаг.

— Я надеюсь, нам не туда?! — спросил он с удивлением, когда они уперлись в псарню.

— Туда-туда, милый!

— Нас же разорвут в клочья!

— Не бойся! Нас не тронут!

С этими словами Венди отодвинула засов и юркнула внутрь, увлекая за собой испуганного Дерека. В небольших загонах бесновались охотничьи псы. Беглецы прокрались мимо жилища тощих гончих и направились прямо к здоровенным волкодавам.

— Подсади меня! — дернула она за руку ошалевшего спутника.

— Даже думать не смей!

Но его храбрая малышка уже сама неуклюже вскарабкалась на загородку. Вожак волкодавов был удивлен не меньше Дерека. Он перестал лаять и с интересом наблюдал за хрупкой девушкой, висевшей на краю загона. Пес вдыхал волны страха, исходящие от помогавшего ей юноши, но ничего кроме любви и нежности не исходило от маленькой человеческой самки с детенышем внутри.

Когда она спрыгнула на покрытый соломой пол, мохнатый великан уже обожал ее. Он подбежал и ткнулся огромным носом в ее ладошку, моля о ласке. Венди почесала его за ухом, и псу уже не было никакого дела до лезущего вслед за ней парня. Сородичи вожака мирно устроились рядом, больше не заботясь о сумятице, творящейся снаружи.

Вдруг за стеной послышался топот сапог. Дверь распахнулась, и в сопровождении стражников появился псарь. Венди схватила Дерека за руку, и они втиснулись в дальний угол загона. Матерый вожак сразу почувствовал, что непрошеные гости напугали его благодетельницу. Он ощерился, и вся стая как по команде ринулась к загородке. Оглушительный лай мешал говорить. Громадные псы один за другим поднимались на задние лапы и высовывали морды поверх загородки. Стражники безуспешно пытались отогнать их факелами. Собачья слюна разлеталась и шипела в ярком пламени. Огромные клыки угрожающе клацали, хватая пустой воздух.

— Я же вам говорил! — ныл разбуженный псарь. — Какой сумасшедший сунется сюда?!

— Лезь, проверяй и не разговаривай! — грубо оборвали его.

— Куда же теперь? Гляди, как вы их озлили!

Холодное лезвие кинжала, приставленного к шее, сделало псаря сговорчивее. Собаки не тронули своего кормильца, и лишь вожак-великан отошел в дальний угол и продолжал скалиться. Его глаза горели необычно теплым изумрудным светом, но вид огромных клыков отбивал всякую охоту приближаться. За его могучей спиной прятались беглецы. Они пригнулись, крепко обнявшись, и лишь предательские золотые кудри Венди светились в темноте. Но псарь их не видел. Взгляд его застыл на безумно счастливых глазах волкодава. Только два раза в жизни он видел своего питомца таким.

Первый раз, когда у того, еще щеночка, едва прорезались глазки-бусинки. А второй — на той злополучной охоте, где медведица задрала сына герцога.

— Нет тут никого! — проворчал псарь, и ему показалось, что глаза пса засветились такой благодарностью, что даже защемило сердце.

— Помощницы кухарки нигде нет! — доложили стражники, обыскав весь замок.

Взбешенный герцог ворвался в пыточную и что было сил ударил Сидонию:

— Жалкая ведьма! Куда ты отправила свое дьявольское отродье?!

— Моя дочь приведет сюда германцев, и они сравняют твой замок с землей! — прохрипела Сидония, направляя преследователей по ложному следу…

За поимку Венди были обещаны немалые деньги, и люди герцога стали без устали бороздить дороги, ведущие в немецкие владения. Целая экспедиция стражников была отправлена в земли воинствующих германцев. Весь отряд бесследно сгинул, и лишь двое из них смогли избежать незавидной участи. Отстав от погони, старый десятник скакал обратно в сопровождении молодого зятя.

«Без нечистой силы здесь не обошлось», — размышлял он, трогая ужасный шрам на щеке.

С самого первого дня вид новой помощницы кухарки не давал ему покоя. Что-то неуловимо знакомое было в этой худышке, и он не спускал с нее глаз. И вот теперь его старания принесут богатое вознаграждение и благосклонность герцога!

— Может, она и собиралась к германцам, — говорил он зятю, — но без своего голубка она в последнее время и шагу не ступала.

— А что, если он тоже сбежал? — тревожился молодой стражник. — Тогда нам не сносить головы!

— Ворота затворили слишком быстро! Он не мог уйти!

На подъезде к замку их ждало горькое разочарование. Мост был опущен, а распахнутые ворота зияли пустотой. Охраны нигде не было видно.

— Похоже, наши голубки упорхнули, — с досадой проворчал десятник. — Боже праведный, помоги нам в нашем святом деле, приведи нас к маленькой ведьме! — прошептал он, подняв очи к звездному небу.

Если бы он с таким же усердием вглядывался в окружающие замок поля, то смог бы заметить странную двуглавую тень.

— Поставь меня, милый, я уже отдохнула, — прошептала Венди.

