Крылатая невеста тёмного архимагистра

Женщин- и мужчин-рабов держали в отдельных загонах. Для снижения сексуального влечения рабов использовались разнообразные зелья или заклинания. Им разрешалось иметь друг с другом сексуальные контакты лишь в чётко отведённое время и только в определённых местах, для этого предназначенных. В их антимагические браслеты были вплетены снижающие интимное влечение заклинания. Поэтому мужчины и женщины могли спокойно работать бок о бок, не испытывая по отношению друг к другу сексуального голода.

В определённые часы дроу ослабляли действие этого заклинания и разрешали рабам межполовые свидания в специальных бараках. Для предотвращения неприятных болезней всем рабам были введены зелья длительного действия. Нужно же было избежать урона бесплатной рабочей силы! Потенциальные последствия этих свиданий, появлявшиеся на свет спустя девять месяцев, становились новыми рабами или продавались в другие города дроу.

Не многие рабы хотели рисковать будущим своих возможных детей, поэтому только малая часть соглашалась на такие свидания. То ли дело некоторые другие дровские города, где рабов, собственно, вообще не спрашивали, чего или кого и когда они там хотят. Их просто насильственно спаривали и разводили, как скот, дабы получить побольше рабочей силы и для себя, и для продажи.

Что касается самих дроу, то мужчины также должны были использовать контролирующие сексуальную активность заклинания. Зелья не применяли, так как их эффект держался вполне определённое время. Заклинание же в случае необходимости (то есть если женщина-дроу «прямо сейчас» пожелает этого мужчину) можно было в любой момент снять.

Это касалась как простонародья, так и элитных дроу. С той лишь разницей, что у низшего сословия не было рабов, и, соответственно, соблазнов было меньше. Публичных домов в Аббаналуре, в отличие от других дровских городов, не существовало за ненадобностью. Чужаков (торговцев, воинов), которые иногда появлялись в Подземье ради выгодных сделок, к своим женщинам не подпускали, ну а мужчины были у женщин «на привязи».

Поэтому Алакдаэр Аркент’тар оказался исключением из правил. Сам факт его зачатия и рождения был нарушением закона, и чудо, что этого младенца вообще оставили жить.

А всё началось с того, что отец Ала, представитель правящего дома солнечных эльфов, решил отыскать утерянную предками магическую книгу, где хранилось множество секретных знаний и формул мощнейших заклинаний. В своих поисках он много путешествовал, пока однажды не оказался в окрестностях Аббаналура. И ничего бы не случилось, если бы он случайно не познакомился с Эльвиниль, тётей Алакдаэра.

Это произошло ночью, именно тогда, когда жители Подземья, очень чувствительные с дневному свету, показываются на поверности. Те, кто выходят достаточно часто, постепенно привыкают к губительным для остальных солнечным лучам, но на это нужно немало времени. Эльвиниль тренировалась, поначалу гуляя но ночам, чтобы, наслаждаясь светом луны, впоследствии научиться терпеть свет солнца. Её глаза, великолепно видящие в почти полной тьме Подземья, медленно обретали способность видеть и на поверхности.

Кто бы что ни говорил о тёмных эльфах, но не все из них отличались кровожадностью и чрезмерной жестокостью. Некоторые просто вынуждены были следовать многовековому укладу, дабы не оказаться на алтаре под лезвием ритуального кинжала. А жертвы Кровавой Богине дроу приносили с завидной регулярностью, и в них всегда имелся недостаток.

Вот и младшая сестра Верховной жрицы первого дома отличалась от многих других дроу более мягким нравом. Поэтому, встретив солнечного эльфа, не выдала его сородичам, а решила подружиться. Продолжая тайком встречаться и узнавать больше о культуре друг друга, они забыли об осторожности и были обнаружены.

Светлого захватили, напав целым скопом, надели антимагические браслеты и сделали рабом, а потом… потом Главная жрица отступила от закона, пригласив его разделить с ней ложе. То ли её привлёк его экзотический вид, то ли она просто устала от однообразия дровских мужчин, о том никто не ведает, но закон был нарушен. Более того, их связь имела вполне закономерные последствия.

Об этом проступке Алиарры Аркент’тар было известно только её сестре. Однако, когда она забеременела, то скрывала, что ребёнок от светлого (благо у неё были и любовники-дроу, к помощи которых пришлось прибегнуть, дабы скрыть истинное положение вещей), считая ниже своего достоинства понести от раба. Верховная планировала убить ребёнка сразу после рождения, если у того будут внешние признаки светлого. Тайный ритуал жертвоприношения на пару с сестрой во имя Кровавой Богини – и нет проблемы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Почему будущая мать не избавилась от плода ещё на раннем сроке, тоже остаётся загадкой. Возможно, всё же надеялась, что тёмная кровь в младенце победит светлую. Во время родов она оставила лишь Эльвиниль. И, к облегчению обеих, новорождённый был похож на дроу, с той лишь разницей, что его тёмная кожа была немногим светлее. Такое случалось, у дроу встречались разные оттенки кожи, а потому о «позоре» Главной матери никто не узнает. Вот только с глазами что делать? Они-то ясно демонстрировали, что с младенцем что-то не то.

Это сейчас известно, что разный цвет глаз Алакдаэра не просто случайная аномалия, а вполне закономерное внешнее отражение того, что в нём сосуществуют две крови, две силы, и, соответственно, он обладает двумя типами магии, тёмной и светлой. Обычно при союзе тёмного и светлого магов побеждает чья-то одна сила, но тут пробудились обе, вот только тёмная несколько опережала свою светлую «подружку» в развитии, да и нельзя ему её было использовать, покуда не покинул Подземье.

Но тогда этого никто не знал, и жрицы решили списать различный цвет глаз на осложнения при первичной инициации, которая происходит во время рождения. Поскольку у Алиарры глаза были фиолетовыми, а у Эльвиниль голубыми, такое объяснение всех устроило. В общем, им крупно повезло, что у временного любовника Верховной глаза были не зелёными.

Ребёнку решено было сохранить жизнь. Его нарекли Алакдаэр, что дословно означает «лучший обманщик». Да, никто, кроме сестёр, не знал, что имя будущего верховного мага первого дома действительно несёт в себе обман, ту тайну рождения, которую скрывала мать.

Сохранив ребёнку жизнь, Верховная жрица не прогадала. Парень оказался не только хорошим воином, но и имел очень мощный магический потенциал. Наличие сразу двух типов магии сделало Алакдаэра сильным и могущественным магом, обе силы не конфликтовали, а поддерживали и подпитывали друг друга. В этом плане он, можно сказать, был уникален. С той только оговоркой, что силу отца ему приходилось тщательно скрывать, обходясь лишь темноэльфийской магией.

Появление в роду сильного мага значительно повышало престиж дома, поэтому на обучение Ала не жалели ни сил, ни средств. Он рос, развивал способности и постепенно становился всё выше и выше, обгоняя сверстников. А потом Алакдаэр познакомился с отцом, хотя не сразу это понял. Они почувствовали друг друга. Солнечный ощутил в дровском ребёнке сына и свою светлую магию, наполняющую его наравне с тёмной, а Ал почуял внутри светлоэльфийского раба что-то родное, резонирующее с его естеством.

Ал долгое время не знал, кто из любовников матери был его отцом, и относился ко всем одинаково, но теперь жаждал выяснить, кому обязан своим рождением и почему так себя чувствует в присутствии этого необычного, даже экзотичного для Аббаналура раба. Необычного, потому что впервые тут оказался представитель солнечных эльфов. Этот гордый и упрямый народ никогда не искал связей с Подземьем. Представители иных рас, в том числе и эльфы других видов, нередко торговали с дроу, а солнечные – никогда, ниже их достоинства. Так что же забыл в их землях этот мужчина? Зачем рискнул и подошёл слишком близко к обители тёмных эльфов?

Искать ответы на вопросы у матери было бесполезно, а вот тётя, которая относилась к племяннику куда лояльнее, могла бы ответить. К ней Алакдаэр и наведался тайком от родительницы и вскоре узнал не только о духовном, но и о кровном родстве с солнечноликим рабом. После этого отпали все сомнения: для того, чтобы не подавлять, как вынужден был делать раньше, а научиться грамотно контролировать свою светлую половину, ему нужен учитель. Да и светлый очень обрадовался, что сын пошёл не только в мать, но и в него, и готов был оказать со своей стороны всё возможное содействие.

Да, с отцом Ал стал сближаться ещё в Подземье, однако действовать приходилось с невероятной осторожностью. Если кто-то проведает, что у Алаклаэра смешанная кровь, то его даже положение сына Верховной не спасёт. Алтарь и ритуальный кинжал будут обеспечены и ему, и отцу, а престиж дома существенно пошатнётся.

Мать, разумеется, выстоит, и не с таким справлялась: сошлётся на любопытство и экзотичность пленника, принесёт должное количество жертв из числа рабов, дабы умилостивить Кровавую Богиню и покаяться… А со временем её проступок забудется, ибо в Подземье и без того довольно поводов для беспокойства. Вот только её случайному любовнику и сыну это никак не поможет сохранить жизнь.

Параллельно с налаживанием отношений с отцом Ал познавал тёмную магию и развивал свою дровскую кровь. Во время учёбы в Трай’усе, дровской академии, где обучали магов-воинов, Тёмный особо сблизился с одним из наставников. Закнирр был очень умным и хитрым мужчиной, который стремился обладать более обширными знаниями, нежели те, которые официально дозволялись. Он копал глубоко, вытаскивал на свет то, что, казалось, было давно погребено под пылью веков. Закнирр оценил потенциал Алакдаэра, который во многом был схож с ним самим, и стал заниматься с младшим сыном Верховной в частном порядке.

Именно благодаря этим занятиям Ал нашёл тайные свитки и письмена с запретными магическими формулами и ритуалами, в изучение которых погрузился очень глубоко. Они сохранились ещё с тех пор, когда дроу жили на поверхности и внешне мало походили на себя настоящих.

Отыскал он и ту самую утерянную дневнюю книгу солнечных, которую искал отец. Книга действительно находилась в Аббаналуре, а сведения, хранящиеся в ней, могли уничтожить Подземье. Именно потому её тщательно оберегали, и приблизиться к ней мог лишь узкий круг лиц, в который Алакдаэр пока не входил, но очень надеялся в будущем попасть.

Вскоре Ал выяснил, зачем соплеменники хранят опасную для собственного благополучия реликвию. Как ни печально, но защитная магия на книге лежала столь сильная, что уничтожить её не было никакой возможности. А посему, дабы себя уберечь, пришлось окружить ценнейший фолиант мощными охранными чарами и не давать посторонним к нему приблизиться.

Чем больше Алакдаэр узнавал о поверхности и о том, что светлые и тёмные эльфы когда-то были одним народом, тем интереснее ему было посмотреть на тот мир, который находился за пределами Подземья и где раньше жил отец. Поэтому он стал совершать тайные вылазки на поверхность на пару с Бергтирром. Это происходило в ночные часы, так как зрение дроу, прекрасно видевших в темноте, было плохо восприимчиво к свету. Глаза Ала привыкли к новой среде гораздо быстрее, чем глаза его друга, что лишний раз напомнило ему, что он наполовину светлый.

Постепенно Алакдаэр пришёл к выводу, что тоже хочет на поверхность, его светлая кровь противилась жестокости и безжалостным порядкам, царящим в Подземье. Он жаждал вырваться, задыхался в Аббаналуре. И ждал, ждал подходящего момента, чтобы уйти и увести с собой всех, кто тоже желал оказаться на свободе.

--

Закнирр (темноэльф.) – букв. «сумрачный защитник».

Глава 19

Терпение у Ала всегда было отменным. Он мог затаиться и начать действовать ровно в тот момент, когда это нужно. Когда Верховный маг первого дома, взрослый и опытный мужчина, был подло убит, именно Алакдаэра решено было сделать его преемником как обладателя выдающихся способностей к магии. Все прекрасно понимали, что дом не должен оставаться без защиты, даже если претендент на высокий пост ещё не так зрел, как его предшественник. Ведь убийство явно было спланировано, и следующего удара можно ожидать в любой момент.

К тому времени Ал прошёл обучение во всех трёх дровских академиях для мужчин (в Гай’усе, военной академии, на отделении ассасинов, в Дэй’усе, дровской магакадемии, и в Трай’ус, академии, где обучали воинов-магов) и как раз готовился пройти Испытание Богини, дабы подтвердить ей свою верность. Этот жестокий и кровавый ритуал ему претил, и он оттягивал его как мог.

То, что случилось дальше, можно было назвать или даром провидения, или наказанием Кровавой Богини, смотря с какой стороны посмотреть. И хотя без жертв не обошлось, произошедшее изменило жизнь многих. Одной тихой и не предвещавшей беды ночью произошёл налёт второго дома на первый. И в этом, собственно, не было ничего удивительного, потому что в Подземье существовал негласный закон «Не пойман на месте преступления – не преступник».

Другими словами, один из противоборствующих домов мог уничтожить дом соперника, находящийся выше по статусу, и таким образом занять его место, поднявшись в иерархической цепочке. Для этого должны быть убиты все представители высшего сословия из побежденного дома, чтобы некому было пожаловаться в Совет высших домов. Рабы и дроу низшего сословия в этом случае переходили в дом победителя и жаловаться не могли.

Если же оставался в живых хотя бы один дроу-аристократ из поверженного дома, особенно женщина, он мог подать жалобу на напавший дом, и тогда агрессоры получали суровое наказание, соразмерное вине. То есть если уж решил напасть и уничтожить вышестоящий дом, то делай это тайно и уничтожай абсолютно всех аристократов, иначе беда.

Поэтому-то та ночь стала судьбоносной. Алакдаэр уже давно вёл тайные переговоры и собирал вокруг себя тех, кому претили законы Подземья и кто хотел вырваться так же, как и он. Это касалось как отдельных соплеменников, так и рабов, мечтавших выбраться на поверхность и вернуться к семьям. Тётя, Вторая жрица дома, за спиной у сестры активно помогала ему в этом нелёгком деле, потому что была одной из тех, кто тоже собирался стать отступницей.

