Кровь Моего Монстра

Глава 29

Саша

Мой разум пуст.

Самое страшное — это не отсутствие реакции или мышления. А то, как внезапно мое тело берет ситуацию в свои руки.

В тот момент, когда меня затягивает внутрь, я не перехожу в режим повышенного внимания и не напрягаюсь для борьбы. Это далеко не так.

Я узнаю прикосновение и тону в знакомом мужском запахе, к которому у меня не выработался бы иммунитет, даже если бы я попыталась.

Дверь закрывается с тихим щелчком, а затем меня вталкивают внутрь. От дикой мощи его силы у меня перехватывает дыхание, и мне ничего не остается, как следовать за его шагами.

Или пытаться.

Он слишком быстр, слишком непредсказуем, и это пробуждает во мне дремлющего зверя.

Мое тельце ударяется о твердый край, и я задыхаюсь, споткнувшись о мягкую поверхность матраса.

Затем он на мне.

Его рука сжимает мои запястья над головой, а его колени лежат по обе стороны от моего живота.

Я впервые смотрю на его лицо с тех пор, как он устроила засаду, и жалею, что не посмотрела.

Оно напряженное, но пустое. Мрачное, но эмоциональное.

Нет ничего страшнее спокойного Кирилла. Он становится силой, с которой нужно считаться, лишенным какой-либо сдержанности или моральных норм. Не то чтобы у него когда-либо было что-то из этого, но он, по крайней мере, старается делать вид, что это так. Но сейчас?

В нем нет и намека на эту часть. Он полностью настроен на разрушение, а я случайно оказалась не в том месте и не в то время.

— Что…— я прервалась, когда он покачал головой.

— Тссс, не говори. Я так близок к тому, чтобы превратиться в чистое гребаное животное, и если ты продолжишь говорить, ситуация станет очень уродливой, очень быстро.

Я сглатываю, но комок застревает в задней части горла. Это первый раз, когда я слышу от него этот низкий тон голоса. Он тверд и собран, но под поверхностью скрывается пугающий ураган.

— Теперь, Саша…— его голос становится еще глубже, превращаясь в тонкую угрозу. — Ты уже закончила быть доброжелателем и убедилась, что Константин в безопасности?

— Да, вообще-то закончила. — не знаю, как мой голос звучит так нейтрально в данных обстоятельствах. — Один из нас должен был это сделать, поскольку он твой брат.

— Разве я просил тебя присматривать за моим братом? — его угрожающий тон потряс меня до глубины души.

Наверное, мне следует молчать, но это не гарантирует, что он прекратит это.

Что бы я ни делала, если Кирилл что-то задумал, то он это сделает. Так что я вполне могу выплеснуть эти хаотичные эмоции.

— Мне не нужно твое разрешение на все, что я делаю. — я пытаюсь освободить свои запястья, но ослабить его железную хватку невозможно. — В отличие от того, во что тебе хочется верить, ты не мой хранитель, Кирилл.

Жестокая ухмылка приподнимает край его губ.

— Если ты находишь утешение в этих иллюзиях, то, конечно, продолжай верить в них, но реальность такова: ты моя, и я буду делать с тобой все, что захочу. Ты моя гребаная собственность, Саша. Это ясно?

Горячая влага застилает уголки моих глаз, но я отказываюсь показать ему, какой вред наносят мне его слова. Хотя я всегда знала, что Кирилл — методичный, хладнокровный монстр, это первый раз, когда я увидела это воочию.

Все, что произошло в прошлом, и то подобие безопасности, которое я чувствовала в его объятиях, было не более чем моим желанием. Он всегда думал обо мне только как о чем-то, чем он может владеть. Пополнение его коллекции. Я ни в коем случае не являюсь частью его амбиций. Черт, я могу быть игрушкой, с которой он тратит время, пока не займет должность, которую стремится получить.

— Я не твое что-то. — говорю я со спокойствием, которого не чувствую. — И я точно не твоя.

В его челюсти сжимается мышца, а глаза темнеют за стеклами очков.

— Это потому, что ты уже принадлежишь кому-то другому?

— Кому-то другому?

Между нами повисает долгая пауза, когда тусклый свет тумбочки создает тени на его резких чертах.

— Я продолжаю то, на чем остановился раньше. Мне нужно имя.

— Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Ты точно знаешь, о чем я говорю. Мне нужно имя человека, с которым ты разговаривала по телефону.

Мое сердце колотится, и мне кажется, что Кирилл способен вскрыть мою кожу, чтобы получить ответы. Мне приходится постоянно напоминать себе, что каким бы благочестивым он ни был, это не то, что он действительно может сделать.

— Эта часть моей жизни тебя не касается. — говорю я просто, достаточно мягко, чтобы слова прозвучали как мольба.

— Имя, Саша. Я не буду повторяться в другой раз.

Я поджимаю губы.

Напряжение волнами спадает с Кирилла, подчеркиваемое его крепкой хваткой на моих запястьях. На мгновение я думаю, что он сломает их или что-то в этом роде, но потом он поднимает меня за них.

Я ошеломленно молчу, когда он отпускает мои руки, снимает пиджак и распахивает рубашку. Пуговицы рассыпаются по кровати и скатываются на пол.

Грудь под повязкой покалывает, а соски затвердели до болезненных бутонов.

Наверное, со мной что-то не так, потому что, хотя я знаю, что он злится, мне все равно нравится его грубость. Часть меня жаждет этого, а другая часть боится.

Факт остается фактом: если это отвлечет его от текущей темы, то все, что я могу сделать, это позволить этому случиться.

Вскоре после этого мои бинты исчезают быстрым движением его сильных, покрытых венами рук. Мои груди свободно подпрыгивают, а соски пульсируют от желания.

Затем он расстегивает мой ремень и стягивает с меня брюки и трусы-боксеры, так что я сижу на кровати совершенно голая.

Это не первый раз, когда я обнажаюсь перед ним, но я все еще испытываю сомнения рядом с ним. Я всегда хотела, чтобы кто-то, кто угодно, видел во мне женщину. Конечно, я не подписывалась на то, что это будет этот бесчувственный монстр, но так получилось, что он единственный, кто открыл мою сущность.

И по какой-то причине я хочу быть для него красивой. Я хочу, чтобы он целовал меня так, будто не может насытиться мной, как он сделал это недавно в своем кабинете.

Я люблю, когда Кирилл меня целует. Это единственный раз, когда он чувствует себя больше человеком, чем монстром.

Мои мысли рассеиваются, когда он хватает меня за запястье и стаскивает с кровати. Я спотыкаюсь и чуть не падаю, но его хватка удерживает меня в вертикальном положении. Мне приходится бежать трусцой, чтобы поспевать за его широкими шагами, пока он ведет меня в ванную комнату.

Сильный белый свет ослепляет меня, когда в поле зрения попадает сверкающая мраморная стойка и огромное зеркало.

Он толкает меня к раковине и встает позади меня с жутью Мрачного Жнеца.

Его глаза вспыхивают пугающим темно-синим цветом, напоминающим разъяренный океан. Я даже не обращаю внимания на то, что я совершенно голая, в то время как он полностью одет. Все, что я вижу в зеркале — это объект насилия.

Он отпускает мое запястье только для того, чтобы обхватить мое горло сзади. Хватка настолько крепкая, что я встаю на цыпочки, но она не предназначена для того, чтобы украсть мое дыхание.

Это захват контроля. Так я точно знаю, кто главный в этой ситуации.

Его вторая рука скользит по моему бедру, оставляя мурашки, а затем исчезает между моих пульсирующих бедер. Два его пальца проникают в меня, и я замираю.

Моя кожа краснеет, и я вынуждена видеть каждую деталь своего смущения в зеркале перед нами.

Я вынуждена видеть два белеющих шрама на боку от резни и уродливую дыру в плече от выстрела.

Когда я пытаюсь переключить свое внимание на пол, Кирилл использует свою хватку на моей шее и приподнимает ее.

— Ты будешь смотреть, как я владею каждой твоей частью, чтобы ты поняла, что ты полностью моя.

Он вводит третий палец, растягивая меня так полно, что я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме его прикосновений. Он вводит пальцы в меня ножницами, и меня охватывает прилив удовольствия. Пальцы на ногах подгибаются, а сердце бьется так быстро, что становится страшно.

Темп Кирилла граничит с безумием, он вбивает в меня свои пальцы с повышенной интенсивностью. Мои глаза закрываются наполовину, и я хочу отвести взгляд от бури, которая вот-вот захватит меня, но не могу.

Чем дольше я погружаюсь в его ледяные глаза, тем сильнее кружится голова. Он дразнит мой клитор двумя умелыми движениями, и я кончаю.

Я кончаю с глубоким стоном и упала бы вперед, если Кирилл не держал меня.

— Вот так, Solnyshko. Покажи мне, как сильно ты меня хочешь.

