Куколки-скелетцы и другие рассказы

ИСТОРИЯ ГРИВЕННИКА (Сказка)

В Петербурге есть большой дом, который называется Монетный Двор. В этом доме делают деньги: серебряные и золотые. Каждый год их выпускают целыми мешками по всей России; и вот большие серебряные ру­бли, и маленькие пятачки, и гривенники, и золотые начинают переходить из рук в руки, из одного кошелька в другой.

Раз из большой кучи новеньких денег один гривенник (10 коп.) вышел такой светлый, блестящий, что весело было на него смотреть. Лежал он беленький и чистенький в большом мешке с другими, такими же гривенниками и думал: «Куда-то я попаду из мешка? Где буду жить? Что будут на меня покупать? Я такой маленький»

Слышит он раз - идет кто-то, гремит ключами. Подошел, отпер сундук, вытащил оттуда мешок и стал копаться в нем руками. Вынул одну горсть денег, счел; потом другую, потом третью. В тре­тьей горсти был тот самый светленький гривенничек.

Он поглядел на того человека, который его держал, и увидел седого старика с серьезным лицом и строги­ми глазами. Гривеннику не хотелось оставаться у этого старика, и он рад был, когда старик все эти деньги, и его самого, отдал какому-то чиновнику, доброму и бедному, который пришел получать деньги. Чиновник весело высыпал деньги в карман и пошел скорым шагом домой. Дорогой он зашел в писчебу­мажный магазин, долго рассматривал вещи и купил хорошенький кошелек с мудреным замочком. В кошелек он положил тот самый гривенник, который блестел больше всех, и пошел домой.

Когда он позвонил, в переднюю выскочило трое детей и двое из них закричали:

- Папа, Миша именинник, что ты ему подаришь? Старший, Миша, стоял тут же и с веселым, торжественным лицом ждал поздравления и подарка от отца. Отец поцеловал Мишу и подарил ему кошелек. Дети долго не могли угадать, как открывается мудре­ный замочек; наконец, открыли, и из кошелька упал на пол гривенник, покатился по полу прямо под ноги большой собаки, Спорта. Спорт удивился, понюхал мо­нетку, понял, что съесть её нельзя, и отвернулся, а дети бросились поднимать гривенник.

- Теперь ты богатый, Миша, у тебя деньги есть, - ска­зала маленькая сестра Миши, Верочка. - Что ты купишь?

- Я все куплю! - говорил Миша, у которого еще ни­когда не было денег, и он не знал им цены, а се­годня ему дарили уже 3-ю монету, - и санки, и лошадку, и карамельки, и апельсины, и все, все...

Миша был очень весел, побежал к няне показывать подарок и просил идти с ним сейчас же что-ни­будь покупать. Но был большой мороз, окна так за­мерзли, что ничего не было видно на улице; проезжавшие мимо окон сани визжали полозьями, люди так зябли, что почти бегом шли по улице. Мать не пустила Мишу покупать, а сказала, что пустит, когда будет теплее.

Миша огорчился, но делать нечего; он положил все деньги и гривенник в кошелек и запер его в стол. Пришли к нему гости, мальчики его лет; за завтраком был шоколад, а потом играли в разные игры и бегали по всему дому.

Вечером, когда все ушли, Миша устал и пришел к няне в детскую. Он сел на скамеечку и стал советоваться с няней, что бы ему купить на его деньги. Но няня не слушала Мишу; у неё в гостях была прач­ка, они пили чай и о чем-то грустно разговаривали. Миша стал прислушиваться. Спиридоновна рассказывала про своего сына, что у него теперь места нет, господа отпустили и уехали за границу. Живут они в тесной холодной комнатке; мальчишка его маленький все плачет от того, что ручки и ножки согреть не может, весь закоченел. Мать этого ребеночка ходила полы мыть за 20 коп., а мальчик все плакал без матери и голодал. Купила ему мать на гривенник баранок, размочила их и накормила мальчика. Другой гривенник сама проела. А теперь и полов мыть не может: занозила руку, рука вся горит и нарывает.

