Круэлла

Глава 4

Эстелла с трудом сдерживала себя. Её пальцы непроизвольно дёргались. Она жаждала оттянуть скатерть и хотя бы краешком глаза посмотреть на великолепные наряды гостей. Но она собрала всю волю в кулак и дождалась, когда тележка остановится.

Сначала она глубоко вдохнула, закрывая глаза, после чего открыла их, приподнимая уголок скатерти, и подавила радостный вздох. Зрелище оказалось ещё более необыкновенным, чем она представляла. Тележка остановилась у длинного подиума, размещённого посередине громадного танцевального зала. Мужчины и женщины непринуждённо беседовали и смеялись. Все они были одеты в стиле двора времён Марии-Антуанетты: высокие талии, низкие вырезы, пышные юбки и умопомрачительные цвета и узоры. А вот модели на подиуме дефилировали в более современных фасонах. Сердце Эстеллы быстро забилось, а глаза округлились от восторга. Каждая следующая модель демонстрировала публике ещё более утончённый и изысканный наряд, чем предыдущая. Они были ходячими произведениями искусства.

«Я хочу быть частью этого», – чётко осознала Эстелла.

В это мгновение на подиум вышла следующая модель. Её длинные ноги мигом доставили её в конец дорожки. Она остановилась, кружась перед Эстеллой. Вблизи Эстелла увидела, что низ подола модели расшит игрушечными белками – своеобразной меховой оторочкой. Модель пошевелилась, пошевелились и белки. Эстелла почувствовала, как Бадди у её ног напрягся.

Он тоже заметил пушистых зверьков.

Прежде чем она успела его остановить, пёсик гавкнул и выпрыгнул из тележки.

– Бадди! – крикнула Эстелла, вылезая из укрытия. – Ко мне!

Но пёсик уже не видел перед собой ничего, кроме белок. Запрыгнув на подиум, он погнался за моделью. Эстелла погналась за Дружком. Она ныряла и петляла, используя пышные юбки манекенщиц как маскировку. «Да уж, не высовываюсь так не высовываюсь», – подумала про себя девочка. Как назло, вспыхнул огромный софит. Он осветил подиум. На мгновение Эстелла оказалась как на ладони. Она выпучила глаза, у неё перехватило дыхание. Если мама где-то поблизости, ей явно не поздоровится.

К счастью, луч прожектора соскользнул с неё столь же быстро, как очутился на ней. Наклонив голову, Эстелла наблюдала, как он пробежал по залу к гигантской лестнице, раскинувшейся у дальней стены. Там, на качелях, над главной площадкой парила женщина, которая затмевала собой всех остальных дам в зале.

Не потому, что она была красивее (хотя красоты ей действительно было не занимать). И не потому, что на ней было больше украшений (хотя так и было). И не потому, что она словно каким-то волшебным образом плыла на фоне тяжёлого полотна портьер. Нет. Всё дело было в её манере держаться: подбородок поднят, плечи отведены назад. Само её присутствие было повелительным, полным власти. Казалось почти, что она военачальница, готовящаяся к битве. Женщина явно привлекала к себе внимание – она привыкла к тому, что окружающие смотрят на неё так, как они смотрели на неё сейчас.

Женщина спустилась ниже. Публика смолкла, не смея дышать. Женщина приземлилась на самый верх лестницы. Коснувшись обеими ногами твёрдой поверхности, она встала с качелей. После чего, торжественно взмахнув рукой, объявила:

– Пусть едят пирожные! – Позади неё ткань, которую Эстелла приняла за портьеры, упала, расправляясь в изысканный шлейф. Он был продолжением платья. Когда она прошла вперёд, шлейф упал ещё ниже, открыв огромный торт. На нём яркими неоновыми буквами, от которых у Марии-Антуанетты глаза полезли бы на лоб, были выведены те же слова, что только что произнесла женщина: «Пусть едят пирожные».

Эстелла негромко ахнула. Наряд был ультрамодным и совершенно сногсшибательным. Одним словом, блистательным.

Зал взорвался восторженными криками и бурными аплодисментами. Эстелла не сводила глаз с женщины. Гордо вскинув подбородок и покачивая бёдрами, та принялась спускаться по лестнице ступень за ступенью. Рядом с ней вышагивало трио громадных далматинцев. У этих чёрно-белых псов были сверкающие ошейники и свирепые морды. Эстелла и без слов поняла, что это не кроткие ласковые питомцы. Такие собаки будут защищать хозяйку ценой жизни.

Сойдя наконец с лестницы, женщина передала собак ожидавшему её внизу слуге и повернулась поприветствовать толпу обожателей. Она протягивала руку, подставляла щёку, сухо улыбалась гостям. Публика напоминала мотыльков, слетающихся на пламя, тянущихся к женщине и её неповторимому, властному свечению.

