Кто убил Влада Листьева?...

ДЕНЬГИ, ДЕНЬГИ, ДЕНЬГИ…

Существует множество народных примет: буквально каждый день из "Народного календаря", звучащего по радиостанции "Радио-Рокс", узнаешь, как сегодняшняя погода повлияет на урожайность в этом году, либо на количество осадков, которые выпадут весной или летом. Каждый Святой, чьим именем назван тот или иной день, обещает нам свою погоду — обещаний этих так много, что закрадывается сомнение: а не взаимно ли исключают они друг друга?

Проверить это, проанализировать нетрудно: надо только взять "Народный календарь" да и отмечать в нем, какая в тот или иной день была погода — так в конце года у тебя скопится банк данных, необходимых для анализа. Все просто — только вот заниматься этим никогда не будешь, да и дело это неблагодарное — уличать предков во лжи — ведь, в конце концов, не для нее старались, а правды искали. Да и анализ получится поверхностный.

А ведь, как известно, секретом народных пример владели самые мудрые — знахари разные, шаманы. Остальной же народ попроще глядел на это дело.

Известно: Как встретишь Новый год — так и проведешь! Вот тут-то и напрашиваются аналогии: каков первый день — такая и весна будет, а за ней и лето.

А если так оно и есть, то в этом 1995 году нам всем не позавидуешь.

Весну ждали все. Зима в этом году была хоть и не суровая, но и не отрадная: снега было мало — ни сам на лыжах не пойдешь, ни детей на санках не покатаешь.

А потому устали все от серой безликости больше, чем от морозов лютых.

И вот наконец пришла долгожданная весна…

Погода первого марта мало кого порадовала.

День был блеклый и невыразительный.

Но повседневность, будничность этой среды оказалась обманчивой.

Вечером произошло событие, которое всколыхнуло не только всю Россию, но и сильным резонансом отозвалось во всем мире. Нет смысла уточнять о том, что произошло — это знает каждый. Хочется лишь отметить о непривычной для нас молниеносности события: что, на мою мысль, немало повлияло на то состояние шока, в котором оказалось все наше общество.

В 19.00 первого марта каждый, кто включил свой телевизоров на канал "Останкино", увидел, как на своей студии вышел в прямой эфир Владислав Листьев.

Ничего не изменилось — все было как и прежде: как и прежде передача называлась "Час пик", как и прежде с экрана смотрели на телезрителей улыбающиеся, веселые глаза популярного телеведущего, как и прежде на нем были новые, не встречавшиеся раньше, подтяжки и галстук.

В конце передачи Владислав Листьев, как всегда, попрощался: "До завтра!" — и на экране его, как всегда, сменила "Дикая Роза".

В этот момент никто из зрителей, увлеченных дутыми "мыльными" страстями, не подозревали, что в реальной жизни разыгрывается реальная трагедия.

Примерно через час, в половине девятого, по пути домой Владислав Листьев позвонил из машины супруге и сообщил, что скоро приедет.

Через небольшой промежуток времени машина его подъехала к дому, но… в квартире своей Владислав так и не появился.

В 21.09 соседи обнаружили тяжело раненного Владислава Листьева на лестничной площадке. Они тут же позвонили в милицию и в "Скорую помощь".

В 21.18 автомобиль "Скорой помощи" прибыл на место происшествия одновременно с нарядом 47 отделения милиции.

Оказавшийся на месте происшествия врач констатировал смерть знаменитого тележурналиста.

А уже в 22.25, когда тело Владислава Листьева все еще лежало на холодном бетонном полу лестничной площадки, по телевизионному каналу НТВ, в информационной программе "Сегодня", Михаил Осокин сообщил о смерти Влада.

В 23.00 московской городской прокуратурой возбуждено уголовное дело по статье 103 УК России (умышленное убийство).

В это же время в программе новостей "Вести" российского телеканала также сообщили о случившейся трагедии.

Весть об убийстве Владислава Листьева облетела весь мир.

Тут же, на месте преступления, возникла первоначальная версия убийства. По мнению следователей, убийца ожидал журналиста на лестничной площадке второго этажа. Когда Влад вошел в подъезд и стал подниматься по лестнице, преступник выстрелил в лицо Листьеву в два раза из пистолета "Brauning" с глушителем.

От первого выстрела Владислав машинально пытался закрыться рукой, поэтому пуля попала в предплечье. Второй же выстрел пришелся в голову и оказался смертельным.

Истекающего кровью журналиста нашли соседи, которые и вызвали "Скорую помощь".

Прибывшие на место преступления милиционеры тут же ввели в действие свой план "Сирена-1", но никто пойман не был.

Сразу же после сообщения НТВ, перед домом Листьева стали собираться первые журналисты. Подъезд к этом времени уже был оцеплен усиленными нарядами милиции. С балконов и окон выглядывали перепуганные соседи. В подъезд дома никого не пускали.

Когда, приехавший позже других "видовцев", Александр Политковский попытался пройти в квартиру Листьева, его мягко попросили отойти подальше. Он подчинился этой просьбе, растерянно оглядываясь по сторонам.

Время от времени замначальника МУРа Виктор Голованов кричал журналистам: "Хорош снимать! Убери камеру, я сказал — сейчас засвечу!" Как он собирается засветить видеопленку, милиционер не уточнял, но, тем не менее, ни один из операторов в подъезд, где лежало тело убитого Владислава Листьева, пущен так и не был.

Именно, из-за этого факта вызвал большое удивление показ в телевизионных новостях кадров: тело Владислава Листьева, лежащее на лестнице в подъезде. Значит кто-то, особо привилегированный, все-таки снимал за оцеплением.

Все российские телекомпании в одни голос подтвердили, что их операторы пробраться внутрь не смогли, также как и никто из их отечественных и зарубежных коллег. Материал они получили через организацию "Евровидение", которое скупает сюжеты крупнейших телекомпаний мира, а затем продает различным каналам.

По мнению опытных журналистов, съемку могло вести только МВД. Тем более, что профессиональные телевизионщики заметили в левом нижнем углу экрана некоторый дефект — похоже, что это была табличка, которая скрывала дату и время съемки. Значит, либо она была произведена любительской камерой, что опять же невозможно, если судить по качеству записи, либо органами правопорядка. "Евровидение" по телексу сообщило, что переданный им материал принадлежит американской телекомпании "WTN".

Журналисты, которые решили все-таки расследовать этот факт, позвонили в эту телекомпанию, что бы попытаться узнать первоисточник этой "закрытой" информации, но там были очень удивлены обращением именно к ним: по скольку, по их словам, те же кадры имеются у агентства "Рейтер" и еще у ряда крупных телекомпаний и агентств.

"Как правило, — сказал сотрудник WTN, — 95 % криминальной хроники МВД предоставляет иностранным и российским компаниям бесплатно".

Что касается данного случая, ответить на вопросы, кто снимал, кому и на каких условиях передавал материал в "WTN", представитель телекомпании отказался, сославшись на то, что информация эта относится к разряду "служебной".

Судя по тому, что именно в этот раз источник информации тщательно скрывается, скорей всего, никто никому и ничего бесплатно не передавал или же не дал снимать бесплатно.

Выходит, что российским телекомпаниям просто повезло, что "WTN" продало тем или иным путем полученную информацию "Евровидению". Если бы она посчитала нужным оставить за собой эксклюзив, картина, произошедшего той ночью, была бы более полной для западного зрителя, чем отечественного.

Но тот факт, что эти кадры попали в первую очередь зарубежным тележурналистам, наводит на определенные размышления: сам собой напрашивается вывод, что за данную видеоинформацию были заплачены деньги. Так смерть знаменитого российского журналиста мгновенно породила целый ряд спекуляций, за которыми стоят деньги и большие деньги. Нет сомнений, что это громкое убийство и дальше будет использоваться в своих корыстных целях множеством нечистых на руку людей.

Тем временем толпа возле дома Владислава Листьева увеличивалась.

Оперативники МУРа и ФСК с журналистами общались очень неохотно: никто не хотел делать никаких заявлений или высказывать какие-либо предположения.

Настойчивые журналисты все время пытались дробиться к подъезду.

Неожиданно раздался голос: «Сейчас вынесут!»

Голованов распорядился подогнать машину «Скорой помощи».

Какая-то женщина, которая стояла невдалеке, процедила сквозь зубы: «Врачи чертовы, через сорок минут после вызова приехали».

Из подъезда вынесли носилки. На них лежал мертвый Владислав Листьев. Видны были только остроносые ботинки: все остальное тело было накрыто белой простыней.

Носилки погрузили в автомобиль, который зачем-то отогнали за угол дома.

Некий оператор, который не успел снять вынос тела, попробовал было влезть в машину — его, буквально оттащили в сторону.

А народ все прибывал…

Возле стен дома появились первые цветы. Их привезли Александр и Лолита из кабаре-дуэта «Академия».

Сразу же после них приехал Бари Алибасов со своей группой «На-На», Антон Табаков и Михаил Муромов…

В толпе замелькали лица всем известных телеведущих.

Евгений Киселев разговаривал по мобильному телефону с кем-то из "взглядовцев". Закончив разговор, он кратко бросил своему окружению: «В «ЛогоВАЗ»!

В 23.56 «Скорая» уехала. Тело Владислава Листьева было отправлено в морг.

Но народ не расходился.

Известный публицист из «Литературной газеты» Юрий Щекочихин тут же организовал вокруг себя импровизированный митинг и стал рассуждать о политике.

Рядом с ним коммунисты предлагали сменить руководство страны — их снимали на видеокамеры.

Говоря о причинах убийства, Щекочихин произнес слово «Останкино…»

Постепенно журналисты находили в толпе своих знакомых оперативников. О политике никто не вспоминал.

Оперативники говорили, что до них доходили слухи, будто Листьев в последнее время очень волновался за свою жизнь.

Все вокруг обсуждали — кому выгодно было его убрать. Прозвучала фамилия: «Лисовский…»

Что и говорить, за последние годы народ наш успел привыкнуть к убийствам» как ни горько об этом говорить, но это — факт.

Кровавые события в Баку, Сумгаите, Тбилиси и Вильнюсе, война в Нагорном Карабахе «легализовали» автоматную стрельбу на наших улицах, война стала реальностью нашей жизни.

Телевизионные новости, сообщающие об очередных кровавых расправах, постепенно ввели войну в повседневную жизнь людей.

Раньше такого не было: уже несколько десятков лет — война в Афганистане не в счет, она проходила где-то там, далеко… На нее забирали молодых ребят, а назад привозили цинковые гробы — крови никто не видел.

Первая кровь, которая пролилась на улицах наших городов, повергла людей в ужас. Но человек, как известно, такое существо, которое ко всему быстро привыкает. Привыкли и к этому…

Надо сказать, что народ наш новый опыт усваивал очень быстро: никто и не вспомнит теперь, где и когда произошло первое заказное убийство. Вскоре настоящая волна их прокатилась по всей нашей стране.

У нас появились богатые и, как обратная сторона одной и той же медали, появились преступные группировки. И как бы ни возмущались солидные шикарно одетые мужчины, разъезжающие на новеньких «мерседесах» — но факт остается фактом: теневой бизнес порождает преступность, виной чему — расслоение общества, которое происходит с катастрофической скоростью. На одном полюсе появляются миллионеры, а на другом — огромные толпы обнищавшего народа.

В связи с этим, даже бойня в Чечне не вызвала такого широкого резонанса, как можно было ожидать. Тот, кого это не касалось напрямую, предпочитал отсиживаться у экрана телевизора, громко высказываясь по этому поводу у себя на кухне. Действовать стали только матери, чьи дети были отправлены на войну. Даже матери призывников тихо сидят дома, моля Бога о том, чтобы война эта скорей закончилась, и их дети не превратились бы в скором времени в пушечное мясо.

Тем не менее, в течение первых часов, прошедших после убийства Владислава Листьева, стало понятно, что молчать на этот раз никто не будет.

Если преступники хотели совершить, так называемое, «резонансное» убийство, то они не просчитались.

Человек богатый вынужден платить всем, кто на него «наезжает», если он уверен в том, что намерения их достаточно серьезны. Кто не платит — того убивают, так сказать, за "узкое горло". Это каждому понятно: любишь кататься — люби и саночки возить.

Идеалистические картинки остались в прошлом…

Теперь любой понимает, что заниматься крупным бизнесом или руководить банком — это не только хорошо разбираться во всех кредитах, депозитах, налогах и т. п., но и уметь лавировать между, с одной стороны, властями и органами законопорядка, и с другой стороны — между различными теневыми и откровенно преступными формированиями.

С армией все еще более понятно: армия создана для того, чтобы воевать. Пусть все его кощунственно и жестоко, но это — логично.

Другое дело — журналисты.

Журналисты бывают самые разные. Одни пишут про гороскопы и астрологов, другие — короткие отчеты о заседаниях Государственной Думы; одни пишут про рок-музыку, другие — про «попсу»; одни делают репортажи о ходе боев очередного вооруженного конфликта, другие — проводят ток-шоу: первые иногда погибают, что не вызывает особого удивления — сам, мол, влез. Кстати, специализация вторых считается не более опасной, чем занятия домохозяйки — конечно, иногда они позволяют себе задавать «острые» вопросы, но в результате оказывается, что все эти шоу для того и служат, чтобы сглаживать все «острые» углы.

Удел одних — пробираться вдоль укрытий в пуленепробиваемом жилете с камерой в руках, чтобы в обзоре новостей появилась «свежая» картинка со взрывами снарядов, подбитыми танками и убитыми.

Удел других — регулярно появляться в элегантном костюме на экране телевизора, чтобы скрасить ритуал семейного ужина.

Когда гибнут первые — это не вызывает большого удивления, когда гибнут вторые — телезрители приходят в шок. Телезрители — это все мы, весь народ.

Владислав Листьев был самый популярный ведущий ток-шоу. Программы его выходили в эфир не раз в месяц и не раз в неделю — он появлялся на экране телевизора каждый вечер, чтобы сказать в конце своей передачи: «До завтра!»

Смерть любимого ведущего повергла страну в состояние шока.

Владислав Николаевич Листьев родился в 1956 году.

В детстве занимался спортом: окончил спортивную школу-интернат.

Отличником никогда не был: учился средне.

После окончания школы работал детским спортивным тренером. Был кандидатом в мастера спорта. Играл в теннис.

Но вскоре решил круто изменить свою судьбу: поступил на факультет журналистики МГУ, который закончил в 1982 году по специальности "журналист-международник".

Владел тремя языками: французским, испанским, венгерским.

В 1982-87 года Владислав Листьев был корреспондентом одной из редакций Иновещания Гостелерадио СССР, готовил передачи для зарубежных радиослушателей.

С 1987 года работал в Главной редакции программ для молодежи Центрального телевидения. Затем — в телекомпании "ВИД".

С 1990 года — художественный руководитель программы "Поле чудес" и других передач.

С сентября 1992 года являлся вице-президентом Академия российского телевидения.

В январе 1995 года Владислава Листьева избрали генеральным (исполнительным) директором АО "Общественное Российское телевидение (ОРТ)".

Готовил новую детскую программу "Галактика" (еженедельная получасовая игра).

Заняв большую административную должность, Владислав Листьев творческую работу не оставил: он продолжал вести в прямом эфире ежедневную передачу "Час пик", в которой, по его же словам, надеялся проработать еще года два-три.

Жена Владислава Листьева — Альбина — реставратор станковой живописи Музея искусств народов Востока.

До брака с ней Владислав Листьев был дважды женат, имел двоих детей от предыдущих браков. Третий ребенок умер.

"Влад как-то сам в эфире об этой истории вспоминал: был за ним один грех — выпить любил. Разговор шел уже так: нужно расставаться, Влад даже заявление уже написал, но без даты. Я его предупредил: еще один раз — и все. И тогда он сказал: "Даю слово — больше никогда".

С тех пор прошло шесть лет, Влад не взял в рот ни капли. Конечно, это не только я — это заслуга Альбины.

Он умел переломить себя. Подумайте, на своем обаянии он мог бы прожить всю жизнь, разве телеведущему нужно вкалывать по двадцать часов? Бросить престижные готовые проекты, чтобы начинать новые?

