Купина неопалимая

Экскурс I. О Славе Божией в Ветхом Завете

Весь Ветхий Завет говорит о Богоматери и Ее роде и в целом, и в частностях, начиная с самого творения мира, которое, по тол­кованию св. Иоанна Дамаскина, прообразовало рождение Пресв. Девы*). Она есть новая земля и небо, творимая вместо прежних, оскверненных грехом. Она есть рай и обетованная Богом в раю жена, семя коей сотрет главу змия (Быт. 3,15). Она есть Ноев ков­чег спасения и лествица, виденная во сне Иаковом. Она есть Не­опалимая купина, виденная Моисеем, и Чермное море, в котором спасся Израиль. Она есть скиния и храм, и в целом, и в частях, Ковчег Завета, и стамна, и скрижаль, и кадильница, и жезл Ааро­нов. Она — руно Гедеоново. Она — Царица псаломская (пс. 44) и невеста Песни Песней (св. Иоанн

*) Эти прообразы и пророчества не раз перечислялись в соответствующих сочинениях. См., напр., превосходное сопоставление в книге «Величие Пресвятой Богородицы», стр. 8-68.

211

Дамаскин в слове на Рождест­во Богородицы). Она — Дева, прореченная пророком Исаией (7,4), и врата затворенные, виденные пр. Иезекиилем (44,1 — 4). Она гора несекомая, виденная прор. Даниилом, и гора приосененные чащи, виденная прор. Аввакумом. Эти прообразы и про­рочества, засвидетельствованные в их отношении к Богоматери в песнях церковных и святоотеческой письменности, не представ­ляют особой трудности для понимания. Но есть одна группа про­роческих видений, требующих истолкования, именно явления Славы Божией, которые относятся и к Богоматери, и необходимо раскрыть тот таинственный смысл, какой имеют эти массивные образы Славы Божией в Ветхом Завете. По нашему убеждению, это раскрытие возможно лишь в связи с общим учением о Боже­ственной Премудрости. Слава Божия и есть София, или, если го­ворить выражениями св. Григория Паламы, уже принятыми в Православии, Слава Божия есть энергия энергий Божиих, которые только и доступны твари, при полной недоступности («трансцен­дентности») самого существа Божия. Так или иначе, но всякое бо­гооткровение приводится в связи с Боговоплощением, а из него неустранимо и Богоматернее начало. Его-то именно и предпола­гаем выделить и проследить.

Первое явление Славы Божией описывается в Исх. 16,7, 10: «и утром увидите Славу Божию... они оглянулись в пустыне и вот Слава Господня явилась во облаке». В этом первом явлении уже наличествует одна черта, которая чаще всего повторяется и в дальнейших доксофаниях, явлениях

212

Славы, именно явление Ее во облаке. Облако имеет значение некоей среды, одновременно и закрывающей и открывающей для слабых глаз присутствие Бо­жие внутри этого облака. Но в этом именно значении прообраз Богоматери и разумеется Церковью в явлении облака, — таков, напр., столп огненный и облачный, руководивший Израиль в пу­стыне. *) Итак, уже первое явление Славы Божией говорит и о Сла­ве человеческой, о Богоматери. (По-видимому, в ряде мест, где просто говорится: «и явилась Слава Божия» Лев. 9,6, 23; Числ - 14,10; 16,19,42; 20,6, — разумеется явление облака, прямо это ска­зано лишь в Чис. 16:42.) Облако является при обоих освящениях богослужебных мест: сначала скинии (Исх. 40,34-35: «и покрыло облако скинию собрания, и Слава Господня наполнила скинию. И не мог Моисей войти в скинию собрания, потому что осеяло ее облако, и Слава Господня наполняла скинию»), а затем и Соло­монова храма (3 Цар. 8, 10, 11: «когда священники вышли из святилища, облако наполнило дом Господень. И не могли священники стоять на служении по причине облака, ибо Слава Господня наполнила храм Господень»; ср. 2 Пар. 5,13 — 14). В связи с этим надо понимать и Числа 9,15 — 23, где говорится о стоянии облака над скинией при стоянках и о движениях его при переходах. Скиния и храм сами по себе суть прообразы Богома­тери, но скиния-храм, осененный

*) Радуйся, столпе огненный, вводящий в вышнюю жизнь человечество (Акафист Богоматери). «Световидный облак... воистину Благодатная явилась еси» (Окт. 5 гл. кан. I. Пр. п. 9 Богор.).