Тот самый камердинер, с которым разговаривала мама Эстеллы, протолкнулся сквозь толпу. Встав на цыпочки, он шепнул что-то на ухо женщине. На её лице, казалось, промелькнуло сомнение. Затем её взгляд помрачнел. Развернувшись, она стремительно покинула собственное торжество, исчезая за дверью в конце танцевального зала.

Доставив сообщение, камердинер собрался уже уходить. Но в этот момент его взгляд опустился на Эстеллу. Он сузил глаза. Нахмурив лоб, он направился к ней.

– Ты! Иди-ка сюда!

Ошарашенная (и всё ещё под впечатлением от только что увиденного зрелища) Эстелла бросилась бежать. Но она была недостаточно быстрой. Рука камердинера сомкнулась вокруг её шляпы, стаскивая её с головы Эстеллы. В то же мгновение чёрно-белые волосы Эстеллы оказались на всеобщем обозрении.

Камердинер ошарашенно отпрянул.

– Бог мой, – выдохнул он. – Поскорее надень шляпу обратно, пока никто не увидел…

– Вы, что ли, из полиции причёсок? – буркнула Эстелла, нахлобучивая шляпу обратно на голову. Она принялась пробираться к выходу из танцевального зала. Но вдруг остановилась. Почему она бежит? Потому что какой-то занудный старикашка в костюме пингвина недоволен её волосами? Это просто смешно. Девочка обернулась и посмотрела на подиум и торт.

Эстелла направилась назад. Бадди, которого больше не дразнил искусственный мех, присоединился к ней. Чем ближе она подходила к торту, тем отчётливее видела каждую его деталь. Как и на платье, в которое облачилась хозяйка, на роскошный десерт явно не пожалели денег. Эстелла остановилась перед ним.

– Я рассчитывала на кусочек торта, – произнесла она. Уголки её рта поползли вверх – краем глаза она увидела, как на лице камердинера промелькнула смесь страха и злости.

– Ты нарываешься на неприятности, – предостерёг он. Но слова мужчины прозвучали недостаточно убедительно, ведь беспокойство на его лице проступило ещё сильнее. Ей ни за что не покинуть это место через главный вход. Так почему бы не… Эстелла протянула руку, она зависла в воздухе. – Не смей, – угрожающе произнёс камердинер. Улыбка Эстеллы стала шире, а затем, пока он ничего не добавил, она тихонько толкнула торт.

Этого оказалось достаточно. Торт и без того не отличался устойчивостью. Перегруженный несуразным количеством слоёв и кремовыми цветами, он тотчас полетел вниз. Гости вскрикнули, а Эстелла подбежала к противоположному концу подиума и подпрыгнула, хватаясь за качели, на которых немногим ранее эффектно появилась хозяйка торжества. Внизу зашлись лаем далматинцы, но она висела достаточно высоко, и они не смогли её достать. Эстелла качнулась над их головами и спрыгнула в гущу расшумевшихся гостей. Затерявшись в толпе, она устремилась в конец зала. Эстелла замерла всего раз, когда услышала цоканье когтей по паркету. Она испугалась, что за ней гонятся далматинцы, но облегчённо вздохнула, увидев, что это всего-навсего Бадди. Она велела ему не отставать и продолжила бежать. Только вылетев в открытую дверь и захлопнув её за собой и Бадди, она наконец остановилась. Глотая воздух ртом, Эстелла подняла глаза и увидела огромное окно во всю стену. Оно выходило на лужайку и отвесные скалы поодаль. Сверкнула молния, и Эстелла услышала лай собак, доносившийся с той стороны, откуда она прибежала. Но ей было всё равно.

Она в безопасности. Пока что.

Облегчение Эстеллы было недолгим. Со следующей вспышкой молнии она увидела на краю обрыва два силуэта. Эстелла подошла к окну поближе и прижалась носом к стеклу, всматриваясь в силуэты. У неё округлились глаза, когда она поняла, что один из них принадлежит маме, а второй – какой-то женщине, которую она толком не могла разглядеть.

«Что это мама там делает?» – удивилась Эстелла. Собачий лай позади неё становился всё громче. Бадди возле её ног испуганно заскулил. Пора было выбираться отсюда. И вместе с тем выяснить, как там мама. Она взяла Бадди на руки, затем толкнула стеклянную дверь от себя и выбежала в тёмную ночь.

