Куртизанка и капитан

Глава 5

Розали отчетливо ощущала, как гулко бьется ее сердце. Куда же она забрела в этом лабиринте лестниц и переходов? И как, скажите на милость, добраться до кабинета доктора Барнарда? Ей просто необходимо увидеть драгоценные записи старого мошенника. Сейчас. Потому что после сегодняшнего вечера возвращение в Храм стало невозможным.

Как глупо было с ее стороны прийти на помощь капитану! «Ты дурочка. Он уверен, что ты проститутка. А ты, наверное, совсем выжила из ума, если размечталась о нем, в то время как доктор Барнард, узнавший в тебе одного из корреспондентов «Графомана», приказал своим головорезам прочесать весь дом, чтобы найти тебя!»

Розали осторожно кралась по еще одному полутемному коридору. Кто-то схватил ее прежде, чем она успела даже подумать о побеге.

— Так вот ты где, Афина, — мягко заметил капитан Стюарт. — У меня к тебе парочка вопросов.

Проклятье. Она быстро развернулась и побежала в обратную сторону, шаги капитана раздавались у нее за спиной. Завернув за угол, Розали подлетела к приоткрытой двери в темную комнату, все освещение которой составляла свеча, укрепленная на залитом воском подсвечнике. Пробравшись внутрь, она прислонилась к холодной стене, закрыла глаза и взмолилась, чтобы капитан не заметил ее убежища.

Он заметил. И вошел в комнату. Розали попыталась обогнуть его и нырнула во все еще открытую дверь, однако тот легко поймал ее за запястье. Когда она открыла рот, намереваясь издать вопль, его рука твердо накрыла ей губы, не давая произнести ни звука. Розали стала вырываться из стальной хватки его объятий. Однако достаточно было одного прикосновения его ладони, сильной и теплой, как странная дрожь пронзила нервные окончания.

— Прекрати вырываться, — прошипел Стюарт, захлопнув дверь мыском сапога.

Она попыталась укусить его за руку. Он разразился проклятиями. Розали замерла. Из коридора раздался оглушительный топот шагов, быстро приближавшихся к ним.

Звук шагов постепенно удалялся. Розали обмякла у него на руках, чувствуя огромную слабость после пережитых волнений.

Капитан уже больше не удерживал ее. Однако шансов убежать не было, его широкоплечая фигура полностью преградила путь к выходу.

В ней начало пробуждаться нечто странное, чувство, которому она не могла подобрать название. Вероятно, они оказались в одной из тех самых комнат, за которые обычно платят джентльмены в подобных заведениях.

— Насколько я понимаю, дорогая Афина, — мягко произнес Капитан, — у тебя неприятности.

— Неприятности? — Розали попыталась улыбнуться. — Что за ерунда. Просто я работаю здесь, как вы видели.

Он окинул ее загадочным взглядом:

— Тогда почему ты убегаешь? С какой стати доктор Барнард послал своих подручных ко всем выходам, чтобы задержать тебя?

Как и говорила Салли. Розали вновь обвисла у него на руках.

— Значит, я не ошибся, — лаконично заметил Алек. — И в данный момент, веришь ты мне или нет, тебе лучше находиться здесь. Со мной. Он смотрел на нее, в его темных глазах — теперь они были бархатисто-коричневыми, почти черными — сияли золотистые искорки. По какой-то необъяснимой причине внутри ее также загорелся огонек, и приятное тепло разлилось по всему телу.

Неприятности. О да.

Внезапно девица выскользнула из его объятий словно угорь — боже, да она умеет постоять за себя — и ринулась к другой двери, которую успела заметить в пошлом будуаре. Капитан бросился за ней и легко поймал.

— Тихо! Успокойся, Афина, — предупредил Алек. — Знаешь, мне очень бы хотелось, чтобы ты объяснила, с какой стати пришла мне на помощь в той драке наверху.

У нее не было на сей счет ни малейшего понятия. Розали вскинула голову:

— А как вы объясните тот факт, что опустились до того, что готовы платить за удовольствие в подобном месте?