213

облаком Славы Божией, есть уже двойное Ее знаменование; Она есть вместилище Славы Бо­жией, но и Сама прославлена; Она есть вместилище Бога невместимого, но и Сама обожена. Словом, здесь, где говорится о Славе Божией, несомненно, говорится и о Богоматери. Обратимся те­перь к богоявлению Моисею, которое также было явлением Сла­вы Божией. Самое вступление Моисея на гору Синайскую соеди­няется с явлением облака: «и взошел Моисей на гору, и покрыло облако гору. И Слава Господня осенила гору Синайскую; и по­крывало ее облако шесть дней, а в седьмой день воззвал (Господь) к Моисею из среды облака. Вид же Славы Господней на вершине горы был пред глазами сынов Израилевых, как огонь поддающий. Моисей вступил в середину облака и взошел на гору; и был Мои­сей на горе 40 дней и 40 ночей» (Исх. 24,16 — 18). Здесь соеди­няются два откровения Славы Божией: через боговоплощение — Богоматернее начало, облако, и через богоявление — огнь поядающий, и оба они между собою нераздельно соединяются, ибо без облачного покрова невыносим был бы для человеческих очей вид огня поддающего, лица Божия не может человек увидеть и ос­таться в живых (Исх. 33,20). Откровение Славы Божией в доступ­ном для человеческого существа образе связано с Богородичным началом. «Не потому ли, восклицает один из отцов (св. Мефодий Патарский), — Моисей долго медлил на горе, что должен был изу­чить неведомые тайны Богородицы?»*) «Моисей

*) Величие Пресв. Богородицы, 31.

214

сказал: покажи мне Славу Твою. И сказал Господь: Я проведу пред тобою всю Славу Мою, и провозглашу Имя Мое пред тобою; и кого помило­вать, помилую, кого пожалеть, пожалею; и потом сказал Он: ли­ца Моего не должно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых» (33, 18 — 20). Эти слова Гос­подни представляют собой прямое разъяснение и восполнение предыдущих. Они содержат указание, что видение Славы Божи­ейне есть видение Лица Господня, доксофания не есть феофания. Она есть некое доступное и переносимое человеком откровение Божие, но не видение Лица Божия, сущности Божи­ей. Это же подтверждается и свидетельством ап. Иоанна, относя­щимся, конечно, и к Моисею: «Боганикто никогда не видел». (10. 1,18, 1. 10, 4,12. Ср. также 1 Тим. 6,16). В дальнейших словах Господа это заключение выражено в антропоморфных образах: «сказал Господь: вот место у Меня: стань на этой скале. Когда же будет проходить Слава Моя, Я поставлю тебя в расселине скалы и покрою тебя рукою Моею, доколе не пройду. И когда сниму руку Мою, ты увидишь Меня сзади, а лице Мое не будет видимо» (33,21 — 23). Преднамеренная и как будто преувеличенная антро­поморфность и массивность этих образов более закрывает, чем открывает тайну действия Божия в человеке, который вмещает от Бога лишь посильное. Но этим еще более подчеркивается уста­новленное выше различие, а в известном смысле и противопос­тавление самого ипостасного существа Божия, «Лица Божия», и Славы Его. В 34,5-6 описывается самое явление Славы в та-

215

ких чертах: «и сошел Господь в облаке и остановился там близ него и провозгласил Имя Иеговы и прошел Господь пред лицем его и возгласил: Господь, Господь, Бог человеколюбивый и милосер­дый, долготерпеливый и многомилостивый и истинный». Тут поражают две черты. Во-первых, явление Славы и здесь изобра­жается как сошествие Бога в облаке, которое есть, как мы уже зна­ем, один из ветхозаветных образов Богоматери: явление Славы здесь есть богоматеринство и боговоплощение. Слава есть Бого­матерь, в Которой сходит Господь, от Которой рождается Господь наитием Св. Духа, есть Богородичная София. Но вместе с тем провозглашается Имя Иеговы, Которое есть Слово, открываю­щее, сказующее, именующее Отца. Это провозглашение Имени говорит тоже о боговоплощении, однако выраженном уже не в от­ношении к воспреемлющему, Богоматернему началу, но к Само­му воплощаемуся Логосу. Слава Божия есть здесь в этом значение Богочеловек, Христо-софия.

В таком соединении текст о Славе Божией таинственно со­держит в себе словесную икону Богоматери, Матери с Младен­цем, Облак и Имя (самое именование также указует на боговоплощение: «Бог человеколюбивый и милосердый»).