У Влада всегда были смеющиеся глаза, даже в самые серьезные моменты. Вы заметили, на всех фотографиях — смеющиеся глаза…"

"У каждого во "Взгляде" было свое амплуа и свое прозвище. Влада так и звали — Влад. Я его для себя называл гусаром… усы, несколько жен, кажущаяся тогда легкость в поведении и в мыслях. Такое вот шаловливое дитя.

Из этого человека, дерзкого и легкомысленного, получился бы не просто хороший телеведущий, а невероятно мощный телепродюсер. Я мог ожидать чего угодно (каждый взглядовец в свое время вступил на путь телезвезды), но представить, что он станет таким телевизионным продюсером… Влад сумел себя так дисциплинировать, что жил по минутам — работал по двенадцать часов. Получился профессионал суперкласса, который смог бы возглавить крупнейшую телекомпанию мира: он бы осилил это".

"Он всегда со мной общался не как руководитель, а просто как человек. Влад казался мне немного старше своих лет, полушутливо я называл его господин президент (он ведь был президентом телекомпании ВИД) и ему это нравилось.

Влад не любил длинных разговоров: он любил конкретность. Мне всегда нравился в нем удивительный талант руководителя жесткого, справедливого, требовательного. Требования Влада и к себе, и к окружающим всегда были предельно высокими.

Когда я узнал, что именно Листьев возглавит "Останкино" — я успокоился. Если человек, не достигнув сорока, добирается до вершины телевизионной пирамиды — это очень хорошо для телевидения, которое он будет делать…

В нашу последнюю встречу с Владом, я спросил, не потеряется ли он как журналист с этой новой должностью. И он мне дал слово, что из эфира не уйдет".

Ночью второго марта в 01.30 был сформирован оперативный штаб по расследованию убийства Владислава Листьева.

Сотрудники милиции попытались раскрыть преступление по "горячим следам", но это им не удалось.

Как позже высказался Вячеслав Радзинкин, полковник милиции, сотрудник Главного управления по борьбе с организованной преступностью: "Тайные преступления должны расследоваться тайно. Как правило, официальные расследования громких дел не увенчались успехом".

Ставшие прибывать на место преступления, сразу же после случившегося, простые люди, а также высокопоставленное начальство, которое стремилось засвидетельствовать свое присутствие, не оставили следственной бригаде никаких следов: весь двор был вытоптан, в подъезде побывало множество народа. В связи с этим никаких зацепок у милиции не было, кроме нескольких показаний свидетелей, которые, якобы, видели выбегавших из подъезда двух молодых людей.

Эта ночь для следственной бригады, руководителем который был назначен полковник Вячеслав Радзинкин, была бессонной.

Утром в 10.00 Премьер-министр России Виктор Черномырдин, который находился в это время с официальным визитом в Великобритании, прислал из Англии официальное соболезнование семье Владислава Листьева.

В это утро любой человек, который включил телевизор, мог догадаться, что в "Останкино" творится полное замешательство. Никто не знал, какие передачи оставить, а какие убрать из эфира. Музыку то включали, то выключали. Не знали, что делать с рекламой…

Наконец, в 12.00 практически все телевизионные каналы прекратили вещание, ограничившись лишь выпусками новостей.

На экране в черной рамке появилась фотография популярного тележурналиста и лаконичная надпись: "Владислав Листьев убит".

В доме журналиста началась пресс-конференция, организованная Союзом журналистов.

"Убийство Владислава Листьева — нашего коллеги и друга, яркого журналиста, талантливого организатора, только что возглавившего российское Общественное телевидение — стало очередным звеном в позорной цени безнаказанных террористических акций против людей нашей профессии", — говорилось в заявлении Союза журналистов России и Комитета по защите свободы слова и прав журналистов.

"Гибель Листьева еще раз показала всем нам, всей стране, всему миру, насколько беззащитны мы перед мафиозным беспределом. Это преступление показало еще раз и то, чего стоят заявления высших должностных лиц о своей приверженности к свободе слова, о своем уважении к нашему труду. Мы вправе потребовать не только слов, но и жестких решительных мер по соблюдению закона".

В заявлении напоминалось, что ни одно из убийств журналистов, совершенных в последнее время, до конца не расследовано.

Союз журналистов и Комитет по защите свободы слова считает также, ЧТО убийство видного теле-журналиста высветило и важную общественную проблему в России: "Телевидение на наших глазах превращается в арену столкновений, чуждых журналистике, экономических интересов, с переводом отношений в чисто уголовную практику".

Мы давно знали, что профессия журналиста считается в мире одной из самых опасных. Долгое время этот факт оставался для нас непонятным: сознательно выбирая для себя эту профессию, мы не понимали, какую опасность могут в себе таить командировки в колхозы, репортажи с уборочной страды, статьи об очередных пленумах ЦК ВЛКСМ.

А тем временем, по данным "Freedom House", в одном только 1994 году во всем мире погибло 43 журналиста. А по данным международной ассоциации "Репортеры без границ", с 1969 по 1990 годы в мире погиб 751 журналист. Другие источники называют еще более внушительные цифры.

По опасности профессия журналиста в мире уступает только профессии шахтера. Почему это так, теперь мы прекрасно понимаем сами.

За последние годы смерть журналистов в странах бывшего СССР стала делом чуть ли не привычным. И теперь международная статистика смертей пополняется и за счет России.

Информация… Раньше это слово звучало для нас как нечто абстрактное. Раньше мы жили в стране, где тайна делалась исключительно из всего: мы жили в обществе тотальной секретности. Владение информацией было исключительной прерогативой партийных, разведывательных органов и органов государственной безопасности — журналисты в этот перечь не входили.

Сейчас же, в связи с глобальными переменами, журналисты очень активно включились в работу по поиску и нахождению этой самой пресловутой информации.

Информированность нашего общества за последние годы неизмеримо возросла. Но ровно настолько же возросла и опасность профессии журналиста.

Обывателю, человеку далекому от этой профессии, часто непонятно, зачем журналисты ради этого рискуют собственной жизнью. А причина тут очень проста.

Как говорится, плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Информация — это известность, слава деньги. Ради этого стоит идти на риск…

В час дня второго марта сотрудники телекомпании собрались в большой концертной студии "Останкино".

На сцене был установлен портрет Владислава Листьева в черной рамке, повсюду стояли цветы.

Вскоре, проезжая по лужам и поднимая фонтаны брызг, к "Останкино" подкатил черный лимузин в сопровождении нескольких автомобилей: президент России Борис Николаевич Ельцин приехал почтить память талантливого тележурналиста.

В 13.07 он в сопровождении руководителя телекомпании "Останкино" Александра Николаевича Яковлева появился на сцене.

Вид у него был подавленный и угнетенный.

— Уважаемые коллеги! Уважаемый Президент! — скорбным голосом произнес он. — Мы собрались сегодня по скорбному, трагическому случаю, когда убит один из самых прекрасных людей в телевизионном мире, я подчеркиваю, в телевизионном мире. Приходится сожалеть горько — журналисты продолжают быть жертвами, жертвами, жертвами… Кто следующий? Я обращаюсь к вам, почтить память Владислава Николаевича Листьева…

В этот момент все присутствующие встали.

Встали в первый раз — появление Президента в зале этим отмечено не было.

После минуты молчания слово взял Президент.

Он долго молчал, обдумывал слова. Сам факт появления Президента в зале, где собрались ведущие журналисты страны, близкие, друзья и просо товарищи Владислава Листьева, говорил о том, что событие это потрясло его не меньше, чем простых, рядовых граждан.

Возможно, впервые мы видели Президента таким растерянным, когда он, действительно, не знал, что сказать.

Наконец, Борис Николаевич решительно выдохнул и взялся рукой за микрофон, но, по-видимому, нужных слов все-таки не находилось… и все таки Президент заговорил:

— Произошла трагедия… Трагедия для коллектива "Останкино", для всех журналистов России, для всей России. Трагедия бандитского убийства — трусливого, злобного — убийства одного из талантливейших телевизионщиков, Александр Николаевич говорит — мира. По крайней мере, он отличался в "Останкино".

Не первый случай, когда гибнут журналисты, значит есть какие-то причины, которые не может уловить государство, с чем не может справиться правительство и Президент, с чем не может справиться прокуратура, административные органы. Видимо, что-то есть и в обстановке самого коллектива "Останкино"…

У нас нет в России такого разгула, не такой безответственности со стороны административных органов, такого разгильдяйства, как в Москве на сращивании мафиози с разными коммерческими структурами, на сращивании мафиози с административными органами, органами внутренних дел. Руководители, в том числе и города, и руководители этих органов, смотрят сквозь пальцы.

Я думаю, учитывая, что Москва, а она отделена — отдельно административные органы работают от Министерства внутренних дел — это будет, конечно, слишком малой ценой за гибель Влада Листьева, если снять с работы, уволить со службы и прокурора Москвы, и начальника Главного управления внутренних дел Москвы. Это будет справедливо, потому что здесь жизнь человека, а там — будут сняты с работы и уволены.

Конечно, это еще один урок для нас: урок, что мы, боясь себя, боясь того, чтобы не превратить Россию в полицейское государство, боимся ужесточить борьбу с этими бандитскими формированиями.

В Узбекистане взяли и сразу расстреляли шесть бандитских групп. Расстреляли органы внутренних дел — и положение сразу стало улучшаться.

Я не призываю к "чрезвычайке" — "чрезвычайка" нам не нужна. Нам есть, да с учетом того, что я сегодня направил в ГосДуму Закон о Прокуратуре и новый закон об усилении ответственности за правонарушения всех органов и всех руководителей, это должно сыграть. У Прокуратуры есть достаточно жесткости и достаточно твердых подходов, для того, чтобы все-таки мафиозные группы дрогнули, для того, чтобы они почувствовали, что спуска здесь не будет. Только, видимо, таким путем мы сможем приостановить эту волну преступлении, бандитских преступлений.

Я предаю речь Президента дословно не потому, чтобы, забыв о журналистской этике, передавать слова человека без литературной обработки и тем самым создать впечатление неумения говорить, — нет! — а поступаю так, для того, чтобы вы поняли: Президент к этой речи специально не готовился, но, тем не менее, он, являясь главой государства, не побоялся выступить перед собравшимися в зале — а так как все это снимали на камеры, то значит и перед всей страной, перед всем миром — как обычный человек, откровенно сказав, что у него на душе.

Впоследствии за эту короткую речь Бориса Николаевича Ельцина будут очень сильно ругать в печати, придираясь к каждому его слову. Но, как мне кажется, Президент это прекрасно понимал: он знал, на что идет.

После короткой паузы он произнес:

— Я не мог прийти к вам в эту минуту… И склоняю голову перед вами, как один из виновников — тех руководителей, которые недостаточно приняли мер для борьбы с бандитизмом, коррупцией, взяточничеством и преступностью.

Я, кроме этого, хотел бы сказать, что поддерживал и буду поддерживать "Останкино", я подпишу указ, который заготовлен, — в это мгновение Борис Николаевич и Александр Николаевич обменялись короткими взглядами — о некоторых изменениях, но все это на пользу "Останкино" — на пользу…

Я понимаю, насколько вам сегодня тяжело — всем нам тяжело — но, тем не менее, надо вспомнить еще раз, как трудился Владислав Листьев, брать с него пример.

Я выражаю соболезнование всему коллективу, всем нам, друзьям, близким, конечно семье Владислава Николаевича…

Президент замолчал.

— Спасибо, Борис Николаевич, — поднялся Александр Яковлев. — Мы очень ценим то, что вы нам сказали: что меры будут приняты, они справедливы — но и мы тоже должны все проникнуться журналистской солидарностью с тем, чтобы не друг с другом ссориться, а что бы направить и наши слова и наше перо против тех, кто упорно пытается повернуть нашу страну назад. Если вы посмотрите на череду убийств, то они ведь вполне определенные: это сторонники свободы, сторонники реформ, движения нашего народа вперед, это сторонники того демократического строя, который у нас есть, это сторонники Президента. Поэтому я не хочу заранее искать виноватых, впадать в крикливые обвинения — это дело других, — но хочу сказать только одно: в конечном счете, это политическое убийство.

После этого Президент и Александр Яковлев повернулись спиной к залу и остановились напротив портрета Владислава Листьева. Какое-то мгновение они стояли молча — а затем склонили головы.

Защелкали фотовспышки.

Владислав Листьев смотрел на все происходящее в зале с огромного портрета своими вечно смеющимися глазами — впоследствии снимок этот облетел все ведущие периодические издания мира.

"Ни одно событие последнего времени, в том числе война в Чечне, не производило в России такого эффекта на всех поголовно — от домохозяйки до Президента — как убийство Владислава Листьева".

Генеральный директор ЮНЕСКО Федерико Майор выступил с официальным заявлением в связи с трагической гибелью Владислава Листьева.

«Мы охвачены глубокой скорбью, — говорится в документе. — Один из активных сторонников демократических преобразований в России, служивший примером для всех нас, Владислав Листьев, понимал всю важность профессиональной, свободной и независимой прессы для демократии и развития своей страны. Тем. кто считает, что насилием можно остановить ход событий в России и во всем мире, я говорю, что они ошибаются».

Осудило убийство Владислава Листьева неправительственная американо-российская комиссия по телевидению. одним из сопредседателей которой является бывший Президент США Джимми Картер. В опубликованном заявлении комиссия называет гибель Листьева «потерей для всех, кому дорога свобода слова».

Люди на Западе шокированы. Сообщение о гибели Листьева стало одной из главных новостей дня.

«Нас в Великобритании поражает и реакция российского общества на убийство. Возможно, в России не было бы такой реакции, если бы подобное убийство совершалось в первый раз, но чаша терпения на этот раз переполнилась», — говорится в сообщения радиостанции ВВС.

«Мы потрясены чудовищным убийством российского тележурналиста, который жизнью заплатил за то, что честно выполнял свой гражданский и профессиональный долг, — заявил генеральный секретарь ассоциации «Франция — Россия» Владимир Мачавелхи. — Эта трагедия, — подчеркнул он, — наглядно продемонстрировала, что в России существуют силы, которые пытаются насильственными методами нести борьбу против демократии и свободы прессы. И это значительно осложняет и без того непростую политическую ситуацию в стране.

О глубоком потрясения убийством Владислава Листьева говорится в письме, которое направил на имя Президента России Бориса Ельцина директор международной организации «Репортеры без границ» Роберт Менар, секретариат которой находится в Париже.

«Мы решительным образом осуждаем волну мафиозной преступности, захлестнувшей Россию», — отмечается в письме. — Наша организация просит о немедленном начале беспристрастного расследования. Российская, международная общественность должны быть проинформированы о ходе следствия. Только так можно исключить спекуляции относительно того, кто заказал убийство и какой поддержкой, возможно, эти люди располагали», — подчеркивается в документе.

«Владислав Листьев заплатил трагическую цену за правду, за противостояние беззаконию, — заявил член высшего руководства Синдиката польских журналистов, секретарь Главного правления Союза журналистов Республики Польша, Веслав Марниц. — Его убийство — попытка заткнуть рот всему обществу. Однако стрельба по журналистам не решает никаких проблем, и убийство даже лучших из них, к каким принадлежал Владислав Листьев, не может преградить путь к правде. Это — лишь свидетельство дикости нравов, болезни общества и государства».

В редакции московских газет сплошным потоком шли сообщения о бурной реакции в общества на злодейское убийство Владислава Листьева.

«Кому понадобилась его смерть? — говорится в заявлении Союза журналистов Москвы. — Тем, кому не нужна правда, не нужны журналистские расследования и подлинная искренность. Московские журналисты считают, что гибель Владислава Листьева — это рубеж, за которым должны последовать решительные меры: долой со всех страниц, с экранов ТВ, из радиоэфира всех, кто потерял честь и совесть, кто стремится подчинить себе СМИ».

Родным и близким Владислава, коллективу «Останкино» направил письмо председатель Комитета по печати Сергей Грызунов:

«Продолжается страшный список безнаказанно расстрелянных журналистов, — говорится в нем, — самых известных, самых одаренных, тех, чья гибель сотрясает все общество. Кто-то хладнокровно и расчетливо планирует эти дикие убийства, имея одну, теперь уже, самоочевидную цель — дестабилизировать ситуацию в стране, возродить атмосферу всеобщего страха».

Правительство Москвы, «гневно клеймя еще один из позорнейших актов террора против российских журналистов и свободы слова», заявляет о своей решительной поддержке всей демократической прессы, активно способствующей возрождению новой России.