Странная тень раздвоилась, и теперь в лунном свете по полю плыли две небольшие фигуры, соединившие руки.

— Как наши малыши себя чувствуют? — с нежностью спросил Дерек.

— Ничего, любимый!

Венди долго не решалась говорить ему о своей беременности. Она сама с трудом верила в это.

— И не надейся! — разрушила ее первые подозрения мать. — Черная энергия не впустит младенца в твое чрево.

Однако вопреки словам матери ее животик подрастал, и ей уже приходилось скрывать его под бесформенным фартуком.

«Как жаль, что я не успела сказать об этом маме! Это придало бы ей сил!» — слезы выступили на глазах у Венди.

Такое настроение не понравилось ее будущему младенчику, и тот недовольно толкнул мамку изнутри. В глазах у Венди зажглись мириады светлячков. Она согнулась и вцепилась Дереку в руку…

Дурнота прошла. Ника глубоко вдохнула и отпустила крепко сжатые перила. С облегчением она плюхнулась на только что вымытую ступеньку. Ника долго скрывала от мужа беременность. Сначала она хотела удостовериться в этом сама, а уж потом поделиться радостной вестью, и не просто так, а во время романтического вечера. Но Денис ее опередил.

— Это то, о чем я думаю?! — не сдерживая чувств, спросил он, гладя ее животик.

Она сладко улыбнулась и многозначительно промолчала. Счастью не было предела. Две недели муж летал как на крыльях. В эйфории он не сразу заметил, что размер ее брюшка опережает предполагаемый срок.

Заключение врачей было холодным душем. Денис сидел, обхватив голову руками: «За что?! Откуда взялась эта опухоль? Она слишком молода для такого диагноза!»

Он не мог знать, что когда за дело берутся темные силы, возраст не имеет значения!

«Ведь я давно ощущала дискомфорт в животе! — ругала себя Ника. — Я думала, что это черные сестры опять хотят расшатать камень в почке! Еще, глупая, веселилась, мол, зря стараетесь, камней больше не будет! А они, оказывается, нацелились совсем на другое!»

Викканская воительница совсем расклеилась и надолго ушла в себя. В те короткие моменты, когда она выходила из ступора, ничего, кроме самобичевания, от нее нельзя было добиться.

— Не понос, так золотуха! — шутила она сквозь слезы. — Диня, ты уж прости меня, хронь ходячую. Я уже думала, что пока я себя хорошо чувствую, у нас может получиться Алиска. Если не сейчас, то когда?!

— Ничего страшного! — успокаивал ее муж. — Наверняка, эта опухоль и мешала. Вот ее уберут, и Алиска обязательно появится!

Его уговоры мало помогали. Ника жила в своем внутреннем мире и никого в него не пускала. Однако во время госпитализации дела пошли на лад. Стены родной больницы постепенно возвращали ее к жизни. В глазах вновь запылал огонь борьбы. Она стойко перенесла операцию. Опухоль оказалась доброкачественной, и еще одна атака незримых врагов была отбита.

«Надолго ли?» — думала Ника.

Однако раскисать было некогда. Приближалось полнолуние! Ее сестры нуждались в ней. Соскучившаяся по действию, Ника поначалу не придала значения пустому двору.

«Вот же соня! — уже стоя у беседки, подумала она про Волчу. — Небось, за мое отсутствие совсем позабыл про наши полнолунные бдения!»

Ника глядела на ночное светило и чувствовала, как истекающая из нее энергия подхватывается ветром и несется навстречу новой армии сестер Викка. Радость сопричастности к великой цели опять будоражила кровь!

Однако нарастающая легкость не приносила покоя: «Что случилось с моим Волчком, серым-бочком?»

Когда последние струи черной энергии покинули тело, она поспешила к будке. Волча не отзывался, но его мерное дыхание успокоило хозяйку. Утром седой великан тоже не показался из конуры, а его еда осталась нетронутой.

— Волча! Волча! — позвала встревоженная Ника.

После тяжелого сопения и громкого скрежета когтей о фанерный пол мохнатая морда высунулась из будки. Большие черные глаза с беспредельной тоской смотрели на хозяйку.

— Что с тобой? Выходи погулять!

Волча не сдвинулся с места. Ника попыталась вытянуть его наружу, но это ей оказалось не под силу. Она в панике вызвонила Дениса с работы. Вместе они вытащили обмякшего пса из будки. Волча помогал им как мог. Он энергично перебирал передними лапами, волоча задние по полу.

— Не переживай, — успокаивал Денис убитую горем жену. — Мы его вылечим!

Положив Волчу на заднее сиденье Понурка, они помчались в ветлечебницу.

— Не надо играть в Господа Бога и мучить животное! — вынес приговор ветеринар. — Он свое отжил, и ноги у него отнялись от старости.

— Но ведь ему только десять лет! — глотая слезы, возразили они.

— Чем крупнее собака, тем короче ее век, — добил их ветеринар. — Прощайтесь, пока я готовлю инъекцию!