Его голос падает на мое ухо в ворчании, прежде чем он прикусывает плоть.

Мои бедра сотрясаются, и оргазм, кажется, усиливается и затягивается как по длительности, так и по интенсивности. Как будто его слова — афродизиак.

И может быть, просто может быть, я слишком привыкла к тому, что он называет меня своим солнцем.

Зачем монстру солнце?

Его рука исчезает между моих ног, и прежде чем я успеваю оплакать потерю, он расстегивает ремень, и я чувствую, как его эрекция упирается мне в спину.

Я вздрагиваю, когда его член упирается мне в щеку.

Раз, два.

Наслаждение, которое, как я думала, наконец-то утихнет, нарастает и нарастает.

Я задыхаюсь.

— Кирилл...

— Мне так хочется засунуть свой член в эту дырочку. — он снова толкает свой огромный член в мою задницу. — Я бы трахал тебя до тех пор, пока ты не поймешь, что каждая часть тебя принадлежит мне. Не кому-то другому. Мне. Это моя задница, моя собственность. Блять, моя.

Моя рука находит его бедро, и я пытаюсь оттолкнуть его, но он заводит мои запястья за спину и обеими руками обхватывает их толстым кожаным ремнем. Я полностью обездвижена и не могу пошевелиться, даже если бы захотела. Затем его пальцы возвращаются к моему горлу.

— Но сегодня вечером…— он скользит своим членом между моих ног. — Я начну с моей киски.

Он вводит свой член внутрь, и я задыхаюсь от боли, вспыхивающей по всей моей сущности. Кирилл слишком огромный, и, несмотря на оргазм, который я только что испытала, мне больно от того, что он весь во мне.

— Ты такая тугая. Ммм. Так чертовски правильно. — его ворчание заполняет мои уши, и, несмотря на боль, я стараюсь двигаться на встречу к нему.

Мне не приходится долго стараться.

После нескольких толчков удовольствие начинает перемешиваться с болью, и мои стоны эхом отдаются в воздухе. Кирилл, держа меня за шею, заставляет посмотреть в зеркало.

Я поражена тем, что вижу перед собой. Он выглядит больше жизни позади меня и ничем не отличается от зверя, который пожирает меня заживо. Моя кожа вспотела, покраснела и подстраивается под его ритм.

С его рукой вокруг моего горла и связанными запястьями я полностью в его власти.

— Посмотри, кто владеет тобой, Solnyshko. Посмотри, как твое тело подчиняется мне, как будто оно создано для меня. Ты моя, и ты всегда будешь моей. Ты никогда не будешь принадлежать никому, кроме меня.

Темное собственничество в его словах должно пугать меня, и в какой-то степени так оно и есть, но я не могу думать здраво, когда он трахает меня до потери моей жизни.

Его ритм такой же интенсивный, как и он сам. Он трахается со своим обычным контролем, но иногда он делает это так быстро и так сильно, что даже он не может это контролировать. Его очки запотевают от пота и напряжения, и он отбрасывает их в сторону, а затем наращивает интенсивность.

Моя грудь подпрыгивает и болит от возбуждения, а бедра несколько раз ударяются о мраморную стойку. Жгучая боль дополняет дикое наслаждение, нарастающее в моей глубине.

Внезапно он крепко сжимает мое горло и перекрывает доступ кислорода.

Я не могу дышать.

Я не могу...

В тот момент, когда я думаю, что умру, я кончаю.

И тут воздух и экстаз прорываются через меня одновременно. Я начинаю падать, но Кирилл прижимает меня к стойке. Холод ударяет по моей разгоряченной коже, и мои твердые соски царапаются о мрамор.

Но эти всплески дискомфорта забываются, когда он берет меня за шею и трахает до своего оргазма. Он входит глубже, выходит, затем снова и снова. Затем он врывается в меня со смертоносностью животного.

Он и есть животное.

Монстр, который не может насытиться.

Даже когда я начинаю плакать от его интенсивности. Даже когда я думаю, что сейчас потеряю сознание.

Кирилл не останавливается и не замедляется, и уж точно не кончает. Он трахает меня дальше и дальше, пока удовольствие не начинает смешиваться с болью. Пока я не узнаю, хочу ли я, чтобы он когда-нибудь остановился.

То, как он берет то, что хочет, и использует меня для своего удовольствия, делает мои бедра грязными и липкими от возбуждения. Еще один оргазм нарастает в моем сердце и распространяется по всему телу.

В этот момент Кирилл рычит, делает несколько ударов сильнее, а затем тепло заполняет мои внутренности.

Он притягивает меня за горло так, что я прижимаюсь спиной к его обтянутой одеждой груди. Его горячее дыхание заполняет мое ухо, прежде чем он рычит:

— Моя.

Меня пробирает пугающая дрожь, когда я понимаю, что он имеет в виду именно это и, вероятно, не остановится ни перед чем, чтобы сделать меня своей.

Глава 30

Кирилл

Как только я открываю глаза, я понимаю две вещи.

Первое: я заснул.

С тех пор как мой отец начал свои пытки, мой тип сна — это только отдых глаз. Я всегда полностью осознаю, что меня окружает, и готов в любой момент начать действовать.

Я не спал глубоким сном уже...наверное, лет двадцать или около того, настолько, что забыл, каково это. Армия сделала мой режим сна еще более неустойчивым. Какой смысл отдыхать, когда я мог бы использовать это время для чего-то конструктивного?

Соответственно, с годами время сна становилось все короче и короче. Единственным исключением была та ночь в деревне. Тогда меня это обеспокоило, и это еще больше беспокоит сейчас, учитывая, что я действительно погрузился в глубокий сон на...более шести часов.

Это подводит меня к следующей вещи, которую я осознал.

Саши больше нет.

Кровать смята там, где она спала, и ее запах витает в воздухе, но это единственное свидетельство того, что она была здесь.

Я смотрю вниз и вижу, что на меня накинуто одеяло, которое удивительным образом умудрилось накрыть меня почти полностью.

Уложив ее спать, я сел на свое обычное место на диване, намереваясь заняться какой-нибудь работой, но, очевидно, я уснул. Я не только не заметил, как она проснулась, оделась и ушла, но и не почувствовал ее прикосновения ко мне.

Блять.

Я вскакиваю и направляюсь в ванную, чтобы посмотреть, там ли она, несмотря на ощущение, что ее там нет. Я останавливаюсь на пороге, когда на меня нахлынули воспоминания о прошлой ночи. Траханье, стоны, шлепки, хрюканье и плач.

Было много слез, когда Саша не могла больше терпеть, когда ее трахали, но иногда она умоляла, и я позволял ей кончить.

Чем больше слез текло по ее щекам, тем жестче я кончал. Чем дольше она умоляла, тем сильнее мне хотелось владеть ею так полно, чтобы никто не смог ее у меня отнять.

Я хотел остановиться после того первого раза, так как она была явно измотана и, вероятно, изранена, поэтому я попытался быть джентльменом и отнес ее в душ. Но в тот момент, когда ее тело прижалось к моему в полуобъятиях, потому что она не могла нормально стоять, все джентльменские мысли вылетели в окно. Не то, чтобы эта роль пришла ко мне естественным образом.

Как диктовала моя природа, я трахал ее у стены душа, пока у нее не осталось выбора, кроме как держаться за меня. Пока она почти не потеряла сознание от того, сколько раз она кончила, и мне пришлось использовать ее рот, чтобы кончить.

Она улыбнулась, хотя и слабо, и пробормотала:

— Спасибо.

Я не уверен, за что она была благодарна, но я все равно наслаждался тем, что она была благодарна мне.

Если бы кто-нибудь спросил, что на меня нашло, у меня не было бы ответа. Даже я не знаю, что со мной происходит, когда Саша рядом.

Вначале было просто любопытство, почему она притворяется мужчиной, но потом я узнал ее решительность и упорство, и это переросло в уважение.

Это о чем-то говорит, поскольку я уважаю только избранных людей, и им потребовалось много времени, чтобы заслужить это уважение.

Вскоре после этого меня стало раздражать, что она имеет наглость скрывать от меня секреты, когда я владею ее жизнью.

А теперь это безумное желание. Такое, которое невозможно удовлетворить, как бы долго или сильно я ее ни трахал. Словно в подтверждение моих слов, мой член упирается в треники, требуя еще одного раунда в ее тугой киске.

Нет, это не ее киска. Это моя.

Все, что Саша может дать, принадлежит мне, что бы она ни говорила по этому поводу.

Я иду к шкафу и переодеваюсь в костюм, все еще размышляя о том, какого хрена я заснул. И почему Саша исчезла, пока я спал.

Она сбежала, и ты это знаешь.

Я застегиваю рубашку контролируемыми движениями, несмотря на огонь, который превращает мои внутренности в пепел. Я всегда был из тех, кто становится спокойным, но смертельно опасным в ситуациях, которые идут вразрез с моими желаниями.

