Крушение

Глава 4

Впервые Зельда предстала передо мной спустя два дня – в уютном, с деревянными панелями кабинете Лу Шермана, где мы с ним в удобных креслах сидели к ней лицом. И у него, и у меня за спиной были десятилетия опыта и взаимодействия, так что выглядеть расслабленными и доброжелательными нам ничего не стоило. Только если она считала нас за трибунал, безумия для этого не требовалось.

Не сказать чтобы Зельда замечала меня; пока скудного зрительного контакта она удостаивала исключительно Лу. Глядя на него, как смотрят на отцов подростки при попытке объяснить, откуда на машине вмятина.

– Зельда, – в очередной раз обратился к ней он, – доктор Делавэр – опытный детский психолог…

– Он думает помочь удержать мне Овидия?

– Никто и не сомневается, что он останется у вас.

– Да? – отстраненно спросила Зельда. – Вы знаете…

Лу призывно повернулся ко мне.

– Доктор Шерман попросил меня ознакомиться с Овидием, – пояснил я свое присутствие, – чтобы, если вам насчет него понадобится помощь, я мог бы ее обеспечить.

По-прежнему избегая на меня глядеть, Зельда Чейз сказала:

– У Овидия нет никаких отклонений.

– Уверен в этом. – Лу кивнул. – Но нам нужно задокументировать, что доктор Делавэр будет заниматься Овидием и отчитываться в этом мне.

Зельда Чейз оглядела меня впервые с того момента, как я вошел в кабинет. Под моей улыбкой она невольно моргнула.

– У него… вид у вас приятный, доктор Делавэр… благодарю вас, доктор Лу. Я понимаю, что вспылила с Лоуэллом, но он сам на это напрашивался. Не забывайте, что… Так или иначе, мой ребенок заслуживает, чтобы о нем заботилась родная мать, и так оно и будет, что бы ни случилось.

– Этого мы все и хотим достичь, Зельда. А пока вам, разумеется, нужно держаться с Лоуэллом порознь.

– Да, конечно, это все в прошлом, – сказала она через вздох. – Я – хорошая мать, доктор Лу, вы это знаете. А может быть, и плохая…

Обхватив себя руками, актриса нервно вскинула их и уронила себе на колени.

– Своего мессии я не заслуживаю, – усмехнулась она одной щекой. – Не волнуйтесь, я не об Иисусе. Не такая уж я сумасбродка. Я о своем персональном спасителе. Он спас меня от одиночества.

– Овидий? – уточнил я.

– Ови спас меня, когда сделал мамой. – Лицо у нее мучительно исказилось. – Мамой, но, наверное, не такой хорошей… Ах, как я все испортила!

Лу взял ее ладони в свои.

– Зельда, сейчас не время для негативных мыслей.

– Разве? Ну а когда? Я все безнадежно загубила! Его у меня отнимут!

Потекли слезы. Лу нежно погладил ее по плечу и подал салфетку. Эту слитную в своей последовательности процедуру я сам проделывал множество раз.

Не удержавшись на квелой ладони Зельды, газовый лоскуток спорхнул на ковер. Лу поднял салфетку, кинул в мусорное ведро; следом он подал еще одну, на этот раз вдавив пациентке в пальцы, чтобы удержалась. Зельда комком ткани неуклюже промокнула себе глаза. Луи вынул третью по счету и бережно подтер на ее лице оставшиеся слезинки.

Свободная рука Зельды держала его за запястье. Подавленно сгорбившись, она лбом уткнулась ему в предплечье. Волосы текучей волной закрыли лицо. При этом дыхание было медленным и ровным.

– Не дайте им забрать его, доктор Лу.

– Конечно же, нет, Зельда.

Какое-то время он терпеливо сидел, не меняя позы, затем осторожно отстранился. Поместив палец Зельде под подбородок, нежно поднял ей голову, пока их глаза не встретились.

Она позволяла сгибать и разгибать себя, словно пластмассовая кукла. С подбородка свесилась свежая слюнка. В ход пошла салфетка номер четыре.

– Зельда, – сказал Лу, – я хочу, чтобы вы сконцентрировались на поправке, не изводя себя мыслями об Овидии. Потому сюда и приглашен доктор Делавэр. Детского психолога лучше, чем он, не найти во всем городе. Вы же сможете наконец успокоиться и заняться собой, а в итоге вас с Овидием никто не разлучит.

