Кто финансирует развал России? От декабристов до моджахедов

ГЛАВА VII Как матросы броненосца «Потемкин» стреляли по Одессе из боевых орудий

Политика — это искусство возможного, — гласит известное изречение. Все верно, задача политика достичь максимально возможного результата с имеющимися силами и в той ситуации, в которой он находится. У хорошего политического деятеля это получится, его государство ждет подъем и процветание, посредственный, даже обладая всеми козырями, не сможет добиться ничего. А чего же добиваются политики, а точнее сказать, державы, которые они представляют?

Основная задача любой политики — заставить всеми доступными средствами другие народы и государства совершать поступки, выгодные не им, а вам. Это как в коммунальной квартире — главное, чтобы грязную посуду и отхожие места убирали за вас другие. Добиться этого можно уговорами, посулами, прямым обманом. Так и политические деятели, делают красивые заявления, дают обещания, суть которых очень проста — заставить кого–то сделать (или не сделать) что–то. Но не всегда витиеватыми фразами можно добиться результата, не каждый раз получается речами и правильно составленными декларациями убедить одни страны сдать свои позиции другим. Тогда, как последний политический аргумент, в ход идет насилие. Начинаются войны, проливаются моря крови. Они всегда идут под благородными и окрыляющими лозунгами, хотя их истинная цель всегда очень приземлена и материальна Разве сможете вы убедить умирать простых солдат за нефтяные месторождения, алмазные копи и доминирование вашей державы на планете? Поэтому они идут в бой за «общечеловеческие ценности», «за свободу братских народов» или спасая весь мир «оттеррористической угрозы».

Меняется время, а вместе с ним меняются и слова ширмы, прикрывающие истинную подоплеку событий. Сложно убедить своих соотечественников складывать головы, но еще сложнее убедить граждан государства–соперника, чтобы вместо защиты своей страны они начинали активно с ней бороться. Это — высший политический «пилотаж». Это неимоверно сложно, это филигранно. Наконец — это долго. Но если удастся изнутри разрушить своего геополитического соперника, то вы получите мировую гегемонию, доступ к ресурсам, богатства всей планеты, по сути ничего не истратив…

Поэтому революционное будущее Российской империи надо тщательно готовить. Ведь если не искать, не просеивать революционную породу в поисках золотых самородков, то Россия так никогда и не взорвется. И потому работа идет. Кропотливая и незаметная: выделяются деньги, ищутся люди. Большинство из них уйдет в отвал, в шлак, и средств, вложенных в них, никогда не оправдают. Но если хотя бы один из революционеров сделает го, ради чего его поддерживали и натаскивали, то он с лихвой окупит все.

Где же взращиваются кадры будущих революционеров? Да там же, где готовится будущее любой профессии — в школе. Готовится загодя и русская революция. Которой еще нет и в помине — она будет еще только в 1905 г. А «Русская высшая школа общественных наук» торжественно открылась 19 ноября 1901 г. Не в России, а во Франции, в Париже на улице Сорбонны, дом 16. Основать ее решили два эмигранта: про–фессоры Ковалевский и Гамбаров. Что для такого действия необходимо? Для того чтобы любое учебное заведение приступило к работе, требуются финансовые средства и разрешение властей. Особенно если вы решили открыть школу не в Урюпинске, а во французской столице. Да и не школу, а целый свободный университет! Достаточно посмотреть «школьные» дисциплины, чтобы понять, о каком серьезном уровне преподавания идет речь: философия и социология, правоведение и политология, экономика и статистика, антропология и этнография. Однако проблем с получением разрешения на преподавание не возникло, иначе говоря, лицензию Ковалевскому и Гамбарову парижские власти дали необыкновенно легко. То, что школа воспитает руководящие кадры для всех революционных партий России, французов не интересует. А ведь главный союзник Парижа на тот момент — это Петербург. Развалят «студенты» монархическую Россию — кто поможет французам в будущей борьбе с Германией? Но ничего не попишешь — во Франции демократия, и каждый (кому власти разрешат!) может учить других чему угодно. Главное, как напишут французские чиновники, давая добро, «что преподавание в ней не будет иметь антифранцузской или клерикальной направленности».

Если с первой, «разрешительной» составляющей успеха у отцов–основателей «Русской высшей школы общественных наук» проблем не возникло, то со второй — «финансовой», все было не так гладко. Учредители внесли на нужды просвещения каждый по 1500 франков из своих личных средств. Даже не будем смотреть валютные курсы 1901 г., и без этого ясно, что на такую сумму серьезное учебное заведение не открыть. Но ведь очень надо\ На 3 тыс. франков «Русская высшая школа общественных наук» просуществовала бы от силы неделю и благополучно закрылась бы. Но мир не без добрых людей. Сам отец–основатель М. М. Ковалевский зафиксировал в своем архиве, что открытие школы стало возможным только после того, как на нужды этого учебного заведения в банк от неизвестного дарителя была внесена круглая сумма размером в 30 тыс. франков! Еще одна неизвестная, но благородная душа сделала перевод размером в тысячу франков из города Канн. Жертвователи будут и еще — но все они будут анонимами!

Самое время достать платки и утереть скупую слезу умиления. Вот это поступок, вот это жест. Отдать деньги и даже имени своего не назвать! Не спешите. Понимание того, кто был тем неизвестным жертвователем, придет к нам, если мы приглядимся к списку студентов и лекторов. Увидим много громких, но тогда еще малоизвестных фамилий. К примеру, занятия посещал уже знакомый нам будущий нарком культуры Луначарский. «…Я вернулся в Париж, где в отличие от Лондона была большая русская студенческая колония, и посещал занятия в Высшей школе, организованной в Париже изгнанными из русских университетов профессорами…», — пишет в своих воспоминаниях о 1903 г. тогда еще очень молодой и малоизвестный Лев Давидович Троцкий. В феврале того же года из Лондона во французскую столицу приезжает и Ленин. Чтобы в течение 4 дней ознакомить студентов со своими взглядами. «Помню, что перед первой лекцией Владимир Ильич очень волновался. Но на трибуне сразу овладел собой, по крайней мере, внешним образом», — писал Троцкий в книге «Моя жизнь». Курс лекций по теории классовой борьбы объемом в 20 часов прочитал в том же году и лидер эсеров Чернов.

