Кто съел кенгуру?

ГЛАВА XV Последняя разборка

Димка подошел ко мне уже на второй перемене.

— Сань, — сказал он, — ты когда в зоопарк поедешь, в кружок свой?

— Сегодня, — ответил я. — После уроков.

— Я с тобой, ладно? Ты мне этого, Каткова, покажешь?

— Покажу, — кивнул я, даже не спрашивая зачем.

— Значит, договорились, после шестого урока перед школой?

— Договорились.

Настроение у меня резко улучшилось. Все складывалось удачно. В зоопарк поедем вместе, там я покажу Димке Валерку и сам буду присутствовать при их встрече — то, что мне и надо. Прямо очная ставка получится, как полагается по всем правилам детективного искусства.

И погода способствовала весеннему настроению. Снег сошел еще не полностью, но солнце уже высушило асфальт посередине дорог и тротуаров, лишь там, где встречаются проезжая и пешеходная части, вдоль невысоких бордюрчиков, бежали веселые ручьи. Уже не такие широкие и бурлящие, как днем раньше, но все еще стремительные. В открытые фрамуги классов врывался теплый ветерок, раздувая тонкие легкие шторы и неся с собой головокружительный, непонятно на чем замешанный, но самый настоящий запах наступившей городской весны.

Учиться не хотелось, и не только мне. Одноклассники галдели, вертелись, перекидывались записками и плевались из трубок. Для учителей уроки превратились в адское испытание, хриплыми голосами призывали они нас к порядку, грозили карами и двойками, убеждали, что учебный год еще не кончился. Все напрасно — по выражению Дяди Хими, нас захватила «гормональная буря».

Я еле досидел его урок — последним была как раз химия. Мы болтали напропалую с Наташкой, Любкой и Бирюковым, а Дядя Химя нас даже не рассаживал.

Наконец занятия окончились. Я пулей слетел вниз по лестнице, заскочив только в раздевалку накинуть куртку и переобуться. Как и было условлено, на выходе у колонны меня ждал Димка.

Он оттолкнулся от своей бетонной подпорки, и мы молча направились к выходу со школьного двора. Но не успели сделать и десятка шагов, как нас догнала Наташка.

— Вы куда? — бодреньким голосом спросила Швецова.

— В зоопарк, — вдруг ответил обычно молчаливый Кокошин. Наверное, он надеялся, что после такого ответа Наташка от нас отстанет. Только тут он ошибся.

— И я с вами, — прочирикала Наташка, — я тоже хочу в зоопарк.

— Тебя дома мама дожидается, Швецова, — как можно суровее постарался я охладить Наташкину активность. Не тут-то было.

— А вот и нет, — радостно возразила она, — у меня все на работе. До восьми никого не будет.

Настроение у меня упало. Так все хорошо начиналось. Только Наташки нам не хватало. Но отвязаться от влюбленной в меня (а в этом-то я уже был уверен) Швецовой оказалось непросто. Пришлось терпеть и надеяться на случай.

Всю дорогу до зоопарка Наташка трещала почти без умолку. Кокошин молчал, с отсутствующим видом таращась в окно на проносящиеся мимо картинки весны вдоль открытой Филевской линии. Так что весь Наташкин словесный напор я выдерживал.

Мы купили билеты, и я первым вошел в зоопарк. Светка стояла на условленном месте. Я пошел к ней, но сзади быстро подскочила Наташка и взяла меня под руку, так что получилось — к Светке мы подошли уже вдвоем. Я знал, что это не очень ей понравилось.

— Привет, — поздоровался я, освобождаясь от назойливой спутницы. — Это Наташа, мы с ней в одном классе учимся. А это Света. — Я обнял и поцеловал Светку.

— Привет, — выдавила Наташка погрустневшим голосом. А Димка смотрел на всех нас троих, как на идиотов.

— Ну что? Пойдем зоопарк показывать? — спросила меня Светка.