– Как скажете, доктор Лу… Вы ведь всегда правы… Но я все равно буду беспокоиться, вы же меня знаете: я всегда, всегда беспокоюсь. – Снова кривенькая улыбка: – Все-таки у непорочного зачатия есть свои издержки, правда, доктор?

Он цепко посмотрел на нее.

Зельда Чейз с неожиданной развязностью рассмеялась:

– Да забавляюсь я. Прикидываюсь. А вы уж подумали, что я умалишенная или типа того?

Лу натянуто улыбнулся.

– Зельда, я рад, что вы можете шутить, но крайне важно, чтобы вы все это воспринимали всерьез…

– Ой, какие мы тут все серье-о-о-зные…

Актриса с подмигом цокнула языком, а затем вздохнула так, что бюст чуть не вылез из декольте, и пригоршней откинула волосы.

– Хорошо, хорошо, – сказала она, подавляя смешок, – всё, серьёзнею. Уже в норме.

Потом она еще раз прослезилась, приняла салфетку номер пять и уже твердой рукой размашисто вытерлась. Придирчиво изучая ее, насупила брови:

– Грязь. Надо же, как замаралась…

Мы с Лу посмотрели: ткань была абсолютно чистой.

– Грязь, – повторила Зельда. – Вы не видите, но она здесь. Токсичные отходы. Из-за этой гребаной больничной еды я, наверное, вся сочусь ядом… Доктор Лу, знали б вы, как мне там было тошно. Бе-е-е… Как будто с бодунища слезла с ночного авиарейса, а надо еще читать реплики. Поэтому спасибо вот такущее, что меня выручаете.

Она повернулась ко мне:

– Значит, он лучший… А вот вы, скажу я вам, просто милашка. Будь Ови девочкой, он бы на вас, наверное, запал.

– Зельда… – чутко повысил голос Лу.

– Да понимаю, понимаю, – отозвалась она, по-прежнему изучая меня взглядом. – В башке у меня всё наперекосяк, но человек я неплохой, а вы пытаетесь мне помочь, и за это я вас люблю, дорогой мой доктор Лу. Но вот этому доктору я хочу сказать… Доктору… как там его?

– Делавэр, Зельда. Как штат.

– Как штат, – безупречно пародируя Лу, повторила она. – Штатный расклад с башкою не в лад… Так вот что я хочу вам штатно заявить, доктор Делавэр; прямо-таки реально выразить, втиснуть в вас то, что вам просто необходимо знать… Имейте в виду: неважно, что собой представляю я, но у Овидия с головой всё в порядке, и он абсолютно нормальный мальчик. Вы меня слышите? Уловили?

– Еще как, – ответил я.

– Если даже вы говорите это просто для красного словца, то обязательно будете иметь это в виду, после того как познакомитесь с Ови и скажете: «Вау, какой прекрасный мальчик! Абсолютно собран, сбалансирован и настолько счастлив, что, видимо, проделал огромную работу, а потому обязательно должен остаться при ней, и отнять его никоим образом нельзя, он ее сын, и никто не смеет забирать его к себе – вот вам образчик того, как должна выглядеть психологическая оценка хорошей мамы». Я сейчас вы, слышите, доктор Делавэр?

Она изобразила перелистывание страниц.

– Даже когда пациент Зельда отлучилась выяснить отношения с Лоуэллом, потому что между ними кое-что было и ее в этом обвинили, она заслуживает сострадания и понимания, потому что – послушайте – даже тогда она вначале убедилась, что за Ови обеспечен уход на всех уровнях: при нем все время была няня, а он во время отсутствия матери спал. Вот почему она задержалась там так поздно – чтобы не будить его, чтобы быть хорошей мамочкой. Вот почему она была вынуждена сделать это, пока Ови спал. И ребенок не был ни брошен, ни оставлен без присмотра, доктор… штат Делавэр, и вы, доктор Лу, тоже это знаете, ведь вы же мудрец, магистр всего подряд, вы же меня понимаете – я не какая-нибудь там тупая или нерадивая. Чарующе странная – да. Причудливая – тоже да. Но не тупая и нерадивая, а любой другой с моим крошкой всяко обращался бы хуже, ведь так? Я вас обоих спрашиваю, – голос взвился до крещендо, – ведь так?! Я ясно изъясняюсь с медицинской точки зрения?

Лу вздохнул.

