Крушение германского блицкрига в 1914 году

Крушение блицкрига

Сознавая превосходство противника в железнодорожном маневре, который мог помочь немцам как перегруппировать войска, так и способствовать отходу за Вислу, русское командование озаботилось принятием мер для ликвидации этого преимущества неприятеля. Во исполнение плана кампании, еще 6 (19) августа ген. П.К. фон Ренненкампф приказал начальнику армейской кавалерии ген. Гуссейну хану Нахичеванскому приступить к более энергичным и подвижным действиям, ведя разведку и уничтожая железные дороги. Характерно, что русская кавалерия должна была бы разрубить неприятельские коммуникации не только южнее, но и западнее крепости Кенигсберг. Тем самым вся германская группировка, что оказалась бы отведенной в Кенигсберг, оказывалась в блокаде.

Между тем, 7 (20) августа в 21.00 командующий VІІІ-й германской армией ген. М. фон Притвиц унд Гаффрон отдал приказ об отступлении за Вислу. Немцы просто-напросто запаниковали и, не успев еще оценить обстановки по достоинству, поспешили отказаться от возобновления операции (эта ничем не обоснованная паника в армейском штабе пройдет уже через сутки). Так что командующий VІІІ-й армией сообщал в ставку начальнику Полевого Генерального штаба ген. X. Мольтке-Младшему: «Ввиду наступления крупных сил с рубежа Варшава — Пултуск — Ломжа, не могу использовать обстановку впереди моего фронта и уже ночью начинаю отход к Западной Пруссии. В предельной степени использую железнодорожные перевозки».

В то же время, это решение вызвало недовольство в штабе VІІІ-й армии. Первый офицер Генерального штаба (начальник оперативного отдела) полковник Гофман и обер-квартирмейстер генерал-майор Грюнерт высказались против отступления, предложив, раз уж командующий не решается драться с 1-й русской армией, организовать удар по 2-й русской армии. И проблема здесь не столько в поражении русских, сколько в том, чтобы выиграть время, потребное для выигрыша войны во Франции. Достичь этого было возможно только активной обороной Восточной Пруссии, внутри самой же провинции. Но генерал Притвиц, не сумевший своевременно оценить ситуацию, настоял на подготовке к отходу за Вислу.

Немецкие саперы у железнодорожной насыпи

Начальник штаба кайзера Вильгельма II ген. X. Мольтке-Младший, получив известие из VІІІ-й армии, также предложил командующему VІІІ-й армией провести операцию против 2-й русской армии: раз уж не пригодились шаблоны учений 1903 года (против 1-й русской армии), значит, следовало попытаться применить образцы 1905 года. Для вящего эффекта генерал Мольтке запросил мнение командиров корпусов, оборонявших Восточную Пруссию, в обход штаба армии. И, как выяснилось, ни один высший начальник VІІІ-й армии (кроме болевшего начальника штаба армии — графа Вальдерзее) не разделял мнения ген. М. фон Притвица об отступлении за Вислу без боя. Все командиры корпусов горячо поддержали мысль немецкой ставки о новом ударе по русским.

Командир 2-й германской пехотной дивизии генерал-лейтенант фон Фальк

Решение оставить Восточную Пруссию влекло за собой два серьезных последствия. Во-первых, угрозу русского вторжения в центральную Германию через Познань. Немцы уже знали, что в районе Варшавы сосредотачивается сильная русская группировка, не предусмотренная предвоенными планами развертывания (это была инициатива Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича). Эта группировка, на пути которой стоял только слабый ландверный корпус генерал-полковника Р. фон Войрша (30 000 штыков), могла как принять участие в борьбе за Нижнюю Вислу, так и непосредственно наступать на Берлин. В любом случае, отступление VІІІ-й армии из Восточной Пруссии означало, что русские группировки (1-я армия, 2-я армия, Варшавская группа), пока еще разрозненные, объединят свой фронт, сомкнув оголенные фланги, после чего возможность их разгрома станет практически невероятной. Маневр против открытых неприятельских флангов являлся единственным козырем немцев, уступавших русской стороне в общем соотношении сил.