— Да, только мне еще вот его кое с кем тут познакомить надо. — Я кивнул в сторону Димки.

Тут наконец и Светка его увидела. Увидела и сразу посмотрела на меня. Я увидел, что глаза у нее стали круглые, как у совы. Это значит, Светка удивилась. Конечно, она узнала Димку и уж наверняка заподозрила, что привел я его с собой неспроста.

От центрального входа до вольера волков совсем недалеко, мимо кенгуру, мимо чудовищного по своим размерам «Древа сказок», сделанного все тем же Церетели, мимо журавлей и — вот они, волки.

Но я намеренно повел компанию в обход пруда длинным путем мимо кафешки. Я шел рядом со Светкой и разговаривал на отвлеченные темы, а Наташка увядала с каждым шагом, все больше глядя прямо перед собой и лишь изредка рассеянно оглядываясь, видимо, тогда, когда она вспоминала, что пришла в зоопарк вроде как на животных смотреть. Кокошин угрюмо тащился замыкающим. Странно, наверное, со стороны выглядела наша компания. Так мы дошли до «Фламинго».

Там я решительно предложил всем зайти в кафе, никто и не противился, только Димка удивился и рот даже открыл, но я ему сделал знак рукой, чтобы не волновался. Он рот и захлопнул.

В кафе я усадил Светку с присмиревшей Наташкой за столик, купил пепси, пирожные и кофе в придачу, поднял усевшегося рядом с ними Димку за шиворот и говорю:

— Придется вам малость нас подождать, девочки. Вы уж не обижайтесь, но есть одно очень важное дело, которое мы должны здесь сделать немедленно. Мы вернемся через минут пятнадцать, а вы пока побеседуйте, ладно? — И я тайком подмигнул Светке.

Мы вышли с Димкой на улицу, и я повернул назад, туда же, откуда мы пришли — от кафе «Фламинго» до волчьего вольера все равно каким путем пруд огибать, что слева, что справа.

Димка шел за мной без возражений, для него главное было не зверей в зоопарке посмотреть, а с Валеркой встретиться.

Мое упавшее было настроение вновь вставало на ноги. Удачно я Наталию сбагрил, и Светка, по-моему, не обиделась. Она вообще умница. На нее положиться можно. И погода свое дело делала, опять было солнышко, жизнерадостное гоготанье и шум птиц из пруда водоплавающих, опять весне. Мне даже захотелось действительно посмотреть зоопарковское зверье, по весне они всегда интересные.

Вскоре мы дошли уже до бывшего вольера кенгуру, теперь в нем с достоинством ламы расхаживали. Я глянул искоса на своего спутника, и мне показалось, что он с повышенным интересом на этот вольер поглядывает.

— Знаешь, что тут недавно случилось? — неожиданно спросил я.

Кокошин резко обернулся, но тут же взял себя в руки и пожал плечами с присущей ему медлительностью.

— Знаешь, кто тут сидел? — еще раз спросил я Димку.

— Откуда? — с видимым равнодушием ответил он. — В зоопарк-то я не хожу.

— Кенгуру сидели. Их всех в одну ночь собака съела, ну не съела, загрызла.

— Ты мне это уже рассказывал как-то, — напомнил Димка и мрачно закончил: — А этих тут вообще целая свора бегает.

«Вот ты себя и выдал наполовину», — отметил про себя я. Действительно, откуда человеку, не посещающему зоопарк, а главное, не лазившему туда в ночное время, знать, что в зоопарк собачья бездомная свора захаживает. Но это еще никакая не улика, если человек оговорился, поэтому вслух я пока ничего не сказал. Димка же, по-моему, вовсе на заметил своей оплошности. А я еще его кольнул маленько:

— Говорят, эта собака не случайно в вольер попала; говорят, тут еще человек был.

Димка молчал, и по лицу его не было заметно, что он думает о моем высказывании.

