Кудель кровавого льна

Сентиментальная экспонента

— Это было здорово! — рискнула пискнуть Аврора уже после того, как возвратившийся капитан Сьялтис, побагровев от злости, схватил швабру и разогнал ребятишек. — Элизабет всегда говорила, что дриады стреляют лучше всех на свете!

— У меня был учитель, который верил в меня несмотря ни на что, — скромно промолвила Козочка, пряча лук в резной футляр. — Надеюсь, Иезекииль доволен, что остался жив и здоров.

— Не вижу, чтобы он был доволен, — с улыбкой заметила Аврора.

Капитан, избавившись от въедливой ребятни, отчитывал своего квартирмейстера за неповиновение приказам, то и дело замахивался на него и топал тяжёлым сапогом с кучей пряжек. Иезекииль с завидной невозмутимостью стоял перед начальником и молча выслушивал нелицеприятные речи, направленные в свой адрес и адреса близких родственников. Досталось и дриаде, правда, совсем малость.

— Подмети эти чёртовы осколки и топай на склад покупать новый фонарь за свои деньги, а потом упрашивай Элизабет впихнуть туда новый светящийся шар! Как можно добиться от команды железной дисциплины, если квартирмейстер — лицо, служащее им мерилом, позволяет себе ослушиваться капитана и устраивать пострелушки прямо на борту?! Я не намерен терпеть подобные выходки от своих подчинённых! С этого момента я на правах капитана лишаю тебя звания квартирмейстера, и по приезде обратно в Инга’Иниэль ты покинешь мою команду навсегда!

— Я уволен? — уточнил Иезекииль, снимая должностное перо с треуголки.

— Да, именно, уволен, но прежде чем ты окажешься таковым, почини разбитый прожектор! — закончил свою гневную тираду иллюмон и опять пропал на нижних палубах.

Иезекииль посмотрел на перо белоснежного грифона и, улыбнувшись, небрежно выбросил его за борт.

— Браво, браво, Виолетта, — из-за полуразваленного пакгауза вышла Элизабет в сопровождении Форсунки. Серокожая эльфийка с улыбкой до ушей театрально хлопала в ладоши. — Элиан неплохо тебя вымуштровала, а твоё коротенькое воспоминание, м-м… Такое милое.

— Марго, — надула губы Козочка, — разве я давала тебе разрешение читать свои мысли?

— Прости великодушно, Шай’Зу, порой это выходит совершенно случайно. У Элиан появился ещё один серьёзный повод гордиться такой талантливой дочерью. Иезекииль был уверен, что ты попадёшь точно в цель.

— Неважно, был он уверен или нет, важно, что я была в этом уверена. Как прошла… Казнь гномов? Надеюсь, они не сильно мучились?

— М-м, нет, ничуть, — маленько приврала удрализка. — Не видели трущуюся здесь алую нагу с кортежем, она должна встретиться со мной?

— Мерфолки? — уточнила Козочка. — Нет, я не видела в порту никаких мерфолков.

— Зачем наге приползать сюда? — спросила Аврора. — Что она здесь забыла?

— Ровным счётом ничего, крошка, но у неё есть какие-то важные сведения для меня.

— Какие ещё… Важные сведения?

— Спроси у Форсунки, — насмешливо фыркнула радетельница. — Ведь это она подслушивала наши с тобой разговоры и выбалтывала их шпионам мерфолков, околачивающимся вокруг фрегата.

— Я не выбалтывала, а делилась информацией, — строго нахмурилась рыбница. — Если хочите думать, что я такая-сякая предательница и болтунья, не умеющая держать язык за зубами, то думайте на здоровье. А ещё можете дуться на меня, мне всё равно. Я в первую очередь старалась ради вас, ради вашей троицы. Вот увидите, эта змеюка Линииндилуашаг расскажет вам кое-что очень важное, что-то, что, быть может, спасёт ваши шкуры. А вашими шкурами интересуются очень мерзкие личности.

— О чём это она? — Шай’Зу перекинула непонимающий взор с рыбницы на Элизабет и обратно.

— Потерпи, Виолетта, Линииндилуашаг должна вскоре появиться. Я и сама не прочь всё вызнать, да только Форсунка всячески извивается и молвит обиняками.

— Ты застала меня врасплох, Лиз, это подло с твоей стороны. Я сама не уверена в своей информации, — ящеровидка всё ещё злилась на чародейку. — Когда ваша троица впервые взошла на борт «Чёрного олеандра», выискалась одна поганая проблема, которую мы с Иезекиилем, к счастью для вас, уладили. Кхыш посоветовал мне молчать и узнать побольше информации, я в свою очередь дала наводку прокуратору, а шпики прокуратора должны были всё разнюхать. Та-а… Зачем кому-то из вас верить мне, суме перемётной, засранному штрейкбрехеру?

— Успокойся, Форсунка, — серокожая эльфийка дёрнула ящеровидку за руку. — Угомонись. Подожди, не уходи так быстро. Что ещё за поганая проблема и зачем её скрывать от меня, если она имеет ко мне непосредственное отношение?

— Спросите это у Кхыша или змеехвостки, я не мастерица красиво повествовать.

