Крученный мяч

Крученый мяч

Автор: Николь Родригез

Год: 2018

Жанр: СЛР, второй шанс

Серия: Дабл Плэй #1

Язык издания: английский

Главы: пролог + 18 + эпилог

Перевод группы: vk.com/bestseller_books

Перевод и вычитка: Наташа Паранина

Корректор: Елена Майсурадзе

Книга предназначена только для ознакомительного чтения. Любая публикация данного материала без уведомления администрации группы и ссылки на сообщество - строго запрещена. Любое коммерческое и иное использование материала, кроме предварительного ознакомления, запрещено. Пожалуйста, уважайте чужой труд!

P.S. Перевод любительский!

Команда группы БЕСТСЕЛЛЕРЫ не несет ответственность за использование и распространение данных материалов иными лицами. Внимание - перевод любительский

Аннотация

Их юная любовь быстро разгорелась, но и так же быстро затухла. Затрагивающий сердце роман о втором шансе, который заставит вас поверить, что все происходит не просто так.

Ошибка, о которой Габриэль Гэвинвуд думал, что уладил, сбивает его с ног спустя 18 лет. Но то, как он смотрит на это сейчас не кажется ошибкой... скорее похоже на благословение, на спасательный плот, который способен вытащить его из тянущих вниз глубин.

В 18 лет Шарлотта Дэниелс столкнулась с суровой реальностью, и тогда ей пришлось стать сильной, независимой женщиной. Когда жизнь бросает ей кручёней мяч и сталкивает с мальчиком, который буквально уничтожил ее, поддастся ли она мужчине и страсти, которая когда-то их поглотила?

Смогут ли они преодолеть свое ядовитое прошлое и построить будущее вместе? Правы ли те, кто говорит, что время лечит любые раны?

Оглавление

ПРОЛОГ 4

ГЛАВА 1 14

ГЛАВА 2 20

ГЛАВА 3 27

ГЛАВА 4 32

ГЛАВА 5 35

ГЛАВА 6 38

ГЛАВА 7 46

ГЛАВА 8 52

ГЛАВА 9 57

ГЛАВА 10 63

ГЛАВА 11 71

ГЛАВА 12 84

ГЛАВА 13 94

ГЛАВА 14 102

ГЛАВА 15 106

ГЛАВА 16 110

ГЛАВА 17 113

ГЛАВА 18 117

ЭПИЛОГ 124

ПРОЛОГ

Габриэль

– Поверить не могу, что завтра наш первый день в средней школе. Страшновато как-то, – заявляет Шарлотта, прислонившись к кухонному столу.

Остальные на заднем дворе моего дома жарят барбекю, а она пошла помочь мне с напитками. Иду к холодильнику за маминым сладким чаем, после чего облокачиваюсь на прилавок рядом с ней.

– Все будет в порядке. Я буду рядом, поняла? – говорю с улыбкой, потрепав ее щеку.

Она краснеет. Я понимаю, что наша дружба становится другой. Мы знакомы с самого рождения. Наши мамы были лучшими подругами в старшей школе, и каким-то образом им удалось заставить наших пап жениться на них, а потом одновременно забеременеть.

Я на шесть месяцев старше Шарлотты, но она зрелая не по годам. Пусть мы и знали друг друга с самого детства, но нас связывает что-то большее. Мы движемся по опасной траектории, где я все чаще представляю, что она моя девушка.

– Мой герой, – смеется она и обнимает меня за шею.

Мне приходится убедиться, что мы не слишком тесно прижаты друг к другу, потому что совершенно не хочется, чтобы она почувствовала мое желание и сбежала в испуге.

Мои руки лежат на ее пояснице, пока я стискиваю ее в крепких объятиях. Мы отстраняемся друг от друга. Пришло время решиться и прощупать почву. Нельзя пойти завтра в школу, где ее захочет каждый парень, уничтожив мои шансы.

Я кладу руку на ее щеку и встречаюсь своими губами с ее. Она ахает и отступает, шлепнув при этом меня по лицу.

– Габриэль Гэвинвуд! Что, черт возьми, это было?

Она заметно покраснела.

– Я просто... Я…

Шарлотта останавливает поток моих слов и прижимается к моим губам. Встав ко мне вплотную, она упирается низом своего живот в мой стояк, отчего вздыхает.

Вместо того чтобы оттолкнуть меня, она притягивает меня ближе и вторгается в мой рот языком. Я начинаю поглаживать ее спину, пока до нас не доносятся звуки приближающихся шагов. Мы отрываемся как раз в тот момент, когда наши матери заходят на кухню и, прищуриваясь, изучают нас.

– Как там продвигаются дела со сладким чаем? – с любопытством интересуется мама, осматривая меня и Шарлотту.

– Славно, – отвечает Чарли¹, глядя на меня и улыбаясь.

Затем подмигивает мне и идет во двор, оставляя меня на кухне с нашими родителями, сладким чаем и эрегированным членом. Если бы я не был влюблен в эту девчонку, то сейчас бы это точно произошло.

Шарлотта

– Как тебе первый день? Круто, что хотя бы английский у нас вместе, – болтает Габриэль по дороге домой, держа меня за руку.

Он поцеловал меня сегодня в школе, тем самым давая всем понять, что я его девушка, так что весь день я думала только об этом. Раньше я никогда не чувствовала себя так сумасшедше из-за мальчика – мне всего четырнадцать. Наше детство прошло вместе, и я никогда не видела в нем больше, чем друга.

Но этим летом, когда мы купались в озере, я стала засматриваться на него. Он определенно много времени проводил на тренировках по бейсболу. Его руки стали более мускулистыми, а на животе появились кубики, которых до этого не наблюдалось. А еще я заметила выпуклость в его плавках, когда сбросила парео и прыгнула в озеро в бикини. Мне захотелось увидеть его обнаженным, что очень пугало. Что со мной не так?

– Я... Да, все хорошо. Здорово. День был классным, – заикаюсь я.

Он останавливается и изучающе смотрит на меня.

– Что случилось? Тебе кто-то что-то сделал? – Габриэль требует ответа своим южным, пронизанным собственническим тоном, голосом.

– Нет... Нет, – быстро успокаиваю его.

Габриэль и без того вспыльчивый, а уж когда дело касалось меня... Теперь, когда мы встречаемся, я уверена, что, если мальчик в школе косо на меня посмотрит, Гейб оторвет ему голову.

Он заметно расслабляется и притягивает меня к себе.

– Тогда что случилось?

– Ничего не случилось, просто... Я...

– Что? – спрашивает он, убирая прядь волос с моего лица и заправляя ее за ухо.

Его пальцы касаются моей кожи, и что-то внутри меня лопается. Я хватаю его затылок и впиваюсь в его губы. Он обнимает меня за плечи в успокаивающем жесте и оттягивает назад.

– Чарли…

– Я не знаю, что со мной происходит, – пытаюсь объясниться, качая головой. – Прости...

Начинаю отходить, но парень хватает меня за запястье.

– Все нормально, Шарлотта. Не переживай.

– Нет, это грех. Я... весь день я думала только об этом... Мне нужно домой, окей? Увидимся завтра.

– Для справки, – бормочет Габриэль, – я тоже думал об этом. Но нам не нужно торопиться. Я буду ждать тебя вечно, Шарлотта Дэниелс.

Я смущенно улыбаюсь и отвожу взгляд. Мы подходим к моему дому, взявшись за руки. Добравшись до крыльца, он нежно целует меня в губы. Я захожу в дверь и закрываю ее. Прислоняюсь к ней с улыбкой.

– И часто вы этим занимаетесь? – вырывает меня из мечтаний отец.

– Папа, ты меня напугал! Чем занимаемся?

– Целуетесь. Ты же знаешь, что происходит после поцелуев, Шарлотта? Господь...

– Я знаю, папочка. Все не так... Мы просто целуемся.

Качнув головой, поднимаюсь в свою комнату. Бросаю рюкзак на пол и лезу в задний карман за телефоном.

ШАРЛОТТА: Папа застукал нас целующимися. В следующий раз будь осторожнее.

ГАБРИЭЛЬ: Ха-ха, серьезно? Значит, следующий раз тоже будет, да?

ШАРЛОТТА: Очень на это надеюсь. Ты же мой парень. Или как?

ГАБРИЭЛЬ: Не забывай об этом, детка-конфетка.

ШАРЛОТТА: Детка-конфетка? Очень оригинально, Гэвинвуд.

ГАБРИЭЛЬ: Ты – моя детка и ещё ты оооочень вкусная, как конфетка.

ШАРЛОТТА: Откуда ты знаешь, что я вкусная? Ты не мог распробовать так быстро, к тому же, лакомился только маленькой частью меня.

ГАБРИЭЛЬ: Если эта небольшая часть была только началом, то нас обоих ждет куча проблем. Я не буду выпускать тебя из дома.

ШАРЛОТТА: Спокойно, дружок, я хочу попасть на небеса, вопреки своему грешному поведению сегодня днем.

ГАБРИЭЛЬ: Будем ждать до свадьбы?

ШАРЛОТТА: Посмотрим, как пойдет, но не в ближайшее время. Не важно, как сильно я хочу, чтобы ты проверил свою восхитительную теорию. ;)

ГАБРИЭЛЬ: Пока я могу тебя целовать, я могу ждать столько, сколько тебе потребуется. Мне не нужна дорога на небеса. Ты, моя девочка, и есть мой рай.

ШАРЛОТТА: Вооу. Прекрати, Гэвинвуд, я стараюсь быть доброй христианкой. Увидимся завтра, красавчик.

ГАБРИЭЛЬ: Сладких снов, детка-конфетка. ;)

***

6 месяцев спустя...

Я смотрю на Габриэля через скамьи в церкви, и его взгляд устремляется на меня, словно он почувствовал мои нечистые мысли. Он ухмыляется, подмигивая, и я понимаю, что мои щеки начинают краснеть.

Каждый день – это борьба за сохранение нашей страсти на уровне поцелуев и прикосновений. Это сводит меня с ума.

Но это не только благодаря нашему благоразумию. Наши родители эффективно объединились за нашими спинами, чтобы на свиданиях мы не позволяли себя ничего лишнего. Создаётся ощущение, что мы никогда не остаемся наедине, а все наши прощальные поцелуи прерываются либо мерцанием света на крыльце, либо появлением моего папы.

– Отец Стэн впереди, не справа, – шипит мне папа.

Я вздыхаю и сосредотачиваюсь на передней части церкви. Проповедь закончилась, и я ерзаю на месте в ожидании Габриэля, который должен подойти. Мы договорились прогуляться после церкви, как делали каждое воскресенье.

– Здравствуйте, сэр. Как ваши дела? – спрашивает Габриэль у моего отца.

Я пытаюсь скрыть смех от его попытки подлизаться.

– Замечательно, Габриэль. Могу ли я ожидать, что моя дочь будет дома до восьми вечера на этот раз?

– Папа, – охаю я, слегка хлопая его по плечу.

– Не в пять минут девятого, а ровно в восемь, – поясняет он.

– Конечно, сэр. Я даже приведу ее без пяти восемь.

Мой отец прищуривается, задаваясь вопросом, умничает Габриэль или старается быть вежливым. Мне тоже интересно.

– Ведите себя прилично. В нашем городке любят посудачить, – наставляет отец, целуя меня в макушку и направляясь к маме.

Габриэль хватает меня за руку, и так мы гуляем по городу. Сегодня утром он написал, что хочет взять сэндвичи и устроить пикник на озере. На берегу есть уединенное местечко, куда все подростки ходят дурачиться и целоваться. От одной этой мысли мои руки становятся влажными от пота.

– Почему ты дрожишь? – спрашивает Габриэль, поглядывая на меня краем глаза.

Он расстилает одеяло на траве и жестом предлагает мне сесть, отложив наши бутерброды в сторону.

– Я... Я не... – заикаюсь я.

– Чарли, я тебя не укушу. В чем дело?

Он подходит ближе и заправляет прядь волос мне за ухо.

– Ничего. Просто... Я продолжаю думать о нас. Ты знаешь... Мне хочется не просто целоваться. Я знаю, что это неправильно, но я хочу... Я…

Сама не знаю, чего хочу. Мы не должны заходить далеко, но томление внутри просто убивает!

– Шарлотта, скажи мне, чего ты хочешь. Ты знаешь, что нужно мне, но я не собираюсь на тебя давить. Если поцелуи и объятия – это все, на что ты сейчас готова, то я буду целовать и обнимать тебя, пока мои губы не станут фиолетовыми.

Он улыбается, прижимаясь к моей щеке, и я закрываю глаза. Его прикосновение такое приятное, мне так хорошо. Я легко касаюсь его губами. Поцелуй электризует каждую клеточку моего тела, и прежде, чем я осознаю что творю, я забираюсь на него, бесстыдно на нем ерзая.

– О Боже, что я делаю?

Я быстро слезаю с него на одеяло и плюхаюсь на задницу.

– Все нормально, – успокаивает Габриэль, потирая мою спину. – Мы ничего такого не сделали. Не переживай, хорошо?

Я киваю и откидываюсь назад, подальше от его рук. Клянусь, если он меня тронет, я потеряю самообладание.

– Мы можем... Давай просто поедим?

– Как скажешь, конфетка, – он улыбается, откусывая большой кусок своего сэндвича, и мой взгляд останавливается на его руках. Какие же они большие... Как я раньше этого не замечала? Огромный бутерброд, больше похожий на субмарину, выглядит крошечным в его больших лапах, и я хочу эти ладони на всем своем теле. Прекрати, Шарлотта, тебе всего пятнадцать!

Я сосредотачиваюсь на своем сэндвиче, помещая все грязные мыслишки о Габриэле и о том, на что способны его большие сильные руки, в укромный уголок своей души.

** *

еще 6 месяцев спустя…

– Можно я тебя кое о чем спрошу? – интересуюсь у своей лучшей подруги Саванны, которая по стечению обстоятельств приходится сестрой-близнецом Габриэля.

– Давай, – готовиться она, усаживая очки на голову.

– Ты... Ты когда-нибудь, ну знаешь... делала это с мальчиком?

– О нет-нет-нет, только не рассказывай, какие гадости вы творите с моим братцем. Это нарушает брато-сестринский кодекс. Не хочу этого слышать.

Она закрывает уши руками и с отвращением морщит лицо. Я заливаюсь смехом, швырнув в нее ручку.

Мы делаем домашнее задание в ее комнате. Здесь очень тонкие стены. В доме Гэвинвудов действует политика «прозрачности между противоположным полом», поэтому тусуясь с Саванной, это все равно, что тусоваться и с Габриэлем. Ее дверь закрыта, но он все равно услышит наш разговор, если мы будем слишком громко что-то обсуждать.

– Тише ты, – шикаю я. – Мы не... У нас ничего не было. Мы просто целуемся и все. Ты не хуже меня понимаешь, что наши родители утопят нас обоих в святой воде, если мы что-нибудь сделаем.

Я качаю головой, с каждым днем все больше и больше расстраиваясь. Если мы и захотим заняться любовью, то нам это запрещено. Как-то не вериться, что в наши дни люди ждут свадьбы, чтобы заняться сексом. Или, может, некоторые так рано и жениться, лишь бы сделать «это»?

