Кукла в чужих руках

Глава 4. Спиритический сеанс

Мы снова уселись вокруг стола. Кирюха бездумно тасовал колоду.

— Хочешь, я тебе погадаю? — подсела к нему Юлька.

— Мне погадай! — встряла я. Меня начало раздражать ее настойчивое внимание к моему другу.

— Сонь, ты же в это не веришь! — удивилась Юлька.

— А ты веришь? — оживился Кирюха.

— Ну что? Хочешь? — Она снова повернулась к нему.

— Детский сад, — отозвался он.

— Давайте по-взрослому!

— Это как? На потрохах черной курицы и ровно в полночь?

— Да ну тебя! — Юлька надула губы.

— Не обижайся. — Кирюха обнял ее за плечи, и она тут же растаяла. — На, держи карты!

— Не, не карты! Духов вызывать будем!

— Ду-у-ухов?

Кирюха выпрямил спину, закатил глаза и, словно в трансе, замогильным голосом проскрежетал:

— Вызываю дух Гоголя! Дух Гоголя, приди! — И лицо у него при этом стало такое мрачное, по-настоящему потустороннее. — Мы отдаем тебе в жертву эту доверчивую девочку!

Он вытянул деревянную руку, указывая на Юльку. Та рассмеялась и шлепнула его.

— Дурак!

— Да ладно, ладно, — примирительно сказал Кирюха. — Чего еще делать? Давайте.

Юлька наконец вспомнила и про меня.

— Соня, тащи ватман!

Этого добра у меня навалом, и через минуту с журнального столика были сметены остатки пиршества и водружен белый лист. Юлька написала на нем по кругу весь алфавит, ответы «да» и «нет» и рядок цифр. Оставалось найти фарфоровое блюдце. Это тоже не стало проблемой — мама обожает кофе, и ее подружки постоянно дарят ей кофейные пары. Потом Юлька велела мне найти и зажечь свечи. Я задумалась, но Кирюха вспомнил, что в кладовке есть несколько — на случай отключения электричества. Такое у нас случается: дом старый, проводка, канализация, трубы — все это частенько выходит из строя, и жильцы готовы ко всему. Даже к зомби-апокалипсису.

Мы уселись вокруг столика и по Юлькиной команде положили пальцы на край блюдца.

— Главное — не ржать! — предупредила она. — А то ничего не получится!

Свечи мерцали, в кругу света были только мы втроем и белый лист ватмана на низком столике. Темнота за нашими спинами шевелилась и перешептывалась.

— Мы вызываем дух Рериха, — загробным шепотом прошелестела Юлька. — Дух Рериха, ты здесь?

Блюдце потянуло пальцы в сторону, где было написано «да». Странное ощущение: я точно знала, что не прилагаю усилий, а блюдце само ползет по бумаге. Стало страшно и неуютно. И темнота, и колеблющиеся от сквозняка огоньки свечей усиливали мистическое настроение. У меня. И у Юльки. Но когда я бросила взгляд на Кирюху, то поняла, что ему эта затея приносит огромное удовольствие и что нас ожидает очередная наглая выходка.

— Кем станет… — Юлька глянула на меня, потом на Кирюху. — Кирилл?

— Космонавтом, — сложились буквы.

В ответ на мой быстрый взгляд Кирюха пожал плечами:

— Чё?!

— Ладно, — согласилась я и спросила: — Кем станет Юля?

— Фигуристкой.

— Чушь какая-то, — скривилась Юлька, — может, с блюдцем что-то не так?

— Ага, сломалось! — поддержал Кирюха.

Но Юлька не замечала его приколов. Она внимательно осмотрела блюдце и, не найдя никаких изъянов, вернула на ватман. А потом вдруг вспомнила:

— Ой, Соня, у тебя же сегодня день рождения! Самый сильный по энергетике день!

— Формально он уже закончился, — заметила я.

— Это не важно, — отмахнулась Юлька. — Что ждет Соню?

Блюдце рванулось, будто только и ждало этого вопроса. Мы едва успевали придерживать его край. Стрелка быстро заметалась от буквы к букве.

— Утрата, — прочитали мы хором.

— Чего-о?! — возмутилась я.

Блюдце снова поползло по бумаге:

— Раскаяние.

