Кто вы здесь, в Америке? - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Юрий Яковлевич Скрипников (ч. 4)

Миннесота

3 сентября 2004 г.

Дорога

Наверное, где-то в ветвях моего генетиеского древа среди листвы притаилось лицо цы-анкой национальности. Иначе, чем бы объ-яснить пристрастие к перемещениям? Точнее, к дороге.

Ну, что особенного в продвижении из точки А в точку В? Да ничего. Вовсе ничего особенного. Но меня медом не корми, дай только сорваться и полететь к этой самой точке В.

Я возвращаюсь из Айовы. Три дня перево-дил в университете. А теперь домой. Правда, сдуру уже умудрился заблудиться. Вроде и свернул на нужный мне фривей, а он вдруг перешел в хайвей, а потом и вообще в деревенский проселок. И ока-зался я, как говорят американцы, "посредине ниче-го". Вокруг кукуруза да редкие фермы торчат.

И никаких городков вокруг, хоть бы на зап-равке карту Айовы купить, посмотреть, где я и как мне из этой идиллии выбираться.

На дорогу несет пыль от комбайнов, все вет-ровое стекло в останках безвинно погибших му-шек, мошек, блошек.... А я все еду и еду неведомо куда, как герои "Затоваренной бочкотары".

Вот, вроде и какие-то признаки цивилиза-ции. Как бы городок. А вон и заправка. Кстати, зап-равиться и правда не мешает.

На заправке, как ни странно, карты Айовы нет. Есть Иллинойса, есть Небраски, а вот Айовы нет. "А куда тебе?" - спрашивает мужик в красной бейсбольной кепке, услышав мой диалог с продав-щицей.

- Twins, Minnesota, - отвечаю.

Twins - Близнецы, точнее, "Города-близнецы", это вполне официальное название Миннеаполиса и Сент-Пола.

- Twins, Minnesota, а пока хоть до фривея добраться. -

- Ну, это запросто, так и двигай, не сворачивая, по 218-й, она приведет к 20-му фривею, а там до тридцать пятого. -

- Далеко до фривея? -

- Да миль двадцать. -

Пустяки....

"Держи" - высокий плотный старик, прохо-дя мимо меня на выход, протягивает сложенную книжечкой дорожную карту Айовы.

- Thanks a lot. Сколько я вам должен? -

- Ничего не должен. -

Продавщица, улыбаясь, говорит: "Это же Айова". -

В Миннесоте, выручив тебя , скажут: "Это же Миннесота". -

В машине рассматриваю карту и выясняю, где же я свалял дурака, где меня унесло с истин-ного пути. Приличный получился прыжок в сто-рону. Да, ладно....Цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи!

Есть, вырвался на фривей. Можно разгоня-ться.

Ставлю скорость на автомат, снимаю ногу с педали газа. На гладкой дороге пустынно. Машина почти неслышно скользит. Однообразный пейзаж скрадывает ощущение скорости. Обычно в такой ситуации начинает клонить ко сну. Но не сегодня. Сегодня я как бы раздваиваюсь. Под звучащую в машине музыку я ухожу из реальности. Придержи-ваю руль, поглядываю вперед. Иногда вбок на ку-курузную равнину. Но это все рефлекторно. А сам я витаю неведомо где. Музыка, мысли, картины, картины, лица мелькают...

В Айову меня выдернули на три дня для синхронного перевода. В университете Айова-сити чуть ли не сильнейший в Америке литературный факультет. Кроме обычных студентов туда при-езжают на стажировки писатели и поэты из самых разных стран. Наших подопечных трое: Саша, Ди-ма и Катя. Два поэта и писательница. Моя напар-ница Маша уже неделю с ними, а я только на три дня.

Про поэтов сказать ничего особенного не могу. Не берусь судить о мощи их таланта, не моя это стихия. Один сутулый, картавит и удручающе серьезен, другой представляет лиц нетрадиционной сексуальной ориентации. О чем он, горделиво по-тряхивая вьющимися длинными волосами, с ра-достью извещает американскую аудиторию на вто-рой минуте своего выступления. Беспроигрышный вариант. Назовись гомиком, и тебя полюбят всей душою.

Оба говорят по-английски, один похуже, другой получше. Так что переводим мы в основном для Кати. Бывают и такие парадоксы в нашей рабо-те - два переводчика на одного человека. А с груп-пой еще и фасилитатор из Москвы, серьезная кра-савица Надя. А еще и Келли, координатор прог-рамм из университета.

Катя вначале показалась мне совсем некра-сивой, просто, даже, дурнушкой. Буквально через минуту, наоборот, лицо, вдруг, оказалось очень ин-тересным. Вроде бы застенчивая и замкнутая. Раз-говорились - совсем не так. Думал ей чуть больше двадцати - оказалось тридцать один.

Пишет с юности. Сейчас профессиональная писательница.

Любопытен ее рассказ о том, как она рабо-тает. Обычно я не запоминаю то, что перевожу. Но здесь мне чем-то запал нарисованный образ:

"Начинается все с возникшей неизвестно откуда картины. Например, с какого-то времени я вижу полутемную комнату и стол. Точнее, не весь стол, а только его угол, покрытый голубой ска-тертью с несколькими пятнами на ней. Свет лампы, голубоватая ткань и руки над скатертью. Гибкие руки. Я не знаю, чью это руки и что это за комната. Но это толчок."

На второй день вечером приехавший в уни-верситет классик американской поэзии, Джон Эш-бери, читает свои произведения. Зал набит битком. Сидят в проходах, стоят у стены.

Рассматриваю аудиторию. Отвык я в Аме-рике от интересных лиц, да еще в таком количест-ве.

Назавтра нам переводить встречу Эшбери со студентами, поэтому больше всего меня он ин-тересует с практической стороны: как строит речь, какая дикция. Отвратительная дикция, голос глу-хой и говорит невнятно. То-то весело завтра бу-дет...

Теплым вечером возвращаемся с Катей и Надей в университетскую гостиницу. Остальные рассеялись, кто куда. Маша с Келли почему-то отправились в сторону центра. Сексменьшинство исчезло из зала еще во время чтения. Был еще сту-дент университета, словак Михал, который явно неравнодушен к Кате, но тоже затерялся в толкучке выходящих из зала студентов и преподавателей.

Болтаем о том, о сем. Катя и Надя внешне совсем разные, но, похоже, хорошо поладили друг с другом. С ними легко. Какие же они СВОИ! Приятно расслабиться и отключить внутреннего цензора, который в общении с американцами бди-тельно следит, чтобы ты не ляпнул что-то полити-чески некорректное или неуместное в их культуре.

На следующий день, отмучившись с перево-дом динозавра американской поэзии, прощаюсь с Катей и Надей.

- Удачи вам, девочки, и счастья. -

Закидываю на плечо сумку с причиндалами для синхронного перевода и бреду вниз по склону холма к закрытой парковке. Вещи уже в машине, пора в путь-дорогу.

К чему я об этом? Да, ни к чему. У вас разве воспоминания возникают к чему-то?

К чему, скажем, меня заинтересовал зеле-ный чистенький тракторочек "Джон Дир" на трейлере трачка, который я сейчас обгоняю?

Слева от фривея что-то вроде завода. Трубы торчат. Хочу прочесть название города на типич-ной для Америки водонапорной башне в форме гриба, но не успеваю.

"За мною зажигали города,

Глупые, чужие города."

Не знаю, насколько глупые они, эти города. Не берусь судить, какой город глупее: Блумингтон или Серпухов, Рокфорд или Усть-Лабинск.

А вот чужие, точно. И любопытства не про-буждают. Маленький американский город это оли-цетворение великого стандарта. Побывав в пяти, знаешь, какие остальные пятьсот тысяч

Интересны бывают названия, например: "Маленькая коричневая церковь". Да, так и назы-вается городок - Little Brown Church.

А кроме названия любопытного там ничего нет - будь это Ватерлоо или Сиу-Сити, они как братья-близнецы. Ну и размеры, бывает, вызывают глубокое уважение.

В позапрошлом году в своих скитаниях по Миннесоте я наткнулся на городок Рай (Paradise) с населением 175 человек.