Владимир Алоизиевич Орановский — начальник штаба Северо-Западного фронта

Во-вторых, одержав успех в Восточной Пруссии, русские могли бросить все резервы против успешно наступавших в русскую Польшу австрийцев. Между тем, австрийцам принадлежала важная роль в планах графа Шлиф-фена: именно австрийские армии должны были сковать большую часть русских войск, пока немцы нанесут решительное поражение Франции и сумеют высвободить свои армии для переброски их на Восточный фронт. В эти дни австрийцы наступали на люблин-холмском направлении, и уже успели нанести русской 4-й армии поражение при Краснике (10–11 (23–24) августа). Передача русских резервов на этот участок фронта означала, что напор австро-венгерских армий будет остановлен.

Кавалеристы на водопое

И все-таки генерал Притвиц был уверен, что отступление за укрепленную линию Вислы — есть единственно верное решение. Между тем, такое решение лишь усугубляло положение вещей. Дело в том, что Гумбинненское сражение вызвало панику среди местного населения и массовый наплыв беженцев в Берлин. Ген. В.Е. Флуг, который в 1914 году будет командовать 10-й армией, дравшейся с немцами в Восточной Пруссии, справедливо отметил по этому поводу: «…наше вторжение в Восточную Пруссию вызвало в Германии страшную панику, захватившую и столицу империи. Многие беженцы, проживавшие в это время на пригородных дачах, стали поспешно возвращаться в город для укладки своего имущества, ввиду близкой, по их мнению, эвакуации столицы. Распространителями паники были, главным образом, бежавшие восточнопрусские помещики, представители господствовавшего в Прусском королевстве т. н. юнкерского сословия. Эти люди не жалели красок, чтобы наступление русской армии представить чем-то вроде нашествия гуннов призывая печать и общественное мнение к оказанию влияния на государственную власть в смысле побуждения ее к принятию срочных мер для спасения германской культуры от «восточных варваров». Разумеется, все это было сильно преувеличено, однако впечатление было произведено и германское командование оказалось не в силах осуществить на деле, в чистом виде, положенный в основание ведения всей войны план, сущность которого сводилась к тому, чтобы временно пожертвовать кое-чем на Востоке, для того, чтобы выиграть все на Западе. Эта уступка, в вопросе ведения войны, общественному мнению, взбудораженному восточнопрусскими беженцами, имела непоправимые для Германии последствия и показывает, что в данном случае германское верховное командование было далеко не на высоте своего положения». Впрочем, поражение при Гумбиннене, и последовавшее за этим отступление вглубь Восточной Пруссии, не лучшим образом подействовало и на личный состав частей германской VІІІ-й армии. Пессимистическим настроениям поддалась и часть личного состава германской VІІІ-й армии, о чем свидетельствовали письма и личные дневники, найденные на убитых немцах. Как сообщает участник войны, «Совершенно очевидно, что решение Притвица уходить за Вислу отразило лишь общественное мнение и в частности мнение участников Гумбинненского сражения, а не являлось результатом его личной впечатлительности».

Германское отделение связи

Намерение оставить Восточную Пруссию вызвало шквал негодования в высших кругах Германии. В свое время сам граф А. фон Шлиффен был отправлен в отставку за то, что в своем планировании донельзя рискованного «блицкрига» посмел допустить оставление Восточной Пруссии и Саарского района, во имя победы под Парижем. Теперь, когда командующий VІІІ-й армией решил выполнить заветы генерала Шлиффена в их наиболее негативном выражении, прусское юнкерство, наиболее страдавшее от нашествия русских в восточной провинции, потребовало от кайзера Вильгельма II принятия срочных мер по отстаиванию колыбели германской монархии. Поэтому именно сам Верховный главнокомандующий, император Вильгельм II настоял перед ген. X. Мольтке-Младшим на переброске в Восточную Пруссию дополнительных сил из Франции.

Необходимо отметить, что сама по себе идея о переброске подразделений с Запада на Восток принадлежала командующему VІІІ-й армией ген. М. фон Притвицу. Именно он в телефонном разговоре со ставкой, ведшемся на истерических тонах, заявил, что если VІІІ-я армия не получит немедленно подкреплений, то нет никакой надежды удержать даже и линию Вислы. То есть — того рубежа, сдачи которого ни в каком случае не предполагал даже и граф А. фон Шлиффен, подчинивший борьбу на Восточном фронте примату гигантских «Канн» на Западном фронте. Следовательно, именно кайзер, исходивший из информации, предоставленной ему генералом Притвицем унд Гаффроном и, напомним, прислушивавшийся к его мнению, вынудил ген. X. Мольтке-Младшего пойти на поводу у запаниковавшего раньше времени военачальника и согласиться на переброску на Восток войск из Франции.

