Крутой вираж

7

Первый день работы на ферме Нильсена оказался удачнее, чем Харальд смел надеяться. Мастерская старика Нильсена была небольшая, но имевшихся там инструментов оказалось достаточно, чтобы починить почти все. Харальд залатал прохудившийся насос парового плуга, заварил порвавшуюся гусеницу трактора и нашел, где замыкает электричество — на ферме каждый вечер гас свет. В старый монастырь он возвращался усталый, но довольный собой.

Войдя в церковь, он с удивлением обнаружил там собственного брата, который рассматривал сломанный самолет.

— «Хорнет мот», — сказал Арне. — Воздушный экипаж для настоящих джентльменов.

— Он же ни на что не годен, — удивился Харальд.

— Я бы так не сказал. Разве что шасси погнулись.

Выглядел Арне ужасно. Вместо формы на нем были поношенный пиджак явно с чужого плеча и линялые брюки. Усы он сбрил. В руках он держал небольшой фотоаппарат. На лице застыло настороженно-напряженное выражение.

— Что с тобой стряслось? — спросил Харальд.

— У меня крупные неприятности. Меня разыскивают. У каждого полицейского имеется описание моей внешности, по Копенгагену развешаны мои фотографии. На Строгете за мной погнался полицейский, я едва от него ушел.

— Ты в Сопротивлении?

Арне пожал плечами и нехотя бросил:

— Да.

Харальда это известие потрясло.

— Значит, ты работал с Полом Кирке?

— Нет. Они не хотели меня вовлекать, но теперь оказались в безвыходном положении, так что и мне дали поручение. Я должен сфотографировать оборудование, установленное на военной базе на Санде.

— Я рисовал его для Пола, — кивнул Харальд.

— Даже ты попал туда раньше меня, — сказал Арне с горечью.

— Пол просил меня ничего тебе не рассказывать. Я могу повторить тот рисунок.

— Нужны снимки, — покачал головой Арне. — Я приехал спросить, знаешь ли ты способ пробраться на территорию базы.

— Там в одном месте забор скрыт за деревьями. Но как же ты попадешь на Санде, если тебя ищет полиция?

— Я изменил внешность.

— Узнать тебя легко. Какие у тебя документы?

— Только свои — откуда мне было взять другие?

— Если тебя остановят полицейские, они мигом догадаются, что ты — именно тот, кто им нужен.

— Задание необходимо выполнить. Англичанам во что бы то ни стало надо выяснить, как немцы узнают о приближении британских бомбардировщиков. Ради такого стоит и жизнью рискнуть.

— Если тебя поймают, ты все равно не сможешь передать информацию англичанам. — Харальд помолчал. — А может, мне поехать?

— Я так и знал, что ты это скажешь.

— Меня никто не ищет. Я хорошо знаю местность. И уже побывал на базе.

— Очень может быть, что полицейские, придя за Полом, нашли твой рисунок и теперь усилили охрану базы. Так что даже через забор перелезть будет трудно.

— Все равно у меня больше шансов, чем у тебя. Давай фотоаппарат.

Ответить Арне не успел — вошла Карен. Она появилась бесшумно, и Арне не успел спрятаться.

— Кто вы? — спросила Карен. — О, Арне! Привет! — Харальд догадался, что они познакомились через Пола. — Ты сбрил усы? Наверное, из-за тех фотографий, которые я видела сегодня в Копенгагене. За что тебя зачислили в преступники?

Арне замялся, но Карен и сама все сообразила:

— Господи! Ты что, в Сопротивлении? И Пол этим занимался? Он поэтому погиб?

Арне кивнул:

— Это была не авария. Он пытался скрыться от полиции, и его подстрелили.

— Бедный Пол. Значит, ты взялся продолжать его дело. И теперь полиция гоняется за тобой. Так, но кто-то же должен был тебя приютить… А, наверное, Йенс Токсвиг, он был самым близким другом Пола — после тебя.

Арне пожал плечами и снова кивнул.

— Тебе нельзя появляться на людях, тебя в любую минуту могут арестовать. Поэтому… — Она взглянула на Харальда и произнесла чуть слышно: — Харальд, и ты туда же?

Вид у нее был встревоженный — похоже, она за него испугалась. Харальду была приятна ее забота.

— Так что, и я туда же? — спросил он Арне.

Арне вздохнул и протянул ему фотоаппарат.