С гневными заявлениями протеста против разгула терроризма выступили фракции Государственной Думы, партии и общественные объединения,

«Злодейский террористический акт в отношении одного из ведущих тележурналистов России, решительно выступавшего за свободу и демократизацию средств массовой информации, пользующегося заслуженной популярностью у телезрителей, больно отразился в сердцах всех, кому дороги интересы России, интересы свободы слова, честности и высокого профессионализма», — говорится в заявлении российского союза промышленников и предпринимателей.

Президиум Координационного совета «круглого» стола «Бизнес России» подчеркивает, что неоднократные призывы деловых кругов к руководству страны серьезно заняться борьбой с преступностью успеха не имеют. В ответ на справедливые упреки в некомпетентности и нежелании исполнять свой профессиональный долг, правоохранительные органы отделываются невнятными объяснениями, своим попустительством способствуя криминализации бизнеса и ущемлению прав законопослушных предпринимателей.

«Сколько еще должно прогреметь выстрелов в сердца россиян, чтобы виновные в разгуле преступности понесли ответственность?» — спрашивают члены думской фракции Демократической партия России.

Трагическое событие в Москве эхом отозвалось в странах СНГ.

По Грузинскому телевидению выступил Эдуард Шеварнадзе.

"Меня потрясла гибель Владислава, — сказал он. — Мы не раз встречались, и я считал его своим другом, единомышленником в борьбе за демократию. Это убийство заставляет подумать об объединений усилий в противостоянии терроризму. Я чувствую, что если мы не примем встречных мер, волна терроризма будет нарастать. Поэтому, хочу выступить с конкретным предложением: собраться, — если понадобиться — на высшем уровне, — серьезно обсудить состояние дел и, наконец, покончить с терроризмом как явлением".

Из заявления Московской Федерации профсоюзов:

"Мы глубоко потрясены сообщением об убийстве талантливого тележурналиста Владислава Листьева, известного миллионам россиян, и выражаем наши соболезнования родным и близким погибшего, журналистским коллективам телерадиокомпании "Останкино" и компании "ВИД", всем поклонникам таланта Листьева.

Мы возмущены беспощадной и наглой войной, объявленной журналистам различными силами, дестабилизирующими и без того неспокойную обстановку в стране. Мы обращаемся к правительству Российской Федерации, Генеральной и Московской прокуратуры, правоохранительным органам с требованием принять незамедлительные меры по раскрытию убийства и наказанию убийц В. Листьева, прекращению разгула преступности в стране и обеспечению личной безопасности граждан".

Память Владислава Листьева почтили вставанием депутаты Совета Федерации, открывая свое заседание, От имени Верхней Палаты парламента они послали телеграмму-соболезнование семье и близким погибшего журналиста.

Председатель Комитета СФ по конституционному законодательству и судебно-правовым вопросам Исса Костоев передал коллегам информацию, полученную в прокуратуре в связи с этой трагедией.

По его данным, около 20.30 Листьев позвонил домой из машины, сказав, что едет. Через какое-то время жена обнаружила его лежащим на лестничной площадке — еще живого.

Когда в 21.14 прибыла "Скорая помощь", Листьев был уже мертв.

По данным экспертизы, в него произвели два выстрела из пистолета, калибра 7,65 мм, в голову и брюшную полость.

Соседка из другого подъезда сообщила, что видела двух молодых ребят, выбегавших из подъезда Листьева.

При погибшем нашли портфель, полторы тысячи долларов и около двух миллионов рублей.

В оперативно-следственную группу по расследованию убийства входят сотрудники МВД и ФСК. Возглавляет ее заместитель прокурора Москвы Герасимов.

Следственная группа обязалась информировать депутатов в течение дня о ходе следствия.

Тележурналист Владислав Листьев "был одним из тех российских журналистов, которые первыми посвятили все свои силы и талант утверждению демократических принципов в жизни нашего общества" — говорится в телеграмме, направленной вчера председателем Совета Федерации Владимиром Шумейко, председателю Совета директоров Общественного Российского телевидения Александру Яковлеву.

Высоким признанием профессиональных и гражданских качеств погибшего журналиста стала, по мнению спикера, его недавнее назначение генеральным директором Общественного Российского телевидения.

Председатель Государственной Думы Иван Рыбкин направил телеграмму на имя председателя ГТРК «Останкино» Александра Яковлева, в которой выразил искренние соболезнования родным, близким и коллегам Владислава Листьева. Как сообщила пресс-служба ГосДумы, в телеграмме, в частности, говорится, что «подлый выстрел стал звеном в цепи преступлений, направленных против представителей прессы».

«Безвременно оборвалась жизнь выдающегося журналиста Владислава Листьева», — заявил, открывая заседание правительства, первый вице-премьер правительства России Олег Сосковец. По его словам, Президент РФ Борис Ельцин создал специальную комиссию по расследованию убийства Листьева. Ее возглавил Министр внутренних дел России Виктор Ерин.

Члены правительства почтили память Владислава Листьева минутой молчания.

По версии председателя Госкомпечати Россия Сергея Грызунова, возможной причиной преступления стало решение Владислава Листьева провести финансовую ревизию на телевидении.

Генеральная прокуратура России возбудила уголовное дело в связи с убийством Владислава Листьева по статье 103 Уголовного Кодекса России (умышленное убийство).

Попытка избавиться от множества мелких посредников при размещении рекламы в ГТРК «Останкино» вызвала резкий протест ряда теневых сил, вплоть до телефонных звонков с угрозами ее руководителям. Об этом в интервью корреспонденту ИТАР-ТАСС напомнил глава Совета директоров АО «Общественное телевидение» Александр Яковлев.

Он рассказал, что когда вся реклама проходила через посредников, «Останкино» получало порядка 5–7 миллиардов рублей в квартал. «Реклама-холдинг» — за первый же квартал заработала на рекламе для «Останкино» 35 миллиардов рублей. Таким образом, 30 миллиардов рублей уходили каждый квартал неизвестно куда.

На состоявшейся пресс-конференции в Центральном Доме журналистов возможной причиной убийства Владислава Листьева, ставшего полтора месяца назад генеральным директором АО «Общественное Российское телевидение», названо реформирование «Останкино». С появлением Листьева возникли вполне реальные надежды на создание более четкой структуры первого класса телевидения, а также появилось решение об отказе от рекламы с первого апреля нынешнего года.

Московская хартия журналистов призвала работников средств массовой информации не только надеяться на следствие и суд, но и делать свое дело, ни на шаг не отступая от профессиональных принципов, чего бы это не стоило.

Министр труда Геннадий Меликьян, как свидетель, подтвердил, что причиной убийства стало «желание Владислава Листьева разобраться с финансовыми вопросами», ссылаясь на разговор с Листьевым незадолго до трагедии.

Пожалуй, следует отклонить версию об ограблении — при погибшем нашли полторы тысячи долларов и около двух миллионов рублей — дело шло о суммах много крупнее.

"Глубоко возмущен злодейским убийством Владислава Листьева. Искренне скорблю о вашей тяжелой утрате.

Выдающийся тележурналист, умело отстаивавший собственные взгляды, человек, добивавшийся поставленных перед собой целей, он пал жертвой безудержного разгула преступности, беззакония и безнравственности захлестнувших страну».

председатель думского Комитета по информационной политике и связи:

«Я думаю, Влад Листьев убит не по политическим мотивам. Очевидно, убийство имеет под собой коммерческую основу».

По его мнению, талантливый журналист пал жертвой передела собственности, начавшегося после образования «Общественного телевидения» на первом канале. «Очень жаль, что такой прекрасный человек как Листьев согласился пойти на эту работу».

В то же время председатель думского Комитета призвал руководство телекомпании «Останкино» сохранять чувство меры: «не превращать убийство Влада Листьева в трагедию нации. То обстоятельство, что «Останкино» прекратило передачи в связи с гибелью Листьева — не представляется мудростью».

«Власти только обещают поймать и наказать преступников, но до сих пор ничего не сделано. Мне кажется, что у нас просто боятся наемных убийц и бандитов. Сколько уже убито прекрасных людей, а преступники так и не наказаны».

Никого из телевизионных журналистов не любили так, как любили Владислава Листьева. Но никто не мог даже предположить масштабы этой любви, как бы печально это не было, но они стали известны лишь после смерти талантливого ведущего.

Среди всех своих коллег, которые вместе начинали телевизионную карьеру во «Взгляде», он в наибольшей степени олицетворял успех и процветание. Его внешний вид, манеры, ирония, сам путь тридцативосьмилетнего журналиста, который сделал себе карьеру телезвезды и честно заработал свою славу, влияние и деньги, — все работало на него в любой аудитории.

В первые же часы после смерти Владислава стало ясно, что народная любовь к нему настолько велика, что при обнаружении малейшей связи с его убийством, означало бы гражданскую смерть для любой причастной к этому компании, партии или группировки.

Именно, поэтому в обществе появилась угроза поспешных поисков причин и торопливых разоблачений. После такого громкого убийства слишком у многих появилась возможность воспользоваться этим несчастьем для решения собственных проблем и сведения собственных счетов.

Убийство Владислава Листьева было неожиданным и в начале не находило очевидных объяснений. Он был слишком известен, а позиция его на «Останкино» была слишком ясна для того, чтобы даже его враги могли понять — они первые заинтересованы в том, чтобы беречь жизнь всеобщего любимца… И тем не менее, убийца нажал на курок.

Бог ему судья, но он — лишь завербованный зомби и исполнитель, киллер.

Но ведь кто-то холодно, жестоко, безобразно, планировал этот выстрел, продумывал операцию, просчитывал все и вся. Одна мысль об этих людях вызывает отвращение.

Убийство Владислава Листьева еще раз доказало, что российское общество тяжело больно. Общество, где профессионалу, человеку, знающему и думающему, противостоит невежда и агрессивный завистник — вывернуто наизнанку.

Владислав Листьев был высокий профессионал, а таких профессионалов как он в стране стали убивать.

Вспоминают, что когда на Совете директоров Листьев сказал, что на первом канале не будет рекламы, бывший генерал КГБ заявил: «Тогда и тебя не будет». Никто тогда не обратил особого внимания на эти слова, кроме Владислава. Он знал, что вокруг него творится что-то неладное.

«Я боюсь не только за будущее телекомпании, но и за свое собственное», — так заявил он почти год назад в одном из своих интервью. Но он пренебрегал опасностью — он работал, был полон творческих планов.

Вот одно из его последних интервью, которое он дал А. Бородиной, корреспонденту газеты «Труд»:

— Как вы думаете, долго продержится ваш «Час…»?

— Думаю, два-три года, а может и всю оставшуюся жизнь: у меня хватает замыслов.

— Как вам удается совмещать творческую и административную должность в одном лице?

— Не скажу, что это легко, но было бы еще трудней, если бы это все свалилось на меня неожиданно. К такому совмещению уже шел давно. Я привык к бешеному ритму, привык быстро принимать решения: ведь каждый день у меня встречи с десятками людей. Не подумайте только, что это обычный журналистский треп — это и судьба передачи, и выбивание эфирного времени, и контракты, и финансы. Я научился распределять свои силы — в течение дня могу жутко устать, но к эфиру прихожу всегда свежим.

— Влад, вы уже привыкли к вниманию со стороны прессы, а были для вас вопросы, на которые вам не хотелось отвечать?

— Все зависит от тех глаголов и прилагательных, которые прозвучат в вопросе, если хотите даже в интонации, от степени уважительности моего собеседника — и тогда я смогу ответить даже на самый интимный вопрос.

— Тогда разрешите, я его вам задам: вы считаете, что ваша личность определяет успех ваших программ и внимание к ним телезрителей?

— Ни в коем случае. Телевидение — это суперколлективное дело…

Итак, с самого начала основная версия была такова: «рекламное» убийство.

Появились новые версии совершения преступления. Так по одной из них, после съемок программы «Час пик» Владислав Листьев отправился домой. Припарковав автомобиль, журналист вошел в плохо освещенный подъезд. Вслед за ним вошел и убийца.

Фактически от входной двери он выстрелил первый раз — пуля попала в правое предплечье. Раненый Влад бросился вверх, но упал на лестничной площадке между первым и вторым этажами и был хладнокровно добит выстрелом в голову.

Судя по всему, это был профессиональный киллер.

По заключению судебно-медицинской экспертизы, смерть Владислава Листьева была мгновенной.

После этого преступник скрылся. По всей видимости, их было двое: один, заняв позицию в доме напротив, наблюдал за улицей. Когда Владислав Листьев подъехал к дому, наблюдатель дал знать об этом, находившемуся на улице, убийце — и тот зашел в подъезд за генеральным директором "ОРТ".

Баллисты пришли к выводу, что оружие, гильзы от которого были найдены на месте происшествия, ране при совершении преступлений не использовалось.

Основной версией причины убийства стали некие "рекламные" деньги, которые терял весьма известный шоумен и бизнесмен. Вскоре журналистам стали известны его имя и фамилия — Сергей Лисовский. Появились, правда, и другие версии.

Например, не исключено, что кто-то целенаправленно занялся убийствами известных людей для того, чтобы дестабилизировать обстановку в стране и спровоцировать коренные должностные перемещения в силовых структурах.

Не исключено также, что преступления тянутся за границу — якобы и там есть человек крайне заинтересованный в крупных рекламных акциях на Российском ТВ. ПО некоторым данным у Владислава Листьева и этого дельца были весьма напряженные отношения.

Решение руководства Общественного Российского телевидения (ОРТ), генеральным директором которого был выбран Владислав Листьев: отказаться с первого апреля от рекламы на первом телевизионном канале — было сенсационным.

Поначалу все восприняли это так, что на "Останкино" больше рекламы показывать не будут. Постепенно руководство ОРТ дало объяснения своей позиции: реклама на экране останется, но не сохранится в том виде, в котором она существует сейчас.

Владислав Листьев заявил, что наотрез отказывается от практики продажи эфирного времени рекламным агентствам, которые затем перепродавали его рекламодателям по выгодным ценам. Но выгода эта была односторонней: никакой прибыли от этого "Останкино" не имело, все деньги шли исключительно рекламным агентствам.

Это решение было обнародовано 20 февраля.

Таким образом, объединение рекламных агентств "Реклама-Холдинг", которая, кстати сказать, была создана по инициативе Александра Яковлева и которая скупила 100 % рекламного времени на первом телевизионном канале, оставалось не у дел.

Не для кого не секрет, что в этом "Холдинге" определяющую роль играло рекламное агентство "Premier SV".

Таким образом, решение ОРТ дезорганизовало московский рынок телерекламы, который был построен по принципу пресловутой "пирамиды" — "Premier SV" находилась на самой ее вершине.

Обладая, наряду с другими участниками "Холдинга", эксклюзивными правами на покупку всего рекламного времени "Останкино", "Premier SV" удавалось контролировать и дальнейший процесс перепродаж этого самого времени другими агентствами.

Следует отметить, что с начала года это был уже второй ощутимый удар по "Premier SV" — месяц назад агентство было вытеснено с пятого телеканала петербургскими рекламными фирмами.

Вместе с тем, интересы "Premier SV" на первом канале рекламой не ограничивались: агентство всегда являлось крупнейшим поставщиком кинопродукции, в том числе и дорогостоящей (именно этим агентством было организовано подавляющее большинство кинопремьер канала "Останкино", таких как "Фантомас", "Терминатор" и многих-многих других).

К тому же после двух кризисных месяцев на рынке телерекламы, "Premier SV" понес существенные убытки. Специалисты считают, что январь — февраль московские рекламные агентства потеряли только на рынке телерекламы в общей сложности 15 миллионов долларов. Само собой, что основная часть этих убытков пришлась на самые крупные рекламные агентства, главным из которых является "Premier SV".

Однако решение об отставке этого агентства с первого телеканала было принято не сразу. До середины февраля велись активные обсуждения проблем, которые касались размещения рекламы на телевидении.

Первым, кого пригласили для консультации, был Сергей Лисовский. Считается, что именно он, президент фирмы «Лис'С», определял политику в агентстве "Premier SV".

Для того, чтобы утрясти все эти вопросы, было предложено три варианта.

Первый: создать центр продаж силами своего канала и оттеснить рекламные агентства от процесса перепродаж вовсе.

Второй: создать консорциум аналогичный "Рекламе-холдинг" с контрольным пакетом акций в руках акционеров ОРТ.