С ее губ срывались оскорбления. Причем достаточно красноречивые и выразительные, осознал, к своему удивлению, Алек. Запах блестящих белокурых волос сводил с ума. Она еще раз попыталась вырваться, сорвав с гвоздя висевшую на стене небольшую картину, немедленно свалившуюся на пол. Он невольно отшатнулся, девушка бросилась на пол и быстро подняла акварельку.

Алек ошеломленно смотрел, как куртизанка повернулась к нему спиной и осторожно водрузила акварель на место. Наконец он обрел дар речи:

— Афина, у тебя неприятности! А ты беспокоишься о какой-то картинке!

Она разъяренно взглянула на невежу:

— Это не просто картинка, подобная остальной дешевой мазне, развешанной по стенам этого дома! Даже дураку ясно, эта картина кисти Буше[3], известного своими акварелями! Его живописные работы — настоящие произведения искусства, хотя я не могу представить, что делает одна из них в этом отвратительном месте!

«Отвратительное место». Алек не преминул отметить эпитет.

— Ну-ну, Афина, а ты разбираешься в искусстве?

Она снова встала, уперев руки в бока, мятежно отбросив назад волосы.

— А с какой стати я не должна в нем разбираться? В любом случае неприятности не только у меня. А что сделали вы, почему эти люди на вас набросились?

— Подозреваю, что, вероятно, сегодня вечером я здесь кого-то обидел.

— Если вы привыкли разговаривать с людьми так, как с этим человеком по имени Стефан, я не удивляюсь случившемуся! — бросила она саркастически. — Почему вы были с ним так грубы?

Капитан пожал плечами:

— Он мне не очень нравится. И, судя по тому, как ты кинула монеты, его сложно назвать твоим любимчиком.

У Розали перехватило дыхание. Она, обычно столь невосприимчивая к мужчинам и их примитивным уловкам, не могла даже взглянуть ему в глаза, темные и сияющие, желудок ее совершил головокружительный кульбит.

«Одна в будуаре куртизанки. С ним».

Хаос за стенами комнаты продолжался.

— А вы везде появляетесь столь эффектно?

— Я не виноват. Кто-то заплатил тем дуболомам, чтобы они на меня напали. Хотя я и в самом деле притягиваю к себе внимание, например твое, Афина. Я видел, как ты на меня смотрела. Со сцены.

Ее сердце затрепетало.

— Смотрела на вас! Какая глупость! Да у меня близорукость, я вообще на расстоянии ничего не вижу!

— Странно, у меня сложилось впечатление, что ты достаточно подробно успела меня рассмотреть.

Невероятно, но его рука обвила ее тонкую талию. Прижала к себе.

— О нет! Немедленно прекратите! Сейчас же!

— Прекратить! Но разве не для этого ты здесь? — На его лице застыло невинное выражение, однако в голосе сквозила ирония. — Чтобы… Чтобы сделать себя доступной?

«Будь проклят этот мужчина».

— Да, — солгала она, пылая от стыда, — конечно, но в такое время… это абсурдно… это подобно…

— …тому, как пиликать на скрипке, в то время как горит Рим[4], — прошептал он, сверкая глазами. — Черт возьми! Я и забыл, мы же сегодня занимаемся греческой мифологией, не так ли? Афина, я взываю к твоему хваленому чувству справедливости! Господи, мне пришлось много заплатить за сегодняшнее представление!

Розали скользнула взглядом по его потрепанному сюртуку, который определенно знавал лучшие дни.

— Не по карману? — обманчиво-ласково поинтересовалась она.

— Всего лишь вопрос принципа. — Капитан любезно улыбнулся в ответ. — Понимаешь, обычно я не плачу за женское общество.

Невероятная самонадеянность!

— Пустите. Вы же понимаете, мне здесь грозит опасность, надо поскорее отсюда скрыться!

В это мгновение сквозь приоткрытую дверь в комнату ввалилась парочка пьяных противников, схлестнувшихся в рукопашной, ворча и ругаясь. Выпустив девушку из рук, капитан Стюарт немедленно выставил их в коридор и, щелкнув щеколдой, захлопнул дверь ногой. Неторопливо вернулся к Розали. Господь всемогущий, этот мужчина опасен! Разве она не поняла это в тот самый момент, когда его увидела?