Харальд добрался до Морлунде к концу следующего дня. Мотоцикл он оставил у пристани, решив, что на Санде будет проще без него. Он как раз поспевал на последний паром.

У ворот пристани Харальд с удивлением заметил датского полицейского и немецкого солдата. У Харальда замерло сердце. Он даже подумал: может, не ехать? Что, они решили усилить охрану базы, как предполагал Арне, или ищут самого Арне? Известно ли им, что Харальд его брат?

Да, есть и другие способы добраться до Санде. Можно, например, украсть лодку. Но если кто-то увидит, что он приплыл на лодке, начнутся расспросы.

Лучше уж вести себя как обычно. Он подошел к воротам.

— Зачем вы едете на Санде? — спросил его полицейский.

— Я там живу, — ответил он. — С родителями.

Полицейский внимательно на него посмотрел:

— Я здесь дежурю уже четыре дня, а вас еще не видел.

— Я был в школе. У нас только что учебный год кончился.

Полицейского ответ удовлетворил. Он проверил у Харальда документы и показал их солдату, который пропустил Харальда на паром.

Сойдя на берег, он по песчаному пляжу отправился на юг. К базе он подошел перед самым рассветом. Вот и столбы забора. Если он видит их, значит, и его может заметить охрана. Харальд лег на песок и пополз.

Через минуту он понял, что осторожность была не лишней. Он разглядел за забором двух прогуливающихся часовых с собакой. Часовые вели себя спокойно — один что-то оживленно рассказывал, второй курил.

Когда они оказались неподалеку от Харальда, собака принюхалась и неуверенно тявкнула. Наверное, учуяла Харальда. Часовой, который вел собаку, велел ей замолчать. Собака снова тявкнула, и тогда второй включил мощный фонарь. Луч скользнул между дюнами, но Харальда не задел.

Часовые проследовали дальше, и собака больше не лаяла.

Пока они не скрылись из виду, Харальд лежал неподвижно. Потом осторожно пробрался к той части забора, которая была скрыта деревьями. Он залез на забор, осторожно перелез через колючую проволоку и спрыгнул вниз.

Шел он быстро, оглядываясь по сторонам, и скоро приблизился к соснам, за которыми находилась секретная установка.

Он отчетливо видел круглую стену, прямоугольник медленно вращающейся антенны, слышал негромкий гул мотора. По бокам от большой антенны он заметил две такие же, но поменьше.

Значит, установок три. Интересно, почему три? Может, поэтому немецкий радар такой мощный? Приглядевшись к маленьким антеннам, он понял, что они устроены немного иначе. Ему показалось, что они не только вращаются, но и меняют угол наклона.

Харальд обошел стену кругом и обнаружил в ней дверь. Она оказалась не заперта, он вошел внутрь.

Харальд осмотрел вращающуюся решетку. По-видимому, она улавливает радиолучи, отражающиеся от самолетов. Антенна, должно быть, играет роль линзы, фокусирующей полученные сигналы.

Он поднял голову. Небо потихоньку светлело. В это время года светать начинает после трех. Еще час, и взойдет солнце. Он вынул из сумки фотоаппарат, обошел установку кругом, чтобы выбрать лучший ракурс.

Они с Арне договорились, что он сделает снимки где-нибудь без четверти пять. Уходить отсюда придется при свете дня.

И вот подошло время снимать. Он отчетливо видел каждую деталь, каждый узел установки. Он сфотографировал постамент, вращающуюся антенну, кабель. Оставалось сфотографировать две маленькие антенны. Харальд приоткрыл дверь. Все тихо. Никаких признаков жизни.

Щелкая затвором, он пытался сообразить, каким же образом эти три антенны помогают немецким истребителям уничтожать английские бомбардировщики.

И тут Харальд вспомнил, что стоит на виду, посреди военной базы, и фотографирует секретную установку. Его охватил страх.

Он поспешил в обратный путь — на юг, к дюнам. Там, за старым лодочным сараем, на который он наткнулся в первый раз, виднелся забор.

Харальд перемахнул через забор и бросился бежать, оставляя следы на влажном песке.

Дверь кухни была приоткрыта. Родители всегда вставали рано. Он зашел. У плиты стояла мать в халате и заваривала чай.

— Харальд! — испуганно воскликнула она.

Он обнял ее и поцеловал в щеку.

