Курьерская служба

Глава 15

На самом деле, инстинкт требовал решить всё самостоятельно, не прибегая ни к чьей помощи. Например, просто слетать обратно в Верх-Исетск и открутить этому Игорю башку. Но опыт показывал, что это не последний мой противник. Что это только цветочки, и будут и ягодки, и лучше приберечь силы на них. На войне все средства хороши, к тому же, под угрозой были здоровье и жизнь Сида. Если есть возможность разобраться чужими руками — это будет куда проще и эффективнее.

Автоматон продолжил. «Если ваш вопрос касается словесного шантажа, нарушения чести и достоинства — один. Если вопрос касается сенситивных воздействий или прямой угрозы для жизни — два.»

Выбрал двойку. Ответили на удивление быстро, девушка затараторила:

— Алло, добрый день, угроза представляем вам в данный момент?

— Эм, нет. Вроде бы нет.

— В таком случае — представьтесь, пожалуйста.

Я подтвердил личность, и диалог продолжился. Обрисовав ситуацию с нападениями и шантажом, правда, не назвав личность своего врага, я спросил, что делать. Перед тем, как ответить, девушка грустно вздохнула — похоже, история была частая.

— Вы не верите в традиционные правоохранительные органы, я правильно понимаю? В первую очередь, я могу предложить вам услуги частного детектива и телохранителя — сенситива. Они помогут вам решить найти виновных и обезопасить вас от негативных пси-воздействий.

— Сколько стоит такая услуга?

— Так… Двадцать пять рублей в день — это детектив и пятьдесят пять — телохранитель. Можно пару телохранителей — за восемьдесят. Оплата минимум за пять дней.

Прикинув, я понял, что моя зарплата подпоручика будет съедена меньше чем за неделю, и вежливо отказался.

— Есть какие-либо более бюджетные инструменты?

— Если вы знаете вероятного участника преследований, мы можем составить заявку в комитет межродового взаимодействия. С просьбой повоздействовать на молодого человека при помощи старших родственников. Однако, вы говорите, это Уральский Дом…

— Тот самый.

— В таком случае, я бы рекомендовала вам приобрести средства сенс-защиты из последней коллекции дома Фаберже…

Разумеется, платить за амулетики и красивые статуэтки стоимостью в годовую зарплату я был не готов. После пяти минут диалогов мы дошли до прейскуранта более бюджетного камнерезного дома «Соколов», и я заказал три предмета за бешеные триста пятьдесят рублей.

Во-первых, кольцо Моментальной Защиты с зарядом на три срабатывания, гарантирующее «стопроцентную защиту от пси-воздействий и парализаций, распространённых в традиции российской сенситивики». Во-вторых, статуэтку «Пожарник» с автоматическим пожаротушением в радиусе двести метров. И в третьих, цепочку «от слабого ментального воздействия» за двадцать рублей, которая, как я уже потом предположил, была простой бижутерией.

Доставку пообещали произвести на следующий день.

Вечером ко мне в домик постучался Сид. Выглядел взволнованным и слегка неуверенным.

— Барь, тут такой вопрос. Я могу… Софью сюда привести, а? На ночь… Шуметь не будем, обещаю.

— Да хоть бы и шумели. Прямо сегодня? Сегодня не стоит.

— Нет, ты что. Мне прибираться ещё и прибираться. В какой день тебе удобнее?

Я вспомнил, что собирался потренироваться в рукопашке и разрешил приехать на следующий день, во вторник.

— Спасибо! И ещё. Я тут халтурку нашёл, звукорежиссёром в пролетарском театре. Подменю знакомого до лета. Когда заплатят, десятину скину, как полагается, только есть одна загвоздка. Получается, на курсы мне с тобой по пути, а вот возить тебя на работу в Успенское, возможно, не всегда будет получаться. Такси придётся. Ты… водить-то умел? Ну, раньше?

— Умел. Надо вспомнить и купить какую-нибудь машину. Потом подскажешь, как права получить.

В самую темень Сид убежал куда-то и пришёл с двумя рабочими, которые залезли на столб и прокинули два тонких кабеля: до моего домика и до домика Сида. Подмахнул договор — удовольствие стоило два рубля в месяц — и наконец-то на моём рихнере появилась полноценная Московская Цифровая Сеть! Ознакомившись с порталами, я нашёл раздел «Классика российской кинематографии» и решил посмотреть два фильма с самой высокой оценкой и числом просмотров. Очень легко попасть впросак, когда не знаешь популярных фразочек из фильмов, которые смотрели все. Качество, как я и ожидал, было жутким, но для просмотра хватало.