– Если хочешь услышать мое мнение, то я считаю все это чушью собачьей, – вырывает меня из раздумий Саванна.

– Что именно?

– Никакого секса до брака. Мы же никого не убиваем, так что в этом такого?

– У тебя был?

– Не-а. Я еще не встретила кого-то стоящего, но как только это случиться, то уж точно не буду ждать. Я буду делать то, что чувствую, а не то, что от меня ждут.

– Знаю, странно это обсуждать, но все, о чем я думаю последнее время, так это как сильно его хочу. Гейб тоже, но я переживаю. Сама знаешь все эти штуки про грех и ад, Сав.

– Пофиг что нам говорят. Если ты так хочешь чпокнуться с моим братом – иди и чпокнись. Просто... Не делай этого, когда я буду поблизости. И мне не нужны подробности. Вы и так меня раздражаете своими облизываниями, – говорит она.

Я начинаю ржать. Подруга опускает очки на нос и возвращается к домашнему заданию. Даже если мы с Габриэлем готовы сделать следующий шаг, то все равно невозможно избавиться от нашей охраны – родителей.

– Если бы ты, предположим, решила сделать это с кем-нибудь, где бы ты это сделала? Наши предки такие... бдительные.

– Когда они на работе. Ты же знаешь, как долго их не будет, так что не нужно будет париться об их внезапном появлении. Я уже все продумала, – заявляет она, подмигнув. – Плюс, меня тоже не должно быть дома.

– Но когда они на работе, мы в школе.

– Нет, если ты почувствуешь себя плохо и уйдешь домой пораньше.

Она лыбится и шевелит бровями.

– Но разве родители не должны в таком случае забирать нас?

– Нет, если ты в состоянии ходить. Если ты живешь далеко и надо ехать на автобусе, то да, но зачем, если ты живешь рядом и можешь дойти пешком? Все схвачено. Как я уже сказала, я все спланировала.

– Саванна Гэвинвуд, ты – потаскушка, – хихикаю я.

– Эй, у меня есть план, но именно ты хочешь его исполнить.

Я нервно смеюсь и снова переключаюсь на задание. Хочу ли я его исполнить? Черт тебя подери, Габриэль Гэвинвуд. Из-за тебя я становлюсь сумасшедшим маленьким дьяволом.

***

– Привет, именинница!

Я оборачиваюсь и вижу Габриэля, идущего ко мне с заразительной и сексуально-грешной улыбочкой.

– И тебе привет.

– У меня для тебя кое-что есть, – говорит он, чмокнув меня в губы.

– Ненавижу подарки, Габриэль, – ною я.

– Сегодня твой день рождения. Сладкие шестнадцать и все такое. Не могу скупиться на своей девочке.

Его милая улыбка что-то во мне пробуждает. Разговор Саванны на прошлой неделе прокручивался снова и снова в моей голове, и в данный момент я могу думать только об этом.

Мне вдолбили, что секс – это грех. Но мы могли бы просто немного пошалить. Не просто обниматься, а поделать что-нибудь, что утолило бы наш голод. Ну, или хотя бы заставить его еще немного подождать.

– Мне нехорошо, – выпаливаю я.

– Вот дерьмо, в твой день рождения? Черт, может тебе пойти домой? Нет смысла терпеть, если тебе плохо.

– Проводи меня, – оттараториваю я, беря его за руку, прежде чем струсить.

– Шарлотта, что происходит? – Габриэль смеется, следуя за мной.

– Я хочу тебя. Чертовски сильно хочу. И не просто обжиматься и целоваться. Хочу сделать тебе приятно, хочу...

Он обрывает поток моих слов поцелуем, мягко толкнув к шкафчикам. Мои руки обвиваются вокруг его шеи, и я чувствую, как он вдавливает свое тело к моему.

– Марш в класс, Гэвинвуд.

Мы быстро расходимся, вспомнив, где находимся. Мистер Смит, мой учитель химии, отчитывает нас, пока я вытираю рот, а мои щеки наверняка свекольно-красного оттенка.

– После следующего урока встретимся в спортзале. Мои родители будут на работе до пяти. Если хочешь. Ничего страшного, если вдруг передумаешь. Я все пойму. Выбор за тобой, детка-конфетка, – шепчет мне на ухо Габриэль, проводя пальцем по моей челюсти и чмокнув в губы.

– Быстрее, Ромео. У мисс Капулетти химия.

Я киваю Габриэлю и одаряю мистера Смита улыбкой. Он приглашает меня войти в класс, и я закатываю глаза.

– Помнишь, чем закончилась эта история, Шарлотта? – спрашивает мистер Смит, закрывая дверь класса.

– Разве можно забыть?

– Юная любовь – опасная штука, Дэниелс. Помни это.

Я киваю и в оцепенении иду к парте. Весь урок я обдумываю только слова Габриэля, но мистер Смит со своим предупреждением просачивается в мое подсознание, сея семя сомнения. Звонок выводит меня из ступора, и я принимаю решение. Юная любовь Ромео и Джульетты может и была опасна, но это всего лишь история. Что плохого может случиться с нами?

– Это безумие, не правда ли? – говорю я Габриэлю между поцелуями за дверями спортзала.

– Так и есть, мы сумасшедшие. Если скажешь остановиться и вернуться на занятия, мы вернемся.

Мы продолжаем целоваться, трогать друг друга, и я качаю головой.

– Этому не бывать. Пойдем, – отвечаю, хватая его за руку и открывая дверь на выход.

Два квартала к его дому мы преодолеваем бегом. Добравшись до крыльца, он начинает возиться с ключами.

Когда, наконец, дверь открывается, мы залетаем внутрь, вцепившись друг в друга.

– Я только и думала об этом с тех пор, как мы начали встречаться, – признаюсь я, тяжело дыша, пока он целует мою шею.

– Я тоже. Но не хотел тебя торопить. Я хотел, чтобы ты решилась сама.

Я начинаю стягивать его рубашку через голову. Мы добираемся до спальни, периодически целуясь, и он закрывает за собой дверь. Бросаю его рубашку на пол, когда он подходит ко мне. Его глаза закрыты, а на лице дьявольская улыбка.

– Я... Я пока не хочу заниматься сексом, – выпаливаю я.

Он останавливается и протягивает мне руку. Кладу в нее ладонь, и его пальцы начинают ласкать мое запястье.

– Как я уже говорил, нам некуда спешить. Сделаем все, что ты посчитаешь комфортным. Мы можем попробовать сделать приятно другу разными способами, Чарли. Если, конечно, хочешь.

Он улыбается, игриво толкая меня на кровать и стянув с меня школьную рубашку. Его глаза темнеют от вида моего кружевного бюстгальтера.

– Ты меня просто убиваешь. Все лето я мучился с синими шарами из-за твоего бикини. Невероятно, что сейчас ты в моей постели.

И прокладывает поцелуи по моей шее и ключице.

– Я...

Моя способность говорить исчезает, когда парень опускает одну из чашечек лифчика и прикасается к моей груди. Его шероховатые пальцы кружат вокруг моего соска, отчего по всему телу распространяется дрожь.

– Я передумала. Я хочу заняться сексом, – ахаю я.

Габриэль смеется и качает головой.

– Я не собираюсь лишать тебя девственности посреди дня, Чарли. Ты особенная, так что все должно быть особенным. Но обещаю сделать тебе приятно, – успокаивает он, потянувшись к пуговице моих штанов.

Габриэль расстегивает мои джинсы и медленно проводит рукой по моему нижнему белью, остановившись и посмотрев мне в глаза. Я киваю, давая ему понять, что можно продолжать, и он сдвигает стринги в сторону и медленно проводит пальцами по моему лону.

– О боже, Гейб, – стону я, радуясь, что его родителей нет дома.

Габриэль медленно вводит в меня палец и сгибает его. От этого движения я громко вдыхаю, и он быстро одергивает руку.

– Черт, с тобой все в порядке? – озабоченно спрашивает парень.

– Да-а... да, – отвечаю, схватив его за запястье. – Положи обратно, было хорошо... Очень.

Он кивает и скользит пальцем обратно, начиная медленно двигать им внутрь и наружу. Коснувшись большим моего клитора, я снова теряю возможность дышать. Он замечает экстаз, просачивающийся из моих звуков, и делает так снова.

– Я думаю... Думаю, у меня будет оргазм, – в шоке констатирую я.

У меня никогда раньше не было оргазма, поэтому я не могу точно сказать, что должно произойти, но что бы он сейчас со мной ни делал, это невероятно. Габриэль толкает в меня еще один палец, а его большой палец потирает комок моих нервов, и, словно он нажал курок на дробовике, мое тело взрывается. Я хватаю его за запястье, пока мое тело сотрясается и сжимается вокруг его пальцев. Я часто дышу, а мое тело плавится и покалывает до самых пальчиков ног.

Постепенно блаженство отступает, и я поднимаю веки. Габриэль таращится на меня с ошалелыми глазами, от чего по спине тут же пробегает холодок. Боже, я выставила себя дурой?

– Я... – пытаюсь сесть на кровать и выправить трусики, натягивая джинсы обратно.

– Это была самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел, – протягивает он.

Я смотрю на него, и мое тело снова нагревается от его взгляда.

– Честно?

– Ага, – рычит он.

Я улыбаюсь и тянусь к его штанам, но он отступает.

– В чем дело? Твоя очередь.

Он отрицательно качает головой.

– Сегодня было все для тебя, Чарли. О себе я позабочусь позже, – бубнит он, обыскивая пол в поисках рубашки.

Я яростно вскакиваю на ноги.

– Нет! Ты видел, как я потеряла контроль, а я – нет? Быстро сядь, Габриэль Гэвинвуд, – требую я, схватив его за джинсы и усаживая на кровать.

Он смеется и поднимает руки в капитуляции, когда я становлюсь перед ним на колени и расстегиваю молнию. Он приподнимается, чтобы я могла стащить штаны с его мускулистых ног. Его стояк так и просится на свободу.

– Чарли... Это не займет много времени. Не хочу, чтобы ты думала... это впервые... никто никогда... – признается он, потирая затылок.

Габриэль выглядит смущенным. Милаха. Я улыбаюсь, подмигнув, и вытаскиваю его из тесных боксеров.

– О боже…

Я никогда раньше не видела член, только чувствовала, когда парень ко мне прижимался, но абсолютно уверена, что он не должен быть таким большим. Я громко сглатываю, раздумывая, как эта штуковина может в меня влезть. Мозолистая ладонь касается моей щеки, и я поднимаю взгляд.

– Когда мы, в конце концов, сделаем это, Чарли, я буду острожным. Не стоит нервничать. Если ты не хочешь…

– Нет, – обрываю его. – Я... я хочу, чтобы тебе было хорошо.

Я медленно протягиваю руку и хватаю основание его ствола.

Он громко стонет, когда я слегка двигаю рукой.

– Дерьмо, – бормочет он.

Его кулаки сжимают простыни, а глаза плотно закрыты. Я улыбаюсь от понимания, что именно из-за меня он в таком состоянии. Медленно глажу его вверх и вниз, и костяшки пальцев Гейба белеют. Смелость берет надо мной верх, я опускаю голову, чтобы лизнуть головку. Габриэль охает, а по моей руке и губам начинает стекать жидкость.

– Черт, – говорит он, протягивая мне простыню. – Прости, Чарли, Господи... – он вытирает мое лицо, пока я хихикаю. – Как чертовски неловко, – бухтит он себе под нос.

Я начинаю ржать и заваливаюсь на пол, держась за живот. Габриэль качает головой, застегивая джинсы на молнию, и встает надо мной, уперев руки в бедра.

– Что тут смешного, черт возьми?

– Не смущайся. Это было горячо, – невинно заявляю я, глядя на него.

Он возвышается надо мной и с ухмылкой наклоняется.

– Ах ты, соплячка, – говорит он, вонзая пальцы в мои ребра и начиная щекотать.

Я визжу и протестую, но он не унимается.

– Прекрати, Гейб! Остановись…

– Я сделал тебе приятно, и что получил взамен? Угораешь над моей неспособностью продержаться дольше пять секунд, когда мне первый раз дрочат? Какая же ты неблагодарная! – смеется он, продолжая нападение.

– Ладно, ладно, прости, – задыхаясь, визжу я.

Он перестает щекотать меня и садится на пол.

– Я перестану смеяться над тобой, но, когда ты станешь большой суперзвездой и журналисты будут ворошить твое грязное бельишко, я все припомню, – добавляю я.

Он снова бросается на меня, но я поднимаю руки, сдаваясь.

– Нет, нет, хватит! Разве щекотка не запрещена в день рождения?

– Ты права, я чуть не забыл. Я... У меня для тебя кое-что есть.

Он достает из-под кровати маленькую коробочку и протягивает ее мне. Я медленно открываю ее и ахаю. Там красивое, золотая подвеска в форме знака бесконечности, в одной петле буква «Г», в другой – «Ш».

– Даже вечности для нас мало, Шарлотта. Неважно, куда приведет нас жизнь, ты моя, а я твой. Пока мы живы, иначе не будет. С Днем Рождения.

Он прижимается к моей щеке, и я тянусь к его ласке с закрытыми глазами.

– Ты замечательный, Габриэль. Самый лучший. Мне нравится подарок. Спасибо, – шепчу я.

Он наклоняется и нежно целует меня в губы. Одним движением он поворачивает меня, чтобы застегнуть подвеску на моей шее.

– Банально я знаю, но…

Я смеюсь над ним, а он присоединяется. Мы начинаем ржать сильнее, и я ничего не могу поделать. Меня поглощает неописуемое счастье, как и всегда, когда мы с Габриэлем вместе. Говорят, «навсегда» – это очень долго, поэтому провести его нужно с тем, кто может заставить вас улыбаться. Миссия выполнена.

ГЛАВА 1

Шарлотта

20 лет спустя…

– Задувайте свечи и загадывайте желание, – с улыбкой говорю близнецам.

Как восемнадцать лет могли пролететь в мгновение ока?

Я помню, как впервые взяла их на руки, одинокая и напуганная, но уже влюбленная в эти крошечные комочки. И вот они готовы ворваться в мир взрослых.

Мои мысли возвращаются к нему и себе в их возрасте. Мы были безумно влюбленные, готовые покорять вершины, пока через несколько месяцев он все не разрушил.

– Мама? – шепчет моя дочь Белла, очевидно следившая за сменой выражения на моем лице.

– Время подарков, – заявляю я, отбрасывая глупые мысли. Прохожу через наш скромный домик с двумя спальнями в свою комнату.

Близнецам всю жизнь приходилось делить комнату. К сожалению, я не могу обеспечить им более роскошный образ жизни. Совместное проживание разнополых подростков – настоящий кошмар, но благодаря своему южному воспитанию, они были слишком вежливыми, чтобы жаловаться на это. Через несколько месяцев они оба отправятся своими дорогами, где смогут по-достоинству оценить собственное пространство.