Это позволяет мне увидеть картину со всех сторон и разработать идеальный план по устранению проблемы.

Сейчас эта проблема не в мудаках в организации, чьи могилы я медленно, но верно раскапываю. Это не мой брат – идиот или моя бесполезная мать.

Это даже не напрасно прожитая жизнь Карины.

Это напоминание о том, что у Саши где-то есть мужчина.

Я не слышал весь разговор прошлой ночью, но услышал достаточно, чтобы понять, что она скучает по нему, любит его еще больше и скоро вернется домой навсегда. О, и она улыбалась как идиотка и пинала воображаемые камни ногой.

Это первый раз, когда я видел ее такой счастливой. А еще я впервые пожалел, что у меня нет сил вытащить человека с другого конца телефона и выстрелить ему между глаз.

Но я даже не могу узнать, кто он, потому что она выстрелила в телефон. Чтобы защитить его.

От меня.

Мои пальцы сжимаются вокруг кнопки, но я отпускаю ее, прежде чем отломать вещь.

Она может попытаться спрятать его, но она недооценивает мои способности найти любого, на кого я нацелюсь.

Закончив одеваться, я выхожу из комнаты и отправляю ей сообщение.

Кирилл: Мой кабинет. Сейчас.

Она не читает его. Я смотрю на телефон, как будто это заставит ее волшебным образом появиться.

— Босс.

Я поднимаю голову и вижу, что Виктор стоит у лестницы и как-то странно смотрит на меня.

— В чем дело?

— Ситуация немного сложная.

— Выкладывай, Виктор. Не стой здесь и не смотри, как идиот.

— Тебе, наверное, это не понравится.

— В таком случае, избавь меня от подробностей. — я сделал паузу. — Где Саша?

— Липовский вовлечен в ситуацию, которая тебе, вероятно, не понравится.

Я сужаю глаза.

— Что он натворил?

— Тебе лучше увидеть все своими глазами. Все это происходит в клинике, где отдыхает господин Константин...

Не успел он закончить фразу, как я уже рвусь на улицу. Я собираюсь сломать шею Константину и запереть Сашу на хрен. Мало того, что она вчера устроила весь этот трюк со спасением, так она еще и набралась наглости сбежать от меня, чтобы пойти к нему первым делом сегодня утром.

Когда я приезжаю в клинику, одна из медсестер склоняет голову в знак приветствия.

— Мистер Константин находится во второй комнате слева.

Я отрывисто киваю, и она улыбается, продолжая свой путь. Она, должно быть, думает, что я здесь, чтобы навестить своего бесполезного брата, но это далеко не так.

Я готов отправить его в могилу, из которой он сбежал прошлой ночью...

Мои мысли обрываются, когда я подхожу к двери в его комнату. Константин сидит в кровати с отвратительным лицом, на котором больше синего и фиолетового, чем нормальной кожи, но он ухмыляется от уха до уха.

Не кто иной, как Карина, улыбаясь, помогает накормить его супом. Она этого не делает, или перестала делать уже много лет назад, и я почти забыл, что у нее глубокие ямочки на щеках.

Тот факт, что моя сестра – затворница вышла из дома и прошла весь сад — это уже подвиг. Мало того, она еще и навестила Константина. У меня всегда было впечатление, что он ей не нравится, несмотря на его попытки взять ее под свое крыло. Еще один удивительный факт - отсутствие Юлии у его постели. Раньше, стоило ему только упасть и поцарапать коленку, она днями не отходила от своего золотого сына, постоянно обвиняя меня в том, что я не забочусь о "моем брате".

Самое забавное в Юле то, что Константин становится моим братом, когда ей это выгодно. А когда нет, я просто дьявол, который занял законное место "ее" сына.

Саша стоит рядом с Кариной, мягко улыбается, и вся картина начинает проясняться. Наверное, она уговорила мою сестру навестить Константина и сопровождала ее в пути от дома до сюда.

Судя по платью Карины с длинными рукавами и сапогам, она мысленно была готова к выходу на улицу.

— Она хотела прийти вчера вечером. — говорит Саша моему брату. — Но ее насторожило присутствие твоей мамы.

— Понятно. — говорит он. — Хорошо, что ты мне написал. Я сказал маме, что мне нужен другой врач, и она поехала, чтобы лично убедиться, что она получит лучшего.

Он только что упомянул смс? В смысле, Саша ему пишет?

Я серьезно размышляю над тем, почему я не позволил Виктору пристрелить его прошлой ночью в этом чертовом вещмешке.

Саша кивает.

— Я действительно хотел привести Карину сюда, когда твоей матери не было рядом, в надежде, что ей будет легче.

— Хорошая идея. — говорит Константин.

— Спасибо, Саша. — Карина берет ее за руку и улыбается с ямочками. — Я бы не смогла сделать это без тебя.

— Ну, разве это не прекрасно? — я прохожу внутрь. — Воссоединение семьи, которой не хватает только торта и шампанского.

— Кирилл! — взволнованно говорит Карина и вскакивает, чуть не расплескав содержимое миски. — Смотри, я на улице! Я прошла через сад, у меня был только один приступ паники и...

Она прерывается, понимая, что говорит со мной, хотя поклялась, что будет ненавидеть меня вечно. Затем она снова приваливается к боку Константина, обнимая чашу.

— Мне снится сон, или ты пришел в гости? — спрашивает мой брат с оттенком раздражающего злорадства.

— Определенно сон. Я здесь, чтобы проинспектировать ситуацию, а не в гости.

Мое внимание переключается на Сашу, который, кажется, находит интересной макушку Карины.

— Может, ты хоть раз будешь порядочным человеком? — в его тоне проскальзывает оттенок яда.

— Очень богато с твоей стороны, Константин, учитывая, как ты хотел избавиться от меня, как только я вернулся. Интересно, кто из нас недочеловек?

— Ты, блять…— он начинает делать выпад вперед, но останавливается, затем морщится и разражается приступом кашля.

Карина замирает, ее глаза становятся недоверчивыми. Она никогда не умела справляться со стрессовыми ситуациями и вообще с чем-либо чувственным.

Это Саша деликатно укладывает его на место.

— Ты все еще восстанавливаешься. Не дави на себя.

Моя челюсть сжимается, и я сопротивляюсь желанию подхватить ее за талию или перекинуть через плечо. Но я не делаю этого. По той простой причине, что я не хочу, чтобы Константин лез в мои дела. Если он узнает, как сильно Саша влияет на меня, он использует это в своих интересах. Не сомневаюсь.

— Не ввязывайся в это. — предупреждает меня Константин, все еще говоря с трудом. — Я узнаю, кто сделал это со мной, и заставлю их заплатить. Это мой бой, держись от него подальше.

— Не могу. Мы с тобой оба знаем, что этот удар был направлен на меня, а не на тебя. Так что оставайся на месте и спи на коленях у мамы, как золотой ребенок, которым ты и являешься.

— Кирилл, я клянусь, бля...

— Прекрати. — шепчет Карина, ее голос дрожит и едва слышен. — Просто прекратите это, пожалуйста, вы оба. Прошли годы с тех пор, как мы добровольно находились в одной комнате, так что давайте не будем ссориться. Пожалуйста?

Мой брат смотрит на меня, но молчит. Я встречаюсь с его глазами, которые являются точной копией глаз Юлии.

У него ее внешность. У меня ее характер.

Когда-то давно я пыталась защитить его от внутренних войн, которые вели наши родители. Я ограждала его от уродства нашей семьи и принимала его наказания.

Я пыталась морально подготовить его к бесчеловечным испытаниям Романа и относилась к нему как к своему лучшему другу. Мой единственный друг.

Но потом между нами выросла стена, и эта стена называется Юля, мать ее, Морозова.

В тот день, когда она помогла ему выбраться с острова, а он решил бросить меня и Карину, я потерял к нему всякую привязанность.

Этот инцидент полностью испортил Карину, и он это знает. Он мог бы остановить это или убедить свою мать спасти других детей, но он этого не сделал.

Я никогда не прощу его за это. Он никогда не простит меня за то, что я поступил на службу в Россию после того, как он умолял меня не делать этого.

Теперь мы просто враги. Это так просто.

— Мы уходим, Саша. — объявляю я и поворачиваюсь к двери.

— Я присоединюсь к вам после того, как отведу мисс Карину в ее комнату. — говорит эта маленькая дрянь, как будто я только что не отдал прямой приказ.

Но раз речь идет о Карине, то все в порядке.

Хотя бы на этот раз.

Я застаю Виктора, ожидающего у входа в клинику со скрещенными руками и поднятыми бровями.

— Не надо. — говорю я, когда он опускается на ступеньку рядом со мной.