Городки трепыхаются, городки стараются привлечь к себе внимание. Например, сообщением, что здесь находится крупнейший крытый мост в Америке. Крытый мост больше напоминает красный товарный вагон без колес и с отпилен-ными торцевыми стенками. Но раз уж тебя сюда привели, нужно демонстрировать энтузиазм. Надо же! Какой же он крытый, этот совсем крытый мост!

В одном городке с гордостью демонстриру-ют крупнейший в мире моток шпагата. Какому-то придурку больше нечего было делать, и он двад-цать лет мотал шпагат. Теперь этот клубок выстав-лен на обозрение в стеклянном кубе на обочине до-роги. Рядом вся информация: каков диаметр, сколь-ко ушло шпагата, краткая биография творца. Фото-графия, естественно. И буклеты есть, и, даже, буд-ка с величавой надписью "Информационный центр".

Иногда дорога и правда принесет тебе что-то необычное, о чем слышал, но никогда не видел. Например, выведет к амишам. Это выходцы из Швейцарии, которые пытаются в XXI веке жить, как в XVIII. Они живут в нескольких штатах, в том числе и на юге Миннесоты. Очень интересная сек-та. Зажмурились люди и сказали себе: "Давайте представим, что ничего этого нет. Ни самолетов, ни машин, ни ядерных электростанций. И пусть те, кто вокруг нас, тоже поверят, что мы этого ничего не видим". И стали так жить, зажмурившись.

Их одноконные крытые черные коляски можно видеть на улице. Сами амиши бородатые, в черных шляпах. Девушки в чепчиках.

Хорошие ребята и глаза добрые, но....

Какие-то они недомытые и с признаками вырождения. Недомытые - это понятно, электри-чества-то не признают, а дровами замучаешься воду греть. И признаки вырождения объяснимы: ведь браки заключаются только внутри своей общины. А сколько их в Миннесоте в районе Хар-мони? Мне говорили цифру, но я ее не помню. Ну, тысяча, допустим. И живут они здесь лет сто пять-десят. А до этого так же обитали в Швейцарии – могучей кучкой. Во главе общины выборный епископ. Школы у них свои. В одной школе все вместе, с первого по пятый класс. Один учитель наставляет маленьких амишей в чтении, письме и сложении. И все, на этом образование их закан-чивается. Собственно, это нарушение федерально-го закона об обязательном среднем образовании, но правительство включилось в игру амишей и, за-жмурившись, делает вид, что ничего необычного не замечает.

Что-то у них любопытное с языком. То ли говорят они на верхнегерманском диалекте, а Биб-лия у них на нижнегерманском, то ли наоборот.

Всех неамишей зовут "англичанами".

Но сейчас я в стороне от этой местности. Там, где еду я, вообще ничего не происходит. Для меня лично сейчас важно, что скоро 20-й и 27-й фривеи будут расходиться. В своем отключенно-задумчивом состоянии можно после развилки не на той дороге оказаться. Усилием воли возвращаюсь в реальность и внимательно посматриваю на знаки. До развилки 2 мили.

Ну да, 27-й влево, а 20-й прямо. Значит, дер-жись правой полосы. Нужно только эту фуру обогнать. Огромный трак с ярко-синим контейне-ром прет почти с такой же скоростью, как я - где-то 120 км в час. Спутная струя от него болтает мою машину. Давай-ка прижмем. Обгоняя, смотрю, от-куда он. Онтарио, Канада. Далеконько тебе, друг. Обойдя трак, бросаю педаль газа, скорость падает, но, послушный указаниям автомата, мотор разго-няет машину до отметки 75 миль и послушно дер-жит эту скорость. Еще 60 миль и я буду на 35-м. А там вообще забот никаких до самого дома.

В дальней дороге всегда присутствует под-спудное ожидание чего-то неожиданного, какого-то поворота событий.

А если и нет, все равно рано или поздно что-то лю-бопытное встретится.

Например, вдруг откроется слева казино "Остров сокровищ", поманив призрачной возмож-ностью быстро решить все проблемы.

Казино - это индейцы. Лишь в одном штате, Неваде, казино можно открывать, где угодно. В других же штатах они запрещены. Но маленький нюанс - у каждого индейского племени есть свой договор с федеральным правительством. Каждое племя считается суверенным государством, на тер-ритории которого действует лишь определенная часть федеральных законов.

Поэтому на территории резерваций казино открывать можно. И открывают. Это манна небес-ная для данного племени. Есть индейцы и среди персонала казино.

В больших городах если индейцев и ви-дишь, то, по большей части, в крепенько поддатом виде в трущобах.

В резервации заезжать никто не запрещает, но особенно привлекательного там ничего нет. Все драное, все обшарпанное, мусор валяется, ржавые скелеты машин.

Хотя, например, в индейской резервации Миллак современнейшая новая школа. Оттуда я привез учебник языка оджибве. Оджибве живут в северной части Миннесоты. Учебник называется "Baswewe" - "Эхо". Начинается он песенкой под названием "Nimaoominikemin" или "Мы собираем рис".

В традиционном своем красочном обличии индейцы предстают только во время пау-ау.

Большой пау-ау верхних племен дакота проходит в начале августа. Зрелище потрясающее красотой и необычностью. Меняющийся ритм ба-рабанов и нескончаемая песня, исполняемая очень высокими, резкими голосами. Вот они сидят - шесть человек в тени под навесом. У каждого меж-ду колен барабан. Песня и барабан завораживают. За певцами поле с врытым в центре столбом. На столбе, как ветки укреплены гирлянды из орлиных перьев. Воткнули их туда во время танца открытия пау-ау. Ни одно перо не должно коснуться земли. Если такое произойдет, пау-ау прекратится.

Идет по кругу нескончаемая процессия танцую-щих. Среди индейцев и индианок есть и белые, вот, например, русоволосая молодая жен-щина в вышитых бисером индейских сапожках, но с обычной дамской сумочкой на ремне. Некоторые индейцы в полном праздничном наряде - сейчас перед нами, притопывая, проходит полуголый ста-рик с брон-зовой кожей. Классическое лицо с рез-кими чер-тами. Длинный плюмаж из перьев. На груди и на спине что-то вроде круглой мишени - тоже с перьями. На ногах мокасины. В руках подо-бие марака-сов.

Яркие краски перьев, разноцветный бисер, расшитые платья.

Большинство в традиционном костюме пле-мени, но попадаются и варианты, допустим, клет-чатая ковбойка и плюмаж на голове. Танцуют ма-ленькие дети, танцуют толстые старухи. Вот две проходят мимо нас. Именно проходят, обозначая ногами и поворотом рук нужные движения танца.

Женщины танцуют свой танец, мужчины свой. Процессия идет в танце круг за кругом. Их сотни две. Меняется ритм барабанов и пения, ме-няется ритм танца. Черноволосая девочка лет две-надцати в расшитом бисером розовом платье, рас-кинув руки кружится. За ней коренастый парень в джинсах, мокасинах и с огромным красочным плю-мажем. У него танец другой: резкие движения, по-лусогнутая спина, согнутые в локтях напряженные руки, прыгает с правой ноги на левую, приседая.

И так час за часом.

Это не для туристов, Да здесь и нет никаких туристов. Роща милях в десяти от маленького го-родка Гранит-Фоллс на границе Миннесоты и Юж-ной Дакоты. Хочешь смотреть, смотри. Хочешь плясать - пляши. Это твое право. Это пау-ау, празд-ник мира, поминовения предков и обращения к ду-ховным силам.

Одни выходят из круга, другие заходят – ин-дейцы, белые.

Уже пора ехать, но стоишь завороженный древней музыкой, ни на что не похожим пением и танцем. Понимая, что это настоящее. Это и есть та самая индейская Америка, почти исчезнувшая, но, вот, как видите, тонким ручейком пробивающаяся к жизни.

Который час я уже еду по Айове. Почти весь штат по диагонали пересек. Ломит спину, на-тирает ремнем шею. И вот впереди большой щит "Миннесота приветствует вас!" Ух, почти дома. Первая приятная новость - ограничение скорости уже не 65 миль в час, а 70. Естественно, я сразу ус-танавливаю свой автопилот на 80. Еще часика пол-тора и можно будет разогнуться и потянуться.