Первый фильм 1965-го года состоял из трёх серий и рассказывал о незадачливом, но умном камердинере-очкарике. Сперва он подрабатывал на стройке поместья, где ему попался вредный пьющий батрак из вольных крестьян, которого он приучил, замотав в линолеум и избив веником. В следующей серии барин отправил очкарика учиться инженерному делу в Москву. Назревал экзамен, и главный герой, которого звали Шурик, случайно в парке подсел к студентке-мещанке с отличным конспектом, да так увлёкся, что дошёл вслед за ней до её дома и даже лёг с ней в одну кровать, при этом оба ничуть не замечали друг друга. Дальше повторная случайная встреча, свидание, и долгожданный поцелуй. В третьей серии рассказывалось, как дворецкий подговорил трёх бандитов устроить липовое ограбление, чтобы скрыть растрату и выбить у барина денег на охрану. Однако в этот день консьержка — «божий одуванчик» — попросила подменить Шурика на посту. В итоге троица бандитов была благополучно схвачена и отправлена в жандармерию.

Ближе к середине я уже начал вспоминать сюжет, показалось, что видел его уже несколько раз в других мирах, а взглянув на фамилию режиссёра, я понял, что не ошибся.

— Леонид Гайдай, — пробормотал я. — Где-то я уже видел твои фильмы.

Да, среди творческих людей часто встречаются люди-парадоксы, протыкающие своей сущностью всю Крону Древа. Время было уже за полночь, но я открыл следующий фильм. «Мир и Война» рассказывал о войне России с Наполеоном — ещё одним таким парадоксом. Здесь меня ждал сюрприз. Сперва я подумал, что этот фильм является более поздней интерпретацией событий: дворяне разъезжали по Петербургу начала девятнадцатого века не только на лошадях, но и на паровых повозках. По полю боя шла не конница, а медлительные угловатые танки, а в небе зависли дирижабли. Пришлось остановить просмотр и углубиться в историю науки и техники. Здесь ждала прямо уйма открытий.

Нет, конечно, я знал, что в ветвях, отличных от Основного Пучка, может случаться всякое, и что ряд отдалённых древнеримских реальностей пришли к ядерному апокалипсису ещё в средние века. Здесь же всё было по-другому. Первый в мире паровой двигатель — конец семнадцатого века, Строгановы. Первый в мире пароход — тоже Россия, эпоха Петра Первого. Первый в мире двигатель внутреннего сгорания — 1830-й, Польша, находившаяся тогда в составе России. Первый самолёт, правда, изобрели в Луизиане, но тоже очень рано — в 1860-м году. Первый полёт человека в космос состоялся в 1929-м. Россия участвовала в ожесточённой гонке с Норвежской Империей и проиграла каких-то пару дней. В общем, местная Россия прошла очень похожие этапы истории, обгоняя своих двойников на полвека в плане технологий. Я дочитал до «первого публичного полета на дисколёте» в 1978-м и решил прекратить исторические изыскания, потому что клонило в сон.

Уже лёжа в кровати ответил на пару сообщений. Матери о том, как прошёл первый день на стажировке, и Нинель Кирилловне, та тоже спросила, как мои дела, и я достаточно коротко, но ёмко описал свой день, рассказав о поимке подозреваемых и пожелав «сладких снов».

Утренний будильник я встретил неожиданно бодрым, видимо, попал в ту удачную фазу сна, когда даже небольшое число часов дарит бодрость.

Машина Сида, трассы, Москва. На этот раз чуть не опоздал, и Алла встретила меня у входа, легонько стукнув в плечо:

— Мог бы и забрать! По дороге же.

— Прости, не подумал.

— Да ладно, я тоже постеснялась что-то позвонить.

Первые лекции были по артефактам и матрицированию. Некоторые термины вызывали у меня отклик и казались знакомыми — «блок-образ», «мыслеалгоритм», «интуитивное структурирование» и так далее. На обеде Лукьян пытался разговорить меня и Аллу, и, возможно, исправиться за вчерашнюю надменность, хотя получилось это не очень хорошо.

— Ты говоришь, отчислили тебя? Было за что, получается?

— Не было, — немного резко ответил я. — Межродовые тëрки, знаешь ли.

— Что, прости? Не понимаю твой диалект.

— Трения. Непреодолимые разногласия со сверстниками.