— Я не собирался ничего говорить. — я почти уверен, что уловил улыбку на его стоическом лице, но он все же молчит и рассказывает мне о планах на день. — Мне звонил Дэмиен. Он сказал, что ты не отвечаешь на его звонки и что ты все еще должен ему поединок.

— Игнорируй его.

— Он может появиться, как в прошлый раз.

— Продолжай игнорировать его.

Дэмиен ничем не отличается от бешеной собаки. У него навязчивая идея драться с любым, кого он считает достаточно достойным, и с тех пор, как мне удалось ударить его в тот раз, этим кем-то стал я. Он не остановится, пока я не вступлю с ним в некую форму первобытной схватки.

После того, как Виктор заканчивает свой ежедневный отчет, мы идем к машине. Он едет с Юрием впереди, а я сзади, но приказываю им подождать.

И мы ждем более пятнадцати минут, пока Саша, наконец, не подбегает к нам, ее лицо красное.

Она садится рядом со мной, задыхаясь, но не смотрит на меня.

— Извините, я опоздала. Мисс Карина хотела, чтобы я оставалась рядом с ней, пока она не успокоится.

— Иди, Юрий. — приказываю я, затем нажимаю на кнопку, которая сворачивает черный изолирующий экран. — Мне нужно просмотреть файлы, так что никто из вас не разговаривает со мной в течение всей поездки.

Виктор и Юрий кивают, когда экран закрывается.

Я чувствую, как Саша напрягается, прежде чем вижу это, когда машина выезжает с подъездной дорожки. Когда я все-таки смотрю на нее, меня поражает неестественная бледность ее кожи. Ее лицо мягкое и чертовски красивое. Даже ее длинные волосы придают ей некое сияние. Может быть, дело в этом или в том, что я знаю, как красиво она выглядит под этим нелестным костюмом, но сейчас она кажется такой женственной.

Она смотрит на свои соединенные руки на коленях, как будто это чудесным образом заставит меня потерять интерес.

— Теперь, когда тебе некуда бежать, не хочешь объяснить, почему ты исчезла сегодня утром?

Она мотает головой в мою сторону, и красные пятна покрывают ее кожу, когда она шипит:

— Юрий и Виктор здесь.

— Они не слышат с закрытым экраном. Ответь на мой вопрос.

Она бросает взгляд вперед, как бы не веря моим словам, затем бормочет:

— На самом деле я не исчезла. Я просто...проснулась и пошла к Карине на завтрак.

— Чушь. — я хватаю ее за запястье и талию, а затем тяну ее к себе на колени. Ее голова ударяется о крышу, прежде чем она устраивается на месте, руки на моей груди, глаза расширены.

Но там есть и другой взгляд. Он тонкий, почти незаметный, но под явным ужасом таится капелька волнения.

— Кирилл... что ты делаешь?.

— Что, похоже, я делаю? Я пытаюсь заставить тебя признаться в причине твоего побега.

— Но... мы в машине. Твои люди как раз на другой стороне. Они могут поднять экран в любую секунду.

— Тогда тебе лучше начать говорить, нет?

— Я…

— Да?

Ее глаза встречаются с моими, острые, в основном зеленые и полные света.

— Я не понимаю, в чем проблема. Мы использовали друг друга, и все.

Моя рука начинает сжиматься на ее бедре, но я заставляю себя остановиться, пока не сломал ей кости. Мой тон звучит спокойно и легко, почти бесстрастно.

— Значит, мы используем друг друга, да?

— Ну, разве не так? Мы же не состоим ни в каких отношениях. Ты позаботился о том, чтобы все было строго физически.

— А разве не должно быть наоборот? — мое лицо оказывается так близко к ее лицу, мои губы нависают над ее приоткрытым ртом. — Это ты скрываешь от меня своего любовника.

— Любовника? — спрашивает она низким, удивленным тоном, и я почти поддаюсь ее впечатляющему актерскому мастерству.

— Не издевайся надо мной, Александра. Ты выстрелила в телефон, поэтому я не смог узнать, кто он. Но помяни мое слово, я вытащу его из любого закоулка, где бы он ни прятался.

В ее глазах разгорается огонь, свирепый и смертоносный. Такой злой я ее никогда не видел. Даже ее выражение, когда Надя и Николай погибли, не идет ни в какое сравнение.

— Если ты пойдешь за ним, я стану твоим врагом, Кирилл. И я убью тебя, не задумываясь.

Моя челюсть сжимается. Дело не в угрозе, как таковой, а в том, что она угрожала мне из-за него.

— Ты не можешь даже ударить меня, но думаешь, что убьешь меня? — чем больше я говорю, тем более жутко спокойным становлюсь. — Похоже, у тебя неправильное представление обо мне, иначе ты бы не сказала этих слов. Я могу и я раздавлю тебя, как будто тебя никогда не существовало.

— Тогда почему ты этого не делаешь? — ее глаза светятся неестественным блеском. — Почему ты не избавляешься от меня, Кирилл?

— Потому что, как ты так красноречиво выразилась, мы используем друг друга.

Я тяну за пуговицу ее брюк, и она замирает, ее кожа становится красной.

Я расстегиваю свой собственный ремень и освобождаю свой член, который был в состоянии твердости с тех пор, как я проснулся сегодня утром, а ее не было рядом.

Я поднимаю ее, стягиваю штаны до пола, а затем упираюсь членом в ее трусы-боксеры. Трение возбуждает меня больше, чем все, что я когда-либо испытывал.

— Подожди…— ее руки вцепились в мой пиджак.

— Если ты хочешь, чтобы я остановился, скажи это. В противном случае, оставайся, блядь, неподвижной.

Она глотает, но молчит. Она также не разжимает пальцы, которые остаются неподвижными на моих плечах.

Я только хотел сдвинуть ее трусы-боксеры в сторону, чтобы иметь доступ к ее киске, но в итоге порвал их. Мои пальцы покрываются ее возбуждением, как и головка моего члена.

— Ты утверждаешь, что не хочешь зрителей, но ты вся мокрая от одной мысли об этом. — Мои пальцы играют с ее клитором, и она задыхается, впиваясь зубами в нижнюю губу. — Ты моя маленькая грязная шлюха, не так ли?

Она начинает что-то говорить, но это заканчивается стоном, когда я поднимаю ее, а затем опускаю на свой член. Ее голова падает назад, и она закрывает рот рукой, чтобы остановить звук, но этоне помогает, чтобы скрыть эротические звуки, которые она издает.

— Видишь? Твоя киска растягивается и приветствует меня дома. — Я хватаю ее за бедра и вхожу в нее в темпе, более диком и неистовом, чем прошлой ночью. — Твоя киска точно знает, кто ею владеет, так как насчет того, чтобы последовать ее примеру?

Единственный ответ Саши — хныканье и редкие вздохи, когда я нажимаю на ее точку G. Поэтому я делаю это снова и снова, пока ее киска не напрягается еще сильнее и не душит мой член.

Шлепки плоти о плоть эхом отдаются в машине, как и ее стоны. Когда она теряет равновесие и вот-вот упадет, она обхватывает мою шею руками и смотрит на меня полуприкрытыми глазами трахни меня.

Я схожу с ума, вбиваясь в нее с неистовой силой. Она отскакивает от моего члена, затем ее губы складываются в букву «О», а ее бедра сотрясаются от ударов.

Но я не останавливаюсь.

И я, конечно, не успокаиваюсь.

Я отпускаю бедро и обхватываю пальцами ее горло. Мне нравится, как ее киска сжимается вокруг моего члена, когда я душу ее. То, как она принимает меня глубже и сильнее, открывая мне доступ к самой тайной части ее тела.

— Так вот кем тебе нравится быть, Solnyshko? Моей маленькой игрушкой?

В ее глазах блестят слезы, и я не уверен, что это из-за моих слов или из-за ее продолжающегося оргазма. Она склонна плакать, когда оргазм становится слишком сильным.

— Ты позволишь мне засунуть свой член в эту киску и использовать тебя, когда и как захочу, не так ли? Ты тоже будешь кончать для меня, потому что мы используем друг друга.

Мои удары становятся все быстрее и короче, заставляя ее голову ударяться о крышу машины. Я притягиваю ее к себе, продолжая и продолжая. Ее дикое сердцебиение ударяется о мое, и ее сопение заполняет мои уши, а затем проникает в самую темную часть моей души.

Когда она прячет свое лицо в ложбинке моей шеи, я кончаю в ее теплую киску. Моя разрядка долгая и жесткая, и сперма размазывается по ее бедрам. Саша не двигается. Ее хрупкие руки брошены мне на плечи, а заплаканное лицо спрятано у меня на шее. Мы остаемся так на несколько мгновений. Я перевожу дыхание после самой мощной разрядки в моей жизни. А она... Черт знает, что она делает. Через несколько мгновений она отстраняется, ее лицо залито слезами, глаза красные и блестящие, но выражение ее лица не поддается прочтению. Она неловко пытается приподняться, чтобы заставить меня вытащить.