Они сидели, обнявшись, на полу пустого кабинета. Ника положила голову Волчи себе на колени и ласково чесала его за ухом. Мохнатый великан, не моргая, смотрел во влажные глаза хозяйки. Впервые в жизни его онемевший хвост не подметал пол в ответ на прикосновения любимых рук. Ника не видела ничего, кроме этих глаз и безжизненно опавшего хвоста. Она не заметила, как стены вокруг нее раздвинулись и сквозь кафельный пол стала пробиваться пожухлая трава.

Ее колени не чувствовали веса устрашающей морды матерого волчищи. Она гладила его с такой же любовью, с какой ласкала в далеком детстве. Только что ее серый дружок спас свою названную мамку, так же как когда-то она спасла его от охотников герцога.

Прошлой ночью Венди с Дереком сумели покинуть замок. Пока стражники обшаривали замок, беглецы отсиделись в псарне, а затем выскользнули за покинутые охраной ворота. Несмотря на то что почти весь путь Дерек нес задыхавшуюся Венди на руках, они успели пересечь открытое поле до рассвета. Еще прячась в псарне, они слышали, как герцог снаряжал погоню в германские владения. Беглецы же направились совсем в другую сторону и чувствовали себя в безопасности. Как только они достигли соснового перелеска, так и повалились на сухую хвою. На рассвете Дерек оставил Венди набираться сил, а сам отправился в ближайшую деревню. Нужно было поменять его камзол на крестьянское рубище и еду. Накануне события развивались так стремительно, что влюбленные бежали, в чем были, а камзол ученика лекаря был слишком приметен.

Юноша и не подозревал, что тот уже сослужил им дурную службу. Предательский блеск медных пуговиц выдал их прошлой ночью двум всадникам.

— Смотри! Что-то сверкнуло в поле! — молодой стражник привстал в стременах.

Старый десятник не слушал его и продолжал чертыхаться.

— Как можно было не запереть на ночь ворота?! — он нервно ерзал в седле и разминал шрам на щеке, проклиная недалекого герцога. — Где нам теперь искать помощницу кухарки?!

— Ты что, не слышишь?! Через поле кто-то идет!

Десятник приподнялся и вгляделся в темноту.

— Нету там никого, — проворчал он.

— Да точно, я говорю! Там кто-то идет! И, кажется, их двое!

— Чем черт не шутит! Раз уж прискакали назад, так давай проверим, кто это такие. Только по-тихому!

Десятник не хотел, чтобы в замке раньше времени узнали о том, что они ослушались приказа герцога и отстали от погони.

«Ну, а если повезет, так победителей не судят!» — думал он, направляя лошадь медленной рысью вслед за глазастым зятем.

Старый лис был доволен, что угадал с помощником. Конечно, он выбрал его по другим причинам. При дележе вознаграждения за поимку Венди с мужем дочери можно не церемониться.

— Куда?! — одернул он свернувшего было в поле зятя. — Они не должны знать, что их заметили, а то ищи их потом в темноте!

Доехав до кромки перелеска, всадники спешились и спрятались в лесу. Отсюда хорошо просматривались и дорога, и просека позади перелеска.

— Никуда не денутся! — устроился возле кочки изо мха десятник. — Ты сторожишь первый.

Не успел забрезжить рассвет, как на просеке показался путник.

— Ну, паря, будет нам награда! — растолкал помощника десятник.

Мимо них по направлению к деревне шел сын лекаря. Как только он скрылся из виду, стражники прыгнули в седла и, переехав дорогу, углубились в перелесок.

Уставшая от передряг последних дней, Венди спала мертвецким сном. Слишком поздно она почувствовала дрожь земли под копытами лошадей. Плохо соображая, девушка вскочила и кинулась куда глаза глядят. Только оказавшись в чистом поле, она поняла свою ошибку. Всадники быстро настигли ее. Они сжали беглянку с двух сторон лошадьми и одновременно схватили ее за развевающиеся на ветру кудри. Приподняв помощницу кухарки за волосы, стражники понесли ее меж коней по направлению к замку. Вдруг лошади захрипели и взмыли на дыбы, сбросив наездников вместе с их драгоценной ношей. Путь преграждал огромный волчище, его горящие глаза излучали смерть. Лошади всхрапнули и с диким ржанием ускакали прочь.

Молодой стражник первым пришел в себя. Он поднял еле дышащую девушку и толкнул ее в сторону надвигавшегося хищника.

Второй всадник с трудом оправился от удара о землю и, пошатываясь, поднимался. Он так и остолбенел полусогнутым. Стражники не верили своим глазам! Матерый зверь положил передние лапы на плечи ведьминой дочке и лизал ее улыбающееся лицо! Десятник осенил себя крестным знаменьем. Его зять не смог даже шевельнуться!

