Кровь с молоком

Глава 10. Для многих женщин все мужчины — козлы, кроме любимых. Хотя, по большому, счёту, и они — такие же козлы, но только любимые

Бессонная ночь не прошла даром ни для здоровья, ни для души. Страшно болела голова, которую к тому же одолевали тяжкие думы. Сначала Милка полночи жалела себя, потом завидовала Сонаре, а под утро нежданно не гадано решила, что Бирт… козел. Намазывая очередной бутерброд пахучим маслом, она вспоминала каждый миг, проведенный с ним, и пришла к неутешительному выводу… никакой особой любви с его стороны не было! Полгода в "поварешках" у целой банды отпетых преступников научили ее немного иначе смотреть на вещи. Она теперь знала, что для секса мужчине вовсе не обязательно любить партнершу, сильная половина человечества может быть лживой и очень изворотливой… а накладывая это знание на прошлое… она поняла, насколько была слепа! "Прокатили, как малолетку!" — сказал бы Хом из двадцать пятой.

— Милка, ты сейчас сломаешь ломтик, — как бы между прочим подала голос Зорна.

— Я бы не только тост сломала, — зло призналась Милка и потянулась за следующим куском хлеба.

— Все так плохо? — удивилась Зорна.

— Все мужики — козлы, — тихо прошипела девушка.

— Прям таки все? — сощурилась повариха.

— Может не все, но один — точно!

— А… — потянула женщина. — Есть такое дело.

"Но вообще-то, все" — добавила про себя девушка.

— Доброе утро! — поздоровался бодрый мужской голос. Обе работницы кухни недоуменно уставились на главу службы безопасности Его Величества Сэтвока Шанара.

— Доброе, — ответила Зорна с улыбкой — Давно не захаживал, начальничек…

Милка только кивнула и продолжила измываться над хлебом. Какое ей дело! Ее вообще боль всего интересовало, как бы отомстить Бирту. Да так, чтобы на всю жизнь запомнил!

— Что это с ней? — удивился Сэтвок Шанар и потянулся за одним из бутербродов.

— Не с той ноги встала, — буднично ответила повариха, стукнув главу службы безопасности Его Величества длинной ложкой по загребущей руке.

— Ей! Я голодный! — пожаловался он.

— Так это же не тебе, а заключенным! Что, дома покушать не мог?

— Дома некогда, — пожал он плечами, а потом сощурился: — Ты, небось, и на моем смертном одре не дашь любимую печеньку с криком: "это гостям!"

— Что б ты не сомневался, — уперла руки в бока Зорна.

Вместо того, чтобы и дальше выслушивать весь этот балаган, Милка собрала несколько пузатых бутербродов, положила их на тарелку, которую неласково всунула в руки гостю.

— Вот как надо! — похвалил довольный Сэтвок. — Учись!

— Я вашу наглую породу знаю. Вас один раз угостишь, так вы еще и привыкнете!

Но мужчина ее не слушал, он все наблюдал, как Милка яростно намазывает следующий ломоть.

— Ей, Поварешка… А что случилось-то? Все вчерашний розыгрыш забыть не можешь?

— Какой розыгрыш? — оживилась Зорна, на что Сэтвок махнул рукой — все его внимание принадлежало маленькой помощнице. Но Милка даже не глянула в его сторону. Во-первых, ей просто не хотелось его видеть, после вчерашнего, а во-вторых, все они — КОЗЛЫ!

Но Сэтвок не собирался сдаваться, он подошел ближе и даже наклонился, чтобы лучше рассмотреть ее лицо.

— Итак? — напомнил он.

Когда кто-то стоит над душой во время работы, это не может не выводить из себя. Девушка повернулась и уставилась в заинтересованное мужественное лицо. Она и раньше заметила, что его обычно холодные глаза могут быть очень живыми и выразительными. Только обычно в них отражается ярость, презрение, насмешка… но сейчас была какая-то заинтересованность, а еще складывалось впечатление, что он пришел с ней поговорить… только вот у нее не было настроения разводить болтовню на отвлеченные темы! Ей хотелось забыть прошлое, Бирта, и якобы "большую любовь". И его дурацкий праздный интерес… это оказалось выше ее сил:

— Я дала бутерброды… Чего вы еще хотите? — выдавила она почти грубо.

Участие и тепло тут же исчезли, вернув на место привычную скрытую ярость.

— И, правда, — буркул он, а через мгновение его уже и след простыл.

Зорна только покачала головой — мол, ой как не хорошо! А Милке было все равно! Ну, хоть раз она может позволить себе грубость?

Через несколько дней произошел глава службы безопасности Его Величества Сэтвок Шанар

снова попытался поговорить с Милой, остановив ее на выходе из Холодного Колодца:

— Мила, можно с тобой поговорить?