Завтра опять - есть будет нечего, и опять мальчишка будет весь день плакать. Няня взяла ножик, отрезала половину своей большой белой булки, положила четыре кусочка сахару и отдала Спиридоновне.

— Снеси мальчику, не прогневайся, чем богаты, тем и рады.

— Спасибо, нянюшка, милая, - сказала Спиридоновна, завернула хлеб и сахар в платочек и стала соби­раться домой.

Миша слушал, слушал разговоры няни с прачкой, посмотрел на них и ему стало скучно. Плачущий мальчик, с холодными ручками и ножками, мучил его. Он ушел спать и во сне все видел какого-то мальчика, который плакал и протягивал ему ручки.

На другое утро Миша проснулся рано, вскочил с по­стельки и побежал посмотреть в окно, какая погода. Только что он поднял штору, на него блеснул луч солнца. Погода была ясная, тихая, и няня сказала, что сегодня можно будет пойти купить что-нибудь на Ми­шины деньги.

После завтрака надели на Мишу шубку, шапку, башлык и теплые сапоги, и няня пошла с Мишей в игру­шечную лавку. Проходя мимо знакомого извозчика, он ему объяснил:

- Никита, я вчера был именинник.

Он тоже объявил это и в игрушечной лавке и стал рассматривать, что бы ему купить. Мать прибавила ему еще немного денег и няня выбрала ему куколку Ваньку-Встаньку, дудочку, фарфоровую собачку, а на остальные деньги Миша купил два апельсина и дал разносчику свой светлый гривенничек. Денег больше не осталось; и вдруг Миша вспомнил вчерашний разговор Спиридоновны с няней и спросил ее: - Няня, а Спиридоновна купила своему мальчику баранок?

- Не знаю, Мишенька; небось у них и хлеба-то нет дома, не то что баранок.

Мише опять стало скучно. Когда он пришел домой, он отдал апельсины брату и сестре и не стал их есть. Игрушки он положил на стол и даже не развернул их.

Няня спросила его, отчего он не играет в новые игрушки.

- Не надо, убери их, няня, - сказал Миша и, спрятав свое личико в нянин фартук, принялся плакать, и ни за что никому не сказал, в чем его горе.

______

А разносчик, который продал Мише апельсины, по­ложил светлый гривенник на свою грязную ладонь, потряс его, полюбовался, как он блестит на солнце, и бросил его в свой большой кожаный кошель. Не по­нравилось гривеннику в этом кошельке: там было грязно, пахло табаком, селедкой и кожей, и было много модных денег, которые задавили совсем блестящего, чистенького гривенничка.

- Апельсины хорошие! - кричал разносчик, которого звали Игнат. -Апельсины, купите апельсины, - предлагал он прохожим, и быстро шел, скрипя сапогами по морозу. Он заглядывал в окна, подходил к саням и ужасно желал распродать сегодня же все апельсины, а завтра ехать в деревню, где у него были мать, жена и дети.

К вечеру желанье Игната исполнилось; все апель­сины были проданы и Игнат стал собираться в де­ревню. Он сосчитал деньги, вынул серебряный гривенничек и положил в отдельную спичечную коробочку для своего маленького сына. Потом он достал из-под кровати сундучок, а на место его убрал лоток. В сундучке были купленные в разное время подарки. Старушке матери - теплый платок, жене - сарафан, теплую шапочку - сынишке, а дочке - серьги и фартучек. Кроме того, он вез и гостинцы: баранки и чай с сахаром. Весело было Игнату ехать домой, давно он не видал своей семьи. С вечера он помолился и лег спать.

Рано утром он вскочил с постели, обулся, надел полушубок и шапку, взял свой сундучок и поехал на станцию. Поезд уже стоял и свистел. Народу было пропасть; все спешили, толкались, таскали сундуки и мешки, а у кассы стояла длинная вереница людей, ожидая своей очереди взять билет.