Внезапно серая молния рассекла воздух. Волчище одним прыжком подмял под себя молодого стражника и вгрызся ему в бок. Бывалый десятник, не раздумывая, выхватил клинок и рубанул хищника поперек спины. Волк взвыл от боли и, развернувшись, вцепился в руку с оружием. Кости хрустнули, и окровавленный клинок упал в траву. Раненый зверь в ярости мотал головой, как будто пытался вырвать руку обидчика из плеча. Спина хищника извергала фонтаны крови, и его хватка слабела с каждой секундой. Обессилев, волк отпустил свою жертву и, подняв морду, призывно завыл. Из глубины леса донесся многоголосый вой. Стая спешила на помощь своему вожаку.

— Убирайтесь прочь! — услышал десятник хриплый голос.

Шатаясь, он встал с колен, прижимая к груди размозженную руку. На него смотрели глаза той самой девушки, парящую голову которой он когда-то видел на кладбище. Он вдруг вспомнил то, что мучило его все эти годы. Его здоровая рука потянулась к шраму. Нет, он получил его не в честном бою. Он был наказан за тяжкий грех, за разрытую могилу!

— Забирай своего подельника и проваливай! — тяжело дыша, прохрипела ведьмина дочь.

Девушка оскалила зубы и слегка приоткрыла рот. Десятник мог поклясться, что перед ним в этот момент стояла бешеная волчица. Позабыв о боли в руке, он повернулся и с безумным воплем бросился в лес: «К волкам, к медведям да к самому черту! Лишь бы подальше от этих оборотней!»

Его животный страх передался зятю. Держась за растерзанный бок, тот судорожно пытался подняться. Однако ноги были придавлены серым великаном. Молодой стражник с ужасом чувствовал, как кровь хищника затекает ему в сапоги. Увидев убегающего тестя, он вывернулся из чавкающих сапог и босиком кинулся вслед.

Опустошенная Венди села в мокрую от утренней росы траву и положила голову своего серого дружка на колени. Девушку бил озноб, и его густая шерсть согревала ее. Этот страшный волчище был для нее все тем же несмышленым волчонком, с которым они вместе росли. Она чесала его за ушком и напевала их любимую песенку. И, как в детстве, тот тихонечко подвывал ей. Ее пение то и дело прерывалось надсадным кашлем, заставляя вздрагивать раненого зверя. От острого слуха волка не скрылись хрипы в ее слабой груди. Он чуял близкий конец своей приемной родительницы. Его нюх еще никогда не подводил его. Душевная боль заглушила раздирающую боль раны, и несколько теплых слезинок упали на дрожащие ноги девушки. Волк в последний раз взглянул в измученные глаза любимой подружки и пропел свою прощальную песнь.

В приближающемся вое стаи выделялся тоскующий голос волчицы. И горе было тому, кто лишил ее друга…

Вой и скулеж многочисленных пациентов ветлечебницы вывели Нику из оцепенения.

— У нас Пеша с Бакси, наверное, тоже без хозяев исскулились! — Денис повел ее к выходу.

Они тяжело переживали уход Волчи. Ника перестала бывать во дворе и целыми днями сидела дома.

— Малыш, у нас последние теплые деньки! Пошли, поваляемся на солнышке! — звал ее муж.

— Не могу! Как увижу будку, так слезы наворачиваются.

— Тогда давай сменим обстановку! В южных штатах еще можно ухватить за хвост уходящее лето.

Скооперировавшись с соседями, они всей коммуной отправились на недельку в Южную Каролину. Подменяя друг друга за рулем, они за одну ночь попали из прохладной балтиморской осени в пышущий прощальной жарой курортный городок на краю Атлантики. Но отпускное настроение было испорчено. На полпути, в Виргинии, их среди ночи остановил полицейский и, не представившись, заявил:

— Вы превысили скорость на двадцать миль в час!

— Да не может этого быть! — опешил от такой наглости сидевший за рулем Денис. — У меня круиз-контроль выставлен точно на разрешенную скорость!

— Оставь свои аргументы для суда! — резко оборвал его патрульный.

Друзья, конечно, были наслышаны о драконовских порядках в Виргинии, но такого самоуправства они не ожидали.

— Не могли бы вы показать мне радар с записью моей скорости? — как можно вежливее попросил водитель. — Мне кажется, по закону я имею на это право.

— Когда кажется, креститься надо! Если ты такой умник, приходи в суд и качай свои права там!

— А зачем ходить в суд? Сядьте за руль и посмотрите, насколько выставлен круиз-контроль!

— Мне больше делать нечего! — начинал свирепеть патрульный. — Может, он у тебя неправильно откалиброван. Вот принесешь в суд справку о калибровке, тогда будет разговор!

— Вообще-то я плачу налоги на твое содержание, чтобы ты следил за порядком, а не выписывал штрафы с потолка! — не выдержал Денис.

— Хочешь провести ночь в участке?! — брызжа слюной, заорал офицер и потянулся к висевшим на поясе наручникам.

Он хотел еще что-то добавить, но осекся, и его рука поменяла направление в сторону кобуры. С пассажирского сиденья сверкнул дьявольский взгляд волчицы. Ее частое дыхание вырывалось из разинутой пасти и словно ледяным кулаком било полицейского в грудь. Патрульный зажмурился и тряхнул головой. Когда он открыл глаза, рядом с водителем сидела милая златокудрая женщина. Она смотрела сквозь него куда-то вдаль, борясь с набежавшей зевотой. Офицер обернулся, но ничего примечательного у себя за спиной не увидел.