Я свернул к вольерам для певчих птиц, перед которыми год назад и посадили чугунное церетелевское дерево, слепленное из фигур диковинных животных и сказочных персонажей. Там прямо за ним в одной из клеток сидел мой любимец глухарь. Мне страшно хотелось с ним поздороваться. Я не мог хоть разок не глянуть на него сегодня.

Глухарь был на месте. Он стоял к сетке, отделявшей его от посетителей, боком, запрокинув голову с красной бровью и распустив веером хвост. Глухарь тоже чуял весну, ему хотелось пробежаться, защелкать клювом, сшибиться грудью с другим таким же красавцем. Но в клетке он был один, не то что другого глухаря, но и глухарки с ним не было.

Я решил ему малость помочь и, наклоняясь к сетке, защелкал языком, пытаясь подделать звук, который издают глухари при токовании. В природе я их никогда не встречал, но видел по телевизору и передаче «В мире животных».

Вряд ли у меня хорошо получилось, но моему краснобровому знакомому хватили и этого. Он насторожился и скосил на меня агатовый глаз. Я опять защелкал. Глухарь, не сводя с меня глаза, еще дальше закинул голову и открыл клюв, горло его заходило, но все-таки звуков оттуда никаких не вырвалось: видать, он чуял какой-то подвох в моей имитации. Я опять защелкал, как умел. Глухарь развернулся ко мне другим боком, подсеменив к самой сетке вольера, оттопырил одно крыло и пробежался вдоль своей клетки мимо меня, задевая краем крыла по ячейкам сетки. Потом он повторил все в другую сторону, но токования от него я так и не дождался.

— Пойдем, что ли? — вернул меня к действительности недовольный голос Кокошина, и я понял, что ему смотреть на пляски глухаря вовсе неинтересно.

— Пошли, — согласился я.

Мы приблизились к вольеру волков, я повел Димку туда, где должен был быть вход в служебные помещения. Вход нашелся быстро. Я оставил Димку снаружи, а сам, толкнув в обитую железом не запертую дверь, вошел внутрь. Тут же я увидел человека, это был не Валерка, а один из взрослых служителей зоопарка.

— Здравствуйте, — поздоровался я. — А Валеру Каткова где можно найти?

— Мусор выбрасывать повез, — ответил мне служитель. — Сейчас вернется, на улице подожди.

Я вышел обратно к Димке.

— Мусор выбрасывать повез, сейчас объявится, — точно передал я ему слова служителя.

Почему-то эта абсолютно безобидная фраза явно задела Димку, он как-то ссутулился, сунув руки в карманы. «Боится, что ль, встречи?» — подумалось мне.

Вскоре появился Валерка, он шел, толкая перед собой легкую металлическую тачку с бортами, в которой тряслось несколько пластиковых ведер. По тому, как он бодро вышагивал и лихо сплевывал в сторону, было видно, что весеннее настроение захватило и его. Впрочем, угрюмым и рассеянным я видел Каткова только однажды, во время и после нашей последней беседы.

Но в этот день мне предстояло увидеть его таким вторично. Вот как это случилось.

Валерка быстро приближался к нам со своей тачкой и уже, увидев меня, приветственно поднял руку, как вдруг разглядел и Димку. У него все сразу опустилось: упала вниз плетью рука, отвисла челюсть и уж точно упало настроение. Он настолько был ошарашен Димкиным появлением, что не заметил наверняка ему известной приступки на асфальте, налетел на нее колесом тачки и в конце концов с нее слетело ведро, которое, глухо погромыхивая, покатилось в сторону от вольера.

— Ну, вот он, — сказал я Димке. И начал представлять их друг другу.

— Где ты мою фотографию нашел? — бесцеремонно перебил меня Кокошин.

— В вольере, — хрипло ответил Валерка.

— Там только фотография была? — уточнил Димка.

— Да.

— Точно? — еще раз переспросил он Валерку.

— Точно, — покашляв, но все же хрипло отвечал Валерка.