Два-три дня и мне опять захочется куда-нибудь ехать - чем дальше, тем лучше

Миннесота

Октябрь 2004

Моя жена и пятый океан

Теперь, обращаясь мысленным взором к сине-му небу, я ищу там не перистые облака и не кучевые. И даже не птичек. Я ищу там взо-ром свою жену. Да, да, именно так, поскольку Све-та где-то там, на просторе, в американском небе между Мексиканским заливом и тихоокеанским побережьем Канады. Иными словами, летает над Америкой, как белая лебедь или, скажем, как муха-дрозофила.

Моя жена - стюардесса.

Иногда мне просто любопытно, сколько еще причудливых узоров сплетется на достаточно уже пышном многоцветье нашей биографии. Может те-перь моя очередь стать, допустим, парикмахером для собак или водолазом-глубоководником?

Несколько лет Света работала в банке и за-нималась ипотечными ссудами (для живущих в Америке слово "mortgage" комментариев не тре-бует, как и название должности - "loan officer"). Чтобы сотрудникам жизнь медом не казалась, банк постепенно снижал и базовую зарплату, и процент комиссионных за сделки, а Света вкалывала все больше и больше - пока не перегорела.

И ушла из банка.

Потом, как водится, поиски подходящей ра-боты (подробности опустим). Однажды жена со смехом заметила:

- Здесь одна авиакомпания стюардесс на-бирает, попробовать, что ли? -

- А почему и нет? - беззаботно поддержи-ваю веселье я.

Пошутили, посмеялись. На другой день Све-та пошла на собеседование, прошла его - и, к своему изумлению, была тут же принята. Ей не позволили слишком долго пребывать в ошеломлен-ном состоянии, и сразу отправили на месяц на уче-бу в Мемфис, штат Теннесси. (Как кротко вырази-лась Света: "Даже мяукнуть не успела").

Ну, а там уж не до ошеломленности: из Миннеаполиса в шесть утра, через три часа группа прилетела в Мемфис, а в полдень начались заня-тия. И в таком темпе весь месяц.

О подобной интенсивности подготовки вне военной службы я нигде и никогда не слышал. Во-обще, в умении организовывать профессиональное обучение американцы кому угодно фору дадут. По себе знаю - за неделю впихнут в тебя столько зна-ний, сколько в России за три месяца не получишь. Но подготовка стюардесс превосходит все - по-моему, одной из задач является также проверка на способность сохранять работоспособность в экс-тремальном режиме (одним из требований, кстати, является наличие высшего образования). Месяц постоянного недосыпания и непрерывных тестов, лекций и практических занятий. Как пример: после лекционного дня, с пяти до одиннадцати вечера группа сдает очередной устный экзамен. Потом отправляется в ангар, где до двух ночи отрабатыва-ет на самолете всякие экстренные процедуры. В во-семь утра начинается письменный экзамен.

В Миннеаполис выжившие вернулись в эф-фектной униформе авиакомпании "Pinnacle". Смот-рю на счастливую Свету и вижу, что жена моя вымотана до предела. Думаете ей дали отды-шаться? Как бы не так! В восемь вечера дома, а в восемь утра быть в аэропорту - и в полет.

И пошло, и поехало...

- Ну, куда тебе сегодня? -

- В Пенсаколу, Флорида, думаю часам к пя-ти дома буду. -

Ближе в вечеру звонок на мобильник:

- Я в Миннеаполисе и через час вылетаю в Олбани, Нью-Йорк. Завтра утром обратно. -

На другой день к обеду:

- Слушай, я только что прилетела и сейчас лечу в Литтл-Рок, Арканзас. -

У меня непроизвольно вырывается дурацкое нервное хихиканье.

- А потом? -

- Не знаю, надеюсь домой. -

Естественно, добравшись вечером домой, Света буквально с ног валится.

Но вижу, что ее уже захватила эта жизнь - новые люди, новые места, все в движении, самостоятель-ность и ответственность. Плюс волшебная картина заката солнца из кабины летчиков. И фантастичес-кое зрелище ночного Нью-Йорка с воздуха.

Она, не переставая, рассказывает мне о пас-сажирах, летчиках, рейсах.... Ну, я и так знаю, что американцы просто идеальные пассажиры – дис-циплинированные, управляемые, с чувством юмора и не конфликтные.

Самое же главное, что Света ощутила воз-дух свободы.

Я-то живу вольным стрелком много лет, по-этому любые попытки загнать меня в офис, при-ручить и одомашнить, обречены на провал. Про-фессиональный переводчик фри-лансер - это кот, который всегда ходит сам по себе.

Каждому свое, и кто-то задыхается от ра-дости от того, что проработал тридцать лет в одном и том же сборочном цехе. Кто-то не может себе представить, что за окном возможна другая панора-ма, кроме ставшего родным силуэта соседнего офисного здания.

Если человека отделить от канцелярского стола и аккуратно отклеить его задницу от кан-целярского же стула (стараясь не повредить обив-ку), он, естественно, поначалу испугается и начнет судорожно цепляться за окружающие предметы, сопротивляясь отчуждению от привычной среды.

Но потом с удивлением и детским востор-гом отчужденный обнаруживает, насколько же, оказывается, интересно на воле. А если его вдоба-вок лишить такого элемента, как радость общения с многочисленным начальством, человек начинает понимать, почему многие согласны идти на самые трудные работы - лишь бы никто не дышал в заты-лок и не капал бы слюной на спину (твою), загля-дывая с интересом через плечо, чтобы узнать, чем же именно ты в данный момент занят.

Конечно, за волю-вольную нужно платить. Платой может быть неопределенность будущего заработка (как, например, у меня) или бессонные ночи в дороге (у тракеров, то есть, дальнобойщи-ков), или полная реальность того, что проснешься ты в штате Аризона, а спать ляжешь в Вайоминге. И свинцовая усталость после четырех взлетов и посадок за один день.

Конечно, работа Светы открывает новые го-ризонты и для меня. Теперь я могу летать по всей Америке бесплатно, а это значит, я могу напраши-ваться на переводы в любой точке страны. Теоре-тически, мы вообще можем взять да и за мизерную цену махнуть на выходные на Сейшельские острова - искупаться, воздухом подышать....

Естественно, друзья и знакомые ахнули от такого кульбита - из лоун-оффисеров в стюардес-сы. А чего ахать-то? Все это полностью вписы-вается в мою философию активного фатализма. Вспомните: бьешься, бьешься, чтобы куда-то прорваться, а перед тобой словно стена глухая. И совершенно непонятно, почему тебя не берут на работу, в которой ты явно смыслишь больше дру-гих. Почему все не ладится с бизнесом, в который ты с азартом бросился? Почему исчезают люди, ко-торые вроде бы так интересны?

Проходят месяцы, а, может, и годы, и, огля-нувшись, вдруг видишь, что, оказывается, через цепь мнимых случайностей судьба вела тебя к оп-ределенной точке, к тому, что твое.

Это вовсе не значит, что нужно прикинуться бревном на сплаве леса и, мерно покачиваясь на речной волне, плыть вниз по течению вместе с ба-нановыми шкурками, рваными ботинками и вся-кими использованными аксессуарами. И крыльями нужно махать, и конечностями всякие движения совершать. И мозгами шевелить, и планы строить. Но понимать, что будет так, как тебе определено.

Определено, скажем, было нам со Светой встретиться в свое время, и встретились. Судьба совершенно невероятным образом подвела нас друг к другу и сообщила: "Вот, это Юра, а это Света. Можете друг на друга посмотреть. С этого момента вы уж сами разбирайтесь, что у вас получится и что не получится".

А до этого я десять лет диву давался, поче-му в личном плане упорно наперекосяк все идет. Теперь-то я знаю, что шло именно так, как надо.

Такие вот дела. Так что жена осваивает пя-тый океан, а я привыкаю к ощущению тревоги за нее - так же, как привычно тревожусь за детей.

Миннесота

Октябрь 2004 г.

Остров Мауи

Свершилось! В Монтане, близ городка с ласковым названием Анаконда, мне влепили тикет за превышение

скорости. Было, конечно, за что – в Миннесоте за такое превышение мне бы не только руки, но и ноги поотрывали, чтоб другим неповадно было.

Но, все равно, не такое уж событие, чтобы голосить о нем на весь белый свет. Ну, не было у человека тикетов, а теперь есть, приобщился, ну и что?