Мне же осталась неделя заочного обучения для получения степени по спортивному менеджменту. Свои мечты о колледже пришлось отложить, когда выяснилось, что я не просто забеременела в восемнадцать лет, а что у меня будут близнецы. Я работала официанткой, а потом барменом в единственном пабе в городе с девятнадцати лет, так что начала ходить на занятия только после окончания детьми средней школы.

Теперь, когда они разъедутся, а мое образование практически получено, я пытаюсь найти работу по профессии. Как бы нехорошо это не прозвучало, но будет приятно не уклоняться от клиентов и не притворяться, что меня волнуют слезливые истории людей, пришедших заливать горе в баре. И все же мысль о пустом доме немного омрачает настроение.

Достаю коробки из-под кровати и возвращаюсь в нашу тесную кухню. Ставлю свою ношу на стол и изучаю улыбающиеся лица детей.

От взгляда на Девина, моего сына, сердце начинает болеть, точно так же, когда я смотрю в его глаза. Глаза, которые достались ему от отца, которые всегда меня завораживали. Они пронзают насквозь своей синевой и точно знают чувства другого. Его светлые волосы вечно растрепаны, а на левой щеке появляется ямочка от ухмылки, унаследованная от его отца.

– Ну же, они не откроют сами себя. – Подталкивая коробки к ним поближе.

– Черт, ты превзошла сама себя мама! Это дерьмо весит тонну! – взволнованно заявляет Девин.

– Дев, следи за языком! – ругаю его.

Рот у него тоже от отца, вот уж точно. Вообще-то, у него много что от него. Глаза, губы, горячая голова и невероятные навыки подачи. Он был в списках бейсбольных скаутов лучших колледжей с тех пор, как перешел в девятый класс, и теперь его выбрал на драфте «Хьюстон» в нашем же штате, в Луизиане, так что он будет жить всего в часе езды.

– Не заставляй маму брать мыло, – подмигивает Белла.

Ее каштановые кудри в хвостике того же оттенка, что и мои. А черные очки в оправе на носу прикрывают карамельного цвета глаза. Она – противоположность Девину во всех отношениях, хотя тоже собирается играть, только за команду Университета штата Луизианы. Как и я, она увлекается софтболом и получила полную стипендию.

Я старалась привить ребятам тягу к образованию, потому что не хотела, чтобы их тянули вниз студенческие кредиты после окончания колледжа. Каждая свободная копейка откладывалась на их образование, но, к счастью, это не пригодилось. Накопленные деньги останутся на счету на их будущее, так что я чувствую прилив гордости, глядя на них двоих.

Ты отлично справилась.

Поначалу я была в растерянности, получив двух крошек на свой скромный бюджет, но старалась, как могла.

Девин первым открывает коробку и улыбается.

– Ты поменяла номера? – нахально спрашивает он.

Там новый номерной знак, и я понимаю, что он не понимает, что происходит. Призываю Беллу открыть ее коробку. Она в замешательстве смотрит на меня, вытаскивая пурпурно-золотой чехол для руля.

– Мама, что это? Вроде как наш день рождения, зачем тогда эти штуки на твою машину?

– Открой маленькую коробочку.

Улыбаюсь, когда Девин вручает ее Белле. Та разрывает оберточную бумагу и вынимает ключ. Они оба таращатся на меня с открытыми ртами.

– Это то, о чем я думаю? – уточняет Девин.

– Пошлите на улицу, – говорю я, указывая на входную дверь. – Закройте глаза, я буду вас направлять.

Хватаю их за плечи и провожаю к крыльцу.

Поднимаю своему папе палец вверх, и он сигналит из старенького пикапа, который мы купили пополам. Дети подпрыгивают от звука клаксона и распахивают глаза.

– Вот дерьмо! Это нам? – кричит Девин, подбегая к пикапу.

– Дев, следи за языком, – ору ему вслед.

– Прости, прости, я просто... Тачка правда нам? – спрашивает он, глядя на меня с большим волнением, чем, вероятно, хотел бы показать.

С тех пор, как Девину стукнуло четырнадцать лет, он взял на себя роль мужчины в доме. Он никогда не терял бдительности, заботился обо мне и Белле. От этого иногда я забываю насколько он еще юн, но в этот момент вспоминаю маленького мальчика, которого когда-то укладывала спать. Небольшие ручки обвивались вокруг моей шеи, когда он упрашивал полежать с ним «еще пять минуточек».

– Мы с дедушкой Хэнком скинулись. Так что вам нужно благодарить и его. Моя машина под запретом, пока вы не наберетесь достаточного опыта, а это случится минимум лет через десять, так что довольствуйтесь тем, что есть. Пока катайтесь по очереди, а потом мы составим расписание на учебный год. Это должно быть просто, учитывая, что вы будете жить недалёко друг от друга, – наставляю их, обнимая сына.

Он унаследовал рост своего отца, поэтому его метр девяносто возвышаются над моим метр шестьдесят, создавая впечатление, что я обнимаю взрослого мужчину, а не ребенка.

– Мама... – Белла бежит обнимать меня со слезами на глазах. – Спасибо тебе. Я знаю, что это было не дешево, так что...

Мое сердце разрывается от того, насколько она зрелая. В этот момент я даю себе обещание, что куплю еще один автомобиль со своей первой настоящей зарплаты, чтобы у каждого из них был свой.

Она сжимает объятия, и я вспоминаю ее в пять лет, когда я вошла в ванную и увидела ее с ножницами в одной руке и клоком волос – в другой. Я смеюсь, вспоминая слова своей крошки: «Я просто хотела стрижку как у тебя, мамуля».

– Ну что, так и будете обниматься или прокатимся вокруг квартала? – зовет мой папа с пассажирского сиденья.

Девин открывает водительскую дверь для Беллы и закрывает ее. Настоящий джентльмен. Потом сам запрыгивает внутрь назад, а я подхожу к пассажирской стороне.

– Спасибо тебе, – благодарю своего отца.

Он быстро целует меня в лоб и шлепает по крыше машины.

– Отлично, Беллс, давай только вернем эту ласточку в целости и сохранности, слышишь? Не будем доводить вашу маму до сердечного приступа.

Он подмигивает мне, и я машу, наблюдая, как пикап мучительно медленно трогается с места. Сердце колотится о грудную клетку, когда я вижу дочь за рулем. Я никогда не перестану переживать, даже несмотря на то, что она практиковалась в течении двух лет. Мой маленький ребенок совсем взрослый. Когда, черт возьми, это случилось? На лице Девина сияет улыбка, когда он машет мне рукой, отъезжая все дальше и дальше.

***

Папа возвращается с Беллой и Девином. Близнецы бегут по коридору в свою комнату, строча сообщения своим друзьям.

– Ну, как они водят? – спрашиваю отца, поднося ему стакан сладкого чая.

– Не так хорошо, как ты, но получше, чем Габриэль, – смеется он, затем останавливается, поняв, что сказал. – Чарли, прости.

– Все в порядке, – успокаиваю я, поднося напиток к губам и делая глоток.

– Им уже по восемнадцать, ты не думала о том, чтобы связаться с ним? – интересуется он.

Когда я забеременела, мои мама и папа были в шоке. Приличная христианская девушка, занимающаяся сексом до брака, уже довела бы их двоих до ручки, но беременность? Это было безумием.

Они старались контролировать нас с Габриэлем, но ничто не могло нас остановить. Мы были слишком поглощены друг другом, не чувствуя никакого страха.

Хорошо еще, что когда я рассказала им о беременности, они знали Габриэля и дружили с его родителями. Это немного смягчило удар, пока все не развалилось.

– Я не могу, папа, – серьезно отвечаю я. – Последнее, что я слышала, так это что он затеял в драку в баре, после чего «Хьюстон» разорвал с ним контракт. Одному Богу известно, где он сейчас. К тому же встреча разобьёт сердце не только мне, но и детям. Если они спросят, тогда ладно. Я не игнорирую его или тот факт, что он существует. Грустно, что он такой, какой есть... Не знаю. Я просто... Наша дверь всегда открыта, и дети это знают, но я не собираюсь сама вламываться к нему и умолять быть частью нашей семьи, – подкрепляю свои слова решительным видом.

– Эй, я только «за», просто спросил. – Он поднимает руки в свою защиту.

– Прости, – извиняюсь, мотнув головой, – Я просто... Близнецы, которым исполняется восемнадцать, вызывают много воспоминаний, вот и все.

Отец кладет руку мне на плечо и сжимает.

– Я чертовски горжусь тобой. Я же говорил это тебе? Знаю, что был жесток все эти годы, но ты все сделала правильно. Твои дети – удивительные благодаря тебе, медвежонок.

Я улыбаюсь на свое детское прозвище и встаю со стула, чтобы подойти и обнять его.

– Я люблю тебя, папочка. Спасибо, – бурчу в его рубашку.

Он целует меня в макушку и разрывает объятия.

– Мне пора домой. Придете на ужин в эти выходные? – спрашивает он, когда мы доходим до входной двери

– Ну конечно.

Он улыбается и уходит. Я иду в свою комнату, достаю коробку из шкафа и стучу в дверь спальни Беллы и Девина. Музыка останавливается, и Девин открывает дверь.

– Что случилось, мама? – спрашивает он.

– У меня есть еще один подарок.

Я захожу в их комнату и сажусь на край кровати Беллы, передавая ей коробку. Она вопросительно смотрит на меня и открывает. Затем достает пурпурно-золотую толстовку и разворачивает ее.

– Университетской команды по софтболу? Неужели...

– Да, – говорю я спокойно. – Мы с дедушкой Хэнком купили ее, когда приезжали туда на экскурсию в начале моего выпускного года в школе. Они предложили мне стипендию, так что мы пошли в сувенирный магазин и приобрели ее. Твой дедушка был очень счастлив.

Вспоминаю, как он поднял меня в воздух и закричал на весь кампус, что его девочка будет играть за «Тигров».

– Извини, мама, – тихо шепчет Белла.

Я смотрю на нее в замешательстве.

– За что, детка?

– Если бы не мы... если бы у тебя не было Девина и меня, ты бы поступила и продолжала играть, – объясняет она, кладя толстовку обратно в коробку.

Я хватаю ее за руку и жестом приглашаю Девина тоже подойти.

– Эй! – Я стараюсь выглядеть как можно более уверенной, несмотря на мое разбитое сердце. – Я люблю вас обоих всем сердцем и ни на секунду не жалею ни об одном из вас. Софтбол – это просто игра, а вы – мой мир, – говорю я, кладя ладони на их щеки.

Они оба улыбаются мне и кивают.

– Кроме того, я уже почти разобралась с обучением, пусть у меня на это ушло немного больше времени. К тому же, я все еще мои поиграть с вами и надрать ваши задницы.

Я подмигиваю, а Белла меня отчитывает:

– Мама, следи за языком!

Мы смеемся, и я лезу в коробку, чтобы вытащить толстовку для Девина. Он хмурится и смотрит на меня.

– Папина?

– Да. Я не была уверена, захочешь ты ее или нет, но... Я носила ее иногда, знаешь, до всего. – Пожимаю плечами. – Маленький кусочек твоего отца, если хочешь.

Он качает головой и кладет ее обратно в коробку.

– Спасибо, ма. Но... Я лучше подожду, когда нам выдадут форму, – решительно говорит он.

Я киваю, беру коробку и встаю с кровати.

– ДиДжей! – слышу шепот Беллы.

– Нет, все в порядке, Беллс. Я понимаю, Дев, правда. Не стоило мне...

– Мама... – перебивает Девин, переводя дыхание. – Прости.

Сын подходит и обнимает меня.

Я пытаюсь совладать со своими эмоциями, чтобы не заплакать перед детьми. Они никогда не видели, чтобы я ломалась раньше, и не собираюсь этого делать через восемнадцать лет.

– Я не считаю его своим отцом, мама. Ты нас вырастила. Ты та, кто сделал нас теми, кто мы есть. Он не имеет к этому никакого отношения. Зачем мне кусочек чего-то от кого-то, кто бросил самую лучшую женщину на свете? – он говорит более зрело, чем восемнадцатилетний парень.

– Ох, детка, – отвечаю, взъерошивая его волосы. – Я выброшу эту толстовку. Забудь, что я даже заговорила об этом. Через пару недель куплю тебе новую.

Он улыбается в ответ, и я посылаю им воздушные поцелуи, прежде чем выйти из комнаты.

Уже в спальне опускаюсь на пол рядом с кроватью. Прислоняюсь головой к дереву и выдыхаю. Горячие слезы стекают по лицу и не хотят останавливаться. Всплывают воспоминания о том, как растет мой живот с близнецами, роды, ночные кормления, детсадовские фотографии, экскурсии, игры в бейсбол и софтбол, школьные танцы, сдача экзаменов на права... Все эти воспоминания мелькают в голове как на пленке, а он пропустил все это.

Инстинктивно я протягиваю руку под кровать и нащупываю старую обувную коробку. Открываю крышку и роюсь в фотографиях. Габриэль Гэвинвуд улыбается мне, обнимая шестнадцатилетнюю меня рукой в защитной перчатке.

Вот наши фото с выпускного, с Хэллоуина, где мы наряжены в зомби-бейсболистов, и фото под большим дубом у озера, в котором мы плавали в детстве. Воспоминания о нашей любви заполняют мой разум, заставляя меня задаваться вопросом, действительно ли она была такой сильной или я просто так считала? Мне казалось, что мы сможем пройти через все. Он обещал мне вечность независимо от того, как будет течь наша жизнь. Какой же я была идиоткой...

Иду в ванную, чтобы умыться и почистить зубы, затем переодеваюсь в пижаму и заползаю в кровать. Проверяю, заведен ли на утро будильник. Прокрутив контакты, зависаю над его именем. Я так и не смогла его удалить, хотя он, вероятно, уже давно сменил номер.

Несмотря на время, рана все еще ощущается такой же глубокой, как и в тот день, когда стало ясно, что мы ему не нужны.

После рождения детей моя любовь к нему угасла, ее затмила любовь к близнецам. Мой инстинкт защитить их любой ценой потушил мою подростковую страсть. Наша долгая дружба и четырехлетние отношения, очевидно, ничего для него не значили. Если бы это было не так, он бы не смог от нас уйти, верно?

Он когда-нибудь скучал по мне? Интересовался, чем я занималась? Боже, мне нужно поспать. Все эти размышления и предположения – это то, чего я избегала в течение долгого времени, и нет никакого смысла возвращать их на поверхность.

ГЛАВА 2

Шарлотта

– Нэнси, ты приняла заказ у второго столика? – спрашиваю новую официантку, вытирая барную стойку.

– Я... Я не... Нет, – заикается она.

Второй столик – сборище придурков. Я качаю головой и обхожу бар.

– Ладно. Почему бы тебе не передохнуть?

Она кивает в благодарности за то, что избегает общения с шумной компанией. Я подхожу к ним решительными шагами, выхватывая по дороге из заднего кармана блокнот.

– Определились, парни? Что я могу вам предложить?

– Чарли Дэниелс, как насчет того, чтобы ты запрыгнула на этот стол, и мы все полакомились бы, – заявляет один из мужланов с ухмылкой.

Эван Харлоу. Козел в старшей школе, и настоящий кретин во взрослой жизни.