Димка больше ничего не стал спрашивать, он просто пошел себе куда-то, не вынимая рук из карманов куртки и ссутулившись еще больше. Даже со мной не попрощался. Вот тебе и очная ставка…

Катков сходил за выпавшим ведром и, сопя, стал запихивать его в тачку, где вообще-то было тесновато. Запихнув ведро, он, так же сопя и толкая перед собой тачку, пошел мимо меня к металлической двери служебного помещения, даже не посмотрев в мою сторону.

— Валер, — окликнул я его, когда он уже собирался открыть эту дверь. Мне было досадно отпускать его без всякого результата.

— На фиг ты привел его?! — сорвался Валерка. — Пошел отсюда, коз-з-зел. Не то сейчас охрану позову.

С этими словами он скрылся за дверью. Я побежал догонять Димку Кокошина. Очная ставка провалилась. Я ничего не узнал. Весь мой план рушился прямо на глазах.

— Ну что? — спросил я, догнав Димку уже у пруда. — Узнал, что хотел?

— Узнал, — коротко ответил Димка.

— И что?

— И ничего. Что ты ко мне привязался? Ну, потерял я фотографию, тебе какое дело? Мне вообще на нее наплевать. И ты позабудь.

— А чего ж ты сюда приперся? — и вправду начал удивляться я.

— Я ее вместе с сумкой потерял. Думал, он и сумку нашел. Видишь, нет. А на фото мне наплевать, — раздраженно пояснил Димка.

— А что в сумке-то было?

— Учебники. Я здесь школу прогуливал, понял? Думал, может, найдется. Отчим ругается. Ладно, Сань, забудь. Мне домой пора.

И Димка пошел к выходу, оставив меня в полной растерянности. Я постоял еще немножко и понял, что теперь мне нечего больше делать, как бежать в кафе, где я оставил девчонок.

В кафе я застал только Светку, Наташкин стакан с пепси стоял нетронутым.

— Ну, вы сделали, что хотели? — спросила меня Светка.

Я кивнул и тоже спросил:

— А где Наташка?

— Ушла, — ответила Светка, — почти сразу вслед за вами. Сказала, что ей домой надо. Только, по-моему… По-моему, она обижена.

Я развел руками.

— А зачем ты ее привел? — Светка еще не удовлетворила свое любопытство.

— Она сама, — хмуро ответил я. — Она в меня влюбилась.

— Бедненькая, — по-моему, искренне пожалела ее моя подруга. — А ты еще поцеловал меня при ней.

— Ну, знаешь, — возмутился я, — что же мне делать?

— Так нельзя. — Светка смотрела на меня с укором. — Ты должен был ей сам все объяснить, а не целоваться со мной при ней.

— Тьфу, — я плюнул в сердцах. И Светка еще тут меня поучает.

— И меня с ней еще оставил, хотел, что ли, чтобы мы поругались?

— Да ты что? — опешил я.

Но Светка встала из-за стола и молча пошла к двери. Я поплелся за ней.

На улице Светка прямо направилась к выходу со старой территории. Я не возражал. Во-первых, я разозлился на нее тоже. А во-вторых, мне больше нечего было делать сегодня в зоопарке. А может, и вообще никогда, раз все ничем закончилось.

Едва мы вышли за ворота, Светка мне сказала:

— Ты меня сегодня не провожай, ладно? В следующий раз.

Я промолчал и не пошел за ней следом, когда она гордо удалилась в сторону «Краснопресненской». На мой взгляд, ей не на что было обижаться. Я повернулся и пошел в другую сторону, вверх по Большой Грузинской. Просто так, от нечего делать, и чтобы успокоиться и обдумать создавшееся положение.

Ничего утешительного я в нем не находил. В руках у меня не осталось ни одной нити. Я сам их все уничтожил подстроенной мною встречей Валерки и Димки. Теперь я знаю, что Димка разыскивал свои учебники, а Валерка нашел только фотографию. И все же мне не верилось, что они говорят правду. Уж больно странно вели себя оба до этого момента. Один мне каяться начал, едва я сказал, что знаю, кто запечатлен на фотографии, другой сразу на меня кинулся с кулаками. «Опять они обвели меня вокруг пальца, — сокрушенно подумал я. — И теперь еще труднее будет что-нибудь доказать».