Отступники и изгнанники. Эти два слова несут в себе такие разные смыслы. Изгнанников с позором выгоняют из Подземья за преступления против Богини, а отступники уходят сами, по своей воле, и за ними потом нередко ведётся охота как за предателями. Даже если их предательство состоит лишь в нежелании приносить жертвы кровожадному Божеству и в попытке обрести нормальную жизнь

Если бы не нападение второго дома, кто знает, когда бы «заговорщикам» удалось осуществить задуманное. При малейшей попытке к бегству их бы схватили и без лишних слов и разбирательств принесли в жертву во имя милости Кровавой Богини.

Да, в тот день Алакдаэр решил сбежать с теми немногими, которые тоже хотели лучшей жизни. Воспользовавшись суматохой, они тайком стали пробираться к выходу. Где-то дрался его старший брат, второй по силе воин дома, мать, орудовавшая охранными заклинаниями, и сёстры-жрицы, помогавшие ей.

Вокруг царил хаос, пространство озаряли вспышки заклинаний, в ушах стоял лязг оружия, повсюду гибли соплеменники с обеих противоборствующих сторон, и как бы Ал к ним ни относился, но на пути к свободе помогал представителям своего дома и уничтожал врагов. Да только потом приходилось временно обезвреживать и собственных родственников, которые, поняв, что происходит, пытались помешать младшему сыну Верховной уйти.

В итоге Светлые Боги были на его стороне, и Алакдаэр, прорвавшись с боем, вывел с собой немало рабов (людей, эльфов и представителей некоторых других рас), рядовых дроу и даже несколько семей аристократов, увидевших в нём достойного лидера. Все прекрасно понимали, что для первого дома события этой ночи были катастрофичными. И само нападение, существенно ослабившее дом, и уход Верховного мага, Второй жрицы и некоторых сильных воинов, не говоря уже о рабах (бесплатной рабочей силе и жертвах для Богини), могло оказаться фатальным. Но если первый дом таки выстоит, его месть отступникам будет велика.

То, что нападение и уход из Подземья произошли ночью, сыграло Алу на руку. Он прекрасно понимал, как рискует своими соплеменниками, поскольку дроу очень чувствительны к солнечному свету. Без должной привычки они могут получить сильные ожоги и даже ослепнуть, то же касается и их магии: на свету она теряет часть своей силы. На то, чтобы привыкнуть к жизни на поверхности, им потребуется время, которого у них сейчас нет.

Однако Алакдаэр знал, что им просто нужно продержаться и найти убежище. Постепенно тёмные эльфы адаптируются к новой среде обитания, их зрение станет столь же зорким, каким было и в Аббаналуре, а магия – настолько же могущественной. С рабами всё обстояло куда лучше. Они раньше жили на поверхности, и даже долгие годы под землёй не станут для них препятствием для возвращения под лучи солнца.

Именно ради рабов в Подземье повсюду были установлены кристаллы, источающие фиолетовый свет, дабы они не были беспомощны и «слепы» в полной тьме и могли работать. Сами же дроу прекрасно видели в темноте и без такого дополнительного освещения, однако эта способность окажется для них губительной под ликом дневного светила, которое скоро взойдёт на небосводе.

Чтобы уменьшить риски преследования, Ал уводил свой «отряд» как можно дальше, пока над землёй царила ночная тьма и дроу могли передвигаться на максимуме своих возможностей. Он использовал маскировочные чары, дабы скрыть присутствие своих подопечных и не быть обнаруженным в первые же часы. Если они смогут спрятаться, затеряться на бескрайних просторах поверхности, то можно будет перевести дух, пустить корни и основать собственное поселение.

Когда стало подниматься солнце, им повезло оказаться на опушке многовекового леса, где кроны деревьев были столь высоки, что с трудом пропускали палящие лучи. Полутьма и прохлада, царившие здесь, внизу, а также, активированный Алом магический купол, защищавший соплеменников, сделали первый день перехода не таким тяжёлым, как он опасался. Однако расход сил у него был огромным, поэтому, объявив небольшой привал, он основательно подпитался от предусмотрительно прихваченных в дорогу накопителей и решил отправить нескольких бывших рабов-мужчин на охоту.

Да, это было рискованно, они могли попытаться бросить отряд или даже выдать его присутствие, поэтому свою просьбу будущий архимагистр подкрепил контролирующими чарами, чтобы пресечь возможные глупости с их стороны. Однако предосторожность оказалась излишней: все благополучно вернулись, не сделав ни малейшего поползновения к бегству, да ещё и с добычей, обеспечив остальных сытным обедом.

Ещё один привал был устроен вечером, а с наступлением ночи, оновательно подкрепившись, путники сделали активный переход. К утру с ног валились и дроу, и бывшие рабы (ещё бы, более двух суток практически без сна и почти без отдыха), и Алакдаэр, отыскав наиболее укромное место, скомандовал отбой. Очередная охота принесла путникам ранний завтрак, после чего Ал окружил подопечных защитными чарами и отражающим щитом, отталкивающим солнечные лучи, и дал разрешение на сон.

Детей в отряде было мало (их на руках несли отцы), женщин и мужчин примерно поровну. Кое-кто был в приятельских отношениях, кто-то – уже почти сложившейся ячейкой общества, что не могло не радовать. Чем больше образуется полноценных семей, тем быстрее увеличится численность потенциального свободного поселения, где Ал намеревался разместить как своих тёмноэльфийских собратьев, так и тех недавних рабов, которые пожелают остаться и не захотят после долгого плена возвращаться в родные земли.

В данный момент количество рабов преобладало над тёмными эльфами, но никто из них пока не думал затевать мятеж, все послушно выполняли распоряжения Аркент’тара, потому что хотели спастись, а он в данный момент был тем, кто дал им на это шанс. Хотя, чего уж греха таить, антимагические браслеты он с них тоже пока не снял, во избежание. Исключением был только отец, который основательно помогал Алу своей магией.

Когда Алакдаэр посчитал, что они достаточно отошли от Аббаналура, то разрешил немного сбавить темп. Дроу теперь двигались по ночам, а днём укрывались от солнца и отдыхали. Так они и скитались некоторое время, прячась под чарами сокрытия и спасаясь от солнечных лучей при помощи щитов.

Вскоре Ал понял, что именно щиты отца, принадлежащего к солнечным эльфам, наиболее эффективны для борьбы с палящим светилом. Он был восхищён тем, как светлый управляется со своей силой и оборачивает на создание защиты саму энергию солнца. Это было потрясающее умение, которое Алакдаэру отчаянно захотелось освоить.

Как и всегда, когда покидаешь пусть и ненавистное, но постоянное жильё, приходится приспосабливаться. Теперь они все были кочевниками и искали удобное уединённое место как можно дальше от Аббаналура. Временами жили в пещерах, иногда в лесах, где не было других племён, а бывало и просто под открытым небом. Никто не собирался захватывать силой чужие владения и паразитировать, всем хотелось покоя и тихой спокойной жизни, а для этого нужно было либо построить своё, либо найти покинутый город.

Они старались обходить чужие поселения, чтобы не нарваться на неприятности, потому что были сейчас слишком уязвимы. Дровская магия его соплеменников была всё ещё существенно слабее, чем в Подземье, им требовалось больше времени, чтобы привыкнуть к новым условиям и перестроиться. А потом скитальцам улыбнулась удача: они набрели на заброшенное селение, которое давно поглотил лес.

Глава 20

Отремонтировать уже существующее куда легче, чем построить новое. Именно этим принципом воспользовался Ал, останавливаясь в покинутом городке. Места тут были хорошие, а рядом с лесом располагалась чудная долина, где он и решил основать собственное поселение.

Подлатав ветхие домишки, беглецы обрели крышу над головой, где можно было отдыхать, пока шло строительство Тёмного дола. В первое время беглецы использовали лишь то, что позволяла им природа. Лес давал пищу, необходимые для постройки материалы подарил горный хребет, где было множество камня, и опять-таки лес, где имелось вдоволь древесины.

У Ала был немаленький денежный запас на чёрный день, однако он не спешил пускать его в ход, ещё пригодится. А в перспективе им нужно будет наладить торговлю и производство той продукции, которая на рынке будет уникальной и востребованной. И дроу действительно могут обеспечить потребителей тем, что умеют лучше всего и что очень ценится не только в пределах, но и за пределами королевства: необыкновенной красоты резьбой по камню и дереву (тёмные эльфы могут гордиться своими ремесленниками), необычными архитектурными решениями, тончайшими, словно нить паутины, полотнами, великолепным оружием, мощными амулетами, чудодейственными зельями и, конечно же, ядами на любой вкус.

Правда, поставки ядов будет контролировать лично Алакдаэр или его тётя, да и продавать только проверенным покупателям. В общем, при должном рвении казна Тёмного дола совсем скоро будет наполнена, поселение станет приносить прибыль и появится возможность скромные добротные жилища превратить в произведения искусства, каковыми являются дровские дома в Подземье.

Над возведением Тёмного дола работали как дроу, так и их бывшие рабы. У рабов Ал взял клятву верности, чтобы быть уверенным, что никто из них не попытается напасть и отомстить тёмным эльфам-отступникам за пленение и годы, прожитые в Аббаналуре. Собственно, это была бы месть совсем не тем, кто её действительно заслужил. Только после этого он снял с них антимагические браслеты и официально объявил, что они свободны и вольны поступать так, как им заблагорассудится.

Те рабы, которые захотели вернуться к семьям, были снабжены провизией и деньгами на дорогу, а ещё Ал стёр им воспоминания о плене и Подземье. Во-первых, чтобы они могли спокойно продолжить жить, не терзаясь по ночам кошмарами, а во-вторых, чтобы не афишировали подробности жизни и уклада в Аббаналуре.

Большинство же рабов не захотели возвращаться домой после плена и признали Алакдаэра Аркент’тара своим официальным повелителем. Кому-то было стыдно, что другие узнают об их позоре-рабстве, кто-то слишком отвык от вольной жизни и привык к новым «друзьям», ну а у кого-то помимо «друзей» появились и семьи. Ал обращался с бывшими рабами хорошо и, помимо того, что дал им свободу, выделил в Тёмном доле отдельный квартал, чтобы они жили среди «своих», а не существовали в непосредственной близости с дроу, к которым многие пленники, сохранившие в памяти жестокость Подземья, до сих пор относились настороженно.

Дальнейшие совместно прожитые годы, разумеется, сгладят все неровности, и, возможно, уже следующее поколение сможет сосуществовать с дроу вполне мирно. Хотя уже сейчас тёмные эльфы вели себя с недавними пленниками благожелательно. Ал объявил равноправие: никакая из рас не должна в Тёмном доле угнетать другую, мужчины не повелевают женщинами, а женщины мужчинами. Новым Божеством провозгласили Даэрроса, создание, которое имеет и женское (Даэрра), и мужское (Рос) начало.

Время шло, работа спорилась, Тёмный дол вырастал среди долины и радовал глаз. Зрение дроу постепенно привыкало к свету, у многих цвет радужки поменялся на синий или зелёный. Самые сильные тёмные эльфы уже совсем скоро могли по своему желанию перестраивать зрение с ночного на дневное и наоборот.

Алакдаэр был благодарен судьбе, что бегство из Аббаналура произошло до того, как он прошёл испытание Кровавой Богини. Ситуация сыграла ему на руку, ибо Ал вовсе не хотел проходить этот кровавый ритуал и оттягивал его, как только мог. Светлая кровь в нём противилась этому, и очень радовало, что в родном клане у него нашлось немало тайных союзников и противников кровополитий, которые решили следовать за Верховным магом к лучшей жизни.

Параллельно с устройством на новом месте Алакдаэр продолжал поддерживать связь с другом Бергтирром, который знал о его планах относильно ухода из Подземья. Именно от Берга он узнал, что произошло после нападения.

Как Ал и думал, первый дом Аркент’тар со скрипом, но выстоял, а второму дому Заундар была предписана суровая кара. И пока Совет высших домов решал, какое наказание им присудить, третий дом Рилинвирр совершил набег на второй и, учтя его ошибки, истребил всех до единого аристократов, тем самым став вторым домом и вполне законно заняв его место. Ну а четвёртый дом Фреурден (к которому принадлежал Бергтирр) теперь стал третьим.

Все понимали, что на достигнутом дом Рилинвирр не остановится, его следующая цель – дом Аркент’тар, на который они и так таили злобу. И злоба эта готова была вылиться не только на первый дом, но и на самого Алакдаэра как представителя первого дома, да ещё и отступника, а также на всех, кто ушёл с ним. Дело было за малым: найти его новое место обитания.

И с тех пор Ала стали преследовать с двух сторон: второй дом – чтобы убить, а первый дом – чтобы вернуть (так как маг с таким потенциалом нужен им самим) и, конечно же, наказать за побег.

Летучие мышки-шпионы продолжали исправно делать своё дело, помогая Алакдаэру и Бергтирру обмениваться сведениями. Друг вынужден был пройти испытание Кровавой Богини, наступив на горло собственной далеко не кровожадной сущности. Но этим он завоевал авторитет и показал свою силу, а благодаря знанию мощных заклинаний, которым его в своё время обучил Ал, внутри собственного дома Берга очень ценили.

Постепенно у него появились тайные союзники, которые были готовы стать на сторону Бергтирра, а не на сторону его матери-жрицы и другой родни. А ещё именно он координировал тех дроу, которые хотели уйти из Подземья.

Да, Ал своим массовым уходом подал пример другим тёмным эльфам, будто дал им отмашку. Всё больше жителей Аббаналура желали покинуть пещеры и обрести свободу. Многие из них действительно приходили в Тёмный дол, становились частью поселения и заводили семьи. Тех, кто уходил на вольные хлеба искать лучшей жизни и становился наёмником, было меньшинство.

Отступники и бывшие рабы, пришедшие с ними, постепенно прибывали, позволяя Тёмному долу разрастаться и делая его сильнее. А Подземье, разумеется, не могло игнорировать тот факт, что отступников становится всё больше и больше. Верховная жрица усилила попытки найти сына-мага и всех, кого он увёл за собой. К сожалению, ей это всё-таки удалось. Впрочем, не только ей.