Необычность этого рядового происшествия заключалась в самом факте моего пребывания в тех краях. Как, собственно, мы с сыном, Яшкой, оказались на западе Монтаны в машине с номерами штата Вашингтон? Ответ вас несколько озадачит. Дело в том, что мы возвращались с острова Мауи.

Чево-о-о? Какой еще остров?

Остров очень красивый и находится в Тихом океане, там, где круглый год тепло, где ласковый океан и птички поют, не умолкая.

А Монтана-то здесь при чем?

Ну, что ж, давайте по порядку.

Сидим мы, как-то, со Светой в столовой, смотрим в окошко на наш лес и ведем тихую беседу о том, что следовало бы нам чего-нибудь эдакое вытворить до конца лета. Лето, ведь, вот, - проходит лето, - а мы все здесь, сидим и на лес смотрим.

Для безумств есть мощный стимул. Жена у меня стюардесса, что дает нам право на бесплатный пролет самолетами авиакомпании «Норт Вест» в любую сторону света. Но не часто такие возможности выпадают. То у меня работа, то Света занята. Кроме авиакомпании она еще и в банке работает. На днях я получил чек за делегацию узбеков, с которой отработал в Луизиане. Должен был в августе лететь в Мичиган, но что-то у группы с визами заколодило, перенесли эту работу на сентябрь. Так что свободен я, как ветер и финансовые заботы на данный момент семью не душат.

Света говорит:

- «Я, наверное, возьму отпуск на следующую неделю. Субботу и воскресенье я летаю, а потом можно на всю неделю куда-нибудь. Может, во Флориду?»

Нет, не пойдет. Во-первых, летом там жара и духотища. Во-вторых, я не знаю во Флориде мест, где можно с маской понырять, а без этого, что там попусту во водной глади руками-ногами колотить, пену вздымать? Так, баловство одно и томление духа. И, наконец, там летом ураган за ураганом. За неполных три недели, что я в Луизиане провел, два урагана по Флориде прошлось - в Батон-Руж гостиницы битком набиты спасающимися. Глянешь на номера машин на парковке – сплошь из Флориды, да из Алабамы, унесенные ветром, можно сказать. Отдохнешь там, взгромоздившись на пальме над обломками гостиницы… Нет, Флорида не годится.

- «А давай на Гавайские острова махнем ». –

Так… На Гава-айские острова… Махнуть….

- «Там, небось, рейсы переполнены и за гостиницу три шкуры с нас сдерут». -

- «Да нет, - уверяет жена, - Катька с Майком в апреле летали, так они вообще за 60 долларов за ночь останавливались.» -

Катька тоже стюардесса. Детей нет, поэтому они с мужем все время шастают туда-сюда. Сомнительно, конечно, насчет за 60 долларов, но…

Я уже загорелся. Изучив информацию, приходим к выводу, что самый интересный из доступных (доступных в том смысле, что есть рейсы «Норт-Вест Айрлайнс») нам островов Гавайского архипелага – это Мауи. Туда есть прямой рейс из Сиэттла. А до Сиэттла несколько удобных рейсов из Миннеаполиса.

Решено – Мауи! Алиска работает, да и вообще она домоседка великая и без телефона жизни не мыслит, а Яшка полетит с нами.

Через неделю из иллюминатора снижающегося лайнера рассматриваю приближающийся ко мне мир. В вечернем освещении синяя поверхность океана выглядит необычно, будто шкура носорога – вроде как сетчатая. Не могу понять, почему. Если из-за волн, то они должны как-то упорядоченно, рядами идти. Впрочем, мы уже совсем низко и странный эффект пропадает. А вот уже пена прибоя и земля навстречу бежит, близко-близко.

Аэропорт небольшой, но очень уютный. Первым делом, влача на колесиках чемоданы, идем в ту сторону аэропорта, где в ряд представительства агентств, сдающих в аренду машины. Пока арендуем машину, пока то, пока се, начинает темнеть. А по нашему времени, так и вообще уже час ночи – как-никак, пять часов разница.

Утром едем, куда глаза глядят. Рядом с аэропортом типичный американский городок, с «Вол-Мартом», заправками и Макдональдсом. А в бухте многоэтажные надстройки белого круизного лайнера. И пальмы вокруг. Мы уже обзавелись картой острова и удобнее всего нам двинуться в западную его часть. Заодно может быть что-то присмотрим насчет жилья.

Дорога поднимается в гору, а вокруг, куда ни глянешь, сверкающий океан. Останавливаемся на обочине и смотрим вниз, на утесы в белой пене. А дальше в долине вроде деревушка, домишки видны. И тут, из очарования тропической природы, на нас нисходит озарение. Как всегда, озаряет Свету.

- «А зачем нам какое-то жилье, гостиница? Купим палатку, спальные мешки, и все» -

От неожиданной, прекрасной в первозданной своей простоте мысли я теряю дар речи. Сажусь на парапет, закуриваю «Мальборо», а через несколько секунд изрекаю:

- «Ты гений. С какой стороны ни прикидываю, а лучше ничего не придумаешь. Точно, ты гений, и не отпирайся». -

Возвращаемся в центр островной цивилизации и быстро находим «Сирс». Через сорок минут размеренной походкой пионеров-первопроходцев идем к машине, нагруженные. Итак, что берут туристы в дорогу на островах?

Палатка двухместная (ну, где два, там и трое уместятся) – одна штука

Мешки спальные – три штуки.

Маленькие подушечки – три штуки.

Фонарь электрический – одна штука.

Все.

Общие расходы – восемьдесят девять долларов шестьдесят центов.

- А как же, – спросите вы, – всякие плитки, ножи, вилки, сапоги кирзовые, ведро оцинкованное и прочее, прочее? - Да, никак, обойдемся.

Красивейшая в своей дикости западная часть острова уже осмотрена. Места сказочные, но все в частном владении – ни одного выхода к океану или возможности поставить палатку. Теперь отправляемся в другую сторону. Там на карте некий кемпинг обозначен, а за ним дорога пропадает.

Дорога в этой части острова только для мужественных. Видели, как мальчишки играют в водителей на игровых автоматах? Не переставая, азартно крутят руль вправо-влево…. Здесь приходится крутить точно так же, только всерьез. Опасная горная дорога, очень узкая. Напоминает мне серпантин между Адлером и Красной Поляной, и дальше на Эстонку и вверх. Я там работал в геологоразведке – как вспомнишь ту дорогу, так вздрогнешь и перекрестишься.

Ну, ладно, все дорога, да дорога… Главное, что попали мы в рай земной. Без всякого преувеличения. Откройте любую детскую Библию, и вы обязательно увидите картинку Эдемского сада. Вот, это и есть остров Мауи. Опутанные лианами огромные деревья сменяются зарослями зеленого бамбука. Гигантские фикусы склоняются листьями к дороге. А за очередным поворотом вижу водопад. И все это в цветах, все на фоне океана внизу, под горой. Временами домики попадаются…Через час останавливаемся у яркого, крытого бамбуком киоска у дороги, в тени раскидистых деревьев. Кроме фруктов продают вкуснейшие фруктовые коктейли, которые молодой австралиец делает при вас из свежих манго, бананов, папайи и еще чего-то.

Еще через два часа проезжаем крохотный городок под названием Хана. Да, нет, зря вы так плохо о нем подумали. Ударение на первом слоге и городок, как и все остальное утопает в зелени и цветах. Заодно замечаю заправку, вывески магазина и ресторанчика. Это все нам пригодится.

Дорога кажется бесконечной. Я уже устал непрерывно крутить руль и тормозить перед участками, где машины не могут разъехаться на узком полотне. Наконец-то, вижу знак «Парк Кипахулу». Въезжаем. Останавливаюсь у домика с вывеской «Офис».

«Алоха!» - приветствует нас улыбчивая американка в зеленой униформе.

- «Сколько стоит разрешение на кемпинг»? -

- «Десять долларов на три дня».

Втыкаю бумажку разрешения за лобовое стекло. Возвращаемся в Хану и в местном сельпо отовариваемся продуктами и, главное, водой в бутылях - и для питья, и для умывания (воды в кемпинге нет).