И третий вариант: ограничиться заменой состава рекламных агентств, которые работали с каналом, и отдать рекламный рынок в руки тех, кто сможет предложить акционерам ОРТ такой механизм продажи рекламного времени, при котором акционеры смогли бы контролировать рекламные агентства.

Владиславу Листьеву, единственному в Совете директоров, было разрешено в порядке исключения совмещать работу в ОРТ с руководством телекомпании «Вид», состоящей, как известно, из телепроизводящей студии, рекламного агентства «Интер-ВиД» и «СетиВиДа», распространяющего телепрограммы по регионам.

Тем не менее, за несколько дней до гибели Листьев написал заявление о выходе из «ВиДа», рекламное агентство которого являлось одним из хозяев «Реклама-холдинга» совместно с "Premier SV". «Максима», «Лис'С», «ЛогоВАЗ», «Видео Интернэшнл» и «Остер».

До ноября 1994 года «Реклама-холдинг» монопольно распоряжалась рекламным временем «Останкино».

Но уже в ноябре был создан «Независимый информационно-рекламный альянс» (НИРА), я который вошли все, кто в свое время не вошел в «Реклама-холдинг» — рекламное агентство «Аврора», «ВидеоАрт», «Контакт», «Стронг» и также "ИнтерВиД".

Именно «НИРА» вошла в структуру ОРТ и получила право на размещение рекламы на общественном канале. Многим не были понятны причины подобной замены, так как в прошлом году на совещании по созданию АО «Реклама-холдинг» Владислав Листьев оказался единственным среди руководителей студий, кто поддержал создание новой структуры на канале, а через полгода отказался наотрез сотрудничать с любым из агентств, входившим в «Реклама-холдинг», а значит и с «ИнтерВиДом».

Причина здесь, по-видимому, заключалась в том, что существующая система размещения рекламы приносила прибыль не столько телевидению, сколько рекламным агентствам.

Прибылью рекламного агентства является разница между закупочной и продажной ценой рекламного времени, которое порой достигало 30 тысяч долларов с одной минуты. По оценкам специалистов, подобную деятельность можно сравнить только с торговлей наркотиками.

Поэтому еще в начале года, узнав о реорганизации "Останкино" и затягивании заключения договора на рекламу, рекламные агентства поспешили заключить договоры с другими телеканалами, чтобы не потерять деньги. В итоге аванс за рекламу на «Останкино» за первый квартал составил 7 миллионов долларов в месяц вместо 14–15 миллионов в прошлом.

Из оставшегося на канале рекламного времени решили выжать максимум — и в результата произошел резкий скачок цен на рекламу. И как следствие — нежелание рекламодателей за такие деньги светиться на «Останкино».

Но не один из вышеперечисленных вариантов принят не был.

Накануне объявления решения Совета директоров о приостановлении рекламы, несколько десятков агентств, которые серьезно работают на рынке телерекламы, обсуждали ситуацию, складывающуюся на первом канале.

Некоторые агентства договорились о том, чтобы разумно признать за «Premier SV» главенствующую роль в лоббировании интересов рекламных агентств на ОРТ. Они изложили свои условия в письменном виде и направили их Листьеву. Видимо, эти письма и были найдены в портфеле у журналиста после его смерти.

Переговоры Листьева с Сергеем Лисовским продолжались до самого последнего момента: условна последнего приняты не были — по прогнозам экспертов ОРТ, стоимость всего объема рекламы на первом канале в 1995 году должна составить 170 миллионов долларов. Лисовский же гарантировал только 120 миллионов. Листьев с этим не согласился.

Как сообщил сам Влад накануне своего убийства корреспонденту газеты «Коммерсантъ-DAILY», он дважды отказался принять условия Лисовского.

Этим, само собой, и объясняется, что собравшиеся вокруг дома Листьева чаще других произносили фамилию «Лисовский».

В то же время сотрудники телекомпании «ВиД», пожелавшие остаться неизвестными, заявили, что окончательный разговор между Лисовским и Листьевым состоялся 28 февраля — Лисовский получил полную отставку.

После этого одному из помощников Листьева позвонили неизвестные и предложили встретиться, чтобы обсудить судьбу Влада. Помощник согласился.

На встречу приехали двое. Один из них представился полковником ФСК, другой — неким начальником службы безопасности Бориса Березовского — генерального директора компании «ЛогоВАЗ».

Они сказали помощнику, что Листьев и Кобзон оплатили покушение на Березовского, которое произошло летом, и что ему не стоит заниматься телебизнесом, а следует спокойно заниматься своим делом: снимать «Поле чудес» и «Час пик».

Помощник передал все Листьеву.

Тот ответил, что к подобным угрозам за последнее время уже привык и внимания обращать на них не стоит.

Утром первого марта Сергей Лисовский улетел в Санкт-Петербург, но убийство Владислава Листьева заставило его вернуться в Москву уже на следующий день и выступить на прессконференции, организованной «Круглым столом бизнеса России».

Эта пресс-конференция началась в 16.00 второго марта.

Выступавшие представители коммерческих структур потребовали срочно провести перевыборы Государственной Думы и Президента.

Выступивших на пресс-конференции представителей деловых кругов практически никто не слушал: все ожидали выступления Сергея Лисовского. Ему дали слово одному из последних.

Зал затих.

Сергей Лисовский говорил мало. Он сообщил, что близким другом Владислава Листьева никогда не был, но всегда сохранял с ним приятельские отношения. Он подчеркнул, что убийство Владислава Листьева — большая трагедия, но в гибели тележурналиста он обвинил его коллег: «Вам всегда нужна сенсация».

Он напомнил о том, что убивают не только знаменитостей, но и простых сограждан. «Когда убили моего друга, простого человека, Листьев и Любимов передачу о нем делать не захотели — никто не хочет разглядеть человеческой трагедии».

Отвечать на вопросы он не захотел и попытался скрыться в комнате, расположенной рядом с залом заседаний. Но там его настиг корреспондент «Коммерсантъ-DAILY»:

— Что вы скажите по поводу последних переговоров, состоявшихся между Вами и Листьевым, в результате которых Листьев окончательно отказал Вам в рекламе на ОРТ?

— Меня удивляет ваше непонимание ситуации: вы же еще молодые, что из себя делаете жестоких людей? Я могу убедительно ответить на все ваши вопросы, но ради памяти этого человека, я не хочу это обсуждать. Это будет неуважение к нему, если я буду сейчас говорить и отвечать на ваши вопросы. Я вас попросил — подождите неделю, человеческая природа так устроена, что забывает, успокаивается, но сейчас, мне кажется, это будет просто неуважение. По-человечески, будет гораздо честнее не делать номеров вашей газеты, а просто всем подумать о ситуации, которая происходит, потому что люди гибнут — это не просто люди, которые в газетах и журналах, это — люди живущие в этой стране, в этом городе. У меня есть ответы на вопросы, но давайте уважать друг друга и этого человека, который был действительно великим.

В это самое время по телевидению сообщили, что в 19.00 программа «Час пик», как всегда, выйдет в эфир. Все с нетерпением ждали этого часа.

«Карьера первого телепрофессионала на посту руководителя «Останкино» была очень короткой. Листьев не успел даже провести обещанную пресс-конференцию и рассказать о сути останкинских реформ: генеральным директором ОРТ он стал в 38 лет и пробыл на посту 34 дня.

Листьев соглашался на интервью охотно. Разумеется, дело не в том, что он был занят меньше, чем любой из телевизионных начальников, — поймать Листьева по телефону было не самой простой задачей (особенно в последнее время), но если он был свободен, то часто сам брал трубку, причем достать номер телефона было совсем не сложно. Эта готовность к общению была, кажется, не только уважением к коллегам по ремеслу, но и свойством характера.

Неделю назад «Коммерсантъ-DAILY» опубликовал целую полосу, посвященную реформам в «Останкино». От первоначальной идеи — взять интервью у нового генерального директора — пришлось отказаться: участники ОРТ решили не давать никакой информации до официальной пресс-конференции в конце марта.

Но не было другого человека, который бы лучше знал «Останкино» изнутри: Листьев покорно и внимательно изучил целых десять страниц текста и, нисколько не нарушая моратория на интервью, помог разобраться в ситуации.

Обсудить уже вышедшую статью нам так и не удалось. Целый день первого марта он был занят и мы договорились созвониться на следующий день.

Он сделал удивительную карьеру, примерную для любого профессионала, классический взлет: мальчик из самой обычной семьи (рассказывали, что они жили в коммунальной квартире) стал человеком, которого знала и любила вся большая страна. Начало не предвещало телевизионной карьеры: окончив спортивную школу-интернат и став кандидатом в мастера спорта по легкой атлетике (Влад занимался почти всеми видами спорта, кроме, разве что фигурного катания), он работал инструктором по физкультуре общества «Спартак». После окончания рабфака поступил на международное отделение факультета журналистики МГУ, а уже с 1982 года работал редактором на «Иновещании».

В 1987 году Александр Яковлев предложил Молодежной редакции ЦТ (ее тогда возглавлял Эдуард Сагалаев) создать новую публицистическую и развлекательную программу.

2 октября 1987 года программа вышла в эфир. «Взгляд» Листьева, Любимова, Захарова, Политковского, Мукусева и Ломакина стал символом нового телевидения.

С 91-го Листьев уже не только ведущий, но генеральный продюсер независимой телекомпании «ВиД», а в 93-м становится ее президентом. Даже те, кто относился к нему прохладно, признавали, что Листьев — блистательный ведущий и один из самых талантливых телевизионных продюсеров, те же, кто дружил с ним, называли Владислава телевизионным гением. Листьев всегда делал те передачи, которых всегда было мало на телевидении — великолепные постановочные шоу и игры. Его жизнерадостность и жизнелюбие, как нельзя лучше, подходили для этого амплуа. Во всяком случае роль импозантного, блестящего, эрудированного и остроумного ведущего лучше Листьева никто пока не сыграл. Он не был жадным: поставив программу, уходил, оставляя свое «поле» другим.

Его частная жизнь, о которой он рассказывал совсем немного, вполне соответствовала экранному образу: три брака не шокировали — лишь добавляли симпатий, как и истории о том, как однажды Влад купил в подарок жене Альбине все цветы в магазине на Нижней Масловке.

Листьев часто говорил, что не стремится занять главное кресло в «Останкино», но на сегодняшний момент лучшей кандидатуры на пост генерального директора ОРТ не оказалось — в телевизионном руководстве всегда не хватало профессионала, который бы мог сам генерировать и воплощать проекты. Безумно жаль, что самый крупный проект в своей жизни он так и не успел воплотить».

«Самая короткая роль Владислава Листьева стала самой трагической», Наталия Осипова, 3 марта 1995 год, «Коммерсантъ-DAILY», № 93.

В 19.00 второго марта программа «Час пик» действительно вышла в эфир, только, такое привычное, место Владислава Листьева на этот раз пустовало: на подиуме стояло пустое кресло ведущего, рядом с которым лежал букет цветов. Приглашенных на этот раз было много: в студии сидели коллеги, ближайшие друзья и соратники Владислава.

С самого начала передачи стало ясно, что никакого сценария не существует: люди собрались вместе для того, чтобы вспомнить последние встречи с Владом, поделиться своей болью и тревогой.

Лишь когда в студии появился Евгений Киселев, который взялся управлять этим необычным ток-шоу, программа стала направляться в привычное телевизионное русло. До этого микрофон просто передавали из рук в руки, каждый говорил что мог и хотел сказать — одни больше, другие меньше — но лица всех сидящих в студии были хорошо знакомы телезрителям и в то же время их невозможно было узнать…

Ведь так непривычно было увидеть лицо Леонида Ярмольника без бесшабашной улыбки и шутливого выражения глаз.

Глубокие глаза интеллектуала Константина Эрнста были на этот раз закрыты от зрителей пеленой слез.

А Юрий Николаев без привычного лоска оказался намного старше, чем можно было подумать.

Иван Демидов на этот раз снял, столь привычные, темные очки и зрители впервые смогли увидеть его глаза.

Все были подавлены и потрясены: на лицах печаль и смятение.

В это же самое время в Большой концертной студии «Останкино» собрались те, кто, хоть, и не работал плечом к плечу с Владиславом Листьевым, но не мог остаться в стороне от произошедшей трагедии.

Между двумя студиями был налажен своеобразный телемост и на большом экране, установленном за спиной Евгения Киселева, мы могли видеть лица сидящих в Большом зале. Они также почти все были знакомы телезрителям: тут были герои его передач, известные актеры, режиссеры, политики.

Лица, которые проплывали передо мной на экране, говорили о многом. Я даже словил себя на том, что практически не слушаю о чем люди говорят — и тут как будто кто-то невидимый включил звук телевизора: до меня стали доноситься слова…

Александр Политковский:

— …рано захотел встать у начала нового телевидения. Но это были просто мнения, никаких угроз он не передавал. Мы никогда об этом не говорили. Но… но вот такая тема, что так может закончиться — она возникала.

Евгений Киселев:

— Я так понимаю, что по этому поводу что-то хочет сказать Борис Ноткин.

— Я в 11 утра вчера разговаривал с Альбиной, его супругой. Попросил поддержать ее мое предложение, чтобы Влад пришел ко мне на передачу 7 марта — он был таким замечательным подарком нашим женщинам 8 Марта прошлого года! И потом я сказал: «Альбина, как замечательно, что первый по профессии, самый авторитетный человек в нашем цехе становится и первым человеком на телевидении». Она говорит: «Да, но это может очень плохо кончиться…» Я говорю: «Альбина, что ты? Будет, наоборот, замечательно — такой авторитет! С этим авторитетом мы сможем изменить телевидение!» А она говорит, и в голосе было столько тревоги…

…Это было в 11 утра вчера.

Один из телеведущих рассказывает о своей последней встрече с Владом, которая произошла первого марта вечером в начале девятого:

— …Он спросил: "Как дела?" Я сказал: «Все в порядке». Он говорит: "А у меня проблемы".

Я говорю: «Везет же людям — проблемы есть». А он говорит: «Как знать… — и весело посмеялся… Потом он вышел и сел в машину.

Евгении Киселев:

— И еще один вопрос, который, наверное, у многих возникает. Вот я видел Влада последний раз сам в понедельник утром — я ехал на работу и Влад обогнал меня на своей машине, меня не заметил: он был сам за рулем, он сам ездил в одиночку по Москве, у него не было охраны.

Иван Демидов:

— На этот вопрос можно ответить с двух позиции.

Когда-то давно, когда нам казалось, что самое, самое грязное — это политика, Влад для себя внутренне решил этим не заниматься. Он сам об этом говорил: "Я занимаюсь, в хорошем смысле, развлечением людей". И поэтому мы даже не задавали себе этот вопрос: стоит ли нам кого-то и друг друга охранять? Он всегда передвигался, летал по всем городам, не задавая вопросов ни о какой охране. А по поводу предчувствий…

Он заехал ко мне домой в воскресенье вечером. У него каждый день были совещания: он был усталый, осунувшийся — и мы вдруг сели хвастаться друг перед другом за себя, как будто, почему-то, итог подводили. И Влад поднял тост: «Я бы выпил за то, чтобы не было хуже, просто не было хуже. Лучше сделаем все вместе сами».

Евгений Киселев:

— Мне не хочется сейчас задавать вопрос, кто это сделал? Это дело правоохранительных органов, как мы часто говорим, и, конечно же, многие сегодня уже об этом говорили и остается только повторить. Но как можно надеяться на то, что будут найдены убийцы? Как это не горько говорить, но нам обещали, что к Новому году будут найдены убийцы Александра Меня, Дмитрия Холодова — обещания эти, как и многие другие, то ли забыты, то ли похоронены. Но есть классический вопрос: кому это выгодно?

Я бы хотел обратиться к тем людям, которые сидят в концертной студни в «Останкино».

Эстафету Евгения Киселева принял Сергей Доренко, ведущий программы «Репортер» Российского телевидения, который находился в это время в концертной студни «Останкино».

Сергей Доренко:

— Я хотел еще немножко продолжить тему творчества Влада, потому что здесь много гостей «его передач, участников его передач и среди них Людмила Гурченко…

Он обратился к известной киноактрисе:

— Я бы хотел спросить у вас: Влад совсем бесконфликтный, казалось будто бы он и не задает вопросов — он больше умел слушать, он умел быть острым» умел быть неожиданным — что вы можете сказать о том, кто брал у вас интервью, о нем, что вы можете о нем сказать?