Когда один из ассасинов-дроу вышел на след Алакдаэра, тому пришлось принять бой. В итоге Ал одержал победу и считал все его воспоминания, почерпнув немало важных сведений, а потом подправил ему память, убрав из неё воспоминания о себе, и отпустил. Однако радость была недолгой, потому что вскоре их снова нашли и напали уже целым скопом. Тёмный дол, защищённый магическим куполом, который установили Ал и его отец, успешно отбил атаку.

Поселению повезло, что напавшие дроу ещё не вполне освоились на поверхности и их магия была пока не так сильна, как под землёй. Но противник учёл предыдущий промах и в дальнейшем действовал умнее. Из представителей дома Рилинвирр был создан специальный отряд (в его состав входил также и личный враг Ала, одноглазый Элклин), члены которого активно приучали себя к жизни на поверхности и практиковались в магии, дабы она при свете дня была столь же сильна, как и под землёй. Хотя чаще всего нападать они предпочитали всё же ночью, так их шансы на победу увеличивались.

Именно эти ассасины, улучшив навыки наземного боя, время от времени пытались пробиться сквозь охранные чары Тёмного дола и раз за разом терпели неудачу. Во время атаки Ал не позволял своим подданным выходить за пределы защитного купола, чтобы зря не рисковать. Это позволяло сберечь жителей и дать им возможность усовершенствовать военные умения в новой среде обитания.

Поначалу такое положение дел Ала устраивало, но затем его стало беспокоить, что численность врагов не уменьшается. Поразмыслив, он вплёл в охранные чары разного рода экспериментальные заклинания, которые давали атакующим нехилую отдачу и наносили урон, а не просто защищали поселение.

Тактика оказалась верной, нападения происходили куда реже, потому как ряды врагов редели. К сожалению, спустя время они пополнялись, но вредоносные чары Алакдаэра снова прорежали отряд недругов. Именно после этого дом Рилинвирр стал искать способы достать самого Ала, чтобы смерть повелителя ослабила защиту поселения, которая держалась на его чарах, и можно было выкосить Тёмный дол подчистую.

Однако если не брать в расчёт «военное положение», в котором пребывала их новая вотчина, дроу-отступники были довольны тем выбором, который сделали. А вскоре в поселении появился ещё один тёмный эльф, которому повелитель оказался особенно рад.

Ал, который был искренне опечален из-за гибели соплеменников, не переживших ночь нападения дома Рилинвирр, поначалу опасался, что Закнирр тоже был убит в той потасовке между домами, и скорбел бы о нём, как о родном дяде. Но нет, наставник хоть и был ранен, но выжил и вскоре даже стал одним из отступников, желая расширить горизонты и увидеть мир поверхности. Некоторое время он путешествовал, впитывая новые знания, а потом присоединился к Алакдаэру, став одним из сильнейших магов Тёмного дола.

С приходом Закнирра обороняться поселению стало куда легче, а враг затаился и вынашивал планы мести, намереваясь достать повелителя всеми возможными и невозможными способами.

Жизнь в Тёмном доле постепенно налаживалась. Тётя вышла замуж за сильного воина-дроу и завела детей. У неё помимо сыновей и дочери родились даже девочки-близнецы, что для дроу было большой редкостью, ибо слишком часто один плод пожирал другой ещё в утробе матери. Возможно, на Эльвиниль так повлияла жизнь на поверхности, сделав тёмную кровь менее агрессивной.

Отец Ала не пожелал после плена возвращаться в семью, считая свой плен унизительным. Да, это был позор, такое ему не забудут, да и он сам никогда не сотрёт из памяти годы, проведённые в рабстве… и время, проведённое в опочивальне Верховной жрицы. Поэтому солнечный эльф предпочёл остаться рядом с сыном и помогал ему управлять поселением, а параллельно экспериментировал с заклинаниями.

Что касается самого Ала, то помимо обязанностей повелителя он продолжал изучение древних свитков и пропадал в лаборатории, изобретая новые зелья, противоядия и чары. И, конечно же, совершенствовал свою вторую сущность. Если раньше Алакдаэр учился просто контролировать светлую силу, чтобы она случайно не вырвалась в Подземье во время поединка или ритуала, то теперь, выйдя на поверхность, получил возможность открыто её развивать. Отец оказался отличным наставником в этом вопросе, терпеливым и лояльным.

Поначалу Алу было сложно сочетать и чередовать атаки разными типами магии, особенно когда требовалось действовать на большой скорости. Если требовалось выстрелить два раза тёмной силой, потом один раз светлой, один раз тёмной, два раза светлой и снова тёмной, он нередко сбивался, палил тёмным по тому, что нужно было усмирять светом, и наоборот. В реальном бою это стоило бы многих жизней.

Но время шло, Алакдаэр изматывал себя тренировками, и это дало свои плоды. Вскоре он уже распоряжался светом с той же лёгкостью, с которой владел тьмой, и даже стал осваивать комбинированные атаки. Однако светлая кровь повлияла не только на его магию. Ал стал таким же высоким, как светлые эльфы (дроу обычно немного уступают в росте своим наземным «родственникам»). А ещё продолжительность его жизни была выше, чем у простых дроу, и приближалась к сроку жизни светлых эльфов.

Когда будущий декан ощутил, что удовлетворён своим уровнем, он решил, что кроме знаний специфической эльфийской магии хочет опробовать и всеобщую, подвластную человеку, поэтому поступил в Линнскую академию (в то время лучшую академию королевства), желая начать с азов. Этим поступком он удивил всех, потому что был первым дроу, представителем закрытого народа, решившимся на такой шаг.

Профессор Димир Владас, тогдашний ректор, с которым Ал предварительно имел долгую и обстоятельную беседу и которого пригласил в Тёмный дол, продемонстрировав миролюбивые намерения, за него поручился. И не прогадал! Именно тогда Алакдаэр познакомился с Дэлианом, тоже поступившим в академию в тот год, Гелиосом, занимавшим в академии должность замдекана, и многими другими будущими коллегами. Они с Дэлом стали ведущими магами своих (тёмного и светлого) факультетов, начав то соперничество, которое длится между ними и поныне.

Во время отлучек повелителя в академию Тёмный дол находился под управлением отца, тёти и дяди. В своё время Ал самолично обучил воинскому делу подросших кузенов-дроу, а потом передал на попечение дяди (их отца), который был Верховным генералом, чтобы тот помог им усовершенствовать навыки и стать сильнейшими воинами поселения.

Помня, что от него зависит столько жизней, Алакдаэр всегда действовал осторожно и старался без лишней надобности не рисковать собой. Однажды Ал уже был на краю гибели, когда, подставившись под зловредные чары, спас во время покушения юную принцессу Эвилину. Тогда защита Тёмного дола, завязанная на его магии и силе, существенно пошатнулась. Массированная атака не заставила себя ждать, устоять поселению удалось с огромным трудом.

А ещё всё это время мать пыталась угрозами и уговорами заставить Алакдаэра вернуться. Да, Верховный маг и те, кто ушли вместе с ним, были ей очень нужны, чтобы усилить дом, лучше защитить от поползновений второго дома и даже предпринять попытку устранить опасного конкурента. А пока Ал отвечал отказом, она укрепляла дом Аркент’тар своими силами и выжидала. Выжидала, во-первых, возможности надавить на сына и, во-вторых, ошибки дома Рилинвирр, которая позволила бы расправиться с ними малой кровью и законным (в понимании дроу) путём: отправить в бездну, скормить тварям, пустить на эксперименты или уложить на алтарь для жертвоприношения Богине.

Ал не мог не заметить, что нападения на Альвинору отличались друг от друга. Он уже давно понял, что атаки шли с двух сторон. Первый дом хотел девушку похитить, чтобы надавить на него и вынудить вернуться. Ну а второму дому нужна была её смерть, дабы ослабить и вывести из строя самого Алакдаэра, а вместе с ним как защиту академии, чтобы добраться до портальной двери, так и охранный купол над Тёмным долом, тем самым получив шанс перебить всех аристократов.

Ал не знал, что может принести ему новая встреча с матерью, старшим братом и сёстрами-жрицами, но был уверен, что дроу первого дома, как бы ни были на него разгневаны, окажут ему куда более сносный приём, нежели представители второго дома. Уйдя и забрав с собой достаточно сильных воинов и магов-аристократов, Алакдаэр, с одной стороны, упростил, а с другой, существенно осложнил дому Рилинвирр миссию по завоеванию первенства.

Отступники или нет, но жители Тёмного дола угроза, которая может ударить в любой момент, особенно если кто-то из них решит вернуться и заявить права не столько ради желания сохранить лавры первого дома, сколько ради того, чтобы не дать занять их второму. Поэтому несомненным был факт, что дом Рилинвирр приготовил для Алакдаэра (и Альвиноры как его главной слабости) расправу унизительную, жестокую и мучительную, чтобы он тысячу раз проклял тот день, когда родился.

Глава 21

Аль не знала, что от неё нужно было новому тёмному эльфу, явно, что ничего хорошего. Одноглазый говорил почти без акцента, а у этого дровский акцент слышался куда ощутимее. А ещё в этом мужчине чувствовались сила и мощь. Он господин, уверенный в собственной непобедимости и даже слегка вальяжный, а тот подчинённый. Подчинённый, который не согласен с таким положением, но до поры до времени вынужден подчиняться приказам. Но одно было несомненным: они оба ненавидели архимагистра Аркент’тара всей душой.

– Хм-м, что же мне с тобой сделать? – вслух размышлял красноглазый. Его глаза вспыхнули – и у Альвиноры перехватило дыхание.

«Светлейший, я сейчас задохнусь!» – она в панике пыталась сделать вдох, но не могла.

А мужчина стоял рядом, наблюдая за её мучениями, и только когда у неё глаза готовы были выскочить из орбит, разрешил сделать несколько судорожных вдохов, а потом опять перекрыл доступ к воздуху. Он проворачивал эту «шутку» несколько раз, дав Аль почувствовать, что её жизнь и смерть у него в руках.

Глаза Альвиноры застилали слёзы, горло саднило, будто его царапали изнутри, в груди болело от недостатка воздуха, она боролась за каждый вздох, каждую частичку жизни. Наконец беловолосому наскучил такой вид пытки, и он дал жертве возможность прийти в себя. Аль кашляла и делала такие глубокие вдохи, будто хотела надышаться на всю оставшуюся жизнь. У неё перед глазами всё плыло, окружающая картинка была смазана, а потом тело прострелило внезапной судорогой.

– Давай, приходи уже в себя, – раздражённо бросил мучитель – и Альвинору скрутила ещё одна судорога, напрягая все мышцы до предела, до боли и, как ни странно, действительно помогая сбросить застилавшее взор марево. – Так-то лучше.

Мужчина медленно двинулся вокруг постамента (уж не алтаря ли?), явно наслаждаясь своей властью над пленницей и, кажется, раздумывал, что бы такое с ней сотворить. И чем дальше, тем больше Альвиноре не нравилось выражение его красивого (да, этот безжалостный гад была очень привлекательным) лица.

– У нас не поощряются межрасовые контакты... – задумчиво проронил он. – Но с другой стороны... – его оценивающий взгляд сканировал жертву. – Первый дом, который не отменил в своё время эти устаревшие порядки, скоро падёт. А это значит, что теперь правила будем устанавливать мы. Жду не дождусь, когда смогу оттянуться с напуганными эльфиечками или человечками. И ты будешь первой…

От этих его слов у Альвиноры озноб по телу пошёл. Светлейший, только не это! Пусть продолжит пытать или просто убьёт, но не трогает её своими лапами!

– Разноглазый меня всегда раздражал своей надменностью, – меж тем продолжил дроу. – И в магии хорош, и в бою, гордость своей мамаши! И где он теперь? Предал свой народ и сбежал на поверхность, чтобы штудировать жалкие книжонки да учить недоумков вроде вас. Да чему он может научить?! Как лучше провести ритуал жертвоприношения? – мужчина издевательски расхохотался. – Так это я тебе и сам продемонстрирую уже очень скоро. Хотя нет. Этим займётся Верховная жрица, так больше пользы будет. А мы с собой сейчас по-другому развлечёмся. Что скажешь?

Аль молчала, потому что ей никто не давал позволения говорить, только мычала неразборчивое «Иди к цайгам!»

– Но мне интересно: как ты умудрилась запасть на Аркент’тара, на этого высокомерного ублюдка? – допытывался дроу. – Да и с чего ему упадать за тобой? Любовное зелье на вас уже не влияет, а Разноглазый женское племя за версту обходит! Всегда так было. Даже я в своё время заметил, а мы ведь из разных домов.

Тёмный эльф взмахнул рукой – и Альвинора ощутила, что снова может говорить. Похоже, это был не риторический вопрос и ответ от неё действительно требовался.

– Просто ему достойные женщины не попадались! – прокашлявшись, выдала она. Сдержаться не было никакой возможности, хотя Аль понимала, что, вполне возможно, ставит жирную подпись на своём смертном приговоре. Впрочем, по поводу собственной дальнейшей судьбы она не обольщалась. Этих темноэльфийских чудовищ, мало уязвимых к магии и отлично владеющих оружием, а также множеством подлых уловок, сможет победить только другое чудовище, ещё более сильное, ловкое и безжалостное.

На ум пришло только одно имя, но он вовсе не чудовище, к тому же находится сейчас на турнире и освободится ещё не скоро. С подобных мероприятий так легко не сбегают, даже если одной проблемной адептке требуется помощь. И не просто требуется, а жизненно необходима. Хотя в душе всё же теплилась надежда. Если с турнира убежали снежный и фэйри, может, декан тоже смог уйти? А если ушёл, то найдёт ли пропавшую ученицу, отправится ли за ней, чтобы угодить прямиком в объятия болезненного прошлого, успеет ли спасти от участи, которая будет страшнее смерти?

– О! У кого-то голос прорезался?! Наконец-то! А то мне уже становилось скучно, – красноглазый навис над Альвинорой. – Действие приворота на крови уже закончилось, но Алакдаэр всё ещё дрожит над тобой. Собственно, на это мы и рассчитывали, однако чтобы всё прошло так хорошо… И? Что же в тебе такого особенного, раз пала наша непробиваемая разноглазая крепость?