Итак, первое явление Славы Божией св. пророку Моисею со­держит в себе тайну богоматеринства и тайну боговоплощения, которая показана Богом ранее ее исполнения во времени, силою предвечного ее предначертания. Дальнейшая черта рассказа, именно, что «лице Моисея стало сиять лучами оттого, что Бог го­во-

216

рил с ним» (34,29), указует на божественную силу, присущую явлению Славы Божией, причем 34,34 прямо говорит, что «Мои­сей входил пред Лице Господа, чтобы говорить с Ним», и тем ут­верждается, так сказать, божественная подлинность этого явления, т. е. что для Моисея в меру его человеческой возможно­сти видение Славы и было вхождением пред Лице Божие, хотя по существу и не было Его видением. Вместе с тем прославление Моисея имеет отношение к Фаворскому осеянию, в котором со­участвовал и Моисей: это есть свет Славы Божией, Которую явил Господь ученикам Своим на Фаворе.

Явление Славы Божией было, согласно сказанному, явлением Премудрости одновременно и в христологическом, и богородничном аспекте, и это делает боговидца Моисея избранным тайновидцем боговоплощения, что соответствует его месту в истории Церкви как установителя закона и, в этом смысле, учредителя Церкви Вет­хозаветной. В законе, богослужебном и обрядовом, обетовалось прикровенно — как «сень законная» — пришествие в мир благода­ти, воплощение Сына Божия от Девы Марии, и весь обрядовый за­кон, храм и жертвы разъясняются в этом смысле в Послании к Евреям. Поэтому пророку Божию Моисею, которому Бог открыл Свое Имя и соделал его боговидцем, другом и собеседником Божиим, были даны и чрезвычайные откровения о Богоматери, которые становятся доступны в свете свершений и откровений Нового Заве­та. Моисей носил покрывало на лице своем, потому что слабые очи человеческие не могли выносить сия-

217

ния его, отблеска Славы Бо­жией. Но в Новом Завете Бог воплотился и «с человеки поживе», и «видехом Славу Его яко Единородного от Отца, исполнь благодати и истины»(Ин. 1,14). И это же покрывало, согласно изъяснению ап. Павла (2 Кор. 3,13—16), лежит и на сердцах Израиля, ибо оно сни­мается лишь Христом, дабы очи «не взирали на конец преходяще­го». Но для христиан снято это покрывало, и ясно, сколь преисполнен был боговидец Моисейведением о Богоматери *), ко­торая прообразуется и уготовляется всем ветхозаветным благочес­тием. Из откровений о Богоматери Моисею, кроме явления Славы Божией, заслуживает исключительного внимания еще первое ему богоявление — Неопалимой Купины, которая неизменно изъясня­ется Церковью как образ Св. Девы**). Посему существует особая ико­на Пресв. Девы, именуемая Неопалимая Купина (изображение Богоматери с космическими символами в центре четвероугольной звезды,

*) Это и подтверждается в церковных песнопениях: «чудное свяшенноявленному Моисею купина и огнь показа чудо: ищай же конца в прехождении времен, во Отроковице чистей, рече узрю» (кан. на Благовещение, п. 9, тр. 4). «Моисей уразуме в купине великое таинство рождества Твоего, Святая Дева» (Акаф. Богомат. п. 8, тв. 2.).

**) Из многочисленного, сюда относящегося литургического материала приведем только всем известный «догматик» 2-го гласа: «Прейде сень законная, благодати пришедши: якоже бо купина не сгораше опаляема, так Дева родила еси и Дева пребыла еси; вместо столпа огненного праведное возсия солнце, вместо Моисея Христос спасение душ наших».

218

вписанной в умное небо, исполненное ангелов; по углам че­твероугольника — четыре животных из видения Иезекиилева и Апокалипсиса, соответствующие и четырем Евангелистам; есть, впрочем, под этим же названием изображение Богоматери в окру­жении огня, подобно кусту, виденному Моисеем).

Исх. 3,2: «и явился ему (Моисею) Ангел Господень в пламени огня из среды тернового куста. И увидел он, что терновый куст горит огнем, но куст не сгорает». Ангел Господень здесь, как и в других случаях богоявления (напр. Быт. 18,69, Числ. 22,31, 5,1, Суд. 2,1 — 4), употребляется с видимым безразличием вместо Са­мого Бога (ср. речь первомуч. Стефана, Деян. 7,30 — 35). Общее святоотеческое понимание видит здесь, во всяком случае, некое предварение боговоплощения и иногда сближает ангела прямо с Сыном Божиим, иногда видит проявление триединого Бога (на­мек на троичность при этом усматривается в трояком именова­нии Бога: «Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова» Исх. 3,6).