— Отец дома?

— Он в церкви.

Сейчас часовые уже наверняка поняли, почему лаяли собаки. И вполне могут пойти осмотреть все дома по соседству.

— Мама, если сюда придут солдаты, скажи, что я всю ночь проспал дома, хорошо?

— Что случилось?

— Потом объясню. Скажи, что я сплю, договорились?

— Хорошо.

Он поднялся наверх, в свою комнату, быстро скинул одежду, надел пижаму и нырнул под одеяло.

— Что он тут делает? — услышал Харальд голос отца.

— Прячется от солдат, — ответила мать.

— Этого еще не хватало! Во что он ввязался?

— Не знаю, но…

Мать не успела договорить, потому что раздался громкий стук в дверь.

— Доброе утро, — сказал по-немецки мужской голос. — Мы ищем одного человека. Вы не видели здесь посторонних?

— Нет. — Голос у матери был взволнованный.

— А в доме кто-нибудь еще есть?

— Мой сын. Он спит.

— Мне необходимо осмотреть дом, — вежливо сказал немец.

— Я провожу вас, — ответил пастор.

Харальд услышал, как застучали по кафельному полу сапоги. Потом раздались шаги на лестнице. Открылась дверь в родительскую спальню, в комнату Арне. Наконец повернулась ручка двери Харальда.

Он закрыл глаза, задышал спокойно и ровно.

— Это ваш сын? — раздался голос немца.

— Да, — ответил отец Харальда.

— Он был здесь всю ночь?

Харальд затаил дыхание. Отец никогда в жизни не лгал.

— Да, всю ночь, — услышал Харальд.

Его словно громом поразило. Отец солгал — ради него! Этот жестоковыйный, жестокосердый тиран, непоколебимо уверенный в своей правоте, поступился принципами.

Сапоги снова загромыхали по лестнице — вниз. Харальд слышал, как солдат прощается. Он вылез из кровати и прокрался к лестнице.

— Можешь спускаться, — сказал отец. — Он ушел.

Харальд спустился. Вид у отца был строгий и торжественный.

— Спасибо, папа, — сказал Харальд.

— Я взял на душу грех, — сказал отец. Харальд решил, что сейчас отец начнет винить во всем его. Но взгляд пастора смягчился. — Я верю в милость Господа. — Отец обнял Харальда. — Я думал, они убьют тебя. Сынок, я думал, они тебя убьют.

Арне Олафсену удалось ускользнуть от Петера Флемминга.

Об этом Петер и размышлял, варя Инге на завтрак яйцо всмятку. Когда на Борнхольме Арне ушел от слежки, Петер решил, что Арне не хватит изворотливости выбраться с острова незамеченным, однако он ошибся. Как Арне это удалось, Петер не знал, но в Копенгаген он вернулся — один полицейский видел его в центре города.

В казарму Арне не вернулся, домой на Санде не поехал, следовательно, скрывался у кого-нибудь из подпольщиков. Но они все сейчас залегли на дно. Впрочем, был человек, который знал о подпольщиках больше остальных, — Карен Даквитц. Она была девушкой Пола, а брат ее учился в одном классе с кузеном Пола. Петер был уверен, что сама она шпионажем не занимается. Но, возможно, через нее удастся выйти на Арне.

Он отнес яйцо в спальню, усадил Инге в кровати и стал кормить с ложечки. Яйцо Инге не понравилось. Она выплевывала его, как упрямый ребенок. Желтая струйка потекла по подбородку, капля упала на ночную рубашку.

Петер был на грани отчаяния. За последние недели две Инге несколько раз как будто нарочно пачкалась, что на нее не похоже. Раньше она была предельно аккуратной. Он поставил тарелку на столик и пошел к телефону. Позвонил отцу на Санде:

— Ты был прав. Пора отдавать Инге в приют.

Петер Флемминг разглядывал здание Королевского театра — кирпичную постройку конца девятнадцатого века. Они с Тильде сидели на веранде отеля «Англетер». Перед ними простиралась Конгенс-Ниторв — самая большая площадь Копенгагена. А в здании театра ученики балетной школы смотрели генеральную репетицию балета «Сильфиды».

Петер взглянул на фото, которое держал в руках. Он взял его из спальни Пола Кирке. Пол на велосипеде, а на раме сидит Карен. Счастливая пара — веселые, здоровые, молодые. На миг Петеру стало жаль покойного Пола. Но он тут же напомнил себе, что Пол был шпионом и пытался скрыться от правосудия.