— Тогда ещё один вопрос. Ответь, мерфолки ведь с твоей помощью узнали про своих убитых родичей в ту же ночь после обнаружения «Чёрным олеандром» места казни?

Рыбница предпочла не отвечать на этот вопрос, но чёрных маслянистых глаз не отвела. Лицо её было каменным и непробиваемым, руки скрещены на груди, ящеровидный хвост лежал у босых ног мёртвой змеёй и не выдавал эмоций хозяйки.

— Про убитых мерфолков ты им рассказала, не так ли? — продолжала допытываться удрализка, хотя знала, что Форсунка не ответит. — Я прекрасно видела в ту ночь, как ты покидала борт фрегата и не появлялась слишком долго. Так долго, что даже Сьялтис начал беспокоиться, а ведь он, как ты сама выражалась, тебя ненавидит. Хочешь, я расскажу, что ты делала? Ты поплыла прямиком к прокуратору Линииндилуашаг с докладом и всё с ярчайшими приукрашиваниями рассказала ей. Про трупы мальков и наг, про отрезанные хвосты и головы и выпотрошенные брюхи, про мину-эшафот с надписями о мести, выведенными кровью змеехвостых. Умоляла прокуратора поднять центурии, расквартированные в провинции, и окончательно вырезать людские города по берегам Кораллового моря, несмотря на заключённый пакт о ненападении с князем Фаеграмом. Ты жаждала крови, людской крови и мерфолкской. Избежать массовой резни удалось лишь потому, что казнённые на берегу змеехвостые были обычными, ничего не значащими плебеями, на которых плевать патрициям и другим благородным господам? Линииндилуашаг, присутствовавшая на казни истинных убийц, была такой кислой, что на ней грибы мариновать можно. Скучно ей было, к чему отрицать очевидное? Оторвали от важных дел прокуратора и заставили отправиться на сушу, и всё ради того, чтобы показать, что проблемы плебеев в мерфолкской империи якобы волнуют высших господ. Вот так твой план провалился, Форсунка. У тебя не вышло стравить мерфолков и людей, стравить тех, кого ты ненавидишь больше всех в жизни.

Ящеровидка стоически выдержала атаку чародейки и не проронила ни слова. Ни звука. Ни одна чешуйка не дрогнула на её поблёкшем лице. Хвост продолжал лежать у ног, не подавая признаков жизни. Аврора, выглядывая из-за Элизабет и тесно прижимаясь к её бедру, силилась подловить рыбницу, украдкой смотря ей в глаза, но те казались мёртвым антрацитовым полотном, расстеленным над бездонной и пустой пропастью.

— Ты молвила, что нам многому стоит поучиться у Авроры, Форсунка, — вновь заговорила Элизабет. — Так вот, поучись у неё умению прощать.

— О нет, — необычно приглушённым голосом заговорила ящеровидка, и жилка под её глазом нервически задёргалась, — нет, Лиз. Ты меня совсем не знаешь. Я умею прощать, ведь я очень великодушна. Но я устала это делать. Серьёзно, мне это осточертело. Всю свою жизнь, с тех пор, как я оказалась у Кровотоков, я только и делаю, что прощаю каждого мудака, который гадит мне в душу и издевается надо мной. Что, не замечали их никогда, таких мудаков, для которых прощение — это признак слабости и малодушия? Да вы!.. Вы даже представить себе не можете, скольких мразей я простила за все их мерзостные поступки! А ты, Лиз, ещё хочешь от меня раскаяний? Требуешь их? А тебе-то какое дело до меня, моих проблем и моих планов? Может, ты будешь указывать мне, кого кохать, а кого ненавидеть, а я буду послушно подстраиваться под твои прихоти? Иди-ка ты куда подальше. Вона, воспитывай лучше свою дочурку, глядишь, она созреет не такой, как я, — злой и жестокой Форсункой. А лично я жалею только об одном, о том, что эта змеюка Линииндилуашаг не послушала меня. Да-а… Всё, мне надоело, отвалите от меня, — Форсунка шипастыми плечами растолкала Морэй и Шай’Зу и быстро направилась на «Чёрный олеандр».

Чародейки видели, как ящеровидка, игнорируя сходни, с разбегу запрыгнула на руслень корабля, забралась по туго натянутым вантам на палубу и скрылась за гигантским кожухом, закрывающим гребное колесо. Перед этим она украдкой взглянула на Аврору, и та, не выдержав, отвела голубые глаза в сторону.

Трое магичек обменялись многозначительными взглядами. Никто из них не хотел говорить первой, но в то же время все понимали, что в подобной ситуации пребывать в безмолвии не выход. Аврора напряжённо думала. Тягостное молчание прервала Элизабет:

— Я немного знаю о прошлой жизни Форсунки, но могу с уверенностью сказать, что она явно не сладкая патока, тем не менее, это не отменяет того факта, что эта рыбница пыталась спровоцировать кровавую баню по всему побережью Камнекняжества. Я просто пыталась добиться от неё раскаяния, а не обличающего пасквиля о самой себе… А ведь ещё говорит о себе как о дурной девке! Вряд ли дурная девка додумалась бы до такой коварности.

— Кто такие Кровотоки? — осторожно спросила Виолетта.

— Знакомое слово, но я, увы, совершенно не помню, при каких обстоятельствах его слышала. Есть повод освежить память.