Явление ангела в купине должно пониматься в сопоставле­нии с видением Славы Божией. Как в последнем, при невозмож­ности видеть Самого Бога, «Лице Божие», Моисей, тем не менее, удостоивается видеть Славу Его, так же и здесь Моисей «отврати лице свое: благовяще бо воззрети на Бога» (3,6). И, однако, при этом страхе воззреть на Бога, он выносит беседу с Ангелом Его, другими словами, приемлет посильное ему богоявление, которое, точнее, есть доксофания, явление Божественной Софии в образе предваряемого бого-

219

воплощения. Наличествует два момента этой софиофании: с одной стороны, сама Неопалимая Купина, куст, охваченный огнем, пламенеющий и не сгорающий, «земля свя­тая» (Исх. 3,5) — это Матерь Божия, осененная Духом Святым; с другой стороны, явление Ангела Божия в пламени огня из среды терноваго куста (3,2) — Сам «Господь, к Моисею взывающий из среды куста» (3,4), Сын Божий воплощающийся. Посему виде­ние это есть сыновняя Богоматерняя икона, виденная пророком Моисеем, образ боговоплощения, в котором огнь Божества про­никает и обожает тварное естество, его не сожигая, и Божестественная София соединяется с тварною, почему и имеет два образа явления, во Христе и Богоматери. Другими словами, видение Не­опалимой Купины, Моисею данное, тожественно по существу с видением Славы Божией, им у Бога испрошенной. Есть одна чер­та, это сближение подтверждающая и раскрывающая: мы видели, что явление Славы было связано с провозглашением Имени Бо­жия (Исх. 33,19, 34,5, 6). Но и здесь, в явлении Купины, также происходит провозглашение Имени, испрошенное Моисеем (3,13). И Бог из пламенеющего куста открывает ему Свое Имя, ве­ликое и страшное, которое было окружено великим почитанием в ветхозаветном благочестии *). Это Имя Божие — Иегова, Ягве,

*) Заслуживает внимания, что в одних текстах (1 Цар. 4,4, Лев. 16,2) говорится, что над крышкой Ковчега Завета среди изображений херувимов является Сам Бог, но 2 Цар. 6,2 читаем: «ковчег Божий, на котором нарицается Имя Господне Саваофа, сидящего на херувимах». Нарицание имени равносильно присутствию Божию — эта

220

обычно почитается ветхозаветным откровением о Божестве и от­носится к ипостаснойсамобытности Божества: Сый, Я есмь кото­рый Я есмь, Я сущий. В этом смысле Имя это может относиться и ко всей Пресвятой Троице, во единице сущей, к триединому ипостасному Богу. Однако Св. Троица именуется, имеет Имя Свое, в Сыне, Он есть Имя Отца (как и в молитве Господней: Отче наш — Первая Ипостась, да святится Имя Твое — Вторая Ипо­стась). Имя Отца, открываемое Моисею: Сый, ὁ ών, также есть Имя Сына. И это в Новом Завете прямо свидетельствуется Им са­мим: «Аз есмь Альфа и Омега, начало и конец, глаголет Господь, Сый, и иже бе и грядый, Вседержитель» (Откр. 1,8, ср. 1,10, 2,8). Непосредственно отношение этого текста к Логосу может и ос­париваться, хотя из контекста и параллелей с очевидностью про­истекает, что имя ό ών относится к Христу, вместе с неоспоримо Ему принадлежащими именованиями: Альфа и Омега, начало и конец. Это же толкование текста Откр. 1,8 подтверждается и ико­нографией, где обыкновенно изображение Спасителя как Логоса, Предвечного Отрока, надписывается греческим ὁ ών, что есть греческий перевод еврейского Иегова. Таким образом, соедине­ние Имени с богоявлением, произнесение Имени из среды тер­нового пламенеющего куста прямо говорит о воплощении второго Лица Св. Троицы

мысль вообще характерна для Ветхого Завета, где храм Божий обычно называется «храм Имени Господа» (см., напр., 3 Цар. 8).

221

от Девы Марии, и новозаветным, бого­человеческим Именем Иеговы является сладчайшее Имя Иисус (и не в этом ли причина, что перед пришествием Христа утрачи­вается, забывается чтение Имени Иеговы?).