"Он знает, как меня зовут?" — некстати подумалось ей. — "Что-то не хочется мне с ним разговаривать…". Но что поделаешь — начальник! Милка вздохнула и подошла ближе.

— Да? — в голосе напрочь отсутствовал энтузиазм.

— Что с тобой такое? — спросил он, нахмурившись.

— Ничего, — отозвалась она и отвернулась, чтобы уходить.

— Ей! Нам нужно поговорить.

— Нет, — сказала она через плечо. — Это вам нужно, а мне нужно на рынок.

— Да что ж ты за вредина такая стала! — недовольно выпалил он.

— Простите, что не угодила, — отозвалась она. Как же ей надоело, что мужчины… Нет. Ей надоело им верить, надоело стелиться перед ними, когда они только врут и ругают и все! Если так, то пусть дадут сделать свою работу и… не подходят близко! Слишком уж болезненным оказался последний урок. Веришь-веришь, а потом тебя словно со скалы сбрасывают…

— Черт, я не про это хотел поговорить, — ответил но, зарывшись пятерней в короткие черные волосы.

— Я вся внимание, — спокойно ответила она, но в глазах застыл вызов. — "Опять у него какая-то ложь на языке…"

Сэтвок оглянулся на заинтересовавшихся их беседой солдат и шепнул:

— Не здесь.

— Простите, у меня времени нет. Мне еще на рынок, а потом весь день у плиты поэтому… — она недоговорила, а просто выскочила за калитку и убежала.

Девушка видела его еще несколько раз. Глава службы безопасности Его Величества, стоило ему ее заметить, сразу меня выражение лица с сурового, на… озадаченное. А Милке было плевать! Вот так.

Хотя со временем, она вновь вернулась в состояние любви к окружающему миру. Помогли, конечно же, заключенные. Если от Сэтвока Шанара можно было откреститься и сбежать, то от них — нет. Да и не оставят он в покое, пока "все не будет как раньше". Время лечит, а человеческое участие, хоть и хорошо приправленное пахабными шуточками, помогает заживать душевным ранам намного быстрее.

Зато глава службы безопасности Его Величества куда-то пропал. Милка старалась об этом не думать, но оно само собой получалось, совершенно игнорируя волю обладательницы. Девушка знала, что даже думать о нем бесполезно, но… ничего не могла с собой поделать. Иногда она ловила себя на мысли: "И чего ж я, дура, от него бегала, может…" — но затем она тут же себя обрывала, вспоминая горький опыт: — "Не может!"

Вот так и шли дни за днями, мешаясь с друг другом пока… Его Величество Король не умер. Об этом она узнала, конечно же, от заключенных.

— Но как? — ужаснулась она, слушая Тодеуса. — Почему никто не знает?

— Поварешка, да кто же об этом народу скажет? Паника начнется, а пока приемника не объявят…

— А вы откуда знаете, что король мертв? — нахмурилась она.

— Так ты что, забыла, кто здесь сидит. Сегодня уже половину допросили!

— Не может быть! — новость не укладывалась в голове. — А зачем? Вы же в тюрьме…

Тодеус только рассмеялся:

— Нас всегда допрашивают — на всякий случай.

Пока Милка спускалась со своей тележкой все ниже и ниже, история обрастала все новыми подробностями. Оказывается, король умер не просто так, а от нападения. Потом выяснилось, что это не орки и не заговор приближенных. Откуда все это знали заключенные? Тодеус объяснил, что никто не знает, кто точно убил, но они могут сказать, кто это мог быть, но что белее важно — кто не мог. Бандитский мир — та же система королевской власти — с разными уровнями и сферами влияния. Новость так поразила воображение девушки, что закончив с раздачей, она достала блокнот и записала ее.

— Что записываешь? — ехидно спросил Бахмат. — Показания допрошенных? Хочешь убийцу найти?

— Я? — засмеялась Милка.

— А было бы неплохо… Я бы ему руку пожал! Сама знаешь, что у нас в государстве при нем творилось.

Милка вздохнула, вспомнив клетку, а потом грозно глянула на мужчину:

— Вот Сэтвок Шанар его поймает и в соседнюю камеру…

— А ты разве не знаешь? — удивился заключенный.

— Не знаю чего?

— Так меня же не он допрашивал. Я даже обиделся, что прислали этого… придворного мага. Гадкий тип. С Шанаром хоть важным человеком себя чувствуешь, а этот… В общем, спрашиваю, чего нашего есбеушника нет, а мне — ранен он.