Когда он снова заглянул в машину, пассажирка уже сладко потягивалась и мостилась на плече у шофера. Полицейского вдруг стало клонить в сон, и вся злость куда-то улетучилась. Бросив квитанцию со штрафом на колени водителю, он вернулся к себе в машину и устало плюхнулся за руль…

Всю оставшуюся дорогу Денис думал о потерянных на ровном месте деньгах: «Конечно, я заплачу штраф и ни в какой суд не пойду! Оно того не стоит. Ехать три часа в местную прокуратуру, чтобы опять видеть рожу этого деляги от закона? Да и судья наверняка такой же рвач!»

Ему не раз рассказывали о разбойниках с большой дороги из разбросанных по трассам маленьких городишек. В таких убогих местах придорожные муниципалитеты только этим и живут. Крупных фабрик и заводов у них нет, налоги в городской бюджет собирать не с кого, вот они и обирают проезжающих мимо водителей! Местные полицейские великолепно знают, что делают. Никто не будет ехать в их захолустье судиться из-за двухсот долларов штрафа. Бензин да пропущенное на работе время выйдет дороже. Вот они и беспредельничают.

Вот так невесело начался их отдых той осенью. Теперь и курортный городишко выглядел неказистым, и солнышко светило не так ярко, да и Атлантика была уже не такой ласковой.

— Забудь! — убеждала его Ника. — Не дай этому мерзавцу испортить нам отпуск!

— Какому мерзавцу? — улыбнулся Денис.

Но ее было не провести. Слишком хорошо она знала мужа. Он еще долго будет переживать эту несправедливость.

— Вот увидишь, все закончится благополучно! — успокаивала она его. — Жизнь всех рассудит и расставит по своим местам. Если где-то убудет, то где-то обязательно прибудет!

Он ей верил: «Уж коль моя Виня чего пообещала, то и к гадалке не ходи — обязательно сбудется!»

И точно! Тот отпуск запомнился не только испорченным настроением, но и редким природным явлением, которое было для них в диковинку.

После недавнего урагана длинные песочные пляжи были залиты громадными лужами океанской воды. Они не сообщались с Атлантикой и нагревались до умопомрачительной температуры, превращаясь в природные ванны. Ника могла целыми днями сидеть в этом «парном молоке» и играть с отражением мягкого осеннего солнышка. Лишь одно неудобство не давало полностью расслабиться. Эти лужи привлекали не только отдыхающих, но и прибрежных крабов.

— Аккуратней! Смотри, куда садишься! — предупреждала Ника, стараясь развеселить мужа. — Если краб откусит кое-что, домой можешь не приходить!

— Не откусит! Это же голубой краб! Для него кое-что — это святое! — успокоил Паша.

— Не болтай ерунды! — вмешалась обстоятельная Саша. — Эти крабы называются голубыми из-за цвета клешней!

— А как называются такие рачки? — Ника показала ракушку, из которой вылезли и смешно задвигались глаза-антенны…

Как тот рачок, теперь сама Ника спряталась в ракушку и даже не пыталась выглянуть из нее. Она лежала перед Денисом на больничной койке, безучастная ко всему окружающему. В этот раз даже датчик давления не отреагировал, когда мужа выставили из бокса и отправили домой.

Скучающий охранник с интересом наблюдал за странным мужчиной, который потерянно оглядывался, не понимая, где находится. Мысленно Денис был все еще в боксе у своей любимой. Он тупо глядел на черный асфальт, равномерно размеченный белыми полосками, и медленно соображал, куда попал. Наконец до него дошло, что он стоит посередине пустой парковки. Вдали, под тусклым фонарем, одиноко скучала их машина. Позади нее, на фоне ночного неба, светилась огнями всегда бодрствующая больница. Ему вдруг стало почему-то жаль этот позабытый-позаброшенный автомобиль, радиатор которого давно не улыбался, а глаза-фары грустно смотрели в землю. А ведь еще совсем недавно их новое приобретение так весело дразнило свою хозяйку сенсором, определявшим вес пассажира. Если пассажир весил, как ребенок, то автомобильный компьютер отключал подушку безопасности, о чем тут же извещал оранжевым огоньком на приборной доске.

— Так! Ты опять! — игриво сердилась Ника на машину, когда та подмигивала ей оранжевым огоньком. — Похоже, меня здесь за взрослую не считают! — жаловалась она мужу, и смешинки веселыми огоньками переливались в ее глазах.