– Эван, ты не хуже меня знаешь, что никто из вас со мной не справится. Вы закажете напитки и будете вести себя молодцом или мне надрать тебе задницу, как в прошлый раз? – интересуюсь я, положив руку на бедро.

– Я мог бы надеть майку бейсбольного клуба «Хьютон Лонстар». Может хотя бы это тебя бы завело?

Моя ладонь дергается в нетерпении треснуть его по щеке.

– Как насчет того, что я забыла, как эти слова вышли из твоего рта и принесла вам напитки? Или я могла бы стереть эту ухмылку с твоего лица и заодно подправить твою уродливую физиономию?

– Забавно, но твоя задиристость лишь еще больше возбуждает.

Он самодовольно улыбается и поворачивается к своим приятелям, словно он чертовски крутой. Я собираюсь поделиться с ними парочкой ершистых ответов, но слышу громкий шлепок и слишком поздно понимаю, откуда он взялся.

Мою задницу саднит, и прежде чем ее начинает жечь сильнее, моя рука поднимается и ее тыльная сторона приземляется прямо на щеку Эвана. Он отшатывается назад, тянется к лицу с убийственным туманом в глазах.

– Ах ты сука! Я могу выдвинуть обвинения!

– Позволь мне позвать шерифа. Уверена, ему будет любопытно узнать, за что ты от меня получил.

Я тянусь в переднюю часть джинсов за телефоном и разблокирую экран.

– Мы уходим. Неудивительно, что Гэвинвуд оставил тебя. Зачем оставаться с ханжой, когда можно получить любую киску, – язвит он.

Его приспешники следуют за ним до двери, а я направляюсь обратно к бару.

– У меня двое детей, как я могу быть ханжой?

– Он настоящий засранец. Прости, что тебе пришлось их забрать...

– Нэнси, не извиняйся ни секунды. Я лучше тебя смогу справиться с этой мразью. Поверь мне, ты слишком молодая, а общение с такими людьми может ожесточить.

Уж мне ли не знать.

Она кивает, и мы вместе протираем стойку. Остальные клиенты возвращаются к выпивке и еде, и мне интересно, какого черта я здесь торчу. Очередная ночная смена. Одно и то же дерьмо на протяжении восемнадцати лет. Все ради денег, только ради денег.

***

Я смотрю на себя в зеркало и тереблю верхнюю пуговицу белой блузки. Все же расстегну. Беру кардиган со стула рядом с комодом и надеваю его, застегивая среднюю пуговицу. Провожу руками по черной юбке-карандашу и стряхиваю с нее ворсинку. Наклоняюсь за черными туфлями и поочередно их обуваю.

Немного торможу с волосами, ведя в голове спор, собрать их в пучок или оставить распущенными. В итоге решаю собрать их «крабиком». Пару раз провожу по ресницам тушью, затем хватаю помаду и наношу тонким слоем на пухлые губы.

У меня сегодня интервью с «Дабл плэй спотс». Это спортивная управляющая кампания, которая только что сменила генерального директора. Я немного слышала об этой фирме, а я сейчас как никогда нуждаюсь в переменах.

Нервозность и волнение играют в перетягивании каната в моем теле. Я закрываю глаза и пытаюсь выровнять дыхание. Мне до боли хочется получить там работу. Я потеряла себя за годы в пабе, пора что-то менять.

Беру сумочку и направляюсь к машине. Через двадцать минут езды останавливаюсь на стоянке.

– Ты можешь это сделать, Шарлотта. Ты женщина-сталь, и тебе лучше об этом помнить! – говорю своему отражению.

Делаю глубокий вдох и пробираюсь в здание. Вызываю лифт и поднимаюсь на пятый – последний – этаж. Подхожу к стойке регистрации и называю секретарше свое имя.

– Отлично. Миссис Миллерс примет вас через минуту, – говорит администратор.

– Синтия, сколько раз мне тебе повторять? Теперь мисс Гэвинвуд. То гребанное имя даже не произноси в моем присутствии! – заявляет знакомый голос возле ресепшена.

Женщина, в чей комплект входит этот голос, появляется в поле зрения, и ее имя, наконец, регистрируется в моем мозгу. Гэвинвуд. Саванна Гэвинвуд. Сестра-близняшка Габриэля, поэтому неудивительно, что я родила близнецов. Моя лучшая подруга, связь с которой я оборвала.

Ее улыбка освещает комнату. Пронзительные голубые глаза, как у Девина, прячутся под очками в черной оправе, а длинные каштановые волосы, как у Беллы, затянуты в хвост. Она обходит стол, протягивая руки для объятий. Дочь настолько похожа на неё, что мне приходится проглотить желчь, поднимающуюся к горлу.

– Шарлотта Дэниелс! – улыбается она.

Я встаю со стула и обнимаю ее. Поскольку наши родители были лучшими друзьями, я проводила все свободное время не только с Габриэлем, но и с Саванной. Она стала мне сестрой, но когда я забеременела близнецами, я закрылась от нее.

Она уехала в колледж, и я перестала отвечать на ее звонки и сообщения, так что она, в конце концов, сдалась. Я перестала за ней следить, так что до этого момента не знала где она.

– Саванна... это... – У меня нет слов, чтобы описать свои чувства.

Шок на моем лице заставляет ее смеяться, и я замечаю, что ее эмоции совсем не похожи на мои.

– Твое резюме попало ко мне на стол, и я пригласила тебя сюда. Так много времени прошло! – объясняет она, хватая меня за руку и потянув за собой.

Она открывает дверь и заводит меня внутрь, жестом предлагая сесть на стул у стола.

– Все так неожиданно, – смеюсь я.

– Я на днях вернулась в Луизиану и выкупила «Крашинг спотс». Название сменила на «Дабл плэй» и разместила объявление о поиске специалиста по маркетингу, и вот ты здесь! – говорит она, хлопая в ладоши.

– Итак... Я действительно интервьюируюсь или у нас своеобразная встреча выпускников?

– О боже, Чарли, работа уже твоя! Но, само собой, я хочу наверстать упущенное! Как жизнь? Чем занимаешься? Я просмотрела твое резюме, и тебе просто необходимо заполнить пробелы, – тараторит она, поднимая листок бумаги со своего стола.

Она снимает очки и внимательно смотрит на меня. Ее чертовский знакомый взгляд словно копошиться в моем разуме.

– Я... Даже не знаю... Что ты хочешь знать? – спрашиваю, вырываясь из ее чар.

– Почему ты не пошла в колледж? – задает она вопрос в лоб.

Черт, конечно, именно с этого и надо бы начать. Я не рассказала ничего Саванне, когда все пошло с Габриэлем наперекосяк, и уверена, что Габриэль тоже не говорил ей или родителям. Своих я умоляла молчать, и как бы они ни протестовали, мое желание было принято с уважением.

К счастью, когда Габриэль и Саванна уехали в колледж, их родители воспользовались этой возможностью, чтобы уйти на пенсию и переехать во Флориду. Свой дом в Луизиане они сдают в аренду. И хотя мои мама и папа больше не общались в Гэвинвудами, насколько мне известно, те никогда сюда не возвращались.

Как только Габриэль добрался до Высшей лиги, у меня было несколько споров с моим отцом, который требовал чтобы я подала на алименты. Но он отступал каждый раз, когда я клятвенно обещала, что если детям понадобятся деньги на обучение, то тогда и поговорим. К счастью, ребята получили стипендию.

Я даже не знаю судьбу Габриэля после того, как «Хьюстон» отказался от него четыре года назад. Кто знает, остались ли у него в принципе хоть какие-то средства, которые он заработал на турнирах.

– Ну, я решила отложить свое обучение. Я получила степень заочно, вообще-то, я окончила колледж только на прошлой неделе.

Саванна хмурит брови и открывает рот, чтобы что-то сказать, но затем снова его закрывает. Она словно серьезно все обдумывает, прежде чем ляпнуть что у нее на уме.

– Ты была так рада возможностью играть за колледж. Должно быть, случилось что-то серьезное, раз ты не поехала... И ты работала в баре последние восемнадцать лет? Что случилось, Чарли?

Я смотрю в пол, не желая вдаваться в подробности.

– Раньше мы были так близки, – тихо шепчет она. – Я знаю своего брата...

– Он осел, – взрываюсь я. – Из-за него...

Я останавливаю себя и пытаюсь обуздать свой гнев.

Я ни секунды не жалею о близнецах, но большая часть меня все равно на него в обиде. Он осуществил свою мечту, попав в Высшую лигу и играя в главных турнирах, в то время как мне пришлось отказываться от стипендии по софтболу и отложить свое образование, чтобы растить детей, которых он даже не хотел.

Я люблю их, люблю, но от этого горечь, что я чувствую к их отцу, не ослабевает. Савана грустнеет, а я качаю головой.

– Прости, Сав, ты этого не заслужила. И... Просто все этого немного тяжело, – объясняюсь я.

Она встает со стула и обходит стол.

– Мне жаль, что мы потеряли связь, – начинает она, садясь в кресло рядом со мной. – Я не понимала, что такого сделала, что ты стала меня избегать. Я полагаю, что все из-за Габриэля, но мне казалось, что наша дружба переживет ваш с ним разрыв.

Я улыбаюсь ей, встречаясь с ней взглядами.

– Это тут не при чем, Сав. Если бы это был просто разрыв, то да, наша дружба могла бы выжить, но все не так просто...

– Представляешь, я с ним больше не разговариваю?

Я шокировано таращусь на нее. Они с Габриэлем были неразлучными. Все предположения о близнецах правдивы. Они заканчивали предложения друг за друга, знали, когда другому больно и словно читали мысли друг друга. Они все делали вместе.

– Как только его выкупил «Хьюстон», все было нормально. Он отдалился от меня, думаю, что все из-за произошедшего между вами, но все же, мы общались. Но как только его обменяли в «Майами Марлинс», начался настоящий ад. Ты следила за ним?

– После «Майами» перестала. Я не могла... Просто не могла, – говорю я, качая головой.

Мятежный, страстный, горячий и одинокий 21-летний Габриэль разбил мое сердце в бейсбольном клубе «Майами». Женщины, пьянство и наркотики поглощали его. Мне было тяжело за этим наблюдать. Я больше не могла ехать на поезде, терпящем крушение, поэтому спрыгнула, прежде чем он во что-то врезался бы. До меня доходили слухи, но на этом все.

Наша любовь казалось была в другой жизни, в другом времени. Мой Габриэль никогда бы стал прожигать свою жизнь. Но именно это и было основной проблемой – он больше не был моим Габриэлем.

– Кажется, он вернулся в «Хьюстон». Мама и папа пытаются связаться с ним, но он от них закрылся. Он перестал поддерживать связь со всеми нами, – вздыхает она.

– Очень жаль. — Пытаюсь ее поддержать, кладя руку ей на колено. Она сжимает ее и смотрит на меня.

– Что с тобой случилось, Чарли? – с нежностью в голосе интересуется она.

Я делаю глубокий вдох и выдыхаю. Увидев Саванну, я чувствую себя ужасно из-за того, что держала детей подальше от нее и ее родителей. У них есть тетя, бабушка и дедушка, а они даже об этом не знают. Чувство вины поглощает меня, но я не могу признаться ей в том, что до сих пор не сказала Габриэлю.

– У меня есть дети, – выдыхаю я.

– Вау, Чарли! – после долгой паузы взвизгивает она. – Это же здорово! Я так за тебя рада. Я... Ух ты! Даже не знала, что ты вышла замуж. Жаль, что я пропустила свадьбу, – сокрушается с улыбкой, но болью во взгляде.

– Я не замужем.

Ее брови сходятся на переносице.

– Ох, окей... Вообще-то, я тоже сейчас переживаю развод, это ужасно! – с разочарование в голосе восклицает она.

– Уф, что случилось?

Саванна всегда была хорошей подругой и милой девушкой. Она всегда была мечтательницей и хотела сказку: дом за белым забором, мужа, детей и щенка во дворе. Мое сердце разрывается из-за нее.

– О нет, нет, нет. Хочешь перевести стрелки на меня? Не меняй тему разговора. Обо мне поболтаем позже, – говорит она, погрозив пальцем.

Я улыбаюсь и киваю.

– Ну, для меня дети стали приоритетом. Вот и вся история, – отмахиваюсь я, пытаясь отойти от темы.

– Это все подробности, которые я получу, да? Мы не виделись восемнадцать лет, и это все? Сколько им лет? Как их зовут? Как они выглядят? У тебя есть фотографии? Давай, Чарли, позволь мне оторваться на тебе... – она зажимает рот, а я хмурю лоб.

Она качает головой, а я вскидываю бровь.

– А, понятно. Я единственная, кто должен вывернуть свои внутренности, да? – бурчу я, скрестив руки на груди.

– Ладно, окей, – говорит она, глядя на свой стол. – Нам не обязательно гнаться на всех скоростях. Я не готова говорить, и ты, очевидно, тоже. Что на счет работы, а? Справишься? – спрашивает Сав, улыбаясь.

– Если ты предлагаешь, то я с удовольствием. Это прекрасная возможность.

– Добро пожаловать в команду, Чарли Дэниелс. Да начнется игра!

***

Я вхожу в бар около восьми часов вечера и сажусь напротив моих лучших старых друзей – Кирианн и Майки.

– Мне казалось, мы собираемся отпраздновать получение новой работы, так почему ты выглядишь, словно все хреново? – спрашивает Кирианн, пододвигая мне стакан виски.

Я беру напиток и выпиваю залпом.

– Потому что так и есть. Мой босс – Саванна Гэвинвуд, – докладываю я, жестом приглашая официантку повторить.

Беру меню со стола и пробегаюсь по нему, хотя и без него знаю, что закажу. Этот бар – наше любимое место с момента, когда мы были подростками.

Мы обжимались и дурачились с Габриэлем в задней кабинке поздними вечерами, пока наши друзья болтали и пили, едва нам исполнилось восемнадцать. Такие безрассудные, но такие влюбленные. Здесь мы были вдали от любопытных глаз. Удивительно, что я до сих пор прихожу сюда, не смотря на все эти витающие воспоминания.

Хотя, куда бы я не отправилась в нашем городке, все напоминает о нем. Каждый сантиметр здесь пронизан нашей любовью. Нет места, куда бы я могла пойти и где бы мы не были с ним ранее. Мне не сбежать от напоминаний о нем.

– Черт, ты серьезно? Это какая-то странная, судьбоносная хрень. Как, черт возьми, она поживает? – спрашивает Майки, вырывая меня из моих мыслей.

– Хорошо, наверное. Сейчас она генеральный директор «Дабл плэй», но вроде как в процессе развода. Подробности не уточняла, мы договорились пока оставить это.

Я выпиваю вторую порцию виски, морщась.

– Чувствую себя ужасно. — Я стараюсь не позволять эмоциям просачиваться в мой голос.

– Почему это? Гейб настоящий мудак, – жестко бросает Кирианн.

– Потому что она не знала. Никто из них не знал, а я скрывала близнецов все это время. Может, он не повели бы себя, как Габриэль, может, они бы захотели принимать участие в их жизни? А я все решила за них.

– Ну, тут вроде как есть доля правды, – соглашается Кирианн.