В Кипахулу, следуя стрелкам-указателям, каменистой ухабистой тропой съезжаем вниз, вглубь парка. Вот и кемпинг. Большая поляна, в центре пластиковая кабинка с актуальными удобствами. А по краям с десяток мест для палаток. У каждого столик со скамейкой, грильница и контейнер для мусора. Большинство точек уже заняты. Устраиваемся под деревьями недалеко от въезда. Начинаем ставить палатку и обнаруживаем первое свое упущение. Комарики-то гавайские покусывают белого человека! Покусывают, гады!

Говорю бригаде: «Вы ставьте, а я в офис мотнусь. Может у них есть что-нибудь от комаров».

К моему удивлению офис еще открыт, хотя время седьмой час вечера. Та же улыбчивая женщина в ответ на мой, как мне кажется, неуместный вопрос добродушно отвечает: «Сейчас, я посмотрю. По-моему, где-то был у нас репеллант. Ага, вот», - несет пластиковый флакон.

- Сколько с меня? -

- Нисколько, берите так. -

- Спасибо огромное, я верну, когда будем уезжать. -

- Да, нет, не нужно. У нас его много. –

Разбив лагерь, спускаемся к океану. Кажется, что волна небольшая, однако, о камни разбивается со всеми классическими эффектами: мощный столб воды, пена, брызги… Утесу справа от нас очень подошла бы фигура поэта, в пелерине и в задумчивости. Около этой скалы самые большие буруны и самым драматическим образом вздымается вверх пена.

- «А что там?» - это Яшка, показывает рукой в Тихий океан.

А что там – синь да волны, волны до самого горизонта.

- «Давай прикинем. Восток у нас там. Значит, в той стороне, куда ты показываешь, скорее всего, Япония. А вон там – Россия». –

- «Это близко?» -

- «Да, можно сказать, рукой подать – тысячи четыре километров. Рядом, сынок, кроме других островов, здесь вообще ничего нет. В какую сторону ни повернись, океан, да океан» -

Сидим на камнях, глядя на волны. Дует теплый соленый ветер. По камням быстро перебегают маленькие крабики. Уже стемнело, уходить не хочется, но кажется собирается дождик. Я заметил, что дожди здесь частые, но они короткие и теплые, и совершенно не мешают. А вообще на острове тепло, но нет жары и совершенно нет духоты, наоборот, почти везде ты ощущаешь свежий бриз.

И океан теплый. По дороге сюда мы остановились на пляже, где на волнах демонстрировали свое искусство серфингисты. Я, естественно, сразу же поплыл в сторону камней, чтобы посмотреть, что там на дне делается. А Яшка, надев маску, остался там, где песок, чтобы покататься на волнах. И покатался – одна из волн его хорошенько наподдала, сорвав с головы маску с трубкой. Сын расстроен до слез. Пытается искать маску на дне, но это пустое дело. Есть одна странность. Обычно, если берег песчаный, то вода из-за волны будет мутной. Вспомните, например, Анапу или пляжи Азовского моря. Здесь же, несмотря на довольно приличную волну, вода остается совершено прозрачной. Муть только у самого берега – именно там, куда унесло маску. Злюсь на Яшку, хотя откуда сыну знать, что хорошая морская волна может не только маску с головы сорвать, но, заодно, и трусы. Жалко маску. Я купил их две штуки в позапрошлом году в Архипо-Осиповке. Сделаны по заветам древних мастеров - овальное стекло в металлической окантовке и резина. Не так, как сейчас – с очками и в пластмассовой оправе. Именно из-за того, что к лицу прилегает резина, а не пластмасса старого образца маски почти не протекают. Американские же текут, как решето, и не идут ни в какое сравнение. Пришлось, однако, купить в Хане две штуки – для жены и для Яшки. Может, если их вдумчиво подогнать, и сгодятся на что-нибудь.

Дождик прошел, и над кемпингом висит огромная яркая луна. Света спит, завернувшись в спальный мешок, а мы с сыном сидим на скамейке, рассматриваем звездное небо и тихо беседуем. Обо всем – о его школьных делах и о вселенной, о батискафах и мореплавателях прошлого.

Потом укладываемся и мы. Крохотная подушка слишком низкая для меня, запихиваю под нее свои кроссовки. Теперь мне уютно, и я быстро погружаюсь в сон. Погружение неожиданно прерывается, когда буквально над ухом слышится громкое: «М-у-у!» Яшка вскидывается, испуганный: «Что это?»

«Корова», - небрежно отвечаю я спросонок, хотя мычанье коровы в кемпинге на острове Тихого океана звучит чудовищно нелепо и неуместно.

- «А она на палатку не бросится? » -

- «Сынок, корова совершенно безобидное животное, и на палатки не бросается, как, кстати, и на людей». –

Откуда, впрочем, сыну, знать повадки коров? Мне же по ассоциации сразу вспоминается детство и станица Федоровская, где жили мамины сестры, и где я обычно проводил половину лета. Каждый вечер к возвращению стада хозяйки отворяли ворота. Стадо движется, в пыли, в блеянии, мычании и звоне колокольчиков, по усаженной шелковицей и вишней широкой станичной улице. Коровы и овцы самостоятельно поворачивают от стада и идут в свои ворота. Женщины, подбадривая, зовут их высокими голосами…. Запах пыли, навоза и полыни…

Опять мычанье – как кажется, прямо над ухом. Придется, наверное, эту идиллию прикрыть.

В свете фонарика вижу трех пегих коров, мерно шагающих вглубь кемпинга. Откуда здесь коровы, что они делают в кемпинге и почему разгуливают в темноте – непонятно. Вряд ли, собственно, они нам помешают; наша палатка здесь, а их дорога там.

Ночью несколько раз просыпаюсь от шума дождя. Палатка, вроде, не протекает. Утром просыпаюсь затемно – бодрый и свежий. Пока встают Яшка со Светой, пока то да се, начинает светать. По местному половина седьмого, по миннесотскому пол-двенадцатого. Постараемся жить по миннесотскому, тогда не придется терзаться сменой времени после возвращения.

- «Выспалась?» - спрашиваю Свету

- «Вообще-то, да»

- «Поехали, для начала заедем на песчаный пляж, а потом в Хану, посмотрим, что там насчет завтрака» -

Песчаный пляж перед Ханой, мы его вчера видели его, но не остановились – дело к вечеру было. А вот сейчас посмотрим.

Пока собрали палатку, пока я аккуратно выруливаю по ухабистой дорожке из кемпинга, всходит солнце. На пляже никого. От всей души катаемся на волнах. С маской же там делать нечего: вода прозрачная, но смотреть не на что - песок, песок и песок.

Завтракаем в маленьком ресторанчике, где под навесом деревянные столы с длинными скамейками. Сюда то и дело залетают шустрые воробьи. Не боятся ничего, прямо с рук клюют.

Спускаемся к бухте Ханы. По словам местного мужичка, чтобы от души поплавать с маской, нужно идти вправо от парковки по берегу бухты.

Цепляясь за корни, поднимаемся на скалу, потом вниз, потом, поднырнув под ствол дерева, опять на скалу… и, вот, под нами крохотный пляжик. Скалы справа, скалы слева, а между ними метров тридцать красноватого песка, на который набегает волна.

Настал момент истины. Тщательно размазываю по внутренней поверхности маски гель, чтобы стекло не запотевало. Захожу в теплую воду, не торопясь, споласкиваю стекло, прилаживаю маску, чтобы резина плотно прилегала к лицу. Закусив загубник трубки, пережидаю волну, и пошел…. Чуть отплыв от берега, сразу понимаю, что все – свое место найдено, и отсюда по своей воле я больше никуда не тронусь. Кораллы, песок между скалами и масса разноцветных рыб. На берег вылезаю только для перекура.

Честное слово, лучше, чем на Багамах! Океан теплее и под водой больше разнообразия. В одну сторону более мрачные скалы и больше глубина. В другую – помельче и между кораллами поляны. От солнечного света по белому песку бегут веселые блики. И рыбы всеми цветами радуги сверкают.