Милка потеряла связь с реальностью. В голове билась только одна мысль: "Сэтвок ранен" и вот она уже оказалась напротив его дома. Дверь открыла Туя:

— Ой, Мила! Здравствуй!

— Как он?!?

— Все с хозяином что-то случается, — закачала она головой.

У девушки не было ни времени, ни выдержки, чтобы выслушивать все ее сетования. Она взлетела на второй этаж, но замерла на пороге спальни. Кровать пуста.

— А где?.. — спросила она подоспевшую экономку.

— Так в кабинете! Ты же знаешь, как он болеть любит!

"Если он еще живой, то я его сама убью!"

Но когда она спустилась к двери кабинета, то услышала до боли знакомый громовой голос:

— Я и без вас прекрасно знаю свои обязанности! Ладно, мне повязку нужно менять, — у нее сжалось сердце, ведь она по своему опыту знала: крикливый еще не значит здоровый.

— Но вы все же подумайте, а о решении нам сообщите, — послышался другой, заискивающий.

Милка успела отпрыгнуть, как тут дверь открылась и вышли три представительных мужчины. Девушка сделала неловкий реверанс, поняв, что перед ней королевские приближенные, но никто из троицы ее не заметил.

— Думаете, будет стоять на своем? — спросил один.

— Будет дураком, если откажется, — и они завернули за угол.

Но девушка уже о них забыла, стоило ей взглянуть вглубь комнаты. Глава службы безопасности Его, теперь уже покойного, Величества Сэтвок Шанар сбрасывал с себя тунику. У девушки заболела душа, когда она увидела багровое пятно на белых бинтах, ведь это только кажется, что он сильный и здоровый… от переполнявших ее чувств она ахнула.

— Мила? — удивился он.

"Он таки знает мое имя…" — всплыла мысль. — "Балда! Конечно, знает! Он же твой начальник!"

Девушка кивнула и шагнула ближе.

— Как дела? — шепнула она.

— Хреново, — выдавил он. — Тоже мне, глава службы безопасности! Старею.

— Неправда, — покачала она головой и осмелев подошла, чтобы помочь ему размотать бинты. — Я сделаю, — она ожидала, что он накричит на нее, но вместо этого он поддался на уговоры. — Важные органы задеты?

— Какое там! Хотя я думаю, лучше бы были задеты… не так стыдно свыкнуться с положением опростоволосившегося.

— Не говорите так! Вы не виноваты!

Он помолчал, рассматривая ее как-то по-новому.

— Хорошая ты, Поварешка, — вдруг задумчиво сказал он, когда она обрабатывала рану. — Я таких людей не встречал.

— Вы преувеличиваете. Я просто делаю, что должна.

Тут дверь резко распахнулась и в комнату влетела Сонара, только на этот раз она выглядела не феей, а сбежавшей принцессой.

— О, Сэтвок! — застонала она с порога и побежала к мужчине с явным намереньем его обнять.

Милка поморщилась — как бы страстная встреча не повредила здоровью еще больше, ведь он не захочет выглядеть перед любимой слабым.

— Чего ты хочешь, Сонара? — раздраженно бросил он, а девушка застыла, так и не добравшись к цели.

— Но, Сэтвок! Это так ужасно… я думала… я вообще не думала! Бирт…

— То есть ты хочешь сказать, что не знала ни о его карточных долгах, ни о романе с королевой, ни о том, что они задумали покушение…

Очаровательный ротик Сонары то открывался, то закрывался, но сказать она ничего не могла.

— И ты решила, что если вовремя пожалуешься, то я забуду, что ты меня бросила ради… напомни, ради кого ты меня бросила?

Милка поняла, что сейчас вполне можно вставить заранее заготовленный Сонарой кусок: "Милый Сэтвок, я так ошибалась, он оказался таким негодяем…". Она не смогла сдержать ухмылку.

— Но ты не можешь меня обвинять в этом! — разозлилась красавица.

— А я и не собираюсь. Я вообще видеть тебя не хочу, не то чтобы обвинять хоть в чем-то.

— Но…

— Туя, покажи барышне, где выход.

Милка решила, что хватит наслаждаться зрелищем, пора приниматься за работу… стоп! Так это Бирт? Он убил короля? И… он мертв?

— Так как же так получилось? — спросила она, затягивая торс Сэтвока в новую повязку.

— Хочется еще раз услышать, что твой начальник — идиот?

Милке стало стыдно. И так понятно, что его ранил либо Бирт, либо Ее Величество. Девушка с удивлением отметила, что ей совсем не жалко бывшего любимого. И почему ей так легко удалось справиться этим чувством? Загадка…

— И что теперь будет? — спросила она у начальника.

— Что будет? Нового короля коронуют и все.