Студенты слушали лекторов жадно. Ведь для поступления в это учебное заведение не требовалось сдавать никаких экзаменов! Не надо иметь даже свидетельства о среднем образовании, нет никаких возрастных ограничений. В итоге в школе обучались порядка 400 человек. Казалось бы, благородная затея — нести в массы свет знаний. Но не будем торопиться с выводами.

Жители современной России видели по телевизору много репортажей о тренировочных лагерях боевиков. Люди в камуфляжной форме стройными рядами идут на занятия по подрывному делу, минированию, рукопашному бою, стрельбе. Накануне революционного взрыва в царской России такую же тренировочную базу с разрешения французских властей открыли эсеры и социал–демократы в Париже. Только готовили там не простое пушечное мясо, а революционную элиту. Их оружие — не динамит и винтовка, а слово и убеждение. Поэтому и открывается не простой лагерь, а «Русская высшая школа общественных наук»! Ну а неизвестные анонимы из французских городов шлют на это благородное дело десятки тысяч франков. Вот такие вот «ленинские университеты»! Дипломные работы студенты школы будут сдавать не во Франции, а в России. Их уже давно ждут баррикады, отряды боевиков, тайные склады с оружием и редакции революционных газет. Четыре сотни обученных агитаторов с промытыми передовыми лекторами мозгами пополнят собой стачкомы и Советы. Наступало их время — время первой русской революции…

Рассказать обо всех странных и удивительных фактах этого периода нашей истории не представляется возможным. Мы лишь упомянем самые интересные, ярко характеризующие «стихийность» народного гнева, выплеснувшегося на баррикады и улицы российских городов.

28 сентября 1898 г. на стапеле адмиралтейства в городе Николаеве был торжественно заложен броненосец, обещавший стать сильнейшим на Черноморском флоте. Россия продолжала наращивать свою морскую мощь, выполняя судостроительную программу, задуманную еще императором Александром III. Получивший длинное название «Князь Потемкин–Таврический», этот корабль вошел в историю России с сильно укороченным именем, а восстание на броненосце стало одной из эпохальных событий в первой решительной попытке ее разрушения.

Прекрасный фильм Сергея Эйзенштейна «Броненосец «Потемкин»», ставший классикой мирового кино, мягко говоря, действительности не соответствовал. Многие загадочные моменты восстания матросов были опущены, потому что не могли получить в традиционной советской историографии разумного объяснения. Но нам, шаг за шагом движущимся по извилистой тропинке «русского освободительного движения», как раз эти странности будут понятны и знакомы…

27 января (9 февраля) 1904 г. Япония вероломно атаковала нашу эскадру в Порт–Артуре. Началась Русско–японская война. Подробное освещение ее хода не входит в предмет рассмотрения этой книги. Однако для правильного понимания дальнейших событий на броненосце «Потемкин» отметим некоторые важные моменты.

Броненосец «Князь Потемкин–Таврический» был мощнейшим и новейшим кораблемЧерноморской эскадры

— К началу боевых действий с японцами Россия обладала тремя эскадрами, которые были соответственно расположены на Дальнем Востоке, в Балтийском и Черном морях.

— Для усиления флота, противостоящего Японии, на Дальний Восток была отправлена из Балтийского моря эскадра под командованием адмирала Рождественского.

— Японскому флоту удалось разбить русские эскадры по частям. Последним этапом разгрома нашего флота стало Цусимское сражение, произошедшее 14 (27) мая 1905 г.

Таким образом, к началу лета 1905 г. единственной боеспособной единицей, которая могла отстаивать морское могущество России, стала эскадра Черного моря. Самым мощным ее кораблем и был эскадренный броненосец «Князь Потемкин–Таврический». Он был не просто наиболее сильной единицей Черноморской эскадры русского флота: по тактико–техническим характеристикам «Потемкин» являлся мощнейшим в своем классе кораблем всего Российского военного флота! И новейшим: спущенный на воду в сентябре 1900 г., он по «доброй» русской традиции тут же был отправлен на достройку, окончательно же вступив в строй только в мае 1905 г. (т. е. за месяц до восстания!).

Уничтожение военного могущества России всегда являлось основным условием ее будущего разрушения. Однако силовым путем этого ни разу не удалось достичь никому. Приходится нашим геополитическим врагам действовать по–другому. Именно поэтому все без исключения наши революционеры вносят в свои программы «странные» пункты, требующие уничтожения русской армии. Морское могущество Российской империи вызывает у них не меньше озабоченности. Две эскадры уже уничтожены японским флотом, теперь надо ликвидировать третью — Черноморскую.⁴ Вы уже догадываетесь, почему самое крупное восстание на флоте произошло именно здесь? Сопоставим даты:

— Цусимский разгром — 14(27) мая 1905 г.

— Восстание на броненосце «Потемкин» начнется 14(27) июня того же года.

Но днем раньше восстание начнется в Одессе! Приглядевшись к некоему таинственному «комитету», стоящему в его центре, мы увидим в его работе много нам хорошо знакомых «странностей». Лозунг комитетчиков красивый и привлекательный — «За социальную пролетарскую республику!». Место расположения комитета симпатично значительно менее — борцы за пролетарское счастье располагаются в приюте для неимущих стариков имени Пушкина. С. Орлицкий, писатель и журналист, оказавшийся в центе одесских событий, оставил о них интересные воспоминания. Его записки «Южно–русская республика (Из истории освободительного движения)» увидели свет в мартовском номере журнала «Исторический вестник» за 1907 г., а затем были перепечатаны журналом «Чудеса и приключения» в 2000 г.

Одесса бурлит, а журналист Орлицкий беседует с одним из «комитетчиков» Сергеем Самуиловичем Цукербергом. Тот с готовностью рассказывает о целях восстания:

Пораженный такими откровенными планами расчленения России, Орлицкий посещает митинг, проводимый «комитетом». Те, кто думает, что все революционные бедствия нашей страны возникли стихийно и сами собой, должны просто внимательно изучить резолюции таких пролетарских собраний. Для большей ясности и лучшего усвоения материала надо представить себе седоусых рабочих с мозолистыми руками и простыми русскими лицами. Потом почитать воспоминания очевидцев. И одно никак не будет стыковаться с другим!