— Я… Я должна с ней поговорить… — неуверенно начала Аврора, отстраняясь от учительницы. — Можно?

— Правильно, иди, поговори, успокой её, а нам с Шай’Зу надо кое-что обговорить с Линииндилуашаг, кстати, она уже здесь. Пошли, Виолетта. Виолетта, не ходи с ней, нам надо всё разузнать у наги. Если она примется юлить, у нас вдвоём будет больше шансов раскусить её и вывести на чистую воду. Я хочу знать, о какой опасности идёт речь. Ступай, Аврора. Вы поймёте друг друга, ступай. Только… Будь осторожна с этой рыбницей. Иногда она бывает невыносимой. Хорошо?

— Угу-м, — автоматом пискнула девочка, даже не расслышав слова Элизабет.

Белокурая девочка вплыла, как призрак, в полутёмную крюйт-камеру, пахнущую пылью, мышиным помётом и сухим порохом, и притворила за собой дверь. Обычно жутко скрипящая от проржавевших петель, она не издала ни звука, будто бы боялась испортить момент. Форсунка сидела напротив, на полу между двумя пороховыми ящиками, согнув стройные ноги и обхватив колени руками.

— А, это ты. Зачем ты пришла, малявка? — голос её был на удивление спокоен, а глаза снова превратились в бесстрастные ониксы, сверкающие в полумраке.

— Потому что ты позвала меня.

— Что ж, я действительно хотела, чтобы ты навестила меня. Я хочу признаться тебе кое в чём, но нехай это останется между нами, лады?

Аврора, подумав с мгновенье, опустилась перед рыбницей на колени и утвердительно кивнула головой. Форсунка подползла поближе к девочке и села в такую же позу.

— Я страшно завидую тебе, малявка. Не потому, что твои родители погибли, а потому, что в твоей жизни появилась Лиз, которая не бросила тебя в трудную минуту. Она добра, как сестра милосердия, и любит тебя. А меня это очень удивляло. Пойми, я видела много зла в своей жизни, и не смотри, что мне всего двадцать семь. Человек и эльф в моём понимании мира постоянно враждуют, ведь они так непохожи друг на друга. Люди и эльфы — надменные, эгоистичные и алчные петухи, которые цапаются, лишь только увидят друг друга. Так я вижу вас. А вы… Нет, и всё-таки вы странная парочка. Вы любите друг друга, оттого и мучаетесь. Мучаете друг друга и самих себя. И делаете вид, что не замечаете этого. Вы странные, вы любите друг друга странной любовью.

Аврора, внимательно выслушав рыбницу, облизала пересохшие губы и вдруг залилась румянцем.

— Слушай, я… Хочу, чтобы Элизабет называла меня своей дочерью, а я её своей мамой, — застенчиво прошептала она, бегая глазами по коленкам Форсунки. — Но почему тебя это так волнует? У тебя была похожая ситуация, ведь так? Я хочу, чтобы ты рассказала мне о своих горестях. Я готова выслушать тебя. Поначалу будет тяжело, но скоро это очень поможет, обещаю.

— Ну уж нет, малявка. Не пытайся перевести стрелки разговора, сейчас мы говорим о тебе и Лиз. А что же до меня, то скажу лишь одно: никого в этом мире не заботят твои проблемы и горести и бесполезно с кем-то ими делиться. Одной половине откровенно говоря насрать, а вторая лишь порадуется твоей несладкой участи. Это взрослый мир, малявка, в нём нет места состраданию, доброте и жалости, а ты уже должна была это понять. Так что нет, ничего я тебе не буду говорить. Да и вряд ли истории из моей жизни тебе понравятся.

— Ну… Хорошо. Понимаю. Я понимаю тебя. И мам… Лиза понимает тебя. Но ты не должна держать в себе какие-либо ужасные воспоминания, тебе нужно поведать о них кому-то, чтобы душевная рана затянулась. Рубец останется, это да, но жалить будет уже не так сильно. Сейчас мы выслушали тебя, и мы очень сочувствуем твоей нелёгкой судьбе. Я сочувствую тебе, Форсунка.

— Спасибо, малявка. Мне приятно это слышать. И прекрати заговаривать мне зубы. Я тебя, шельму, знаю.

— А вот однажды мам… Лиза рассказа мне о смерти своей матушки, я её внимательно выслушала, а потом она добавила, что от этого ей очень полегчало.

— Да называй ты её уже своей матерью, честное слово, хватит такие глупые физиономии делать и словами давиться!

Аврора потупила взор.

— Я… Не могу. Я знаю, что моя семья мертва и её уже не вернуть, а Лиза — единственная отрада в моей жизни, но… Я понятия не имею, как она отреагирует на моё признание. Вдруг она поднимет меня на смех или, не дай боги, отчитает или накажет? Тогда уж лучше сбежать и не возвращаться, чем дальше учиться при ней. Я считала, что для неё всего лишь ученица, ведь она согласилась не отдавать меня в приют лишь тогда, когда увидела во мне Силу. Сказала, что буду учиться у неё, а я что? А я согласилась, не раздумывая. Совсем не хотела идти в приют к знакомой Лизы, чувствовать себя никому не нужной сиротой рядом с другими такими ненужными сиротами.