Света и Яшка мучаются со своими масками. Хочу показать им самое интересное место, но на полпути Света поворачивает назад – текут очки. Потом меня покидает Яшка – очки запотели. Плыву и плыву над подводными садами, поворачиваю к самым скалам, о которые разбивается волна, потом опять от берега. Вдруг прямо под собой, на глубине метра четыре, вижу огромный якорь. Одной лапой врос в коралл, вторая косо вверх. Сбоку от веретена торчит металлический шток с набалдашником на конце. Все, естественно, покрыто ржавчиной и каким-то морским пухом. Если я правильно оцениваю эту штуку, то якорь, скорее всего, с большого океанского парусника. С парусника, потому что такой шток характерен именно для якорей парусников. Парусник, скорее всего, конца XIX-го века. Нужно запомнить место, чтобы своим показать. Поднимаю голову над водой: передо мной на берегу четыре пальмы. Как мне кажется, прямо напротив третья слева. Теперь засечь с другой стороны – в отдалении виден причал в Хане. Запоминаю, как его отсюда видно. Под впечатлением от увиденного плыву обратно. Какое-то движение внизу привлекает внимание - вроде хвост странный мелькнул в расщелине внизу. Раскинув руки, зависаю над скалой и внимательно смотрю вниз. Ага, вот – пятнистая, похожая на змею рыба. Это мурена. Хищница еще та. Высунула голову из расщелины и посматривает по сторонам. Совсем рядом проплывают рыбы, но она их не трогает. Окраска зеленоватая с черными пятнами, голова, как у маленького динозавра и пасть приоткрыта. Хорошо, что небольшая, а то и мне было бы о чем призадуматься. Между скалами подо мной проходит стая полупрозрачных желтых рыб – сотни и сотни, плотным строем.

Свете так и не удается подогнать маску, чтобы она не текла, поэтому к якорю отправляемся с Яшкой. Нахожу его далеко не сразу. Кажется, место запомнил, но… . Уже хочу плыть дальше, к выходу из бухты, когда натыкаюсь на якорь – и опять неожиданно, и опять он показался зловеще-таинственным. Подзываю Яшку. Он в полном восторге и тут же спрашивает, можно ли нырнуть. А почему нет? Поднялись наверх, заплыли с другой стороны. Давай-ка теперь отсюда к нему нырнем. И тут Яшка на что-то мне показывает рукой. Ого – не хило! Под веретеном якоря большая мурена. Наполовину высунувшись, чуть раскачивается. Угрожающе полуоткрытая ослепительно-белая пасть. Как зачарованные рассматриваем тварь. А ведь я нырял к якорю с этой стороны, когда нашел его в первый раз. Интересно, она уже там была или недавно обосновалась?

На обратном пути к своему пляжику видим еще что-то интересное – кажется, осьминога. Щупальцев не видно, но пульсирующий коричневый мешок на виду. Ныряю, чтобы попробовать его выманить. Мешок мгновенно втягивается в расщелину между скалами. Пробую взять его измором. Несколько минут неподвижно лежу на поверхности, чувствуя, как солнце припекает спину и ноги. Мешок появляется опять, но больше никаких движений. Ладно, может еще увидимся.

Так проходит день. Сгорел я уже до такой степени, что в воду теперь иду в футболке.

Ближе к вечеру, выехав за Хану, останавливаемся на песчаном пляже, где народ катается на волнах. Я устраиваюсь в тенечке, а Света с Яшкой бросаются в океан. Среди десятков купающихся несколько человек катаются на волнах на досках. Мастерством не блещут. Конечно, я не ожидал увидеть сверхкласс: то, что обычно показывают по телевизору – по склону огромной волны, умело маневрируя, бесконечно долго скользит загорелый человек на доске. Эти же ребята, едва взгромоздившись на доску, обычно тут же падают в воду.

Подошедшая Света садится рядом на песок и ехидно замечает: «Этот, в зеленых трусах, по-моему, вообще, доской от волны закрывается».

Ну и Бог с ним. Веселится народ, как может.

Справа слышу немецкую речь. Когда мужчина с женщиной подходят ближе, спрашиваю: «Are you Germans, folks?» -

Мужчина отвечает по-русски: «Та, тофарищ. Мы из Ляйпциг». –

Как это они меня так сразу раскололи?

- «У меня что, на лбу написано, что я русский?» -

Мужчина переходит на английский: «У вас нет, а у сына написано», - показывает рукой на Яшку.

Фыркнув, начинаю смеяться – я совсем забыл, что на футболке у Яшки сзади гордая надпись «СССР», а спереди красные серп и молот. Да, уж, догадаться нетрудно.

Посмеявшись расстаемся. Здесь вообще общаются легко. В ресторане за обедом напротив нас оказывается чета гомосексуалистов. Болтаем с ними о том, о сем. Один голландец, наверное, моего возраста. Его друг - молодой словак с тонким нервным лицом. Хорошо говорит по-русски. Томно жалуется, что в доме, где они ночевали, плохо с удобствами.

В общем-то, мне все равно, гомики, так гомики. Я согласен со Светиным постулатом: «Я ничего не имею против гомосексуалистов, если только не давать волю воображению». –

Любопытно наблюдать за гавайцами. С одной стороны, Гавайи – штат США, с другой, не очень-то здесь все по-американски. Гавайцы предпочитают общаться между собой на родном языке. Некоторые вообще, похоже, не в ладах с английским. По замечаниям в магазине и в ресторане складывается впечатление, что многие не в восторге от дяди Сэма. Во всяком случае, флаг штата Гавайи повсюду, а звездно-полосатых почти не видно.

На лужайке перед парковкой сидит молодой гаваец и кричит: «Yankee stupid, Yankee stupid!» (Янки идиоты, янки идиоты!») Что уж его так разобрало?

Гавайцы по типажу напоминают полинезийцев, черноволосые, полные и смуглые. По манере общения, скорее, похожи на наших или на мексиканцев. Если улыбаются, то потому что хотят улыбаться. А если не в настроении, то ради вас скалить зубы не будут. В магазине, в ресторане, везде слышишь: «Алоха»! Совершенно нет столь типичной для черных районов американских городов злобной отчужденности во взгляде. Гавайцы здесь хозяева, и ведут себя по-хозяйски.

Почему-то все эти дни мне упорно вспоминается Тур Хейердал: его первый эксперимент, когда они с юной женой Лив год прожили, как туземцы на острове в Полинезии. Вспоминается плавание на плоту «Кон-Тики» через Тихий океан от Перу до Полинезии.

Вечерами, сидя на берегу, смотрю на волны и звезды, и думаю о всякой всячине. В частности, о том, какой я, все же, счастливый человек. Хотя бы потому, что радуюсь возможности понырять в океане, радуюсь новым местам и тому, что еще одна детская мечта сбылась – о далеких островах, где аромат незнакомых цветов и с зеленых гор, журча, сбегают по камням речушки. Конечно, сорок лет от зарождения мечты до ее осуществления, это многовато… Да и вопрос, кто, собственно, осуществил мечту; начитавшийся книжек мальчишка и немолодой седой мужик – вроде как бы один и тот же человек, а вроде и нет. Через сколько лет у нас происходит полное обновление клеток в организме? По-моему, за десять лет. В таком случае, я уже четыре раза полностью поменялся биологически, а от пятнадцатилетнего мальчишки только воспоминания, заложенные от родителей матрицы поведения и реакций, и осознание, что, несмотря ни на что, это все равно один и тот же Я.

И еще вспоминается Джек Лондон: «Жемчуг Парлея», «Дом Мапуи»; хотя его «Сказки Южных морей» не о Гавайях - о других островах Океании. Кто знает, может и до тех доберемся. Кто знает…

Беззаботно проходит время – на нашем пляжике около Ханы или на волнах песчаного.

Решаем сделать вылазку в цивилизацию, чтобы попытаться дозвониться Алиске. Здесь мобильники не работают, во всяком случае, наши. Мы ей звонили в первый день, а потом исчезли, как-то не подумав, что останемся без связи.

Примерно в часе езды от Ханы, замечаем внизу чудесную бухточку и палатку на берегу. Вообще-то, ночевать диким образом разрешается только в кемпингах, но раз палатка стоит, значит возникает и знак вопроса…. Во всяком случае, есть смысл разведать. У нас еще две ночи, пора сменить обстановку, но при этом я не хочу перебираться с этого берега.