Ветер завывал, небо неистовствовало, а у подножия обрыва бушевало море. Баронесса фон Хеллман, хозяйка вечера и самая популярная модельерша в мире, стояла у края обрыва лицом к лицу с Кэтрин. Неожиданное появление Кэтрин на вечеринке без приглашения явно вывело Баронессу из равновесия. Она не любила, когда её тщательно продуманные планы шли наперекосяк. И она просто терпеть не могла, когда такие планы нарушались кем-то вроде Кэтрин. Что эта женщина вообще здесь делает? Их пути давным-давно разошлись, и Баронесса ясно дала понять, что она не желает видеть Кэтрин снова – никогда. Она согласилась поговорить с ней, только чтобы увести её с вечеринки, подальше от гостей. На её репутации мог быть поставлен крест, прознай репортёры о том, что на её мероприятиях бывают простые смертные.

Она отвела её к краю обрыва и теперь ждала, когда плебейка заговорит.

– Я просто хочу попросить о небольшом одолжении, чтобы мы смогли встать на ноги… – начала Кэтрин, взволнованно одёргивая платье. – Моя дочурка – вся моя жизнь. Но я боюсь, если её бойкость не направить в нужное русло… – Кэтрин осеклась.

Баронесса заметила боль в голосе Кэтрин, но её лицо так и осталось неподвижной маской под искусным гримом. Она вздохнула и оглянулась на ярко освещённое поместье, словно весь этот разговор был для неё не более чем досадным неудобством.

– До чего унылая история. – Слова Баронессы прогремели, невзирая на шум волн и хлёсткий ветер. – Ты имела наглость явиться сюда. Ещё и в таком чудовищно безвкусном наряде.

Кэтрин снова одёрнула платье, глядя через плечо в сторону продолжавшегося торжества. Казалось, она взвешивала следующие слова.

– Мне кое-что известно, – произнесла она вкрадчиво. – И моё платье не такое уж плохое. – Баронесса даже не знала, что оскорбило её сильнее: намёки и угрозы Кэтрин или то, что она считает платье не таким уж плохим. И в том и в другом та ужасно заблуждалась. – Мне просто нужна небольшая услуга, – наседала Кэтрин, не подозревая о ярости, нараставшей внутри Баронессы. – И я продолжу держать язык за зубами и больше никогда сюда не приду.

Баронесса услышала достаточно. Может, Кэтрин когда-то и была её любимой служанкой, но теперь она превратилась в ходячую проблему. Если она останется здесь и продолжит нести чушь о том, что ей известно, это может осложнить жизнь Баронессы. А Баронесса старалась избегать всяческих сложностей. Она смерила Кэтрин взглядом, и её мысли почернели и сгустились, словно тучи у неё над головой.

Кэтрин нужна небольшая услуга? Что ж, Баронесса знает способ, как помочь им обеим. Сложив губы трубочкой, она выдула в воздух беззвучную ноту.

Всё закончится в считаные секунды.

Эстелла пронеслась через лужайку и нырнула под ряд идеально подстриженных кустов. Низко пригнувшись, она пыталась разглядеть, что происходит, получше, но вдруг запнулась и упала. Ахнув, она подняла голову и увидела, что мама и незнакомка подошли ещё ближе к краю утёса.

– Мам! – крикнула Эстелла. Ей уже стало всё равно, что её могут поймать, но её голос затерялся среди рокота волн и ветра. Эстелла кинулась вдоль изгороди. Когда она подобралась ближе, голос маминой собеседницы наконец зазвучал совершенно отчётливо.

– Пора положить этому конец, – сказала незнакомка.

– Мам! – снова окликнула её Эстелла из-за изгороди. Обе женщины обернулись на шум. Но Эстеллу скрывал от их взглядов высокий кустарник.

Как вдруг в ушах Эстеллы зазвенел высокий звук. В следующее мгновение она отчётливо услышала лай далматинцев. Она в ужасе обернулась и увидела, как псы несутся… прямо на неё!

Юркнув вниз, Эстелла положила ладонь на спину Бадди, ища утешения в его мягкой шубке, и закрыла глаза. Лай становился всё ближе и ближе. Но в последний момент, вместо того чтобы напасть на Эстеллу, псы перепрыгнули через неё и изгородь и помчались дальше.

Эстелла в страхе смотрела, как длинные ноги животных несли их по траве.

А затем с громким лаем псы кинулись на маму.

Сверкнула ткань – Кэтрин потеряла равновесие на краю обрыва. Её руки взметнулись вверх. Прозвучал короткий крик.

А после всё стихло.

На месте, где только что стояла мама, было пусто.

Эстелла не могла пошевелиться. Она застыла, неотрывно глядя туда, где секунду назад была её мама. Она пыталась осознать, что только что произошло. Псы, не переставая лаять, кружили по земле, дико принюхиваясь. Словно они надеялись взять её след. Но они сделали своё дело. Мамы больше не было. Её тело лежало у подножия утёса.