Теперь пассажирское сиденье зияло холодной пустотой. Грустная улыбка отразилась в тонированном стекле машины. Так они и стояли друг против друга, два горьких одиночества в бесконечной ночи. А невдалеке, на пятом этаже, слабо светились окна реанимации, где лежала та, которая еще три дня назад объединяла их…

Неоновый свет фар выхватывал из темноты пустую дорогу. Больница стремительно удалялась в зеркале заднего вида, и так же стремительно приближалось непереносимое одиночество. Не спасли от него и собаки. Они не спали. Свет уличного фонаря выхватывал из черного окна их лисьи мордочки. Может, их разбудил шум машины, а может, несмотря на поздний час, они терпеливо караулили хозяев. Попрыгав и радостно полаяв, они необычно быстро притихли и уставились на дверь. Бася, недолго думая, вскочил на диван. Встав на задние лапы, он положил мордочку на спинку и снова стал всматриваться в темноту за окном.

— Ну что, сиротки, не приедет сегодня ваша хозяйка.

Бася обернулся на дрожащий голос хозяина и спрыгнул на пол. Ничего не понимающие собаки стали дружно поскуливать. Повернув головы набок, они с удивлением заглядывали в глаза хозяину. Тот сел на корточки и обнял их. Встав передними лапами ему на колени, рыжики стали неистово слизывать соленые ручейки с его лица.

— Идите-ка лучше на улицу!

Выскочив во двор, собаки сразу же побежали к калитке и уставились сквозь нее на остывающую машину. В этот вечер они позабыли о своей привычке первым делом погонять белок, которые с темнотой спускались на землю. Позабыв о ночных воришках, рыжики тихо сидели у калитки и ждали свою ласковую мамку. Они так и просидели там, пока их не кликнули домой.

Пеша сразу забралась в коробку к недавно родившемуся щенку, а Бася еще долго глядел наверх, где скрылся хозяин. Он несколько раз порывался пойти вслед за ним, но так и не решился перепрыгнуть через коврик-пограничник.

Никто в реанимации не обратил внимания на необычно раннее появление мужа больной из тринадцатого бокса. Тайком от медсестры, он достал маленький флакончик с пипеткой и капнул несколько капелек на язык жене.

— Виня, вчера тебя звуки сериала не разбудили, — прошептал он ей на ушко, — может сегодня тебя анисовый ликер расшевелит?!

Терпкий вкус аниса вернул Нику в то счастливое время, когда они веселились в кругу друзей. Они с Диней снова были жених и невеста. На стеклянную свадьбу им подарили хрустальный графин с чистым как слеза анисовым ликером.

— Чтобы ваша любовь оставалась такой же чистой! — поднял стопку Тимоха. — И чтобы никогда не мутнела от невзгод! А беда — как вода, — тут он плеснул немного воды в стопку, и анисовый ликер превратился в белую муть, — унесется навсегда! — он залпом опрокинул стопку и защелкал пальцами: — Огурчик, огурчик!

— Тебе этих? — Леля поднесла ему банку с этикеткой «Как у бабушки».

— Нет, мне бочковых! Вон тех, что на блюдце лаптями лежат, короче, как у дедушки!

— Балаболка! — расхохоталась невеста. — Такой тост опошлил!

— Это я еще по «путинской» колбасе не прошелся!

— А что с колбасой-то не так? Нормальная колбаса! — загалдели гости.

— А вы знаете, из чего она сделана?!

— Из чего? Из свинины, наверняка!

— Какие же вы политически неграмотные! Из медвежатины она сделана, вот из чего!

Задел был положен, и Тимоха весь вечер веселил честную компанию. Стол ломился от привычных продуктов советских времен, которыми Нью-Йорк в изобилии снабжал местные русские магазины. Так что было полное ощущение свадебного застолья времен застоя. Еды было столько, что ее потом целую неделю уничтожали всей коммуной в придачу с Тимохой.

Убывали праздничные разносолы, а вместе с ними и праздничное настроение. Но однообразные будни настать не успели. Пришел вызов в суд, и надо было собираться в славный штат Виргиния.

На совет Денис позвал Тимоху с напарником, для которых отбиваться от штрафов было обычным делом.

— В нашем штате такой порядок, — просвещал Тимоха. — Если полицейский, выписавший штраф, не пришел в суд, то решение зависит от того, что скажешь ты. Скажешь, что не виноват, значит, не виноват! Я в таких случаях виноватых еще не встречал! — он хохотнул и чуть не поперхнулся покупным пряником.

— А если полицейский придет?

— Если придет и тебя признают виновным, то к штрафу добавят судебные издержки! — Тимоха заглотнул очередной пряник. — Так что решай сам! Лично я обычно придумываю уважительную причину и прошу перенести слушание моего дела. Шансов больше, что во второй раз полицейский не придет.

— Д-д-даже и не заморачивайся! — вмешался Тимохин сменщик. — В В-в-виргинии этот трюк не работает. Д-д-даже если полицейский не придет, то судебное разбирательство будут переносить до тех пор, п-п-пока он не явится. У-у-ух! — поморщился он от очередной стопки водки.

Догадаться, чья была смена, не составляло труда.

— Как ни крути, а проще заплатить и забыть! — решил Денис.

— А я бы этого так не оставила! — возразила Ника, ставя перед друзьями блюдо со своей выпечкой. — Я бы все равно поехала и вывела их на чистую воду!