Я помогаю ей, и она морщится, вероятно, ей больно. Поскольку она прекрасно двигалась раньше, я не подумал о том, что ей может быть больно после прошлой ночи.

Моя сперма размазывается по ее бедрам, когда она пытается устроиться на сиденье рядом со мной. Я беру салфетки и начинаю вытирать ее, но Саша пытается забрать их.

Я фиксирую на ней взгляд, и она останавливается, но не раньше, чем посмотрит на меня так, будто я убил ее любимого щенка.

Когда я заканчиваю вытирать ее, она поправляет штаны, и я делаю то же самое, затем застегиваю ремень.

Когда я снова смотрю на нее, она смотрит в окно, скрестив руки на груди. Я позволяю своей руке на мгновение прислониться к бедру, серьезно размышляя о том, почему, черт возьми, я и близко не удовлетворен тем, что только что произошло.

Я хочу сделать это снова, снова и снова.

А еще лучше, я хочу запереть ее там, где доступ к ней будет только у меня, и это чертовски опасная мысль.

Я никогда раньше не хотел оставить кого-то у себя. Никогда не думал о том, чтобы трахнуть их снова, как только кончу.

— Ты не использовал презерватив. — пробормотала она, все еще глядя на улицы. — Ты и прошлой ночью не пользовался.

— И что?

Она мотнула головой в мою сторону, между ее бровей появилась линия.

— Ты когда-нибудь думал о возможности оплодотворить меня? С тех пор, как я пошла в армию, мой цикл постоянно меняется, и я не уверена, что укол помогает.

— Возможно, да.

— Возможно? Это звучит не очень убедительно.

Я поднимаю плечо, хотя внутри у меня полная пауза. У меня никогда не было секса без презерватива или без профессиональной уборки помещения вскоре после этого.

Это началось после того, как одна золотоискательница чуть не заставила меня оплодотворить ее, а другая пыталась продать мою сперму.

Так какого хрена я совсем забыл об этом, когда трахал эту женщину?

Она нахмурила брови.

— Тем не менее, ты должен использовать презерватив для безопасности.

— Я чист. Я уверен, что и ты тоже, учитывая, как туго тебе было в первый раз. Наверное, у тебя давно не было секса.

Ее щеки краснеют, но она снова смотрит в окно.

— У тебя давно не было секса, верно? — спрашиваю я снова.

— Почему это важно?

Я обхватываю пальцами ее запястье и сжимаю, пока она наконец не повернулась ко мне лицом.

— Возможно, ты была... девственницей?

Красный цвет, распространившийся от ее шеи к щекам и ушам — это весь ответ, который мне нужен.

Трахни меня.

Когда я обнаружил, что она невероятно тугая прошлой ночью, я, честно говоря, подумал, что она не занималась сексом некоторое время. У нее также не было крови, но опять же, не все женщины кровоточат.

— Я у тебя первый?

Она заметно вздрагивает, и я не знаю, связано ли это с тем, как я понизил голос, или с самим вопросом.

— Это не так важно, хорошо? Кроме того, у меня был парень, когда я была подростком, мы занимались всякой ерундой и...

— Не надо. Еще одно слово, и я сделаю своей миссией найти этого твоего бывшего парня и испортить ему жизнь.

Ее плечи опускаются.

— Тебе обязательно быть таким... таким?

— Каким?

— Антагонистом без причины.

— Очевидно, что причина есть, но сейчас это не важно, не так ли? Важен тот факт, что ты выбрала меня в качестве своего первого.

— Я не выбирала тебя. Это было просто удобно.

Удобно. Хм.

Так что теперь я свожусь к удобству. Это, конечно, первый раз, когда кто-то использует это слово по отношению ко мне. Я много кто, но удобный — не один из них.

Это не имеет значения.

Если физическое использование друг друга — это то, что нужно, чтобы удержать ее рядом со мной и подальше от того ублюдка, которого она защищает, то именно это и произойдет.

Я заманю ее в ловушку так глубоко, что у нее не будет выхода.

Рано или поздно у нее не останется выбора, кроме как забыть о своем любовнике и быть со мной.

Глава 31

Кирилл

Месяц спустя я сделал то, что обещал всем.

Теперь я единственный в Братве, кто связан с двумя печально известными картелями. Сергей устроил вечеринку в честь меня. Адриан, Игорь и скучный Владимир сказали мне, что я играю с огнем. Они сказали, что однажды эти неортодоксальные отношения дадут обратный эффект, и мне придется держаться за одного из них.

Дэмиен сказал, что он поколотит несколько человек за меня, если я соглашусь драться с ним. Михаил смотрит на меня с вновь обретенным уважением.

Рай относится ко мне с опаской, как и должно быть.

Суть в том, что я сделал то, чего никто из них не добился. Две партии прошли через меня, и сегодня я здесь с большинством моих людей для третьей. Адриан говорит мне, что если я продолжу идти по этой неуверенной дороге, я могу потерять все. Этот ублюдок заботится о моей безопасности. Он просто отказывается признать это вслух.

Во всяком случае, даже если я потеряю эти картели, мне просто придется обезопасить другие. Главарь одного из них предложил мне укрепить наши отношения, выдав Карину замуж за его сына, и я поборол желание проломить ему голову.

Мне не нравится, что он знает о ее существовании, не говоря уже о том, что думает, будто я выдам ее замуж ради этого. Мне нравится думать, что никто не заслуживает моей сестры, но даже если такой ублюдок и существует, его не будет в нашем мире.

Ей нужна нормальная жизнь после всего того дерьма, которое она пережила.

Но я отвлекся, совсем немного.

Виктор, Юрий, Максим и Саша обследуют территорию дока, чтобы убедиться, что остальные люди на своих местах и что между контейнерами не таится никаких сюрпризов.

Я смотрю в окно машины на пасмурное небо, затем проверяю часы. Прошло ровно три минуты с тех пор, как я отправил Саше сообщение с просьбой вернуться в машину. Минуты, которые она могла бы использовать, чтобы притащить сюда свою задницу.

Сказать, что я не могу насытиться ею, было бы чертовским преуменьшением. Я часто ловлю себя на том, что загоняю ее куда угодно, только чтобы иметь к ней доступ.

Ее киска вызывает привыкание? Да, блять.

Меня до сих пор бесит, что она так на меня влияет, особенно потому, что я никогда не был так настроен на тело и потребности другой женщины, как на ее.

В тот момент, когда я заканчиваю трахать ее, я снова хочу ее. Мне приходится физически сдерживать себя, чтобы не ворваться в нее на всю ночь, просто чтобы оставить между нами хоть какую-то дистанцию.

Потом я вспоминаю, что она сказала, что мы только сексуальные приятели, поэтому я довожу ее до предела без всякой пощады.

Теперь, когда до прибытия груза осталось около двух часов, я могу трахать ее в машине, пока все занимаются своими делами. Иногда Виктор спрашивает:

— На кой ляд тебе Липовский, когда у тебя есть я? — и я сопротивляюсь желанию ударить его по лицу.

Саша наконец-то появляется вдалеке, проверяет часы и ускоряет шаг. Она снова подстригла волосы, потому что длина делала ее такой «девчачьей», что даже другие охранники начали дразнить ее за это. Она ненавидела это делать. Это было видно по тому, что у нее весь день было плохое настроение.

Она открыла дверь машины, задыхаясь.

— Ты звал меня?

Я затаскиваю ее внутрь так, чтобы она сидела у меня на коленях, затем захлопываю дверь и обхватываю рукой ее стройную талию.

— Это заняло у тебя лишнюю минуту.

— Я был на другой стороне дока, проверяла свою позицию. — она пытается оттолкнуться, но моя хватка на ее талии не позволяет ей освободиться.

— Не двигайся. — я начинаю расстегивать молнию на ее брюках, но она дергается и выскальзывает из моей хватки, практически бросаясь через сиденье на дверь, прежде чем сесть.

Моя рука сгибается и разгибается, пока я обдумываю лучший способ притащить ее туда, где ей самое место.

— Не хочешь объяснить, какого хрена ты делаешь?

— Мы не будем заниматься сексом в ожидании важного груза, Кирилл. Этого просто не случитс.

Ее уверенная манера говорить делает мой член чертовски твердым.

— А почему бы и нет? У нас еще два часа впереди.

— Я бы потеряла концентрацию. — признается она более низким тоном. — И у меня будут трястись конечности, что ничуть не поможет, когда я должна быть снайпером.

— Тогда ты можешь просто отдохнуть здесь. Мы позаботимся о миссии.

— Значит, теперь я полезна только для секса, пока ты и остальные занимаетесь миссией?

— Я никогда этого не говорил.

— Ну, это то, что я поняла. Говорю тебе, Кирилл, моя работа важнее секса.