— Предлагаю тебе сделку, Афина, — спокойно объявил он. — Я выведу тебя отсюда в целости и сохранности, если расскажешь, какое дело имел к тебе джентльмен по имени Стефан.

Розали пожала плечами и облизнула пересохшие губы.

— Откуда мне знать? Он всего лишь сказал… сказал, что страстно желает узнать меня получше. Впрочем, как и все другие мужчины.

Его темные глаза недоверчиво вспыхнули.

— И все же ты выбросила его деньги?

Розали взглянула за закрытую дверь:

— Выпустите меня. Пожалуйста.

Однако его гибкая фигура по-прежнему перекрывала выход. От сильных рук на ее плечах исходило приятное тепло.

— Только после того, как ты пообещаешь больше никогда не соваться в такие места, как это. Не иметь дела с негодяями, подобными лорду Стефану Мэйбери.

Она резко выдохнула. Прикосновения его пальцев напоминали ласку. Из последних сил пытаясь сопротивляться обволакивающему теплу, Розали невольно заметила, что на его скуле постепенно проступал огромный синяк.

— Вероятно, вам самому следовало бы держаться отсюда подальше, — сказала она, покачав головой. — Те негодяи пытались вас убить.

Капитан выгнул бровь.

— Именно поэтому ты ввязалась в драку на моей стороне? Не хочешь рассказать мне, что произошло?

— Нет! Я имею в виду, что вы просто еще один клиент доктора Барнарда и ваши личные дела меня не касаются!

— Настоящая профессионалка, — прошептал он, от его хриплого голоса кровь заструилась быстрее. — Сколько же стоит твой поцелуй, Афина? Только не надо молоть чушь о том, что ты не продаешься.

Алек привлек се к себе поближе. Она чувствовала жар, исходивший от его сильного мускулистого тела. Не отводя от нее взгляда, он опустил голову и мягко коснулся губами ее рта.

Мимолетная ласка. Однако Розали никогда не испытывала ничего подобного. Сладкое, нежное, обволакивающее чувство словно окутало все ее нервные окончания. Капитан поцеловал ее, его губы завладели ее устами, язык ласкал изысканную влажность ее рта в чувственном танце, от которого кровь словно превратилась в жидкое пламя.

Он был властным и уверенным в себе. Опасным. Исключительно дерзким и соблазнительным. Хуже всего, что она хотела еще и проклятый капитан прекрасно это осознавал. Другой рукой он еще крепче обнял Розали за талию, прижимая к телу, груди, бедрам. Потребность погрузиться в темную магию его объятий и полностью открыться эротичной мужественности была непреодолимой. Ее руки сами сомкнулись у него на плечах, впитывая и наслаждаясь жизненной силой совершенного мужского тела.

Этого не должно было случиться. Розали поклялась, что никогда не позволит мужчине вновь коснуться себя, но тело млело от каждой его ласки.

Шум драки, звуки передвигаемой и ломаемой мебели, хриплые крики — все слилось в отдаленный бессмысленный шум. Он и она, только он и она. Одни во всем мире.

Когда он выпустил ее из своих объятий, Розали почувствовала, что лишилась чего-то важного. Ноги внезапно ослабли, она едва не упала на чертову кушетку в углу.

Алек отшатнулся. Проклятье. Он осознал, что поздновато пришел в себя. Уже давно он так страстно не желал женщину. Наверное, слишком давно, если его привлекла шлюха доктора Барнарда. И определенно Алек оказался не готов к тому, что делали с ним ее мягкие розовые губы.

Стыдливые. Деликатные. Господи, все произошло так, будто Афина никогда не испытывала мужского поцелуя! И в то же время она казалась такой сладкой, удивительно восприимчивой. Немыслимое вожделение наполнило его чресла.

Будь она проклята! Эта белокурая Афина просто лживая, дурно воспитанная девчонка, разыгрывающая мифическую невинность, в то время как с ее щек еще не сошел искусственный румянец куртизанки. Смерив ее высокомерным презрительным взглядом, он вытащил из кармана пятишиллинговый билетик на танцы, порвал на мелкие кусочки и бросил на пол.

