Крымский цугцванг-1

Глава 12

— Хреново, — совсем не по-парламентски прокомментировал Ларионов ситуацию, когда они погрузились в машину. Они ехали в гостиницу, а президент, согласно статусу уехавший раньше, отбыл в посольство.

Министру действительно было хреново от подобного развития отношений с англичанами. Романов ожидал упреков или хотя меланхолических причитаний. Но Ларионов даже не обмолвился. А это означало, что у него появилась другая проблема, большая и светлая, как британский парламент.

Дмитрий Сергеевич отчасти был прав. Хотя Ларионов не попрекал его по совсем другой причине — он уже понял, что Романов не министерский клерк, а чуть ли не его преемник, — но проблема у Алексея Антоновича была и даже не одна.

Около гостиницы министр сказал:

— Дмитрий Сергеевич, вы поужинайте со своей дамой из Форин Офис, вдруг что-нибудь узнаете. А я сейчас отдам команды, сменю рубашку и поеду к президенту.

Ларионов был откровенно не в духе. Из отрывистых фраз дипломатического окружения Романов понял, что идея поездки президента в Англию принадлежит министру. Первоначально предполагалось, что в Лондон поедет один министр иностранных дел, но он убедил главу государства тоже поехать, упирая на то, что смена власти позволяет начать отношения с чистого листа. Увы, лист оказался не совсем чистый. А точнее сказать, почти полностью исписанным. Новые российские власти могли в лучшем случае поставить скромный автограф в уголке на оборотной стороне.

И теперь Ларионову предстояло выполнять нелегкую миссию — оправдываться перед президентом.

Ну, его хлопоты — не мои заботы, — подумал Романов. Проголодавшись за первую половину дня, он провел то ли поздний обед, то ли ранний ужин с отменным аппетитом.

Принимал пищу он, как и было ему обещано, с Марией Ивановной. Поскольку сосватал ее ему министр, то Романов немного запутался — на кого же она шпионит — на Форин Офис или Вернадского, на Англию или Россию.

Сохраняя облик простоватого хама из оппозиции, навешенный на него членами делегации, он спросил напрямую об этом у Сазоновой.

Вопреки дипломатическому статусу Мария Ивановна едва не запустила в него устричной ложкой, с помощью которой активно разделывала раковину.

— Как вам не стыдно! — воскликнула она, — по собственной воле помогаю вам, а вы! Еще спросите, с кем я сплю, чтобы оказаться на тепленьком местечке около вас.

Он улыбнулся в бороду. Каким бы не был Дмитрий Сергеевич ученым-теоретиком, не знающим прелестей современных международных отношений, но здесь было нечто другое. Ибо практику дипломатических отношений на сей момент он не знал, зато практику отношений мужчины и женщины представлял замечательно, поэтому и не был до сих пор женат.

Короче, он ей не поверил в отношении добровольности. Может она и не шпионила, но…

Это неверие настолько ясно отразилось на его лице, что Мария Ивановна покраснела и призналась:

— Ну не совсем добровольно, по регламентации работы. Вы — лицо ответственное, но не официальное. Потому вот так неофициально к вам и приставляют кого-нибудь, чтобы не потерялись. Но в моих обязанностях нет шпионских функций. Просто в нашем отделе больше нет людей, знающих так свободно русский разговорный язык, при этом не занимающих особо высокое положение.

И после этой тирады она опустила голову, изучая содержимое раковины устрицы.

— Дражайшая Мария Ивановна! — воскликнул Романов, понимая, что перестарался и если по морде все-таки не получит, то обрезать все выходы на Лондон Машенька может. Она же его уши и язык. — Позвольте мне извиниться. С меня десерт, выбирайте!

Мария Ивановна внезапно всхлипнула. Потом так же неожиданно коварно улыбнулась. Дмитрий Сергеевич мысленно расстался со всей суммой фунтов, не такой уж и большой, надо сказать, поскольку консультанту не полагались значительные командировочные. Подумалось почему-то, все относятся к нему, как министру, но в итоге платят зарплату сущими грошами низшего дипломатического персонала.

К счастью, Мария Ивановна не стала испытывать финансовое терпение собеседника. Зато больно ударила с другой стороны.

— Вы мне подпишите свою книгу, — сказала она и добавила мстительно: — с обращением дорогая и подписью ваш Дмитрий Сергеевич.

Все-таки мстительные существа эти женщины. Если бы у него была жена или, упаси боже, любовница, она бы ему все волосики на голове выдергала после такой надписи. И не только на голове.