Впрочем, справедливости ради надо заметить, что генерал Мольтке и сам сочувствовал такому решению. Сочувствовал потому, что не смог так же твердо, как его дядя, или ученик X. Мольтке-Старшего — А. фон Шлиффен — провести в жизнь то планирование, что являлось единственной возможностью для немцев вывести Францию из войны — «План Шлиффена». Советский ученый В.А. Меликов говорит: «Донесения о временном отходе германских войск под Гумбинненом 20 августа (нового стиля), вторжение русской армии Самсонова с юга в Восточную Пруссию, мысль, что над англо-французами уже достигнут решительный успех и что достаточно еще незначительного нажима и победа на Западе обеспечена — все эти данные и предположения как-то своеобразно преломились в оперативно-стратегическом творчестве германской главной квартиры… Тревожные сведения из Восточной Пруссии сломили волю полководца».

Таким образом, перед генералом Мольтке встала проблема, откуда же взять эти затребованные для Востока войска. Успехи немцев во Франции и донельзя оптимистические донесения из передовых армий правого крыла генералов А. фон Клюка и К. фон Бюлова, наряду с победами армий левого крыла под Мецем, побудили начальника Большого Генерального штаба ген. X. Мольтке-Младшего, согласиться с возможностью перебросок ряда немецких частей с Запада на Восток. При этом ген. X. Мольтке допускал, что вполне возможно перебросить в Восточную Пруссию до шести армейских корпусов! Два из них — ХІ-й армейский (ген. О. фон Плюсков) и Гвардейский резервный (ген. М. фон Гальвиц) корпуса — были взяты из ударного крыла, и без того вдвое ослабленного еще при сосредоточении по сравнению с планированием графа Шлиффена. Конечно, прочие армии также должны были выделить корпуса для Восточного фронта, но первыми изъятию из ударных группировок подлежали как раз эти корпуса — ХІ-й армейский и Гвардейский резервный. Интересно, что на левом крыле предназначенные для переброски корпуса были по получении приказа об их переброске немедленно введены командованием в бой, и получить их X. Мольтке-Младшему так и не удалось. Поэтому-то на Восточный фронт и были посланы корпуса из ударного крыла.

Французский гаубичный расчет на позиции

Французская колониальная конница

Эти войска, перебрасываемые германским командованием на Восточный фронт, окончательно ослабили армии правого крыла, того самого крыла, которые граф А. фон Шлиффен завещал всемерно усиливать любыми частями, какие только удастся получить с более пассивных участков фронта. Ведь помимо двух армейских корпусов вне решающего сражения за Францию — Битвы на Марне — останутся еще и два резервных корпуса (ІІІ-й и ІХ-й), отправленные к Антверпену, куда отступила бельгийская армия. Да еще VІІ-й армейский корпус был удержан под крепостью Мобеж.

Отправка этих войск на Восток стала той последней каплей, что окончательно подвела черту под планированием ген. А. фон Шлиффена, в свое время планировавшего обходить Париж с севера. Теперь I-я германская армия ген. А. фон Клюка сможет двигаться на Париж лишь с севера, открыв свой фланг и тыл контрудару со стороны французской столицы. Не имея резервов, чтобы закрыть все бреши между флангами І-й и ІІ-й армий, чтобы все-таки опрокинуть противника и совершить маневр с южной стороны Парижа, как то завещал граф А. фон Шлиффен, германские командиры смогут лишь поддерживать инерционное движение перед французской столицей. М. Галактионов пишет о преддверии Битвы на Марне следующим образом: «После приграничного сражения темпы движения 1-й армии становятся вопросом жизни и смерти для всего маневра в целом… Чтобы выйти к Нижней Сене, западнее Парижа, осталось еще 100 км. Но теперь французы вполне разгадали маневр противника… в действительности исход событий был предрешен тем, что 1-я армия уже не была ведущей силой всей наступающей массы германского войска. Напротив, она сама тащилась за стратегической инициативой, которую осуществляли — плохо, хорошо ли — соседние армии: каждая из них действовала на свой страх и риск. Под силой инерции наступательного фронта 1-я армия подалась к востоку, гонясь за тенью отступающего противника».

