Крупным планом

Глава 11

Она, разумеется, и не предполагала, что Джетро занимают похожие проблемы.

Зря он разоткровенничался тогда на пляже. Поведать Эвелин Хедж о своих мечтах — что может быть глупее! А она так внимательно слушала и с таким энтузиазмом его расспрашивала! Но нет, ему не стоит рассчитывать на что-то особенное.

Все просто. У Джетро всегда было чутье на успех фильмов, и он чувствовал, что этот фильм будет иметь кассовый успех. Руководство компании не пожалеет денег на раскрутку. Соответственно, имя Эвелин появится в списках восходящих звезд. Она сделает карьеру в Голливуде, о которой мечтает, а он года через два действительно уйдет на покой — и так уже староват, много травм в прошлом, бывает, что сильно ноет спина, и сумма на банковском счету достаточно велика, чтобы начать преумножать деньги другими способами, способами, далекими от кино, риска и трюков. Вложиться в новый дом, участок земли, ферму, раскрутить собственное дело с нуля… Это интересно, это нравилось Джетро. Но молодой киноактрисе, которая только-только начинает карьеру, такой вариант не подойдет. Несмотря на подходящее образование.

Фортман и сам не заметил, как его мысли свернули на нехоженую тропку далеко идущих планов. Он все так живо представлял себе: вот он приводит Эвелин в новый дом, где полы пахнут свежим лаком и сосновой стружкой, где еще нет занавесок, постельного белья, всех этих милых вещиц, которыми так любят украшать свои жилища по-настоящему уютные женщины. Вот он ведет ее по лестнице на второй этаж, потому что спальня обязательно должна быть на втором этаже, чтобы, если случится приступ романтики, можно было с удобством петь под окном серенады и без риска для жизни карабкаться в окно красавицы, цепляясь за побеги дикого винограда. Вот широкая кровать в залитой солнцем комнате — даже покрывала нет, только матрас на широком пружинном ложе — и Эвелин оборачивается к Джетро, солнце хитрыми точками горит в ее глазах, и она говорит:

— Ах, Джет, но это немедленно надо опробовать!

И тогда он спускает с ее загорелого плеча бретельку белого топа, и… м-да.

Он все себе хорошо представил. Стол в просторной столовой, где Джетро по утрам будет расставлять тарелки, так как его кулинарных способностей вполне хватит приготовить тосты, и он будет готовить Эвелин завтрак. Широкую веранду с креслами-качалками, куда можно выходить по вечерам пить чай. Кажется, в Англии чай пьют в пять, но дом будет не в Англии, и можно делать это во сколько угодно. Вазочки с вареньем из айвы, крепкие желтокожие бананы, краснобокие яблоки — бери и ешь, и разговаривай, и смейся ее шуткам. Можно смотреть, как Эвелин покачивает ногой в шлепанце, как читает свою маркетинговую книжку, зачем-то нацепив эти стильные очки, хотя и без них видит прекрасно. Можно… и нельзя, потому что все это мечты, глупые мечты, которые никогда не сбудутся.

Образы, созданные воображением, таяли, возникали снова, манили, но Джетро знал, что никогда и ни за что не скажет о них Эвелин Хедж. Нужно забыть о ней, пока они оба не зашли слишком далеко. В том, что его тянет к ней совершенно неконтролируемо, Джетро уже убедился: чего стоили поцелуи по сценарию и прогулка по пляжу! Он честный человек, и он не станет портить девушке карьеру.

К тому же нет совершенно никаких гарантий, что девушка отвечает ему взаимностью.

— Ух ты, — сказал Макс, — ты что, вправду разревелась? Эй, Эвелин, перестань. — Просто мне тебя ужасно жалко, — всхлипнула Кэрри и неловко вытерла слезы тыльной стороной ладони.

Съемочная группа взирала на нее в удивлении. Питер неловко кашлянул и затем хмыкнул — от Кэрри никто не ждал, что она взаправду разревется в кадре. Сегодня утром слезы вообще казались неуместными — слишком все хорошо выспались и чувствовали себя молодыми и бесшабашными. Съемочный день начался весело, с шутками и прибаутками, но, правда, с достаточно сложной сцены, на которую было отведено все утро: Джоанна находит в лаборатории почти добитого злобными врагами Герберта и подключает его к приборам, которые он сам создал, чтобы спасти ему жизнь.

Кэрри подключала и плакала, подключала и плакала. Видимо, от злости на судьбу она делала все автоматически и так, как надо: всеми тумблерами щелкала в нужном порядке, как показал режиссер, кнопочки правильно нажимала, стук по голографической клавиатуре верно имитировала. И когда дубль закончился и пора было успокаиваться, она вдруг наоборот еще громче завсхлипывала, так, что даже «полумертвый» Макс с удивлением посмотрел на нее, отстегнулся от «приборов», сел и начал рыться в кармане в поисках бумажных платков.