Но поскольку он не был женат и вообще не находился под женским каблуком, то, пожалуйста, что угодно!

Он привстал, прижал руку к сердцу и обольстительно улыбнулся

Мария Ивановна была женщиной и к тому же лет пять как не замужем. Против подобной атаки она не устояла, улыбнулась, прыснула:

— Ну вас.

Десерт за свой счет Романов все же заказал, не самый дорогой, но и не самый дешевый.

Когда они перешли к нему, у Марии Ивановны зазвонил в сумочке фон.

Она заговорила с собеседником быстро, тембр ее речи по-английски изменился совершенно. Дмитрий даже удивился, как меняется речь у одного и того же человека. Если бы он не видел ее сейчас, ни за что бы не признал.

Мария Ивановна пояснила:

— Жулавски хотел бы взять у вас еще одно интервью, теперь по итогам первого дня переговоров.

Дмитрий Сергеевич оказался в трудном положении.

— Понимаете, я все-таки не глава делегации, чтобы давать оценки. Пусть просит интервью у президента, на крайний случай у министра.

— Разумеется, корреспонденты будут разговаривать и с Мануйловым¸ и с Ларионовым, — удивилась Сазонова, — вы, видимо, еще плохо знаете западную журналистику. Жулавски направляется к вам, поскольку он уже наладил с вами связи, а другому корреспонденту, даже из этой редакции, еще придется ее налаживать. К тому же ваше вчерашнее интервью вызвало большой резонанс. И журналист никогда не оставит возможности повторить такой успех. Да и для вас это большая удача. Разве нет?

Дмитрий Сергеевич задумался. Подумал, покачал головой:

— Успех успеху рознь. Хватит с меня этой самодеятельности. И так получил по шее за вчерашнее. Приедет Ларионов, спрошу у него, если даст добро, тогда дам интервью. И в рамках определяемых интересов.

Мария Ивановна была разочарована.

— Вы понимаете, что вам продиктуют текст ваших интервью?

— Мне? — Романов скептически поджал губы.

Мария Ивановна внезапно легко согласилась с ним:

— Извините теперь вы меня. Я все забываю, с кем разговариваю. Для вас нет авторитетов в политике, это уже очевидно. Ни в России, ни в мире. Вы сильный политик.

Дмитрий Сергеевич постарался скрыть изумление на лице. Похоже, если он сейчас он вытащит из кармана пистолет, то его собеседница ничуть не удивится. Хотя, надо сказать, он уже начал привыкать к своему новому положению. Если человеку сто раз сказать, что он великан и у него уши квадратные, то на сто первый он может и поверит. Особенно если это говорит хорошенькая женщина.

Под ее жарким взглядом он решился, скосил взгляд на табло часов, висящих над входом. Половина шестого.

— Жулавски не говорил вам, до которого часа он может меня ждать?

Сазонова покачала головой.

— Я позвоню ему?

Дмитрий кивнул.

Мария Ивановна вытащила из сумочки фон и довольно долго разговаривала с корреспондентом, объясняя ему положение. Затем перевела взгляд на Романова:

— Для того, чтобы статья попала в утренний номер, он может ждать до половины одиннадцатого, после этого интервью будет никому не нужно.

У них еще больше четырех часов. Целая прорва времени. А там, глядишь, и министр появится.

— Вы не покажете мне Темзу? — закинул удочку Романов. Поему бы ему не завести романчик с еще недурной англичанкой пусть и русского происхождения.

— А почему бы вам просто не позвонить Ларионову? — Выступила с ответным предложением практичная Мария Ивановна. — Дадите интервью и освободитесь от этой проблемы. А потом мы, так и быть, прогуляемся по берегу Темзы. Хотя сейчас не тот сезон, но уж так и быть.

Простая мысль не пришла в голову Романову лишь потому, что он долгое время не имел мобильного фона — мобильника в просторечии. Радикальный в науке и в политических взглядах, Дмитрий Сергеевич был очень консервативен в бытовой сфере. Он, наконец, купил его в текущем году, но все еще не привык пользоваться и зачастую забывал дома.

Он вынул из кармана мобильник, задумался. Разумеется, номера фона Ларионова у него не было, но ему как-то звонил уже в Лондоне его секретарь (кто ему дал его номер, интересно? Его никто не знал — ни на работе, ни среди знакомых, гордо числящихся друзьями. Воистину возможности ФСБ безграничны) и номер секретаря, разумеется, остался в памяти фона.