— Вон она идет, — сказала Тильде.

Из дверей театра выпорхнула стайка молоденьких девушек. Карен Петер узнал сразу. На ней была лихо заломленная соломенная шляпка с широкими полями и желтое летнее платье с широкой юбкой. Петер поднялся и поспешил за ней. Тильде, как они уговорились заранее, шла чуть позади.

Карен прошла сад Тиволи и подошла к железнодорожной станции Вестерпорт, откуда ходили поезда до Кирстенслота. Она явно собиралась ехать домой. Значит, зря он надеялся, что она приведет его к кому-нибудь из подпольщиков. И Петер решил форсировать ситуацию. Он нагнал ее у входа на станцию.

— Прошу извинения, но мне необходимо с вами поговорить.

Она бросила на него пристальный взгляд, но не остановилась.

— О чем?

— Вы не могли бы уделить мне минутку? Заговорив с вами, я пошел на огромный риск.

Она остановилась и огляделась по сторонам.

— В чем дело?

— Это касается Арне Олафсена. Разве он не ваш друг?

— Нет. С ним я едва знакома. Я дружила с его товарищем. Почему вы решили обратиться ко мне?

— Вы не могли бы ему кое-что передать?

— Возможно… — ответила она уклончиво.

— Я работаю в полиции.

Она испуганно отступила на шаг.

— Да не пугайтесь вы. Я на вашей стороне. К службе безопасности я никакого отношения не имею, я служу в отделе транспортных происшествий. Но наши отделы находятся рядом, и я иногда слышу, что там у них происходит.

— И что же вы услышали?

— Арне грозит опасность. Службе безопасности известно, где он прячется. Его собираются арестовать сегодня вечером.

— Быть того не может!

— Прошу вас, постарайтесь его предупредить.

— Вряд ли я смогу…

— Мне нельзя с вами больше разговаривать. Простите, но я должен идти. Прошу вас, постарайтесь!

Петер развернулся и быстро зашагал прочь.

Выходя со станции, он прошел мимо Тильде, которая притворялась, что изучает расписание. На другой стороне улицы мужчина выгружал ящики из фургона. Петер укрылся за фургоном, снял тирольскую шляпу и вместо нее надел кепку. Он по опыту знал, что это лучший способ быстро изменить внешность. Из-за фургона он наблюдал за выходом со станции. Вот появилась Карен. Тильде шла чуть позади. Петер пошел за Тильде.

Они свернули за угол, и на следующем перекрестке Карен зашла на почтамт. Тильде последовала за ней.

Собирается кому-то позвонить, решил Петер. Он побежал к служебному входу и забарабанил в дверь. Открыл управляющий, Петер предъявил ему полицейский жетон.

— Сюда только что зашла девушка в желтом платье, — сказал Петер. — Мне нужно знать, что она делает.

— Идите за мной. — Управляющий прошел по коридору и открыл дверь. — По-моему, я ее вижу. Рыжая, кудрявая, в соломенной шляпке?

— Да. Чем она занимается?

— Листает телефонный справочник.

— Если она кому-нибудь позвонит, мне необходимо знать, о чем она будет разговаривать. Это очень важно.

— Она положила справочник на место. К телефонистке не пошла… Она уходит!

Петер выругался себе под нос и помчался к выходу.

Карен знала имя человека, который мог связаться с Арне. Она нашла имя этого человека в справочнике, но звонить ему не стала. Если ей не нужен был номер телефона, значит, она искала адрес. И теперь, если удача все еще на стороне Петера, она направляется туда.

Он шел, не упуская из вида Тильде. Они перешли мост и вышли на набережную. Карен направлялась в Нибодер — район небольших дешевых домов, где жили в основном моряки.

Они оказались на улице Святого Павла. Петер был почти на сто процентов уверен, что они близки к цели.

Она постучала в дверь.

Петер нагнал Тильде в тот момент, когда Карен вошла в дом и за ней закрылась дверь. Дом пятьдесят три, отметил Петер. Он огляделся по сторонам и увидел на противоположной стороне улицы магазинчик.

— Давай пройдем туда, — предложил он.

Они встали у витрины. Петер закурил.

Дверь открылась, Карен вышла. Она была одна.