Я поднимаю глаза и встречаю ее сочувствующий взгляд, а затем смотрю на Майки. И вижу жалость. Все в этом городе в курсе моей истории, так что это чувство я стопроцентно отличу.

Бедная старшеклассница с разбитым сердцем после расставания с бойфрендом, который срулил, чтобы стать знаменитым бейсболистом, залетела от какого-то случайного бедолаги, которого никто знать не знает. Добрая христианка так низко пала.

Я не пытаюсь ответить на шепотки, это не их дело. Сплетники и половины не знают. Никто не знает, кроме Кирианн, Майки и моих родителей, и я хочу, чтобы так и продолжалось.

– Ну, а где сейчас дети? – интересуется Кирианн.

– Дома. Мой отец кое-что там чинит, так что они под присмотром.

– Отлично. Итак, поедим, немного тяпнем и выпустим пар, да? – предлагает Майки.

Мы все чокаемся, и я улыбаюсь в благодарности за отвлечение. Мне нужно решить, как лучше поступить, но сейчас совсем нет желания об этом думать. Сейчас я хочу все отпустить.

***

Пару часов спустя я возвращаюсь домой, чувствуя себя немного навеселе. Хорошо, что Кирианн отвезла меня домой. Я забыла как мало виски мне надо, чтобы опьянеть.

– Черт возьми, девочка, я уже не помню, когда в последний раз видел, как ты вот так спотыкалась, – смеется мой отец, когда я чуть ли не падаю в фойе, влетая в дверь.

– Папа, – предупреждающе говорю я.

– Хорошо, хорошо, я понял, – он отвечает, подняв руки в защитном жесте. – Мне остаться или ты в порядке?

– Я в порядке. Все исправит холодный душ и горячий кофе. Спасибо, – благодарю его с большим количеством волнения в голосе, чем мне бы хотелось.

– Люблю тебя, медвежонок.

Он сжимает мое плечо, а я обнимаю его на прощание. Закрыв и заперев за ним дверь, иду в свою комнату и плюхаюсь на кровать. До меня доносятся приглушённые голоса из комнаты Беллы и Девина. Я встаю, подхожу ближе к стене и прислушиваюсь к разговору.

– Не спрашивай ее, Беллс. Она подумает, что мы хотим с ним встретиться, потому что ее нам не хватает. Мужик идиот, раз ушел, на хрена он тебе сдался? – сердится Девин.

– ДиДжей, мне просто интересно, что такого? Почему он ушел? – тихо спрашивает Белла.

Я слышу шмыганье носом, и мое сердце покалывает от боли.

– Беллс. Я понимаю, мне тоже немного любопытно, но что, если он еще больший кретин, чем мы думаем?

– Но разве ты не хочешь знать? Ну, хотя бы что-то. Мы даже не знаем, как он выглядит, – шепчет она.

Я отодвигаюсь от стены и плашмя падаю на кровать. Что, черт возьми, мне делать?

ГЛАВА 3

Шарлотта

– Вы поедете со мной или на своей? – я кричу вниз по коридору в сторону спальни близнецов.

– Я поеду с тобой, мама, – отвечает Белла, проходя мимо. – ДиДжей прихорашивается для Карлы. – Она закатывает глаза.

– Кто такая Карла? – спрашиваю я, когда мы выходим через парадную дверь.

– Какая-то девушка, в которую он втюрился. Новенькая, но на год младше нас. Все парни от нее тащатся.

– Боже, если он похож на твоего отца, то я…

Я останавливаю поток своих слов и смотрю на Беллу. Обычно я никогда не говорю о Габриэле, но увидев Саванну на днях, воспоминания всплывают сами собой.

– Можешь немного рассказать мне о нем? – тихо спрашивает Белла, когда мы уже едем в город. – ДиДжею пофиг, но... Мне интересно.

Сразу вспоминаю их разговор, который подслушала прошлой ночью.

– Я.. э... Что ты хочешь узнать?

– Даже не знаю. Каким он был? – улыбается она.

– Эм…

Я пытаюсь контролировать эмоции, но слишком трудно блокировать негативные чувства.

– Прости, мама. Если ты не хочешь…

– Нет, все в порядке, – успокаиваю я, натянуто улыбаясь.

Она имеет право знать, Шарлотта. Смирись с этим и расскажи ей о ее папочке.

– Девин очень напоминает его. Такой же упрямый, вспыльчивый и невероятный в бейсболе. Он был самоуверенным... и чертовски дерзким.

Я хихикнула. Белла тоже смеется, а мы тем временем добираемся до центра.

– Ты любила его? – любопытствует она после нескольких секунд тишины.

Я смотрю на нее и ласкаю ладонью ее щеку.

– Очень. Очень любила, – шепчу я.

– Тогда я не понимаю. — Она расстроено качает головой.

– Все сложно, Беллс. Он был ребенком...

– Но ты тоже, – громко парирует она. – И ты тоже, мама! Почему ты отказалась от всего ради нас, почему он ушел? – срывающимся голосом спрашивает она.

Я прижимаю ее к себе, чтобы обнять, и слышу тихое всхлипывание.

– Я люблю тебя, мама. Хотя иногда... Мне бы хотелось, чтобы он был с нами. Чтобы у нас была полная семья, понимаешь? – бормочет она, вытирая слезы с глаз.

Я улыбаюсь ей и сдерживаю собственные рыдания, которые готовы вырваться из-за душераздирающих слов дочери. Позже, я позволю им выйти.

– Я знаю, малышка. Знаю.

– Ты хотела бы, чтобы мы когда-нибудь... встретились с ним? – робко задает вопрос.

Мое сердце подскакивает в горло, и мне кажется, что меня стошнит.

– Эмм...

Дерьмо.

Технически, Габриэль не хотел семью, но он не знает о близнецах. Даже не представляю, как он к такому отнесется. Возненавидят ли меня дети за то, что я препятствовала их встречи с отцом, если он действительно захочет быть частью их жизней?

– Я знаю, что он может и не захотеть с нами общаться, но просто... В последнее время мне стало любопытно, – объясняет она.

– Мы что-нибудь придумаем.

Она кивает, мы выходим из машины и идем к столикам для пикника, покрытым бело-красными скатертями в клетку.

Мой папа у барбекюшницы болтает с Кирианн и Майки. Кирианн замечает меня и с улыбкой протягивает мне красный пластиковый стаканчик.

– Лучше бы это не было виски. Следующие пару месяцев я не пью, – тараторю я, осторожно беря в руки напиток.

– Всего лишь пиво, – ухмыляется она.

Я улыбаюсь в ответ и делаю глоток ледяного блаженства. От этого я мгновенно расслабляюсь и осматриваюсь вокруг, замечая Беллу с группой тинейджеров под большим деревом.

– Как она? – интересуется Майки, показывая на Беллу.

– Спрашивала о Гейбе. – Вздыхаю, делаю еще глоток пива. – Узнает, можно ли с ним как-то встретиться.

– А ты что? – задает вопрос Кирианн.

– Сказала, что что-нибудь придумаем. Девин не хочет иметь с ним ничего общего. Ему даже не нужна была толстовка, а Беллс... Ну, все в курсе этой темы пап и дочек, – говорю я, подмигнув отцу.

Он улыбается и качает головой.

– Что ты собираешься делать? – спрашивает он.

– Не знаю. Теперь я работаю с Саванной, так что чувство вины немного пожирает меня, – признаюсь я, пожимая плечами.

– Привет всем, – здоровается глубокий голос сзади.

Я оглядываюсь назад и вижу Брэнтли, который подошёл к нам с огромной упаковкой пива в руках. Он пожимает Майки и папе руки, а Кирианн целует в щеку. Затем поворачивается ко мне.

– Как дела, Чарли? – спрашивает он с улыбкой, подходя ближе, чтобы чмокнуть в щеку и меня.

– Отлично, Брэнтли, как ты?

Брэнтли Хендерсон закончил школу на год раньше меня, а его дочь Элизабет лучшая подруга Беллы.

Два года назад мы с ним переспали, пока наши дети были на вечеринке. Я слишком переволновалась, что близнецы отправились на свою первую школьную дискотеку, а Брэнтли оказался рядом. Стоит также упомянуть, что мы были пьяны. Очень пьяны.

Забросив детей на вечеринку, все родители отправились в бар, а когда до туда добрался Брэнтли, я была уже подшофе. Его жена погибла в аварии пять лет назад, так что он был такой же эмоциональной развалиной, как и я.

Брэнтли хорошо выглядит: небольшая бородка, светло-карие глаза и длинноватые каштановые волосы. У него крупное фермерство, и его тело тому доказательство. Он мускулистый и подтянутый, но до Габриэля ему далеко.

О произошедшем я пожалела сразу, как все закончилось, так что выбежала из его дома, словно летучая мышь из ада. К счастью, никто не заметил моего позора, потому что я уверена, что спать с папой твоей лучшей подруги запрещено по кодексу «Дочек и матерей».

– Уже лучше, – говорит он, подмигнув.

С тех пор он продолжает делать мне знаки внимания, но я не могу предложить ему больше, чем дружбу.. Раз за разом я вежливо отказываю ему, но он, кажется, не понимает намеков. Я улыбаюсь, поворачиваюсь и вижу Девина, пробирающегося к компании, держа за руку миниатюрную брюнетку. Качаю головой с усмешкой на губах.

– Новенькая девочка, да? – Мой отец указывает в сторону детей.

– Новенькая и на год младше. Беллс меня просветила. Хочешь поговорить с ним? У меня уже был разговорчик с Беллой «о пестиках и тычинках», но с мальчиком на эту тему не горю желанием поболтать.

Мой отец качает головой и поднимает руки.

– У него есть интернет, сам разберется.

В ответ я закатываю глаза.

С появлением близнецов мои родители стали менее строгими. Они теперь не так помешаны на религии, и позволяют мне растить детей так, как хочется мне. Пока мы не пропускаем мессу по воскресеньям, их не особо волнуют мои методы воспитания. Секс до брака в нашем доме не грех, но безрассудство. Моя история им известна, так что они точно знают о контрацепции.

Из моих раздумий меня вырывают крики. Я оглядываюсь и понимаю, кто их издает. Белла о чем-то спорит с парнем на небольшом расстоянии от остальных. Я подхожу чуть ближе к ним, но останавливаюсь, услышав его слова.

– Ты шлюха как и твоя мамаша. Она вообще знает, кто твой отец? Я слышал, что тогда она переспала со всей бейсбольной командой, может попробуем также? – орет парень.

Вот блин... Я тороплюсь к паре, но Девин меня опережает.

– Слышь, урод! Только попробуй еще раз что-то вякнуть о моей маме или сестре, – кричит он, взмахнув кулаком.

Белла кричит, а руки того подростка сразу же вскидываются к носу, откуда хлестнула кровь. Я подбегаю как раз тогда, когда Девин снова пытается на него напасть. Его рост явно превосходит мой, но благодаря тому, что я держу себя в форме, мне удается с ним справиться.

– Девин Джон Дэниелс! Тебе лучше остыть и взять себя в руки! – сквозь стиснутые зубы процеживаю я. – Тебя задрафтили, а глупая драка с идиотом может все испортить! Только через мой труп. – Бью его в грудь.

– Ты слышала что он сказал? Он не имеет права так говорить о тебе и Белле, – рычит он.

Я хватаю его за руку и оттаскиваю подальше от толпы.

– Мне плевать, что он сказал!

Поворачиваюсь к нему спиной. Брови сына взлетают вверх, он открывает рот, но затем захлопывает его.

– Ты слишком много работал, чтобы позволить какому-то придурку все испортить. Я воспитала тебе для лучшего, Девин, – говорю это, пытаясь подчинить себе голос.

– Я... Прости, мама, – извиняется он, глядя на землю. – Я просто... Меня заколебало это дерьмо, скажем так.

– Что именно? – спрашиваю, положив руку ему под подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза.

– Что говорят, будто мы не знаем, кто наш папа... Что даже ты не знаешь, – бурчит он, глядя на меня.

Он явно смущен, отчего мои щеки тоже становятся пунцовыми.

– Люди... люди так говорят? – заикаюсь я.

Он кивает и проводит руками по волосам.

– Забудь о том, что я сказал, они все тупые. Пойдем, – говорит он, проходя мимо меня.

– Девин... – он медленно оборачивается и снова на меня смотрит, – ты ведь знаешь, что это неправда?

– Я знаю, мама.

Он кажется разбитым. Подхожу к нему и кладу руку на его щеку.

– Я знаю, кто твой отец, Девин. Мне не нужно оправдываться перед этими людьми, но не перед тобой. Твой папа был для меня всем, детка. Я хочу, чтобы ты это знал, – шепчу я.

Девин улыбается и обнимает меня.

– Знаю, мама, – приглушенным голосом бормочет он.

Мы присоединяемся к остальным, но того парня не видать. Белла подходит к нам и обнимает меня.

– Детка, не слушай всех подряд, – поучаю я.

– Ага, мам... Но я... Я не сплю с кем попало. Мы никогда... Я никогда...

Я прикладываю палец к ее губам.

– Мне не нужно знать, детка, – улыбаюсь я. – Просто будь осторожна и больше не трать время на того дурака, – говорю и крепко ее обнимаю.

Она кивает, и мы идем обратно в сторону барбекю. Дети садятся за стол для пикника, а я возвращаюсь к грилю.

– Я уже собирался устроить тому пацану встряску, но Девин опередил меня со своими генами Гэвинвуда, – посмеивается мой отец.

– Папа, – шепчу я, – не так громко.

– Прости, я забыл, – хмыкает он, снова переключая внимание на гриль.

Я смотрю на детей, но им не до меня.

– Тот парень... – сокрушаюсь я, качая головой.

– Тот ублюдок заслужил удар по морде, – заявляет Майки.

– Я знаю, но мне вовсе не хотелось, чтобы это делал мой сын.

– Каков отец, таков сын, да? – подначивает Кирианн.

К сожалению, да. Это все гены Гэвинвуда.

ГЛАВА 4

Габриэль

4 года назад...

– Мистер Гэвинвуд, ты такой негодник! – визжит блондинка, сидящая у меня на коленях.

Биты клубной музыки бьют по мозгам, а вискарь, который я только что выпил, врывается в мои вены. От запаха духов цыпочки хочется блевануть, но я сдерживаю порыв.

– Стейси... – стону ей в ухо.

Она хлопает меня по груди и хмыкает.

– Я Саммер.

– Я так и сказал, детка, – невнятно бурчу я.

Чмокаю ее в щеку и приподнимаю, чтобы она оседлала мои ноги.

– Ну, ну, ну, посмотрите кто тут у нас! Самая настоящая деревенщина! – слышу что-то позади себя.

Я оглядываюсь и смотрю в глаза мужу моей сестры – мудака Миллера.

– Какого хрена ты здесь забыл? – ору, глядя на него и спихивая девку с коленей.

В глазах все становится красным, когда я замечаю, что его руки обвиваются вокруг талии двух стриптизерш.

– А на что, мать твою, это похоже?

Он подмигивает. Я стискиваю зубы и сжимаю кулаки.

– Моя сестра знает, что ты здесь? – выплевываю я.

Мне и так все понятно, но очень уж хочется услышать оправдания этого урода.