— Это то же самое, что мочиться против ветра!

— Ну, как ты умеешь мочиться, мне рассказывать не надо, — улыбнулась она, припомнив давние шалости мужа на скорой.

— Ну-ка, ну-ка?! — Тимоха страсть как любил сальные истории.

— Виня, я серьезно! — Денис обнял жену, когда за друзьями закрылась дверь. — Ведь это будет потерей денег и времени!

— А я так не думаю! — загадочно произнесла она. — Ну, сделай это для меня!

— Так бы сразу и сказала! Ради тебя можно и против ветра!

И он отправился в Виргинию, готовый к неравной схватке с разбойниками со скоростной дороги.

Здание суда удивило своей безлюдностью. По огромному холлу были разбросаны редкие пары, которые вполголоса беседовали и затравленно озирались.

«Наверное, адвокаты с клиентами», — решил Денис, ища нужный зал заседаний.

Пока он бодро расхаживал по храму Фемиды, в его одинокой спине уже, наверное, появилась дырка от косых взглядов мрачных пар. Найдя зал для слушаний гражданских дел, он снова был неприятно удивлен. Здесь все тоже были парами. Предательская дрожь пробежала по спине.

«Похоже, здесь самозащита не в чести!» — замандражировал Денис.

Собрав волю в кулак, он сел поближе к группе полицейских, которые кучковались в первых рядах. Тактика «боевых действий» требовала предварительной рекогносцировки. Остановившего их офицера, похоже, не было.

«Черт! Неужели я приехал зря?!»

Время шло, а его все не вызывали.

«Наверное, ждут, когда появится мой полицейский», — успокаивал он себя поначалу.

Потом закралась тревожная мысль: «А может, меня просто нет в списках?»

И вот нарушитель из Балтимора остался один в зале. Судья о чем-то оживленно беседовал с сидящим внизу клерком, а стенографистка с охранником с интересом поглядывали в сторону одиноко сидящего мужчины.

«Такого не может быть! — совсем расстроился Денис. — У каждого патрульного худо-бедно, а с десяток нарушителей да наберется. Конечно, мой полицейский не пришел! Дурак он, что ли, терять время из-за одного человека?»

Напряжение достигло предела, когда Денис вдруг услышал свою, исковерканную до неузнаваемости фамилию. Не веря ушам, он медленно встал и направился к судье. С каждым шагом он ждал, что его остановят и скажут, что он ослышался и судебные слушания на сегодня окончены. Но его никто не остановил. Подойдя к микрофону, он нервно откашлялся и пригладил бородку. Пока клерк подтверждал его личность, судья с нездоровым интересом разглядывал обвиняемого. Охранник в это время выглянул в коридор и, убедившись, что возле дверей никого нет, кивнул судье.

Тут же прозвучал неожиданный вопрос:

— Сколько времени вы сюда добирались?

— Два с половиной часа, — замялся Денис и, вспомнив, быстро добавил: «Ваша честь».

— Как вы узнали о гибели оштрафовавшего вас офицера?! — пригвоздил его судья следующим вопросом.

— Какой гибели?!

— Вас не удивило, что вы здесь один?

Обвиняемый молча кивнул, обводя взглядом пустой зал.

— По странному стечению обстоятельств, вы были первым и последним нарушителем, кому он выписал штраф в тот день. И я скажу больше, вы стали вообще последним нарушителем в его славной карьере.

«Уж не хочет ли он сказать, что это я его убил?!» — не на шутку перепугался Денис.

Зная беспредел местных патрульных, он бы не удивился, если бы то же самое творилось и в уголовной полиции.

— Что произошло в тот день?! — ни с того ни с сего рассвирепел судья.

— Ну, во-первых, была ночь, — профессиональная привычка ученого точно описывать явления взяла верх. — А во-вторых, произошло то, что он остановил меня ни за что!

— Однако последняя запись в его блокноте говорит об обратном! — судья наконец-то перестал терзать подсудимого своим взглядом и раскрыл папку с рассматриваемым делом.

— Я не знаю, что он там написал, но я скорости не превышал, тем более на двадцать миль! И поэтому напоследок я ему посоветовал жить по совести!

Последняя фраза прозвучала неоправданно громко и заставила замереть всех присутствующих. Возникла угрожающая пауза. Глаза судьи сузились, и на мгновение показалось, что в них проплыла льдинка страха.

«Кто меня за язык тянул?! — напугался виновник повисшей тишины. — Чего это я вдруг ляпнул про совесть? Откуда я это вообще взял?!»

Денис не выдержал пристального взгляда судьи и отвел глаза. Теперь он заметил, что не только его честь, но и клерк с охранником не сводят с него глаз, а стенографистка побелела так, что казалось, вот-вот хлопнется в обморок.

— Невиновен, — закончил противостояние торопливый голос судьи, и резкий стук молотка раскатился по залу салютом победы.

Денис покидал поверженные бастионы в гордом одиночестве. По пути домой он безрезультатно пытался понять, что же все-таки произошло. Соломоново решение пришло само собой.