— Ясно. Эти дурацкие подростковые банды — попытка поиграть во взрослых. Гормоны… Тем, кто чуть умнее и менее похож на животного приходится нелегко.

— Точно.

Я даже слегка удивился такому сочувствию, но Лукьян не преминул напоследок уязвить.

— Не удивительно, что вы не справились с ними. Вы, наверное, еще увлекаетесь… этими восточными мультиками?

— Было, но это в прошлом.

Алла разрядила обстановку, спев с набитым ртом какую-то малопонятную строчку про динозавров, видимо, из популярного мультфильма.

После обеда была практика по «Вычислительной грамотности»: нас провели в тесный кабинет и посадили по двое за рихнеры. Вела предмет худая женщина лет сорока, в форме, но с кучей разноцветных косичек и фенечек на запястье. Алла села к одной из девушек, а ко мне подсела та самая роскошная негритянка, которую я приметил ещё днём ранее. Разумеется, в прошлых жизнях мне приходилось жить на разных континентах и встречаться с представителями разных рас, и особых предубеждений у меня не было. Тем более, какие могут быть предубеждения, если Империя обладает колониями на четырёх континентах? Однако именно нилоты — самые чернокожие из африканцев, а также первобытные масаи раз от раза поражали воображение своей инаковостью.

— Самира, — представилась она, подав узкую и непривычно-длинную ладонь, которую я аккуратно пожал. — Ты же Эльдар, кажется?

Говорила она абсолютно без акцента.

— Так точно. Очень приятно.

— Я подсела, потому что вообще не понимаю в этих штуках… Мой отец говорит, что это всё от Сатаны, и дома их быть не должно. Надеюсь, ты подскажешь мне?

— Вполне понимаю вашего… твоего отца, Самира. По правде сказать, я тоже не очень хорошо разбираюсь в компьютерах. То есть, в рихнерах.

— В компах, — Самира хитро мне подмигнула. — Я два года прожила в консульстве в Кейптуйне и совсем не стыжусь англицизмов…

Лекция началась от азов, по которым пробежались настолько быстро, что я, как мне показалось, едва успел запомнить. Хотя кое-что, как это часто бывает, подсказала память моего реципиента. Производителей рихнеров в России оказалось три: «Нойман» производили, в основном, офисные модели, «Швабе» — развлекательные, игровые и дизайнерские, а «Эльбрус» специализировались на серверах — «раухрихнерах» и промышленных вычислительных машинах. Разрешены были к использованию в домашних целях также луизианские «Циско» и «Миссисипи» и прусские «Электролюкс», а японские, английские и норвежские строго запрещались из-за наличия шпионских «закладок».

Что-то говорили про разный процент камнерезной и «альтернативной» электроники, пробежались по основам безопасности, а затем приступили к сути лекции — обучению использования простейшими программами. В том числе выдали учётную запись для работе в злополучной системе заявок.

«Циммеръ Эльдаръ Матвеевичъ. Подпоручикъ. Рангъ — стажёръ-новичокъ. Рейтингъ — 0 балловъ. Выполненныхъ поручений — 0. Заработано премиальных — 0 руб.».

Половину из функций я уже успел интуитивно освоить, но кое-какие новые приёмчики показались весьма полезными. За время практики Самира несколько раз тесно прижималась плечом, вглядываясь в монитор и как бы случайно клала руку на мою, перехватывая мышку, тут же отдёргивая и смущаясь.

Реакция моего организма на подобную близость и прикосновение была соответствующей возрасту и степени воздержания. Добавляло пикантности то, что Алла то и дело бросала на нас хмурые взгляды, почти не скрывая ревность. Да, думалось мне, надо что-то решать. В бордель, что ли? Сид что-то упоминал про филиппинок-массажисток, но к подобным платным средствам я прибегал всего пару раз за все мои жизни. Когда занимаешься любовью не за деньги — это намного приятнее.

Нет, подумалось мне, надо что-то решать, и решать цинично и поскорее. А неземная любовь к Нинель Кирилловне подождёт.

В конце занятия на экранах повисла мелкая, но очень подробная схема занятия, напоминающая шпаргалку. Пара человек сфотографировали её на свой мобильник. Затем пришёл методист, приведя достаточно молодого парня-блондина, вылизанного, в странном фиолетовом пиджаке и со здоровенными золотыми кольцами на каждом пальце.

— А сейчас, господа студенты, будут проведены мероприятия по нейропрограммированию. Ваше присутствие на месте будет означать согласие. Рекомендую положить конспекты перед собой, можете пролистать, если вам так удобнее, а затем откинуться на спинку кресла.