Лиза два раза спасла мне жизнь, и я никогда этого не забуду. Последний раз был самый страшный — когда я уже готова была болтаться в петле в эльфьем городе. Мам… Лиза отдала за мою жизнь кучу денег и забрала у палачей. Так стыдно было, что из-за меня Лиза лишилась стольких денег, но она сказала, что это ерунда, что у неё есть куда больше на счёте в каком-то банке. Или банках, не упомню уж. А потом пошло-поехало… Когда я впервые увидела её, там, в лесу, я очень испугалась её рыжих волос, зелёных глаз, копыт, хвоста, серой кожи. В Усоньке постоянно говорили, что это типичный набор демона — суккуба иль ведьмы, что крадут маленьких заблудившихся девочек и потом ставят на них ужасные опыты. Я не верила россказням… До того момента. Но Лиза оказалась не ведьмой, а обычной чародейкой. Но… Вдруг опять что-то перевернулось во мне, когда я случайно проникла в её лабораторию, куда она меня не пускала. Там жутко пахло спиртом, формалином, лекарствами и травами, на столиках были разложены блестящие ножи, распаторы, скальпели, пилы и иглы, ещё мышиные и лягушачьи трупики с вывалившимися органами, на полу валялись скомканные салфетки, перепачканные кровью и сукровицей. Я убежала оттуда, и с тех самых пор мной овладел настоящий страх. Даже хотела сбежать, но Лиза не выпускала меня из башни, только вместе с собой, и я боялась сильнее и сильнее. Ночами не могла уснуть, потому что чудилось, будто Элизабет подкрадывается ко мне со скальпелем, чтобы перерезать горло. Не могла есть, что готовила Лиза, потому что казалось, будто в еду что-то подмешано. Старалась не смотреть ей в глаза, разговаривала редко, постоянно разбивала её пробирки и колбы, портила образчики… Не специально — руки дрожали. Она сначала жутко бесилась, а меня трясло от страха как при лихорадке. Когда я узнала, что Лиза читает все мои мысли, то едва не поседела от ужаса. Я же ведь… Как же так? Я же не одна из её книг, которую можно раскрыть и водить пальцем по строкам! Лиза устроила мне «серьёзный» разговор, чтобы обсудить мои страхи. Объясняла свои опыты над мышами и лягушками, рассказывала о назначении тех или иных инструментов, молвила про лабораторное оборудование. На середине разговора я взяла и заснула, а когда проснулась, то перестала бояться её и её лаборатории. Просто взяла и перестала. Надысь я узнала, что Лиза тоже сирота, да и про своих детишек она никогда не рассказывала, хотя я спрашивала. И про… Мужей тоже. Неужели она одинока? Она ведь такая добрая и заботливая. И красивая… Почему такая несправедливость?

— Понятия не имею, — призналась рыбница. — Я лишь знаю, что Лиз ждёт и не дождётся, когда ты наречёшь её своей матерью. Сама она никогда не назовёт тебя дочерью, пока ты не сделаешь первый шаг. Сама. И знаешь, почему? А потому, что тоже боится, боится, что ты сама поднимешь её на смех или, что хуже, разочаруешься в ней. Да, мелюзга, Лиз читает твои мысли, но это совсем не значит, что она видит тебя насквозь. Человеческая непредсказуемость никогда не будет изучена до конца. Слышишь меня? Прекрати бояться и послушай моего совета.

— Лиза говорила, что ты очень мудрая рыбница и что я должна внимать твоим советам.

Тень усмешки пала на лицо рыбницы.

— Ага… Мудрая как драконья жопа. Преувеличивает твоя мамка маленько. Ваши сомнения и страхи похожи на игру в гляделки. Вы смотрите друг другу в глаза и ждёте, пока кто-нибудь моргнёт и проиграет. И ты, малявка, уже кучу раз опасно близко смыкала вежды. Да моргни ты уже, чтоб тебе пусто было! Тошно смотреть на вас окружающим. Всё… Поди прочь. Поди к Морэй. Оставь меня, мне… Не стоит попадаться на глаза эльфке и дриаде после своего идиотского выступления. Стыдно мне. Были бы уши — уже горели бы ярче бортовых огней ночью, честное слово.

— Подожди… Ты говорила про какое-то происшествие после нашего с Лизой и Шай’Зу прихода на корабль.

— Это тебя не касается, мелюзга, молоко на губах не обсохло, чтобы интересоваться делами взрослых, — беззлобно прошипела рыбница и отвернулась.

— Ну и ладно, не больно-то и интересно. Я… Тогда… Я пойду. Я… Пойду, — Аврора, шурша платьем, выпрямилась и, постоянно спотыкаясь на ровном месте, вышла из крюйт-камеры.

Форсунка, отряхнув штанину от пороховой крошки, с кряхтением поднялась и поковыляла следом. Пускай она и пожелала не встречаться с Элизабет, ей было до жути интересно хоть одним глазком глянуть на сие зрелище. Хоть у кого-то, пусть и не у неё, в жизни всё сложится столь чертовски удачливо. Ещё бы, не каждый день становишься свидетелем такой трогательной картины. Форсунка была уверена, что Аврора не отступит, не оплошает, а Элизабет, наконец, сбросит непрозрачный занавес и предстанет в глазах девочки той, о которой она так мечтает.