Наконец все было сделано; Игнат протащил в вагон свой сундучок и, перекрестившись, сел на место.

Машина засвистела, запыхтела, раздался 3-й звонок, и вагоны двинулись. Проехали город, и открылись бесконечные снежные поля. Изредка мелькали деревни, лес, обозы по дорогам. Игнат любил деревню и, глядя в окно, на все радовался. В Москве жить он не лю­бил, а жил потому, что дома была бедность, хотелось починить избушку и к лету купить лошадь. Уже два года подряд уводили недобрые люди у Игната из ночного лошадей. И вот Игнат сначала нанялся дворником, а потом стал торговать апельсинами, и нажил денег.

К вечеру Игнат приехал на свою станицу. Было уже темно. Но все-таки, когда он вышел из душного ва­гона, ему показалось так просторно, весело, свежо. Он осмотрелся кругом и взглянул вверх: небо темно-синее, и много, много светлых звездочек.

- Слава тебе, Господи, приехал, - вздохнув, сказал Игнат и пошел искать на дворе станции, нет ли знакомых мужиков. Стояло трое саней, и Игнат узнал бурую лошадку дяди Власа, который скоро вы­шел со станции и сразу узнал Игната.

- Земляк! ты ли это? Здорово, дружок, или со­скучился?..

- Здорово, дядя Влас. Уж так соскучился, беда! Не подвезешь ли меня, дядя, а то я из дому никого не вызывал, невзначай приеду.

-Садись, садись, довезу.

У дяди Власа лошадка была сытая, сани исправные; поставили сундучок, сели и поехали по гладкой про­селочной дорожке, сначала полями, потом лесом, и наконец стала видна и родная деревня. На горку Игнат слезал, чтобы лошадке было легче, но сердце его билось и он скорей, скорей хотел добраться до дому. Вдруг бурая лошадка шарахнулась, и вдали мелькнуло что-то черное. Остановили лошадь и стали вглядываться.

- Волк! - вскрикнули оба мужика. Действительно это был большой старый волк. Он мягкими большими прыжками скакал по полю прямо на Власа и Игната, который быстро вскочил в сани. Дядя Влас ударил кнутом свою усталую Буренку, но она не могла долго скакать, а волк приближался, и делалось страшно. Мужики начали кричать, думая испугать волка. Но он ничего не боялся, и уже видны были его белые зубы и вся его фигура.

Влас ударил изо всех сил свою бедную лошадку, а Игнат сбросил навстречу волка свой сундучок. Ло­шадка поскакала, а волк остановился, с удивлением рассматривая сундучок, и когда понял, что ему это не нужно, он медленно направился к лесу. Мужики вернулись и взяли сундучок, который отперся при па­дении, и кое-какие вещи выпали, пришлось их подбирать в темноте, зажигая спички.

Но вот приехали. Игнат выскочил первый из са­ней и сказал:

- Спасибо, дядя Влас, напугались мы с тобой.

- Не на чем, счастливо оставаться, - ответил Влас и поехал домой.

Игнат не сразу вошел. Он прежде посмотрел в окно, но оно замерзло. Тогда он тихонько отворил дверь и вошел в избу. Жена его сидела у стола и испугалась: кто бы мог так поздно вечером войти к ним.

- Игнат! - вдруг вскрикнула она и радостно броси­лась здороваться с мужем. Старуха-мать заворочалась на печке и спросонок долго не могла понять, что слу­чилось. Когда и она узнала сына, она хотела слезть с печи, но заохала и Игнат влез на лавку и поздоровал­ся с матерью. Дети так и не проснулись. Зато утром много было радости: Игнат роздал всем подарки, к чаю достал баранки, и рассказывал о своей жизни в Москве. Тут он вспомнил о гривеннике, который он спрятал в спичечную коробочку, и пошел его искать в своем сундучке. Но ни коробочки, ни гривенника он не нашел.