– Ты сам догадываешься. – Он улыбается. – А может, и нет. Почему старший братец не отвечает на звонки моей любимой женушки? Очень грубо с твоей стороны.

– Заткнись. Я знал, что ты тупой, но не думал, что настолько! Единственная радость, так это что она последовала совету на счет брачного договора, когда вы поженились. Ты останешься ни с чем!

Его улыбка становится темной, отчего мне становится дурно. Что не так?

– Спасибо что позабавил про брачный договор. Представляешь, я думал, что твоя сестренка горячая штучка, но очевидно же, что нет, – язвит он, шлепая одну из стриптизерш по заднице.

Желчь поднимается к горлу, но я проглатываю ее.

– Какого хрена ты только что сказал?

– С ней неплохо перепихнуться. Ага, она дикая. Но, увы, все равно не способна угодить, – говорит он с сарказмом.

Я сжимаю ладони и бегу к нему. Чувствую, как мое тело расслабляется, когда мой кулак соединяется с его челюстью, заставляя придурка отлететь к соседнему столику. Обе женщины падают в сторону. Я хватаю его, перевернув попутно стол. Затем как следует урабатываю его рожу, превращая ее в отбивную. Я чувствую, как гнев покидает мое тело с каждым ударом, и это вызывает привыкание.

– Ты сукин сын. Ты не заслуживаешь ее! Богом клянусь, ты больше не прикоснешься к ней!

Он смеется своим кровавым ртом, когда я перевожу дыхание.

– Я получу деньги, не волнуйся, – выкашливает он.

Мое лицо искажается. Я снова замахиваюсь, но вспышки рядом останавливают меня.

– Гэвинвуд... Что происходит? Кто этот парень? Это драка из-за девушки? Сэр, вы выдвигаете обвинения?

Люди окружают нас с камерами в руках. Я вскакиваю на ноги и оглядываюсь. В глазах все расплывается, но я все же пробираюсь мимо толпы и выхожу на улицу, где мне в лицо тычут микрофоны. Что я наделал?

***

– Ты выбываешь! – орет тренер Биллард. – Дело сделано, Гэвинвуд. Док сказал, что ты пропускаешь сезон и меня уже тошнит от этого дерьма! – заявляет он, ударяя кулаком по столу.

Я изучаю свою левую руку в гипсе и качаю головой. Наверное, алкогольная дымка заглушила боль, но мой маленький боксерский поединок прошлой ночью закончился переломами в двух местах.

Я облажался уже не в первый раз. Если честно, я даже сбился со счета сколько раз творил херню. Обычно меня отмазывали – то тут, то там. На этот раз все иначе. Мне тридцать два года, и я исчерпал свой лимит ошибок. Тем более, раньше все мои залеты не влияли на мою возможность играть...

– Он женат на моей сестре, тренер. Этот ублю...

– Да мне насрать, даже если он долбиться в тебя, Гэвинвуд! Ты не имеешь права драться и уж точно не имеешь права делать это своей рукой. У тебя есть два варианта, и тебе крупно повезло, что их в принципе предлагают, – выплевывает он, перебивая меня.

Я киваю, чтобы он продолжал.

– Уходи на покой или тренируй. С тобой разрывают контракт, и могу поспорить на свою карьеру, что ни одна команда в здравом уме тебя не подберет. Уходи на пенсию и выйди из игры или ступай к новичкам и учи их бейсболу. Обучая этих мальчишек, ты, может, наконец, вытащишь свою голову из зада. Ты лучший питчер, который у меня был, Гэвинвуд, так что ребятам повезет с тобой, но тебе стоит поменять свое мировоззрение. Выбор за тобой, но делай его поскорее.

Закончив свою речь, тренер отходит от меня.

Мысль об уходе приводит меня в панику. Дышать становится тяжело, я закрываю глаза, чтобы предотвратить головокружение. Я отказался от всего ради этой игры, и я не потеряю мяч из-за одного гребаного придурка.

– Я буду тренером, – оттараториваю я. – Я не могу уйти из бейсбола, тренер. Пока нет, – кричу ему.

Он кивает и отмахивается от меня, типа я свободен.

Выхожу из его кабинета и вспоминаю все, от чего отказался ради возможности играть.

Шарлотта.

Я не заслуживал ее тогда и не заслуживаю сейчас, но мысли о ней и о том, как могло бы быть, преследовали меня последние четырнадцать лет. Жизнь была более-менее сносной, но произошедшее все изменило. Потому что как только у меня появлялось время думать, все превращалось в ад... Прямо как сейчас.

ГЛАВА 5

Шарлотта

Мое сердце разрывается от счастья, пока я сижу на кровати Девина и наблюдаю, как он собирает вещи. Его мечта сбывается, и им невозможно не гордится.

– Что? – спрашивает он, смотря на меня с улыбкой.

– Я так сильно тобой горжусь, ты даже не представляешь, – отвечаю я.

– Я только начал, мама, еще много предстоит сделать, что сделать.

Он складывает футболку и убирает ее в чемодан.

Я закатываю глаза.

– Живи сегодняшним днем, детка. Тебе позволено радоваться каждому новому этапу.

– Знаю, просто не хочу праздновать раньше времени. Сначала хочу убедиться, что я действительно хорош. — Он настроен очень серьёзно.

Киваю, соглашаясь с ним.

– Я буду скучать по тебе, – всхлипываю я, протягивая ему стопку маек.

Он берет их и кладет в чемодан.

– Знаю. К счастью, я буду не слишком уж далеко.

– Нервничаешь? – спрашиваю, пытаясь прочитать его мысли по глазам.

– Да, немного. Ну конечно у меня есть запасной вариант в виде поступления в Университет, но... Это моя мечта, понимаешь?

В его голосе чувствуется уязвимость, и я вижу сейчас перед собой маленького мальчика, а не взрослого мужчину.

Встаю с кровати и подхожу, чтобы обнять его.

– Главное, вспоминай потом меня, когда будешь рекламировать спортивные напитки, – говорю это с серьёзным лицом.

Девин смеется и закатывает глаза.

– Мама, остановись.

Сына выбрали в «Хьюстон лонстар». Восемнадцать лет назад я точно также радовалась за Габриэля. Однако, мое волнение тогда быстро угасло, когда стало ясно, что это означало, что в его жизни не было места меня с детьми.

Я продолжаю удерживать улыбку на лице. На этот раз я могу быть абсолютно счастливой, радуясь за Девина.

Ему позвонили вчера вечером, и уже через два дня он должен быть на сборах. Он был кандидатом для Высшей лиги, так что сегодня вечером мы собираемся отпраздновать это событие, закрыв паб под наше мероприятие.

Это было большой победой для нашего городка и реальным поводом для радости, учитывая, что Габриэль был последним, кому удалось пробиться.

Многие люди, вероятно, имели свои предположения касательно моих детях, но никто никогда не лез не в своё дело. Сходство между Девином и Габриэлем колоссальное, чтобы не сообразить что к чему. К счастью, родители Габриэля переехали во Флориду вскоре после того, как он и Саванна закончили школу. К моменту рождения близнецов их всех не было в городе уже давно. Они бы сразу все смекнули, так что я была счастлива их переезду.

– Ну что, готовы отпраздновать сегодня? – улыбается Белла с порога, прерывая ход моих мыслей.

Радостно киваю.

– Дэниелсы вперед!

***

– Удачи тебе, малыш. Зажги здесь. Держи спину прямо и относись ко всем...

– ... также, как я отношусь к тебе и Белле. Я знаю, мама, – заканчивает за меня предложение Девин, чмокая меня в щеку.

Мы с Беллой поехали на моем пикапе, а Девин – на его. Я купила детям еще одну машину с моей первой большой зарплаты в «Дабл плэй спот», как и обещала. Невероятное ощущение, что я смогла сделать это самостоятельно.

Поездка от дома до базы «Хьюстона» занимает три с половиной часа, но мы добираемся на полчаса раньше. Я заброшу Беллу в университет на обратном пути, а позже с Кирианн пригоню ее машину. Я сегодня на взводе, потому что прощаюсь с обоими детьми в один день.

Обнимаю Девина за талию и утыкаюсь лицом в его грудь. Нет, не буду плакать. Не буду.

– Береги себя, Дев. Увидимся через пару месяцев на родительском дне.

Он кивает, выглядя кем-то средним между нервничающим маленьким мальчиком, которого я вырастила, и гордым мужчиной, которым он стал. Улыбнувшись, глажу его по щеке, а он подмигивает.

– Я буду вспоминать обычных смертных, не волнуйся, мама.

Я закатываю глаза и шлепаю его по руке, когда он начинает ржать. Девин закрывает дверь автомобиля и, помахав рукой, входит в центр. Я наблюдаю за его уходом, чувствуя, словно часть моего сердца уходит вместе с ним.

– Я буду скучать по этому умнику, – вздыхает Белла позади меня.

От моего взгляда на нее она хихикает.

Далее у нас по плану Университет штата Луизианы.

Мы должны явиться пораньше, чтобы Белла могла начать тренировки по софтболу. От этого всего я вспоминаю свою поездку с отцом: встреча с тренером по софтболу, волнение перед предстоящим сезоном, возможность играть за «Тигров» – все это было незабываемым опытом. Я всегда хотела надеть пурпурно-золотую форму, и вот теперь моей дочери предстоит воплотить мою мечту в жизнь.

Мы прибываем в учебное заведение через пару часов и останавливаемся возле общежития. И потом дружно с Беллой начинаем перетаскивать коробки с вещами в ее комнату.

– Нужна помощь? – спрашивает голос позади меня, когда я вытаскиваю одну из последних коробок из авто.

– О! Привет, спасибо, это было бы очень кстати. – Улыбаюсь юноше.

Он отвечает улыбкой и выхватывает коробку из моих рук, в процессе помацав мою грудь. Я упираю руки на бедра, собираясь начать бранную тираду, но тут появляется Белла. Он обмениваются улыбками.

– Я Дэйви, – представляется он. – Вы двойняшки? Первокурсницы? – начинает он свой допрос.

– Ой, нет, – быстро отвечает Белла. – Это моя мама.

Дэйви некоторое время пребывает в ступоре.

– О, Боже. Простите, мэм, я не хотел... Простите, – говорит он, пряча глаза в ладонях, предположительно, от стыда.

– Я бы посоветовала тебе держать руки при себе, Дэйви. А то можешь попасть в беду.

– Да, мэм, я... Я... Пойду отнесу остальные коробки. Простите, – бормочет он, склонив голову, и убегает в сторону общежития.

Я смеюсь и закатываю глаза.

– Что это было? – интересуется у меня Белла.

– Он немного переусердствовал, помогая мне с коробкой. Могу ли я оставить тебя здесь со всеми этими самцами и не переживать? – шепчу, обнимая ее.

Она смеется и сжимает меня в ответ.

– Все будет хорошо, мама.

– Я знаю, что ты будешь паинькой. Помни, что я тебе говорила. Держите свое сердце мягким, но свою...

– Кожу толстой. Я помню, мам.

Она подмигивает.

Слезинка стекает по моей щеке. Черт возьми, я всего лишь человек.

– Мама...

Глаза Беллы тоже краснеют.

– Все нормально, малышка. – Я едва сдерживаю рыдания. – Не могу дождаться, когда ты надерешь кому-нибудь задницу в этом сезоне. Покажи им, на что способны девушки Дэниелс, договорились? – говорю, улыбаясь и вытирая слезы с ее щек.

Она улыбается в ответ и кивает.

– И пожалуйста, ради всего святого, не приводи домой этого Дэйви, – смеюсь я.

Я выхватываю последнюю коробку из багажника машины и передаю ей. Отъезжая, она тоже машет мне рукой. Ну вот, еще одна частичка моего сердце словно оторвана от меня и оставлена здесь, обрушивая на меня слезы. Мы так долго были втроем, что я даже не представляю, смогу ли выжить в одиночку. Что от меня теперь останется, без детей?

ГЛАВА 6

Габриэль

– Расскажи мне, как ты, Габриэль?

Я смотрю на своего терапевта – Нила Локвуда. С тех пор, как меня продали в «Майами» в двадцать один год, я превратился в развалину. Неограниченный доступ к любым пристрастиям сломает любого простого смертного. Правда, мой психотерапевт считает все это полной хренью, потому что знает, что все из-за неё.

– Ну, мне лучше, не то чтобы я был очень счастлив, но счастливее, чем был, – выдохнув это, пожимаю плечами.

– Ну, хорошее начало. Ты пил?

– Нет. — Отрицательно качаю головой. – У меня никогда не было проблем с алкоголем, хотя мы оба это знаем.

Он улыбается и что-то строчит в своем блокноте.

– Ты изменился, приятно видеть.

– Прошло уже четыре года, и наконец-то я это сделал?

Он смеется.

– Так что теперь мы сможем увидится через пару месяцев. Взволнован классом новичков?

– Ага. Это поддерживает во мне интерес к жизни.

– Ну, я горжусь тобой, Габриэль. Ты проделал долгий путь. Береги себя, скоро увидимся. Я всегда здесь, если понадоблюсь раньше.

Мы оба встаем и пожимаем друг другу руки, направляясь к двери из его кабинета. Покидаю здание, нацепив солнечные очки, и иду к машине.

Каждый раз уходя с сеансов, я чувствую легкость, но не перестаю быть сломленным. Я буду счастлив? Хотя бы когда-нибудь?

Быть выбранным в «Хьюстон лонстарс» в восемнадцать было моей мечтой. Но вот только я не предвидел, что влюблюсь, а потом разрушу ее, нас.

Меня продали в «Майами Стингрейс» в двадцать один, и вот тогда все пошло под откос. Пару лет спустя меня обменяли обратно в «Хьюстон», но мне уже стало все равно.

Тигр в дикой природе – хищник. Посади тигра в клетку, он все равно останется хищником. Так и было до событий четырехлетней давности, когда на меня обрушилось чувство вины, перевешивающее рациональное мышление за то, что я бросил свою сестру. Мне стоило быть рядом с ней и не позволять выходить замуж за того говнюка.

Я держался на расстоянии от дорогих мне людей. Мой багаж не нужен никому, всем лучше без меня, особенно Шарлотте, которую я так сильно любил. В любом случае, она, наверное, уже давно меня забыла. Она слишком совершенна, чтобы кто-то не схватил бы ее и не поставил бы на заслуженный пьедестал. Туда, куда должен был поставить ее я.

Хватит нытья, Габриэль, у тебя новая группа. Сосредоточься на том, что ты действительно можешь изменить.

Смотрю на новые лица на поле и делаю глубокий вдох. Новый год. Я, конечно, счастлив, что все еще связан с бейсболом, но каждый сезон все же не могу избавиться от ощущения, что мне чего-то не хватает.

Мне тридцать шесть, я был питчером в Высшей лиге, а теперь тренирую команду новичков. Мне уже не так горько от этого, как пару лет назад, но все равно я никак не могу почувствовать удовлетворения.