— Поцелуй действительно стоил уплаченного, — решительно произнес Алек. — Ты удивительно умела в своей профессии.

Внезапно Розали ощутила, как пылающая кровь превратилась в лед. Конечно. Он счел ее шлюхой.

— Знаете что, — решительно заявила она, — я оказалась дурочкой, придя вам на помощь. Несомненно, вы целиком и полностью заслуживали хорошей трепки. А теперь, будьте добры, позвольте мне пройти!

— Иди куда хочешь. — Капитан пожал плечами. — Надеюсь, тебе удастся вскоре найти себе новую работу. Помни, что я сказал. Они поджидают тебя внизу у всех основных выходов.

Он увидел, как краска полностью покинула ее лицо, ставшее смертельно бледным под слоем румян.

— Основных выходов?

Алек ткнул пальцем в сторону дальней двери, той самой, куда она уже пыталась от него сбежать.

— Первое правило любого сражения, моя голубоглазая Афина, всегда планируй отступление еще до начала битвы. Если архитектура этого дома соответствует общему правилу, должен существовать еще один лестничный марш, ведущий вниз в сторону черного хода, дверь которого открыта.

— А… А вы?

«Черт бы его побрал, — подумала Розали. — Зачем спрашивать?»

Капитан с преувеличенным комизмом приподнял брови, изображая искреннее потрясение.

— Тебя это волнует? Я спущусь убедиться, что Гарри и его приятели не причинили достопочтенному доктору Барнарду слишком много вреда. А потом также откланяюсь.

Он открыл дверь, чтобы показать ей нужную лестницу. Гордо подняв голову, Розали направилась вслед за ним.

— Запомни! — негромко произнес Капитан. — Берегись Мэйбери.

Она сделала вид, будто ничего не услышала. Однако когда за поворотом винтовой лестницы он уже не мог ее видеть, в изнеможении прислонилась спиной к стене. Ох! Вздор! Какой вздор! Насколько она понимала, джентльмен по имени лорд Стефан Мэйбери не мог причинить ей ни малейшего вреда. Но, боже мой, пресловутый Капитан — совсем другое дело.

Розали пребывала в шоковом состоянии. Должно быть, она совсем лишилась рассудка, если позволила ему подобные ласки. Прижималась к его телу настолько тесно, что не могла не ощутить силу пробудившегося желания. И… он отступил первым!

Она чувствовала себя разбитой. Преданной.

А ведь его поцелуй стал самым волшебным, самым невероятным моментом в ее жизни.

Розали поспешно сбежала вниз по ступенькам, стыдясь позорной дрожи в ногах. «Если эти головорезы ее поймают…» Но Капитан оказался прав. У дверей черного хода никого из прислужников доктора Барнарда не наблюдалось.

Сначала вернуться в раздевалку. У нее не было времени переодеваться, поэтому она побросала свою одежду в сумку, накинула плащ, надела шляпку и бросилась к темному кабинету доктора Барнарда. «Вернись к реальности, дурочка! У тебя еще полно дел». Встав на цыпочки, Розали дотянулась до тяжелого тома «Мифологической библиотеки» Аполлодора, водрузила его на письменный стол и нетерпеливо раскрыла.

Как и предупреждала Хелен, страницы книги были аккуратно вырезаны. Внутри хитроумного тайника лежала тетрадь в зеленой сафьяновой обложке, содержащая имена многочисленных посетителей, наряду с датами посещений и адресами.

Однако здесь не оказалось имени, которое прошептала умирающая сестра. Розали судорожно перелистывала тяжелый том, нетерпение возросло до предела. Она проверила даты, относящиеся к весне — началу лета 1813 года, но не увидела ни малейшей зацепки. Все усилия оказались бесполезны — Розали так и не приблизилась к цели своих поисков. На несколько мгновений ее накрыла горькая волна разочарования.

Ближе к концу тетради она обнаружила список девушек, занятых в так называемых представлениях Храма красоты.