Людмила Гурченко сидела в зале в строгом черном платье викторианского стиля с брошью-камеей у горловины, чем-то напоминая донью из знаменитого фильма мексиканских кинематографистов «Как вода для шоколада». Это была Людмила Гурченко и не Людмила Гурченко одновременно — настолько непривычно было видеть глаза полные глубокой тоски, глаза нашей кокетливой и задорной кинозвезды.

— …ведь вы среди нас сейчас и это не случайно?

Людмила Гурченко взяла протянутый ей микрофон и заговорила хриплым, незнакомым голосом:

— Конечно не случайно! Естественно, я также как, думаю, абсолютно все люди, присутствующие здесь и которые смотрят сейчас передачу, также переживают от ужаса, потрясения, нежелания жить, существовать или, наоборот, найти выход из невозможной ситуации…

Влада Листьева я знала только по телевидению и по ранним передачам. Это не обыкновенные двадцать минут, потому что… потому что это в прямом эфире, без подготовки, я не знала о чем мы будем говорить. Мы встретились в гримерной, за несколько минут до выхода на съемочную площадку…

Объектив камеры выхватил из множества сидящих в зале лицо Людмилы Касаткиной крупным планом. Она вместе со своим мужем была героиней передачи «Час пик» за день до смерти Владислава Листьева. (Примечание: за день до смерти гостем был Вячеслав Гордеев)

Я помню, как непринужденно они беседовал с Владом, как смеялась известная киноактриса. Было видно, что ей доставляет огромное удовольствие общаться с ведущим.

Сейчас же лицо ее выражало полную растерянность. Выло видно, что ей, возможно, тяжелей, чем кому-нибудь другому из сидящих в этом зале, осознать, что Владислава Листьева больше нет в живых.

— …я по его лицу поняла, по его глазам, что никакого предварительного разговора не будет. «Но как же это так, — подумала я, — надо же подготовиться как-то, узнать, что он будет спрашивать». А когда сели за пять минут до начала программы, он стал мне рассказывать, глядя мне в глаза своим добрым, нежным, ласковым взглядом, о том — ха! — когда он был трехлетним мальчиком, он садился в самолет и этот самолет показался ему таким огромным, таким гигантским… Он так долго это рассказывал — и вдруг: «Сегодня у нас в передаче…» Это было удивительно, но я уже настолько была свободна и могла абсолютно с ним по-родственному общаться. В этом его уникальный талант — понимать чем дышит и что такое его собеседник, уметь расположить любого человека. У меня настроение было какое-то не то, чтобы прийти и легко общаться, а он нашел, а он сумел…

Я думаю, очень мало есть людей таких как он. Он — есть пример. А без примера в нашей жизни нельзя, он как планка, которая указывает, что надо выше, выше, выше… У него потолка не было, не ощущалось этого потолка. Я думаю, что будет масса необыкновенных слов о нем, но главный вопрос: что делать? — извечный вопрос: что делать?

Я не знаю, если это есть демократия, о которой мы мечтали, во всяком случае люди моего поколения мечтали, я мечтала о свободе, я мечтала об этом, если это и есть демократия, то грош ей цена, будь она неладна, будь она проклята — если она не может защитить себя и защитить тот золотой фонд — человеческий, талантливый — те крупицы уникальных людей. И это ужасно, это ужасно! Вы меня простите, быть может скажу такую вольность, но… но я бы с удовольствием вступила бы в любое ополчение — мне абсолютно терять, кроме своих цепей. нечего. Я готова отдать все. чтобы такие люди как он. за которыми будущее, за которыми завтра, чтобы они оставались!

Пока Людмила Гурченко произносит свою сбивчивую. эмоциональную речь, камера постоянно плывет по залу, выхватывая своим объективом лица известных каждому людей: Александр Абдулов, Иосиф Кобзон, Махмуд Эсамбаев, Святослав Федоров, Михаил Горбачев…

Сергей Доренко:

— Спасибо. Вы не думаете, что возможен такой исход, когда много людей скажет: не высовывайся! — вот высунулся — получил. И потом: хорошо бы, чтобы кто-то правил один — одна банда, которую мы назовем Политбюро или назовем ее X — и вот тогда мы точно будем знать свое взаимоотношение с этой бандой и нам будет просто. Завтра они нас возьмут за это, а не переступайте черту — не возьмут. А теперь, когда хаос и много банд, и не поймешь разлад среди них — и конечно, это сложно — в ответ на убийство Влада может раздастся требование: введите одну банду, введите жесткую власть, мы согласны ходить строем! Мы согласны, если это нужно, чтобы нас не убивали. Ходить строем все и читать речитативом, декламировать. Я думаю, это есть внутри каждого и во мне тоже.

Я хотел обратиться к одному из гостей Влада Листьева, к Михаилу Сергеевичу Горбачеву:

Вы тоже приходили… Он вам досаждал, наверное, своими передачами во время перестройки. Он был острый. И потом когда вы приходили к нему уже сейчас — приходили, наверное, не только как политик, который стремится, совершенно естественно, к эфиру, но и к личности. Что это была за личность? Разделяете ли вы опасения и надежды Людмилы Гурченко в плане ополчения?

Михаил Сергеевич Горбачев:

— Да… Но прежде всего, я думаю, что мы все собрались здесь — это очень важно. Вот, если бы мы не собрались здесь… Я повторюсь: очень важно, что мы все собрались здесь в этот вечер, прежде всего, чтобы разделить горе, которое легло на семью, горе, которое легло на останкинцев, на коллег Влада Листьева, как привыкли его называть, и горе, которое касается всех нас.

Уже не вернешь жизнь и не хочется верить, что его уже нет. Я вспоминаю… действительно, это очень живой человек, легкий человек и в то же время интересный, содержательный. Я не удивился, когда он, меняя свое амплуа, вдруг появился в роли организатора нашего Общественного телевидения. Это все было нормально, естественно.

Поэтому, первое для чего мы все собрались — это, чтобы разделить горе и сказать всем — родным и близким, и самим — слова, которые бы и утешали, но и зародили бы какую-то надежду.

А теперь я включаюсь в разговор.

Вы извините, Людмила, я вас не знаю, хотя, знаю очень хорошо все ваши роли, которые вы сыграли, и даже то, что написали — прочитал, и мы даже земляки с вами, Людмила Марковна. У меня такой же вопрос — хоть, мы из разных сфер нашего общества — но что же происходит и что делать? — это вопрос, на который уже надо начинать отвечать.

Я не думаю, что нам надо оказаться сейчас в состоянии паники. Я не думаю, что нам нужно сейчас сказать: вот все мы попробовали уже за десять лет этой демократки на разных ее этапах и давайте с ней прощаться — это была бы самая большая ошибка и это было изменой тому, чему служил Влад Листьев, который еще тогда, в начале перестройки, когда мы ее разворачивали, искали пути, зазвучал его очень неудобный, верный голос. Может быть нам иногда казалось: ну уж это куда хватили! Но это были молодые люди, которые пошли за перестройкой и, как я уже услышал сегодня, они поняли свою ответственность. Так вот, это было бы изменой и этим ребятам, и всем тем, кто поставил ставку на то, чтобы через демократию и свободу, выходя из несвободы, прийти к той стране, о которой мы, действительно, Людмила Марковна, мечтали. Мы мечтали.

И потом попытались, когда нам это удавалось — кто как мог, в какой роли — делать все для этого, чтобы так было, чтобы та страна пришла.

И я не думаю, что мы должны отказываться от демократии: ведь сегодня у нас о демократии можно только в известном смысле говорить. Вообще-то мы с демократией уже и так довольно распрощались, и гласностью, и с представительской властью. Ведь сейчас это и есть — авторитарная власть и это все происходит в условиях этой могучей сильной власти, опирающейся на Конституцию. И поэтому давай не будем из сегодняшней трагедии, из сегодняшней драмы делать такие выводы. Нужно, чтобы была демократия, чтобы она касалась всех: и меня, и Президента, всех нас. Все остальное — безвластие, беспредел.

А я, знаете, слушаю сегодня министра Ковалева и он говорит: «Надо взять, выделить некую совокупность — журналистов часть, бизнесменов — и представить к ним охрану, то есть взять их под охрану». Или под контроль? — я задаю вопрос. Нам нужен правовой порядок и не для какой-то совокупности. И еще, тут же он добавил: «Не надо останавливаться перед чрезвычайными мерами». А я всегда говорю: не надо останавливаться перед применением законных мер. Законы… Это я чувствовал, что они не работают. Вот вы вспомнили Александра Меня — так ведь и осталось все. Не раскрыто преступление одно, другое, третье… Законы не действуют, прокуратура не действует, суды не действуют — вот что нам нужно.

Сергей Доренко:

— Надо действовать. Спасибо, Михаил Сергеевич…

Речь Михаила Горбачева тут же напомнила всем такие недавние времена последних съездов коммунистической партии Советского Союза. Вроде и по существу говорил он, но настолько многословно и затянуто, что многих, кто собрался помянуть Владислава Листьева, это выводило из себя.

Все, кто сидел перед экранами телевизоров, видели как недовольно поморщился Александр Абдулов, застывшие лица других присутствующих в зале.

Действие снова переносится в студию, где снимался «Час пик».

Евгений Киселев:

— Вот я смотрю уже давно хочет сказать что-то Артем Боровик.

Артем Боровик берет протянутый ему микрофон:

— Я хочу сказать, что странное впечатление производит, наверное, на людей наш сегодняшний разговор. Мне ситуация напоминает вот что: как будто нас всех, кто сегодня собрался, выстроили в шеренгу в маленьком дворике — сзади стена, впереди стоит рота киллеров. Рота киллеров стреляет: позавчера упал Холодов, вчера упал Влад Листьев… А мы тут выходим один за другим из шеренги и говорим: какой был Влад, что это был за человек, выясняем земляки Михаил Сергеевич и Людмила Марковна или нет — это какая-то поразительная сюрреалистическая ситуация. Я не знаю, кто упадет завтра из нас или послезавтра — а мы здесь сидим и выясняем, что это были за люди, которые упали до нас позавчера или вчера. Я вижу однозначно впереди себя нас, стоящую роту киллеров, за ней мафия, за ней власть, срощенная с этой мафией, которая обещает нам разобраться, прекратить этот беспредел криминальный, но она не способна этого сделать, потому что она уже срослась с этой мафией. Нам нужно что-то сделать срочно, чтобы разогнать эту шеренгу киллеров впереди или разрушить эту стену, которая стоит сзади. Это просто поразительно о чем мы говорим в этой ситуации.

Президент сегодня приехал, пообещал разобраться: как бы опять покаялся. Но, извините, я не верю ему больше после всех этих ситуаций. После того как убили троих ребят в августе 91-го года он сказал: «Простите, я не уберег вас!» Но сколько таких слов было сказано с тех пор, сколько людей было убито после того. В Чечне нам показали, что можно убивать просто целыми селениями. Тут жизнь одного Влада Листьева, по сравнению с тем, что творила власть всего месяц назад…

Я не знаю, что делать. Я думаю, в конечном итоге, ответственность за все это несет Президент.

Горбачев Михаил Сергеевич, я над вами не смеялся, когда говорил, что вы так долго выясняли с Людмилой Марковной земляки вы или нет. При вас не стреляли и не убивали — вы нас снимали с работы, но не было этого беспредела.

Я хочу, чтобы мы сегодня направили наш разговор в это русло — в прямой разговор с Президентом. Я знаю, что нас, наверняка, сейчас смотрит человек убивший вчера Влада, человек, который заплатил этому человеку за убийство, я думаю сидит политик, которому это выгодно, потому что это убийство, я думаю сидит политик, которому это выгодно, потому что это убийство однозначно выгодно этой власти, потому что тут уже говорилось, какие шаги дальше можно предпринять. И я хотел бы, чтобы нас сейчас слышал Президент и давайте обращаться к нему: он отвечает за то, что происходит в стране.

Евгений Киселев:

— Я бы хотел немного не согласиться с тем, что сказал сейчас Артем, потому что на самом деле и Михаил Сергеевич несет ответственность — отчасти несет ответственность — за то, что сегодня перестали удивляться тому, что льется кровь, удивляться тому, что погибают люди, свыклись с тем, что жизнь человеческая не стоит и понюшки.

Ситуация возникла не при нынешнем Президенте и не после распада Советского Союза — мы на этот путь вступили гораздо раньше. Я хотел бы просто вспомнить, как мы шли к нынешней жизни хорошей.

Евгений Киселев остановился напротив большого экрана и посмотрел в глаза Михаилу Горбачеву, которого тут же после слов ведущего операторы показали крупным планом.

…По экрану поплыли кадры страшной телевизионной хроники, отснятой на территории бывшего Советского Союза за последние несколько лет: кровь, убитые, раскисшая грязь под сапогами, взрывы, разрушенные дома, слезы, плач, раненые, покалеченные. Каждый город непохож один на другой, но это только в мирное время. Когда вокруг война, когда вокруг пожарища, когда кругом рвутся снаряды, когда на улицах лежат неубранные трупы — разница между городами стирается. Вот и сейчас, глядя на эти страшные кадры, лишь по надписям бегущей строки можно отличить Назрань от Грозного, Узбекистан от Карабаха и Чечни. Заканчивается сюжет кадром разрушенного почти до основания дома, который постепенно переходит в надпись: Господи, останови нас…

Евгений Киселев, стоящий на фоне изображения Михаила Сергеевича Горбачева:

— Вот путь к десяткам тысяч жертв в Чечне, к убийствам журналистов, депутатов, предпринимателей, ко всей этой крови, которую мы видим последние два или три года, начинался издалека и он шел через Сумгаит, через Карабах, через Баку, через Вильнюс и Ригу 91-го года, через август 91-го года в Москве — и вот мы имеем ту ситуацию, которую мы имеем. Я слышал от некоторых людей, что на самом деле все-таки убийство Влада Листьева — это убийство политическое, это акция, это преступление направлено в очередной раз, чтобы взорвать политическую ситуацию в стране. С этим можно и соглашаться и не соглашаться, но я хочу сейчас спросить присутствующих коллег о другом: Вам не страшно? Вы сможете работать так, как вы раньше работали? Вот ты, Коля, сможешь работать так, как ты работал раньше или чем давать какой-то жесткий комментарий ты десять раз подумаешь теперь?

Николай Сванидзе:

— У меня ощущение после вчерашнего, что мне дали по физиономии, что мне дали пощечину и я думаю, не только у меня такое ощущение, — это я отвечаю на твой вопрос, кстати. Женя. Меня и всех нас, я говорю о себе — тут я настроен неколлективистски, меня хотят заставить бояться, мне это неприятно: я не хочу бояться, я боюсь бояться, потому что я мужчина, я профессионал, я хочу говорить то, что я думаю — точно так хотят заставить бояться очень многих людей. Это — оскорбление всем гражданам, это оскорбление всем журналистам, в первую очередь, но еще, в более первую очередь, с позволения сказать, это оскорбление власти, потому что власть не умеет нас защитить. Власть бессильна, власть импотентна. Значит мы должны сделать выбор, как говорил Тема Боровик: мы с этой властью дело имеем или мы с ней дело не имеем. Давайте рассуждать именно таким образом. Если мы с ней дела не имеем — то мы выходим с любимой мною Людмилой Марковной на улицу в ополчение и пытаемся сбросить власть — замечательно! Сбрасываем. Что мы делаем дальше? Кто приходит ей на смену? На смену приходит Ампилов: я не буду менять Ельцина на Ампилова — я не хочу и я сомневаюсь в том, что любой здравомыслящий человек этого захочет. Значит, мы должны попробовать с этой властью какое-то дело иметь, попробовать быть с ней в диалоге, полемизировать с ней, куда-то ее направляя, если мы — журналисты, если мы влияем на общественное мнение.

Евгений Киселев:

— А власть готова вести диалог?

Николай Сванидзе:

— Этого я не знаю. Это власти решать, но власти надо принимать это решение очень быстро.

Евгений Киселев:

— А у тебя нет такого ощущения, что власть живет сама по себе, что она произносит эти магические заклинания, а мы живем сами по себе — пресса абсолютно свободна до такой степени, что всем ветвям власти на нас, грубо говоря, на средства массовой информации, наплевать. Они расписываются в том, что они нас страшно уважают, любят, но чтобы мы не писали, не говорили, не снимали — они все делают по-своему.