— Ну что такое? — расстроенно воскликнула гримерша, влетая в кадр. — Сейчас тушь потечет!

— А она у тебя, Мэри, разве не водостойкая? — ехидно поинтересовался Эвершед, и от этой средненькой шутки съемочная группа словно оттаяла, все захихикали, завозились, заговорили.

— Водостойкой на вас всех не напасешься. – Мэри поставила на стол так и не пригодившийся пузырек с водой, которая должна была имитировать слезы героини на крупных планах, и взялась за свои разнообразные кисточки. — Мисс Хедж, идите сюда и перестаньте наконец реветь.

Макс погладил Кэрри по руке.

— Я читал весь сценарий, полностью, — заговорщицким тоном сообщил он, — и могу со всей ответственностью тебе заявить, что сейчас мой гениальный суперкомпьютер внедрится в мой мозг и меня благополучно спасет, а еще через какую-то треть фильма мы всех победим. Честное слово, девочка моя.

— Спасибо, — пробормотала Кэрри и тут же умолкла: перфекционистка Мэри начала подрисовывать ей губы.

— Бен, ты что снимал? — крикнул где-то неподалеку Сайфер.

— Как только она начала реветь, сразу же перевелся на крупный план, общий-то от нас никуда не денется, всегда снимем, — лениво ответил главный оператор.

— Умница.

— За это ты мне и деньги платишь…

Все эти разговоры, ставшие уже такими привычными, вдруг так расстроили Кэрри, что у нее защемило сердце.

Конечно, ей будет не хватать съемочной площадки, когда это все закончится. Прошел уже месяц, осталось недели полторы-две, в зависимости от того, как быстро сможет прилететь Эвелин. Послезавтра часть группы остается в Лос-Анджелесе работать над подготовкой к съемкам следующего комплекса сцен, а часть во главе с Питером выезжает в горы Сан-Габриель — снимать эпическую битву в каньоне, которую невозможно полностью нарисовать на компьютере. Все не нарисуешь, как философски заметил Эвершед, иначе это будет уже не кино…

Днем, посреди съемок, неожиданно позвонила мама, и Кэрри, увидев пропущенный вызов, немедленно перезвонила ей. Оливия была чем-то озабочена и разговаривала отрывисто и быстро.

— Кэрри, как твои дела, как ты отдыхаешь?

— Отлично, мама. — Она постаралась отойти подальше от съемочной группы, чтобы миссис Хедж не услышала начальственных воплей Сайфера и не заподозрила ничего.

— Я не могу дозвониться до Эвелин, — озабоченно сказала Оливия. — Ты не знаешь, куда она могла подеваться? В последний раз, когда я набрала ее номер, мне послышалось на заднем плане что-то про уколы. Кэрри, ты в курсе, чем она занимается?

— В курсе, конечно, не беспокойся, мам. У Эвелин роман с врачом, — выпалила девушка первое, что пришло в голову. И против истины не погрешила, и родителей этим не обеспокоит. Что они, Эвелин не знают! — Вот… И она целыми днями пропадает у него в больнице на дежурствах.

— Пожалуйста, если дозвонишься ей, скажи, что я ее разыскивала. Пусть мне перезвонит. Я за нее почему-то волнуюсь. Она всегда была авантюристкой.

— Да, мама, непременно, — заверила ее Кэрри.

Если бы Оливия знала, что ее вторая дочь, такая прежде серьезная, не меньшая авантюристка, что бы она сейчас сказала? Наверное, совсем бы перестала ее уважать…

Не теряя времени, Кэрри перезвонила Эвелин; сестрица ответила сразу.

— Ты с ума сошла? — трагическим шепотом вопросила ее Кэрри. — Тебя мать, можно сказать, с собаками разыскивает! Почему ты не отвечаешь на ее звонки?

— Ее так и тянет позвонить в самое неудобное время! — сообщила безалаберная сестра. — То Мартин в палате, то мне повязку меняют, то еще что-нибудь! Меня, кстати, отпустят через три дня, но пока я хожу с костылем. Ты ведь потерпишь еще немного?

— Ты только перезвони куда следует, — буркнула Кэрри. — И учти, я сказала маме, что у тебя роман с врачом. Она слышала, когда тебе звонила, как кто-то говорил про уколы…

— Я перезвоню. За врача спасибо — удружила. — Эвелин помолчала. — Как там у тебя?

— Дела идут неплохо. Я даже немного вошла во вкус, признаться… Но когда ты появишься, придется долго совещаться. Мне нужно многое тебе рассказать.

— Что именно? — жадно спросила сестрица.

— Это не телефонный разговор, и уж тем более не в перерыве между съемками! — огрызнулась Кэрри. — Между прочим, мне надо соблюдать конспирацию, если ты не забыла!

— Я помню. Вечером перезвонишь?

— Непременно. Жизнь под прикрытием и игры с переодеванием продолжаются, все идет по плану.