Только бы без соплей и голосистых рыданий, терпеть такое не могу, — думала Форсунка, поднимаясь по трапу на шкафут.

— Прошу меня прос-стить за опоздание, возникли кое-какие сложности с перемещением по городу, — Линииндилуашаг с сухим шершавым звуком подползла к удрализке и дриаде и властным жестом велела тритонам не подходить слишком близко. — Вы уже здесь, прекрасно, подниматься на борт корабля нет нужды… Святая Эмельтэ, вы только гляньте, какого отвратительного качества вода в акватории порта. А это что плавает? Обгаженные трусы, н-да?

— Линииндилуашаг, — вяло промолвила Элизабет, потирая собранный в складки лоб, — пожалуйста, давайте сразу к делу. О какой опасности идёт речь?

— С удовольс-ствием, тем более, я дос-статочно торчу на суше и хочу побыстрее сгинуть в морской пучине. Дело касается вас, вашей Соты Альянса. Вами сильно интересуются опасные личности, принципалами которых выступают очень могущественные господа. Не у каждого смертного есть такие опасные прес-следователи, я вам скажу.

— Можно без таинственного флёра? За нами охотятся? А-а! — вдруг протянула Элизабет и в задумчивости куснула ноготь. — Ну конечно. А ларчик-то просто открывался! Кто-то не хочет, чтобы Содружество и Трикрестия встали на путь союза. Кто же это? Завистники, националисты? Может, демоны из Ундагилаша?

— Именно, вездесущие демоны, проживающие в Ундагилаш-ше, бывшей территории Форгезии. С тех пор как герцог Вальтер фон Типтих в тайне от кайзера заключил соглашение с Шаишас-силлой и превратил огромную территорию с-своих владений в частичку Бездны, прош-шло десять лет. Кайзер, не выдержав такого потрясения, скончался, а сама Форгезия так и не оправилась после подлого предательства верноподданного. Земли Ундагилаша ос-сквернены злом и утопают в яде и ненависти ко вс-сему живому, а рождающиеся на его территории демонические выродки отравляют жизнь не только Форгезии, но и Трикрес-стии, которая имеет с ними сухопутную границу. Как думаете, почему Василиса Третья в последние десять лет вдруг подобрела и с-стала бойко налаживать отношения с Эльфийс-ским Содружеством? Трикрестийская империя разваливается изнутри: её гложет ненасытный Орден Инквизиции, подпольные революционные комитеты и набирающие былую силу мафиозные кланы. Василисе нужны мощные с-союзники, которые готовы примкнуть к ней в борьбе и с-с внешними, и с внутренними врагами. А Эльфийское Содружество — идеальный кандидат. Искус-ственные монстры, магия дриад, ресурсы, капиталовложения, военные инструкторы… Объединившись с эльфами, дриадами и эльфофеями, имперцы с-смогут не только расправиться с коллаборационистами, но и, наконец, ворваться в Ундагилаш, казнить Вальтера, уничтожить демонические алтари и церкви и навсегда покончить с присутствием Шаишасиллы в Первом Мире. Само с-собой, Демонобогиня Шаишасилла больше всех заинтересована в том, чтобы Трикрестия и Содружество никогда не объединились и не уничтожили её маленький мирок в Сикце. Ес-сли это произойдёт, Демонобогиня растеряет своё влияние в Первом Мире, лишится поклонников, и все её честолюбивые планы по уничтожению нас, смертных, канут в лету.

— Матерь-Природа! — воскликнула Виолетта и сделала ритуальный жест-оберег. — Демоны хотят уничтожить нашу Соту! Вот тебе на!

— Обожди паниковать, Виолетта, — спокойно промолвила Морэй. — А что, госпожа Линииндилуашаг, у вас есть какие-либо конкретные доказательства ваших слов? Или вы желаете, чтобы мы поверили вам на слово?

— В таком случае я бы в вас сильно разочаровалась, госпожа Морэй. Доказательства ес-сть. Уничтожение Соты поручено конкретному лицу, и это лицо уже готовится с-ставить вам палки в колёса. Некто Луций Максимилиан Форкас, знаете такого? Он бывший офицер имперской армии, который оказался подвергнут дурному влиянию демонов из Бездны. В первой жизни был результативным капитаном, пилотировал военный дирижабль воздушной разведки «Голубая ртуть», а затем с-соверш-шенно неожиданно вместе с ним и вс-сей командой предал начальство и с-самовольно улетел в земли Ундагилаша, где ос-стался служить под началом Вальтера. Предательство в рядах имперской армии карается с-смертью, а уж предательство в пользу извечных врагов-демонов… Да. Демон очень настойчиво ищет вас, Элизабет и Виолетта, ищет везде, где только можно, ищет и остальных ваших коллег, а его агенты настолько пронырливы и любопытны, что пришлос-сь… Пустить пару-тройку в расход, в том числе и на корабле «Чёрный олеандр». Наш-ша информаторша Форсунка не рассказывала, как прикончила доппельгенгера, что вместе с вами взошёл на борт в порту Инга’Иниэль под личиной рулевого?

