КСИОР

РЕЗУЛЬТАТ ОПЫТА

На аэродром друзья поспели как раз вовремя. Следом за ними в комнату вошел Дмитрий Анатольевич.

— Вылетаем завтра утром, — объявил он.

После ужина Дмитрий Анатольевич обратил внимание на Виктора. Всегда неугомонный, он грустно сидел в уголке дивана и гладил притихшего щенка. Уж не заболел ли? Но реактивщик заверил, что чувствует себя превосходно. Дмитрий Анатольевич с сомнением покачал головой. Но его ждали на аэродроме, и он уехал.

Перед сном у Виктора поднялась температура: 40,7 показывал градусник. Виктор непрестанно просил есть, и это сразу после ужина… Володя собрался уже вызвать Дмитрия Анатольевича, но Виктор остановил его: вдруг вылет расстроится? А домой уже так хочется!

Довод был веский. Но как потом Володя раскаивался, что не вызвал инженера. Всю ночь Виктор бредил. непрерывно просил есть и пить. Жалобно скулил щенок. Володя даже устал подавать еду и кормить больных.

Только под утро все заснули.

И вдруг сквозь сон Пузырек услышал, что в столовой кто-то ходит, задевая стулья, тяжело вздыхает. «Может быть, Дмитрий Анатольевич вернулся?» Коля быстро вскочил и распахнул дверь.

Огромный лохматый зверь с лаем бросился на мальчугана. Крик Коли разбудил Володю.

— Что случилось, Коля?

— Гав, гав… — оглушительно лаял зверь. Схватив стул, Вова бросился на помощь брату и остановился в дверях. Посреди столовой на полу, уткнув голову в руки, ничком лежал Коля, а над ним кудлатой махиной возвышалось непонятное животное. Оно тихонько скулило и огромным красным языком лизало Колин затылок.

— Загрыз! — испугался Володя. И, размахивая своим оружием, с криком: «Пошел, пошел вон!» — бросился вперед. Зверь недоумевающе посмотрел на Володю и, кряхтя, полез под стол.

— Коля, Коля, — тормошил Вова брата. Пузырек осторожно поднял голову.

В ту же секунду густой басистый плач раздался из дверей спальни. Вова обрадовался. — наконец-то Дмитрий Анатольевич вернулся. Но почему он плачет? И так громко? Вова кинулся о спальную. На кровати, где ночью лежал Виктор, сидел голый черноволосый человек и рыдал. Вова зажмурился, потом открыл глаза. Незнакомец не исчезал.

— Дяденька, — шопотом произнес Володя, пятясь к двери. — Вы откуда? Где Витя?

Новый вопль богатырского баса потряс стены номера.

— Вова! — неутешно ревел черноволосый, — Вова, это же я — Витя Летунов, я… Я наелся витамина, ну, концентрата.

— А Фотограф? — спросил Володя, бессильно опускаясь на стул.

— И Фотошку я накормил тоже-е-е, — проревел гигант.

Тут Володя все понял: страшный зверь в столовой — выросший щенок, а этот великан — их Витька.

Что же делать?

Завтракать братья пошли вдвоем. Виктор изнывая от голода, остался ждать их. Спуститься ему вниз, в ресторан, нечего было и думать. Виктор еще раз приложил к себе комбинезон с разноцветными пуговками и еще раз тяжело вздохнул-брюки не доставали до колен. Рядом на стуле лежали скомканные трусы и майка. Еще ночью, когда он рос, вещи лопнули на нем.

Огорчался он не долго Братья вернулись с огромной кастрюлей манной каши, двумя десятками яиц и бидоном горячего какао.

— Наконец-то, — обрадовался реактивщик.

Когда Витя насытился, ребята обсудили положение. До возвращения Дмитрия Анатольевича Виктору надо сидеть дома — у него нет костюма взрослого. «Да и кончил ли ты расти?» — выразил сомнение Володя. При этих словах реактивщик снова захныкал.

Володе было жалко оставлять друга одного, но очень уж хотелось погулять в 1981 году, и братья ушли. Реактивщик, завернутый в простыню, попробовал шлепать босыми ногами по номеру. Но что проку ходить без цели? Чтобы скоротать время, он лег спать. Так, спящим и застал его Дмитрий Анатольевич. Не сразу узнал он реактивщика. Когда же великан со слезами рассказал про свой опыт, инженер отвернулся и, не говоря ни слова, принялся укладывать вещи в чемодан.

— А как же мама? И в школу с бородой не пустят… — басил Виктор. Дмитрии Анатольевич не отвечал. Также молча встретил он мальчиков. И это было хуже всего.

…По взлетной дорожке, вымощенной большими шестиугольными бетонными плитами, к «Мечте» шли Володя и Коля, за ними молодой гигант, еле сдерживая на толстой цепи громадного и свирепого с виду пса. Всем на удивленье зверь тихонько по-щенячьи скулил.

Около самой машины великан остановился.

— Дядя Дима, — с дрожью в голосе проговорил он, — а я так и поеду с бородой, да?

Инженер пожал плечами. Реактивщик сел на перекладину у алюминиевой лесенки и закрыл лицо руками.

— Тогда я… я лучше совсем не поеду, — чуть слышно проговорил он. — Не хочу с бородой к маме, к ребятам…

Коля тоже шмыгнул носом: ну как вернуться Виктору в лагерь? Засмеют!

Дмитрию Анатольевичу стало жалко неудачника. Пожалуй, он и так достаточно наказан, — решил инженер.

— Не плачь! — приказал он. — Поставим ускорители времени на обратный ход, ты садись на плоскость и держись крепко. Может быть, когда перенесешься на день-два назад, ты снова станешь прежним мальчиком. Ну, а щенка мы возьмем в кабину и привезем таким в лагерь, как доказательство Согласен?

Виктор согласен был на все, лишь бы избавиться от бороды и великанского роста…

Он улегся на крыло, ухватился за его острую кромку и с надеждой заглянул в иллюминатор. Сквозь стекло виднелось напряженное лицо Пузырька и хвост Фотографа.

Взревели двигатели. Взвилась снежная пыль. Виктор теснее прижался к плоскости. Но машина не поднялась в воздух. Как в кинофильме, пущенном в обратную сторону, пролетели задом наперед день, утро, ночь, потом снова день, и двигатели смолкли. В кабине инженеру и обоим мальчикам показалось, что псе это длилось не больше минуты, но как мучительно долго тянулось время для Виктора.

— Я никогда больше не буду пробовать концентрата, — это были первые слова, которые произнес прежний реактивщик. А братья давно уже не смеялись так весело. Виктор совсем запутался в своем огромном комбинезоне.

— Домой! — возвестил инженер.

— Домой, домой! — подхватили ребята. Больше всего на свете они хотели очутиться дома, в лагере. — Счастливого пути! — напутствовали провожающие.

Снова взвыли двигатели и, разбежавшись по аэродрому 1981 года, удивительная машина растаяла во времени и пространстве.

— Домой, домой! — казалось, пели ее моторы. — Домой, — повторяли пассажиры. И летели назад дни и недели, годы и десятилетия…

Снова щелкнул прибор, похожий на электрический счетчик. Щелкнул и остановился. 1956 год. Июнь месяц.

Машина плавно опустилась на луговине перед самой деревней.