Справа от меня раздается свист, поэтому я перевожу взгляд на нового питчера. Левша, Девин Дэниелс из Луизианы отказался от учебы в университете. Восемнадцатилетний и с горячей головой. Напоминает мне меня. Я уже знаю, что придется направиться энергию этого парня в нужное русло, потому что у него невероятный талант, судя по отчетам. Он действительно может подняться, если научиться держать себя в узде. Хотя бы на поле. Я наблюдаю, как он разминается и подхожу к нему, чтобы представиться.

– Дэниелс, я Габриэль...

– Гэвинвуд, я знаю. Все зовут меня ДиДжеем. Сокращение от Девин Джон. Я предпочитаю это имя, сэр, – объясняет он, протягивая руку, чтобы пожать мою.

Крепкое рукопожатие, парень не промах.

– Джон, да? У меня такое же второе имя. Откуда, говоришь, ты родом?

– Я не говорил, сэр. Я из Арнодвилля, штата Луизианы.

– Знаю это место. Вырос там, – говорю, изучая мальчишку.

– Да, сэр. Ваша фотография размещена у нас в спортзале. Я вашим большим поклонником... Ну, пока вас не выперли и...

Он внезапно замолкает, его глаза расширяются, когда он понимает, что ляпнул.

Я привык к этому, поэтому хлопаю его по плечу и киваю, чтобы он продолжал бросать мячи.

Что-то в этом парне кажется знакомым, но я не могу вспомнить, откуда его знаю.

Продолжаю смотреть, как он делает броски и поражаюсь его навыкам. Я предлагаю питч-тренеру достать измеритель скорости и сказать ДиДжею, что хочу засечь его, когда он разогреется.

Как только тот сообщает, что готов, устанавливаю радар и даю команду начинать.

Девин занимает позицию и смотрит вперед. Оглянувшись, поигрывает мячом, который держит в перчатке. Высоко поднимает колено, откидывает руку назад и делает рывок вперед, отправляя мяч в перчатку кетчера. Я перевожу взгляд на радар. 160 км/час. Вашу ж мать.

– Хорошее начало, парень, но у нас впереди много работы.

Он смеется и подходит ко мне, чтобы взглянуть на цифры.

– 160? Да ладно вам, тренер, это же просто огонь! – самодовольно заявляет он.

– Высокомерие никуда тебя не приведет, – ворчу и подхожу ближе к своему бывшему питч-тренеру Тони.

– Я свернул шею наблюдая за вами двумя. У меня чувство дежавю, – говорит Тони.

– Я не был настолько плох. Сейчас дети уже планируют, на что потратят свой первый гонорар, заработанный в Высшей лиги, сами все видите. — Качаю головой.

– Это очень напоминает тебя, особенно его отношение. Пока ты не оказался по другую сторону, ты не считал себя плохим, – смеется он.

Я оглядываюсь на ДиДжея, пока он угорает над чем-то с ребятами из команды. Что-то внутри меня шевелится и оживает. Возможно, меня наконец-то что-то взволновало впервые за четыре года. Потенциал этого мальчишки безграничен, и я буду тем, кто научит его им пользоваться.

***

– Знаете, моя мама была права насчет вас, – заявляет ДиДжей, пока я стою в стороне, наблюдая, как он издевается над своим организмом.

Он решил продолжает бросать мячи даже после того, как я велел ему закругляться. Парень измотает руку прежде, чем попадет в Высшую лигу, или, что еще хуже, заработает травму.

Последние два месяца он постоянно умничал, выпендривался, и мне это чертовски надоело.

– Серьезно? В чем именно?

– Она говорила, что вы, вероятно, тот еще придурок, – говорит он, запыхавшись, но продолжая рывки.

– Она училась со мной?

– В разных классах, – отвечает он между вдохами. – Но наверняка не была близко с вами знакома.

– Ну тогда, наверное, ей не следует судить о книге по обложке, – самодовольно замечаю я.

Почему-то его комментарий меня раздражает. Я не всегда был мудаком. Мне казалось, что я был довольно милым в старшей школе. Там меня сдерживала она. Ад начался, когда я ее потерял.

– Сворачивайся, – объявляю я, делая круговые движения пальцем. – Слушай, ты должен начать слушать меня. Я здесь, чтобы сделать тебя лучше. Если я говорю «притормози», значит надо притормозить. Последнее, что сейчас нужно, это операция из-за предельных нагрузок еще до того, как ты попадешь на вершину.

Он останавливается и, тяжело дыша, наклоняется вперед, упираясь руками на колени.

– Окей, понял.

– Так хочешь попасть в Высшую лигу, да?

– Я всю весну тренировался вместе с мамой. Я готов... Но не мог уснуть прошлой ночью, решил себя измотать, – поясняет он, переводя дыхание.

– Почему плохо спал?

– Ничего такого. Завтра все будет нормально.

– ДиДжей, самое главное в командной работе – умение общаться. Если мы не сможем этому научиться, у нас будут проблемы. Что бы тебя ни беспокоило по ночам, это влияет на твою игру, так что будем разбираться со всем вместе, договорились?

Он кивает и выдыхает.

– Я просто... Все из-за мамы и сестры. Точнее мамы, она сейчас одна... Я просто хочу убедиться, что с ней все в порядке. По телефону она говорит, что все хорошо, но по ее голосу можно сказать иначе.

Он качает головой, затем выпрямляется и плюхается на траву, обхватив руками колени.

– А где твоя сестра? – спрашиваю с любопытством.

– В Университете штата Луизианы. Она получила стипендию по софтоболу. Она чертовски хороша, – гордо рассказывает он.

Волосы на моих руках встают дыбом, а взгляд устремляется на него.

– Софтбол? Вы что, семейство игроков?

– Ага. Мама тоже собиралась учиться там на полной стипендии за отличия по софтболу, но потом... В общем, у нее не получилось. Она говорила, что и мой отец был хорош в бейсболе. Поехал играть, но... Извините, я заболтался, – смеется он, глядя на меня.

– Нет, все в порядке. Что случилось с твоим отцом?

– Уехал, когда мама была беременна мной и сестрой. Он отправился играть за какую-то команду, и она больше ничего о нем не слышала, так что я не знаю. – Он хмурится.

– Ты и сестра. Вы…

– Близнецы... Ага.

– Скажи мне, ДиДжей. Как зовут твою маму? Может, я все-таки ее знаю.

Кусочки пазла начинают медленно вставать на свои места, и я паникую.

– Шарлотта, но большинство зовет ее Чарли, – отвечает он, и вот тогда шок пронзает мое тело.

Я не двигаясь, таращусь на него. Дэниелс. Девин Джон Дэниелс. Как, черт возьми, я не обратил внимания на это раньше?

– Тебе восемнадцать? – спрашиваю, просто чтобы окончательно убедиться, хотя ответ и так очевиден.

– Да. 8 января будет девятнадцать.

Я мысленно складываю числа в голове. Воспоминания бьют меня по лицу, потому что реальность такова, что Шарлотта Дэниелс родила от меня ребенка. Двух.

***

Прошлое

– Итак, мистер Король бала, я должна вам кое-что сказать, – мурлычет Шарлотта, нежно целуя меня в губы, пока мы покачиваемся в такт музыки.

– Что же это, мисс Королева выпускного бала?

С улыбкой поправляю ее корону, чтобы та оказалась прямо по центру ее головы.

– Я... Даже не знаю, как ты это воспримешь, — нервно бормочет она.

– Чарли, что бы это ни было, ты можешь мне сказать. Я люблю тебя, ничто не может этого изменить, – говорю, убирая волосы с ее лица.

– Я... Мне кажется, я беременна. Я еще не ходила к врачу, но у меня задержка, и, вроде даже не было месячных в мае, так что я сделала тест...

Чарли замолкает, пытаясь понять мою реакцию.

Мои руки напрягаются, все еще обнимая ее тело, и я чувствую, как краска сходит с моего лица.

– Чарли... Боже... – выдыхаю, проводя руками по волосам. – Как…

– А ты как думаешь, Гейб? Мы не можем оторвать друг от друга руки, так что рано или поздно это должно было случиться. Мы были безрассудны и не всегда осторожны. Я это не планировала, и ты, наверное, тоже... Но мы справимся. Вместе, верно? – с надеждой в голосе спрашивает она, кладя руку мне на щеку и улыбаясь.

Мой взгляд мечется по ее лицу, отчего ее улыбка угасает.

– Я... Мы должны позаботиться об этом Чарли, ты же знаешь, прямо сейчас я не могу стать отцом.

– «Позаботиться об этом»? Габриэль, это грех, мы не можем...

– А внебрачный ребенок – не грех? Твой папа убьет нас обоих. Черт возьми, мне нужно подумать об этом, но мы должны... Черт, мне нужен воздух, – тараторю я, отстраняясь от нее.

У нас не может быть ребенка прямо сейчас. Мое будущее и моя мечта слишком близко. Нельзя все испортить. Сначала нужно убедиться, что Шарлотта действительно беременна, и если это так, нужно все исправить. У нас двоих большие планы на будущее и ни в одном из них нет ребенка.

Шарлотта

Я яростно печатаю на компьютере. Осталось всего две минуты до моей первой встречи с клиентом. Пот стекает по спине, но я стараюсь не обращать внимание на степень своей нервозности.

Антонио Чавес – бейсболист «Атланта Шторм». Двадцатипятилетний любитель вечеринок, вечно попадающий в неприятности, которому необходимо привести дела в порядок, прежде чем он заплатит штрафы, превышающие его зарплату.

Вдруг слышу сигнал телефона и подпрыгиваю. Дотягиваюсь до кнопки громкой связи, после чего голос администратора разносится по моему офису.

– Мистер Чавес здесь, Шарлотта.

– Пригласи его, Тесс.

Я встаю и поправляю юбку. Быстро разглаживаю перед рубашки и пытаюсь за секунду придать волосам объем. Мне хочется выглядеть профессионально и презентабельно, чтобы не упустить предоставленный Саванной шанс.

Дверь открывается, и в нее входит высокий, загорелый и безупречно ухоженный мужчина. У него идеальная оливковая кожа, а лицо словно слеплено по тем древнеримским скульптурам. Нет ни единой выбившейся пряди из прически, а лицо чисто выбрито. Его ослепительно-белая улыбка направлена прямо на меня.

– Когда тренер велел мне пообщаться с пиарщиком, я так яростно сопротивлялся, чего бы не делал, зная, что буду работать с такой красоткой, – заявляет шелковый голос с намеком на испанский акцент.

Мужчина сокращает расстояние между нами и, потянувшись к моей руке, целует ее в тыльную сторону. Все мои подготовленные слова застревают у меня в горле. Этот парень вообще настоящий?

– Мистер Чавес, приятно с Вами познакомиться. Меня зовут Шарлотта Дэниелс, –вежливо представляюсь я, улыбаясь и отводя руку.

– Поверь мне, мне тоже оооочень приятно, – пропевает он, понизив голос.

Я прочищаю горло и делаю шаг назад. Разворачиваюсь и обхожу стол, чтобы образовать между нами какую-никакую преграду. За последние восемнадцать лет я успела забыть каково это – чувствовать голодный взгляд мужчины. Конечно, пьяные идиоты в баре вечно подкатывали ко мне, но это совсем другое. Чавес трезв и спокоен, поэтому необходимо провести черту, прежде чем он умудриться ее пересечь.

– Итак, мне сказали, что вам нужно хорошее освещение в прессе. Саванна уже разработала план, а я просто реализую его с помощью маркетинговых стратегий. Как насчет того, чтобы пройтись по двум событиям, которые мы подготовили, и я объясню вам наши ожидания? Также мы могли бы обсудить и другие идеи. Что бы мы ни придумали, вы все сможете обсудить со своим руководством и только после этого все подтвердить. Как вам такой план?

– У тебя восхитительный акцент, bonitaс, – улыбается Чавес. – А что ты думаешь обо мне?

Он улыбается соблазнительной улыбкой. Я опускаю глаза, дабы набраться смелости.

– Мистер Чавес при всем уважении, наши отношения должны оставаться строго профессиональными, – говорю уверенным голосом учительницы.

Его улыбка становятся шире, и мужчина вдобавок подмигивает.

– Конечно, mialma.

Я разочарованно вздыхаю и наклоняюсь над столом, чтобы показать Чавесу наши планы. Поворачиваю экран компьютера, чтобы ему было удобно смотреть, хотя прекрасно понимаю, что его глаза устремлены на мое декольте, и он ни капельки не заинтересован в мероприятиях, которые Саванна для него запланировала.

После рассказа о стратегии, которую я планирую использовать на приветственной вечеринке через две недели, я перевожу на него взгляд, а он, в свою очередь, наконец отрывается от моих сисек.

– Итак, что вы думаете? Может, хотите что-нибудь изменить? – спрашиваю я.

– Не. Умная и красивая... Я полностью доверяю тебе, – говорит он, протягивая руку через стол.

Я вытягиваю свою и мы обмениваемся крепким рукопожатием. Он улыбается, точно зная, что я за ним наблюдаю и медленно направляется к двери. Держась за ручку, оборачивается.

– Я буду на связи, linda.

Он выходит за дверь, а я плюхаюсь на свое место. Несколькими минутами позже Саванна с улыбкой заглядывает ко мне.

– Как все прошло с Чавесом? – интересуется она.

– Эм... гладко.

– Он приставал к тебе? – расстроенно спрашивает моя подруга.

– Да…

– Проклятие. В следующий раз я поставлю его на место. Женщинам тяжело в этой сфере. Выше нос и не обращай внимание на всякое дерьмо. Все будет хорошо.

– Окей, – шепчу я.

– О, Шарлотта, пожалуйста, скажи, что этот мудак не забрался тебе под кожу. Клянусь, я его верну, чтобы мы отпинали его по яйцам.

– Нет, дело не в этом, – смеюсь я. – Просто... Я скучаю по детям. Мне нравится здесь работать, но в дома теперь так тихо. А до их появления я всегда тусовалась у тебя с Габриэлем дома, или вы у меня. Я не знаю, как быть одной, – пытаюсь объяснить я.

Мне нравится, что я могу расслабиться и выпить бокал хорошего вина, обнявшись с книгой, но я бы солгала, если бы сказала, что мне этого хватает.

– Пошли сегодня со мной!

Саванна вскакивает со своего места.

– Я... Я не знаю, Сав. Я не подходяще одета, чтобы выбраться в люди.

– Ой, заткнись! Ты выглядишь как старшеклассница. Клянусь, если бы ты не сказала мне, что у тебя есть дети, я бы никогда не догадалась. Ты выглядишь прекрасно, как и всегда. Заканчивай с бумагами на Чавеса и поехали! – бросает она, приближаясь к двери.

Я улыбаюсь и закатываю глаза.

– Договорились. Дай мне пять минут.

Мы ловим такси возле офиса и едем в центр. Остановившись возле бара, Саванна бросает деньги таксисту.

– Я плачу за напитки, – говорю я, выбираясь из автомобиля.

– Посмотрим. – Подруга дьявольски улыбается.

Мы показываем наши удостоверения охраннику снаружи и заходим внутрь. Здесь все такие молодые. Слишком молодые, так что я сразу чувствую себя не в своей тарелке. Следую за Саванной к бару, и она подзывает бармена.

– Два бокала красного, пожалуйста. – Переводит на меня взгляд для подтверждения. Я киваю.