Николай Сванидзе:

— Не может не быть такого ощущения, разумеется, ты прав! Но дело в том, что власть должна охранять не себя от граждан, а граждан от бандитов, иначе она недолго будет существовать в самоизоляции, потому что скоро будут выборы — если их не отменят, а навсегда их не отменишь.

Евгений Киселев:

— Так тебе не страшно?

Николай Сванидзе:

— Мне страшно, но скоро будут выборы и люди пойдут вслед за первым встречным мерзавцем, который скажет: "Я установлю порядок, я вас защищу". И мы все, как стадо баранов, и мы с тобой в том числе, пойдем напуганные и выберем волка, чтобы он наше стадо охранял — и он на нас отоспится, и на нас, и на ополчении Людмилы Марковны.

Евгений Киселев:

— Но раздаются голоса… Вот уважаемый мною Владимир Владимирович Познер прислал заявление, в котором, к моему изумлению, он говорит о введении чрезвычайного положения, с тем чтобы наступила настоящая демократия: когда разберутся с преступниками, с бандитами, с теми, кто нам мешает.

Николай Сванидзе:

— Ну пожалуй, если будет чрезвычайное положение, тогда я присоединюсь к Людмиле Марковне. Есть порядок и есть чрезвычайное положение, я думаю — это разные вещи.

Ирена Лесневская:

— Знаете, мне, честно говоря, даже несколько неловко, что у нас тут какой-то полемический спор, ушедший в политику…

Ушел от нас замечательный человек, наш коллега, и здесь сидит горстка небольшая телевизионщиков — людей, которые в течение очень многих лет работали рядом с ним — и мы превращаем этот вечер в трибуну для политики, в трибуну для Михаила Сергеевича Горбачева, в трибуну, которая призывает нас сегодня свергнуть власть, защищать ее или не защищать — я совершенно с этим не согласна.

Вот я — не боюсь, чхала я на них. Понимаете, я не боюсь: это — моя профессия, я здесь прожила, в этом доме, двадцать семь лет — в этом доме, в телевизионном доме — и все эти люди не могут бояться, потому что все эти годы мы делали то, что хотели. Да, нас ломали, они нас заставляли… они думали, что нас заставляют делать то, что они хотят. Но в этом доме царили культура, духовность, блистательные программы, которые сейчас в "Фонде" идут по НТВ, и все, что осталось здесь — это телевидение. Нас раскидало по разным каналам, в силу разных обстоятельств.

Я не хочу говорить сегодня о политике. Я хочу говорить о новом телевидении, из-за которого ушел Влад, потому что он именно этого хотел — нового телевидения, потому что "Останкино" погрязло в грязи, в мафиях, в непонятных каких-то валютных ларьках. Здесь омерзительный дух, здесь смердит — об этом надо говорить. Именно, поэтому было создано это общественное российское новое телевидение, на которое мы хотели прийти, профессионалы, и сделать его заново. Я не хочу больше говорить о политике…

Ирена Лесневская отдала микрофон.

Очень резко выступил вундеркинд времен застоя, один из воспитанников шоу Ворошилова "Что? Где? Когда", а ныне ведущий "Брэйн-Ринга" Андрей Козлов:

— Я тоже не хочу говорить о политике, не хочу бояться: бояться не конструктивно — боишься, боишься, потом тебя не убили — напрасно боялся, если тебя убили — значит ты напрасно до этого переживал.

Сегодня меня безобразно купили. Сегодня Президент под маркой того, что он пришел помянуть, действительно, дорого и гениального человека, Влада Листьева, сказал нашему председателю: "Давайте, мы обойдемся без вопросов" — и мы купились на это: ни одного вопроса от нас не было. Для чего к нам приходил господин Президент — не понятно. Но не про него речь.

Господа, мы говорим о новом телевидении, мы говорим о том, чтобы смерть Влада не оказалась бессмысленной… но можно подумать, что телевидение, которое было, создавалось при другом режиме, при другом Президенте и, как минимум, при другом председателе. Вчера после известия о смерти Влада Листьева только единственная компания, наша компания, не прервала передачу, не прервала футбол, образно говоря, не закрыла зеркала черной тканью. Не нашлось человека, который решился сделать эту простую и понятную каждому вещь. Если будет продолжать стоять у руководства компанией этот человек, который, в моих глазах, потерял полностью, просто нравственные, возможности быть руководителем телевидения, я не верю в моральное в этическое обновление этого телевидения, я не верю в построение этого телевидения.

Поймите, вы обратили внимание, сегодня когда вышел Президент — беспрецедентный случай — ни один человек в зале, в концертной студии, не встал и он уходил — тоже никто не встал. Вы можете себе представить, чтобы входил Президент Соединенных Штатов Америки и не встали его, не встретили — разве это было не показательно? Это было съедено господином Президентом. Сегодня многие пропустили это, но нам, каждому сидящему здесь, господи Президент сказал, что «Останкино» в том числе виновато в том, что погиб Влад Листьев, послушайте внимательно выступление или прочитайте эту стенограмму. Господа, как мы можем вытерпеть это оскорбление? Юра, ты виноват в этом? Владимир Яковлевич, вы виноваты в этом? Я спрашиваю тебя, Володя Мукусев, ты виноват в этом? Мы виноваты в том, что не сберегли, да. Но когда я слышу о том, что я и мои коллеги здесь виноваты в этих ларьках и в этом духе — я говорю нет: рыба гниет с головы. И когда здесь наконец появится тот председатель, которому будут доверять? — тот человек, которым был Влад Листьев. Ведь смотрите, лучшие уходя, а прорабы перестройки остаются — непотопляемые. Извините, я говорю эмоционально: мне очень больно. Я тоже вчера сходил с ума от того, что превзошло — любой, здесь сидящий, сходит с ума. Давайте не будем бояться, давайте, наконец, потребуем, чтобы во главе того нового канала стояли те люди, которые могут получить доверие и наше, и значит и доверие телезрителей, могут, наконец, быть профессионалами, а не прорабами перестройки, чтобы наконец, действительно, появилось новое, мощное, сильное телевидение, потому что сейчас этот разговор не сабантуйчик, не междусобойчик, действительно, двести пятьдесят миллионов человек может быть надеются, что что-то из этого выйдет и что, может быть, в этом случае и будет памятник Владу Листьеву.

Евгений Киселев, немного шокированный таким эмоциональным выступлением, попытался немного сбить накал разговора:

— Понимаю, как тяжело все переживают случившееся, как больно всем, я понимаю, что у многих есть масса претензий и масса недоуменных вопросов к власти, но мне все-таки хотелось бы призвать уважаемых коллег к корректности, мне кажется, что корректность по отношению к власти — это составляющая цивилизованной журналистики и не стоит забывать те заслуги, которые есть у того же Александра Николаевича Яковлева перед всеми нами, потому что если бы не он — может быть, очень многого в нашей журналистике — и в «Останкино», и в других компаниях — не было бы: не было бы передачи «До и после полуночи», не было бы и РТВ, и НТВ, и многих независимых компаний, которые сейчас есть, не было бы Общественного Российского телевидения, которое даст бог, будет создано, станет на ноги и будет лидером телевизионного эфира России.

Дмитрий Киселев:

— В том, что сейчас происходит в эти минуты, есть один очень существенный аспект, как мне представляется: нас смотрят не просто двести-триста миллионов человек, а нас смотрят двести-триста миллионов человек, которые спрашивают себя: "А что они могут сделать, каждый из них?" Я считаю, что мы должны сейчас, после всех обращений к властям — мы можем обратиться и к ним.

Мы можем подсказать им, что они могут сделать, чтобы быть причастными к тому, чтобы этого больше не повторилось, я могу предложить только в качестве первого пункта каждому, кто смотрит эту программу — это режим личного неучастия в преступлениях, в мафии, в том, что мы называем "дерьмо", чтобы лично не вступать туда — это уже будет очень весомым вкладом. Если кто-то может предложить еще что-то этим людям, которые заряжены на это действие, для которых произошедшее, безусловно, станет импульсом в их жизни, может быть, даже изменит их жизнь, то, может быть, мои коллеги смогут продолжить эту мысль…

Евгений Киселев, заметив, что многие сидящие в студии «Часа пик» поднимают руки, желая сказать слово и видя как накалились страсти, непреклонной волей ведущего переносит действие передачи в концертную студию «Останкино».

Сергей Доренко:

— Спасибо, Евгений Киселев. Только что Людмила Гурченко подчеркнула, что она собиралась идти в ополчение, чтобы бороться просто за доброго, отличного человека, который умел слушать — только и всего.

Я думаю, что людям, естественно, не любить журналистов, потому что даже здесь мы увидели как многие срывались — понятно, у всех нервы накалены — и мы друг друга, наверное, не очень любим часто, когда читаем друг друга, и все же я хотел бы поговорить с журналистами, именно с коллегами, потому что одно дело когда нас не любят, что совершенно естественно и нормально, — мы ведь не для любви работаем: а кто для информации, кто там самовыражается, в общем по-разному — нам бы не хотелось просто, чтобы нас перебили. И вот в этом случае есть, по меньшей мере две версии, по-моему, Артем говорил, что, возможно, вот этот человек вот сидит сейчас и смотрит — а вы не думали, что, может быть, он просчитал? Вот он знал, сегодня посылая двух гамадрилов убить Влада, завтра в «Останкино» будет митинг, потом засядет толпа народа, вдова будет плакать, эти будут бегать, демократы чего-то суетиться, потом в парламенте потребуют введения жесткой власти — найдутся сторонники и в Кремле — вот это что, расчет или другой сценарий? Я просто общался с некоторыми людьми, не успевшими повзрослеть, но получившими в свое распоряжение пять-десять миллионов долларов, у кого-то и больше, и вот эти люди, ведь они задают вопрос так: сколько? Вообще, чего в жизни нет: любовь, подпись министра, жизнь любого человека — сколько? Сто тысяч? Предположим, что убить человека такого масштаба как Влад стоит сто тысяч, я не знаю, может быть, сто пятьдесят. Вот у него есть эти деньги — мало ли он их проигрывает в казино — ну взяли убили, потому что он их наказал — вытеснил из "Останкино" — совсем на немножко, может быть, на миллион, но от обиды взяли и отомстили. Вот такая глупость, такая моральная глупость, такая моральная жестокость, животная жестокость или тонкий замысел, что? И я еще прошу, на этот раз, когда я обращаюсь к журналистам, я уверен, что они меня поймут, — быть максимально динамичными — я хотел бы узнать точку зрения Егора Яковлева.

Егор Яковлев:

— Я хочу сейчас продолжить фразу, которую сказал мой тезка-однофамилец, Александр Яковлев, провожая Президента отсюда: «Убивают тех, кто с Президентом», — так вот, произнесено тоном, согласно минуты, а вот когда задумываешься, это дикое обвинение, страшное обвинение. Что же стоит президент, если убивают тех, кто с Президентом? Сколько он стоит тогда? Вы знаете, Борис Николаевич — я не знаю, видите вы сейчас передачу или не видите, мы ведь с вами знакомы не первый день и не держите меня за дурочка — вы, у которого нет времени найти кандидатуру генерального прокурора, сегодня после смерти Влада Листьева сообщаете, что снимете прокурора города Москвы. Великий реформатор, великий просто! Вы, который терпите героя криминальной революции Ерина, сегодня назначаете его расследовать убийство Влада Листьева. Да дайте ему сразу второго Героя, уже одного дали, дайте второго (аплодисменты).

Мне как журналисту, не очень приятна обстановка взаимного запугивания: кого-то застрелят, нас не застрелят — в общем есть работа и об этом не думаешь, и Влад об атом не думал, и ты, Сережа, об этом не думаешь, это все ясно. Для меня в смерти Влада очень важен другой и серьезный вывод: в этой стране на сегодня все настолько продано, что любое новое дело, которое человек пытается начать и сделать чистым — а я верю, что Влад делал чистым Общественное телевидение — кончается кровью…

Сергей Доренко:

— Вам любой подтвердит, что это только цветочки, потому что еще землю не продали — спасибо вам большое! — вот когда начнется земля, тогда и посмотрим как это красиво будет выглядеть.

Алексей Симонов, я хотел бы, чтобы вы сказали… и все-таки я настаиваю на своем вопросе, потому что ваш тост тривиален, понимаете. Есть версия, что вот человек не дал воровать — в него стреляют. Есть версия, вы знаете, что обогнал человек машину — сейчас выезжают и стреляют из пистолета. Или эго какой-то демонический заговор? Тогда заговор кого? Вот как вы это видите и, вообще, что в нашем ремесле означает этот выстрел?

Алексей Симонов:

— Я далек от того, чтобы расценивать это как политическую акцию и не присоединяюсь к тем, кто считает, что это политика, что это выгодно власти и так далее. Я расцениваю это как перекрестие, как две цепочки убийств, которые на сегодняшний день сошлись в одной точке.

Одна цепочка убийств — это убийства журналистов и, между прочим, в этом году, с первого января, Влад — седьмой в России. А вторая цепочка — это убийства бизнесменов, которых, я не знаю, есть ли у них фонд защиты бизнесменов и кто их считает. Я вот вынужденно взял на себя такую тяготу: считать убитых журналистов — хобби у меня такое. А кто считает убитых бизнесменов? Я думаю, что Влад убит, в первую очередь, в данном случае как бизнесмен, а не как журналист, как менеджер. И с этой точки зрения, не беру на себя смелость монополизировать его смерть и причислять только как журналиста к лику святых, так как я нежно его люблю и очень горюю о том, что произошло. Это первое. Я не знаю, ответил ли я в этом смысле на ваш вопрос. И есть второе. Мне кажется, если мы не будем предлагать каких-то практических мер сегодня или во всяком случае не приложим к этому хоть какое-то количество мозгов, то все вот как собирались мы, говорили, плакали, похоронили Диму Холодова, попытались организовать некое расследование, пошли по пути официального расследования, в том смысле, что тоже сделали его полусекретным. Значит, я предлагаю образовать на телевидении специальную передачу, которая расследовала бы причины, по которым эти две цепочки сошлись на Владе Листьеве.

Сергей Доренко:

— Я предлагал вчера просто также оказывать давление на тех, в чьих руках расследование, с тем чтобы начинать любой выпуск новостей днем — просто говорить «сегодня десятый день…». Мне кажется. что настанет день, когда мы скажем «сегодня сороковой, пятидесятый день, когда не найден убийца.

Алексей Симонов:

— Дело заключается в том, что эта комиссия должна искать не убийц и даже не заказчиков. Эта комиссия должна искать публично причины, по которым эти две цепочки сходятся. Она должна иметь возможность вызвать туда любого чиновника — от милиционера до Президента — и каждый, кто туда не придет, должен быть подвергнут средствами массовой информации бойкоту, погрузить его в информационный вакуум на определенное время. Тогда любой политик и любой, прошу обратить внимание — даже те министры, которых ругают, тем не менее, если о них вообще перестанут упоминать, боюсь, что даже Грачев застонет.

Сергей Доренко:

— У вас не хватит бумаги, чтобы заносить фамилия тех, кто откажется.

Я хотел спросить у Сергея Пархоменко: ты славишься вот такими глубокими разработками, версиями — во что стрелять? Ты слышал наш предыдущий разговор?

Сергей Пархоменко:

— Все очень просто, по-моему, — это вечная история, бесконечно повторяющаяся: стреляют бездарные в талантливых, возможны варианты одного и того же — кто-то скажет, что стреляет нищий в богатых, стреляют люди, которые не могут, в людей, которые могут. И в этом смысле во временя еще начала Михаила Сергеевича и некоторое время до того был такой замечательный термин «антисоветская пропаганда» — вот то, что произошло вчера — это невероятная сила антироссийской пропаганды, эта пропаганда, которая гласит «убиет», что в этой стране нельзя иметь успех. Как только в этой стране появляется человек, у которого что-то получается, его идут "мочить" те, у кого не получается. Алексей Симонов один колотится один за всех журналистов в этой стране, у него — один-два помощника или партнера в этом его занятии.