Кэрри выключила мобильный телефон, обернулась и увидела Джетро. Он стоял неподалеку с самым независимым видом, дожидаясь, пока она закончит говорить. Черт! Интересно, давно он тут стоит? И как много слышал? И слышал ли вообще хоть что-нибудь? Кэрри разговаривала заговорщицким шепотом, а неподалеку работает автопогрузчик, — может, Фортман и не слыхал ничего. Будем исходить из этого.

— Привет! — непринужденно улыбнулась Кэрри. — Ты меня ждешь?

— Да, хотел предложить тебе сходить вместе пообедать.

Кажется, ничего не слышал. Уф.

— Разумеется. Я только сумочку возьму.

Обедали они в кафе неподалеку от студии — напряженный график не оставлял много времени на отдых. Кэрри ковыряла салат и исподтишка поглядывала на Джетро. Какой же все-таки красивый мужчина, а раньше она полагала, что такие, как он, совсем не в ее вкусе. Такие накачанные, героические, серьезные и неприступные.

— Я вчера видела, как вы с Максом работали с этим костюмом. Впечатляет. — От мыслей о героях в жизни Кэрри перешла к мыслям о супергероях экранных.

— Да уж. — Костюм Стального ангела был чертовски громоздкой штукой и весил около тридцати килограммов, словно средневековые доспехи века этак двенадцатого. Макс жаловался, что может сделать в нем всего пару шагов, а Джетро таскал эту тяжесть непринужденно, словно офисный костюм. Когда он ходил по павильону, гремя экзоскелетом, ассистенты осветителей и операторов кидались придерживать свою технику, чтобы не попадала ненароком. — Только крылья неудобные, за все цепляются.

— Зато ты можешь ими помахать.

— Угу, все как у больших. Но я все равно не очень понимаю, почему Сайфер не сделал эту броню из пластика? Таскать было бы легче, а звук металлического клацанья потом изобразили бы с помощью кастрюль и поварешек…

Кэрри засмеялась.

— Мне нравится, когда ты шутишь, Джет.

— Это ты шутишь, а я не умею.

— Врешь, — убежденно сказала Кэрри, — все ты врешь, мистер Фортман. Ты только притворяешься мужчиной-скалой, а на самом деле ты никакая не скала и даже не курган, ты умеешь и шутить, и улыбаться, и смеяться, и радоваться жизни, и делать глупости, просто боишься, что никто тебя не поймет.

— Черт вас разберет, женщин, — произнес Джетро после паузы, — вы ведете себя, как инопланетянки, такие все из себя загадочные и недоступные, а потом вдруг оказывается, что вы уже препарировали наш мозг и все про нас знаете.

— Про вас — это про мужчин? — уточнила Кэрри. — Ну да, мы все о вас знаем. С рождения.

— Тогда почему во всем мире такая печальная статистика разводов? — Его вопрос прозвучал неожиданно серьезно для их легкой застольной беседы.

— Быт, — патетически провозгласила Кэрри, чтобы скрыть растущее беспокойство. — Все съедает быт. Иногда обстоятельства. А иногда просто меняются чувства. — Она подперла кулачком подбородок. — Знать — не значит уметь предсказывать. Все просто: он или она полюбили кого-то другого. Но ведь бывает любовь без обязательств.

— Бывает, — согласился Джетро. — В этом сумасшедшем мире все бывает.

Он пристально посмотрел на Кэрри, как на шкатулку с сюрпризом, и снова опустил глаза, делая вид, что очень занят содержимым своей тарелки. Однако Кэрри его уже раскусила. Она все знала о нем с рождения, и это знание кружило ей голову.

Джетро Фортману она нравится, как бы он ни прикидывался курганом, как бы ни играл в индейцев, прилаживая пучок перьев на затылок, а на лицо — безразличную мину. Она ему нравится, и все. Он не позвал бы ее на ланч, если бы она была ему безразлична. Такие люди, как Фортман, не теряют время на девиц, к которым совершенно равнодушны. И он не против любви без обязательств, иначе не кромсал бы так яростно ни в чем не повинный салатный лист.

Кэрри отчетливо помнила все поцелуи в пятом павильоне и романтическую прогулку по пляжу, и какие на вкус его губы — и не сомневалась, что секс с Джетро будет потрясающим. Только зудевшее в груди непонятное чувство подсказывало, что хочется ей не только секса с ним. Хочется, чтобы он подпустил ее поближе, дал разгадать окончательно, позволил остаться рядом, и чтобы она позволила ему проделать то же самое с ней. Только это невозможно. Придется ограничиться отсутствием обязательств. Месяца вполне достаточно.

Видимо, Джетро полагал точно так же, потому что снова посмотрел на Кэрри и нарочито обыденным тоном предложил:

— Я отправляюсь в горы на своей машине. Предлагаю место в ней. Хочешь?