Что же товарищи рабочие хотели от правительства в 1905 г.? Помимо предложений о создании Южно–Русской республики столичный журналист Орлицкий зафиксировал следующие предложения:

— национализировать землю;

— сделать фабрики собственностью рабочих;

— уничтожить деньги и… институт брака (любовь должна быть свободна);

— отменить военную службу.

Читавший программы декабристов и народовольцев ничего нового в этих предложениях не найдет. Методика одна и та же: среди здравых и разумных предложений внедряются в общественное сознание важные для врагов страны идеи. Ну а идиотам, предлагающим свободную любовь, ни на одном митинге рот не заткнешь. Да и не надо, они придают собранию забавный тонус и интересный колорит. Придет рабочий домой и на вопрос, о чем говорили и что решили, вспомнит чудаков, требующих отмены свадеб и денежных купюр. А внесенный в резолюцию пункт о тихой ликвидации русской армии забудет…

Услышал на том митинге Орлицкий и другие весьма любопытные факты. Оказывается, основную роль в предстоящих событиях «комитетчики» отводят броненосцу «Потемкин». Что ж тут удивительного? Кому как не поднявшимся против ненавистного самодержавия моря–кам–потемкинцам идти впереди пролетарских масс?

Так–то оно так. Но есть одно «но» — восстание на броненосце еще не началось! Оно совершенно «стихийно» произойдет на следующий день после описываемых нами событий. Но товарищи из «комитета», видимо, обладают даром предвидения. Все свои расчеты они строят, имея в виду силу и мощь броненосца. И начинают от слов переходить к делу.

Утром 13 июня в Одессе произошли первые столкновения. Спровоцированная полиция открыла огонь по толпе рабочих. Убито было всего 2 человека, но для дальнейшего разжигания пожара этого было вполне достаточно. Тело одного из убитых носили по рабочим кварталам. И сразу, как по команде, встали трамваи, забастовала железная дорога. На следующий день к полудню забастовка стала всеобщей. Заведения и магазины, имевшие наглость работать, посещались группами боевиков. После избиения владельцев и разгрома витрин закрывались и они. На этом фоне продолжались стычки с полицией, пытавшейся навести порядок. Пока еще робко стали появляться и первые баррикады, ни крупных столкновений не происходило. Власти ожидали подхода вызванных войск, а восставшие, как мы теперь знаем, — броненосца. Два дня назад, 12 июня 1905 г. «Потемкин», взяв с собой 2 тыс. учебных и боевых снарядов, ушел из Севастополя для проведения первых в своей истории учебных стрельб. Через два дня, уже захваченный мятежниками, он вернется в Одессу…

История бунта матросов неясна и загадочна до сих пор. В архивах ВМФ полностью отсутствуют документы, этому событию посвященные. Кто и когда их изъял — неизвестно. Остались только воспоминания очевидцев. Но даже из них становится ясно, что эпизод с гнилым мясом послужил лишь поводом для бунта. Было бы мясо хорошим — восстание все равно бы произошло. Воспользовавшись «мясным» поводом, матросы не просто захватили судно, но и невероятно жестоко поступили со своими офицерами: командир корабля был выброшен за борт, а еще семь человек убиты. Остальные были арестованы, а одного из них, прапорщика Алексеева, команда выбрала командиром.

Дальнейшее поведение восставшей команды может показаться невероятно глупым. Понятно, что единственным шансом на успех для матросов, которым теперь отступать было некуда (для этого члены команды, кто направлял бунт, и спровоцировали убийства офицеров), было разрастание восстания. Те, кто поднял мятеж на флоте, во время продолжающейся войны могли спасти свои шкуры, только заставив присоединиться к ним остальные корабли эскадры. Восстание произошло внезапно, о нем не было известно флотскому командованию. Сохраняй броненосец свой обычный вид, он мог бы беспрепятственно вернуться в гавань, а его экипаж мог неожиданно захватить другие корабли.

Местом стоянки Черноморского флота был Севастополь. Туда и должны были бы направиться ведомые чувством самосохранения матросы, произойди восстание стихийно. А броненосец пошел в Одессу, хотя с точки зрения здравого смысла это ничего им дать не могло! Мятежный корабль по–прежнему оставался одинок перед лицом всего Черноморского флота. Зачем же броненосец туда пошел? Поход в Одессу приближал матросов «Потемкина» к виселице, но он был нужен одесским «комитетчикам»! Тем, кто хотел под шумок баррикадных боев оторвать от России кусок и провозгласить сепаратистскую Южно–Русскую республику! Значит, и решение идти в Одессу было принято заранее и вовсе не на палубе мятежного броненосца…

Организаторы бунта, не матросы, а его истинные организаторы, прекрасно понимали, что никаких шансов на успех у восстания нет. Да, собственно говоря, успех бунта и не был нужен. Было необходимо совсем другое: провозглашение расчленения России! Это могло вызвать цепную реакцию, особенно в национальных окраинах: Польше, Прибалтике и на Кавказе. Беспорядки и хаос, гражданская война, пусть и в малом масштабе, не позволят России перебросить на Дальний Восток новые военные силы. Сейчас мало кто знает, что буквально через две (!) недели после Одесского восстания, 1 июля 1905 г., наметились первые признаки перелома в войне. После череды поражений бой под Санвэйзоем впервые в этой войне заканчивается нашей убедительной победой…

А теперь вспомним, что восстание произошло на самом новейшем корабле последней у России Черноморской эскадры. И нам станет понятна кристальная чистота замысла: в ходе мятежа русские черноморские корабли начинают бой и топят друг друга\ Вместе с погибшими на Дальнем Востоке эскадрами это самоуничтожение полностью перечеркнет Россию как морскую державу. Самый мощный корабль эскадры «Потемкин» прежде, чем пойти на дно, наверняка сумеет нанести колоссальный ущерб. Ведь его матросам терять уже нечего…

Дальнейшие события ярко показывают нам, как планомерно ситуация подталкивалась именно к такой развязке. Вот только кем — до сих пор неизвестно. Придя в город, команда спустила на берег арестованных офицеров и решила похоронить единственного погибшего при захвате корабля матроса. Военные власти Одессы не смогли отказать. Похоронную процессию сопровождали толпы народа. Не обошлось и без провокаций. Сопровождавшие процессию войска были вынуждены несколько раз применять оружие. В ответ на это «возмущенная» команда «Потемкина» на следующий день выпустила прокламацию:

А потом революционный броненосец «Потемкин» открыл артиллерийский огонь по городу!