Пленителю и правда было любопытно. Он оглядывал Аль с исследовательским интересом, готовый на многое, дабы его удовлетворить.

«Хороший вопрос!» – Альвинора и сама была бы рада это узнать.

– То, что оба полукровки?

«Полукровки? – насторожилась она. – Это как? В каком смысле? Если по поводу меня всё (ладно, почти всё!) понятно, то архимагистр... Что это значит?»

– Или его зацепила смазливая мордашка? – мужчина нарезал круги вокруг постамента, нервируя, заставляя сжаться в комочек, потому что от его взгляда по жилам Аль разлился ужас. Ледяной, но в то же время предвкушающий взор продолжал скользить по её телу. – Или, быть может, то, что ниже мордашки и пока скрывается под одеждой?

– От-тойди! – с трудом выдавила Альвинора, чувствуя, что снова теряет способность говорить.

– О-о, испугалась? Как заманчиво, – губы красноглазого расползлись в улыбке. – Люблю страх своих жертв, они такие забавные в своём глупом и наивном желании спастись. С чего бы мне начать?

Дроу достал из-за пояса кинжал. Не тот, изогнутый, который, как Альвиноре было известно, они использовали для ритуалов, а другой, прямой, каким обычно убивали или калечили врагов (или лучше сказать «жертв»?). Мужчина медленно достал клинок из ножен, чуть влажное лезвие блеснуло в свете кристалла. Ага, значит, смазан ядом. Тогда беловолосому даже удар наносить не нужно, достаточно слегка оцарапать кожу пленницы – и всё, яд попадёт в кровь, а дальше развитие событий зависит от того, какой срок действия у отравы.

Однако ядом тёмный эльф не ограничился, а поднёс к клинку свободную руку, активировал магию и принялся нагревать лезвие, пока то не раскалилось до бела.

– Я до сих пор в раздумьях… – проронил он. – Возможно, стоит вырезать на твоём теле моё имя и показать Разноглазому, кому ты теперь принадлежишь?

«Не прикасайся ко мне!» – безмолвно взывала Аль, но её мнение тут никого не интересовало.

– На тебе всё ещё слишком много тряпок, – с неудовольствием заметил дроу. – Нужно от них избавиться.

Он вскинул руку – и остатки одежды Альвиноры стали таять на глазах. Такое с ней уже было, когда Ривариэль подговорила одного из адептов опозорить её, раздев исчезательными чарами при всём честном народе. Однако на этот раз заклинание причиняло боль, не только растворяя одежду, но и обжигая кожу.

Когда Аль осталась в одном белье, мужчина отменил действие заклинания и заинтересованно оглядел полуобнажённую женскую фигуру.

– Хорошенькая, – отметил он.

Кожа Альвиноры горела огнём и ощутимо покраснела в тех местах, где на неё воздействовало гадкое заклинание. Он же нарочно это сделал, не только раздел, но ещё и помучил.

– Моё имя Валафейн, – сообщил садист. – Скоро оно появится на твоём теле как вечное напоминание о времени, проведённом со мной. Jiv'elgg lueth jiv'undus phuul jivvin («Пытка и боль лишь забава»), – усмехнулся дроу на родном языке.

Аль не поняла, что он сказал, но это явно было что-то не очень для неё приятное. Мучитель потянулся кинжалом к её груди в районе ключиц, кажется, прикидывая, откуда бы начать делать кровавую надпись.

– Хuat! («Не делай этого!») – раздался повелительный женский голос.

Тёмный эльф, который уже почти прикоснулся раскалённым лезвием к коже Аль, остановился.

– A'dos quarth! («Как прикажешь!») – он почтительно склонил голову, но кинжал не спрятал.

– Оставь её, – резко скомандовала представительного вида тёмная эльфийка. В ней ощущалась такая властность, что, наверное, даже Аль интуитивно прислушалась бы к приказу. Значит, это она тут главная?

Они перебросились несколькими фразами на дровише, и Аль отдала бы всё на свете, чтобы понять, о чём говорили эти двое. Потом разговор продолжился на понятном ей языке.

– Ты же знаешь, что для жертвоприношения лучше подходят девственницы, – эльфийка придирчиво оглядела Альвинору, и в этом взгляде не было ни сочувствия, ни женской солидарности, лишь холодный расчёт. Акцент в голосе женщины слышался ещё сильнее, чем у её собеседника.

– Может, уступишь мне разок? – попросил мужчина. – Разве ты не хочешь посмотреть на лицо Алакдаэра, когда он увидит, что я с ней сделаю? Разноглазый там, на поверхности, совсем размяк. Не пора ли ему напомнить, что привязанность для дроу – это слишко большая роскошь? Так мы убьём сразу двух рэ́мпов: ты отомстишь ему за пренебрежение, а я как следует развлекусь!

– Хм... – задумчиво проронила женщина.

«Не соглашайся! Лучше сразу на алтарь, чем побывать в лапах этого больного садиста!» – мысленно взмолилась Аль, впрочем, ничем не выдав своих чаяний. Потому что прекрасно осознавала: стоит им понять, чего ей не хочется, они всё сделают наперекор. Назло, но сделают. Даже если это снизит ценность ритуала.

– Ну же, соглашайся! – настаивал Валафейн.

– Ты слишком дерзок, – поморщилась тёмная эльфийка. – Не смей мне указывать!

– Или ты просто ревнуешь? – не отступал он. – Не стоит. Ты всегда будешь для меня на первом месте, мама.

– Ты так хочешь потешить свою плоть, что готов нарушить запрет?

– Запрет запретом, но он не помешал в своё время матери Аркент’тара разбавить дровскую кровь и понести полукровку, – парировал сын. – Я не зря не зову её Верховной жрицей. Она не заслуживает звания матроны, раз сама нарушает правила, а нам предписывает их соблюдать. Этот высокий статус должен быть твоим, мама.

– А ты тот ещё льстец, – усмехнулась женщина. – А ведь всё это время Верховная очень хочет увидеться с сыном.

– Тогда нам остаётся сделать так, чтобы живым он до неё не добрался. Вырвем ему сердце во имя Богини, а потом бросим к воротам первого дома его голову. Тогда Верховная поймёт, что для их дома надежды нет. Но сначала… – дроу повернулся к Альвиноре, – пусть Разноглазый посмотрит, что останется от его зазнобы после того, как она сначала побывает в моих руках, а потом под твоим ритуальным кинжалом.

На сей раз эльфийка поддержала его инициативу.

– Он так долго отвергал меня, а потом легко соблазнился какой-то девицей? Не прощу! – прошипела она. – Да, пусть лишится девки, на которую меня променял. Вырвем ей сердце у него на глазах! А пока… так и быть, развлекись с ней так, как считаешь нужным. Только… Kyorl jal bauth, kyone, lueth lil quarval-sharess xal balbau dos lil belbol del elendar dro («Будь осторожен – и Богиня дарует тебе долгую жизнь»), – наставительно произнесла мать.

– A'dos quarth! – повторил сын уже знакомую Аль фразу.

Альвинора не была глупой и понимала, что всё услышанное донесли до её ушей намеренно. В противном случае тёмные эльфы говорили бы на дровише. Не было сомнений: сделано это было специально, чтобы напугать жертву, морально растоптать, окатить волной ужаса, дабы поняла, что ждёт впереди и её саму, и того, кого она любит. Судя по всему, этой парочке не нужна немедленная смерть избранницы архимагистра, иначе бы Аль уже давно отправилась к праотцам. Нет, перед казнью они собираются мучить её столько, сколько получится, очевидно, пока не придёт Тёмный.

И ведь совсем недавно Альвинора сама жаждала больше узнать о дроу. Вот и узнала! А если ещё вспомнить рассказы архимагистра… Да все они здесь неадекватные и больные на голову извращуги!

«Алакдаэр…»

Как ей хотелось сейчас увидеть его родные разноцветные глаза, почувствовать ласковое прикосновение и ощутить тепло исцеляющей магии, которое успокоило бы мучительное жжение, всё ещё терзавшее кожу. Его глазам можно верить, их обладатель обязательно что-то придумает, спасёт, найдёт любимую, где бы она ни была. Альвинора была в этом уверена. Хотя нет, ей просто хотелось в это верить. И в то же время она осознавала, что приход сюда может принести ему гибель.

--

Рэмп – живность, похожая на зайца.

Глава 22

Дэлиан споткнулся и потерял дар речи: «Ала усыновил светлый?! Как? Зачем? Что здесь вообще происходит?»

Мужчина, облачённый в просторные бледно-золотистые одежды, определённо был непростым. В его взгляде чувствовались сила и мощь. Это не рядовой солнечный эльф, в нём ощущается порода.

– Ясной ночи, Ал. Ты привёл друга? – вопросил «отец» Тёмного, с интересом оглядывая Дэла.

– Прикрой, пожалуйста, дверь, – попросил Солиса дроу.

«Тебя усыновили?» – ментально спросил эльф, когда вновь обрёл дар речи, и выполнил просьбу.

«Вовсе нет», – слегка улыбнулся Алакдаэр, наслаждаясь моментом, и зажёг в руке золотое пламя – магию, которую могут использовать только те, в ком течёт кровь солнечных эльфов. Всё-таки приятно видеть Светлого таким удивлённым.

– Дэл, я привёл тебя в свою вотчину и решил познакомить с отцом не просто так. Когда угрожают или нападают одни родственники, приходится просить о помощи других.

– Согласен, – откликнулся друг напряжённым тоном. Он явно ещё не вполне понимал, чем ему грозит это знакомство, но уже чувствовал неладное. Дэлиан всегда был проницательным, этого у него не отнять.

Больше не желая оттягивать неибежное, Ал повернулся к родителю:

– Позвольте вас друг другу официально представить. Отец, это мой коллега и друг, известный в академии как архимагистр Дэлиан Солис, но урождённый Дэлиалин Анорлайн, сын Арлонаэля Анорлайна, повелителя солнечных эльфов.

– Сын Арлонаэля? – переспросил отец, изменившись в лице.

– Да, Дэл младший отпрыск твоего венценосного старшего брата и твой дражайший племянник.

Если бы не серьёзность ситуации, Ал мог бы даже насладиться ошарашенной физиономией Светлого, но сейчас не время для эмоций и ненужного пафоса. Поэтому он продолжил представление максимально сдержанно и без лишних церемоний.

– Дэл, – Алакдаэр глянул на друга, – перед тобой мой кровный и самый что ни на есть настоящий отец Галадрион Анорлайн, младший брат повелителя солнечных эльфов и, соответственно, твой дядя. Ну а моё светлоэльфийское имя Итильгаил Анорлайн, хотя, как ты понимаешь, я не спешу его афишировать. Что ж, кузен, добро пожаловать в семью! – усмехнулся он, хотя вышло совсем не весело. – Давай же, поприветствуй дядюшку как полагается!

Оба светлых эльфа, прийдя в себя от удивления, учтиво раскланялись и настороженно поприветствовали друг друга, видимо, в уме прикидывая, чего ожидать от неожиданно обретённого родственника.

– Ну что вы как не родные?! Обнимитесь хотя бы! – выдвинул предложение Ал. – В наших жилах течёт одна кровь, и нам предстоит вместе жизнью рисковать. Забудем о прошлом и будем думать только о настоящем и будущем, которое для нас может и не настать.

– Я знал, что брат после гибели Оверсиэль и долгого траура вновь собирается жениться, но… – Галадрион впился в Дэлиана взглядом, разглядывая в нём семейные черты.

– Да, Дэл родился уже после того, как ты попал к дроу, поэтому вы друг с другом не знакомы. Как видишь, отец, Светлый тоже полукровка, как и я. Только его мать, Аурианна Эльруиль, не из тёмных, как у меня, а из светлых и принадлежит к правящей семье лесных эльфов (а если быть точным, то она младшая сестра их повелителя Таэрлона). Кого-то менее знатного, пусть и в качестве второй жены, дядя себе позволить не мог, сам понимаешь, – развёл руками Тёмный. – Прости, что до сих пор не говорил тебе, но я ведь знаю, что ты пока не хочешь вспоминать прежнюю жизнь и былые связи. Да и это ведь была не моя тайна.

– Значит, перед отцом ты извиняешься, а как же я?! – выпалил Светлый. – Мы столько лет знакомы! Почему ты мне ничего не говорил?

– Да, сын, – поддержал племянника отец, – а от кузена зачем скрывал правду?

– Затем, что он (да нет, вы оба!) были к ней не готовы, – не стал юлить Тёмный. – А сейчас просто нет выбора, нам придётся объединиться, потому что время не ждёт.

– Я вовсе не против, если нужно, – заверил родитель. – Что-то случилось?

– Ещё как случилось! – процедил Ал. – И без вас двоих ничего не получится, потому я и решил всё открыть.

– Так весь тот разговор по пути в Тёмный дол был для того, чтобы подготовить меня к этому знакомству? – осознал Дэлиан. – Ты вовсе не собирался шантажировать правдой о моём происхождении?

– Конечно не собирался! – подтвердил дроу и так очевидную вещь. – Я кто, по-твоему? Последняя сволочь?

– Как давно ты знаешь? – сощурился Светлый.

– Со времён основания нашей академии. Одно дело, когда мы просто вместе учились в Линнской академии. Там мне до сокурсников особого дела не было. Но вот когда собрались создать собственную, я решил разузнать о своих будущих коллегах поподробнее… и разузнал...

– Десять лет??? – воскликнул Солис. – Ты хранил это в секрете целых десять лет?! Вернее, уже почти одиннадцать.

– Хранил бы и дольше, если бы не последние события, – поморщился Алакдаэр. – Я понимаю твоё желание скрыть истинное происхождение, притвориться «никем» и скрыться за псевдонимом, сам такой же.

– Ректор знает?

– Думаю, он узнал ещё раньше, чем я. Согласись, ему ведь определённо было не всё равно, кто станет работать в его академии, – выдвинул предположение дроу. – В общем, до сегодняшнего дня знали только я, Гел и Дрокс. Поэтому не волнуйся. Скажешь остальным, когда сам захочешь (если вообще когда-то захочешь). Я не имею право разглашать подобную информацию, ежели ты захотел её скрыть.