— Она предпочла, чтобы об этом поведали вы. Видимо, думала, что мы не поверим ей… Хм, рулевой-оборотень, значит? Похоже, Сьялтис так и не нашёл в ту ночь настоящего рулевого. Уму непостижимо! Эти твари ближе, чем я могла предполагать. А сколько их ещё может быть среди матросни и солдатни? Надо проверить всех эльфов на борту…

— Рыбница и её знакомый человек уже с-сделали это без вашей инициативы. Единственного пробравшегося на борт фрегата демона они выбросили за борт, прежде чем он причинил кому-либо неудобства, так что вы в безопасности… До некоторых пор. В самом начале рас-следования наш архишпик предположил, что Форкас и его прислужники охотятся за вашей ученицей, чтобы выкачать из её пока ещё с-слабого тела Силу и напитать ею Падшую, чем, впрочем, и занимается большинство демонов Ундагилаша, желающих вернуть былую славу своей богине. Но нет, Форкас-с, судя по с-стратегии и методам, направляется чёрной дланью Шаишасиллы по другому пути. В последний раз, около трёх ночей тому назад, его разведчиков видели в Скуу’Враке. С-с разведчиками я разобралась, напичкав их дезинформацией через ИСТШ.

— Хм, — почесала затылок Элизабет. — Ваши… Шпионы достаточно «шпионистые», чтобы им доверять?

— Профессионалы своего «шпионистого» дела, — заверила прокуратор Сиалакашака, приложив руку к груди.

— А вы достаточно откровенны со мной, чтобы я доверяла вам, госпожа нага?

— Моё дело предос-ставить найденную информацию, дважды перепроверенную и проанализированную, ваше — принять её или отринуть. Я с-свои условия договора выполнила.

— Мы вам верим, нага, — вмешалась Шай’Зу, — хоть мы и не знакомы должным образом.

— Друг другу мы незнакомцы, это верно, госпожа Шай’Зу, но у нас есть общая знакомая, для которой важно было докопаться до истины. После убийства демона-оборотня она попросила меня посодействовать, подкрепив просьбу солидным гонораром, и я не могла отказать, — улыбнулась мерфолк. — Я давно сотрудничаю с разведчицей «Адмирала Шевцова» Форсункой, она достаточно импульсивная и невоспитанная особа, но информацией делится исправно. Вынуждена делиться, пускай и ненавидит нас. Мне, например, очень интересно было послушать про грандиозные планы Миряны Первой, про Соту Альянса, про вас, дриаду и Аврору. Бедная девочка, по правде сказать. Слушая повествование Форсунки о нелёгкой судьбе малышки, наш архишпион даже пустил слезу, образно говоря, естественно. Могу попытаться вас утешить тем, что банда пиратов, разгромившая Uson’kaa, Ус-соньку, уже поймана силами легиона и с-сброшена в бездонную Аугурскую впадину с приличным грузом на хвостах. Мне пришлось объясняться перед князем Фаеграмом за вероломные действия преступников, но, к с-счастью, мы достигли наиболее благоприятного выхода из этой конфронтации. Я даже в какой-то степени утешена, что девочка нашла с-себе замену матери в вашем лице, Элизабет.

— Отныне надо держать ухо востро, — огляделась по сторонам Козочка, будто видела ветропиковый порт в первый раз. — Демоны… Нет более мерзкого и неугодного Матери-Природе существа, чем алчный и жестокий демон, отринувший путь жизни и света и посвятивший себя вечной и кровавой службе Бездне. Само их нечестивое присутствие в Сикце заставляет дриад трястись от гнева. Если этот Форкас явится, я прикончу его своей стрелой, прежде чем он раскроет рот, и на одну отвратительную тварь станет меньше.

— Ваш нас-строй очень оптимистичен, госпожа дриада, наверное, потому, что вы не знаете, кто такой Форкас на самом деле. У него есть с-собственный дирижабль и отменная команда. В иерархии Бездны он занимает, конечно, не первую, но и далеко не пос-следнюю позицию. Сам факт того, что он действует скрытно, с-слаженно, чётко и с-самостоятельно вдали от Вальтера и Ундагилаша, говорит о его таланте командира, живом уме и сильной воле. Вашему кораблю лучше сниматься с якоря и немедленно отправляться в человеческую империю. Насквозь пронизанная сетями агентурной паутины Верховного Императорского Разведывательного Отдела Генеральной Бригады народно-ос-свободительной армии Трикрес-стийской империи, она несколько остудит неуёмный пыл прес-следователя.

— Примем к сведению, Линииндилуашаг. Как только море успокоится…

— Оно успокоится, как только я отдам приказ, а это произойдёт очень-очень скоро. И пос-следнее: будьте более выборочными в плане доверительных отношений. Никогда не знаешь, кто из твоих знакомых окажется подлым предателем. Нашего прошлого диктатора заколола с-стилосами группа сенаторов, которым тот безмерно доверял.

— Ну и страсти у вас под водой кипят, — покачала головой древодева.