Явление Божие Моисею на горе Хорив полагает начало но­вой эпохе богопочитания, которое продолжается до Иоанна Предтечи, приуготовительно-воспитательной и подзаконной; она открывается видением Богоматери в Купине, а Ее явлением в мире и совершающимся чрез него боговоплощением заканчива­ется и исчерпывается. Это исключительное ведение тайны боговоплощения Моисеем получает свое подтверждение (помимо прямого пророчества его о Пророке: Втор. 18,15-19) в том, что Моисей вместе с Илиею являются около самого Господа на горе Преображения, причем обнаруживается особое проникновение их в тайну искупления: «явившись во славе, они говорили об исходе Его, Который Ему надлежало совершить в Иерусалиме» (Лк. 9,31).

Рядом с Моисеем здесь находится и пророк Илия, как прозор­ливец тайны искупления. Здесь неизбежно приводится на мысль то богоявление, которого удостоился этот великий ревнитель ис­тинного богопочитания в дни великих испытаний для веры. «И ему сказал (Господь): выйди и стань на горе пред лицем Господ­ним. И вот, Господь пройдет, и большой и сильный ветер, разди­рающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ве­тре Господь. После ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь. После землетрясения

222

огонь, но не в огне Господь. После огня веяние тихого ветра (в дыхании хлада тонка)». Таинственный смысл этого богоявления раскрывается чрез сопоставление с бо­гоявлением Моисею, вместе с которым Илия присутствовал на го­ре Фавор, как таинник искупления и богоявления. Явление Бога в явлениях природы — не в грозных и потрясающих, что, казалось бы, более соответствовало пламенной ревности Илии и всему его служению, но в кротких и ласкающих — соответствует богоснисхождению, уничижению Господа в Его воплощении. И самое вея­ние тихого ветра при таком понимании получает то же значение, что и облако для Моисея, относится и к Богоматери, как живому посредству между Богом и человеками, носящей невместимого Бога. Такое толкование находит для себя главную опору именно в том месте, которое дано Илии вместе с Моисеем на горе Преоб­ражения (а также и в том указании Господа, что Предтеча, все слу­жение которого связано с пришествием Спасителя на землю, при­ходит в духе и силе Илииной, есть Илия, которому должно прийти: Мф. 11,14, 17,11 - 12, Мк. 9,12, Лк. 1 - 17).

Пророк Исаия, которому было второе явление Славы Божи­ей, есть ветхозаветный евангелист, пророчествовавший о боговоплощении, и он имел пророческое ведение и о Богоматери. Ему, единственному из пророков, принадлежит прямое пророчество о рождении Эммануила от Девы (Ис. 7).

Образ Ее Церковь видит также в «облаце легце», на котором Господь грядет в Египет (Ис. 19,1). Он же содержится и в видении Славы Божьей, к кото-

223

рому обратимся: гл. 6,1 — 7. «В год смерти царя Осии видел я Господа Adonai, сидящего на престоле высоком и превознесенном и края риз его (в переводе LXX: и Слава Его; в слав, пер.: исполнь дом Славы Его) наполняли весь храм» (6,1). Это разночтение перевода LXX от масоретского текста является определяющим. «Бога никто же виде нигде же», и, если говорится, что Исаия «видел Бога», то это очевидно относится к видению не Самого Бога, но Славы Его, как это и сказано прямо у Евангели­ста Иоанна: «Исаия... видел Славу Его... τήν6όξαν αύτού и говорил о Нем» (10. 12,41); по апостолу же Павлу он слышал Св. Духа (Деян. 28,25). Из сопоставления указаний этих следует, что в виде­нии Славы было дано Исаии тройственное откровение Отца, Сы­на и Духа Св., всей Св. Троицы, как это же явствует и из троекратного взывания серафимов: «свят, свят, свят Господь Са­ваоф, вся земля полна Славы Его!» (6,3). (Это же указуется в упо­треблении местоимений: «кого Мне послать? и кто пойдет для Нас?» 6,8). Это видение Славы, в сравнении с Моисеевым, отли­чается тем, что в нем гораздо явственнее проступает откровение о троичности. При этом здесь явление Славы, обращенное как к бо­жественному миру, так и к тварному, относится не только к Славе Божией, но и к Славе мира, к Богоматери. Церковь, в частности, истолковывает клещи с горящим углем, в руках серафима, как об­раз Богоматери, приемлющей огнь Божества *).

*) Октоих, гл. 7, кан. Никол. Чудотв. п. 3, Богородичен, гл. 2-го кан. Бог. п. ирм.; кан. Срет. 5 п., тропарь 3:2.

224

Но по основному смыслу видение Богоматери есть тот пре­стол высокий и превознесенный, на котором восседает Христос *). Она есть славнейшая без сравнения Серафим, которые, закрывая лица и ноги крылами своими, летая вокруг престола, взывают ко Св. Троице: «свят, свят, свят Господь Саваоф», но уже в отноше­нии к Богоматери: «вся земля полна Славы Твоей». Ибо Она и есть та земля, которая есть вместилище Славы Божией, испол­ненная Слава мира. Таков богородичный смысл видения Исаии.