На обратном пути находим заветную бухту, а вот, вроде, и что-то наподобие дороги к ней. Ох, не засесть бы тут! У тех, кто внизу, джип, а меня-то кто отсюда вытаскивать будет?

На тормозах, лавируя между канавами и большими камнями, осторожно скатываюсь вниз и по крупной гальке проезжаю мимо белого джипа. Рядом с ним навес, палатка. Приветственно машем рукой черноволосому мужчине и улыбающейся смуглой женщине. Местные – гавайцы. Сейчас мы у них все и узнаем.

Подходим и очень вежливо интересуемся, не будет ли у нас неприятностей, если мы здесь поставим палатку.

«Да что вы! – машет рукой мужчина. – На всю эту часть острова один рейнджер (сотрудник Департамента лесного хозяйства), и тому плевать на эти дела». -

Совсем родным повеяло. До сладкой боли знакомо – если нельзя, но очень хочется, то можно.

Представляемся мы, представляются они. Тони и Крис. Она учительница, он в похоронной конторе работает. Несмотря на скорбное свое занятие, Тони такой же веселый, как Крис. Русских никогда в жизни не видели и, по их словам, на этом острове появляются они редко.

Естественно, я первым делом лезу в океан. Очень мелкая бухта, а каменистое дно не являет мне ничего интересного. Вечером Тони и Крис приглашают нас на ужин. Приглашение принимается, хотя несколько неловко, что мы ничего не можем добавить к столу, поскольку ужинать не собирались, а на приглашение не рассчитывали.

Зато у них стол с размахом: жареная свинина и лосось, и еще что-то и еще что-то. За ужином Тони и Крис рассказывают о себе – кровей намешано, мурашки по телу. Тут гавайская и португальская, филиппинская, и испанская, и еще, и еще.

Задаю вопрос, который не дает мне покоя несколько дней: «Почему на гавайском флаге в углу британский флаг?» -

Пока мне еще никто не ответил на этот вопрос. Насколько я знаю, наличие британского флага означает, что страна входит в Британское Содружество. К Гавайям это уж никак не относится.

Тони отвечает подробно. Опять-таки, не вся информация кажется мне убедительной, но, в сущности, связано это с последним королем Гавайев и его пребыванием в Великобритании, где он заказал флаг и герб для своего государства. По возвращении домой короля прибрала костлявая с косой, а в его королевстве на хозяйстве как-то быстренько оказались американцы. Только флаг независимый и остался.

Тони долго рассказывает о войнах королей различных островов и об объединении Гавайев. Кое-что я знаю, остальное в новинку. Потом переходит на современность. Его рассказ подтверждает мои наблюдения – на Гавайях есть реальное движение за восстановление независимой монархии.

Потом спрашиваю, не знает ли он о якоре в бухте Ханы. К сожалению, ничего определенного. Естественно, говорим и об акулах. Да, акулы есть везде. Да, есть и опасные, хотя смертельных случаев за последние годы он не помнит. Было в прошлом году нападение на пловца в районе Лахаина (это другая сторона Мауи). Руку пришлось ампутировать.

Спрашиваем о небольших животных, похожих одновременно на крысу и белку. Света сразу и решительно отнесла зверька к крысам. Мы с Яшкой так же решительно встали на защиту твари Божией: «Никакая не крыса. Посмотри на хвост. Разве это крысиный хвост?» -

Светло-коричневые зверьки нахально подбирают все, что плохо лежит.

«Это мангусты», - разъясняет Тони.

Но если есть мангусты, должны быть и змеи. Это же знаменитые охотники на змей. Нет, змей нету. А мангусты попали на остров с кораблей и размножились. Кроме них много диких котов. Одного мы видим прямо рядом с нашей палаткой. Обыкновенный кот, точнее котенок, полосатый и пушистый, только глаза здоровенные.

Вредных для здоровья тварей на острове нет (если не считать комаров). Приятно осознавать, что в лесу тебя не тяпнет за ногу гадюка подколодная и с ветвей подобная же гадость не свисает. Равным же образом нет шансов столкнуться с гостеприимно улыбающимся ягуаром с вилкой в одной лапе и ножиком в другой.

Болтаем несколько часов. И Крис, и Тони любители поговорить, а нам все интересно. Оказывается, в этой бухте водятся омары – не там, где я плавал, а правее и ближе к выходу. Завтра посмотрим.

В палатке ночью сплю один, проведя, предварительно, великое избиение комаров. Света и Яшка решили устроиться в машине, откинув сиденья. Наша машина представляет собой зрелище душераздирающее – на ночь Света раскладывает на ней полотенца, плавки, купальники в тщетной надежде, что они высохнут. Внутри, особенно, в багажнике вообще мрак кромешный.

Утром умываемся в речке. По всей речке плавают цветы. Не лилии, а незнакомые, красные, упавшие с деревьев.

Решаем палатку не снимать, оставить здесь. Тони и Крис за ней присмотрят. День проходит на нашем пляжике близ Ханы. В воде меня прихватывает сильный дождь. Выбираться на берег нет смысла – Света и Яшка спрятались под огромным камнем, а мне там места нет, да и убежище очень относительное. Сверху-то они защитились, а снизу волна под камень накатывает. Поэтому от дождя спасаюсь в воде. Сильно бьет по спине и по плечам, и я часто ныряю. Смех берет – ныряю от дождя.

От дождевой тучи под водой сумрачно и скучно. Но минут через десять туча проходит, выглянуло солнышко и опять все заблистало.

На следующее утро сердечно прощаемся с Тони и Крис, обмениваемся номерами телефонов. Мы оставляем им палатку и спальные мешки. Нет смысла тащить это добро через меридианы и континенты. А им пригодится.

В последний раз прохожусь по памятным подводным местам Ханы. Времени у нас до вечера еще много, едем за кемпинг, чтобы посмотреть, что на тех берегах делается. Мне хочется добраться до места, где заканчивается дорога, но когда она сужается до предела, я сдаюсь. Надоело мне решать одну и ту же задачу – как разъехаться на горном серпантине двум машинам, если ширина дороги равняется одной? Возвращаемся к деревушке и останавливаемся у крытого бамбуком навеса. Здесь и ферма, здесь и что-то типа кафе. Владельцы, молодая американская семья. Оба худые и симпатичные. С интересом наблюдаю, как хозяин делает бамбуковый сок. Разрубив стебель мачете на несколько кусков, сует куски в приспособление, которое можно назвать огромной мясорубкой, и с усилием крутит ручку агрегата. Понаблюдав за его трудами, иду заказать себе фруктовый коктейль под соседний навес. Заодно покупаю большую связку местных бананов. Бананы невероятно вкусные – ничего похожего на то, что мы покупаем в супермаркетах.

Несколько человек сидят за стойкой, под ногами путается дружелюбная собака. А почему эта девочка-подросток, водрузившись на велосипед без колес, азартно крутит педали? Потом соображаю – так вырабатывается ток для миксера. Я читал про такой способ вырабатывания электроэнергии в воспоминаниях знаменитого полярного радиста Эрнста Кренкеля.

Света, тем временем разговорилась с девушкой, которая гостит у хозяев. В разговоре жена упоминает, что мы сильно сгорели на солнце.

«Подождите секундочку», - говорит девушка. Уходит и возвращается с несколькими мясистыми листьями алоэ. Прямо здесь же проводим процедуру натирания друг друга волшебным соком. Облегчение приходит сразу. До этого я сидел в машине, как на сковородке, ощущая, как полыхают спина и ноги.

Вот и кончается наша волшебная гавайская сказка. Навели порядок в машине, упаковали свои верные два чемодана. Форсировав в последний раз прибрежную дорогу, направляемся к аэропорту. Сдаем машину.

Начинается не очень романтичный и полный неопределенности этап нашего путешествия. Билеты-то у нас бесплатные, но посадят нас только при наличии мест. А с местами очень нехорошо ситуация выглядит.

С Мауи мы выбираемся, но не до Сиэттла, а на соседний остров Кона, где у самолета промежуточная посадка. Там-то нас и настигла карающая десница. Мест нет и нас изымают из самолета. В самый последний момент два места находятся. Света говорит: «Летите вы с Яшкой». Деваться некуда – это ее авиакомпания и жена лучше ориентируется в этих делах. Тем более, что нужно делать заказ по телефону через автоматизированную службу, а я наизусть всю эту последовательность не помню. Как бы то ни было, Свету мы оставили на неведомом острове, а сами улетели.