— Что будем делать? — спросила Тильде.

Допустим, Арне там, быстро соображал Петер. Тогда нужно вызвать подкрепление, ворваться в дом и арестовать Арне и тех, кто с ним. Но есть вероятность, что Арне где-то еще и Карен направляется туда. В таком случае нужно идти за ней.

— Значит, так. Ты следуй за Карен, а я позвоню в управление, вызову наряд, и мы осмотрим дом.

— Хорошо. — И Тильде поспешила за Карен.

Петер вошел в магазинчик и попросил у седой женщины в фартуке разрешения воспользоваться телефоном. Позвонив в управление, он вышел на улицу.

Тут дверь дома пятьдесят три открылась. Из нее вышел Арне. Он сбрил усы, волосы спрятал под кепку, но Петер узнал его сразу.

Арне шел навстречу Петеру. По сторонам он не смотрел, держался поближе к домам. Когда между ними оставалось метров десять, Арне поднял глаза и озадаченно нахмурился, соображая, кто перед ним.

— Ты арестован, — сказал Петер и вытащил пистолет. — На землю, лицом вниз, руки за голову!

По лицу Арне скользнула знакомая беспечная улыбка.

— Ты что, стрелять в меня будешь?

— Если придется, — ответил Петер и навел на него оружие.

Арне загадочно улыбнулся, развернулся и побежал.

Петер вскинул пистолет, прицелился в ноги и выстрелил. Арне все бежал. Петер продолжал стрелять. После четвертого выстрела Арне зашатался. Петер выстрелил снова, и Арне повалился наземь.

Петер метнулся к Арне, склонился над ним. Арне открыл глаза.

— Уж лучше бы ты меня убил, кретин, — прошептал он.

Ранним утром Харальд вел мотоцикл по Нибодеру. Он шел к дому Йенса Токсвига, где прятался Арне, — передать брату пленку.

После того как Харальду на Санде удалось скрыться от охранников, он весь день провел у родителей. Рано утром мать подняла его, накормила завтраком и все умоляла рассказать, где он теперь живет. Харальд в конце концов признался, что обосновался в Кирстенслоте.

Улицу Святого Павла он нашел легко. Харальд поставил мотоцикл у дома пятьдесят три и постучал в дверь. Открыл ему седоусый полицейский. Харальд ошарашенно уставился на него. Где же Арне?

— Чего тебе? — спросил полицейский раздраженно.

И тут Харальда посетило вдохновение. Он решил обыграть охвативший его страх.

— Пусть доктор приходит поскорее, она уже рожает!

— Никакого доктора здесь нет.

— Как это нет?

— Да успокойся ты, сынок. Какой дом тебе нужен?

— Дом пятьдесят три по Рыбачьей улице. Доктор Торсен.

— Номер тот, да улица другая. Это улица Святого Павла. Рыбачья — второй поворот направо.

— Спасибо! — крикнул Харальд, садясь на мотоцикл.

Так, выкрутиться я выкрутился, подумал он, а дальше-то что?

Утро пятницы Гермия провела на развалинах замка Хаммерсхус, поджидая Арне с пленкой.

За пять дней, прошедших с их последней встречи, многое изменилось, и не в лучшую сторону. Немцы вторглись в Советский Союз. По оценкам военных экспертов, армия захватчиков насчитывала не менее трех миллионов человек. Немецкая авиация наносила Красной Армии сокрушительные удары.

Дигби говорил Гермии, что Сталин просил Черчилля начать усиленную бомбардировку Германии: надеялся, что это вынудит Гитлера отозвать часть авиации на защиту собственной страны. Черчилль планировал налет на Германию, в котором должно было участвовать пятьсот бомбардировщиков — больше половины из имевшихся у Великобритании, — чтобы дать советским войскам возможность собраться с силами. Налет был назначен на ближайшее полнолуние — оно наступало восьмого июля, через одиннадцать дней.

Если в ближайшие несколько дней не будет найден способ обезвредить немецкий радар, налет будет равносилен массовому самоубийству. Вся надежда была только на Арне.