Всего было произведено пять выстрелов: три холостых и два боевых. В Одессе поднялась настоящая паника. Теперь к списку преступлений команды добавилось еще одно, весьма серьезное. И самое главное — неадекватность матросов, проявленная таким варварским способом, заставляла спешить с силовым решением! Корабль с командой, которая может в любой момент сравнять с землей большой город, не может терпеть ни одна власть. Благодаря такому поведению «Потемкин» просто напрашивается на уничтожение, своими выстрелами главари восстания отрезают команде путь к мирному выходу из ситуации. Этого организаторам бунта и нужно было…

На рейде Одессы появляется севастопольская эскадра, посланная для усмирения «Потемкина». Вот сейчас должен разгореться тот самый бой! Однако вместо артиллерийской дуэли следует присоединение к бунтовщикам еще одного судна — корабля «Георгий Победоносец»! Остальную эскадру ее командир адмирал Кригер разворачивает обратно. Боя не получается.

Но экипаж второго восставшего корабля вскоре осознал случившееся и посчитал для себя за благо уплыть обратно в Севастополь. Ведь своих офицеров на «Георгии Победоносце» не убивали — бунт на этом корабле был действительно стихийным. Эта «измена» привела матросов «Потемкина» в уныние. Тем более, что и в революционной Одессе стало твориться что–то невообразимое! В оставшемся без власти городе начались грабежи. А поскольку Одесса город портовый, то городские подонки бросились грабить именно порт Вакханалия началась с наступлением сумерек. Товары ломали, вывозили на телегах, поджигали. Люмпены разбивали бочки с дорогими винами, упивались до бесчувствия, влезали в них и тонули. Порт оцепили войска и полиция. Пытаясь прекратить грабеж, они открыли огонь. Многих погромщиков убили на месте. Часть их, спасаясь от огня и выстрелов, бросались в море и тонули. Тут же другие упившиеся мародеры разбивали и поджигали бочки с сахаром. От жара пожаров он начинал кипеть. Погибших потом будут находить в красных, запекшихся, как кровь, сахарных корках… Как цукаты.

С утра 16 июня одесский порт представлял собой страшное зрелище: обугленные остовы зданий, несколько сгоревших пассажирских пароходов. Между ними обгорелые трупы. Много раненых, искалеченных. А в море еще долго рыбаки выхватывали сетями со дна человеческие тела. Так закончилась двухдневная история Южно–Русской республики…

Так же бесславно закончилась и история «Потемкина». Простояв четыре дня на Одесском рейде, мятежный броненосец отправился… пиратствовать. Другого способа загрузить уголь и продовольствие у матросов не оставалось. Но это не было жестом отчаяния — это было последней попыткой добиться взаимоуничтожающего боя русских кораблей! Мятежные матросы с помощью пары профессиональных революционеров, Фельдмана и Березовского (вновь эта фамилия встречается в темных углах наших революций!), выпустили прокламацию «Ко всем европейским державам». Там «борцы с самодержавием» гарантировали безопасное плавание судов всех стран. Однако реакцией на обращение матросов к мировой общественности стал вовсе не вздох облегчения. Наоборот, во французской газете Echo de Paris появилось сообщение из Лондона, где указывалось, что «если «Потемкин» не будет захвачен, то английское правительство решило начать против него действия с согласия других держав». Иными словами, русскому руководству предъявлялся международный ультиматум: либо самим обезвредить броненосец, либо это будет сделано международными силами.

А новоявленные «пираты» утром 22 июня 1905 г. подошли к городу Феодосии, где под угрозой орудий на корабль было завезено продовольствие.

В угле мятежникам было отказано. Тогда «решительные люди», заварившие всю эту кашу, так же решительно попробовали обеспечить броненосец топливом, без отсутствия которого никакой «морской бой» состояться не мог. Попытка потемкинцев захватить уголь в порту Феодосии была отбита оружейным огнем. Ожидая ответной стрельбы броненосца по городу, власти даже предложили жителям его покинуть. Но выстрелов не прозвучало. Большинство членов команды не допустило вторичной пальбы русского корабля по русскому городу. А вскоре, после недолгого скитания поморю, «Потемкин» сдался румынским властям.

А теперь обратим внимание на почти несущественную мелочь. О ней историки не очень любят упоминать. Но нам эта малозначимая деталь расскажет обо всей «потемкинской» истории очень много. Румынские власти согласились признать экипаж мятежного броненосца военными дезертирами! Этот статус позволял не выдавать матросов России в обязательном порядке. Каждый решал сам — возвращаться на Родину или нет. Зачем власти королевской Румынии развели с мятежниками такую странную демократию и плюрализм? Справка Бессарабского жандармского управления проясняет нам картину.

Надо иметь законную возможность не выдать российским следователям всех лиц, находившихся на палубе броненосца, иначе спецслужбы Российской империи могли бы выяснить, кем являлись эти таинственные «студенты»! Для невозможности расследования и нужна ситуация необязательности выдачи бунтарей. Ведь те из команды, кто могли прояснить загадочное поведение мятежного корабля, разумеется, в Россию так и не вернулись. А вернувшиеся^атросы ничего внятного следствию не рассказали. И имен героических «студентов» мы так и не узнали…

Как неизвестны нам благородные анонимы, переводившие десятки тысяч франков на открытие «Русской высшей школы общественных наук» во французской столице…

Как сокрыты для нас фамилии жертвователей Боевой организации партии эсеров…

Как покрыты завесой непроницаемости источники финансирования большевиков и меньшевиков, армянских дашнаков и польских социалистов…

Не такие ли вот «студенты» обучали народовольцев изготовлению взрывных устройств, организации слежки и убийств? Не их ли коллеги по цеху приносили деньги Герцену и Плеханову? Не эти ли бравые ребята подсказали азы конспирации молодому Владимиру Ильичу Ленину? Не они ли работали на износ, обучая рабочих–боевиков обращению с бомбами и динамитом? Кто из историков может с уверенностью сказать, что таинственные <студенты » — это точно два одесских революционера Фельдман и Березовский, а не совсем другие персонажи, благополучно сошедшие на румынский берег?