Ослабление германских армий на Западном фронте последовало еще и потому, что сила сопротивления союзников по Антанте недооценивалась германским верховным командованием, воодушевленным первыми успехами. Как справедливо отметили советские военные исследователи, опиравшиеся на данные немцев, к 12–14 (25–27) числу (отправка двух корпусов и кавдивизии на Восточный фронт), «Боеспособность англичан и французов трудно было оценить, а бельгийскую армию считали уже неспособной для серьезного наступления. Последние действия союзников расценивались, как борьба за выигрыш времени, чтобы облегчить наступление русской армии».

Немецкий пулеметный расчет в окопах у Реймса

Таким образом, во имя удержания Восточной Пруссии, была ослаблена ударная германская группировка, на долю которой, согласно планированию ген. А. фон Шлиффена, должна была выпасть главная задача разгрома англо-французов: охват противника вокруг Парижа. Получается, что незначительный, в принципе, тактический успех русских под Гумбинненом, на деле стал крупнейшей стратегической победой, во многом определившей исход войны. Непосредственно на правом германском крыле на Марне 510 000 французов дралось с 400 000 немцев: дополнительные семьдесят тысяч штыков и сабель с могущественной артиллерией не помешали бы в этот момент командующим 11-й армией генералу Бюлову и І-й армией — генералу Клюку. Вот, от какой «мелочи» может порой зависеть судьба войны.

Пауль фон Бенекендорф унд фон Гинденбург — командующий VIII-й германской армией с 9.08.1914

Также, к погрузке для отправки на Восток предназначались V-й армейский корпус из состава V-й армии (возвращен на Западный фронт, но опоздал к началу Битвы на Марне — еще сорок пять тысяч штыков) и одна кавалерийская дивизия (8-я) — отправлена на Восток. Еще три корпуса, как говорилось выше, были уже введены в бой на левом крыле в Лотарингии и потому остались во Франции. Таким образом, успехи русских в Восточной Пруссии заставили верховное германское командование «потерять голову» и проиграть «блицкриг», а с ним и всю войну, выдернув из ударного крыла несколько десятков тысяч штыков. А.А. Керсновский совершенно справедливо и выразительно отметил: «Гумбиннен родил Марну — геройские полки и батареи 25-й и 27-й дивизий своей блестящей работой на гумбинненском поле решили участь всей Мировой войны!».

Эрих Людендорф — начальник штаба 8-й германской армии с 9.08.1914

Сам же командующий VIII-й армией ген. М. фон Притвиц (уже после телеграммы в ставку верховного командования о своем намерении отойти за Вислу) все-таки сумел преодолеть негативные настроения в войсках и собственном штабе, и приказал начать воплощать в жизнь план активной обороны Восточной Пруссии. То есть, 9 (22) августа, после двухсуточного обдумывания ситуации, генерал Притвиц пришел к выводу о продолжении обороны провинции. Как раз в этот момент немцы получили сведения об отсутствии преследования со стороны 1-й русской армии, и даже более того — о движении главных сил ген. П.К. фон Ренненкампфа не на юго-запад, а в противоположном направлении — на север, к крепости Кенигсберг. Это предполагало, что взаимодействия русских армий между собой в ближайшей перспективе не будет.

Однако поздно вечером 8 (21) августа, когда генерал Притвиц уже переменил свое решение и приступил к разработке операции против 2-й русской армии, ген. X. фон Мольтке-Младший предложил кайзеру Вильгельму II сменить командование VІІІ-й армией. Смена командования проистекала из двух причин: во-первых, решительное отражение русского наступления требовало волевого и несокрушимого командира, а ген. М. фон Притвиц унд Гаффрон уже однажды посмел усомниться в успехе обороны Восточной Пруссии. Во-вторых, некоторые разногласия вызывал сам способ претворения плана разгрома 2-й русской армии в жизнь.