Гермия уговорила шведского рыбака снова переправить ее в Данию. На рассвете он высадил ее на отмели, и она на велосипеде добралась до Хаммерсхуса. Она поднялась по крутому склону к замку и, стоя на развалинах, наблюдала за восходом солнца. Днем она бродила по руинам и то мучилась тревогой, то с трудом подавляла дремоту. Она надеялась, что он приедет ночным паромом. На велосипеде от Рённе до Хаммерсхуса Арне мог доехать за час. Однако он не появился. Гермия начала было беспокоиться, но подумала, что он поехал на утреннем пароме и объявится к вечеру.

В конце концов она решила сама отправиться в Рённе.

По пустынным проселочным дорогам она ехала спокойно, но, оказавшись в городке, занервничала. Когда паром причалил, она смешалась с группой встречающих. Гермия внимательно вглядывалась в лица всех, кто сошел на берег. Арне среди них не оказалось.

Гермия пыталась сообразить, что делать дальше. Не появиться он мог по множеству причин — от самых банальных до трагических. Что, если он испугался и не выполнил задание? А вдруг он убит? Нет, скорее всего, задержался в пути — поезд опоздал или что-то в этом роде. Увы, у него не было никакой возможности ее предупредить. Но у нее есть шанс с ним связаться. Она велела ему прятаться в доме Йенса Токсвига. У Йенса был телефон, и Гермия знала номер.

Она отправилась в ближайшую гостиницу и заказала разговор. Трубку сняли почти сразу.

— Алло! — произнес мужской голос.

Это был точно не Арне. И не Йенс.

— Я бы хотела поговорить с Йенсом Токсвигом.

— А кто его спрашивает?

С кем же она разговаривает? Ведь Йенс живет один.

— Это Хильда, — ответила Гермия.

— Хильда, а дальше?

— Он знает.

— Будьте добры, назовите вашу фамилию.

— Слушайте, я ведь тоже не знаю, кто вы. Прошу вас, соедините меня с Йенсом, хорошо?

Это не сработало.

— Я должен знать вашу фамилию.

— Кто вы?

— Сержант Эгилл, полиция Копенгагена, — ответил собеседник после короткой паузы.

Гермия повесила трубку. Разговор встревожил ее не на шутку. Арне должен был прятаться в доме Йенса, но там теперь полиция. Должно быть, и Йенса, и Арне арестовали. Гермия с трудом сдерживала слезы.

Но она не могла вернуться в Швецию с пустыми руками. Не могла подвести Дигби Хора, Уинстона Черчилля и тысячи британских летчиков.

Весь день Харальд пытался найти выход из создавшегося положения. Присутствие в доме, где прятался Арне, полицейского означало одно: полиция вышла на конспиративную квартиру. Если Арне каким-то чудом избежал ареста, он мог отправиться только в заброшенную церковь в Кирстенслоте. Харальд поехал туда и проверил. Там никого не оказалось.

Чтобы завершить дело, которое начал Арне, Харальду необходимо доставить пленку в Лондон. Наверняка у Арне был какой-то план, но Харальд понятия не имел какой.

В тот вечер Харальд рассказал Карен и про то, как пробрался на базу на Санде, и про то, как прятался в родительском доме.

— Какое у тебя самообладание! — воскликнула она восхищенно. И это было для Харальда лучшей похвалой.

Когда он рассказал про полицейского, оказавшегося в доме Йенса Токсвига, она его перебила:

— Меня об этом предупреждали!

— Как это?

— Около железнодорожной станции ко мне подошел какой-то человек и сказал, что полиции известно, где Арне. Этот человек сам из полиции, работает в отделе дорожных происшествий, но он случайно услышал чей-то разговор и хотел предупредить нас, потому что он нам сочувствует.

— Так ты предупредила Арне?

— Конечно! Я пошла домой к Йенсу и обо всем рассказала Арне. Он сказал, чтобы я уходила первой, а сам хотел выйти за мной следом, но, по-видимому, опоздал.

— А может быть, это была ловушка, — задумчиво сказал Харальд. — Может, твой полицейский солгал. Может, он вовсе нам не сочувствует. А что, если он за тобой проследил, а когда ты ушла, арестовал Арне?

— Глупость какая! Полицейские так не поступают!

Карен свято верила в то, что ее окружают только хорошие люди.

— А как выглядел этот полицейский?

— Высокий, полноватый, рыжий, в хорошем костюме.

— Костюм серый, твидовый?

— Да.

Харальду все стало ясно.

— Это Петер Флемминг. Настоящая ищейка, хуже любого полицейского. Я знаю его семью, они живут на Санде.