Куда ни глянь, везде одни вопросительные знаки. Зачем же румынским властям покрывать русских революционеров? Потому что им это выгодно. Убедиться в этом несложно, достаточно вспомнить, что в 1918 г. Румыния с радостью отрежет от обессиленной революцией России ту самую Бессарабию, чьи жандармы писали доклады в свое петербургское управление. Но ведь незыблемость границ — один из главных международных принципов. Почему же союзники России по Антанте, Англия и Франция, позволили другому члену Антанты урвать кусок ее территории?

Оставим этот вопрос без ответа. На дно, в муть, в ил ушла правда о русской революции. Но словно остовы затонувших кораблей, словно частицы большой мозаики, торчат из лжи, выдумок и фальсификаций частицы страшной правды о тех далеких событиях. Досконально распутать этот клубок мы, вероятнее всего, уже не сможем. Но мы можем, мы обязаны уловить логику событий, понять принципы и методы, руководствуясь которыми геополитические соперники России сумели организовать r ней внутренний взрыв Зачем нам это нужно? Потому что уничтожение Российской империи повторилось в 1991 г. по абсолютно идентичному сценарию. Болевые точки любой крупной державы, образующейся на нашем евразийском пространстве, всегда будут одинаковыми. Не имеет значения ни ее идеология, ни общественный строй, ни название, ни цвет знамен. Наши противники всегда будут бить:

— по межнациональным отношениям;

— по социальным проблемам;

— по проблемам, вызванным столетиями предыдущей истории.

Они всегда будут стараться отколоть от России ее национальные окраины, как сделали это с Советским Союзом. В ход пойдет любая идея, помогающая разжечь и раздуть пожар ненависти внутри страны, по любому из трех вышеуказанных направлений Любой борец с любым «антинародным режимом», т. е. с действующей российской властью, найдет у врагов России поддержку и помощь. Ему охотно выделят средства и сочувственно отзовутся о нем в своих газетах и журналах. Идея и цель «борца» никакого значения не имеет, главное, чтобы она объективно вела к уничтожению или ослаблению нашей государственности. Об этом хорошо бы помнить и современным «борцам за свободу». Большинство из них слепо следуют за своими кумирами и признанными вождями, совершенно забывая о том, что все перипетии борьбы за светлое будущее мы уже давно проходили. Сначала прогрессивное человечество очень переживало за царскую Россию, а потому давало убежище и деньги разномастным революционерам. Потом одни из этих революционеров уничтожили самодержавие, а другие (большевики) — и тех, кто уничтожил самодержавие, и еще многих других. И тут Запад принялся бороться с теми, кого сам же и вскормил в уютных лондонских, парижских и женевских кафе. И борьба эта продолжалась, с небольшим перерывом на Вторую мировую войну, аккурат до 1991 г. Коммунистический режим рухнул — но действия, направленные против России, продолжились. Когда страна крушила сама себя, уничтожала свою армию и флот, теряла земли и природные богатства, даже тогда борьба против нее не прекращалась. При активной поддержке из–за рубежа вспыхнула война в Чечне, призванная начать процесс распада уже самой Российской Федерации. Но как только власть в России смогла положить этому конец, начать наводить порядок внутри страны и активно отстаивать национальные интересы на мировой арене, как борьба с ней вышла на новый виток. В ход идут террористические акты, убийства и провокации. Но все это не ново — все это уже было в нашей истории. Была и несмолкающая газетная истерия о «бесчеловечном» и «кровавом» режиме. И те, кто идет за знаменами любого цвета на митинг оппозиции, похоже, не понимают, что их отцов и дедов красивыми речами и передовыми лозунгами уже дважды за одно столетие заставили разрушить свою собственную страну!

Но вернемся в лето 1905 г. Столкновения русских кораблей друг с другом в этот раз добиться не удалось. И тогда была предпринята вторая попытка: не прошло и трех месяцев, как на Черноморской эскадре вспыхнул новый бунт. И теперь уже дело практически дошло до боевого столкновения. Вторая попытка уничтожения русского флота была проведена с поправкой на менталитет места его проведения. Портовый, но «штатский» город Одесса требовал во главе бунта штатских комитетчиков. Севастополь — главная стоянка Черноморского флота — нуждался в военном моряке. И он нашелся. Счастье России, что этим персонажем оказался именно лейтенант Петр Шмидт. Стараниями Ильфа и Петрова он в нашем сознании превратился в полукомичную фигуру. Даже многие достаточно образованные люди зачастую уверены, что это не реальная историческая фигура, а какой–то персонаж из романа. Между тем в реальной жизни все было очень и очень серьезно…

Лейтенант Петр Шмидт

О «подвигах» лейтенанта Шмидта советские историки не очень любили рассказывать. Уж больно странной и необычной была вся история его героической борьбы за свободу. Родившийся в семье героя и ветерана обороны Севастополя, окончивший Морской корпус, мичман Шмидт поверг своих родных в отчаяние, решив жениться на уличной проститутке. Благородная цель — нравственное перевоспитание заблудшей души — не вызвала одобрения и в офицерской среде. Такой поступок мичмана грозил ему позорным изгнанием с флота, но вмешавшийся дядя будущего «героя», адмирал Владимир Шмидт, замял скандал и добился его перевода в другое место службы — на Тихоокеанскую эскадру. Но и там Петр Шмидт не прижился: за полтора года службы он поочередно сменил практически все корабли эскадры, подолгу не задерживаясь нигде. И причиной тому были не «демократические взгляды» мичмана, а… его душевное здоровье! А точнее — отсутствие такового.