— Но у них не было детей, — нахмурилась девушка.

— Видимо, потому королева и решила себя обезопасить, — пожал плечами Сэтвок, — а я этого не учел. Знаешь, я как-то привык за преступниками гоняться, а не рассматривать супружеские постели под лупой. Мне казалось, что для этого королевский двор существует. А по поводу наследника, так у короля брат есть.

— Брат? — удивилась Милка. Она впервые об этом слышала.

— Да. Только он далек от дворцовых дел. Хотя теперь, судя по всему, ему придется принять во всем этом фарсе непосредственное участие, — задумчиво сказал Сэтвок. — Королеву-убийцу на трон не посадят.

— А почему "фарсе"?

— Ну, ты, Поварешка, и любопытная! Да пойми ты, что короля убила его жена, руками любовника. А этот любовник — муж моей бывшей невесты. А если учитывать господ из королевского двора… выйдет сумасшедший дом!

— Ну, да… — потянула она.

— А еще Эту нелегкая принесла, — зло прошипел мужчина. — Поздно уже за мужиками бегать.

— А разве вы ну… не любите ее?

— Такую любить — себе дороже. Мне жена нужна, а не вертихвостка, чтоб не моталась от одного к другому, — потом он задумчиво глянул на девушка. — Такая как ты, Поварешка.

— Как я? — глаза девушки стали похожи на блюдца.

Он кивнул сам себе и его взгляд стал в десять раз более заинтересованным.

— А что, это идея!

— Плохая, — покачала головой Милка, отскочив на пару шагов.

— По-моему блестящая! Сама посуди — мне жена нужна, верная, чтобы на нее можно было положиться. А чуть у меня беда, ты тут как тут. Ты ж мне жизнь спасла, а я все хотел отблагодарить, да ты фыркала в ответ. Я вот сейчас думаю — такой смелой мне все равно не найти, так почему бы мне на тебе и не жениться?

— Это какой-то побочный эффект от лекарства, — непослушным языком управлять оказалось не так-то просто.

— Так что, выйдешь за меня? — спросил он, шагнув ближе.

— Нет, — пискнула Милка.

— Почему? — его действительно заинтересовал ответ.

— Потому что вы меня не любите…

Смех у главы службы безопасности оказался таким же громовым.

— Дурочка, да я тебе не про любовь, а про брак! Вот скажи, как ты видишь свое будущее? На что деньги под тюфяком?

Милка засмущалась.

— Я хочу когда-нибудь переехать в свой домик… завести курочек…

— И всего-то? Курочек?

— Да! — обиделась Милка.

— Ладно, не смотри на меня так, будто я тебя девственности лишил и с ребенком бросил. Я просто хочу тебе глаза раскрыть. Не заработаешь ты тут на домик… и лучшее, что тебе светит — жизнь Зорны. А я тебе могу дать и домик, и курочек, и коровок и… — он склонился к ее лицу: — И деток.

Сердце Милки пригнуло.

— Ты хочешь ребеночка?

Глаза девушка наполнились слезами и она кивнула.

— Значит, он у нас будет, — твердо сказал он. — И не один.

"У нас", — Милка готова была разрыдаться. В плену своих забытых мечтаний, она не заметила, как мужчина ее обнял:

— Может быть "любви", как ты говоришь, и нет, но я тебя не обижу, обещаю. Поверь мне, я могу быть очень ласковым, — его губы нежно коснулись ее уст. Милку никто и некогда так не целовал, словно она принцесса какая… — И я очень буду стараться подарить тебе ребеночка, — сказал он ей в губы. — Еще привыкнешь. Так почему нет?

"Действительно, почему нет?"

— Неужели так сложно? Мы же договорились! — взорвался Сэтвок.

— Но… но ты не сказал правды! — чуть не плача ответила Милка.

— Да какая к черту разница!

— Большая! Одно дело — домик и курочки, а другое — корона.

— Так что мне сделать, если король — мой брат?!? Я, между прочим, так же "рад", как и ты!

— Но… но…

— Ты хотела домик? — переспросил Сэтвок, вконец теряя терпение. — Вот тебе домик! — он махнул рукой на замок. — Ты хотела курочек? — теперь его пятерня устремилась на разодетую в пух и прах толпу. — Вот тебе курочки! Чего еще тебе надо?

Тут с боку раздалось покашливание:

— Прошу прощение, сир, но можем ли мы продолжать?

— У нее спрашивайте, — ответил Шанар.

Пока Милка боролась с подступившими слезами обиды, жрец решил, что "молчание, знак согласия":

— Перед Солнце-Богом и Лунной Богиней, объявляю вас мужем и женой. Ваше Величество, можете поцеловать Ее Величество.