- Видно выскочил мой гривенничек из сундука, когда я сбросил его с саней, и сундук отперся. А жаль! хороша была монетка! Теперь в снегу ее не найдешь.

Погоревал Игнат, да и забыл о своей пропаже. Хотел Игнат кое-что поработать, чинить избушку, обкла­дывать ее соломой, чтобы теплее было, а в воскресенье, выпросив у соседа санки с лошадью, поехал в город на конную покупать и себе лошадь. Взял с собой сына, Петьку, который надел свою новую шапку, вообразил себя молодцом и просил у отца вожжи попра­вить самому лошадью.

И зажил Игнат дома, хозяйничал и исправил все дела.

______

Наступила ранняя весна, снег растаял, по дорогам была грязь и лужи, и ходить было трудно.

На деревне жила старушка, Прасковья Тимофеевна, вдо­ва священника. У неё была дочь, уже не молодая девушка, и только еще собачка, шавка, такая же старая, как и попадья Прасковья Тимофеевна, которая спасла шавку от смерти. Идет она раз около канавы, слышит, что-то пищит; посмотрела, видит щенок, лапка у него одна сломана, сам весь мокрый, холодный. Взяла его старая попадья и принесла домой. Накрыла шерстяным платком, напоила теплым молоком и забинтовала лапку. Шавка выздоровела, выросла и очень привязалась к Пра­сковье Тимофеевне. Куда бы она ни пошла, шавочка за ней. А дом так хорошо караулила, что никому и подойти не давала.

Собралась раз старая попадья навестить свою соседку, в другое село; там же жила и её любимица крестница Наташа. Идет, идет по дороге, башмаки все в грязи, идти тяжело; шавочка бежит впереди. Вдруг она оста­новилась и стала копаться лапкой в грязи. Прасковья Тимофеевна нагнулась и увидала спичечную коробочку, всю размокшую и полинявшую.

- Брось, шавочка, брось, это просто дрянь, не стоит останавливаться.

Но вдруг что-то блеснуло, и Прасковья Тимофеевна увидала светлый гривенник, который выпал из сун­дучка Игната.

- Вишь, обронил кто-нибудь, - сказала старушка и спрятала монетку в кошелок.

Побывав в гостях, Прасковья Тимофеевна вернулась домой усталая, вынула из кошелька гривенник, полю­бовалась им, и, положив его на стол, села вязать чулок. Шавка легла у её ног, и обе задремали. Вдруг шавка вскочила, залаяла и бросилась со всех ног к комоду. Она толкнула столик, гривенник упал, пока­тился по полу и провалился в щель. В эту самую минуту огромная крыса выбежала из-под комода. Ста­рая попадья вскрикнула и стала звать народ. Прибежала её дочь, дворник с палкой и, узнав, что старушка

испугалась крысы, стали ее выгонять. Крыса выбежала, дворник ударил её, но она спасаясь, с страшной быстротой вскарабкалась на большой образ Спасителя.

- Ах, окаянная, на образ влезла! - вскрикнула доч­ка и смахнула крысу половой щеткой. Крыса шлепнулась об пол, дворник опять ее ударил. Не помня себя, вся избитая, крыса бросилась на Прасковью Тимофеевну и в одну минуту вскочила сзади под её широкую кофту.

- Батюшки! помогите, ах ты, мерзкая! - кричала ста­рушка, схватив руками крысу вместе с кофтой, в ко­торую она вцепилась.

Дворник помог вынуть крысу, бросил ее на пол, хотел добить, но крыса исчезла, и как ее ни искали, нигде не могли найти.

Старушка попадья хватилась потом гривенника, ко­торый она положила на стол. Начали его искать; дочка её отодвигала мебель, ползала под диван, выметала из-под комода сор, но гривенник пропал.

Через несколько дней в этой самой комнаты был такой дурной запах, что никто там не мог сидеть. Все поняли, что пахнет мертвой крысой. Позвали плот­ника, подняли доски и нашли мертвую крысу, которую поспешили выбросить.