С такими мыслями я дошел почти до того служебного входа-выхода со старой территории зоопарка, что находится по соседству с вольером волков. И вдруг кое-что заставило меня немедленно остановиться, изменив в секунду всю ситуацию. Прямо возле этого входа боком ко мне стоял Кокошин и пристально смотрел в сторону того самого вольера. Больше того, он явно прятался за столбом ворот и выглядывал оттуда, как из укрытия. Я понял, что он караулит Валерку. Неужели я все-таки привел его не напрасно?

Я огляделся — где бы и мне найти укрытие для наблюдательного пункта за ними обоими. И увидел еще более удивительную вещь. На противоположной стороне улицы, на бетонном основании чугунной решетчатой ограды новой территории, ни от кого не скрываясь, сидели те трое, что охотились прежде за Димкой, те, с которыми мы дважды дрались. Они спокойно поглядывали на спину Кокошина и о чем-то тихо беседовали.

Это уже был совсем новый номер. Теперь мне надо было искать укрытие как можно скорее и надежнее. Но ничего подходящего, за чем можно спрятаться, на этой узкой улице не было. Единственное, что мне бросилось в глаза, — это замусоленная, грязная газета, валявшаяся у ограды новой территории на противоположной стороне улицы. Что ж, за неимением лучшего, я решил использовать старый затасканный прием, описанный в тысячах детективов.

Я пересек улицу, поднял газету и сделал вид, что читаю, прикрывшись ею и прислонившись к столбу метрах в пятнадцати от интересовавшей меня компании. Так по крайней мере они не могли увидеть моего лица, да и вообще развернутая во всю ширь газета закрыла меня чуть не до пояса. А я, выглядывая из-за края газетного листа, видел всех очень неплохо.

Так я простоял долго и стал уж волноваться, что мне придется менять мое временное укрытие. Сколько же можно одну газету читать? Но вдруг развернулись главные события этого дня.

Неожиданно Димка отскочил от столба и быстро перебежал улицу прямо перед самым носом машины. Он подскочил к тем троим и что-то заговорил, указывая на ворота. Те поднялись с насиженных мест. Еще через четверть минуты из ворот вышел Валерка и свернул по Грузинской в сторону своего дома.

Трое и Кокошин последовали за ним, я тоже не отставал. Вскоре ничего не подозревающий Валерка повернул с улицы во двор, его преследователи тут же перешли с шага на бег. Я бросился за ними со всех ног. Вбегая в знакомый мне уже двор, я успел заметить, как за гаражи, стоящие в дальнем углу, заворачивают двое последних в кожаных куртках. Не медля ни секунды, я побежал туда же. Проскочив между двумя гаражами, я оказался на маленькой грязной площадке, между глухим бетонным забором и задними стенками металлических гаражей. Там стояли все пятеро.

Валерка был прижат спиной к гаражу, верзила крепко держал его своей клешнею за горло. Двое его подручных стояли по бокам, а Кокошин несколько в стороне. С уголка Валеркиных губ сочилась тонкая струйка крови.

Влетел я, конечно, с шумом, и все резко повернулись ко мне.

— А этот откуда? — выкрикнул верзила, свирепо глянув на Димку.

— Пусти его, — скомандовал я.

Верзила усмехнулся и поднял правую руку, которую я до тех пор не видел, потому что ко мне он стоял другим боком. У меня екнуло в груди. В руке у парня был красивый настоящий револьвер. Легкий щелчок заставил меня обернуться к другому из этих парней: это у него в ладони раскрылась выкидуха — складной нож.

— Ну, чувак, — медленно произнес верзила, — ты сам нарвался. Третий раз ты лезешь. Придется тебя мочить.

