Крутые парни

16

Павлик принес закрытую пиццу-кальцоне. Войдя в дом, он увидел, что Декстер Грини, в серых тренировочных штанах и белой футболке, сидит в гостиной, в удобном кресле, и смотрит на видео фильм 1953 года «Кармен Джонс» по мотивам оперы Бизе. На самом Павлике были черная водолазка, серые свободные брюки и черный пиджак. Он поставил пиццу на журнальный стол и тоже стал смотреть фильм. Гарри Белафонте как раз пел, объясняясь в любви Дороти Дейндридж.

– Боже! – воскликнул Павлик, плюхаясь на диван.

Грини нахмурился и потянулся за пультом.

– Обожаю эту арию, – заметил Павлик.

Грини выключил видеомагнитофон.

– Что, Элиш выставила тебя на улицу?

– Ничего подобного, – возразил Павлик. – Я заскочил к тебе по дороге, просто по-дружески.

– То есть тебе что-то от меня нужно, – уточнил Грини.

– Нет. Я собирался зайти еще кое к кому, – сказал Павлик. – Но его не оказалось дома, вот я и зашел к тебе. – Он показал на стоящую на кофейном столике коробку. – Пицца, наверное, уже остыла.

Грини повернулся в кресле лицом к Павлику:

– Вряд ли ты узнаёшь музыку.

– «Кармен». – Павлик пожал плечами. – Ну что, сам откроешь или я? – Он снова показал на пиццу.

– Откуда ты, мать твою, знаешь «Кармен»? – удивился Грини.

– Прослушал курс по музыке, – ответил Павлик. Ему надоело ждать, и он сам открыл коробку.

– Как же, курс он прослушал, – проворчал Грини.

– В самом деле, – кивнул Павлик. – В университете. – Он снял с пиццы фольгу. – У тебя в доме хоть тарелки-то имеются?

– Да пошел ты, – отозвался Грини. – Ешь на салфетке. Какой еще курс? В каком еще университете?

Павлик оторвал кусок пиццы, сунул его в рот и заговорил с набитым ртом:

– «Основы оперного искусства» в университете штата, в Олбани… Курс был факультативный, но я решил, что там смогу познакомиться с какими-нибудь клевыми телками.

Грини поморщился:

– Кто сочинил музыку?

– Бизе, – ответил Павлик.

– Почему ты раньше ни разу не говорил, что разбираешься в опере? Мы проработали вместе восемь лет, а я узнаю такие важные вещи только сейчас!

– Расслабься, братишка. Из-за чего шум? Раньше ты меня ни о чем таком не спрашивал.

– Я и сейчас не спрашивал.

Павлик откусил новый кусок пиццы.

– Нет, спрашивал.

Грини прищурился:

– Ты зачем ко мне заявился?

– Чтобы выспросить у тебя кое о чем, – ответил Павлик. – Насчет того типа, которого убили в Канарси. Кто он такой? Что у вас говорят?

– Он был гомик, – начал рассказывать Грини. – Кажется, снимался в порнофильмах. Как только парни из ФБР пронюхали об убийстве, сразу взяли дело в свои руки. Не для протокола: в убийстве подозревается мафия. Убитый гомик каким-то боком связан с криминальной семьей Виньери. Возможно, он имеет отношение к трупам, которые нашли несколько недель назад у пирса. Поговаривают, что Виньери чистят ряды, избавляются от неугодных.

– Если верить статье Джерри Капечи, так и есть, – кивнул Павлик. – Что еще ты можешь мне рассказать?

– В отделе по борьбе с оргпреступностью работаешь ты, – пожал плечами Грини. – Чем ты там занимаешься целыми днями, автографы раздаешь, что ли?

– Меня не допускают к важной информации, – сказал Павлик и, наклонившись вперед, отломил еще один кусок пиццы. – Ну, назови хотя бы несколько имен. Вечером я встречаюсь с новым напарником. Хочу произвести на него впечатление.

– Какие еще имена? – встрепенулся Грини. – Я ведь в убойном отделе, не забывай. Расследую особо важные дела. Я тоже получил повышение, как и ты, но, в отличие от тебя, везунчик ты наш, не стал любимцем журналистов. Конечно, они ведь почти все белые, как и ты.

– Декс, зависть до добра не доводит.

Грини показал Павлику средний палец.

– Я слышал только фамилию Виньери, – сказал он. – Никаких конкретных имен. Убитый имел какое-то отношение к распространению порнографии. Не знаю, кто из членов семьи Виньери этим занимается. Видимо, он подался в бега, но они его выследили. Он прятался на нелегальной квартире.

Павлик рыгнул в кулак.

– У тебя газировка есть? – спросил он.

Грини ткнул пальцем через плечо:

– Сам знаешь, где кухня.

– Есть какие-нибудь догадки по поводу того, кто его прикончил? – не отставал Павлик.

– Члены криминального клана Виньери, – ответил Грини.

– Спасибо, Декс, ты мне очень помог.

– На что не пойдешь ради друга. Так как насчет оперы? Ты действительно разбираешься в музыке?

– Немного.

Грини бросил взгляд на рекламный буклет Нью-Йоркского университета, в котором предлагались образовательные курсы для взрослых.

– Кто написал «Риголетто»? – спросил он.

– Верди.

– Чего?

– Говорю, композитор Верди.

– А «Севильского цирюльника»?

– Россини.

– А «Любовный напиток»?

– Доницетти.

– Черт!

Павлик улыбнулся:

– Не переживай, Декс. Зато я понятия не имею, кто написал «Порги и Бесс».