У Шмидта начались психические припадки и истерики, и он был отправлен в психиатрическую клинику. Далее последовало долгое лечение в столичных заведениях подобного типа. Результатом стал уход так и не перевоспитавшейся жены, оставившей мужу малолетнего сына Евгения, именем которого потом и будут прикрываться аферисты в романе «Двенадцать стульев». Хотя настоящих потомков лейтенанта в Совдепии встретить было невозможно. В 1917 г. Евгений Шмидт получил к своей фамилии приставку «Очаковский». А потом, когда «свобода», за которую боролся его отец, не оставила от России камня на камне, он вступил в ряды Белой армии. И в 1920 г. покинул Родину с отступающими войсками барона Врангеля. Но это так, к слову…

Петр Шмидт тем временем вышел в отставку и не без помощи родственников быстро дослужился в коммерческом флоте до престижной должности капитана грузового судна. Но тут грянула Русско–японская война, и Петр Петрович Шмидт был мобилизован и назначен старшим офицером на транспорт «Иртыш». Корабль завсегдатая психиатрических клиник и будущего «борца с самодержавием» в составе эскадры адмирала Рожественского отправился на Дальний Восток. Именно эти суда трагически погибли во время Цусимского боя. Был затоплен и транспорт «Иртыш», часть его команды погибла, часть попала в японский плен. Но нашего «героя» все эти трудности не коснулись. Во время стоянки эскадры в египетском Порт–Саиде Шмидта списали на берег. Причина достоверно не известна: то ли Шмидту совсем не хотелось умирать за царя и Отечество, то ли вправду у него вновь «заболела» голова. Но факт остается фактом — будущий герой революции был списан с корабля накануне решающего боя.

К странным обстоятельствам неожиданного списания Шмидта на берег мы еще вернемся, а пока проследим дальнейшие события его жизненного пути. Через некоторое время наш герой «всплывает» вновь — на этот раз в роли военного моряка на Черном море. Заботливый родственник устраивает его командиром миноносца № 253, базировавшегося в Измаиле. Происходит это сразу после восстания на броненосце «Потемкин». Что же делает Шмидт? Он исчезает с места новой службы вместе с корабельной кассой! Почти 2500 рублей увезены лейтенантом с окладом в 80 рублей. Его видят в Киеве на скачках. Возникает резонный вопрос: как называется поведение командира миноносного отряда, с корабельной кассой в кармане объявившегося далеко от места своей службы? И если он не в командировке? И если все это происходит во время войны!

Непонятные поступки — это визитная карточка лейтенанта Шмидта. Непонятно зачем убежав с деньгами, он так же непонятно почему приходит с повинной к военным властям Севастополя. В кабинете следователя будущий герой революции сочиняет душещипательную историю о том, что взял деньги случайно, внезапно получив письмо о семейных неурядицах своей сестры и помчавшись к ней сломя голову. А потом потерял их, то ли катаясь на велосипеде, то ли их у него украли в поезде. Однако сестра Шмидта живет в Керчи, а он гуляет по ипподрому в Киеве. Поэтому формулировка обвинения весьма серьезна: дезертирство и растрата. А далее вновь следуют малопонятные события. Для облегчения собственной участи Шмидта обязали вернуть деньги в двухнедельный срок. Он пытается взять кредит — ему никто не дает. Складывается весьма скверная ситуация: из–за растраты офицеру светит каторга. В этот момент у него неким волшебным образом появляются нужные средства…

Сам лейтенант решить свою финансовую проблему не мог. Но деньги были выплачены, и он был выпущен. Откуда же все–таки они взялись? Дал дядя — пишут биографы лейтенанта. Очень удобное объяснение. И мы, возможно, в него бы и поверили, если бы не знали содержания предыдущих страниц этой книги. Тем более что дальнейшие поступки лейтенанта покажутся еще более странными. Чудом избежав каторги, что должен сделать любой разумный человек? Перекреститься, придти в себя. Успокоиться, съездить, в конце концов, к той самой сестре, о которой он так печется. А лейтенант Шмидт поступает прямо наоборот! Вместо того чтобы уйти в тень, лейтенант Шмидт вдруг становится пламенным революционером!

Важно отметить, что никогда до этого его склонность к республиканским идеалам, марксистским теориям или симпатии к эсерам не были никем замечены. Это был своеобразный, психически неуравновешенный, но все же офицер российского флота, а не борец с самодержавием. Не большевик или меньшевик, не тщательно маскирующийся член тайной боевой организации.

Осенние месяцы 1905 г. станут самым насыщенным событиями временем его жизни. Вместо спокойной жизни Шмидт кидается в бурное море политики. 17 октября 1905 г. грянул знаменитый царский Манифест, объявивший о введении в России парламентаризма и невиданных доселе свобод. Но среди революционеров его восприняли как демонстрацию слабости власти и как повод к новым безобразиям. Вот и Шмидт, только что погасивший финансовую задолженность, уже 18 октября призывает толпу идти на митинг к городской тюрьме и требовать освобождения заключенных. Зачем он так поступает? Да просто кредиторы, давшие ему 2500 рублей, просят так поступить! Долг ведь отдавать надо. Мы помогли тебе, ты помоги нам. В тюрьме томятся наши товарищи, а царские жандармы выпускать их не хотят. Может, сгноят вовсе. Поведи людей к тюрьме — повод–то у тебя к тому есть. Офицер, только что чуть сам туда не севший. Кто в толпе знает, за какие грехи тебя туда упекли? Ты только клич брось — за тобой и пойдут…

На самом деле поход к тюрьме — это чистая провокация. Для дальнейшего раскручивания маховика беспорядков нужны убитые, и чем больше, тем лучше. В Одессе все началось с двух погибших, в Севастополе жертв будет еще больше. Толпа идет к тюрьме, митингует. Ворота открываются, но не для того, чтобы выпустить томящихся товарищей. Со двора стреляют солдаты: восемь убитых, около пятидесяти раненых.