— А я тебе не верю! У тебя слишком буйное воображение!

Спорить с Карен у Харальда не было ни малейшего желания. Но теперь он почти наверняка знал, что его брат за решеткой. Увижу ли я его снова? — с тоской подумал Харальд. Но надо было подумать еще и о тех, чья жизнь по-прежнему под угрозой.

— Арне не сможет переправить эту пленку в Англию.

— А как он собирался это сделать?

— Не знаю. Он мне не сказал.

Они помолчали. Харальд был в подавленном настроении. Неужели он зря рисковал жизнью?

— Ты какие-нибудь новости знаешь? — спросил он.

— Финляндия объявила войну Советскому Союзу. И Венгрия тоже.

— Почуяли добычу, стервятники.

— Немцы завоевывают мир, а мы тут сидим сложа руки, — сказала Карен. — Как хочется сделать хоть что-нибудь!

Харальд нащупал в кармане кассету с пленкой:

— Если бы мне удалось доставить это в Лондон…

Карен взглянула на «Хорнет мот»:

— Жаль, что эта штуковина не летает.

Харальд поглядел на погнутые шасси:

— Починить я его, наверное, смог бы. Но летать не умею.

— А я умею… — задумчиво сказала Карен.

На допросах Арне Олафсен держался мужественно.

Петер Флемминг допрашивал его и сразу после ареста, и на следующий день, но Арне не выдал никаких секретов.

С Йенсом Токсвигом Петеру повезло не больше, но интуиция подсказывала ему, что главная фигура в этом деле — Арне. Он знал Пола Кирке, его семья жила на Санде, у него невеста-англичанка, он ездил на Борнхольм, ушел от слежки.

Третий допрос Петер спланировал с особой тщательностью.

В четыре часа утра он ворвался в камеру Арне в сопровождении двух полицейских. Неожиданный визит напугал Арне. Левая нога у него была забинтована, но стоять он мог — ни одна из двух пуль Петера кости не задела.

— Твой друг Пол Кирке был шпионом, — сказал Петер.

— Я этого не знал, — ответил Арне.

— Зачем ты ездил на Борнхольм?

— Просто отдохнуть.

— Человек, приехавший просто отдохнуть, не станет нарочно скрываться от полиции.

— А что, если его раздражает, когда полицейские ходят за ним по пятам? Честно говоря, я их даже не заметил. Если я и ушел от слежки, то непреднамеренно.

— Чушь! Ты нарочно оторвался. Я-то знаю. Я сам принимал участие в слежке. С кем ты встречался на Борнхольме?

— Ни с кем.

— Вернувшись в Копенгаген, ты продолжал скрываться.

— Скрываться? Я просто решил пожить у друга.

— Йенс Токсвиг тоже шпион.

— Мне он об этом не рассказывал.

Арне твердо придерживался своей версии, и от этого Петер злился все больше.

— Значит, ты и не догадывался, что тебя разыскивает полиция?

— Нет.

— Ты не видел ни одного из тысячи объявлений с твоей фотографией? — усмехнулся Петер. — Они были расклеены по всему городу. А усы ты зачем сбрил?

— Мне кто-то сказал, что с ними я похож на Гитлера.

Вошла Тильде с подносом. Услышав запах поджаренного хлеба, Петер сглотнул слюну. Тильде налила чай.

— А вы чаю хотите? — спросила она Арне.

— Нет, — ответил за него Петер.

Тильде пожала плечами. Она принесла еще один стул и села. Петер не спеша съел хлеб, не забыв намазать его маслом. Затем продолжил допрос.

— В кабинете Пола Кирке я обнаружил рисунок военного объекта на Санде. Если бы он не погиб, то переслал бы его англичанам.

— Возможно, он дал бы полиции вполне разумное и невинное объяснение. Да только вот один кретин его подстрелил.

— Этот рисунок сделал ты?

— Разумеется, нет.

— Четыре ночи назад база на Санде была поднята по тревоге. Собаки что-то учуяли. Патруль видел человека с фотоаппаратом, бежавшего по дюнам по направлению к церкви твоего отца. Это был ты?

— Нет.

— Дом твоих родителей обыскали, — продолжал Петер. — Солдаты обнаружили юношу, мирно спавшего в своей кровати, но пастор сказал, что это его сын. Это был ты?

— Нет. Я не был дома с Троицы.