Эта гребанная женщина только что сказала, что быть телохранителем важнее, чем трахаться? Если это ее способ еще больше намекнуть, что я "удобный", то клянусь, блядь...

— Ну, не важнее. — промурлыкала она, ее щеки покраснели. — Их нельзя сравнивать, я думаю. Я лишь хочу сказать, что мы не можем заниматься сексом. Это отвлекает, а я пытаюсь сосредоточиться.

Это заставляет меня ухмыльнуться.

— Я отвлекаю?

— Конечно, отвлекаешь.

Отвлекать лучше, чем быть удобным, так что я смирился. Пока что.

— Что мне делать два часа, если я не трахаю твои мозги? спрашиваю я.

— Можешь хоть раз поспать. — она украдкой смотрит на меня. — Ты не делал этого уже несколько недель.

— Я не сплю.

— Ты спал... в тот раз.

— Когда ты сбежала, чтобы встретиться с Константином, ты имеешь в виду?

— Когда я отвезла Карину к Константину, да.

— Это была аномалия.

— А как насчет того, когда мы были в доме Нади и Николая? Ты тогда спал.

— Еще одна аномалия. — я закрываю глаза и прислоняю голову к окну в безнадежной попытке успокоить свой бушующий стояк. Нам нужно только убрать этот гребаный груз с дороги, а потом я буду трахать ее до умопомрачения.

Однако это почти не утешает мой изголодавшийся член.

— Хочешь, я помогу? — ее мягкий голос разносится по машине, как колыбельная.

Мне нравится, что она говорит как женщина, когда нас только двое. Сколько бы она ни притворялась мужчиной снаружи, рядом со мной она полностью теряет эту личину.

— Не трать свое время. Я смирился с тем, что не могу заснуть. Так будет лучше.

— Нет, не лучше. Это плохо скажется на тебе в долгосрочной перспективе. Можно я попробую что-нибудь сделать?

— Будьте моим гостем.

Нежная рука обхватывает мою и приподнимает ее. Я открываю глаза, когда она кладет мою ладонь себе на грудь.

Я усмехаюсь.

— Ты передумала? Может, мне начать с того, чтобы уделить больше внимания твоим сиськам?

— Нет. — говорит она, как строгая учительница.

— Тогда ты предпочитаешь сидеть на моем члене?

— Я сказала, нет. А теперь закрой глаза и постарайся сосредоточиться.

— Это трудно сделать, когда все, о чем я могу думать, это крутить твои маленькие розовые соски.

— Ты невозможен. — она покачала головой. — Просто делай, что я говорю.

Нехотя я закрываю глаза и откидываюсь на спинку сиденья.

— Это не что иное, как петух. Если это не сработает, помяни мое слово, я тебя трахну.

— Договорились. А теперь сосредоточься на биении моего сердца вместо своих грязных мыслей. И, серьезно, прекрати сжимать!

— Хорошо.

Биение под моими пальцами спокойное, регулярное и нежное.

Ее дыхание обдувает мое ухо, и мои ноздри раздуваются.

— Ты уверена, что это не прелюдия, потому что мне от этого только тяжелее.

— Шшш. — Ее низкий голос проникает в мое ухо, за ним следует медленное гудение.

Затем Саша делает то, чего я никогда не ожидал. Она начинает петь мягким, мелодичным голосом. Русская колыбельная песня, которую матери поют своим детям, проникает в мои уши и достигает места, о существовании которого я даже не подозревал.

Ее голос напоминает теплый ветерок в морозную зимнюю ночь. Странная тяга зовет меня, словно какой-то заколдованный инструмент, который выхватывает мое физическое существо из реального мира и переносит его в мифическое измерение.

Затем, внезапно, голос прекращается, и я открываю глаза, чтобы увидеть Сашу, трясущую меня за плечо. Моя рука, которая лежала на ее груди, теперь лежит на сиденье рядом со мной, и она улыбается.

— Пора идти. Груз прибывает через пятнадцать минут.

Я тру глаза.

— Почему они приехали раньше? У нас еще есть два часа.

— Нет, у нас нет. — гордая , широкая улыбка покрывает ее лицо. — Ты спал около двух часов. Видишь? Я же говорила тебе, что могу помочь.

Это что, какая-то гребаная шутка? Я закрыл глаза всего на минуту. Смотрю на часы, и, конечно же, прошло около двух часов.

К черту меня.

Я заснул рядом с ней. Опять.

Я не чувствовал, что вокруг меня происходит какая-то хуйня. Опять.

Кто-то мог бы застрелить меня в это время, и я бы ничего не узнал. Она могла бы застрелить меня, но она выглядит более гордой тем, что смогла усыпить меня своим мягким, блять, пением и какой-то магией сердцебиения.

Я должен положить конец этой ситуации, пока она не стала еще хуже.

Глава 32

Саша

— Не это ли слабый телохранитель Кирилла.

Я выпрямляюсь, оборачиваюсь на знакомый глубокий голос и киваю.

Дэмиен изучает меня тем расчетливым взглядом, который всегда выглядит так, будто он замышляет что-то нехорошее. Он постоянно говорит о своих намерениях сразиться с Кириллом, вплоть до того, что врывается на обеды в главный дом, объявляет о смертельной схватке перед Паханом и все в таком духе.

Он до сих пор не получил согласия от Кирилла, и хотя это заставило бы любого другого сдаться, с Дэмиеном дело обстоит иначе.

Он стал еще настойчивее добиваться того, что, по его мнению, является его "законной борьбой".

Сегодня утром мы собрались в доме Пахана на еженедельную встречу, на которую, как я слышал, Дэмиен никогда не ходил, но посещал ее с тех пор, как началось его воображаемое соперничество с Кириллом.

Однако он вышел с собрания раньше всех, так как ему надоели эти встречи, поэтому он и разговаривает со мной.

Он достает сигарету и засовывает ее в рот, затем прикуривает, оценивая меня.

— Хотя ты уже не такой слабый, как в нашу первую встречу. Ты тренируешь эти мышцы, Саша?

Мои губы раздвигаются. Откуда он это знает, если я ношу одежду на размер больше?

После того двухчасового сна в машине полгода назад Кирилл резко прекратил тренировки один на один. Но я продолжала тренироваться каждый день, иногда с Максимом и Юрием, иногда одна.

— Но ты все еще слаб. — продолжает Дэмиен свой односторонний монолог. — Слабый становится сильным, так что улучшения налицо. Вот тебе совет.

Он подходит ближе, и на меня нападает запах сигарет.

— Ты хороший снайпер, да? Тренируй эти руки и придерживайся этого.

Это то же самое, что Кирилл сказал мне давным-давно. Неужели они думают, что я не могу стать физически сильнее? В таком случае, я буду рада доказать, что они ошибаются, даже если это будет последнее, что я сделаю.

— А теперь заплати мне за этот совет. — говорит он с ухмылкой, которая при других обстоятельствах выглядела бы очаровательно.

Дэмиен — очень привлекательный мужчина с копной темных волос, темными бровями и пронзительными зелено-серыми глазами, но на этом его очарование заканчивается. Его личность не компенсирует этого, а я, видимо, сломлена, потому что постоянно сравниваю внешность каждого мужчины с внешностью Кирилла.

Никто даже близко не подходит к сильной привлекательности этого монстра.

— Заплатить тебе? — повторяю я его слова.

— Да, я дал совет, и я ожидаю оплаты.

— Я никогда не просил совета и поэтому отказываюсь от любого вида оплаты.

— Сейчас, сейчас. — он обхватывает мое плечо рукой. — Не будь таким жестким, Саша. Это твоя проблема, ты знаешь. Ты слишком серьезно ко всему относишься. Будь как твой босс и начни быть немного расслабленной.

Кирилл совсем не спокойный. Он жестокий. Он расчетлив. И самое главное — он безжалостен.

Я видел, как он убивает людей без раздумий и приказывает своим людям сделать это за него, потому что его это не беспокоит.

Но поскольку он методичен, а на людях ведет себя игриво и несколько прохладно, все, включая сотрудников организации, думают, что к нему легко подойти и иметь с ним дело.

Я уверен, что это тактика, которую он использует, чтобы ослабить их бдительность и нанести удар, когда они меньше всего этого ожидают. Дэмиен и Михаил — единственные, кто легко на это поддается. Остальные могут не показывать этого, но они опасаются Кирилла. Особенно Рая, что очень важно, поскольку она держит "секрет" над его головой.

Дэмиен возвращает мое внимание к себе, когда крепче сжимает мое плечо.

— Я не буду просить многого в качестве оплаты. Просто перешли мне расписание Кирилла на неделю.

— При всем уважении, я отказываюсь.

— Да ладно, это тебе ничего не будет стоить.

— Мне запрещено раскрывать что-либо о расписании Босса. Кроме того. — я бросила на него взгляд в сторону. — Не кажется ли вам, что это немного чрезмерно и по-сталкерски?