«Июнь 1813. Линетт Лаваль»

У Розали перехватило дыхание. То самое имя, которым сестра назвалась в театре Марчмонта. Девичья фамилия матушки. Она поспешно прочла:

«Из провинции. У девчонки странные фантазии по поводу ее положения. Отказалась заниматься чем-либо, кроме участия в представлении, а однажды не вернулась к началу спектакля. Подозреваю, нашла себе богатого покровителя».

В горле стоял ком. Розали осторожно вложила тетрадь в обложку и бросилась к той двери, о которой ей сообщил Капитан. На улице лил сильный дождь. Она поймала наемный экипаж — единственная уступка просьбе Хелен позаботиться о своей безопасности. Кебмен окинул ее красноречивым взглядом, выражавшим все, что он думает о молодой женщине, в одиночку путешествующей в столь поздний час. Розали гордо вскинула голову и дала кучеру необходимые указания.

Всю дорогу до Кларкенвела ее мучили обычные вопросы. Когда Линетт осознала, что беременна? После того, как от нее отказался соблазнитель? Или бедная сестрица какое-то время питала несбыточную надежду на то, что он на ней женится?

«Ох, Линетт!»

Алек Стюарт возвращался в Вороний замок, щедро поливаемый противным февральским дождем. Проклятым лакеям, попытавшимся напасть на него, несомненно, заплатил дорогой братец, трусливо мстя за предъявленный Алеком ультиматум. За само существование младшего брата.

Когда Стефана отправили в частный пансион, разделившее их расстояние несколько облегчило отношения. Тем не менее прибытие Алека в ту же школу два года спустя вновь разожгло старую ревность, особенно потому, что Алек, как обычно, отличался высокими спортивными достижениями, веселой и беззаботной манерой поведения, позволявшей ему легко сходиться с людьми. В отличие от Стефана.

Кризис наступил, когда пятнадцатилетний Стефан организовал подпольные азартные игры и, опасаясь разоблачения, подкинул доказательства — карты, кости и деньги — под кровать брата в общей спальне.

Алек молча принял на себя вину и розги, но с тех пор при каждой, впрочем довольно редкой, встрече не трудился скрывать презрение к старшему брату. Год назад отец отрекся от младшего сына, заявив, что тот больше не принадлежит к их семье. Алек подумал, что Стефан должен быть удовлетворен. Устранена опасность, что младший брат вытеснит старшего в отцовском сердце. А брат все равно продолжал игры с судьбой.

Зачем же все-таки Стефан явился туда? Почему решил провести время в таком месте, как Храм красоты, развлекаясь с девицами, подобными белокурой Афине?

Алек вновь ощутил, как все внутри его перевернулось. Та девица. Девица, знавшая французских акварелистов, с тонким аристократичным лицом, в облаке серебристозолотистых волос, с нежным и податливым телом. Помнил, как ее пальчики почти стыдливо поглаживали его плечи, как губы открылись для поцелуя.

Однако последовало глубокое потрясение. Когда он углубил поцелуй, раздвинул шире ее губы, куртизанка выказала почти неподдельную невинность. Ее очаровательные голубые глаза с длинными ресницами удивленно расширились, когда его язык ощутил нежную влажность ее губ. Когда же Алек обхватил ладонями нежные груди и коснулся затвердевших сосков, он готов был поклясться, что она задрожала в его объятиях и прильнула к нему, будто никогда не испытывала прежде мужской ласки.

Алек Стюарт преследовал белокурую Афину только потому, что хотел узнать, какие дела могут быть у нее со Стефаном. Поцелуй лишь часть стратегии разозлить и раззадорить ее, заставив говорить. Но Алек покидал то место в смятении.

«Будь же благоразумен, дурак». На ее щеках все еще алели пятна искусственных румян. Невинная? Невозможно. А тело рвалось к ней.

Алек стиснул губы. С ее стороны все это всего лишь умная игра.

Стюарт продолжал размышлять. Да, Афина обладала неким флером невинности, привлекавшим к ней мужчин, как пламя свечи мотыльков. Однако работала в Храме красоты, где ей удалось заинтересовать Стефана, проклятого Стефана, многие годы использовавшего подобных профессионалок, а теперь при любом удобном случае втайне развлекавшегося с женщиной, волею судеб бывшей прекрасной молодой женой их отца, графиней Эльдчестер.