— Вчера утром к Йенсу Токсвигу зашел молодой человек. Открыл ему один из наших полицейских. Юноша сделал вид, что ошибся адресом. Это был твой брат, да?

— Это не мог быть мой брат, — ответил Арне.

— Харальд принес тебе что-то. Возможно, фотографии военного объекта на Санде.

— Нет.

— А вечером Йенсу Токсвигу позвонила с Борнхольма женщина, назвавшаяся Хильдой. Может быть, это была твоя невеста Гермия Маунт?

— Она в Англии.

— Ты ошибаешься. По нашим данным, она десять дней назад прибыла в Стокгольм и оттуда не уезжала.

Арне попытался изобразить удивление, но получилось у него неубедительно.

— Мне об этом ничего не известно, — ответил он излишне спокойно. — Я уже больше года не имею от нее известий.

Будь это правдой, Арне, узнав, что она была в Швеции, а возможно, и в Дании, не смог бы сдержать изумления. У Петера не оставалось сомнений — Арне лгал.

Тильде налила в кружку чаю и, не спросив Петера, протянула Арне. Петер ничего не сказал — это входило в заранее продуманный сценарий. Арне взял кружку и начал жадно пить.

— Арне, вы увязли по уши, — сказала Тильде почти ласково. — Более того, ухитрились впутать в это дело и родителей, и невесту, и брата. У Харальда серьезные неприятности. Если так пойдет дальше, его повесят за шпионаж, и виноваты в этом будете вы. Но мы можем предложить вам вот что: вы расскажете нам все, а за это мы поможем вам с Харальдом избежать смертной казни. Не хотите верить мне на слово — что ж, через минуту здесь появится генерал Браун. Он даст вам необходимые гарантии. Но сначала вы скажете, где Харальд.

— Идите к черту, — тихо произнес Арне.

Петер вскочил.

— Нет, дорогой мой, к черту пойдешь ты! — завопил он. — Ты хоть понимаешь, во что влип?

Тильде поднялась и вышла из камеры.

— Не будешь говорить здесь, попадешь в гестапо, — продолжал кричать Петер. — Там не станут с тобой миндальничать и чайком поить. Тебе будут вырывать ногти. Разденут догола и начнут лупцевать молотками. Ты будешь молить о смерти, но они тебя не убьют — пока ты не заговоришь. И ты заговоришь. Рано или поздно все начинают говорить.

— Знаю, — ответил Арне. Он был смертельно бледен.

Петер видел, что Арне напуган, но был поражен его решимостью. Открылась дверь, и вошел генерал Браун — как всегда, в отутюженной форме и с кобурой на боку.

— Этого мы отправляем в Германию? — спросил он холодно. Арне, несмотря на рану, действовал быстро и ловко.

Петер смотрел на Брауна и не заметил, как Арне потянулся к подносу. Керамический чайник полетел прямо Петеру в голову, чай залил глаза. Когда Петер утерся, он увидел, что Арне кинулся на Брауна, повалил его на пол, вытащил из кобуры пистолет и направил его на Петера.

Петер замер. Заряжен ли пистолет? Или Браун носит его для красоты?

В дверях показалась Тильде.

— Что…

— Стоять! — рявкнул Арне.

Петер судорожно соображал, насколько хорошо Арне владеет оружием. Арне, словно отвечая на его немой вопрос, снял пистолет с предохранителя.

Дверь была по-прежнему открыта, в коридоре стояли двое полицейских. Но ни у них, ни у Петера с Тильде оружия не было. В камеры оружие вносить запрещено — во избежание того, что только что сделал Арне. Однако Браун считал, что эти правила не для него. И теперь все они оказались в руках Арне.

— Сбежать тебе не удастся. В этом здании десятки вооруженных полицейских.

— Знаю, — сказал Арне.

И тут Петер догадался, что сейчас произойдет. Арне боялся предать своих друзей, возможно, и родного брата, поэтому у него оставался один выход — умереть. Но Петер не мог этого допустить. Он должен был выпытать у Арне все секреты.

Пистолет был направлен на Петера, но он все равно бросился к Арне.

Арне не стал в него стрелять. Он уткнул дуло себе в подбородок и спустил курок. Раздался выстрел.

Петер выхватил пистолет из руки Арне, но было поздно. Из головы Арне фонтаном брызнула кровь.