Александр фон Клюк — командующий 1-й германской армией (Бельгия) со штабом

В итоге, 10 (23) августа на Восточный фронт прибывает новое командование — срочно возвращенный из предвоенной отставки генерал пехоты П. фон Бенкендорф унд фон Гинденбург и его начальник штаба генерал-лейтенант Э. Людендорф, отличившийся во взятии Льежа в Бельгии. Смена немецкого руководства на Восточном фронте подразумевала отказ от отступления за Вислу, и переход к ярко выраженным наступательным действиям. Г.С. Иссерсон пишет, что это обстоятельство стало причиной морального перелома в отступавших немецких войсках. «Перед новым командованием стратегическая альтернатива — отход за Вислу или активная оборона путем наступления — возникнуть не могла. Оно было определенно поставлено перед фактом наступательного плана, проведением коего обуславливался весь смысл перемены командования на Востоке… Само назначение Гинденбурга было обусловлено проведением активной операции против наступающих русских армий и означало резкий переход 8-й армии от отступления к наступлению. В этом смысле назначение Гинденбурга и Людендорфа и было понято всеми командующими генералами, а затем и войсками. Та решимость и уверенность, с коими явилось новое командование, еще более внедрило во всю окружающую среду сознание значения отозвания Притвица».

Иосиас фон Гееринген — командующий 7-й германской армией (Эльзас) со штабом

Таким образом, само назначение Гинденбурга и Людендорфа означало, что они обязаны наступать во что бы то ни стало, и любой ценой отразить русское вторжение в Восточную Пруссию. Еще находясь в пути, новое командование отдало ряд распоряжений, в обход штаба фронта, так как терять времени было нельзя. Главной задачей генералов Гинденбурга и Людендорфа стало достижение превосходства над 2-й русской армией, против которой предстояло действовать. Превосходства — численного, технического, морального. Еще в поезде, мчавшемся на Восточный фронт, ген. Э. Людендорф отдал приказ немедленно остановить эшелоны VIII-й армии, отходившие в западном направлении, и создать сильную группу против правого фланга 2-й русской армии, раз уж не было времени организовывать операцию против 1-й русской армии.

Немецкие солдаты играют в карты в окопах под Реймсом

Впредь до завершения перегруппировки, германские заслоны, дравшиеся с русской 2-й армией, должны были продержаться столько времени, сколько потребуется командованию. Ради усиления упругости сопротивления, на поддержку ХХ-го армейского корпуса ген. Ф. фон Шольца на крайний левый фланг армии была отправлена ландверная дивизия фон дер Гольца, до этого момента стоявшая на государственной границе с Данией. Вся ответственность за исход борьбы за Восточную Пруссию была передана новому командованию. Людендорф стал немедленно усиливать VІІІ-ю армию. Во-первых, к линии Алленштейн — Остероде, где ген. Э. Людендорф предполагал дать сражение 2-й русской армии, должны были стягиваться гарнизоны восточнопрусских крепостей — Торн, Кульм, Фордон, Грауденц, Мариенбург. Во имя достижения равенства в живой силе немцы выводили в поле все, что только возможно: ведь в артиллерийском отношении германские корпуса и без того были сильнее русских корпусов. Во-вторых, разумеется, было остановлено само отступление VІІІ-й армии: при этом части І-го армейского корпуса должны были быть переброшены по железной дороге через крепость Кенигсберг на крайний правый фланг армии — к Остероде. Таким образом, немцы на ходу, все еще отступая перед 1-й русской армией, проводили перегруппировку. Этим сразу же закладывалась основа маневра против 2-й русской армии: корпус генерала Франсуа получал задачу обхода левого фланга русских (1-й армейский корпус ген. Л.К. Артамонова, неустойчивость которого в сражении при Сольдау станет причиной разгрома 2-й русской армии под Танненбергом) с последующим выходом на русские коммуникации. Сами Гинденбург и Людендорф, только-только познакомившиеся друг с другом, уже в два часа дня 10 (23) августа прибыли в штаб-квартиру VІІІ-й армии в крепость Мариенбург.

То есть, так как единственным наработанным шаблоном для действий германских войск в этом районе были данные полевых военностратегических игр графа Шлиффена, разрабатываемых задолго перед 1914-м годом, то действия германского командования на Востоке во многом были заранее запрограммированы этим обстоятельством. Тем более, что после неудачи под Гумбинненом и последовавшего вслед за этим отступления VІІІ-й германской армии на юго-запад, нанести удар по 1-й русской армии уже не представлялось возможным, вследствие потери темпа операции: в этом случае русские действительно брали немцев в клещи. Результат промедления немцев в действиях мог быть только один — уничтожение VIII-й германской армии и потеря Восточной Пруссии с ближайшей перспективой движения трех русских армий (1-я, 2-я, 9-я) на Берлин. Следовательно, выбора у Гинденбурга и Людендорфа не было: только удар по 2-й русской армии.