Теперь нам надлежит перейти к третьему и последнему вет­хозаветному видению Славы, наиболее таинственному, именно пророка Иезекииля. Пророку было ведомо откровение о Богома­тери, прежде всего в образе врат затворенных, восточных, чрез ко­торые никто не пройдет, кроме Господа (Иезек, 44, 1-4). Церковь, избирая этот отрывок для богородичной паремии, тем самым ис­толковывает это видение в применении к Богоматери. Да и вся вторая часть книги пророка Иезекииля (гл. 40-48), относящаяся к устройству храма и жертв, таинственно относится и к Богоматери, прообразуемой храмом и скинией.

Но Слава Божия есть особое откровение, данное прор. Иезе­киилю и его из всех пророков выделяющее. Чрез видение Славы Иезекииль призывается к

*) «Престол Тя Божия Слова прославляем, Богородице, на нем же яко человек Бог седе явися, и бысть Херувимов превышшая» (Окт. гл. 2, кан. Богор. п. 5. Ср. Окт. гл. 6, кан. Иоанну Предт. п. 3, Богор., 2 гл. св. Никол., п. 6 Богор.).

225

пророческому служению (гл. 1 -2), и оно его сопровождает на всем пути его. Сам Иезекииль нигде не дает определения Славы, он говорит о ней в массивных религиозных образах, как о явлении, совершающемся в определенном месте и времени, передвигающемся, приходящем и уходящем (гл. 3,12­13,23, 8,4,9,3; 10,4; 12,22; 11,22-3,43,2-5). Явление Славы не свя­зано уже с храмом, как было при Моисее и Соломоне (Исх. 16:10; 3 Цар. 8,11; 2 Парал. 5,14). Оно отличается и от существа Божия, «Лица Божия», ибо говорится о нем: «таково было видение подо­бия Славы Господней» (Иез. 2,1), и она не отожествляется с Са­мим Господом, глаголющим пророку (2,1-3), хотя откровение Божие и связано с этим явлением.

В нашу задачу не входит подробное изъяснение таинствен­ного видения «колесницы» Иезекиилевой (гл. I), которое едва ли и поддается истолкованию во всех своих чертах в пределах ны­нешнего века. Но тем важнее отметить некоторые его черты. Из средины огня видимо было «подобие четырех животных», и «об­лик их был как у человека» (1,5), «Подобие лиц их — лице чело­века и лице льва с правой стороны у всех четырех, а с левой стороны — лице тельца у всех четырех, лице орла у всех четырех» (1,10). (Это же видение повторяется и в Апокалипсисе: 4,7.) Жи­вотные эти соответствуют символам четырех Евангелистов, кото­рые изображают Человека Христа как человека, тельца, льва и орла. Человек соединяет в себе силу и мудрость и кротость живот­ного мира, ибо он есть космическое существо, микрокосм. Эти таинственные символы Четве-

226

роевангелия, относящиеся к раз­ным образам служения Христова, содержат в себе и таинственное указание на отношение человека к до-человеческому миру и его преображение, просветление и очеловечение в человеке. Одним словом, в четвероживотных Четвероевангелиях содержится таин­ственное откровение о человеке как антропокосмосе, о возглавлении им всего тварного мира, свидетельствуется, что все творение есть в некоем смысле — Человек — (как и содержание Моисеева шестоднева, заканчивающегося сотворением челове­ка, есть в сущности рассказ об его творении).

Видение Иезекииля есть, вместе с тем, откровение о небесной и вечной природе человека, о «небесном человеке» (и в этом смыс­ле есть как бы изъяснение слов Прит. Сол. 8,31 о Премудрости Бо­жией: «и радость Моя в сынах человеческих»): в Славе Божией присутствует образ человека, сотворенного по образу Божию. Од­нако, следует на это указать, что облик человека приписывается здесь и херувимам (10,20), которые несут на себе престол Госпо­день над сводом, простирающимся над ними (1,22, 26), и однако они принадлежат не к человеческому, но к ангельскому миру. На это можно ответить, что херувимам здесь и не приписывается по­лноты человеческой, и вообще космической природы, они суть «подобие четырех животных», имеют облик «как у человека» (1,5). Природа мира духовного, ангельского, остается иною, чем у чело­веческого мира. Тем не менее ангелам свойственно служебное от­ношение к этому миру, а потому и некоторое онтологическое сродство с ним и соотноше-

227

ние: чтобы служить человеку, нужно иметь его подобие (это соотношение печатлеется в учении о лич­ном ангеле-хранителе, присущем каждому человеку, как его не­бесный образ). Иными словами, Слава небесного мира соотносительна Славе мира человеческого и — в этом смысле — человечна, отсюда животность и человечность высших чинов ан­гельских, на которых покоится Господь, «седяй на херувимех».