– Спасибо, – Дэлиан явно почувствовал облегчение.

Рано радуется. Ещё не знает, о чём Ал собирается его попросить.

– Отец, надеюь, ты также на меня не в обиде?

– Я всё понимаю, – кивнул тот.

– Благодарю, – Алакдаэр склонил голову, выражая почтение. – А теперь... Я рад, что вы уже готовы к диалогу и вам друг с другом много чего хочется обсудить, да и мне с вами тоже, но давайте отложим это на потом, хорошо? Если, конечно, это «потом» для нас когда-нибудь наступит, – добавил он с горечью. – Сейчас над всеми нами нависла беда, смерть может прийти и в поселение, и в академию в любой момент. Мне нужна ваша помощь. Я бы даже сказал, что никто другой мне помочь не сможет.

Галадрион вернулся за рабочий стол и приготовился слушать. Тёмный и Светлый расположились в гостевых креслах, хотя Ала так и подмывало мерить шагами комнату, чтобы сбросить внутреннее напряжение. Сдержав этот порыв, он заставил себя сидеть на месте и прикидывал, как лучше преподнести сложившуюся ситуацию отцу и как объяснить положение дел другу.

– Не буду оттягивать неизбежное и сразу скажу, что нам троим предстоит путешествие в Подземье, – без обиняков заявил Алакдаэр.

Отец спал с лица. Ничего удивительного: у него о вотчине дроу остались не самые приятные воспоминания. Дэлиан тоже не особо обрадовался, даже напрягся.

– Нам точно нужно туда вернуться? – голос родителя был сдержан, но архимагистр прекрасно видел, что перед его мысленным взором сейчас стояли все те ужасы, свидетелем которых он стал во время пребывания в рабстве. – Я до сих пор ощущаю прикосновение антимагических браслетов, хотя уже столько лет живу на поверхности, – он машинально потёр запястье, где давно не было багровых полос от металла. Зато эти полосы остались у него в душе, и, похоже, навсегда.

– Эм… не этого я ожидал от нашего предприятия… – поморщился Солис. – Может, сразу покончить жизнь самоубийством – и дело с концом?

– Да-да, я тоже разделяю твой энтузиазм, – Ал выдавил ироничную усмешку. – Поверь, меньше всего возвращаться «домой» хочется именно мне. Но другого выхода нет. Я много лет убегал от прошлого, пытался от него отгородиться, а теперь пришло время взглянуть ему в глаза… и победить!

– Я точно смогу помочь? – обеспокоенно спросил Дэл. – У светлого в Подземье практически нет шансов. Не лучше ли для этой миссии было взять Блэквина? Спорим, дроу не часто сталкиваются с такими сильными тёмными магами, как он, да ещё и демонами. У него была бы фора... Нет, если ты говоришь, что надо, я пойду, но…

– Дэлиан, если бы ты не был моим двоюродным братом, я бы тебя уже давно прикончил за все твои выходки, – на полном серьёзе заявил дроу. – Честно, иногда еле сдерживался. Но сейчас я уж точно не намерен делать из тебя пушечное мясо и почём зря рисковать твоей жизнью. Ты ведь знаешь моё кредо: победить и остаться в живых.

– Знаю, потому за тобой и пошёл: глупые смерти на твоём счету не числятся. Ладно, тогда рассказывай, что от меня требуется. Да и в происходящем я был бы не против разобраться.

Сейчас друг был очень собран, он готов был слушать, и Алакдаэр не собирался его разочаровывать. Общей информацией вполне можно поделиться.

– Дэл, я не буду вдаваться в подробности, это наши запутанные дровские дела. Если говорить коротко, то ты прав в своих опасениях: в Подземье у нас повсюду враги, всадить кинжал в сердце может любой от знати до простолюдина. Но есть два дома дроу, с которыми у меня особо сложные отношения, – Ал помимо воли сжал кулак. – Первый пытался похитить адептку Арис, чтобы вынудить меня вернуться «в лоно семьи», а второй – чтобы через её гибель навредить мне и пробраться и в академию, и в Тёмный дол. И в поселении представители второго дом церемониться не будут и планируют вырезать всех от мала до велика, а в академии им нужна наша портальная дверь.

Дроу был в ярости, и в то же время его захлёстывала паника, но он старался ничем не выдать своего состояния и сохранял видимость спокойствия. Кто бы знал, как тяжело ему это давалось! На самом деле тёмному декану хотелось кричать, крушить мебель или хотя бы ругаться последними словами, чтобы хоть немного успокоиться и унять ту тянущую боль, которая поселилась в его сердце в тот момент, когда он узнал об исчезновении Светлой.

Но Ал держал себя в руках, призвав на помощь самообладание, и продолжал степенный разговор. Этим он покажет, что всё под контролем, и создаст у собеседников чувство уверенности в успехе предстоящей миссии. В действительности же Алакдаэр вовсе был не уверен в этом самом успехе. Скорее даже, у них было больше шансов на поражение, чем на победу. Но в данной ситуации повелитель Тёмного дола должен быть лидером и вести за собой других, поэтому просто не имеет права показать истинные чувства и пошатнуть уверенность отца, кузена и остальных жителей Тёмного дола.

– Всё настолько серьёзно? – нахмурился отец.

– Более чем.

– Не томи, Ал, рассказывай дальше! – нетерпеливо поторопил Светлый.

– Прогнозы совсем не радужные, потому что им удалось забрать Альвинору.

– Кому «им»? – перебил Дэл.

– Это та самая девушка, охранять которую ты взял Дора и Тирра? – поинтересовался родитель.

– Да, именно она. Её увели дроу.

Галадрион сжал челюсти:

– Какой дом?

– Хотя первый дом неоднократно пытался её похитить, чтобы вернуть меня, в данном случае «отличился» второй, – вздохнул тёмный эльф. – Надеюсь, первый дом не станет нам мешать, не хотелось бы мне с ними драться, но если придётся...

– Чем мы можем помочь? Соваться в Подземье без определённого плана равносильно самоубийству, – резонно заметил отец.

– Знаю, именно поэтому я всё ещё сижу перед тобой, а не несусь сломя голову навстречу собственной смерти. План у меня есть. Поэтому мы должны сейчас всё подробно обсудить. Дрокс! – летучий мыш незамедлительно материализовался в комнате. – Принеси-ка нам карту Подземья из моего кабинета.

Эту карту Алакдаэр составил собственноручно, взяв за основу как свои наблюдения, когда жил ещё в Аббаналуре, так и сведения, добытые Дроксом, Бергтирром и его летучим мышем Солом.

Питомец тотчас исчез, а спустя несколько мгновений снова появился, держа в лапках свёрнутый рулон бумаги, зачарованный магией Ала.

– С меня печенье за оперативность, – усмехнулся дроу.

Мыш довольно прострекотал в ответ.

--

Оверсиэль – первая жена повелителя солнечных эльфов, ныне покойная

Галадрион (сын света) Анорлайн (солнечная нить) – отец Ала, младший брат повелителя солнечных эльфов, дядя Дэлиана

Арлонаэль (великий золотой правитель) Анорлайн (солнечная нить) – повелитель солнечных эльфов, дядя Ала и отец Дэлиана

Аурианна (госпожа утра) Эльруиль (благородная зелень) – мать Дэлиана, младшая сестра повелителя лесных эльфов

Таэрлон (великий правитель) Эльруиль (благородная зелень) – повелитель лесных эльфов, дядя Дэлиана

Солис – солнечный

Дэлиалин (скрытый луч) Анорлайн (солнечная нить) – настоящее имя Дэлиана Солиса

Итильгаил (лунный свет) Анорлайн (солнечная нить) – светлоэльфийское имя Алакдаэра Аркент’тара

Глава 23

– Ал, мы пойдём втроём? – Светлый оторвал взгляд от разложенной на столе карты. – Или из поселения тоже кого-то прихватим?

– Пойдём втроём плюс возьмём ещё троих воинов-дроу. Чем меньше наш отряд, тем сложнее его обнаружить.

– Резонно, – кивнул отец. – Наша задача – вытащить из Подземья девушку? Это удастся, только если о ней на некоторое время забудут и отвлекутся на что-то иное. Иначе мы ни до неё не доберёмся, ни сами оттуда не вернёмся.

Алакдаэр качнул головой:

– Ты прав. Если даже мы и сумеем подобраться к ней относительно близко, то уйти незамеченными точно не получится. А смерть на алтаре, которая будет нам уготована, не входит в мои планы.

– И как же нам избежать ритуального кинжала? – меж бровей отца залегла складочка.

– Отвлекающий манёвр у нас будет, да ещё какой, – на губах Ала повилась недобрая улыбка. – Но проблема в том, что мой визит в Аббаналур не будет для них сюрпризом, меня фактически вызвали на встречу. Поэтому мы сможем отвлечь лишь охрану, а глава второго дома и их Верховный маг только усилят бдительность.

– Сколько у нас времени на подготовку? – перешёл к делу Галадрион.

– Его почти нет, – развёл руками дроу. – Светлую хотят убить у меня на глазах, и они будут ждать, но если я не приду, до утра она всё равно не доживёт. Поэтому у нас есть только эта ночь.

– Тогда что ты предлагаешь? – вопросительно глянул кузен.

– Никто и никогда не рисковал соваться в Подземье с намерением напасть, это всё равно что лезть в осиный улей. Но я сделаю оплот дроу их же могилой, – Тёмный похрустел костяшками пальцев.

– Ал, только не говори мне, что собираешься… – начал было отец.

– Да, я хочу уничтожить Аббаналур, – поделился Аркент’тар своей рискованной затеей. – Если не полностью, то хотя бы частично, насколько хватит сил. Чтобы истребить муравьёв, нужно разрушить муравейник и сделать так, чтобы им некуда было бежать, не дать уйти тем, кто попытается спастись, – он наколдовал полупрозрачную иллюзию кишащего насекомыми муравейника и, медленно сжимая кулак, заставил картинку натужно подрагивать, съёживаться и уменьшаться до тех пор, пока видение не развеялось. – Да, я говорю жестокие вещи, но этот рассадник убийц и наёмников должен исчезнуть или ослабнуть настолько, чтобы на восстановление понадобился не один год. Мы сохраним жизнь лишь тем дроу, кто не будет на нас нападать и согласится отказаться от поклонения Кровавой Богине с её жестокими ритуалами и жертвоприношениями.

– Ал, ты меня пугаешь, – присвистнул Светлый. – Это вообще реально?

– Раньше об этом даже думать было глупо, но сейчас…

– Что изменилось сейчас?

– Дэл, ты слышал когда-нибудь о древней книге заклинаний солнечных эльфов, утерянной много веков назад? – спросил Ал.

Светлый помрачнел:

– Да, отец говорил, что его младший брат отправился искать эту книгу и бесследно исчез. С тех пор я задавался вопросом, встречу ли когда-нибудь тебя, дядя.

– Мы с отцом нашли книгу, она в Аббаналуре, – не стал скрывать Алакдаэр. – И надёжно спрятана там именно потому, что в ней есть знания, которые могут разрушить Подземье. Живя с соплеменниками, я пытался получить доступ к книге, но безуспешно. После выхода на поверхность я многие годы пытался её выкрасть, но, к сожалению, мне до сих пор не удалось это сделать. И тогда я решил пойти другим путём: если нельзя достать саму книгу, можно хотя бы попытаться извлечь из неё нужные нам сведения. Частично мне это удалось, спасибо Дроксу, – он наколдовал ещё порцию печенья, до которого мыш был большой охотник, и скормил довольному питомцу.

– О, и что вы смогли добыть? – заинтересовался Солис.

– Заклинание, способное разнести значительную часть Подземья, активировать которое смогут лишь те, в ком течёт кровь солнечных эльфов и кто в достаточной степени овладел собственной силой, – сообщил Ал. – Кто-то слабый просто не способен будет справиться с этой мощью.

– Выходит, не зря они спрятали нашу книгу: трясутся за свои шкуры. Тем больше поводов вернуть фолиант в семью! Мне уже не терпится использовать это заклинание… – глаза Светлого горели предвкушением.

– Если быть точным, нам удалось выдернуть только часть заклинания, – нехотя признался дроу, – но, думаю, и этого будет довольно для того, что я задумал. Поэтому отец, брат, мне нужна ваша солнечная сила. Только так у нас есть шанс вернуться из Подземья живыми. Отец, ты чистокровный, мы с Дэлом двое полукровок, да, это не самый лучший расклад, но в данный момент выбирать не приходится. Солнечный дол не примет слабаков, не способных справиться с врагами и отомстить за унижения, – озвучил он то, что знали они все. – Если выйдем из этой схватки победителями, ты сможешь вернуться в родное поселение с высоко поднятой головой и никто не посмеет косо смотреть тебе вслед!

Данная перспектива отцу явно пришлась по душе, но он всё же заметил с долей неодобрения, демонстрируя свою светлую суть:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Будет много жертв.

– Да, будет: или мы их, или они нас, – констатировал положение вещей Алакдаэр. – К тому же не мы первые начали. Если нужно, я буду жесток, если понадобится, то и безжалостен. Жители Аббаналура как пауки в банке, как крысы, которые поедают друг друга, стремясь захватить первенство. У них нет будущего, только такое вот жалкое существование и вечная грызня.

– Им просто не с чем сравнивать, – вздохнул отец.

– Ты прав. Те немногие, кому повезло выбраться оттуда… только они могут ощутить, что такое настоящая жизнь. Есть, конечно, наёмники, типичные представители Подземья, которые тоже вышли на поверхность и несут в мир смерть, но речь сейчас не о них. Поэтому если понадобится, я переверну там всё вверх дном, распотрошу, выверну наизнанку, но вытащу Альвинору и тех, кто захочет уйти, – дроу и не думал, что почувствует такое предвкушение перед предстоящей битвой. – Это моя женщина, и ни одна душа не сможет её у меня отнять! Хватит прятаться, убегать и просто защищаться, давно пора атаковать, разворошить и разогнать улей! – кулак Алакдаэра сотряс столешницу. – Хотя нет, не разогнать, иначе зло просто найдёт себе новое место обитания. Нужно раз и навсегда искоренить извечную угрозу или хотя бы попытаться это сделать. И я пойду до конца и либо сложу там голову, либо вернусь с победой, иного не дано!