– Мы сделаем для вас все возможное, Зельда.

– Мне нужно большее! Мне нужны заверения!

Он снова взял обе ее ладони. Фыркнув, та попыталась вырваться, но Лу держал крепко.

– Послушайте меня, Зельда: себе вы можете помочь только фокусировкой. Это понятно?

Колебание. Медленный кивок.

– Сфокусируйтесь на настоящем моменте, Зельда. Здесь и сейчас. Больше ни на чем.

Она закусила губу. Отвернулась. Лу поместил ей под подбородок палец и нежно повернул ее лицо к себе, принуждая к глазному контакту.

При такой нестабильности жест достаточно рискованный. Но, вероятно, Лу знал о ней что-то не известное мне: различимое теперь лицо было кротким, как у агнца. Можно сказать, безмятежное.

– Хорошо, доктор Лу. Ваша мудрость не знает границ, вы всегда такой, настоящая фигура отца. Мне просто хотелось увериться, что все будет хорошо. Так себя чувствует Коринна, когда я играю ее на площадке. Я так за нее чувствую. Ей нужно, чтобы все в мире складывалось благополучно.

Сведя плечи, она опустила голову.

– Мне нужно знать, что в конце нас ждет хеппи-энд.

– На все воля божья, – произнес Лу.

Раньше набожности в нем я, надо сказать, не замечал.

Вдвоем мы сопроводили ее на стоянку, что позади небольшого офиса Лу на Вентуре, возле Бальбоа. Жест вежливости, хотя на самом деле нам заодно хотелось ее пронаблюдать.

С каждым шагом сбивчивая походка Зельды становилась все уверенней, и вот уже она форменной кинозвездой подошла к черному «Линкольну» (люкс-кар от щедрот продюсеров «Субурбии»), тихо пофыркивающему на местах для инвалидов. С водительского сиденья выскочил шофер в униформе, услужливо распахнул перед Зельдой заднюю дверцу, после чего сел обратно за руль, и «Линкольн» вальяжно тронулся к выезду на шоссе. Между тем заднее стекло приопустилось, и Зельда Чейз на прощание одарила нас воздушным поцелуем.

Когда люкс-кар укатил, Лу удрученно вздохнул.

– И это назначенный пациент, Алекс…

– Давно ты ее лечишь? – полюбопытствовал я.

– Да вот с той поры, как позвонил ее агент. За это время успел снять с нее код «пятьдесят один пятьдесят» и довел связность изложения до получаса.

– Ощущение такое, будто у вас за спиной уже немалая история. Судя по тому, как она себя с тобой ведет.

– Правда? А ты обратил внимание, с какой стоической мудростью психолога я воздерживаюсь от дебатов с ней?

Мы направились обратно в офис.

– Теперь ты понимаешь, с чем я имею дело, дорогой мой Алекс, – сказал Лу. – Непродолжительными периодами общаться с ней можно вполне сносно, и все равно дела идут наперекос, и в когнитивном, и в аффективном смысле. Она упорно отрицает всякое знание об отце, а мужчинам в ее жизни нет места вот уже несколько лет. У меня подозрение, как бы ее псевдопривязанность, приведшая к разрыву с ее бывшим, не спроецировалась на меня. Разница, пожалуй, в том, что я к ней готов, – он улыбнулся, – и профессионально обучен.

– Маг и чародей. – Я усмехнулся. – Вот она на твои чары и запала.

– Запала?.. Мне это нравится. В ординатуре не мешало бы вывесить подобие инструкции: пациентам свойственно невзначай западать. А ты заметил, как она пыталась тебя эдак обаять? Мистер Милашка, всякое такое…

– Доктор Милашка.

– Ну а что, – Лу оценивающе прищурился, – ты и вправду недурен собой. Может, у нас тут налицо некое тестирование реальности? – Вынул из ящика стола бутылку скотча и два стакашка. – Составишь мне компанию для прочистки сосудов?

– Спасибо, воздержусь.

– Рановато для приема внутрь? При обычных обстоятельствах я был бы с тобой солидарен. Но уже одно присутствие на этой эпической драме действует на меня иссушающе.

Плеснув в стаканчик, он сделал мелкий глоток.

– Ну что, коллега: есть ли соображения по диагностике?

Я покачал головой.

– А прогнозы?

– Ей уже два года удается стабильно работать в высокострессовом бизнесе. И ребенок для нее действительно важен. Если ей следить за собой и фокусироваться на мыслях о себе… В принципе, не вижу для нее препятствий.