— Не надо, Длинный, — подал за меня голос Кокошин. — Оставь его, он никому не скажет.

— А я в этом не уверен, — холодным голосом возразил верзила. — Мне он не нравится. Хватит. И ты, Кока, заткнись, не то тоже свое получишь. Масик, Олег, разберитесь.

Последняя фраза предназначалась двоим подручным, которые уже стояли оба напротив меня, один с ножом. Нож в драке я увидел впервые, и выглядел он страшно. У меня мгновенно вылетело из башки все, чему учил меня Сема. Я только пятился от наступавших на меня парней в кожаных куртках и рыскал по сторонам глазами в поисках спасения. И вот я уперся спиной в стенку еще одного гаража, даже через одежду почувствовав ее металлический холод. Дальше отступать было некуда. Хотел я или нет, но мне пришлось встать в стойку. Я не сводил с этого чертова ножа глаз и готовился отбить выпад, но был ведь еще и второй противник. «Интересно, кто из них Масик?» — мелькнула у меня в голове совершенно дурацкая мысль.

— Стоять! — бешено завопил верзила, а я не понял, что произошло, только тот, что наступал на меня с ножом, вдруг полетел в сторону и врезался в гараж. Позднее до меня дошло, что это Димка, нарушив запрет Длинного, сорвался с места и сзади с левой ударил угрожавшего мне ножом парня в скулу, но тогда мне было не до этого. Воспользовавшись моментом, я тут же еще раз ударил потрясенного противника ногой в живот. Он скорчился у стены гаража. Второй бросился на меня, но он был без ножа, и его я не боялся. Очень быстро он улегся у бетонного забора.

— Стоять! — уже не орал, но шипел верзила. — Смерти захотели, гады?! Ну, кого из вас первого положить? Тебя? Тебя, Кока? Или этого?

Он поочередно направлял дуло револьвера то на меня, то на Димку, то на Валерку.

— Патронов на всех хватит.

Мы с Димкой остановились, и это дало возможность полностью оклематься всем нашим противникам — они снова были на ногах, и снова был нож.

— Кока, — очень жестко сказал Длинный Кокошину, — три шага назад и рожей к забору. Или ты будешь первым. Кокошин медленно начал пятиться.

— Займитесь этим, — скомандовал верзила своим подручным, — пока я нашего дружка на прицеле держу.

Двое опять стали приближаться ко мне с обеих сторон. Теперь Димка вряд ли мог мне чем-то помочь.

— Руки на голову!

И неожиданный гром выстрела заставил меня вздрогнуть и вжаться в стенку спиной.

— Всем лежать! Стрелять буду!

И прежде чем я сообразил, в чем дело, чья-то могучая рука схватила меня за плечо и бросила лицом в истоптанную грязь.

Потом были еще ругань и крики. И кого-то ударили так, что он ойкнул и застонал. Но я ничего не видел, кроме грязи и растоптанного окурка, да еще один раз черный тупой носок форменного ботинка.

Потом нас подняли люди в милицейской форме и так с поднятыми руками всех затолкали в машину. Кому-то надели наручники. Мне нет. Но все это не имело большого значения, потому что я уже знал, что спасен.

Из милиции первым отпустили Валерку, сдали на руки родителям. А нас с Димкой забирали мой отец с его отчимом. На нашей машине приехали. Они нас ни о чем не спрашивали. Только молчали зло и сердито. И лицо у отца моего было такое же, как в том сне, что я видел накануне.

Димка на мои расспросы, когда мы с ним еще вдвоем в милиции сидели, ничего толком не отвечал. Только плакал сначала. И лишь когда я про Валерку спросил, за что они его убивать повели, сказал, размазывая слезы:

— Да никто его не убивал. На фиг нужно. Это Длинный — сволочь.

Большего я от него в тот день не добился.

И дома вечером со мной никто не разговаривал. Ни отец, ни мать. Все подробности этой кошмарной истории, которую я попытался распутать, я узнал лишь в следующие дни.