– Ну ты и здоров, – прошептал толстяк.

– Что? – спросил несколько сбитый с толку Манджино.

– Ты, – снова прошептал толстяк. Он согнул левую руку в локте и ткнул себя пальцем в бицепс. – Ты настоящий здоровяк.

– А, ну да, – кивнул Манджино. – Верно.

Они стояли в ванной гостиничного номера и смотрели в щель на двуспальную кровать, стоящую посреди комнаты. На кровати лежал мужчина. На нем сидела низкорослая блондинка. Одновременно она делала минет второму партнеру, мускулистому крепышу, стоящему сбоку от кровати. Толстяк, стоящий рядом с Манджино, был одет в спортивный черно-красный костюм. Манджино облачился в черные слаксы и белую водолазку в обтяжку.

– Моя жена не возражала бы порезвиться с тобой, – продолжал толстяк.

– Она и сама ничего, – заметил Манджино, глядя, как жена толстяка ублажает одновременно двоих партнеров.

– То есть если ты не против сняться в кино, – продолжал толстяк. – Таково наше единственное условие.

– Нет уж, спасибо. Я как-нибудь обойдусь, – сказал Манджино.

Они любовались зрелищем еще несколько минут. Потом Манджино увел толстяка в соседнюю комнату. Там оба налили себе выпить из импровизированного бара, устроенного на маленьком круглом столике.

– Итак, что ты хочешь? – спросил толстяк у Манджино.

– Групповуху, – заказал Манджино. – Хотя бы двоих мужчин на одну девушку – такое тебе, наверное, легче устроить. Но все должно быть строго между нами. Если удастся, найди черного и белого. Девушка белая.

Толстяк хмыкнул:

– Да… По-моему, получится классно.

– С очень горячей телкой, – добавил Манджино. – Ей двадцать семь лет.

Толстяк наморщил лоб.

– В чем тут фишка? – спросил он, предвкушая удовольствие.

– Она будет под кайфом, – сказал Манджино. – Обдолбанная до чертиков. И не поймет, что с ней делают.

Толстяк поднес палец к губам.

– Но ведь это изнасилование, – испуганно прошептал он. – Не знаю, кто согласится принять участие в подсудном деле…

– А ты не говори ничего своим актерам, – предложил Манджино. – Скажи, мол, так было задумано. Девка сама наширялась.

Толстяк уставился в потолок.

– Хм… – повторил он. – Если даже я и уговорю кого-нибудь сниматься, придется им хорошо заплатить…

Манджино закурил сигарету.

– Разумеется, – сказал он. – И все останется строго между нами, между мной и тобой. А я, со своей стороны, тебя не обижу. Позволю снять кино бесплатно. Предоставлю место для съемок. Что хочешь.

– А если они потом начнут нас шантажировать? – спросил толстяк.

– Не бойся, – уверенно ответил Манджино. – Никто не посмеет. А девушка сама меня просила, чтобы я ее снял. Она танцовщица.

– Зачем нужно накачивать ее наркотиками?

Манджино развел руками и покачал головой.

– Разве ты ни разу не путался с замужней бабой? Перед тем как в первый раз изменить мужу, ей обязательно нужно покурить травки, выпить, чтобы оправдаться перед самой собой за то, чем она занимается. Вот так же будет и в нашем случае. Она говорила, что хочет сниматься в наших фильмах, но в первый раз ее нужно оглушить. Первые несколько раз – она сама меня попросила. Она хочет, чтобы все было похоже на то, как будто ее соблазнили. Как будто сначала она не хочет, а потом захочет. Понимаешь, о чем я?

– А как же Юджин? – начал что-то подозревать толстяк. – Я уже привык вести дела с ним. От него тоже надо все скрыть? Он всегда относился к нам очень хорошо.

Манджино отмахнулся.

– Джин сейчас не в форме. – Он потер кончик носа указательным пальцем. – Нанюхался до чертиков.

Толстяк сочувственно нахмурился:

– Жаль, Юджин мне нравился.

– А ты нравился ему, – поспешил успокоить партнера Манджино. – Но ребята, владельцы отеля, не желают держать в управляющих наркомана. Ты же понимаешь, как бывает.

– Не знал, что он зашел настолько далеко, – покачал головой толстяк. – Я, конечно, догадывался, что он употребляет. Да кто этим не балуется? Но мне казалось, что он удерживается в рамках.

Манджино развел руками:

– Что я могу тебе сказать?

– Кому еще будет известно насчет той женщины? – спросил толстяк, возвращаясь к делу.

– Мне и ее дружку, – ответил Манджино. – Мы вроде как будем ее охранять. Обеспечим ее безопасность. Чего же тебе еще надо?

Толстяк задумался.

– Хм… По-моему, у меня в голове складывается план…

– Ты погоди, вот увидишь ее саму, – пообещал Манджино.

Толстяк прикусил губу.

– Где будем снимать? – спросил он. – Здесь?

– Нет. – Манджино решительно покачал головой. – Давай в каком-нибудь мотеле возле аэропорта. Кеннеди или Ла-Гуардиа. Знаешь, там неподалеку много дешевых мотелей…

– Конечно, – кивнул толстяк. – Но придется снять не один номер…

Манджино сунул в руку толстяку три стодолларовые купюры.

– Снимай, – велел он.

Толстяк сунул деньги в задний карман спортивных штанов и снова оглядел Манджино сверху донизу.

– Ты уверен, что не хочешь трахнуть мою жену? – спросил он.

Манджино хлопнул толстяка по плечу и подмигнул ему.

– Как-нибудь в другой раз, – ответил он.