– Ты сказал, что эта Альвинора «твоя женщина»? – на лице отца отразилось удивление. – Вы с ней…

– Адептка Арис не только моя подопечная, но и невеста, мы заключили тайную помолвку, – признался архимагистр. – Только так я мог защитить её до поры до времени. Вы двое должны об этом знать, другие узнают позже. Поэтому достать её оттуда целой и невредимой – дело моей жизни!

– Из наставников в женихи, – присвистнул Дэл. – И когда собирался мне рассказать, что у вас всё перешло на новый уровень?

– Разве я должен тебе докладывать о подобных вещах? – вскинул бровь Ал. – Может, тебя попросить ещё и свечку нам подержать?

– Конспиратор, – буркнул кузен. – А я тебя поздравить хотел…

– Пока не с чем. Она, как оказалось, была почти просватана, – помрачнел он. – Так что мы с ней фактически идём против воли её семьи со стороны матери. Надо ли говорить, что если мы с ней не вернёмся живыми, гнев моих потенциальных родственников обрушится на Тёмный дол?! Тем более так получилось, что именно я ненароком втянул её в разборки со своими темноэльфийскими соплеменниками.

– То есть нас фактически обложили с двух сторон? – нахмурился отец.

– Боюсь, что даже не с двух. И надеюсь, что ошибаюсь. Но вернёмся к Подземью…

– Ал, послушал я ваши разговоры и хочу спросить, – глянул на него Дэлиан. – Почему твой первый дом сам до сих пор не напал на второй и не истребил коварного конкурента? Зачем жить в постоянной опасности?

– Второй дом слишком разобщён, у него есть как подземные, так и наземные отряды. Другими словами, от него сложно избавиться одним махом, – вынужден был признать декан. – Первому дому выгодно подождать, когда второй совершит попытку нападения, – и расправиться с ним по закону, низвергнув на бунтовщиков заслуженную кару: истребив, отправив в бездну, скормив тварям… и, конечно, принеся в жертву во имя процветания первого дома, – закончил он с горькой усмешкой. – Но для этого нужно будет выстоять во время нападения, и для этого им важна моя помощь. А я не хочу, чтобы Тёмный дол был лишь пешкой и разменной монетой в чужой игре!

– М-да, перспектива так себе…

– Не будем забывать и о других домах, – Алакдаэр склонился над картой и указал на скопление построек. – Многие из них с удовольствием вонзят нам кинжал в спину, именно поэтому я вынужден действовать жёстко. Те же, кто пойдёт на контакт и захочет начать новую жизнь, могут рассчитывать на лояльность.

– И на кого направим свой гнев в первую очередь? – вопросительно посмотрел отец.

– Ударим по самым главным высшим домам насколько хватит сил, – дроу переместил палец на вышеуказанный участок карты. – Если они падут или достаточно ослабеют, то остальные высшие и младшие дома уже не будут так самоуверены или даже склонятся. Чтобы убить змею, нужно отсечь ей голову, тогда и с телом будет расправиться намного легче.

Стук в дверь возвестил о приходе Эльвиниль, которая появилась на пороге с подносом, полным снеди. Она поставила еду на небольшой столик и собралсь удалиться, но Ал её остановил.

– Тётя, я скоро позову вас с дядей, будьте готовы. Скажи ему, что я возьму с собой троих лучших воинов. Пусть Тебвер, Харглот и Квилорвир придут сюда. Хотя нет, – тёмный эльф на мгновение задумался, – нам понадобится и четвёртый. Думаю, Воддакс подойдёт, он умелый и проворный. И Закнирра тоже извести, пожалуйста, что он мне нужен.

Когда правительница покинула комнату, Алакдаэр пригласил отца и друга к столу, впервые разделив трапезу в новообретённом семейном кругу.

– Если так подумать, Ал, то тебе в пору посочувствовать, – заметил Дэлиан, похрустывая салатным листом. – Сражаться против своей семьи…

– К сожалению, мне это не впервой, – равнодушно ответил дроу, отправив в рот очередной кусочек мяса, но не чувствуя вкуса. Им нужно хорошо подкрепиться: сил в эту ночь будет потрачено немало. Однако для архимагистра трапеза была мучительна, потому что в этот самый момент его любимая женщина находится в лапах больных ублюдков. От подобных мыслей кусок застрял у него в горле, и Ал поспешил осушить кубок, а потом быстро проглотил свою порцию, стараясь думать не о невесте, а о том, с каким наслаждением разделается с её похитителями.

– Дэлиан, помимо всего прочего дроу не могут простить Алакдаэру то, что передал людям и другим расам в академии некоторые их секретные знания, – отец, побывав в лапах тёмных эльфов, прекрасно знал, о чём говорил. – Другими словами, помог бороться с проделками Подземья.

– Многие соплеменники не могут простить мне сам факт моего рождения, и я научился с этим жить, – философски пожал плечами Тёмный.

– Кстати, раз уж мы заговорили о семье… – Дэл повернулся к Галадриону. – Отец многие годы пытался тебя найти, дядя. Он посылал воинов, но те возвращались ни с чем. Мама поддерживала его в этом вопросе и тоже отправляла поисковые отряды из числа подвластных ей лесных эльфов, однако и они не нашли твоих следов. И тогда Сэлариан, мамин младший брат, тоже решил попробовать, но бесследно исчез, разыскивая тебя, – в голосе Светлого сквозило неподдельное беспокойство. – Может, он тоже попал к дроу?

– Когда это произошло? – сдвинул брови отец.

– Где-то... около двадцати лет назад.

– Если так, то это случилось уже после того, как мы ушли из Подземья, – не стал обнадёживать племянника Галадрион. – Надеюсь, он жив.

– Я тоже очень на это надеюсь, – сжал губы тот. – Мама вся извелась после его исчезновения, а тут ещё и я...

– Он у дроу, четвёртый дом. Я недавно узнал, – сообщил Алакдаэр.

– Ты узнал и ничего не сказал?! – моментально вскипел Солис.

– И что бы это изменило? – спокойно парировал Аркент’тар. – Ты бы ринулся в дровское поселение на собственные похороны? В лучшем случае тебя постигла бы та же участь: стать бесправным рабом.

– А сейчас ты рассказал, потому что у нас есть шанс вытащить его оттуда?

– Да, теперь обстоятельства изменилсь. Частично в нашу пользу, частично – нет. Но теперь сидеть и бездействовать точно нельзя! Anfall är bästa försvar, – мрачно усмехнулся тёмный эльф.

– Что ты только что сказал? – озадаченно посмотрел на него Светлый.

– «Лучшая защита – это нападение!» – ответил вместо сына отец Ала. – В данном случае я с этим полностью согласен, – решительно проговорил он. – И если удастся освободить Сэлариана, то у нас в Подземье появится сильный союзник.

– Ну что, братишка, повоюем? – в глазах дроу (он знал) плескалась такая жажда крови, что светлый эльф вздрогнул.

Ал позвал дядю и тётю, и те не заставили себя ждать. Эльвиниль передала поднос с посудой одной из близняшек и выдворила девчонок вон. Правильно, нечего им тут делать. Она присела в кресло и подозвала мужа, который устроился у неё на подлокотнике. Волосы Риквена были завязаны в низкий хвост (он так и не распустил их после тренировки), меж его бровей залегла глубокая складка.

– Закнирр с ребятами сейчас будут, – сообщил дядя. – Насколько понимаю, мы с ним остаёмся здесь, дабы держать оборону?

– Да, я могу поручить это только вам, – подтвердил Ал. – А вот и Зак, сейчас обсудим все подробности.

Входная дверь открылась под рукой Закнирра, за которым следовало четверо воинов. Волосы наставника по обыкновению струились по плечам (он не завязывал их даже во время поединков), но были в небольшом беспорядке. Значит, он торопился сюда прийти. Взгляд его золотистых глаз остановился на Алакдаэре.

– Тёмной ночи, Зак, – приветствовал его декан.

– Похоже, до утра удастся дожить не всем, – пробормотал бывший наставник.

– Всё зависит от вас.

Алакдаэр посвятил новоприбывших в подробности плана. Отец, дядя, тётя, Закнирр и четверо воинов-дроу тщательно изучили карту, вспоминая то, о чём предпочитали забыть, и особо обращали внимание на пещеры и недавно появившиеся постройки. Светлый попросту знакомился с новым для себя местом. Его лицо свидетельствовало, что он впечатлён масшабом Аббаналура и прилегающих к нему территорий.

Риквен был близок Алу по тёмной силе, а Закнирр кроме недюжинного магического дара обладал обширными знаниями, поэтому им двоим можно доверить командовать обороной поселения.

– Дядя, Зак, мы с отцом оставляем Тёмный дол в ваших руках. Враги будут коварны, нужно быть к этому готовыми. Никого не щадить! – жёстко постановил он. – Наземный отряд должен быть искоренён так же, как и подземный, которым займёмся мы. Они обязаны исчезнуть. Если прекратится подкрепление из Подземья, нападать станет некому, а оставшихся вы добьёте. Наши воины могут это сделать, если оставят жалость дома. В противном случае их жилища, жёны и дети будут сметены жестокой рукой, которая не дрогнет при виде ребёнка.

--

Сэлариан (прекрасный лесной лорд) Эльруиль (благородная зелень) – младший брат повелителя лесных эльфов и матери Светлого, дядя Дэлиана.

Риквен Аркент’тар – «почитаемое волшебство» из рода Магов Победы (из 1-го высшего дома дроу) – генерал в Тёмном доле, сильный маг и воин, муж Эльвиниль и дядя Алакдаэра.

Глава 24

Альвинора ни на миг не усомнилась, что Алакдаэр за ней придёт, а пока он ищет возможность добраться до невесты, ей придётся справляться самой. Нельзя позволить этому больному садисту исполнить задуманное!

– Вы, светлые, такие забавные, – улыбка мужчины несла в себе издёвку. – Трепыхаетесь, кичитесь своей чистотой и якобы боитесь замарать руки в крови, а ведь по сути своей такие же, как и мы: ради достижения своих целей пойдёте по головам. И не отрицай, не отрицай, сама же понимаешь, что я прав. Мы хотя бы честны в своих взглядах и желаниях.

«Угу, и это даёт вам право мучить и калечить других?!»

В чём-то он, конечно, прав, никто не без греха, и есть такие «светлые», которым ни один «тёмный» в подмётки не годится, потому что всё зависит от конкретного обладателя той или иной силы. Да только откровенная пропаганда насилия и безжалостные законы, царящие в Подземье, – это не единичный случай, а вполне определённая идеология внушительного количества народа, которая несёт смерть и разрушения.

Красиво очерченные губы, белоснежные зубы, притягательная внешность… Этот дроу обладал всеми качествами, чтобы нравиться женщинам, определённо, они сами готовы были бы прыгнуть в объятия данного индивида, если бы не чёрное, как самая трагическая ночь, нутро. Насмешка природы, не иначе.

Возможно, куму-то из представительниц слабого пола было бы жаль портить такую внешность (рука бы не понялась), но Аль, будь у неё силы и возможность, расцарапала бы, искусала, разодрала в клочья, уничтожила эту гармонию черт, по недоразумению доставшуюся моральному уроду.

– А знаешь, – вдруг сказал палач, – возможно, нам стоит на некоторое время сохранить тебе жизнь… Посмотришь, как Разноглазый будет корчиться в предсмертных муках, как его сердце будет биться у меня в ладони... Интересно, сколько ночей ты будешь видеть эту картину во снах? – задумался он. – Чем дольше проживёшь, чем больше станешь вспоминать своего недолюбовничка, вынашивая моего ребёнка.

– К-какого ещё ребёнка? – выдавила Аль.

– Которого я тебе сегодня сделаю! – ответил красноглазый, как будто это была самая обычная вещь на свете – понести от насильника и маньяка. – А потом… мы отправим младенца на алтарь и принесём в жертву Богине. Как тебе перспектива? – воодушевлённо спросил он, явно загоревшись этой идеей. – Жаль, что у дроу практически не рождаются близнецы и более сильный плод поедает более слабый ещё в утробе матери, до рождения утверждая право на жизнь и проливая кровь соперника. Иначе мы могли бы принести в жертву сразу двоих и тем самым повысить шансы на благосклонность Богини.

– Себя лучше в жертву принеси! – не сдержалась Альвинора.

Она это сказала! Возможно, не на шутку разозлила палача, но терпеть и дальше не было мочи. У неё каждый волосок на теле встал дыбом от таких разговоров. Да, Валафейн нарочно её запугивал, но в его случае можно было не сомневаться, что от слов он перейдёт к действиям и это не банальные угрозы. Как же ему нравится видеть ужас жертвы, плещущийся у неё в глазах! Он этим наслаждается.

– Впрочем, кто мне мешает заделать сразу несколько детишек? – тёмный эльф будто не услышал её слов. – У тебя ведь в академии есть светломагичные подружки? Скоро многие из них окажутся здесь, в моей власти. А когда родятся ублюдки, можно будет отправить их на алтарь вместе с мамашами, – судя по всему, эта мысль ему очень понравилась. – Чем чище и светлее жертва, тем большую благосклонность ниспошлёт мне Богиня. Но прямо сейчас я займусь тобой: буква за буквой моё имя появится у тебя на теле. Готова? Я уже выбрал место, оно прекрасно подойдёт. Наслаждайся процессом… если сможешь, конечно.

Аль переводила взгляд с приближающегося к её груди раскалённого лезвия на безжалостные и посвёркивающие предвкушением глаза тёмного эльфа. Он даже слегка закусил губу, явно получая удовольствие от того, что делал, и, кажется, разогрел клинок ещё сильнее.

Нет, нет-нет-нет! Одна только мысль о металле, который будет плавить кожу, врезаться в плоть и нести за собой боль и муку, заволакивала сознание страхом. Альвиноре казалось, что она уже чувствует запах палёного мяса. От предстоящей пытки по телу прошла дрожь. Дышать стало тяжелее, будто что-то неподъёмное навалилось на грудь всем весом.