Это очень похоже на преследование, но я воздерживаюсь от этого из уважения к его позиции.

— Вини своего гребаного босса. Если бы он был нормальным человеком, мне бы не пришлось этого делать.

Дверь конференц-зала открывается, и первым выходит Кирилл, разговаривающий с Адрианом. Он бросает на нас всего лишь взгляд, но этого достаточно, чтобы я тяжело вздохнула.

Я думала, что с течением времени у меня выработается иммунитет к тому влиянию, которое оказывает на меня Кирилл. Я научусь быть менее стеснительной рядом с ним, и он перестанет воздействовать на меня одним лишь взглядом, но я жестоко ошибалась. Влияние не только сохранилось, но и усилилось.

Мы уже несколько месяцев находимся в сексуальных отношениях, используем друг друга, как я так глупо сказала в тот день, когда он трахнул меня в своей машине. Я не хотела этого, но меня задело то, что в тот первый раз он решил спать на диване, а не на кровати.

До этого я искренне думала, что он не спал всю ночь, работая, но он спал просто отлично, только не рядом со мной.

Так что я решила, что мы используем друг друга для секса, и, видимо, правильно решила. Он трахает меня как сумасшедший каждый день, иногда по несколько раз в день — в своем офисе, в машине, в ожидании груза наркотиков. Везде, где он считает нужным.

Но он до сих пор ни разу не спал рядом со мной на кровати. Даже ни разу. Я пыталась сказать ему, что помогу ему заснуть, но он категорически отказывается. Моя гордость немного уязвлена, поскольку я всерьез думала, что чего-то добилась, помогая ему заснуть в тот раз перед отправкой наркотиков.

Однако по какой-то причине с тех пор он стал чувствовать себя более отстраненным.

Когда я спросила его, почему он перенес мою одежду в свой шкаф, он ответил, что так "удобнее". Мне очень не нравится его апатичный тон, с которым он иногда говорит.

Поэтому, в качестве мести, у меня появилась привычка засиживаться допоздна с ребятами и ночевать у них дома, когда мне хочется вести себя по-зверски.

Но это обычно только усиливает его и без того ненасытный сексуальный аппетит.

И вот так мы погрузились в эту жизнь сексуального удовлетворения, физического влечения и безумной похоти. В конце концов, это закончится — я знаю это. Но я все равно не хочу, чтобы это прекращалось.

Может быть, это бесполезный эгоизм, но Кирилл, или, скорее, это мифическое влечение к нему, — единственное, что я сделала для себя за очень долгое время. Если бы я отпустила его, я бы почувствовала, что меня снова загоняют за решетку моей прежней тюрьмы.

Не то чтобы тюрьма полностью исчезла, но теперь она кажется менее ограничивающей. Я существую не только для того, чтобы отомстить за свою семью. Я также делаю что-то для себя.

Я чувствую себя женщиной в его руках. Я чувствую себя красивой, желанной и... правильной. Это странно, но это правильно.

Адриан и Кирилл расходятся у входа. Мой монстр, который выглядит более великолепно, чем бог, отступает назад и наклоняет голову в сторону Дэмиена.

— Ты опять придираешься к моим людям?

— Да ладно. Мы с Сашей друзья. — Дэмиен крепче сжимает мое плечо, как бы доводя мысль до конца.

— А сейчас? — Спокойный голос Кирилла почему-то заставляет меня нервничать. Мне всегда не нравилось, насколько он бесстрастен. Как он умеет скрывать себя под слоями, которые никто не может уловить, что бы они ни делали. — Значит, ты хочешь его забрать? — спрашивает он Дэмиена. — Раз вы друзья,ты сможешь его нанять, не так ли?

Мое сердце падает, и я смотрю на него. Он... действительно подталкивает меня к Дэмиену? Вот так просто?

Неужели пришло время, когда я ему надоела и он хочет избавиться от меня самым практичным способом?

— Как я могу узнать твое расписание, если я найму его? — Дэмиен отпускает меня, щелкнув языком. — Как насчет того, чтобы дать мне этот гребаный бой, чтобы мы могли покончить с этим?

— Как насчет того, чтобы ты перестал быть надоедливым, и все это закончится. — огрызается он, глядя ему в лицо. — Вот так просто.

— Я отказываюсь. — Дэмиен толкает Кирилла плечом, когда тот уходит. — Клянусь, блядь, я тебя когда-нибудь достану.

— Похоже на приставучую жену. — с легкой ухмылкой говорит ему вслед Кирилл.

— Пошел ты. — Дэмиен отмахивается от него, не оборачиваясь.

Ухмылка Кирилла резко исчезает, когда он смотрит на меня. Нет, он смотрит, прежде чем направиться к машине без единого слова.

Я осталась там, частично бездыханная, частично не зная, что делать. Что, черт возьми, это было?

Мне требуется несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями, прежде чем я последую за ним. Юрий ждет у машины, нахмурив брови.

— Что-то случилось внутри? — шепчет Юрий.

— Нет, насколько я знаю. А что?

— Босс выглядел недовольным, но Виктор пожал плечами, когда я спросил его, не пошло ли что-то не так на встрече.

Я сглатываю, направляясь к пассажирской двери, но обнаруживаю, что гребаный Виктор уже сидит там.

Черт.

Теперь мне приходится находиться рядом с явно взбешенным Кириллом. Ну, не совсем явно, поскольку он прокручивает какие-то файлы на своем iPad. Но опять же, его спокойствие никогда не было хорошей новостью. Кроме того, его челюсть напряжена, что обычно является плохим признаком.

Я продолжаю сидеть на своей стороне сиденья, тихо считая секунды до следующей остановки. Через несколько мгновений я вспоминаю, почему я тоже на взводе, и начинаю злиться на то, как он со мной обошелся.

— Что у нас сегодня по расписанию? — спрашивает он, не поднимая глаз от своего планшета.

— Не уверен. Я стер его, думая, что меня переведут к Дэмиену.

Он поправляет очки, когда его напряженный взгляд падает на меня.

— Это был сарказм?

— Вы действительно собирались позволить Дэмиену заполучить меня, если бы он захотел?

— Я не знаю. Это ты мне скажи. Поскольку вы друзья, я подумал, что было бы неплохо дать тебе возможность сменить обстановку.

— Я бы этого не хотел, и я был бы признателен, если бы вы советовались со мной, прежде чем принимать такие решения.

Его глаза сужаются, но он возвращает свое внимание к планшету и ничего не говорит.

Поскольку он, кажется, в лучшем настроении, я выпрямляюсь. Первоначально я планировала спросить об этом сегодня вечером, может быть, после секса, поскольку тогда он кажется наиболее дружелюбным, но я не доверяю себе, что не засну.

Кроме того, будет лучше, если у нас будет аудитория, чтобы он не допрашивал меня долго.

— Босс… — начинаю я.

— Хм?

— Можно мне взять три дня отпуска?

При этом он поднимает глаза от своего iPad и даже наклоняет его в сторону. — Почему?

— Это... личное.

На секунду между нами воцаряется тишина.

Две.

Три.

Затем, не меняя выражения лица, он говорит:

— Отлично.

— Правда?

— Да.

Я сузила глаза. Сказать, что это очень подозрительно, было бы преуменьшением. Я была морально готова к тому, что буду бороться за это до конца, пока он будет допрашивать меня безжалостно. Я даже думала о том, как выжить, если расколюсь и под пытками все расскажу.

Правда, Кирилл больше не спрашивал о "человеке", с которым, как он думал, я разговаривала в тот раз, и я почему-то подумала, что, может быть, он действительно воспринял мою угрозу всерьез. Но это просто не в его стиле.

Тот факт, что мне нужно идти домой, заставляет меня нервничать еще больше. С того дня, когда я чуть не попалась, я редко разговаривала со своим дядей, и только когда я не на службе и нахожусь вдали от дома. Он перестал просить меня прекратить мою миссию, чтобы сблизиться с Кириллом. На самом деле, он, кажется, был рад, когда я сказал ему, что теперь я вхожу в ближний круг Кирилла.

Поэтому я медленно работала над своим первоначальным планом, чтобы в конце концов получить доступ в офис. Я была там несколько раз одна, но Кирилл обновил систему безопасности, так что все важные файлы теперь защищены его отпечатком большого пальца. Я все еще пытаюсь найти способ обойти эту проблему, не вызывая его подозрений.

С другой стороны, ни дядя Альберт, ни я не получали никаких новостей о моем брате. Иногда я ложусь спать со слезами на глазах, думая, что он уже умер, но чаще всего я отказываюсь в это верить.

Вчера я узнала, что Babushka больна и что дело плохо. Дядя Альберт сказал, что позаботится о ней, но на всякий случай я должна поехать домой. Я никогда не прощу себе, если это будет последний шанс увидеть ее живой и я решу не ехать. Поэтому я сказал дяде, что вернусь в Россию в ближайшие несколько дней.