Самира и ещё один парень-азиат тут же поднялись с места и молча ушли.

— Религия не позволяет! — тихо проворчал Лукьян. — Ладно, посмотрим.

Парень начал ходить по рядам, подходя к каждому из студентов, касаясь конспектов, экрана рихнера, а затем на секунд десять застывая около лба. Нейропрограммирование — это очень дорогая процедура, вспомнилось мне. Всего пара тысяч человек по стране умели делать это. Памятуя о случившимся со Светозаром Михайловичем, я, признаться, испытывал некоторое волнение. Уж нет ли здесь какой-то подставы, и мою личность опять перепишут? Но судя по реакции моих соседей, процедура была привычной, ничего плохого не происходило. Юноши и девушки просто закрывали глаза, несколько секунд сидели неподвижно в креслах, Алла, например, тихонько пробормотала:

— Шик!..

Когда дошла очередь до меня, а ледяные пальцы нейропрограммиста коснулись висков, лёгкая короткая боль прошила кожу головы и ушла куда-то вниз, но затем стало нестерпимо приятно и интересно. Весь цикл лекций за два дня, включая мельчайшие детали, прокрутился перед глазами и, казалось, запечатался в сознании настолько прочно, что я мог повторить даже интонацию лектора, наклон строк и курсив каждой буквы на доске.

Когда я открыл глаза, я увидел, как нейропрограммист, направляясь к следующему курсанту, на миг обернулся и, слегка нахмурившись, пробормотал:

— Странно… редкий случай. Очень мощный барьер.

Когда закончили с последним, группе дали посидеть в креслах пять минут, а когда начались смешки и досужие разговоры, попросили на выход. После занятий у меня предстояли занятия по кобудзюцу. Я уже успел позвонить Сергею Сергеевичу, моему будущему тренеру, вызвал такси и подошёл попрощаться с однокурсниками, как вдруг ко мне подбежала Алла:

— Слушай, ну чего, — он упёрла палец в моё плечо, то ли смущённо, то ли с упрёком. — Полку повесишь? У Гали что-то не получилось.

Намёк, жест и смущение были более чем многозначительными. Ответ я дал сразу, хотя решение далось мне с трудом. Определённая часть меня просто кричала, что нельзя не воспользоваться таким предложением. Что всё очевидно. Что я должен бросить все дела и планы и помчаться в эту тесную арендованную квартирку юной и открытой для отношений девушки, чтобы там…

Но нет, сказал разум. А моя природная рассудительность, ответственность, подкреплённая невыжженной частью стеснительного характера моего реципиента и его же влюблённостью, подтвердили выбор.

И тут же мозг предложил компромисс.

— Мне нужно на занятия по рукопашке. Давай ближе к полуночи, если ты не…

— Ну, вешать полку ближе к полуночи как-то слишком, — немного разочарованно усмехнулась Алла. — Ладно, завтра тогда поговорим. Успешного… чего бы там ни было.

Когда я ехал в такси, то подумалось, что второго шанса не будет. Скорее всего, теперь она потеряет интерес и переведёт отношения в разряд дружеских. С другой стороны, так будет куда лучше и комфортнее для работы, потому что служебные романы, особенно в таком раннем возрасте — серьёзная помеха карьере и стажировке. Да и тренировка куда важнее. Нарушать договорённость с тренером было бы неправильно.

Мы ехали по району достаточно унылых пятиэтажек. Такие районы середины двадцатого века постройки есть в каждой реальности, которую я посетил — при росте рождаемости и урбанизации всегда возникает потребность в дешёвом городском жилье.

Припарковавшись у весьма симпатичного здания с колоннами в античном стиле и заплатив таксисту, я пошёл искать нужный вход. Главный, как сказал Сергей Сергеевич, не подходил и мне пришлось миновать ворота, у которых курила парочка студентов-люмпенов, смеривших меня презрительным взглядом, но не приставших. Видимо, подумали, что я курьер при исполнении и мне лучше не мешать.

Во внутреннем дворе, в крыле, в котором располагался спортивный зал, обнаружилась посеревшая табличка «Клубъ кобудзюцу Сай. Вторникъ, четвергъ, пятница». Миновав коридор и поискав по стрелкам на стенах нужную дверь, я спустился в цокольный этаж и вошёл в тесное и слабоосвещённое помещение.

А в следующий миг мне по носу прилетело черенком от швабры.