В самолете все меня раздражает: и оказались мы с Яшкой в разных концах салона, и сервис убогий. Конечно, я сознаю, что мест действительно нет – хорошо, хоть так сидим. И качество сервиса на американских авиакомпаниях падает уже не первый год. В не столь отдаленном прошлом на таких рейсах тебя вполне прилично кормили. Сейчас же из всех благ остались только прохладительные напитки, а третьесортный сэндвич, которому на любой заправке красная цена доллар, здесь предлагают тебе за пять.

Но, конечно, в действительности злюсь я не на это. Злюсь я на себя. Умом понимаю, что, останься на острове я, было только хуже. Тем не менее, чувство вины не покидает. Что там Света будет делать целые сутки? Где она их проведет? Куда она сейчас из аэропорта денется? Ладно, нам еще почти пять часов лететь – нужно попробовать подремать.

В Сиэттле застреваем уже мы с сыном. На Миннеаполис рейсов много, но все забиты до отказа. И, что еще хуже, толпа таких же, как мы претендентов на место в самолете растет прямо на глазах. Когда мы уже пропустили три рейса, я случайно услышал разговор между агентами «Норт-Веста». Оказывается нас, гавриков, так называемых stand-by пассажиров уже тридцать человек.

Мой мобильник почти разряжен, а зарядное устройство у Светы. Звоню в службу бронирования, чтобы попробовать выбраться хоть куда-нибудь. Как назло, автоответчик сообщает, что у них вышел из строя компьютер. Один из таких же, как мы горемык дает мне второй номер, по которому можно поговорить с живым человеком. Звоню, сообщаю Светин номер (каждому сотруднику компании присваивается свой номер. Он-то и подтверждает, что я, как ее муж, имею право на эту льготу) и говорю: «Я готов лететь через Детройт, через Мемфис, Индианаполис – куда угодно, лишь бы выбраться отсюда.» В ответ слышу: «Все рейсы из Сиэттла забиты. Честно говоря, мне просто нечего вам предложить». Вот это да!

Дозваниваюсь Свете. Ночь она провела в гостинице, а сейчас бредет пешком в сторону аэропорта.

- «А сколько до аэропорта?» -

- «Миль десять». –

Ничего себе! А почему пешком? Но писк в телефоне говорит, что батарея практически разрядилась.

Быстро сообщаю Свете о ситуации в Сиэттле.

- «Мы с Яшкой будем выбираться нетрадиционными путями. Здесь совершенно глухо. Так можно просидеть несколько дней». -

Сумасшедшая идея уже посетила меня утром, когда мы пропустили первые два рейса на Миннеаполис. Но мысль эту я отогнал, как неразумную и, даже, идиотскую. Теперь же вновь возвращаюсь к ней.

- «Сына, пошли отсюда» -

- «Куда?»

- «Возьмем в ренту машину и поедем» -

- Я Яшкиных глазах восторг: «Прямо до Миннесоты поедем?»

- «Может и до Миннесоты. Нужно подумать. Во всяком случае здесь нам уж точно ловить нечего». –

Подхожу к стойке фирмы Avis:

- «Возможно ли взять машину здесь, а сдать в Tween-Cities, Миннесота?» -

С этим вопросом я подхожу к агентам разных компаний. У одних такого сервиса нет, другие заламывают несуразную цену.

- «Конечно, можно?» -

- «Сколько это будет стоить и, кстати, какое расстояние от Сиэттла до Миннеаполиса?»

Цена меня устраивает, а расстояние не очень – 1700 миль (или 2700 километров). Беда в том, что мне кровь из носа нужно быть дома до конца дня завтра, потому что послезавтра утром у меня перевод в суде.

Итак, сейчас пол-второго дня, суббота. До конца дня воскресенья нужно покрыть все это расстояние. Не очень-то реально. Нужно пересечь штаты Вашингтон, Айдахо, Монтана, Северная Дакота. Но и выхода нет, не могу я сидеть здесь до бесконечности, тем более, что ситуация в аэропорту выглядит беспросветной. Я знаю, что рейсы «Норт-Веста» на Миннеаполис есть и из Хелены, и из Бисмарка, потому что Света туда летает. Но расписания у меня нет. Знать бы, в какое время – глядишь, удалось бы оттуда вылететь….

Получаю в свое распоряжение новенькую серебристую машину и краткие указания, как добраться до фривея номер 90. А там все просто – «Дранх нах Остен», жми на педаль и не сворачивай. Этот фривей идет от Тихого океана до нас, потом на Чикаго, а потом дальше на восточное побережье.

Начинаем трансконтинентальный пробег в два часа дня. Сначала красивые горы, которые сменяются плоскими унылыми равнинами. Яшка уснул, я борюсь со сном. Ничего удивительного, ну что мы там в самолете поспали? часа три, не больше. У Яшки с собой коробка с сидишками для его плейера. Большую часть из них я слушать, естественно, не могу – отторгает мой разум подростковый рок. Но каким-то образом среди всяких там Рамштейнов оказался диск «Пинк Флойд». По-моему, эта сидишка уже по третьему разу крутится. Ближе к вечеру оказываемся в сказочной красоты горах северного Айдахо, в районе Кур д’Алена. Поздно вечером останавливаемся в гостинице в городке Миссула, в Монтане. Впервые за неделю можно по-настоящему помыться горячей водой. Совсем мы на островах одичали и озверели.

Утром за завтраком говорю сыну: «Яша, останавливаться сегодня практически не будем – только заправиться, в туалет и взять что-то поесть. Чтобы ты знал и ничего не просил.» И еще одна остановка запланирована – нужно найти автомобильный зарядник для мобильного телефона. Связь нужна дозарезу. Да. указание сыну посматривать на вывески, когда будем проезжать всякие городки. Нам нужны или «Радио Шек» или «Воллмарт».

Монтана третий по величине штат после Техаса и Калифорнии. Конца и края ей нету. Вот бы, где жить! Населения почти нет – только горы или холмы, или равнина до далекого-далекого горизонта.

Наконец-то Северная Дакота. Это уже, можно сказать, хоженые края. Показываю Яшке каньон на стыке Монтаны и Северной Дакоты, который поразил меня своей красотой.

Чтобы не уснуть я использую кофеиновые таблетки. На два часа бодрости мне хватает, потом заглатываю очередную. Вечером въезжаем в Миннесоту. Еду уже через силу. Прошу Яшку говорить со мной, чтобы не отключиться. Беседуем о его друзьях, планах… Широко таращу глаза в темноту, чтобы не слететь с дороги. И скорость нужно держать, и гнать нельзя. Сознаю, что веду машину только на автопилоте, поскольку голова не работает.

Машину сдаю в аэропорту ровно в полночь. Теперь нужно забрать Светин микроавтобус со стоянки сотрудников, и домой. И тут начинаются запредельные феномены. На съезде с фривея я почему-то не узнаю местность. Какие-то незнакомые световые рекламы…. Улица, по которой я езжу каждый день, тоже кажется совершенно незнакомой. Возникает иллюзия, будто по сторонам большие многоэтажные дома. Я точно знаю, что никаких больших домов здесь нет. Стараюсь не обращать внимания на всю эту фантасмагорию. Наконец-то поворачиваю на свою улочку. Добрались!

Света прибыла домой на пол-дня раньше нас. Остров Кона показался ей полной противоположностью Мауи – жарким, душным и неприветливым. На следующий вечер она без приключений выбралась с негостеприимного острова. В Сиэттле ей посчастливилось быстро попасть на рейс в Мемфис, а оттуда уже в Миннеаполис.

И потянулись опять наши будни.

Август-сентябрь 2005

СОДЕРЖАНИЕ

Хуторок в иллинойской степи…………………………...2

Как попадают в Америку………………… ……..2 Завоевание Америки…………………………….13

Хуторок в иллинойской степи………………….33

К вопросу о счастливой жизни……………………36

Васенька…………………………………………….40

Такие дела………………………………………......45

Под сенью серпа, молота и лысого орла……...….51

Светлый путь………………………………..……..56

Эпитафия победе…………………………….…….59