– Верно, – согласился Лу. – Ей будут давать реплики, она будет их озвучивать, играть. Ты слышал, как она имитировала мой голос? Это дар, сомнения нет. Но убери от нее сценарий и разговори на энный промежуток времени, и ее начинает нести, завьюживать. И чем дальше, тем круче пурга. Поэтому, полагаю, мой план лечения будет таков: свести болтовню к минимуму и сосредоточиться на препаратах.

– Мне кажется, характер ее работы тоже в каком-то смысле тому способствует. И даже подразумевает некоторую «отсебятину».

– То есть, в переводе, сумасшедшину. Я вот рекомендую тебе как-нибудь набраться терпения и посмотреть хотя бы одну с ней серию. Ее персонаж – Коринна – эдакая безбашенная неуемная болтушка, которой сценаристы суют в рот всевозможные словесные ляпы. Непонятно даже, было это там до того, как она попала в игровой состав, или уже постепенно обросло их стараниями. Поймали, так сказать, нужный типаж.

Он допил скотч.

– Сейчас моя цель – выстроить по ранжиру ее дефициты. Если главная проблема у нее в шизе, попробую применить халдол[6]. Если дело в настроении, буду добавлять литий, пока маниакальный синдром не уйдет или, во всяком случае, не сгладится до минимума. Посмотрим.

– А она, по-твоему, не взбунтуется против лечебной дозы?

– На литий – не исключено. Ты же знаешь, как оно бывает: многие с этим прибабахом начинают сетовать. Оно их, дескать, тормозит, опресняет жизнь. Все им становится серым, скучным. А в ее лице перед нами возможный маньяк, для которого, кстати, разыгрывать экзальтацию и глупость – професьон де фуа[7]. В некотором извращенном смысле логика на ее стороне.

Он пристукнул дном стаканчика о столешницу:

– Вижу прямо как наяву: она восстанавливает рассудок, но Коринна из нее уже не получается, и тут мой дом с факелами и вилами обступает камарилья из ее продюсеров, юристов телеканала, всяких там агентов – ату его, ату! Или другое: она не подчиняется указаниям и заблаговременно слетает с катушек, ну а я перестаю получать предложения о работе в своей сфере. Потому, Алекс, буду признателен, если ты посмотришь ее мальчика. Чтобы мне хотя бы этим не заниматься. Даже если б у меня был опыт в этой области, то все равно не было бы времени.

Я поскреб себе щеку.

– А мы как, помещаем его в какое-то другое место, или акцент на том, чтобы помочь ей его у себя оставить?

– Вот ты займись, а потом разберемся.

Ознакомившись с какой-то распечаткой поверх стопки бумаг на столе, он сказал:

– Кстати, один плюс в нашу пользу: в съемочном процессе у них на пару недель затишье, хотя работа со сценариями продолжится. А это значит, что Зельда будет по-прежнему занята, но все же не на полную катушку. И, пока я титрую ее дозу, будет жить отдельно от мальчика.

– Она в курсе?

– В курсе. А еще она знает, что ей нужно следовать указаниям, иначе все развалится. Уговор такой: я ее выравниваю, и как только ты даешь «добро», она возвращается в родное гнездышко.

– Где она останавливается?

– Ну а ты как думаешь? Конечно же, в коттедже отеля «Беверли-Хиллс», под фиктивным именем и заботливым оком медработницы, которой я доверяю. Две тысячи за ночь, но фирма платит. Им нужно, чтобы все было шито-крыто: на кону, сам понимаешь, третий сезон сериала.

– А мальчик, значит, дома?

– С ассистенткой режиссера того же сериала, – Лу сверился с распечаткой, – Карен Галлардо. Это, кстати, твой экземпляр. Тут мои предварительные заметки, адрес, сотовый Галлардо. Все, что нужно для начала, только батарейки, извини, не входят.

Я со смехом взял бумагу, сложил вдвое, и Лу проводил меня к двери, держа в руке наполненный стакан. Не пойму: то ли у него выработалась такая доза, то ли просто это дело его настолько доставало.

– Еще раз тебя благодарю, Алекс.

– Рад помочь, – ответил я. – В чем-то даже интересно.

– В самом деле? – Он прицокнул языком. – Вроде китайского проклятия: «Чтоб ты жил в интересные времена»?