В двенадцать часов для произошло нечто, что называлось пресс-конференцией руководителей журналистских союзов. Сидел президиум в четыре ряда, он постепенно разрастался до пяти, а потом и до шести рядов по ходу дела и шел разговор о том, поддерживать диалог с властями или прекратить диалог с властями. Так вот, я могу заявить от имени своих коллег, что я — один, отдельный, взятый за горло, журналист. Я не могу поддерживать никакого диалога с властями и не могу его разорвать — у меня нет этого диалога. Для диалога существуют профсоюзы, для диалога существуют союзы — творческие, нетворческие, какие хотите. Люди, которые пудрили нам мозги уже несколько лет, что они строят там какую-то конфедерацию журналистских союзов, эти люди сегодня — вот ровно в двенадцать часов — должны были в полном составе встать и отправляться напиваться с тоски, сказав "извините, ребята, у нас ничего не вышло. У кого выйдет — тот пусть этим займется".

Действие снова переносится в студию "Часа пик" и эстафету у Сергея Доренко принимает Евгений Киселев:

— У нас до конца сегодняшнего эфира осталось минут двенадцать и я вижу, что очень многие, кто здесь присутствуют в студии, хотят высказаться. У ребят во «Взгляде» в период расцвета этой передачи была замечательная традиция коротких выступлений, жестко ограниченных по времени. Вот я предлагаю всем, кто сегодня хотел еще сказать несколько слов, постараться уложиться жестко в одну минуту.

Марк Захаров:

— Я очень хотел бы поблагодарить Влада Листьева за его вклад в Российскую культуру и пусть успокоится его светлая душа — он очень много сделал. И я думаю, что его смерть она сможет вызвать некую цепную реакцию, благую, может быть, благотворную, потому что российской государственности нанесен публичный демонстративный удар по чести и достоинству нашего государства. И наши государственные структуры обязаны перестроиться: демократия бывают разными — можно посмотреть на карту мира — и там есть страны с рыночной демократией, которые живут совершенно по-разному и по-другому. Мы, очевидно, живем неправильно, очевидно. очень многие структуры наши ущербны, напоминают раковые клетки и, вы понимаете, много дилетантов, но и очень много профессионалов, которые все знают. Все криминальные структуры они известны людям осведомленным. Вот, может ли государство сейчас повернуться и сделать некую перегруппировку своих силовых структур? Это очень важный момент в истории российского государства — смерть выдающегося человека Влада Листьева.

Евгений Киселев:

— Дмитрий Крылов много раз брал интервью для своих передач на телевидении, о телевидении у Влада Листьева. Вот сейчас, что ты хочешь об этом сказать?

Дмитрий Крылов:

— Я хочу сказать, что позавчера, когда Влад начинал свою передачу, он сказал известное выражение: "надежда умирает последней". И вот сегодня. когда мои коллеги говорили о том, что у нас умерла надежда — эмоционально я это понимаю — но я не хочу все-таки, чтоб в нас умирала эта надежда. И вот то дело по реформации нашего телевидения, останкинской телекомпании, которое начинал Влад, мне хочется, чтобы его товарищи Андрей Разбаш, Лесневская, Толя Малкин, Кира, чтобы они это обязательно продолжили — вот тогда эта жертва не будет столь бессмысленной и не столь отвратительной, и не столь ужасной. Это надо обязательно продолжить это дело.

После призыва взяться за руки, чтобы всех тележурналистов не перестреляли поодиночке, слово взял Олег Попцов, руководитель российского телеканала:

— Очень много звонит телефон. Я должен вам сказать, что единение журналистов вызвало достаточное раздражение и у определенных сил в обществе, и, в том числе, у властных структур. Сегодня можно было услышать, что если бы погиб доктор Валедов или на ферме, под ее развалинами, погибло несколько сельских жителей, вы бы не устроили такой демонстрации. Как если бы все мы были виноваты в том, что слово, образ этого слова, делает человека известным. Известному тяжело, на улице ему говорят: смотри какой, ну погоди, мы с тобой расквитаемся. Известному тяжело еще потому, что он вселяет определенный страх, и страх власти, потому что известному верят и боятся за то слово, которое скажет известный. Сегодня здесь уже было сказано: это борьба неумеющих против способных. И я полагаю, что у нас есть единственная возможность опрокинуть эту ситуацию, дабы вечно не доказывать, что Грибоедов был единственно правым человеком, говорящим о том. что самое большое горе в России — это горе от ума. Увы, это так. Я бы не хотел, чтоб мы сегодня делили кто виноват, кому приписать эту вину — Президенту, экс Президенту, правительству. Я должен вас всех разочаровать и себя, в том числе, но журналисты — сейчас принято говорить, что мы во всем виноваты, а вы знаете, ведь это правда: мы виноваты за свои иллюзии, за свою влюбленность, от которой мы трудно отвыкаем, за свое возвышение, восхваление, веру в тех, кого уже нет и кто уже ничего не способен сделать, а мы все по инерции говорим, говорим и восхищаемся. Я думаю, что самое главное, что мы должны извлечь из этого ужасного ухода из жизни талантливого, яркого человека — нам надо самим проснуться, нам надо отболеть этой влюбленностью и обрести совершенно другой язык, нравятся это кому-то или нет: нам другого с вами не дано.

Евгений Киселев:

— Олег Максимович, мне все-таки кажется, что мы сумели очень многое сделать сегодня, по крайней мере, потому что впервые — такого ведь не было никогда — чтобы все телеканалы договорились об одном: что мы сегодня ушли из эфира, кроме новостей, мы сегодня показали стране, что если убили Влада, то без Влада может не быть телевидения. Страна впервые воочию, не где-то в одном отдельно взятом городе, а миллионы телезрителей увидели, что такое жить без телевидения.

Арина Шарапова:

— Мы живем в такую эпоху, которую данным-давно многие страны уже прошли. Тут вот реклама такая вышла на телевидении: когда в 61-ом году в Лондоне прокладывали железную дорогу, у нас отменили крепостное право.

Но вся штука в том, что за нашими спинами на самом деле стоит система, которая не может никак разрушиться, создается впечатление какие-то или кусочки, но создают подобного рода ситуации, ситуации сложные, те которые вызывают колоссальный резонанс — такое впечатление, что все это на самом деле планируется: я не знаю, что будет следующим, я не знаю, кто будет следующим. Тут прозвучал вопрос: боимся ли мы? Я боюсь — знаете, за что? — что в результате вот того колоссального действия, которое мы все сейчас организовали, мы — все телевизионщики — власть не сможет нам ответить конкретно: кто это сделал? Я помню, нам обещали дать ответ на вопрос — кто убил Меня? — нам говорили: да-да, есть такие фамилии, — но нам их не назвали, нам обещали назвать убийцу Холодова — нам никогда его не назовут. Судя по всему, нам вряд ли назовут имя убийцы Влада.

Я думаю, что то, что мы сейчас можем сделать вполне конкретно и в ближайшее время — это потребовать от власти сказать: кто это сделал? Пускай власть сделает конкретный шаг — хотя, я в это не верю.

Татьяна Миткова:

— Мы начали нашу сегодняшнюю программу с воспоминания о Владе и я бы хотела тогда закончить на этой же ноте.

Я сейчас вспоминаю, как два года назад, точнее в конце 92-го года, мы записывали наш клип "Улыбка". Это делал режиссер Костя Эрнст. Вы помните фильм «Карнавальная ночь», песенку «Улыбка», которую пела Людмила Марковна Гурченко? Костя собрал тогда телевизионных профессионалов, ведущих первого канала — мы все тогда были на одном канале — и мы пели по куплету из этой песни, а потом пели все хором. Многие из нас совершенно не умели петь, у многих не было ни слуха, ни голоса — и первым Костя в этой компании поставил Влада: Влад начинал, и он еще менее умел петь, чем кто либо другой из нас. Но, тем не менее, Костя сделал его первым. И может быть только сейчас я понимаю — почему. Потому что Влад по жизни был первым, потому что просто иначе было нельзя. И сейчас мы прощаемся с первым, нашим, по-настоящему, звездным телевизионным журналистом, с первым гражданином России, из-за которого сегодня все телевизионные каналы прервали свои передачи.

Евгений Киселев:

— Еще два человека, которые не могут сегодня не выступить — Кира Прошутинская, которая была одной из тех, кто начинал нянчиться с Владом и с ребятами, которые тогда только-только в 87-м году пришли на телевидение, еще ничего не знали и не умели, которых выпустила из гнезда. И еще, я думаю, закончить нашу передачу должен тот, кто ее начинал — Андрей Разбаш.

Кира Прошутинская:

— Вы знаете, сегодня мы как-то все собою, друг другом недовольны, потому что очень трудно находится тон каким нужно говорить или вообще не говорить сегодня. И я благодарю людей, которые сегодня практически не давали никому интервью.

Ужасно, что в стране тотального непрофессионализма, профессиональными становятся только убийства. И то, что не стало Влада — это чудовищно. Никто не сказал о том, что когда его не стало — "Останкино" потеряло, наверное, 2/3 своего успеха — это ужасно!

Я, действительно» вспоминаю, как семь лет назад мы встретились. Он был самым, наверное, легким; самым коммуникабельным и очень органичным человеком. который вписывался абсолютно во все. Потом люди уходили, приходили, занимались политикой, делали свои дела, а он как, знаете, такая рабочая лошадь, настоящих чистых телевизионных кровей, он все время шел по одной борозде и уже там не надо было проверять как она вспахана. И знаете, мы все работаем в эфире, но эта была абсолютная величина — абсолютная величина, которую не восполнить. И я думаю, что это огромный удар — не только человеческий, но и по "Останкино".

Андрей Разбаш:

— Прошло два часа и я хочу повиниться перед Альбиной, перед женой. Мы хотели говорить о Владе, а так получилось, что больше говорили о другом и может быть даже сложилось впечатление, что смерть Влада становится поводом для того, чтобы выйти в эфир — это не так. Видимо, эти вещи соединяются, эти есть одно неразделимое целое и от того, что происходит в стране вообще, зависит жизнь конкретного Влада Листьева — от того, что происходит во власти, что происходит в мозгах тех, кто вокруг власти, в мозгах военных, в мозгах преступников — зависит жизнь каждого из нас.

Поэтому, прости, Аля! Прости, Влад! Все это для тебя в память.

В конце передачи все встали и стояли молча — и те, кто находился в студии «Часа пик», и те, кто находился в Большой концертной студии «Останкино». Так лица, застывших в молчании, постепенно слились с черным экраном, на котором через пару секунд показалась фотография и надпись: «Владислав Листьев убит».

После "Час Пик" на экраны вышла программа "Время". Ведущая Нелли Петкова начала свою программу такими словами:

— Влад Листьев убит. Эту печальную новость знают уже все и потому в потоке сегодняшних сообщений — соболезнования, версии мотивов и обстоятельств этого страшного преступления.

На экране появились кадры съемки дома № 30 по улице Новокузнецкой, в котором жил и в котором был убит Владислав Листьев. Это был репортаж Константина Точилина и Александра Авшарова.

— Вчера вечером в подъезде своего дома, улица Новокузнецкая дом 30, был убит Владислав Листьев.

На экране появился дежурный 47 отделения милиции города Москвы лейтенант И. Чабан, он сообщил:

— В 21.25 через дежурного по району поступил сигнал, что по адресу улица Новокузнецкая дом 30 возле 46-ой квартиры — с огнестрельным ранением человек. Была туда выслана группа немедленного реагирования — случай подтвердился.

— А когда это было определено, что это Листьев?

— Сразу, когда ребята мои выехали, увидели и сразу определили.

Снова на экране страшные кадры: Владислав Листьев лежит в своем подъезде на голом бетонном полу — том месте, где его застала трагическая смерть.

Причиной смерти явилось слепое огнестрельное ранение головы с разрушением мозга — «смерть наступила мгновенно» — говорится в заключении экспертов. На месте убийства работала бригада криминалистов ГУВД Москвы и прокуратура. Следователи пока воздерживаются от каких-либо комментариев, однако, известно, что прорабатываются все возможные версии: быт, месть, политика, профессиональная деятельность. Многие считают, что причина убийства — акционирование «Останкино». Впрочем, пока неизвестно, как относится к этому предположению следствие. Расследованием дела занимается особое подразделение Московского уголовного розыска, специализирующееся на «громких» преступлениях — убийствах депутатов и известных банкиров. К расследованию подключились также региональные управления по борьбе с организованной преступностью и федеральная служба контрразведки.

Видимо, с одной из первых оперативных мер по розыску убийц, столкнулась этой ночью и наша съемочная группа, возвращаясь с места происшествия в «Останкино».

По словам некоторых постовых милиционеров, вероятнее всего, именно в связи с убийством, ночью была объявлена в розыск иномарка темного цвета, в ней двое хорошо одетых мужчин.

Нелли Петкова:

— Даже когда убийства становятся будничными — к смерти привыкнуть невозможно: каждое новое преступление будоражит, убийство Владислава Листьева потрясло, и сегодня все разговоры в народе только об этой трагедии.

На экране толпы людей, которые несут цветы и возлагают их у стен дома, в котором жил Владислав Листьев. Это — кадры репортажа Валентины Борисовой и Валерия Меньшова:

— Сюда на Новокузнецкую с самого утра идут и идут люди, чтобы положить цветы — цветы у дома, цветы на машину — и все задают одни и те же вопросы друг другу и приехавшим съемочным группам: Кто? Почему? Зачем? Кому нужно было это убийство?..

Молоденькая девушка:

— Я считаю, что начиналось все с Холодова, для меня лично, был Тальков… Это уходят те люди, которые действительно говорили нам правду…

Девушка с пышной прической:

— …просто убивают талантливых, прекрасных людей. Все это настолько страшно, настолько ужасно: судьба России, когда погибают действительно лучшие люди, наши современники — Высоцкий, Даль, Тальков, Цой — все люди погибающие в расцвете лет!

Женщина в красном шарфе и темных очках:

— Мне говорить трудно, просто трудно. Я понимаю, что, кто здесь собрался — не просто пришли люди посмотреть — толпа, а это люди, которые любили, уважали. Когда этот "Час Пик" включаешь, действительно видишь, прекрасные, удивительные глаза.

Пожилая женщина в сером пальто и мохеровой шапке:

— Он никогда никого не оскорблял с экрана телевизора — настолько корректный, что просто, ну не знаю…

Молодая строго одетая женщина:

— Его передачи всегда вносили какую-то живую струю в нашу жизнь и необыкновенно прогрессивный человек был — и просто очень тяжело, и будет безумно его не хватать.

Нелли Петкова:

— Никто не возьмется сейчас однозначно ответить на вопрос: за что убили Владислава Листьева? А нам казалось, что мы так хорошо его знаем — как доброго знакомого воспринимали его даже те, кто видел его только с экрана телевизора каждую неделю: во "Взгляде", "Поле чудес" и в "Теме", — потом каждый день в "Часе пик". В его планах была "Галактика" — новая детская игра, но с Владом Листьевым дети эту программу не увидят, как и другие передачи, которые бы он еще обязательно придумал: ведь ему было всего тридцать восемь…

И снова на экране сюжет посвященный Владиславу Листьеву и его жестокому убийству:

— Смерть стала буднями — убивают предпринимателей, банкиров, эстрадных певцов, священников. Теперь девять граммов смертоносного свинца остановили сердце Влада Листьева. Убит журналист, без которого, как сказал как-то писатель Андрей Платонов, «народ неполный». Никогда — ни при царях, ни при генеральных секретарях — журналистов не убивали так жестоко, так безжалостно, так планомерно. Я не знаю, зачем и кому это нужно, вернее я точно знаю, что убивают за слово. Раньше за это свободное слово преследовали, ссылали, гноили в ГУЛАГах, а сейчас кто-то в холодной умелости решил: зачем так сложно — проще убить. И вот летят пули купленных убийц на встречу журналистским сердцам и один Господь Бог знает, в какой точке они пересекутся — сердце и пуля. Эта мысль, как бы уже прозвучала и оформилась в слова: Смерть Листьева — результат бандитских разборок внутри и вокруг "Останкино". Просто и даже очень просто, как будто "Останкино" — часть какого-то вакуума, как будто нет, наступающей на нас, организованной преступности, как будто не было и нет крупных, нераскрытых заказных убийств, как будто не дышит нам в лицо липкое, заискивающее, жалкое мурло доморощенной российской мафии.