Бармен берет бутылку, ставит перед нами бокалы и наливает вино. Мы хватаем их и чокаемся.

– За новые начинания, – говорит тост Саванна.

Я улыбаюсь и киваю.

– Итак, что ты думаешь о компании? Тебе у нас нравится?

– Да, очень. Ты все хорошо организовала.

– Спасибо. Я все делала, как было в моей первой фирме. Там все было...

– Савви Гэвинвуд?

Я оборачиваюсь на голос с южным акцентом, и мое сердце останавливается. Когда в поле зрения появляется его обладатель, я выдыхаю. Затем вопросительно смотрю на Саванну, пока ее челюсть валяется на полу, а глаза бесстыдно блуждают по мужчине перед нами. Мне приходится как следует постараться, чтобы подавить хихиканье.

– П-привет, Джекс, – заикается она.

О. Интересно, что у них за история.

– Как поживаешь, Савви?

Ее щеки краснеют, что не ускользает от взгляда мужчины.

– Хорошо, а ты? – тараторит она.

– Я тоже. Заехал в город на игру, завтра возвращаюсь. Хочешь выпить? – спрашивает он, кивая в сторону бара.

Ее взгляд падает на меня, и мужчина, наконец-то, замечает, что она не одна.

– Мама меня побьет, если узнает... Где мои манеры? Я Джексон Тернер, –представляется он, протягивая мне руку.

Мы с улыбками обмениваемся рукопожатием.

– Шарлотта Дэниелс.

Его глаза слегка расширяются, но затем выражение лица меняется.

– Приятно познакомиться, – спокойно отвечает он.

Если он думает, что я не заметила эту маленькую оплошность, то ошибся. Подопрашиваю Саванну об этом позже.

– Могу я угостить вас?

– Извини, но у нас сегодня девичник, – объявляет Саванна. – Но было здорово повидаться с тобой, Джекс.

Она хватает меня за руку и тащит прочь от бара и Джексона.

– Что это было? – спрашиваю я.

– Один из давних друзей Габриэля из «Хьюстона».

– Да? Мне показалось, что там нечто большее. Он знал, кто я такая, не так ли?

– Габриэль, наверное, любил о тебе говорить, но нет, мы никогда... У нас ничего не было.

– Хм, я на это не купилась, но и не в настроении говорить о мужчинах. Давай напьемся, и я переночую у тебя, – смеюсь я.

– По рукам.

Она тепло улыбается мне, и я чувствую, что наша дружба возобновляется. Позже я расскажу ей о близнецах, и надеюсь, что как бы ей не было от этого больно, мы все преодолеем.

ГЛАВА 7

Шарлотта

Я паркую машину и направляюсь к зданию, где сразу замечаю Девина. Он болтает с другим парнем, а затем они громко смеются. Прошло всего пара месяцев, но его руки выглядят более мускулистыми, а верхняя часть тела подкачаннее. Заметив его щетину, качаю головой.

– Эй, Дэниелс, новичкам не разрешают пользоваться бритвой? – кричу ему.

Он оглядывается, и его лицо расплывается в улыбке. Он подбегает ко мне, поднимает на руки и кружит, пока я смеюсь.

– Я скучал по тебе, мама, – шепчет он мне на ухо.

Я чувствую все его эмоции, которые он пытается скрыть, и загоняю свои собственные глубоко внутрь и запираю на замок.

– Детка, посмотри на себя. – Разрываю объятия и хватаю его за плечи. – Откуда взялись эти мускулы? – спрашиваю, шлепнув его по груди.

Он краснеет. К нам присоединяется парень, с которым он разговаривал.

– Вау, ДиДжей говорил, что у него нет девушки, но, видимо, он просто скрывал тебя от нас. Если он будет плохо с тобой обращаться, милая, приходи к папочке Маклину, – заявляет парень, целуя меня в руку.

Я яростно вскидываю брови.

– Это моя мама, Мак, – говорит Девин сквозь стиснутые зубы.

Глаза мальчика расширяются, и он быстро отпускает мою руку.

– П-простите, мэм, – запинается он.

Я пытаюсь оценить свою внешность со стороны и, наверное, я действительно могу сойти за подростка. Мои волосы собраны в пучок, и сегодня я выбрала очки, а не контактные линзы. Из одежды выбрала спортивную футболку «Луи Стейт», джинсы и кроссовки.

А если учесть, что близнецы появились, когда мне было восемнадцать, я могу сбить с толку любого своим статусом мамы таких взрослых детей.

– Приятно познакомиться, Маклин. Позаботишься о моей деточке? – спрашиваю я, подмигивая Девину.

– Я... Да, мэм, – бормочет все еще потрясенный Маклин.

Я похлопываю Девина по спине, и мы подходим к зданию.

– Давай встретимся с твоим тренером. Вы поладили или все еще бодаетесь? – интересуюсь с любопытством.

Девин напрягается под моим прикосновением и убирает мою руку.

– Тебе явно не понравится эта встреча, – буркает он, глядя на землю.

– Почему это?

– Скажем так, ты не его поклонница, – отвечает сын и открывает для меня дверь.

– Что не так с Тони Брайтоном? Дедушка Хэнк был его большим поклонником в одно время. Не могу дождаться встречи с ним.

– Ага, но он мой тренер по питчингу. Вот, давай возьмем немного еды.

Он слегка подталкивает меня к столовой, пока я осматриваюсь.

– А где твоя сестра? Она вроде собиралась приехать автостопом со своей соседкой? – спрашиваю, схватив тарелку.

– Мы... Погуляли немного вчера вечером. Она еще спит, – хмыкает он.

– Девин Дэниелс, ты должен присматривать за сестрой, а не развращать ее! – ругаюсь я.

– Она в порядке. Просто вчера старалась не отставать от нас с пацанами.

– Мне казалось, что ты должен играть в бейсбол, а не развлекаться, словно на каникулах?

– Успокойся, мама, все нормально. Мы все пошли в одно из этих мужских местечек и немного потусовались. Ничего такого, все в порядке, – говорит он, кладя руку мне на плечо, чтобы успокоить.

Близнецы не были любителями вечеринок в старших классах, но теперь, когда они вне дома, я начинаю переживать, что они могут вляпаться в неприятности.

Качаю головой и двигаюсь по линии раздачи, взяв салат, пару кусочков мяса и сэндвич. Отодвигаюсь от очереди и врезаюсь прямо в твердое тело, опрокидывая еду прямо на его футболку.

Нос улавливает знакомый запах, и я замираю. Медленно поднимаю взгляд вверх от идеально вылепленной груди, мимо шеи, подбородка с щетиной и твердой челюсти. Мои глаза скользят по полным губам, которыми я упивалась часами и которые ласкали каждую мою часть. Поднимаюсь выше кривого носа, сломанного в старшей школе из-за драки, чтобы защитить мою честь. И вот, наконец, добираюсь до глаз мужчины, на которого перевернула весь свой обед. Самые голубые в мире глаза. Глаза, в которые я смотрела последние восемнадцать лет. Глаза, как у моего сына. Глаза, которые он унаследовал от отца.

– Здравствуй, Чарли, – растягивает слова Габриэль, улыбаясь.

Он не выглядит удивленным, отчего я хмурюсь.

– Г-габриэль, – заикаюсь.

– Мама, это мой тренер Габриэль Гэвинвуд. Тренер, это моя мама Шар...

– Чарли Дэниелс.

Мое имя слетает с его губ с сексуальным подтекстом, а его улыбка становится шире.

– Как ты, черт возьми, дела, Чарли?

– Так вы знаете друг друга? – спрашивает Девин.

Я машу головой, чтобы очистить разум, но глаза не отрываются от Габриэля.

– Да, мы знакомы, – говорю хладнокровно.

Мы с Габриэлем просто продолжаем смотреть друг на друга. Девин же прочищает горло.

– Я... Пойду займу столик, – бросает Девин и оставляет нас одних.

Улыбка Габриэля дрогнула. Мужчина хватает меня за руку и тащит по коридору. Затянув в комнату, захлопывает за собой дверь.

– Я так и знал! Я подозревал, когда встретил Девина, но сейчас все встало на свои места, – чеканит он, повернувшись ко мне.

Он приближается, но я делаю шаг назад и натыкаюсь на стену.

– Тебе нужно кое-что объяснить Шарлотта, – говорит он, понизив голос.

– Значит, знал, да? Что, собирался устроить мне сюрприз? – повышаю голос и толкаю его в грудь.

Он не двигается, и я делаю глубокий вдох.

– Чем больше он говорил, тем больше я переставал сомневаться. Он из того же маленького городка, левша, у него мои глаза, отношение к жизни, а еще он тоже близнец и мать Девина Джона Дэниелса должна была учиться в Универстите штана Луизианы, – выплевывает он.

– Поздравляю, Шерлок, ты разгадал тайну века! – говорю с сарказмом. – А теперь пусти меня, чтобы я могла провести время с сыном.

Я пытаюсь снова протиснуться мимо него, но он прижимает меня к стене. Место нашего контакта мгновенно воспламеняется. Мое тело сразу оживает, словно не проходило столько лет. Оно тянется к Габриэлю, как было раньше.

Всякий раз, когда мы находились рядом, мы обязательно должны были касаться друг друга. Будто нашим телам нужен был контакт ради выживания. А когда мы оказывались порознь, казалось, что чего-то не хватает. Половина остатков от моего сердца дрыхнет с похмелья, а другая – в соседней комнате ищет столик, но я чувствую, как маленький умерший кусочек оживает от прикосновения Габриэля. Очень маленький кусочек, но все же кусочек.

Мне становится тяжело дышать, я опускаю глаза на его руку. Габриэль замечает это и отводит ее, словно обжегся.

– Прости, – говорит он, качая головой.

Понятия не имею, извиняется он за эпизод сейчас или восемнадцатилетней давности, но я поднимаю ладонь в качестве протеста.

– Мы поговорим, я в долгу перед тобой, но больше меня не трогай. Сейчас я хочу провести день с сыном.

Прохожу мимо него.

– Чем тебе помочь, Шарлотта? Скажи хотя бы это...

– Мне от тебя ничего не нужно уже восемнадцать лет, Габриэль. Я прекрасно справлялась сама, прекрасно справлюсь и сейчас, но спасибо за предложение. Если ты не заметил, никто не обивал твой порог. У нас все под контролем.

– Чарли... – умоляет он.

Не смотри ему в глаза. Не. Смотри. Ему. В. Глаза. Не делай этого, Шарлотта. Если ты... Черт.

– Габриэль…

Закрываю веки, молча приказывая ему оставить меня.

Он так близко, что ощущаю запах его одеколона. Все тот же. Все эти годы он пользовался тем же парфюмом? Это слишком тяжело. Я считала себя сильной, но как выяснилось, врала самой себе. Открываю глаза и направляюсь к двери.

– Ты ему скажешь или я? – спрашивает он меня вдогонку.

Уф, момент ностальгии резко испаряется, я разворачиваюсь, стиснув зубы.

– Не смей этого делать. Сначала мы сами во всем разберемся, и уже тогда будет видно. Да поможет тебе Бог, Габриэль Гэвинвуд, если ты скажешь моему сыну за моей спиной. Я тебя, черт возьми, кастрирую.

– Все такой же грязный рот, – хихикает он голосом, пропитанным сексом.

Он опускает руку на подол футболки и, стянув ее через голову, бросает на пол.

Бог мой. Долговязый парень превратился в мужчину. Обнаженную грудь и руки покрывают рельефные мышцы, а вены пульсируют через его загорелую кожу. Интересно, насколько приятно чувствовать такую силу на себе?

– Что... Какого черта ты творишь? – вскрикиваю я высоким и хриплым голосом.

– Ты сама заляпала мою майку, помнишь?

Он зарывается в своем шкафу, судя по всему, в поисках сменки. Я поворачиваюсь на каблуках, иду обратно к двери, но он резко оказывается передо мной, блокируя выход.

– Не отрицай этой химии, Шарлотта. Ты все еще ее чувствуешь.

Он улыбается мне в шею и прижимается к ней. Не представляю, как долго мы вот так простояли, но когда я открываю глаза, мне приходят в голову три вещи: он ушел, мне нужно переодеть трусики и я по-королевски лоханулась.

– И что это было? Ты вроде говорила когда-то, что вы не знакомы? – спрашивает Девин, пристально меня изучая.

Я копаюсь в своей тарелке.

– Разве? Что-то не помню. – Изображаю замешательство, упорно избегая его взгляда.

– Наверное, надо было предупредить, что он мой тренер, ведь я знаю, что ты не большая его поклонница. Может поэтому я... ну, ничего не говорил.

– Все в порядке, Дев. Как тренировки? – Меняю тему разговора.

Если я буду слишком много думать о Габриэле, у меня появятся мысли, которых не должно быть во время беседы с сыном.

– Хорошо, немного жестко. Я многому учусь. Тренер, конечно, придурок, но знает свое дело.

– Отлично, я очень рада. Не могу дождаться, когда увижу твою первую игру, – улыбаюсь, щипая его за щеку.

Он стряхивает мою руку и смотрит через мое плечо.

– Она жива! — ухмыляется Девин.

Оборачиваюсь и вижу, как Белла направляется к нам с неряшливым пучком, в очках и в моей бывшей толстовке Луизианского университета.

– Заткнись, – огрызается она на Девина, усаживаясь рядом со мной.

– Белла Дэниелс, я думала, что вырастила тебя для чего-то большего, – говорю, покачав головой.

Она ворчит и опускает взгляд.

– Потише, мам, – приглушенно бурчит она.

– Поешь и выпей минералки. Приняла обезболивающее?

Провожу рукой по ее спине, пытаясь хоть как-то помочь.

– «Адвил». Мне просто нужно еще поспать.

Я вздыхаю и направляюсь к буфету, чтобы наложить ей немного еды. Накладываю хлеб, яичницу с беконом и хватаю бутылку с водой.

Пока возвращаясь к столу, чувствую на себе взгляд и оглядываюсь. Встречаюсь глазами с Габриэлем, но быстро прерываю зрительный контакт. Подойдя к детям, придвигаю тарелку к Белле. Снова поднимаю глаза и вижу, что Габриэль наблюдает за дочерью. Его взгляд смягчается, но затем смотрит на меня, и лицо снова превращается в камень.

***

– Ты хочешь меня, Шарлотта. Я чувствую, как сильно, – шепчет Габриэль.

Мое лицо нагревается от его горячего дыхания.

– Да, – отвечаю, прижимая его лицо к себе. – Да, хочу. Давай, пожалуйста, скорее.

Стягиваю платье через голову и быстро расстегиваю лифчик. Он помогает мне избавится от трусиков и поднимает меня в воздух. Я сразу сцепляю ноги на его талии. Молния на его джинсах задевает мой клитор, и мне становится чертовски тяжело дышать.

– Только посмотри на себя, – порочным голосом говорит он. – Такая распутная и обнаженная, а ведь я ещё даже одет. Не думал, что ты так сильно соскучишься, малышка, – ухмыляется Габриэль.

– Не будь ослом, – кидаю фразу и начинаю бесстыдно тереться о его молнию.