— Что за хрень? Кира?!

Но он растерянно пожал плечами.

— Боль, — снова прочитали мы.

А потом произошло совсем непонятное. Блюдце застыло на мгновение, а потом сложился вопрос:

— Кто тут?

Мы переглянулись.

— А ты кто? — взяла на себя смелость спросить Юлька. — Ты дух женщины?

Стрелка остановилась напротив «да».

— Откуда ты?

— Я всегда тут, — написало блюдце.

Мы снова переглянулись. На Юльке лица не было, и даже Кирюхе стало не до смеха.

— Как твое имя?

Блюдце постояло, словно задумавшись, а потом из букв сложилось «Софья». После блюдце закрутилось волчком, а мы дружно отдернули пальцы. Когда стрелка остановилась, я тоже застыла. Потом схватила это злополучное блюдце и со всего маху швырнула в Кирюху. Он увернулся, и блюдце брякнулось о стену. Послышался звук падающих осколков.

— Сонька, ты чего? — Кирюха прикрывал руками голову.

— Иди лесом, Кира! Что за гадкие приколы?

— Сонь, Сонь, постой. — Кирюха подсел ко мне, и я замахнулась на него. Но он перехватил мою руку. — Соня, я этого не делал.

— Да конечно! Я тебя не знаю, что ли?! Вечно ты со своими шутками! Издеваешься?

— Поверь, Соня, это не я!

— Юлька, ты?!

Но по ее глазам было понятно, что — нет.

— Кира, я тебе не верю! Сейчас получишь!

Я снова замахнулась, и мы начали возиться, пока Кирюха не обхватил меня обеими руками. Уткнувшись носом ему в плечо, я почувствовала знакомый запах стирального порошка. Он окунул меня в детство. Сколько раз я ревела, обиженная Кирюхиными приколами, но он же сам и оказывался моим утешителем.

— Признайся, что это ты! — пробубнила я ему в подмышку.

— Ой, да хватит вам! — подала голос Юлька.

Она сидела откинувшись на спинку стула и покачивала ногой.

— Вы поцелуйтесь еще!

Изумленная нелепостью ее предложения, я посмотрела на Кирюху. Он криво улыбнулся. Эту его ухмылку я хорошо знаю: ямочка на правой щеке и выступающий верхний клык. Так он улыбался, когда замышлял что-то рискованное. Именно с такой улыбкой мне всю жизнь предлагалось: искать клад в цветочных горшках, соревноваться, у кого быстрее пакет с водой до первого этажа долетит, попробовать на вкус зеленый фломастер, лизнуть качели на морозе, спереть чупа-чупс в супермаркете, перепрыгнуть турникет в метро. Или как сегодня — станцевать на краю крыши.

— Пффф! С братом целоваться — извращение! — засмеялась я, отстраняясь.

— В смысле? — не поняла Юлька.

Кирюха приподнял темную бровь. Он не двигался и пристально смотрел на меня, и я верила, что уж кто-кто, а он-то меня понимает!

— В прямом! Мы с Кирой — как брат с сестрой. Он за мной даже вещи донашивал! Да, Кир?

— Точно, — подтвердил он и разомкнул объятия.

— Все понятно, — сказала Юлька и пересела к нам на диван.

Она взяла Кирюху за руку и провела пальчиком по татуировке.

— Скажи, это стриж или ласточка?

— Ласточка. — Он развернулся к ней.

— А зачем? — Юлька заглянула ему в лицо, словно подставляя губы для поцелуя.

Кирюха понимающе усмехнулся и покосился в мою сторону. Тут до меня дошло, что я в комнате лишняя.

— Ты знаешь, среди моряков есть поверье: когда человек умирает, то ласточка провожает его душу на небеса, — сказал он.

— Ты же не моряк! — улыбнулась Юлька и придвинулась еще ближе.

— Все мы когда-нибудь умрем. Почему бы при жизни не выбрать себе провожатого?

— Правда? — ехидно поинтересовалась я. — Ты эту ласточку набил два года назад, потому что мне проспорил!

— Было дело, — засмеялся Кирюха. — Спасибо, что не выбрала розу или Микки-Мауса!

— Всегда пожалуйста! Наслаждайтесь! — Я вышла из комнаты, чтобы до утра в нее не возвращаться.