Я не знаю, какие политические симпатии или антипатии обуревают настоящего профессионала Листьева, но если наш Президент против лжи, против крови и утрат, против смуты и разорения, то более пропрезидентского человека, чем Листьева, не было на нашем телевидении. Поэтому, не надо давать необходимые указания, не надо неотложно решать проблемы преступности, не надо журналисткой лицензии на безопасность — надо одно единственное, чтобы недоубитых еще журналистов власть слушала и слышала, потому что сердце настоящего журналиста бьется в огромной груди народа — не понимать этого, значит продолжать убивать журналистов, значит идти назад, значит возвращаться в прошлое — к тоталитаризму, к диктатуре, к бронепоезду, которые все еще "стоит на запасном пути".

Влад Листьев взрослел и мужал, по мере жизни, у нас на глазах: но мальчик из "Взгляда" и маститый телеведущий были чудесно схожи между собой. Он преуспел в доказательстве своего задиристо-интеллигентного своеобразия, которое в народе очень часто зовется просто талант. Его именем назвали мы не только человека известного миллионам, но и целое направление современной телепублицистики.

Затем последовал сюжет о выступлении Президента России Ельцина перед коллективом телекомпании «Останкино», после этого была показана заставка из «Часа пик» и на экране возникли сотрудники телекомпании «ВИД», которые собрались в студии.

Елена Саркисян:

— Влад для меня — это приятель, коллега, с которым мы работали еще на Иновещании, вместе служили в комсомольской организации, потом они меня забрали с собой во «Взгляд» — это тоже много страниц в нашей жизни, — для меня это колоссальный профи, человек номер один на нашем телевидении и, кроме того, друг.

Что касается его смерти, помимо того, что для нас для всех — это трагедия, потеря, я поняла вот о чем: что все это заставляет меня думать о том, что мы живем в бандитской стране и, к сожалению, Влад не будет последним. Это все, абсолютно для меня однозначно, связано с его новым назначением.

Татьяна Миткова:

— Я не хочу сейчас думать о том, кто это сделал, кто это организовал, не хочу! Я думаю о том, что раз в журналистов — в нас — стреляют, значит мы в этой жизни еще что-то можем. Но как это горько, как это страшно, что уходят ровесники, что уходят такие чудесные, близкие друзья.

Андрей Макаревич:

— Влад был моим другом и я, тем не менее, стараюсь сейчас отставить эмоции, потому что эмоций на экране сегодня было достаточно и еще будет достаточно. Я пытаюсь понять, где тот предел бездействия власти, которая как бы у нас есть.

Я читаю в газете откровения большого милиционера, который нам рассказывает, что в их поле зрения находится пятьсот преступных группировок. Ну что ж вы сидите или вы с ними за одно?! Каждый день после очередного убийства, набившая оскомину, фраза: "по мнению экспертов, здесь работали профессионалы…" Ну хорошо, они — профессионалы, а вы — кто?.

Первые же часы после смерти Владислава Листьева показали, что смерть его болью и гневом отозвалась в сердцах не только россиян, но и жителей других республик бывшего СССР, а ныне — независимых государств, также в сердцах людей во всем мире.

Репортаж из Армении:

Болью и гневом отозвалась весть о подлом убийстве Владислава Листьева. В многомиллионном хоре всенародного возмущения, естественно, звучит и протест армянских журналистов, бастующих сегодня в Ереване.

Баграт Садоян, директор информационного агентства "Айпури":

— Мы считаем, что эти выстрелы, прозвучавшие в Москве, — выстрелы не по конкретному человеку, по свободе слова. Нашего коллегу убили в тот момент, когда по всему постсоветскому пространству продолжаются запугивания журналистов, незаконные запреты — как в нашим случае — четырнадцати изданий газет, агентств. Мы считаем, что сейчас одной из самых опасных профессий стала профессия журналиста — будь это в Чечне, будь это в Москве или в Ереване — нас не запугать этим.

Репортаж с Украины:

— Украинские журналисты сегодня вместе со своими российскими коллегами поражены той наглостью, с которой было совершено это убийство. Нам больно даже думать о том, что Влад Листьев мертв.

Зиновий Кулик, председатель Гостелередио-комитета Украини:

— Больно, действительно больно, до глубины души и обидно, что такое вообще возможно. А страшно? — смотря о каком страхе идет речь. Не о страхе за себя и за своих коллег, а страшно, что мы живем и работаем в обществе, где цена жизни талантливого журналиста, интеллигентного человека стоит меньше, чем минута рекламы в его же очень популярной программе. С одной стороны — это парадоксально, с другой — страшно. Для того, чтобы это изменить, нужно изменить отношения в обществе к нашей работе.

Репортаж из Киргизии:

— С утра в бишкекский корпункт "Останкино", на Киргизское телевидение звонят люди с выражением соболезнований и гнева. Позвонили из далекого аила Куршафт Ошской области и говорят: Владислав Листьев — их земляк — учился в тамошней школе. Уточнить это не было времени, но совершенно точно другое: Владислав Листьев стал родным, близким в каждом киргизском доме.

А. Метисаков, президент Телерадиокомпании Киргизии:

— …это они стреляют просто в гласность, в демократию и это не в первый раз.

Олег Шоммер, корреспондент Саратовского телевидения:

— С самого начла "Взгляд" Владислава Листьева был открытым и честным. Ему отплатили взглядом через прицел пистолета — в час пик своей популярности заставили замолчать, надеясь, видимо, запугать выстрелом в спину каждого из нас, для кого единственным оружием всегда были и остаются микрофон, камера, перо. Свободу слова уже не душат — ее расстреливают. Ткнувшись перестроечной гласность. и охрипнув от окриков, кто-то, видимо, решил в эпоху новых демократических преобразований перейти к следующему этапу отношений со средствами массовой информации — сделать их попросту мишень. и не только критических стрел — как в центре, так и на местах. Об этом, о своей незащищенности, с возмущением и болью говорили журналисты, работники издательств саратовских газет, сотрудники местной телерадиокомпании.

"Реакция немецкой прессы на убийство нашего коллеги была мгновенной. Первая государственная программа АРД вела прямой репортаж спустя час после трагедии. Комментарии Томаса Рота из Москвы и других телеведущих сводятся к одному: на глазах властей и при практическом бездействии творится абсолютный беспредел, все больше затрагивая ту самую — четвертую, признанную и уважаемую во всем мире — власть. "Трагедия еще раз подтвердила: заклание рук высшими чиновниками, громкие обещания побороть преступность, их личный контроль в сегодняшней России также действенны как панихида", — говорится в репортаже АРД.

Немецкие журналисты указывают на явную зависимость убийства журналиста Листьева с планами глобальной перестройки «Останкино» и, в первую очередь, ее рекламных служб. "Деньги и политика — две стороны одного целого: преступного всероссийского спрута,— так считают журналисты Германии".

Репортаж из Франции:

— Бесшумные преступные выстрелы в подъезде тихого московского дома, оборвавшие жизнь и творчество талантливейшего журналиста Владислава Листьева в тот трагический вечер, громким эхом, почти моментально, отозвались во Франции в средствах массовой информации. Все радиостанции, телевизионные каналы донесли до своих слушателей и зрителей эту печальную весть из Москвы, подчеркнув большой вклад Владислава Листьева в обновление и демократизацию российского телевидения.

Галина Вишневская:

— Вы знаете, я просто в себя не могу прийти. Буквально вчера, первого марта, в пять часов дня я смотрела передачу из "Останкино" «Час пик» и Владислав Листьев говорил о наркомании, о всех этих проблемах. И тут же, буквально через два часа объявляют. Сначала я думала, что какой-то идиотский розыгрыш там на телевидении: ведь так не может быть. Это ведь уму непостижимо, я до сих пор не могу в себя прийти и объяснения этому найти просто невозможно! Мне кажется. что сейчас Россия в плохом каком-то, жутком состоянии находится, моральном, что народ должен потребовать от депутатов законов. Ну не решают они, не хотят, почему они не издают законы, которые бы охраняли просто граждан, даже если не знаменитый телекомментатор или работник Центрального телевидения. Как можно жить, подвергая свою жизнь ежеминутно такой дикой опасности? Запереть их в зале заседаний, но не выпускать их до тех пор пока они не решат — иначе это бесконечно будет! Шлепают людей каждый день: читаю в газетах того убили, другого убили, еще убили — и к чему это, в конце концов, придет?!

Я вам выражаю свои соболезнования, потому что это страшная история и, самое главное, чем все это кончится?

Репортаж Сергея Грачева из США:

— Здесь в США приходят к выводу: сбываются самые мрачные предположения о том, что на самом деле представляет из себя Россия. Сегодня, желающих видеть в нас партнеров, еще меньше чем вчера.

На своих экранах они видят то же, что и мы — горечь и разочарование. А нам-то казалось, им наших проблем не понять. Хорошего американцам о нас не показывают. Пресса потчует здесь сообщениями о мафии, коррупции, о том, что жизнь не стоит ни гроша.

Вот и сегодня в газете "New Yourk Time's" сообщают об убийстве Влада Листьева, а рядом фотография — массовые захоронения жертв войны в Чечне.

Официальной реакций на убийство пока нет — разница во времени между Москвой и Вашингтоном восемь часов.

Виталий буров, заместитель директора Генеральной дирекции информации радиокомпании "Голос России", у которого Владислав Листьев когда-то начинал свою журналистскую карьеру.

— Он, кстати, очень мало изменился за эти годы, несмотря на то, что он приобрел такую известность — звезда первой величины. В общении с товарищами, с теми своими коллегами с кем он начинал, он не изменился никоим образом — вот какой он был, такой он и остался. У нас его всегда звали Владиком. Владик приходил до последнего времени, приходил, чтобы посоветоваться, о чем-то поговорить, расспросить.

С этого началась программа "Nota Bene"

"Те, кто заказал это убийство и те, кто его исполнял, наверняка, знали на что они идут. По сути дела, впервые солдаты альтернативного мира преступности перешагнули тот невидимый барьер, ту полосу флажков, которая отделяет людей известных, просто знаменитых, которая делает их табу. Так было для преступного мира до вчерашнего дня — теперь новые законы. Те, кто заказали убийство, видимо, ожидали силу реакции общества на происшедшее — и в этом особая дерзость этого преступления".

"По сообщению компетентных источников, генеральной прокуратурой России сейчас обрабатываются три версии убийства Влада Листьева. Во всяком случае, уже возбуждено уголовное дело по 103 статье — умышленное убийство. Расследованием обстоятельств дела занялась специальная бригада генеральной прокуратуры России, которую возглавляет старший следователь по особо важным делам Борис Уваров. К следствию также подключены ведущие специалисты федеральной службы контрразведки, МВД и Московского уголовного розыска".

Олег Гайданов, заместитель генерального прокурора России:

— Представляют очень большой интерес те документы, которые имелись в кабинете, имелись в портфеле и имеют причастность к созданию Совета учредителей.

"По сообщению прокуратуры, на месте убийства Листьева следственно-оперативная бригада обнаружила две стрелянные гильзы от пистолета системы "brauning". Но, возможно, выстрелы проводились из разного оружия.

Сейчас составляются фотороботы двух подозреваемых, которых видели, как минимум, шесть свидетелей — соседей тележурналиста. Неизвестные, предположительно, скрылись с места преступления на темной иномарке".

Владимир Тамаровский, заместитель начальник ЦОС ФСК:

— Говорить о перспективах, я думаю, преждевременно. Я знаю, что есть настрой, есть желание, стремление — как можно быстрее провести это следствие.

"Как установили судмедэксперты, в Листьева стреляли дважды. Первая пуля попала в плечо, вторая, как раз и ставшая смертельной, — попала в голову.

Сейчас идет допрос свидетелей. Назначены трассологическая, баллистическая, судебномедицинская и другие необходимые экспертизы. Проводится также выемка и изучение документов, оставшихся в кабинете Владислава".

Алла Пугачева:

— Обращаясь к памяти Влада… Даже тот позор, которым мы проходим в этой жизни, он касается каждого лично — это позор нашей страны, меня, мой позор, наш позор!

"И последнее. С сегодняшнего дня в прокуратуре установлен контактный телефон 231-12736 по этому номеру могут обратиться граждане, имеющие какую-либо информацию по делу об убийстве Владислава Листьева".

Ведущий программы "Nota Bene":

Теперь от эмоциональной стороны к фактической — к версиям.

Первую версию еще поздно ночью сформулировал председатель Совета директоров Общественного Российского телевидения Александр Николаевич Яковлев, сказавший "кому-то мы перешли дорогу".

Вышедший к утру очередной номер "Коммерсантъ-DAILY" предложил уже три версии произошедшего. По мнению "Коммерсанта", одна из версий может заключаться в том, что Листьев встал на дороге мощных рекламных агентств, выступая одним из инициаторов запрещения рекламы на канале с первого апреля. По другой, "Коммерсантъ" связывает убийство Листьева с прошлогодним покушением на Бориса Березовского — президента ЛогоВАЗа, одного из виднейших участников процесса акционирования "Останкино". Третья версия — политическая. "Коммерсантом" и некоторыми другими сторонниками этой версии отмечается высокий зрительский рейтинг первого канала, что приобретает особую значимость в год парламентских выборов. Однако дальше мнения разнятся. Эксперты "Коммерсанта" считают, что причиной убийства мог стать неофициальный конфликт с властями. Агентство ТАСС цитирует мнение обозревателя Николая Сванидзе, который отмечает, что, по его сведениям, что назначение Листьева было согласовано с Президентом и кто-то мог, наоборот, усмотреть в фигуре исполнительного директора опасность усиления президентских структур.

По сообщениям из резонансной группы МУРа, там отрабатывают такие стандартные версии как быт и месть, но усиленно проверяются вышеприведенные.

"Общественное Российского телевидение еще не начало свою работу в эфире, но ее исполнительный директор, Владислав Листьев, убит. Эта трагедия произошла в тот момент, когда большая часть работников первого канала "Останкино" ждала, с приходом Владислава Листьева, конкретных перемен".

Игорь Шабузрасулов, член Совета директоров Общественного Российского телевидения:

— Мы убеждены, что это заказное и, более того, политическое убийство. Его вдохновители и организаторы должны знать — пощады не будет. Совет директоров Общественного Российского телевидения обращается к Президенту использовать всю полноту своей власти и, наконец, обуздать преступность и коррупцию захлестнувшую наше общество.

"На сегодняшней журналистской прессконференции, проведенной в Доме журналистов на Суворовском бульваре, о дальнейшей судьбе Общественного Российского телевидения говорили не так уж много — смерть Влада зачеркнула на время любые рассуждения о будущем.

На своем совещании директора российского телеканала решили прекратить в знак протеста вещание с двенадцати часов дня, исключая информационные выпуски, такого не случалось даже во времена советского телевидения, когда поминали Генеральных секретарей КПСС…

…создание совершенно нового телевидения не могло не натолкнуться на сопротивление определенных структур. Пока нам неизвестно, кто приложил руку к этому преступлению. Важно другое, что же будет с Общественным Российским телевидением. Влада нет, если его убийцы будут найдены, то это не решит вопроса. Теперь на его место придет другой человек — сможет ли он аккумулировать идеи Листьева или создать нечто новое, это еще неизвестно. С гибелью Влада Листьева затормозился целый спектр телевизионных реклам".

Ведущий программы "Nota Bene":

— Самой вероятной, на наш взгляд, версией является экономическая: Листьев, действительно, перешел дорогу чьим-то финансовым интересам и настолько четко и однозначно, что в данном случае обошлись без традиционных разборок, а сразу приняли меры. Но важно отметить еще один факт: при всей самостоятельности фигуры исполнительного директора — его полномочия недостаточно широки для принятия самостоятельных политических решений, это больше прерогатива Совета директоров ОРТ. Очевидно, что этим убийством вызов брошен крупнейшим российским финансовым и промышленным структурам, вошедшим недавно в состав учредителей Общественного Российского телевидения. Можно надеяться, что тактика запугивания не сработает в отношении учредителей и директоров ОРТ: они располагают значительными средствами, мощной официальной поддержкой, тренированными службами охраны — видимо, нового исполнительного директора будут охранять.

В ближайшие дни мы, наверняка, узнаем о реакции учредителей, возможно, до нас донесутся и отголоски их действий — за ними правда и сила.

И постскриптум к нашей программе: я хочу еще раз на протяжении этого безумного дня выразить соболезнования родным и близким Влада Листьева — мы вместе.