Нужный эффект достигнут. Через день похороны жертв. Собирается гигантская толпа. Долг лейтенант отдал. Но на этом не успокоился. Почему? Возможно, ему нарисовали блестящую перспективу, а его больное воображение адекватно действительность воспринимать не могло. В конце концов, неожиданный рывок Шмидта в революцию очень смахивает на очередной поступок нездорового человека. На похоронах погибших, 20 октября 1905 г., Шмидт произносит эффектную речь. Он их никогда не произносил, а тут с первого раза полный успех. Речь эта войдет в историю иод названием «клятва Шмидта». Содержание понятно из названия — клянемся до конца бороться с проклятым царским режимом. В тот же день Шмидт был снова арестован, на этот раз уже по «политическому» обвинению. Однако ужеЗ ноября Шмидта из тюрьмы выпускают, взяв с него слово, что он уедет из Севастополя и более политикой заниматься не будет.

Мы уже знаем, что слова своего он не сдержал.

— 7(20) ноября 1905 г. Шмидт получил отставку и чин капитана 2 ранга.

— 14(27) ноября он прибыл на крейсер «Очаков» и возглавил вспыхнувший на нем мятеж, самовольно присвоив себе звание командующего Черноморским флотом.

Теперь чуть подробнее остановимся на событиях, приведших к долгожданному столкновению одних русских кораблей с другими, в котором Шмидт сыграл основную роль. После похорон жертв тюремною расстрела события в Севастополе приобретают лавинообразный характер. Задачей организаторов беспорядков, как мы помним, является уничтожение Черноморского флота как боевой силы. Поэтому нагнетание обстановки должно вылиться в мятеж военных моряков. Сначала идет глухое брожение. Но это недовольство сначала должно обрести форму бунта, а потом уже его будет легко направить в нужное русло. Благо руководитель будущего восстания уже есть. Фамилия его — Шмидт. Но для этого он должен быть на свободе. Имевший стаж «революционной» деятельности сроком в три дня, произнесший лишь несколько речей, Шмидт избирается пожизненным депутатом Севастопольского совета рабочих депутатов…

Именно мягкотелость властей приведет к дальнейшей трагической развязке.

Его рассказ сух и немногословен. Между тем, на самом деле произошло следующее. Во дворе флотских казарм собралось несколько тысяч матросов и рабочих судостроительного завода и порта. Чтобы не допустить их выхода на городской митинг, командующий Черноморским флотом вице–адмирал Г. П. Чухнин поручил контр–адмиралу Писаревскому лично возглавить сводный вооруженный отряд. И задача бескровного усмирения, наверное, была бы решена. Но неожиданно для всех один из бунтующих матросов по фамилии Петров тремя выстрелами из винтовки легко ранил Писаревского и смертельно — пехотного подполковника Штейна, командовавшего солдатами.

В правительственном отряде наступила растерянность, и убийца даже не был арестован.

Понятно, что восставших матросов более всего на свете волновала продолжительность рабочего дня, а на убийства офицеров вдохновляло требование созыва Учредительного собрания. Оставим эти фантазии на совести Троцкого. Нам они наглядно показывают, что в среде моряков действительно были «засланные казачки», которые, как обычно, тут же принимались приписывать к действительно важным для матросов пунктам чистую политику. Беспомощность властей привела к тому, что забурлила вся флотская база. В ночь на 13 ноября офицеры крейсера «Очаков» посчитали для себя благом покинуть судно, охваченное неповиновением. Это было уже серьезно. В этот же день Севастополь был объявлен на военном, а 14 ноября — на осадном положении.

Вы, наверное, уже догадались, что крейсер «Очаков», подобно «Потемкину», тоже был новейшим. К концу 1905 г. полностью готовый корабль еще только передавался заказчику — военно–морскому ведомству. Правда, удивительно? Однако странная способность матросских бунтов происходить только на новейших судах имеет вполне рациональное объяснение. Во–первых, команды таких судов только–только собраны вместе. У них нет спайки, матросы не знают офицеров. Да они попросту не знают друг друга в лицо! Среди сотен незнакомых матросов легко затеряться провокатору, который вообще матросом не является. Достаточно надеть форму и проникнуть на корабль. К примеру, команда «Очакова» была укомплектована только на 66%, та же история была и с «Потемкиным». Во–вторых, добиться затопления именно новейших кораблей в результате спровоцированных беспорядков почетней, полезней и приятней, чем отправить на дно доживающий свой век старый миноносец.

Крейсер «Очаков»

Восстания только на новых и самых мощных боевых кораблях четко указывают нам, что они были не случайными, а четко спланированными акциями. Где у моряков больше шансов проникнуться ненавистью к своим командирам — на старом корабле, прослужив на нем годы, или на новейшем — за неделю? Неужели именно на новейших кораблях собрались самые зверские офицеры, самые бесчеловечные командиры, умеющие за пару недель так поиздеваться над личным составом, что их выбрасывают за борт? Разве повара именно новейших судов обожают готовить блюда из протухшего мяса? Почему матросы на маленьких миноносцах или катерах не убивают своих офицеров и не поднимают красных знамен?

14 ноября матросы «Очакова» предлагают встать во главе мятежа лейтенанту Шмидту. Вернее говоря, «друзья», помогавшие ему советом и деньгами, предлагают отличный выход из карьерного и жизненного тупика. Уволенному, обесчещенному офицеру дается возможность встать во главе флота И даже более…

Нам придется вернуться немного назад. Вспомнить несколько фактов, и тогда вся странная история революционной деятельности Шмидта будет выглядеть иначе. Приобретают совсем другую окраску и обстоятельства странного списания лейтенанта на берег с эскадры, плывущей к Цусиме. И странное поведение взбунтовавшейся команды броненосца «Потемкин» становится более понятным. Да и вообще, мятежи в Одессе и Севастополе начинают выглядеть тем, чем они являются на самом деле — частями единого целого!

Для этого нам придется еще раз вернуться к свидетельствам журналиста Орлицкого. В июне 1905 г. в беседах с одесскими революционерами он услышал много интересного и о нашем «герое». «Комитетчик»

Сергей Самуилович Цукерберг сказал журналисту следующее: «Моряки уже с нами за освободительное движение. Сегодня, надеемся, в собрании будет и бравый лейтенант Шмидт. Вот увидите и услышите будущего алмирала Черноморского флота, когда мы завладеем эскадрой…».