— Оно тебе надо? — спросил он себя так, как бы это сделал Соломон. — Ой, да не морочьте вы себе голову! Его таки до смерти замучила совесть!

Веселясь таким образом, наш победитель даже не представлял, насколько близок он был к истине…

Той сентябрьской ночью оштрафовавший их полицейский еще долго сидел, облокотившись на руль, и отрешенно глядел вслед удалявшимся красным огонькам, уносившим женщину-волчицу.

— Похоже, я переработал! — поделился он со своим отражением в зеркале заднего вида.

Запарковав патрульную машину в придорожных кустах, он попытался заснуть. Но сон не шел. Стоило ему закрыть глаза, как он тут же окунался в липкую трясину кошмаров. Перед ним тягучей вереницей проплывали скорбные лица. Они с укором заглядывали ему в глаза, и каждый норовил рассказать о том, во что вылилось его беззаконие. Офицера стыдили небогатые семьи, которые на последние сбережения везли детей в диснейленд. Перед ним проходила плачущая детвора, оставшаяся без обещанных подарков из-за его мародерства. Тем, кому он просто испортил отпускное настроение, не было числа. Были и те, кто обвинял его в самом страшном. Родственники стариков, умерших от инфарктов и инсультов после общения с ним, уступали дорогу самим покойникам. Изъеденные червями руки хватали его и пытались утащить под землю. Но все это не шло ни в какое сравнение с выворачивавшим нутро взглядом одноглазой красавицы, изуродованной кровоточащими ранами. Ее волосы развевались на ветру, и восходящее солнце выхватывало кровавые всполохи из ее черных прядей.

— Если ты жертва аварии, то я здесь ни при чем! — кричал патрульный во сне.

На своем веку он повидал немало автокатастроф и тщетно пытался вспомнить, в какой из них он встречал этот уничтожающий взгляд.

Иногда ему удавалось вырваться из кошмарных снов, и тогда он безучастно смотрел на проносившиеся мимо машины. Радостно шурша колесами, они превращались в зеленые купюры, которые весело шелестели мимо казны его маленького городишки. С рассветом ему стало совсем муторно. На фоне пробуждающейся природы его деяния казались еще омерзительнее.

Когда он сдавал смену, единственная квитанция от выписанного штрафа жгла ему руку.

— Кончай придуряться! — засмеялся диспетчер. — Где остальное?! Мне пора сержанту улов сдавать!

— Я на больничный! — гаркнул патрульный и швырнул ему в лицо книжечку с пустыми квитанциями.

— Ты что?! — диспетчер схватился за глаз и удивленно заморгал.

— Глаз! — взвыл патрульный и бросился вон из участка.

Закрывшись в своем гараже, он заливал нескончаемые галлюцинации канадским виски. Время от времени жуткие видения покойников исчезали, и лишь леденящий душу взгляд одноглазой красавицы неизменно прорывался сквозь хмельной туман.

— Черт возьми! Откуда я ее знаю?! — патрульный бился головой о стол и не чувствовал боли.

Под конец третьих суток неугомонные мертвецы все-таки затащили его под землю…

Он очутился под низкими сводами средневекового подземелья. От покрытых плесенью стен дробью отскакивали чьи-то властные приказы. Он пошел на голос и в глубине каземата увидел изысканно одетого вельможу, который требовал выжечь глаз прикованной к стене пленнице.

Подойдя ближе, он наконец увидел ту, что мучила его все эти дни. Изможденная, она висела на цепях и продолжала испепелять его своим взглядом. Без капли сожаления он схватил раскаленный прут и подошел к пленнице. Закончив с одним глазом, принялся за другой, но был остановлен:

— Она должна видеть свою казнь! Не будем лишать ее этого удовольствия!

Садистский смех герцога разнесся по подземелью, заглушая стенания изуродованной ведьмы.

— Нельзя! Нельзя оставлять ей глаз! — во все горло заорал он на своего господина…

Даже в кошмарном сне полицейский не мог повысить голос на старшего по званию и тут же очнулся. Вслед за озарением пришло решение. Когда он широко открыл рот, чтобы вложить в него ствол табельного оружия, перед ним, как бы передразнивая, открыла пасть волчица из той самой, последней машины. Нажимая на курок, он заметил поразительное сходство взгляда хищницы с глазами той, которую только что мучили в средневековом подземелье. Он не услышал звука выстрела, но успел увидеть, как волчица превратилась в молодую златокудрую женщину, и на ее милом личике заиграла дьявольская улыбка.

«Нужно было застрелить ее прямо там, на месте!» — пронеслась бегущая от пули мысль…

Всего этого Денис не знал и безмятежно рулил в сторону дома. Чем ближе он подъезжал к Балтимору, тем нестерпимее становилось ожидание встречи с любимой. Он уже представлял себе, как принесет радостную весть пославшей его на битву даме сердца. Уж он-то постарается как можно ярче описать их победу. Ну и приврет, конечно, для красного словца. А как же без этого?!