Осталось надеяться, что Невоструев не пошлет его подальше. Это негативно скажется на его имидже. Или, по крайней мере, — он скосил взгляд на задумчиво попивающую кофе Марии Ивановне, — на знакомых женского пола.

Впрочем, Дмитрий Сергеевич до сих пор не понимал свой статус и авторитет. Невоструев не только не послал его ни в какие отдаленные дали, но и рассыпался в извинениях и, конечно же, надиктовал номер.

Ларионов, судя по набитому рту и жующему виду на крохотном экране фона, ужинал. И наверняка вместе с президентом.

Узнав Романова, он извинился, дожевал и вопросительно замолчал.

Просьба Дмитрия Сергеевича прокомментировать ему официальную позицию для того, чтобы дать интервью, была как бальзам на душу министра.

Он коротко, но емко, оговорившись, что говорит не все, выложил ему позицию правительства. Глупым Ларионова не назовешь, это уж безусловно.

Поблагодарив министра, он положил фон обратно в карман. Теперь пора поговорить с Марией Ивановной относительно визита к ним журналиста.

Жулавски прилетел мгновенно. Кажется, он просто болтался неподалеку от гостиницы в ожидании, когда его респондент созреет. Или в Лондоне изобрели пресловутую нуль-транспортировку, о которой прожужжали все уши фантасты.

Они снова устроились в полутемном фойе, в зоне отдыха, где тяжелые кожаные диваны отрезали от остального мира небольшую часть пространства.

Мария Ивановна, как и в прошлый раз, отказалась с ними идти, сославшись на срочную заботу. Дмитрий Сергеевич только теперь догадался, что уходит она не из-за возникших проблем, а чтобы не мешаться под ногами и слышать лишнее.

Впрочем, она сделала правильно и хватит о ней. Надо сосредоточиться.

Роскошные диваны приняли их в свои объятья. Жулавски, похоже, также настраивался на боевой лад. Он задумчиво размял в руках кубинскую сигару, понюхал. Раньше бы закурил ее. Но в наши безникотиновые годы лишь разочарованно положил ее в небольшой портсигар на пару сигар и забросил во внутренний карман пиджака.

Вместо этого он вытащил диктофон и вопросительно посмотрел на Романова:

— Начнем?

Дмитрий Сергеевич кивнул.

— Как вы оцениваете итоги сегодняшнего дня?

Вопрос был стандартным, но Дмитрий Сергеевич так и не решил, как на него ответить. Оптимистично порадоваться вместе со всеми, что количество живых членов обеих делегаций к концу дня не уменьшилось или пессимистично предаться меланхолии о противоречивости позиции сторон?

Надо было, как и в прошлом интервью, ограничиться парой тем. А то сейчас журналист разгуляется. С другой стороны, снявши голову, по волосам не плачут. Он ответил дипломатично:

— В ходе этого дня переговоров я еще раз убедился, что обе стороны представляют европейские страны.

Жулавски, разумеется, не удовлетворился таким уклончивым ответом. Он хохотнул дипломатичности слов и принялся раскапывать второй и прочие этажи многослойного ответа Романова.

Ну, здесь Дмитрий Сергеевич был на коне.

— Я, как вы знаете, историк. Мне лучше известна дипломатия столетней давности, чем годичной. И сегодня я испытал комплекс дежа вю. Будто оказался я в начале ХХ века, еще до революций 1917 года, и смотрю на борьбу двух империй — Британской и Российской.

Понимаете, — он принял задумчивый вид, — мне кажется, к середине ХХI века это противоборство кита и льва потеряло свое значение. Даже в рамках НАТО. Появилось множество проблем вне этой сферы. Международный терроризм, проблема сырья, космос. А наши политики — российские и английские — до сих пор по привычке жуют старую жвачку — кто кого выше.

Я еще могу понять российских политиков. Россия только полвека назад вернулась в цивилизованный мир и ей до сих пор отрыгается коммунистическая жвачка, но понимать позицию правительства Ее Величества я отказываюсь.

С этой точки зрения сегодняшние переговоры безрезультатны и бесполезны. Ну, за исключением того, что наш президент и ваш премьер познакомились лично.

Жулавски решил, что настала очередь следующего вопроса.

— Будь вы на месте премьер-министра правительства Ее Величества, что бы вы сделали?