— Угу, глаза б мои не видели весь этот цирк. Однако я уже достаточно тешу вас-с своими речами. Не хочу, чтобы моя чешуя на хвосте стёрлась и поблёкла от контакта с грубым камнем здешних дорог, а отсутствие воды сушило глаза и губы. Передайте Форсунке моё прощание и скажите, что продолжать сотрудничать с мерфолками очень выгодно для обеих сторон. А вам я желаю удачи.

— Прощайте, Линииндилуашаг. Мы у вас в долгу.

— Долг уже оплачен, госпожа чародейка, выбросите его из головы и сосредоточьтесь на демоне. Если вы уничтожите падшую тварь, то сделаете доброе дело не только для себя, но и всех нас, всего Сикца. У нас есть свои причины недолюбливать Ундагилаш: Вальтер уже больше пяти лет отравляет Ледовитое море, где расположена одна из провинций мерфолкской империи, а сделать мы ничего не может из-за орудий береговой обороны на берегу. Помните, что с каждым убитым демоном Шаишасилла теряет частицу своего скверного духа. La innye! — алая нага элегантно развернулась и, живо работая сильным хвостом, уползла прочь вместе с конвоем.

— Ну надо же, и ни одного слова по поводу казнённых убийц плебеев. Сразу видно, что эта тема ничуть не заботит разум наги. Неудивительно.

— Может, она попросту не хочет обсуждать эту тему с тобой, — предположила Виолетта. — Ты-то вообще не имеешь к убитым мерфолкам никакого отношения.

— Ну да, конечно. В общем, causa finita. Надо найти Сьялтиса и…

— Нет, надо найти Форсунку и… Обсудить с ней все её проблемы в более спокойной обстановке, — оборвала Элизабет дриада и строго взглянула ей в глаза.

— Что? Да, да, обсудить… Но ведь к ней пошла Аврора, разве нет? Эти двое найдут общий язык и без наших кислых мин. Кстати, где они?

— Форсунка вон, стоит на палубе и смотрит на нас, а Аврора, хм… Ах, да вот же она.

— Как дела, крошка? — удрализка почувствовала, что её настойчиво дёргают за фестон пояса, и повернулась к белокурой девочке. — Опять платье запачкала, грязнуля? Ну, чего молчишь?

Аврора, отпустив шерстяной фестон, подняла ясные голубые очи и впилась взглядом в нефритовые глаза эльфийки. Удрализка, поняв немой позыв, наладила связь и принялась слушать.

— Так-так, что я слышу? — спустя полминуты она присела перед своей адепткой на корточки и слабо улыбнулась. — Вот как, ты хочешь этого?.. Ах, и этого тоже? Неужели? Ну, дорогая моя, такого сюрприза я точно не ожидала.

— Лиза, я…

— Нет, погоди. Ты уверена в том, что хочешь называть меня своей матерью?

— Да, я уверена! — чуть ли не крикнула Аврора, и, словно испугавшись, втянула голову в плечи.

— Мне придётся совершить акт удочерения, и после него мы станем одной семьёй. Ты хочешь этого?

— Да, хочу, — уже спокойнее, но не менее уверенно ответила девушка. — Хочу видеть тебя, Лиза, своей матушкой, хочу начать жизнь с чистого листа, хочу, чтобы ты никогда меня не покидала и всегда была рядом, хочу… Хочу, чтобы ты называла меня своей дочерью. И ты тоже этого хочешь, я знаю. Я… Я… — Аврора вдруг всхлипнула покрасневшим носом и закрыла лицо руками, не в силах, сдерживать рвущиеся наружу эмоции.

— Не плачь, дочка, чародейкам не пристало лить крокодиловы слёзы, — рыжеволосая удрализка нежно отняла руки Авроры и вытерла текущие из ясных голубых глаз блестящие слезинки. — Контролируй свои эмоции. Ты молодец. Это большее, о чём я могла мечтать. Хочешь, по приезде в Трикрестию я… Удочерю тебя, а? Ты ведь бывшая пейзанка, по сути, вольная птица, документов при тебе нет никаких, я придумаю что-нибудь. Подумай, пожалуйста, ещё раз и реши окончательно. Взвесь все «за» и…

— Согласна я, согласна! — Аврора кинулась на шею Элизабет и крепко обняла её. Слёзы хлынули из её глаз потоком, а покрасневшие уши пылали.

— Аврора, прекрати плакать, — эльфийка ласково погладила девочку по пшеничным волосам. — Я принимаю твоё решение, всё будет хорошо. Нам пора уходить отсюда. Скоро плавание закончится, сейчас, только шторм пройдёт, и мы тронемся в путь.

И действительно, после ухода прокуратора надвигающийся шторм как рукой сняло: угрюмые серые тучи растаяли в небе, как последние сугробчики грязного, замызганного снега в марте, надвигающаяся с северо-запада плотная стена дождя с яркими трещинками молний и рокочущими раскатами грома рассеялась, испарилась, а вместе с ней утих завывающий кусачий ветер. Коралловое море враз утихомирилось, прекратило испытывать молы на прочность и заиграло бликами лучистого солнца, освободившегося от прочных оков непогоды. Повеяло свежестью и приятной прохладой, что в условиях загаженного порта было сродни глотку чистой родниковой воды в выгребной яме.