Лейтенант будет адмиралом? Как так? Если возглавит мятеж, он станет диктатором Южно–Русской республики. Об этом словоохотливый революционер рассказывает с готовностью: «Матросы на нашей стороне. Офицеров, которые не согласны, Шмидт обещает побросать в воду. А раз броненосцы будут наши — весь юг будет наш».

Вот те раз! Лейтенант Шмидт возглавит восстание на крейсере «Очаков» 14 ноября 1905 г. Свои первые крамольные речи произнесет 20 октября. Между тем уже в июне 1905 г. его рассматривают как одного из будущих руководителей мятежа! Именно к этой дате он и спешит вернуться на Родину, торопливо списываясь на берег с борта транспорта «Иртыш»…

Однако в восстании «Потемкина» лейтенант никакой роли не сыграет. Зато во второй попытке столкнуть русский Черноморский флот в междоусобице он будет самой важной фигурой. Возникает резонный вопрос — отчего революционеры так упорно выдвигают на первые роли откровенно больного человека? Да потому что изменить присяге в 1905 г. много охотников не найти! Выбирать не приходится. К тому же именно человека с неустойчивой психикой легче подчинить своему влиянию и заставить следовать какой–либо идее…

Прибыв на «Очаков». Шмидт немедленно поднимает на мачте крейсера сигнал: «Командую Черноморским флотом». И его слова не просто бахвальство: к «Очакову» уже присоединилось несколько кораблей, в том числе и переименованный в «Святого Пантелеймона» броненосец «Потемкин»!

Теперь мирное решение конфликта уже невозможно. Бунт надо немедленно подавить. Несмотря на то что «Очаков» стоял почти на выходе из Севастопольской бухты, покинуть ее он не мог, так как на борту имелось лишь 100 тонн угля. Однако попытки присоединить к восстанию остальную эскадру успеха не имели. Спустили красный флаг и на «Святом Пантелеймоне». Не имеющий возможности маневрировать, новейший крейсер будет расстреливаться остальными кораблями. Шмидт это прекрасно понимал. Не желал такой развязки и настоящий командующий флотом адмирал Чухннн. Он посылает парламентера с предложением о сдаче. Кровь еще не пролилась — потому наказание будет не самым строгим, особенно для основной массы матросов. Но Шмидту мирное решение как раз не нужно. Его в этом случае не ждет ничего хорошего. Пытаясь выиграть время и изменить ситуацию, он отвечает, что будет вести переговоры только со своими однокашниками по iMopcKOMy корпусу. Чухнин принимает это условие — к Шмидту тут же отправляются несколько его бывших соучеников–офицеров. Но едва они вступают на палубу «Очакова», как сразу же объявляются заложниками. Помимо них у Шмидта есть еще несколько не успевших покинуть мятежный крейсер и захваченных на других кораблях офицеров. Их жизнями лейтенант пытается шантажировать адмирала Чухнина. Он объявляет, что после каждого выстрела по крейсеру он будет вешать на реях по офицеру и поднимает сигнал: «Имею много пленных офицеров».

Общее руководство подавлением бунта осуществляет генерал Мел–лер–Закомельский, имеющий неограниченные полномочия от царя. Он требует немедленно подавить мятеж силой оружия. В 16:00 истекает срок ультиматума, и корабли эскадры делают несколько выстрелов. Видя, что его шантаж не подействовал, Шмидт приказывает подвести к борту «Очакова» минный транспорт «Буг», который загружен тремя сотнями боевых мин. В случае попадания снаряда в воздух взлетит более тонны взрывчатки! Погибнут сотни и тысячи людей. Однако мужественным морякам транспорта «Буг» удалось быстро затопить свой корабль и тем самым лишить Шмидта последнего козыря.

А дальше начался расстрел. Сначала правительственные корабли сосредоточили огонь на миноносце «Свирепый», подтащившем заминированный транспорт к мятежному крейсеру. Потом начинают стрелять и по «Очакову». Как явствует из документов, ответного огня крейсер почти не вел, с него ответили всего несколькими выстрелами и не добились ни одного попадания.

Сам же «красный адмирал» развязки дожидаться не стал. С тылового борта «Очакова» он сел в заранее подготовленный миноносец № 270 с полным запасом угля. Пока палуба крейсера содрогалась от разрывов снарядов, Шмидт вместе с сыном попытался вырваться из бухты, бросив на произвол судьбы остальных моряков. Однако миноносец был подбит удачным выстрелом с броненосца «Ростислав» и остановлен правительственными судами, а сам «герой», предусмотрительно надевший матросскую робу, был извлечен на свет божий из–под металлических палубных настилов…

Пленным офицерам удалось воспользоваться суматохой и взять контроль над «Очаковом». Едва над мачтой мятежного крейсера был поднят белый флаг, обстрел был немедленно прекращен. Но было уже поздно: от полученных попаданий снарядов и мин на крейсере начался пожар, затем начали рваться боеприпасы. Большинство матросов команды успели покинуть крейсер, и, как могли, на шлюпках, вплавь добирались до берега. Но это смогли сделать далеко не все: стоны и крики раненых, оставшихся на корабле, раздавались эхом по всей бухте и были слышны даже на прибрежных бульварах. Помочь было невозможно, как и погасить пожар — он был внутри огромного крейсера, и в любой момент корабль мог взлететь на воздух. Горел «Очаков» два дня. А с берега на этот ужас смотрела сдаточная команда Сормовского завода, так окончательно и не передавшая судно флоту…

Русский Черноморский флот обескровить не удалось. Безусловно, он был ослаблен, но «генеральная» цель так и не была достигнута: «Потемкин» восстановили, был отремонтирован и «Очаков». А на суше начались покушения на адмирала, не давшего угробить вверенный ему флот. Убийство верного присяге Григория Ивановича Чухнина, разумеется, взяли на себя эсеры. Через два с половиной месяца после Севастопольских событий террористка вошла в его кабинет и четырежды выстрелила из пистолета. Чухнин был ранен в руку. После первого выстрела адмирал упал за письменный стол, и остальные пули прошли мимо. Разъяренные матросы вытащили эсерку во двор и без долгих церемоний расстреляли. Вторая попытка покушения на Чухнина состоялась спустя пять месяцев. 28 июня 1906 г. его застрелил матрос–эсер Федор Акимов, охранявший дачу адмирала…