Вот почему я придумала эту просьбу об отпуске. Кирилл с такой готовностью ее одобрил.

Возможно, он пошлет кого-нибудь за мной.

Но это не страшно. На этот раз мне просто придется обыграть его в его же игру.

***

— Тебе не обязательно везти меня в аэропорт. — говорю я Кириллу, который лично ведет машину.

Он никогда этого не делает.

Его лицо нечитаемо, не то чтобы оно было читаемо в большинстве дней, но оно стало еще более загадочным с тех пор, как я объявила, что мне нужен отпуск.

Хотя он с готовностью согласился, его отношение изменилось. Большую часть времени он проводил за внешними поручениями и часто приказывал мне оставаться на страже Карины.

Мы не уединялись в одной комнате, как он обычно делал это раньше. А что касается его комнаты, то он использовал ее только для того, чтобы принять душ и переодеться.

В результате, секса не было целых три дня.

Чего не случалось уже несколько месяцев.

Кирилл никогда не проводил целый день без того, чтобы не затащить меня в темный угол и не трахать до тех пор, пока мне не станет трудно стоять.

Так что недавнее изменение отношения меня озадачило. Я не могла ни спать, ни есть нормально, думая о смысле всего этого.

Учитывая его характер, Кирилл ничего не делает без цели. Все и вся для него — часть большого плана.

Может быть, он действительно устал от меня и теперь выбрасывает меня.

Только вот...

Если бы это было так, зачем ему лично меня возить?

— Как ты узнал, что я улетаю? — спрашиваю я, когда он не отвечает на мой предыдущий вопрос.

И снова никакого ответа.

Мои руки сжимаются на коленях, и смесь темных чувств — обиды, боли и неудовлетворенности — начинает лопаться по швам.

— Если ты собирался быть таким молчаливым, ты мог бы, по крайней мере, позволить Максиму или Юрию пойти с тобой.

Ноль.

Ничего.

Я смотрю в окно, чтобы не поддаться эмоциям и не наговорить лишнего.

К тому времени, когда машина останавливается перед аэропортом, я готова убить безумное напряжение, которое душило меня последний час.

— Я ухожу.

Я не смотрю на него, потому что это заставит меня захотеть обнять его или поцеловать, а мы просто не в таких отношениях.

Сильная рука хватает меня за запястье, отталкивая назад, и я задыхаюсь, когда поворачиваюсь к нему лицом.

Тень закрывает его лицо, и странное выражение, которого я никогда раньше не видел, принимает его резкие черты. Это смесь боли и ярости, подчеркнутая смертельной хваткой на моем запястье.

— Что? — спрашиваю я тоненьким голосом, боясь говорить громче.

— Не уходи. — Это всего два слова, но они настолько заряжены, что бьют меня в грудь.

— Я... вернусь через три дня. Я обещаю.

— Не надо. Не уходи. — На этот раз это приказ, сплавленный с каждой унцией власти, на которую способен Кирилл.

— Я должна. — Шепчу я.

Он притягивает меня к себе так, что я полулежу у него на коленях, снимает очки и целует меня. Нет. Он не просто целует меня. Он пожирает меня, его язык пирует на моем, а зубы кусают и кусают. Он показывает мне, вместо того чтобы сказать, что все мои мрачные мысли за предыдущие три дня не имеют никакой силы.

Дело не в том, что он потерял желание ко мне или что он больше не хочет прикасаться ко мне.

Потому что это все еще здесь. Я чувствую его отчаяние, которое отражает мое, и я могу сказать, без сомнения, что он, вероятно, хочет меня так же сильно, как я хочу его.

Он целует меня с пылкой страстью, которая кажется ему чуждой. Это хаотично, незапланированно, и кажется, что он даже не знает, что делает. Но это все он.

Когда его губы покидают мои, я хочу их вернуть.

Нет, я хочу их вернуть, даже если мой рот слишком распух и болит.

— Не уходи, Саша. — Просит он на этот раз мягко, даже умоляюще.

И я таю.

Каждая ниточка во мне ломается, с готовностью отдаваясь этому монстру.

Моему чудовищу.

Я хочу кивнуть, согласиться с его мольбой. Я хочу отбросить всю ту часть моей жизни и просто остаться здесь.

В его объятиях.

Я хочу продолжать смотреть в его ледяные глаза и фантазировать о том, что однажды они смягчатся.

Но я не могу. Потому что это касается не только меня. Речь идет о моей семье.

Сверхчеловеческим усилием я вырываюсь из объятий Кирилла, голова все еще кружится от страстного поцелуя, и качаю головой.

— Я вернусь через три дня.

Выражение его лица не меняется, но челюсть напрягается.

Прежде чем передумать и остаться, я хватаю рюкзак и выпрыгиваю из машины.

Как только я оказываюсь перед входом, я бросаю взгляд назад, чтобы посмотреть на Кирилла, но ни его, ни машины уже нет.

Мои плечи сгорбились, когда я исчезла в аэропорту. Полет некомфортен, но не из-за его продолжительности, а из-за мыслей, терзающих мою голову.

Я не могу перестать думать о выражении лица Кирилла, когда я отказалась остаться после того, как он попросил меня в третий раз.

А еще...тот поцелуй. У меня голова идет кругом от одной мысли об этом.

Когда я прилетаю в Россию, я переодеваюсь в туалете аэропорта, чтобы выглядеть не так, как когда я улетала. Я натягиваю толстовку и прячу пистолет в пояс. Потом я выворачиваю рюкзак наизнанку, чтобы он стал синим, а не темно-оранжевым.

Хотя Кирилл был зол на меня, когда высаживал, я не могу быть слишком осторожной, ведь он мог послать кого-нибудь за мной.

Я даже прячу свой телефон в камеру хранения в аэропорту, так как уверена, что на нем есть какой-то маячок.

Мне требуется больше времени, чем нужно, чтобы выйти из здания, но я ухожу полностью удовлетворенный тем, что за мной никто не следит. А если они и были, то я их уже потерял.

Тем не менее, я выбираю осторожные маршруты, сажусь на несколько больших грузовиков, пока не добираюсь до далекой деревни, где живет моя семья.

Я покидаю последний грузовик и прохожу около пяти миль посреди густого снега и мороза, просто чтобы убедиться, что за мной не гонятся ни машины, ни люди.

Когда я дохожу до места, которое мне указал дядя Альберт, я замираю. Я ожидал, что это будет деревня, но там только склад.

Он скрыт холмом и слишком похож на склад из нашей последней миссии...

Этого не может быть.

Мои чувства приходят в полную боевую готовность, и я достаю пистолет, а мои шаги становятся осторожными. Дядя Альберт не стал бы приводить сюда Babushku.. Это место не подходит ни для старухи, ни для ребенка вроде Майка.

Наверное, в координатах, которые он мне дал, была какая-то ошибка...

— Саша.

Я оборачиваюсь, и точно, мой дядя стоит там, на снегу. Но выглядит он...по-другому.

Мой мирный дядя одет в боевые ботинки, а через плечо у него перекинуто огнестрельное оружие.

И он не один. Появляются еще несколько человек, все одеты в боевое снаряжение и черные маски.

Наемники?

— Что происходит? — спрашиваю я, палец все еще на спусковом крючке. — Где Babushka? Кто все эти люди?

— Всему свое время, Саша. — дядя обхватывает меня за плечи. — Ты так хорошо справилась.

— Я все еще ничего не сделала. — я недоуменно смотрю на него.

— О, но ты сделалa. Вот, надень это.

Он протягивает мне маску, похожую на те, что носят другие.

— Дядя Альберт, вы можете сказать мне, что происходит? Я думал, что пришла за Babushka.

— О, со временем ты ее увидишь. — он надевает на меня маску, затем надевает свою и обнимает меня. — Я так горжусь тобой, Саша. Ты ведь знаешь это, правда?

Я киваю, хотя моя грудь сжимается с каждой секундой.

Он говорит, что я так хорошо справилась, но почему мне кажется, что я совершила ужасную ошибку, просто появившись здесь?

В воздухе раздается шум, а затем появляется снегоход. Я отступаю от дяди Альберта, думая, что это один из их спутников.

— Тебе удалось уговорить его приехать одного. — говорит дядя Альберт гордым голосом.

— Кто…— я осекаюсь, когда в поле зрения появляется водитель снегохода.

Мое сердце падает. Мои ноги дрожат, и мир начинает вращаться.

Я бы узнала это телосложение где угодно. В толпе. Или даже в снежной одежде.

— Дядя Альберт..— шепчу я. — Что...что ты планируешь?

— Месть, моя дорогая. Этот человек был организатором расправы над нашей семьей.

Я в ужасе смотрю, как мой дядя открывает огонь по Кириллу.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

Перевод группы https://t.me/dreambooks1