Крыланы из Шадизара

* * *

Несмотря на свое заявление насчет намерения сидеть в усадьбе и бездельничать в ожидании добычи, Конан ближе к середине дня навестил рыночную площадь Ианты. Не стоило рассчитывать на одну только удачу. В этом городе скопилось, по мнению варвара, слишком много денег, и немало туго набитых кошельков взывали к нему с просьбой о кровопускании. Поэтому варвар принялся бродить по рыночной площади, высматривая какого-нибудь дворецкого, который, в свою очередь, приглядывает среди пришлого люда человека, готового наняться в охранники.

Вскоре подходящий дворецкий подвернулся. Это был сухощавый пожилой человек с уложенной бородой и сердитым взглядом бледно-голубых глаз. Конан принял возможно более роскошную позу, выставив на обозрение великолепную мускулатуру торса и видавший виды меч из превосходной стали. Киммериец нарочно купил у уличного разносчика булочку, чтобы был повод задержаться на площади и покрасоваться, вертясь возле колонны крытого рынка, дворецкий клюнул на наживку скорее, чем даже надеялся варвар. Вскоре он уже стоял рядом и глазел на киммерийца так, словно был лошадиным барышником и созерцал выставленную на продажу лошадь.

— Эй, любезный! — обратился к нему Конан тоном, исполненным глубочайшего достоинства. — Правильно ли я истолковал твои взоры?

При этом он обнажил свои белоснежные зубы и несколько раз клацнул ими.

Дворецкий чуть отступил и принял оскорбленный вид.

— Прости, добрый варвар, если мой взгляд показался тебе слишком пристальным, — заговорил он примирительно. Однако при этом он выдал себя, боязливо озираясь по сторонам. Киммерийцу удалось нагнать страху на предполагаемого нанимателя, и теперь Конан готов был расхохотаться, такой потешной казалась ему физиономия дворецкого.

— Да ладно, чего там, — протянул Конан и сменил позу, чтобы дворецкий мог оценить мощь его ручищ.

Судя по всему, трюк удался вполне. Дворецкий даже поклонился от почтения.

— Я залюбовался тобой, — сказал он, — потому что моя госпожа… нуждается в телохранителе. Вот я и подумал…

— Что я продам свой меч какой-то избалованной бабенке? — зевнул Конан.

Дворецкий показательно оскорбился.

— Для начала не стоит называть мою госпожу «бабенкой», произнес он. — Она весьма почтенная дама. Состоятельная и привлекательная.

— А, — неопределенно высказался варвар и откусил сразу половину булочки.

— Просто ее милость обосновалась в Ианте совсем недавно, продолжал дворецкий, — и сразу начала обзаводиться прислугой. Поэтому у нее до сих пор нет телохранителя. А он необходим, когда речь идет об одинокой молодой женщине.

— Одинокой? — облизнулся варвар и затолкал и в рот остатки булочки. — Это интересно.

— Боюсь, добрый мой варвар, что это может заинтересовать также воров, грабителей, насильников и прочую малопочтенную публику. Ты меня понимаешь.

— Естественно, — отозвался Конан с набитым ртом.

— Она богата, говорю тебе. Она хорошо заплатит за собственную безопасность. Если бы ты согласился охранять жизнь моей госпожи…

— Должно быть, она действительно хороша собой и щедра, если ты, прослужив у нее недолго, так ее расхваливаешь, — заметил варвар.

Дворецкий чуть покраснел, и Конан отметил это не без удовольствия. Возможно почтенный пожилой человек и сам влюбился в эту даму. Такое случается сплошь и рядом. Время от времени она позволяет целовать себе ручку или ножку, а он за это при случае даст за нее содрать с себя кожу. Умно, подумал Конан.

А вслух произнес:

— Я должен посмотреть па твою госпожу. Если это какая-нибудь старая глупая корова, страдающая одышкой и мнительностью, то будь она хоть набита золотыми монетами — я не соглашусь охранять ее.

Дворецкий медленно залился краской.

— Как ты смеешь! — проговорил он. — Моя госпожа — самая прекрасная, умная…

— Понял, понял — перебил Конан и отошел от колонны. — Ну так веди меня к ней! Если она и впрямь хороша, клянусь, я убью ради нее кого угодно, хоть демонов из преисподней.

Дворецкий посмотрел на варвара так, что стало ясно: он в этом не сомневается.