Аль пыталась пошевелиться, но не могла, закричать тоже (мужчина снова отнял возможность говорить). И в то же время внутри зрел протест, он рвался наружу. Не допустить, не позволить! Не дать этому белобрысому уроду дотронуться своей обжигающей штуковиной и оставить на коже след, который останется вечным и несмываемым напоминанием и отпечатком Подземья.

Осталось всего пару мгновений до неизбежного. Непонятный сгусток энергии клокотал внутри Аль, причиняя боль, но она продолжала его пестовать и лелеять, пока золотистый поток энергии не хлынул, казалось, из каждой поры, отталкивая мучителя, оплавляя лезвие кинжала и раскаляя каменный алтарь. Альвинора вновь обрела контроль над собственным телом, её крылья раскрылись, и она воспарила к потолку.

Цайгов дроу, который успел прикрыться щитом и не получил повреждений, выругался и послал в строптивую пленницу (поставить щит она не успела) ощутимый сгусток тьмы, материализовавшийся в магическую сеть, оплетая крылья, высасывая из них силу, и параллельно попытался вновь подчинить её тело своей воле.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ты действительно думаешь, что против меня у тебя есть шанс, недофейка? – Валафейн подхватил чёрные нити магии, спеленавшие трепещущие крылья, и рванул вниз.

Аль камнем рухнула обратно на алтарь, кажется, отбив себе всё, что только можно было. Удар оглушил. Она ощущала, как её силы стремительно тают, как телом снова завладевает чужая воля. Опять подчиняться приказам и быть послушной марионеткой?

«Не стану!»

Альвинора сделала ещё одну попытку вырваться. На сей раз сноп золотистого сияния (спасибо тем крохам силы фэйри, которые пробивались наружу даже без инициации) был совсем небольшим, но отступить врага на пару шагов всё же заставил. Однако на создание щита она была уже не способна.

– Когда женщина сопротивляется, это даже интереснее, – ухмыльнулся дроу и активизировал действие чёрной магии.

Потоки, тянущие из Аль энергию, усилились. У неё всё закружилось перед глазами, навалилась слабость, тело стало послушно приказам мучителя.

– Подними руку! – велел он.

Пленница безропотно подчинилась.

– Согни ногу и отведи в сторону, – последовала новая команда.

Альвинора выполнила и это.

– Хм, какой вид… – взгляд палача был прикован к её бёдрам. – Жаль, что остатки тряпок мешают, – поцокал языком беловолосый. – Но их я уберу сам.

Мужчина решительно потянулся к девичьему белью, очевидно, намереваясь полностью обнажить пленницу, чтобы сначала насладиться видом, а потом и потешить плоть, она ничего не могла сделать, только сжимать губы в бессильном гневе. Когда рука красноглазого коснулась заветного лоскутка, безымянный палец Альвиноры вдруг обожгло болью, а взвывшего дроу невесть откуда взявшимся потоком энергии отбросило прочь. Насколько ей было видно, он рычал и шипел, схватившись за пах и катаясь по полу.

О, Светлейший, помолвочное колечко! Наставник же говорил, что оно защитит. Вот, значит, какая у него сила! Кольцо не даст кому попало наложить лапы на чужую невесту, оно сбережёт её для жениха.

«Алакдаэр, родной, ты и тут обо мне позабитился…»

И так ей стало тепло на сердце и одновременно горько от того, что он ради её защиты и спасения готов на всё и непременно придёт сюда, где ему прочат гибель.

Тёмный эльф продолжал корчиться на полу и, судя по тону, изрыгать проклятия на родном языке. Он стонал, посылая в область паха исцеляющие заклинания. А Аль, воспользовавшись тем, что враг ослабил бдительность, попыталась подвигать конечностями и одновременно мысленно дотянуться до любимого.

Ей кое-как удалось пошевелить стопами и кистями, голова заныла от ментальных попыток пробиться сквозь чужой барьер, но дальше дело не шло. И тут безымянный палец с колечком запульсировал, будто сообщая, что избранник услышал и ответил, что он уже рядом и помощь близко. Это подпитало надежду, не дало ей растаять. Продержаться, нужно продержаться ещё немного!

– Этот предусмотрительный ублюдок… – прохрипел Валафейн, с трудом принимая сидячее положение. – Нет, я не дам ему лёгкой смерти, он будет корчиться в муках, пока не сдохнет, как паршивая собака! – прошипел он, подбавляя на больное место целебных чар.

– А н-нечего зариться на ч-чужое! – с трудом ворочая языком ответила Альвинора. Сам виноват, что полез к чужой невесте и получил отдачу, так ещё и строит из себя жертву!

– Умно придумано, – палач пошатываясь поднялся на ноги. – Значит, взять силой тебя не получится, пока не сдохнет твой несостоявшийся муженёк. Тогда связь колец развеется – и я смогу делать с тобой всё, что мне заблагорассудится. А пока будем развлекаться по-другому… Сегодня ты познаешь все грани боли, потому что резать и пытать тебя я могу без меры! – его глаза полыхнули красным. – Начнём же веселье!

Он с сожалением оглядел оплавленный кинжал, валявшийся на полу, и достал другой, изогнутый, который щедро смазал ядом из маленькой бутылочки, также хранившейся в ножнах, а потом принялся нагревать магией. Лезвие накалялось всё больше, яд шипел и оставлял на нём причудливые узоры.

Один взгляд мужчины, сиявший силой, – и Аль вновь не могла пошевелиться. И на этот раз раскалённое лезвие врезалось в кожу… Если бы мучитель не перекрыл ей возможность говорить, Аль завыла бы дикой волчицей, хотя и понимала, что он того и ждёт, наслаждаясь мукой, отражающейся в полных боли глазах. Дроу продолжал делать затейливую резьбу на девичьем теле и вглядывался в лицо жертвы, ловя весь спектр её эмоций.

Физиономия садиста уже давно распывалась перед взором Альвиноры, слёзы стекали по шее, она мычала и шипела, горло першило от невозможности издать хотя бы звук, но ничто не могло ослабить мучительной боли, которая сосредоточилась ниже ключиц. Аль фактически клеймили… как скот, как рабыню!

Раны щипало и жгло, они ныли и в то же время горели огнём, боль простреливала до самых кончиков пальцев. Она сдерживала рыдания, но они всё равно рвались наружу. Хотелось потерять сознание, оказаться где-то в другом месте или попросту умереть, чтобы перестать чувствовать, чтобы наступило хоть мгновение облегчения.

Тёмный эльф схватил Альвинору за волосы, приподнял голову и заставил посмотреть на дело рук своих. Она сморгнула слёзы и с ужасом воззрилась на когда-то гладкую и нежную кожу. Вдоль груди немного выше линии белья появилась позорная надпись на непонятном языке, составленная из грубых рубцов. Хотя это она не понимает, что там написано, а Алакдаэр-то сможет прочитать. Вот, значит, как выглядит имя Валафейна на дровише?

Она вглядывалась в каждый символ, в каждую чёрточку и мысленно чертила ту же надпись на лице мучителя. Если бы ей сейчас дали в руки клинок, она бы не колебалась ни мгновения и облагодетельствовала палача ответной любезностью!

Доброта, милосердие и сочувствие? Не удивительно, что в Подземье их нет. И как Тёмному удалось жить в этом жутком месте так долго, но сохранить все эти качества и не раствориться в жестокости и безжалостности, которые его окружали?!

Мысли об избраннике придали сил. Нет, он смог сохранить себя и не позволил разрушить, значит, и она сможет!

– О чём ты там думаешь? – нахмурился дроу. – Слишком расслабилась.

И послал в неё заклинание, заставившее раны заныть с новой силой. Вот она темнота, уже совсем близко. Ещё капелька – и Аль потеряет сознание, но зато сможет сделать небольшую передышку, немного отдохнуть.

– Не спать! – рявкнул красноглазый – и пленницу встряхнуло заклинанием.

Альвинора понимала, что шансов у неё фактически нет. В крови струился яд, долго ей не протянуть. И если даже он её не убьёт, то ритуальный клинок уж точно попадёт в цель. Жрица не промахнётся, слишком ждала этого мига. И исполнится пророчество, лезвие пронзит сердце, а дальше… Дальше темнота, потому что смерть обычно не выпускает тех, кто шагнул к ней на порог.

Глава 25

Алакдаэр вёл свой маленький отряд к Подземью. Кто бы мог подумать, что сын Верховной жрицы не только сюда вернётся, а и вознамерится всё здесь разнести?! Теперь, решившись взглянуть в глаза своему прошлому, Ал отмёл сомнения, пути назад нет!

Выйдя из портала на достаточном расстоянии, чтобы охранники-дроу не почуяли «гостей», архимагистр отдал последние указания – и отряд разделился. Ещё в Тёмном доле Аркент’тар связался с Бергом и поручил ему важную миссию, чтобы подорвать сопротивление Аббаналура изнутри. И, разумеется, дабы спасти тех дроу, которые готовы выйти к свету.

Алакдаэр не тешил себя иллюзиями, что так называемых отступников окажется много, но намерен был максимально их обезопасить. Перед уходом они с отцом и Дэлом устроили практику в применении заклинаниий направленного действия, чтобы смертоносные чары разили лишь тех, чья душа безвозвратно отдана тьме и кто не намерен воспользоваться шансом начать новую жизнь.

И, разумеется, их троица отработала до автоматизма разрушающее заклинание из книги солнечных эльфов. При всём при этом декан не знал, насколько мощным оно получится и какую часть Подземья удастся уничтожить. Это зависит от многих факторов, да и нужна была практика, которую провести просто негде и не на ком.

Но самое сложное, что сейчас ночь и семейство Анорлайн не может воспользоваться энергией солнца, естественного источника своей магии. Придётся аккумулировать солнечную энергию искуственно, из себя самих и тех запасов, что струятся в крови, приумножая её и обращая губительной силой.

Так что вся их затея в какой-то степени смахивала на большую авантюру, но иного выхода всё равно не оставалось. Не первый раз архимагистр действовал по обстоятельствам, потому что предусмотреть можно многое, однако обязательно найдётся что-то, чего не предугадать.

Особое внимание при изучении карты Ал уделил пещерам, окружавшим Аббаналур со всех сторон. Именно оттуда начнётся их проникновение в святая святых тёмных эльфов. Да только пещеры не пустуют, они полны множества смертельно опасных созданий, которые обеспечивают Подземью дополнительную защиту от нападения и которых Аркент’тар намеревался использовать против «хозяев».

Сначала Алакдаэр должен максимально незаметно пробраться в город и попасть практически в самое сердце, в чертоги второго дома. Он не имеет права быть замеченным, дабы явиться пред лицом врагов с мечом наголо, а не под присмотром стражи, на сражение с которой тратить силы нет никакого желания.

Тем временем остальные члены отряда окружат город со всех сторон. Четыре воина-дроу зайдут в пещеры с севера, юга, востока и запада, при необходимости отбиваясь от здешних обитателей, а потом затаятся и будут ждать сигнала. Их дальнейшая цель – обрушить пещеры и вынудить живущих там тварей искать пути к спасению и тем самым напасть на Аббаналур.

Пока дроу будут усмирять высыпавших на территорию подземного города монстров, поднимется суматоха, охрана домов ослабнет. Тогда не составит особого труда пробраться внутрь или вывести наружу рабов и тех тёмных эльфов, которые отступят от кровавого культа и захотят уйти, чтобы они не погибли под обломками жилищ и других построек, коих будет в избытке. Для побега останутся только четыре незасыпанных выхода, о которых будет знать только Бергтирр, занимающийся подготовкой побега, и верные ему подчинённые.

Когда Тёмный подаст ещё один сигнал, Галадрион зайдёт с запада, а Дэлиан с востока, Ал поддержит их из центра Аббаналура, и они накроют город, для которого губителен свет, солнечными чарами. Дроу, что не выходят на поверхность и не привыкли к лучам солнца, этого не переживут, да и те, кто всё же иногда высовывает нос наружу, получат немалый урон. Да, жёстко, но жестокие времена требуют жестоких мер.

Что касается самого Алакдаэра, то до поры до времени магией ему пользоваться нельзя (разве что использовать скрывающие или целебные чары). Во-первых, нужно сберечь как можно больше сил, и декан был не уверен, что всех тех накопителей, которые прихватили они с братом и отцом, будет достаточно. Во-вторых, есть риск, что дроу почуят заклинания. Так что до тех пор, пока архимагистр не применит солнечное заклинание или не схлестнётся с Валафейном, придётся забыть о магии и ограничиться рукопашным боем или пользоваться холодным оружием. Арбалеты тоже подойдут, но болты лучше оставить для часовых, которых нужно снимать издалека.

За отца и брата Аркент’тар был спокоен. Его воины расчистят для них путь и не подпустят тварей, дабы они не тратили ни крупицы силы и смогли вложить максимум энергии в предстоящее заклинание. Если всё получится, то для жителей Подземья начнётся новая эра, если же нет, то никто из отряда не вернётся домой, а Тёмный дол и академию ожидает печальная судьба.

«Ты не имеешь права умереть, Ал! Не здесь и не сейчас!»

Отогнав мрачные думы, архимагистр сосредоточился на предстоящей миссии. Чем незаметнее он проникнет в чертоги второго дома, тем больше шансов застать живой и спасти женщину, которая стала для него всем.

«Альвинора, я вытащу тебя отсюда, обещаю!»

Алакдаэр снял мантию и рубашку и спрятал в пространственную сумку. Он всегда ходил в пещеры обнажённым по пояс, дабы как можно меньше шуршать одеждой (и не потревожить тварей раньше времени) и чтобы она не сковывала движений. Высокие сапоги из мягкой кожи позволяли двигаться беззвучно.

Торс оплетали тонкие ремни с множеством кармашков, где было разложено всё, что может пригодиться в битве, от дротиков до накопителей. Ещё изрядное количество заряженных энергетических кристаллов и восстанавливающих зелий лежало в сумке. Теперь всё зависит от его выдержки, внутренней силы и скорости реакции.