А Эстелла осталась одна.

Эстелла услышала голоса, но была не в силах пошевелиться. Они доносились со стороны особняка. Она едва успела пригнуться, как рядом возник камердинер, сразу за ним шёл сержант полиции. Гости стояли чуть поодаль, перешёптываясь и указывая на утёс.

Внезапно сквозь толпу протиснулся крупный мужчина. В отличие от разодетых гостей, он был в униформе.

– Комиссар Уэстон. – Голос хозяйки вечера вспорхнул над толпой. – Произошёл ужасный несчастный случай. Эта женщина… Она требовала у меня денег. Угрожала мне. Я понятия не имела, что собак спустили с поводка. Думаю, они… гнались за кем-то.

Эстелла почувствовала, что её тянут за кофту. Но она не шелохнулась. Ей было очевидно, что эта женщина врёт о случившемся. Её потянули за кофту снова, а комиссар повернулся к своим подчинённым и крикнул:

– Обыскать местность!

Эстелла снова почувствовала, что её кто-то тянет. В этот раз настойчивее. Наконец Эстелла вышла из оцепенения. Опустив взгляд, она увидела, что Бадди испуганно поскуливает. Она подняла глаза и увидела патрульных. Они подняли фонари и принялись прочёсывать окрестности. От её оцепенения не осталось и следа. Наклонившись, она взяла Бадди на руки.

А затем бросилась бежать.

Эстелла не остановилась, даже когда лай далматинцев уже в который раз стал громче. Она вслепую бросилась в темноту, подальше от края утёса и кошмара, свидетелем которого она только что стала.

Девочка забралась на каменную стену и направилась к дороге. Она остановилась, заметив приближающийся грузовичок. У неё была всего секунда, чтобы принять решение, которое кардинально изменит её жизнь. Остаться – и встретить ярость той жуткой женщины. Или прыгнуть – и, быть может, спастись.

Эстелла прыгнула.

И приземлилась с глухим стуком в открытый кузов. Эстелла лежала там, дрожа, в окружении груд сломанной мебели.

Когда лай и крики стихли, Бадди высунул голову из-под кофты Эстеллы и лизнул её в лицо.

Этот жест поддержки, пускай и маленький, разбередил душу девочки. Она всхлипнула, осознавая новую реальность. Она осталась одна.

– Её больше нет, Бадди, – произнесла Эстелла сквозь слёзы. Она дотронулась до шеи, ища ожерелье, которое ей успела передать мама.

Но, как и мамы, его больше не было.

Эстелла резко проснулась несколько часов спустя. Она размяла затёкшие конечности и шею. Головная боль пульсировала в висках. Должно быть, она заснула под раскачивание грузовичка. Присев, Эстелла осторожно выглянула из кузова. У неё округлились глаза.

Пейзаж явно не походил на сельскую местность. Исчезли заборы и пастбища овец. На смену им пришли огромные здания и десятки машин, припаркованных вдоль узких улиц.

Они в Лондоне!

Как вдруг грузовичок остановился: впереди загорелся красный. Эстелла ахнула, узнав окрестности. Они находились у самого Риджентс-парка – места, в которое они с мамой планировали отправиться первым делом по приезде в город. На неё нахлынула волна скорби. За ней последовала глубокая печаль. Эстелла знала, что нужно делать. Схватив Бадди на руки, она выпрыгнула из грузовичка. Он потарахтел дальше, его водитель так и не узнал о своих временных пассажирах, а Эстелла перешла дорогу и вошла в парк.

Это место было прекрасно. Луна заливала всё вокруг чудесным белым мерцанием. Зелёный, идеально ровный газон огибал круглый фонтан. Он состоял из трёх ярусов-чаш, каждая из которых была больше предыдущей, вода стекала по ним каскадом. Когда лунный свет ловил падающие брызги, те сверкали, словно бриллианты.

Мысль о бриллиантах напомнила Эстелле о хозяйке особняка, и у неё засосало под ложечкой. Она подошла к фонтану и присела на скамейку. Та была сырой от ночной росы, но Эстелла едва обратила на это внимание.

– Это я во всём виновата, Бадди, – негромко сказала она. Слова, которые уже приходили ей в голову, но которые она прежде не осмеливалась произнести вслух, вырвались на свободу. – И теперь её… больше нет. – Эстеллу охватила усталость. Было почти невозможно держать глаза открытыми. У неё не осталось сил бороться, и она позволила векам сомкнуться.

Через пару мгновений Эстелла уснула.