— Мне трудно говорить, — начал отнекиваться Дмитрий Сергеевич, — ведь я нахожусь в рядах противоположной делегации. — Потом перешел в атаку, — но в целом у меня создалось впечатление, что наши оппоненты на данный момент просто не желают видеть Россию в Европе. Увы, но это так. Все красивые слова о цивилизации, об изменившейся России являются только прелюдией к тезису, который начинается со слов «к сожалению, демократические институты России слишком слабы», а заканчиваются словами «мы не можем…». Понимаете?

— Вы считаете, что Великобритания отторгает Россию?

— Почему же Великобритания. Ваша страна великий форпост демократии. Собственно говоря, если бы после принятия Великой Хартии она ничего не сделала, то и этого было достаточно. Но вклад Великобритании велик и в последующие столетия. Сейчас, в том числе и в вашей стране многие думают и говорят о второстепенной роли Англии в мировой политике и экономике. Прямо-таки смакуют данный тезис. Эдакие садомазохисты от политики. Разумеется, Великобритании далеко до такого гиганта как США, она отстает, скажем прямо, от ФРГ и Франции, но в остальном экономическая и политическая роль Великобритании остается весьма велика.

Меня, как вы наверно знаете, нередко приписывают к тому крылу российского общества, которое называется англофильским, то есть принадлежащему к сторонникам английского образа мысли и английской культуре. Это явное преувеличение. Вместе с тем, я вижу путь развития России только в рамках Европы и в частности Великобритании. Хочу подчеркнуть — не государства Великобритания, как нередко показывают некоторые доброхоты в кавычках в моей стране. К вашему государству у меня есть ряд претензий как у историка и российского гражданина.

Так вот будучи сторонником европейского пути развития, я сегодня с болью глядел на ограниченность политики правительства Ее Величества.

Жулавски сделал движение рукой, показывая, что хочет сделать вопрос-реплику:

— То есть хотите сказать, нынешнее правительство Кардегайла несет ответственность не только за срыв переговоров, но и за слабое и медленное интегрирование России в Европы?

Дмитрий Сергеевич с благодарностью посмотрел на корреспондента. Смел, однако, корреспондент. Впрочем, в их стране демократия провозглашена не на словах, а иногда и на практике.

— Безусловно, — категорично сказал Дмитрий Сергеевич. — Я, может быть, сейчас сильно огорчу россиян, если скажу нечто обидное, но все-таки в ряде случаев так оно и есть. Россия мне зачастую видится молодым смелым и бестолковым дикарем, мечущемся около фактории. А Англия — опытным торговцем в годах с мушкетом в руках. И извините, чтобы не говорили и писали потом, торговец будет нести большую ответственность за начавшийся конфликт, чем дикарь.

Переходя к более современной истории, которую я изучаю, мне кажется, что главная причина для обеих сторон заключается в том, что Россия, стремясь на Запад, требует для себя чересчур большой свободы, а Запад, в том числе Англия, в общем-то не прочь против вхождения России в свои ряды, слишком ее опасается. А США смакуют это положение. Америке очень нужен такой опасный превентивный противник Европы. Это позволяет держать в европейских государствах свои базы, командовать Европой. Представьте, что России нет. Она сдалась, расколота на несколько мелких стран. После этого нужны ли Европе США в военно-политической сфере?

Романов остановился передохнуть и после этого закруглился:

— На этом я остановлюсь, поскольку вопрос этот рассматривался уже много раз и в Англии, и в России.

Жулавски подумал и задал вопрос, который по логике должен быть последним:

— Что бы вы могли посоветовать правительству Кардегайла?

— Терпение, терпение и еще раз терпение. И более мягкую позицию. Не надо обрывать все связи России с Западом. Это резко ухудшит положение не только России, но и самого Запада, всей западной цивилизации. Традиционная для правительства Великобритании консервативная антирусская политика должна быть смягчена. Я не говорю, что Великобритания должна наступать на горло своим интересам, но в то же время не надо быть такими эгоистами.

— Благодарю вас, господин Романов.

Жулавски порывисто встал. Чувствовалось, надиктованный на диктофон материал сжигает его.

— Я хотел бы откланяться прямо сейчас, — извинился он, — надо обработать материал в удобоваримый для газетной статьи текст. У меня к вам одна просьба — не давать больше ни одного интервью сегодня.

Жулавски посмотрел на Романова почти умоляюще.

— Если будет такая возможность, — уклонился от твердого обязательства Дмитрий Сергеевич.

Жулавски, видимо, хватило и этого. Он кивнул, крепко пожал руку и исчез в полутьме фойе. Его работа продолжалась. А Дмитрий Сергеевич теперь мог немного расслабиться. Где же дражайшая Мария Ивановна?