Эта мысль о небесном образе человека, отсвет которого ле­жит и на ангельском мире, получает новое подтверждение в даль­нейших подробностях видения: над сводом над головами их было подобие престола, а «над подобием престола было как бы подобие человека вверху на нем» (1:26). Это подобие человека на престоле прямо свидетельствует о небесной предвечности образа челове­ческого, зримого не только в тварном духовном мире несущих на себе престол херувимов, но и на самом престоле (это представля­ет собой аналогию Данилову видению Сына Человеческого, 7,9, 13 — 14; ср. Откр. гл. 4 — 5).

Церковь видит в седящем на престоле подобии человеческом образ воплощения Сына Божия *). Однако это видение, бывшее до воплощения, свидетельствует о предвечности человеческого об­раза на небесах, силою которого возможно было сотворение чело­века и, как его новое творение, — боговоплощение. Если понять видение только в отношении к боговоплощению и видеть в

*) «Божий явился еси пророк, Иезекииле чудне, воплощение Господне всем провозвестил еси, сего Агнца и Зиждителя Сына Божия явльшася во веки» (Конд. прор.).

228

нем лишь пророчество о Христе, то в таком случае неизбежно прихо­дим к заключению, что человеческое тварное естество, в Нем про­славленное, также причастно Славе Божией. И Слава Божия объемлет в Себе как мир вечный, так и по образу его сотворен­ный, в их онтологическом единстве, Божественную Софию, от­крывающуюся в Сыне Человеческом.

Но откровение Софии — Славы Божией неотъемлемо содер­жит в себе и Богоматернее начало, почему видение Иезекиилево, подобно Моисееву и Исаиину, относится и к Богоматери. «Пре­стол херувимский — Дева», честнейшая Херувим и славнейшая без сравнения Серафим, — указуется в видении престола с Сидя­щим на нем, и вся чудная колесница означает Пресв. Деву, кото­рая в церковных песнях именуется «колесницей Солнца умного», «огнеобразною колесницею Слова». (Этот богородничный харак­тер Иезекиилева видения подтверждается еще и видением радуги, явленной также и Ною после потопа и знаменующей Церковь и Пресв. Деву: 1,28.)

Итак, видение Иезекиилево, содержащее в себе прозрение в таинство боговоплощения, таит в себе и прозрение о Богомате­ри, как Славы Мира*). Напрашивается поэтому сопоставление ви­дения Иезекиилева с учением о Премудрости Божией в Прит. Сол. 8 и Прем. Сол. 7,22 — 30; 8, 10 — 12; Прем. Сир. 1,24. И во­обще Слава

*) Общее указание на богородичный смысл явления Славы пророку Иезекиилю из святых отцов мы встречаем у св. Андрея Критского: Избранные слова святых отцов в честь и славу пресвятой Богородицы. Москва, изд. 4-е, 1896, стр. 53-4.

229

Божия есть лишь другой образ Премудрости Божией. Как и София, Слава имеет два лика: Христо-софийный и богороднично-софийный, божественный и тварный. Пророчество о боговоплощении имеет содержанием одновременно Христа и Бо­гоматерь, Славу Божию и Славу мира, явление Сына и излияние Духа Св.

Таков богородничный и софийный смысл видения Славы Божией, явленной Иезекиилю: Бог в творении и творение в Боге, обожаемая тварь. В связи с этим только и можно понять ту осо­бенность доксофании Иезекииля, что Слава Божия приходит и уходит, входит в храм и выходит из храма, одним словом, как бы имеет земную историю, входит во взаимодействие с человеческим родом. Это совершенно непонятно в отношении к предвечной Славе Божьей, сущей до создания мира (Ин. 17,5), но вполне при­менимо к Славе, открывающейся в творении и имеющей поэто­му историю. Это есть история Церкви Ветхозаветной, которая преимущественно имеется в виду у прор. Иезекииля, т е. до Бого­матери, а также и Новозаветной после Нее и с Нею. В Ней Самой история мира и Церкви внутренно заканчивается, ибо находит свое свершение. Она есть уже совершившаяся Слава творения, тварная София. Однако в человеческом мире история Церкви продолжается до окончания века сего. Чудотворная икона Бого­матери и Ее милостивые явления святым есть новозаветные подо­бия Славы, виденной Иезекиилем, как приближающейся и удаляющейся от храма, являющейся или скрывающейся от чело­веков.