Стаи неугомонных чаек, сверкающих белыми брюшками, продолжали кричать и кружить над портом и городом в поисках съестного. Слышались крики и чей-то фальшивый вой, напевающий матерную матросскую песню. Со всех сторон раздавался скрежет и лязг механизмов, стук молотка о металл, дребезжащее жужжание работающей пилы, хриплое мычание пригнанных рабочими на погрузку быков, телят, коров и тёлок. Над портом взвились султаны чёрного дыма, и первые корабли, задержанные по графику из-за непогоды, спешили покинуть причалы и шлюзы. Порт напоминал очнувшийся после грозы муравейник, в котором каждый муравей был занят каким-либо важным делом.

— До чего истасканная мелодрама, — вполголоса проворчал мичман Огнебород, бывалый бард и поэт, когда Элизабет и Аврора, держась за руки, прошли мимо с весёлым смехом и шушуканьем и скрылись в юте. — Обездоленная сирота находит новую семью, пфе. Такое может произойти только в унылой реальной жизни, но не в поэзии. Попробовал бы в моём родном Блаттионе какой-нибудь безбородый песенник сложить балладу с подобным финалом, его бы заплевали.

— Огнебород, тут не твой засратый Блаттион, — напустилась на рыжебородого мичмана рыбница. — Дай хоть порадоваться за них, бес окаянный, и так в жизни одно сплошное дерьмо крутится!

— Ты в порядке, Форсунка? — озабоченно поинтересовалась Козочка, кладя руку на её плечо, но так, чтобы не пораниться о шипы.

— Я-то? О, прекрасно. Теперь прекрасно. Дала слабину — больше такого не повторится, отвечаю. Позитив Элизабет и её дочурки столь заразителен, что я чувствую себя просто превосходно, несмотря на то, что продолжаю влачить жалкое существование на этом корыте в компании с… А, неважно. И мне… Очень жаль, что я хотела столкнуть лбами легионеров мерфолков и людей Ветропика… Ага!

— Почему ты не сказала, что вместе с Иезекиилем убила доппельгенгера, который шпионил за Марго? Почему молчала всё это время, хотя с тысячу раз могла рассказать нам об этом?

— Мы и не знали, что он шпионит именно за эльфкой. Мы лишь предполагали, а кому нужны домыслы? Домыслы, как сказал старый чёрт Иезекииль, потворствуют панике. Хрен поймёт, что на умах у этих мерзких тварей. Мы с Кхышем решили держать нашу совместную операцию втайне даже от Сьялтиса, пока тщательно всё не расследуем. Когда двумя днями раньше ночью взыграл шторм, я и Кхыш взяли и выбросили доппеля в море, там эта мразь и утопла. Сьялтис, когда после поверки узнал о потере рулевого, чуть все ногти на четырёх руках не сгрыз с досады. И всё-таки, как прошла беседа с Линииндилуашаг? По вашим лицам было видно, что её информация здорово удручила вас.

— Не знаю насчёт Марго, но мысль, что нам на пятки наступают демоны, меня здорово подбадривает. Если мне своей стрелой удастся отправить парочку падших тварей обратно в поганую Бездну, буду считать, что жизнь прожита не зря.

— Наживать столь могущественных врагов — это настоящий талант, к слову, — возник будто из ниоткуда Иезекииль, пахнув шафраном, анисом, розмарином и другими терпкими травами. — Демон, госпожа Шай’Зу, — это вам не мерфолкские пираты, не гномы-мясники и уж тем более не трусливые браконьеры или трапперы, которые бросаются врассыпную, едва завидев силуэты древодев среди деревьев. В ваших словах явственно чувствуется излишняя самоуверенность, обычно рождающаяся из неведения. Поверьте, никто на борту корабля не хотел бы вступить в открытое противостояние с питомцами Шаишасиллы, ибо для этих тварей существует две цели — хаос и разрушения, полная противоположность гармонии и созиданию Матери-Природы и многих других божеств Сикца. Для Падшей Архангелицы мы, жители Сикца, — люди, эльфы, гномы, мерфолки, дриады — не более чем реликты, пережитки прошлого, которые надо выдавить вместе с верой в своих Создателей. А, значит, от демона не дождёшься банального милосердия, только медленную и мучительную смерть. И для преследования своих неизменных целей коварная Шаишасилла вот уже не одну Эру использует различных тварей, которых, если верить легендам, впервые создала на Стыке Времён из кипящей лавы, вечного огня Бездны и своей безграничной ненависти ко всему живому, когда Сикец едва не рухнул в Геенну Огненную по вине людей и их непомерных амбиций. Если порождения Клоаки в самом деле разыскивают вашу компанию и появление доппельгенгера не случайно, нужно немедленно сниматься с якоря и отправляться в путь. В открытом море демоны не столь прытки и смелы, как на суше, и у нас есть шанс если не сбросить, то прилично затормозить преследователей. Прошу меня простить, мне надо отыскать своего бывшего начальника. Хватит уже без толку колыхаться на волнах, пора сворачивать ремонтные работы и уходить в полный парус.

Но прежде чем «Чёрный олеандр» поднял паруса и снялся с якоря, на борт совершенно внезапно пожаловала ещё одна гостья — черноокая эльфийка-скинсиса со смолистыми волосами. К её ухоженным, пахнущим лимоном волосам была приколота свежая белоснежная лилия.