Последний раз проверив оружие, Ал скрыл заклинанием своё присутствие (тут пришлось раскошелиться и применить немного магии), прокрался к груде камней, за которой был один из входов в Подземье, снял двоих часовых и вошёл в пещеры с севера, где была ближайшая дорога до второго дома. Выхватив из ножен меч и прямой кинжал, он двинулся вглубь, спускаясь всё ниже и ниже.

Затаив дыхание, декан прислушивался к каждому звуку, каждому шороху. Он выбрал короткий путь, кишащий тварями, а не длинный и «цивильный», которым обычно пользуются тёмные эльфы и где через определённые промежутки стоят часовые. С часовыми предстоит расправиться Воддаксу, который вскоре пойдёт следом за Алом.

Обманчивая тишина ничуть не успокаивала. За каждым поворотом скрывалась опасность, в каждой пещере подстерегала смерть. Здесь гнездилось множество чудищ, созданных руками дроу, другими словами, жертв их экспериментов. Хотя пришлые гады тоже присутствовали.

Одними из самых опасных обитателей были дроу-пауки, гибриды провинившихся перед жрицами тёмных эльфов и пауков. Эти чудища на восьми ногах с телами дроу могли швыряться магией или владеть оружием, иногда их верхние конечности сами были острейшим и опаснейшим орудием, покрытым ядом. Яд впускали в тело и их мощные челюсти. И не приведи Темнейший попасть в сети их паутины, пропитанной кислотой!

И именно на дроу-паука Ал напоролся за следующим поворотом. Враг атаковал молниеносно, проворно передвигаясь на восьми ногах. Руки-кинжалы нацелились на архимагистра, леденящий душу стрёкот наполнил пещеру. Декан увернулся и сделал подкат, рассекая брюхо зверюги, откуда с чавканьем полились внутренности, которые шипели и источали ужасающий смрад.

У дроу потемнело в глазах, их нутро тоже было ядовито. Очистив себя заклинанием, он чарами защитил дыхательные пути и глаза и двинулся дальше. Новая атака и мгновенный выпад, снова чавканье рассечённой плоти. И это только начало. Тёмный покрепче сжал рукоять меча, которому придётся сегодня немало потрудиться во имя жизни хозяина.

Продолжая проникновение, Алакдаэр максимально срезал путь. Поворот за поворотом, пещера за пещерой, он двигался к цели, отбивая атаки монстров и атакуя сам. Крутился как волчок и рассекал пространство мечом, не давая тварям приблизиться. Ал танцевал с клинком, то наступая, то отдаляясь, рубил, резал и колол всё, до чего мог дотянуться, и делал это настолько тихо, настолько только было возможно.

Вокруг чавкало, хлюпало и хрустело, и он наслаждался этими давно забытыми звуками. С тех пор, как они с Бергом резвились в пещерах, отрабатывая боевые техники и уничтожая их монструозных обитателей, прошло порядком времени. Бергтирр… Друг должен справиться с возложенной на него миссией, просто обязан! И, конечно, вытащить Сэлариана из четвёртого дома с наименьшим уроном.

Ал продвигался не очень быстро, но наверняка. Коридоры после него были необитаемы и безопасны для тех, кто пойдёт следом. Пока ни одной царапины, никому из тварей удалось дотянуться и вонзить клыки или когти, а вот о камни архимагистр несколько раз счесал кожу, впрочем, тут же её залечил, чтобы запах крови не выдал его присутствия.

Нужно действовать в том же духе, осталось уже немного. Декан отёр внешней частью ладони взмокший лоб, по телу тоже струился пот, щекоча и холодя кожу. Это бодрило и одновременно раздражало. Сделав краткую передышку, Аркент’тар продолжил путь.

Сырые и местами покрытые плесенью стены одних пещер перемежались сухими камнями других. Где-то была кромешная тьма, сквозь которую Ал видел благодаря способности дроу к ночному видению, где-то росли источающие тускловатый свет грибы. Очередной дроу-паук, выскочив навстречу, попытался накинуться на жертву и плюнуть сгустком паутины. Алакдаэр откатился в сторону и метнул дротик в глаз зверюги.

Ал продолжал драться мечом и кинжалом, сохраняя магические силы, хотя временами хотелось вынести монстров мощными заклинаниями. Сдерживая эти порывы, тёмный эльф стискивал челюсти и продолжал смертоносный танец клинков.

Когда архимагистр из витиеватого каменного коридора вошёл в очередную пещеру, его ждал неприятный сюрприз. Нет, дело было не в двух крысобаках, устремившихся встречать пришельца в надежде им поужинать. С теми он расправился двумя ударами кинжала и пинком ноги. Произошло кое-что гораздо более неприятное, заставившее сжаться сердце.

Ощутив пульсирующую боль в безымянном пальце, Ал сквозь зубы выругался. Сработало помолвочное кольцо. Это значит, что на честь его любимой покусилась какая-то сволочь. Уверенность, что это был Валафейн, крепла с каждым шагом. В этом беспринципном ублюдке достаточно ненависти, чтобы желать заполучить и растоптать женщину извечного соперника. А это значит, что у Алакдаэра осталось слишком мало времени. Нужно спешить!

Глава 26

Ал поцеловал кольцо, посылая невесте ответный сигнал, чтобы ощутила, что он идёт, что спасение близко, и не сдавалась, не сдавалась ни за что на свете! Он тоже не сдастся, свернёт всё на своём пути, но доберётся до цели! Главное – не наломать дров и не ошибиться, поддавшись эмоциям. Спокойствие, только спокойствие и рассудительность подскажут верный путь.

Его серьга-артефакт, защищающая от неминуемой гибели, не сработала ещё ни разу (он не подпустил к себе врагов слишком близко), так что её силу пока не учуял никто из часовых. Это хорошо, даёт преимущество. Сделав небольшую передышку и подпитавшись от накопителя, Алакдаэр продолжил прорубаться сквозь кищащие тварями пещеры.

Валафейн наслаждался делом рук своих. Он любовно разглядывал уродливую надпись на груди жертвы и, кажется, захотел сделать к ней приписку. На сей раз выбрал живот.

«Светлейший, я этого больше не вынесу! Пошли мне темноту!» – взмолилась Аль.

Лезвие вновь вспарывало и плавило её плоть, она стонала и исходила слезами, ощущая приближение блаженного беспамятства, но раз за разом, будто чувствуя её готовность шагнуть во тьму, мучитель пробойными заклинаниями не давал ей потерять сознание.

«Больной садист!» – безмолвно простонала она, когда смогла отдышаться после очередной дозы таких чар. Что же этот гад решил написать на этот раз?

– Лучше бы матери пока не знать, что ты стала невестой Разноглазого, иначе не станет больше ждать и убьёт на месте, – сочувствие в голосе палача было показным. – А ведь у меня на тебя ещё много планов…

– Что ты сказал? Невеста?! – жрица, шагнувшая в комнату, сдвинула брови. – Похоже, обряд жервоприношения мне придётся провести прямо сейчас! – её глаза загорелись от воодушевления. – Вы снова связаны, пусть и несколько иными чарами. И он почувствует, ощутит твою смерть! И придёт, придёт так быстро, как только сможет…

– Мама, но я ещё с ней не закончил… – красноглазый явно был недоволен, что его прервали на самом интересном.

– Ты уже достаточно порезвился… Отчего не надел на неё антимагические браслеты? Надеешься на свои контролирующие чары? – с неудовольствием заметила тёмная эльфийка. – «Была твоя, стала моя?» – переспросила она, читая надпись на животе. – Решил превратить её тело в послание?

– Почему бы и нет?!

– Действительно, почему бы нет. Пусть Аркент’тар читает и видит твои следы на том, что от неё останется… – кивнула чокнутая мамаша. – А теперь отойди и продолжай удерживать пленницу чарами, я начну ритуал!

Она крикнула что-то на дровише – и в комнату вошли ещё две тёмные эльфийки в просторных чёрных одеяниях. Одна несла широкую золотую чашу, у другой в руках был прямоугольный футляр, инкрустированный каменьями, в котором оказался жуткого вида кинжал: в центре зазубренное лезвие, а по краям полукругом отходят тонкие жала, похожие на ножки паука.

– Видишь этот клинок? – главная жрица указала на смертоносную гадость. – Сначала он пронзит тебе сердце, а потом паучьи лапки удлинятся и вырвут его из груди. Я положу его в чашу и предподнесу Богине, и ты будешь всё ещё жива, когда это произойдёт, и успеешь уидеть, как бьётся и постепенно замирает твоё сердце у меня в руках. Ну а то, что от тебя останется, мы, так и быть, отдадим Разноглазому, чтобы ему было не так одиноко умирать…

Жрица принялась читать заклинание. Тусклый свет кристаллов стал почти неразличим из-за повалившей со всех сторон тьмы, которая сначала сгустилась вокруг, а потом собралась угрожающим облаком и зависла над алтарём, аккурат над жертвой. Живая, «дышащая», будто хищник, поджидающий добычу, она готовилась принять кровавое подношение.

Аль взмокла, ужас затопил изнутри. Она обречена. Её защитные амулеты уже давно разряжены, дотянуться до внутренних резервов нет возможности, сила не слушается, а тело подвластно чужой воле. От беспомощности и невозможности хоть что-то сделать хотелось завыть.

В пору было бы сдаться и отдаться на волю победителей, но что-то внутри мешало опустить руки. Взгляд разноцветных глаз то и дело возникал в сознании и призывал бороться, пусть даже надежды на спасение не осталось. Алакдаэр… Это ей предсказана гибель, ей, не ему! А он сейчас может погибнуть, пытаясь изменить судьбу невесты. Если архимагистр придёт сюда и застанет её бездыханное тело… Нет, он не должен проделать этот нелёгкий путь зря! Она не имеет права его подвести! И мама… Мама обязана снова увидеть дочь!

«Не хочу умирать! Не хочу!»

Надо попытаться справиться самой, как угодно, любыми способами. В ней спит сила фэйри, которая раскроется во всей красе лишь после инициации. Но если Альвинору сейчас заколют ритуальным кинжалом, то инициация вообще не наступит! Нужно постараться дотянуться до скрытых сил, достучаться до спящей магии. Может, удастся пробудить хоть частичку?

Пока жрица бормотала заклинания, Аль пыталась призвать силу фэйри, но ничего не получалось. Ещё бы, Валафейн выпил из неё столько энергии и, кажется, как-то повлиял на фэйри-сущность. Когда его тьма оплела крылья, ощущения были преотвратные. Может, он временно заблокировал эту способность и контролирует так же, как и всё тело пленницы?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но Альвинора не была бы собой, если бы так просто сдалась. Она продолжала искать внутренние резервы, хоть что-то, что могло бы помочь, и ощутила, как нагревается на груди отцовский медальон. И в тот момент, когда сментоносный клинок в уверенной руке тёмной эльфийки обрушился на её грудь, медальон засиял и, окружив тело полупрозрачным куполом, не дал кинжалу пробить сердце.

Жрица выкрикнула что-то на темнофэльфийском.

– Это ещё что такое?! – воскликнула она на понятном Аль языке и снова взмахнула клинком, но тот вновь отпружинил от сверкнувшей защиты. – Продолжаешь сопротивляться? – раздражённо бросила женщина и подалась вперёд. – Ну ничего, надолго тебя всё равно не хватит!

Сняв часового, дежурившего у выхода из пещеры, Алакдаэр выхватил арбалет и послал болт в ещё одного, который показался из-за груды камней. Чисто, можно двигаться дальше. Втащив тела в пещерный коридор, декан оглядел Аббаналур, представший перед ним как на ладони.

Сколько же лет он здесь не был?! Подземный город всё так же красив и изящен, искусные строения, вырезанные из камня, острыми пиками стремятся к высокому своду огромной пещеры, давшей пристанище тёмным эльфам. За прошедшие годы появилось изрядное количество новых зданий, столь же величественных, как и их более древние собратья. Как и раньше, здесь не было магических огней, света вмонтированных в стены фиолетовых и белых кристаллов хватало с лихвой и рабам, и самим дроу.

Да-а, сколько бы ни выпало трудностей первому дому после массового бегства отступников, но Подземье под твёрдой рукой матери процветает. Что и ожидалось от Верховной жрицы рода Аркент’тар. Однако глядя на эту завораживающую красоту, Ал хоть и тешил своё чувство прекрасного, но ничуть не жалел об уходе.

Не удержавшись, дроу скользнул взглядом по первому дому, где родился и провёл первые годы жизни, потом со вздохом отвернулся и изучил чертоги второго дома. Что ж, время начать штурм!

Декан почти бестелесным сгустком тьмы скользил вдоль хозяйственных построек и бараков рабов. Более цивильных строений он избегал, там часовых было куда больше. Через некоторое время архимагистр приблизился к цели.

Он притаился в тени и увидел отряд дроу второго дома, который выдвинулся к первому с явным намерением вскоре напасть. Всё так, как Ал и думал: дом Рилинвирр задумал переворот и свержение власти прежних хозяев Аббаналура. Тёмный презрительно сплюнул. Все эти междоусобные склоки надоели ему до невозможности, и этой ночью бывших соплеменников будет ждать огромный сюрприз.

Будто в подтверждение этих мыслей Ал ощутил энергетическую волну. Как он и надеялся, она это сделала, активировала семейный амулет! Надолго ли хватит его защиты? Сумеет ли Альвинора правильно воспользоваться выпавшим шансом и отсрочить собственную гибель? «Сумеет!» – внушал себе Ал. Она продержится до его прихода, должна продержаться!

С огромным удовольствием он зажал камешек в артефакте связи и подал членам отряда сигнал к началу атаки. Прощай, Аббаналур, ты больше не будешь прежним!

Сначала ничего не происходило, всё было тихо и спокойно, но декан терпеливо ждал. И вот со всех сторон послышался отдалённый рокот, который постепенно нарастал. Насторожившись, часовые у второго дома беспокойно прислушивались и переглядывались, не понимая, что происходит. Рокот всё приближался, раздались взрывы, своды и стены пещеры задрожали, земля под ногами тоже.