- Ишь ты! - воскликнул плотник. - Крыса себе и капитал припасла. Вишь, рядом с ней какой светлый гривенник лежит.

Плотник взял монетку, полюбовался ею и отдал ста­рой попадье.

- Под полом, матушка, нашел, знать в щель про­валился.

- И то! Мы его искали, не нашли, а вот случай та­кой вышел... Возьми его себе на чай.

- Спасибо, матушка.

И плотник спрятал гривенник в свой кошель, собрал инструменты и пошел домой.

______

И где только еще не побывал наш гривенник! Попал он раз к маленькой татарке. Вот как было дело.

Шел татарин на работу в Самарскую губернию. У татарина была жена и двое детей: маленький мальчик двух лет, которого звали Нагим, здоровый, толстый и веселый, и девочка, Алифа, четырех лет, с больными глазами, жалкая, голодная и всегда грязная. Мальчик был очень тяжел, нести трудно, а идти далеко. Тогда татарин сделал тележку на четырех деревянных колесах, посадил туда Нагима и повез его. Девочка же шла пешком.

Пришли они наконец в большое село и нанялись к богатому мужику работать в поле. Сделали шалаш небольшой и поселились там на все лето.

Днем татарин с женой работал, девочка смотрела за братцем. По вечерам же татарин пел свои унылые песни и играл на дудочке, а дети и их мать спали.

Всегда голодная девочка часто убегала в деревню. По-русски она почти не говорила, а выучилась просить хлеба, который называла лепешкой. Подойдет к богатой избе, увидит, как дети едят, станет у крыльца или у окна и жалобно просит: «тетка, лепешку давай!» Дадут ей кусок пшеничного хлеба, она его схватит своей гряз­ной ручонкой и побежит. А другой рукой и грязным рукавом она все терла свои больные глаза.

Увидала ее жившая на селе докториха, приехавшая лечить больной народ; пожалела ее и взялась ей помочь. Сначала всю ее вымыла, стала поить ее молоком и лечить её глаза. Маленькая татарка совсем поправилась и стала такая полненькая и даже хорошенькая. Она очень полю­била докториху и все сидела у неё. Отец девочки хотел заплатить докторихе деньги за лечение и высыпал на стол несколько гривенников. Там был и наш зна­комый гривенник. Но добрая докториха себе денег не взяла, а позвав маленькую татарку, смерила кругом её тоненькую шейку и принялась гвоздем пробивать ды­рочки во всех гривенниках. Когда она это сделала, она пришила за эти дырочки все гривенники к ленточки и надела на шейку маленькой татарки.

- Ну, посмотрись в зеркальце, хорошо? - спросила она, ставя перед девочкой небольшое зеркальце.

Алифа засмеялась от радости, а отец её посмотрел с благодарностью на докториху. Татарки всегда носят монетки на шее или на косе, и татарин был рад, что нарядили его девочку.

Когда прошло лето, они заработали денег и ушли к себе домой. Гривенник долго жил у татарки Алифы на ленточке, но ленточка раз оборвалась и все гривен­ники рассыпались во все стороны. Наш знакомый гривенничек тоже укатился, его схватил проходивший мимо мальчик - и унес к себе. Он хотел на него купить что-нибудь, но гривенника с дырочкой никто не брал.

Отдали его за несколько копеек купцу, который торговал старым серебром. Наш гривенник, потемневший, старый, грязный и проткнутый гвоздем попал опять в большой котел, в котором расплавляли ста­рое серебро, и когда расплавили, то снова сделали но­венькие серебряные вещи и монеты.

Так и наша жизнь: родимся новенькими, светлыми, чистыми младенцами; проживем жизнь с разными переменами, и уйдем опять туда, откуда пришли, чтобы на­чать жить НОВОЙ ЖИЗНЬЮ НА ТОМ СВЕТЕ.