Итак, все три доксофании включают в себя и от-

230

кровение о Богоматери, как Славе мира и Престоле Божием. Явления Славы Божией суть до известной степени прообразы и пророчества о грядущем, предсказания будущих событий. Однако этим времен­ным исполнением не исчерпывается их значение, ибо во времен­ном раскрывается от века сущее, а в Боге и все временное вечно. Во времени воплотился и Сын Божий и вознесся на небо с пречи­стою Плотию Своею, но и для вечности Он пребывает Богочело­веком, сидящим на престоле Славы, как виден был Он прор. Иезекиилем. Здесь антиномия для разума, не способного соеди­нить временного и вечного, и сладостная тайна веры: то, что для нас временно, в Боге вечно. Но то, что относится к боговоплощению, к Сыну, это же относится и к Виновнице воплощения, Приснодеве. Ея жизнь начинается и протекает во времени. Она лишь с известного, определенного срока становится Богоматерью, и в мир входит как будто впервые сила и благодать Богоматеринства. И, однако, для Бога Богоматеринство существует предвечно, как и дано было его постигать в явлениях Славы святым Божиим про­рокам. Творение мира, совершающееся во времени, как и вся жизнь твари, в Боге существует вечным образом, и сердце творе­ния и слава его — Богоматерь. И если, по мудрому слову Тертуллиана, «Бог, когда образовывал каждую черту тела Адама из глины, думал о Христе, который некогда будет человеком»*), то и сотворяя Еву, Господь создавал храм тела грядущей Богоматери. Подобно тому, как

*) De resurrectione carnis («О воскресении плоти»), VI. Migne, Р. lat., И, 208.

231

место в небесах для Богочеловека, вознесше­гося и сидящего одесную Отца, предвечно есть, ибо нет пременения в Боге, также и место Богоматери в небесах, сидящей одес­ную Сына, предвечно приуготовано, как основание для создания мира, мир создан ради Богоматери, как Ее вместилище. Не мо­жет быть помыслено в мире ничего абсолютно случайного или та­кого, что могло бы быть и не быть, и тем более неуместна эта нечестивая мысль в отношении к Богоматери. Обычно связывают боговоплощение с искуплением от греха и подчиняют его, следо­вательно, совершившемуся грехопадению. В такую концепцию implicite, скрыто входит мысль, что и явление Богомате­ри связано с падением прародителей, ибо без него и оно было бы ненужным, а потому становится случайным. Такая мысль совер­шенно ниспровергается библейским повествованием о явлениях Славы Божией, которые относятся к самому Богу, а не к челове­ку, раскрывают мир божественный. И в этом мире неустранимое место принадлежит боговоплощению и Богоматеринству. Эти яв­ления составляют как бы небесный пролог к Новому Завету. Они свидетельствуют о Богоматери, как предвечной Славе мира, в Бо­ге зримой ранее, чем Дева Мария явилась в истории человечест­ва. Как Господь в Славе Своей сидит на херувимах и воспеваем серафимами, вторыми, но все же тварными светами, так и Пре­стол Сидящего в подобии образа человеческого есть прославлен­ное творение, Богоматерь, честнейшая Херувим и славнейшая без сравнения Серафим. Она, вместе с

232

ангельскими воинствами, имеет участие в Божественной Славе как «Церковь всесветлая Бо­жия бывши»* ).

Это не означает никоим образом и ни в каком смысле, чтобы Богоматерь входила в недра Св. Троицы в качестве особой, чет­вертой, ипостаси (каковой уклон иногда намечается в католиче­ском богословии), также как не входят в эти недра и «вторые светы» ангельские. Но, не входя в Св. Троицу, Богоматерь чрез облагодатствование, как Благодатная, причастна божественной жизни по силе Ее совершенного обожения. Она есть Премудрость в творении, и в Ней открывается полнота Божественного трие­динства. Она живет жизнью Св. Троицы и есть первая из тварных ипостасей, возлюбленная Дщерь Божия и вместе Матерь всего че­ловеческого рода. Она есть Слава мира, Купина Неопалимая, тварное естество, горящее и не сгорающее в божественном пламе­ни Святой и Живоначальной Троицы.

*) Октоих, гл. 7, среда утра, канон второй, п. 8, тр. 3.

233