Кувалда

Глава 24

Мужик со шрамом запер калитку сразу же, едва Кувалда прошёл внутрь. Капитан сразу понял, что кроме подпольных боёв, здесь проворачиваются ещё тысячи мутных делишек, прямо или косвенно относящихся к семье Румянцевых. Здесь, за воротами, находился утоптанный двор с хозяйственными постройками, конюшнями и складами. Тут и там сновали подозрительного вида мужички и бабы, иногда заезжали телеги, забитые добром, и даже дети, похожие на беспризорников, забегали, видимо, чтобы получить новую пачку указаний. Жизнь била ключом.

Дворник провёл Краснослава в дальнее неприметное здание с отдельным входом в подвал. Они спустились по лестнице, прошли через несколько коридоров, и, в конце концов, вышли в просторный зал, тёмный и мрачный, полный самого разного народа. Где-то надрывался граммофон, раз за разом прокручивая одну и ту же шипящую пластинку, громыхало железо. В воздухе густо висел запах сурового мужского пота. Кувалда безошибочно определил, что его привели в качалку.

— Вань! Тут от его сиятельства студент пришёл! — крикнул дворник.

Лязгнуло железо бросаемой штанги, от группы мужчин отделился полуобнажённый азиат в кожаных штанах, подошёл к ним, обтираясь полотенцем. Развитая мускулатура азиата, словно у античной статуи, внушала уважение.

— Я от графа Румянцева, — произнёс Краснослав, но азиат лишь смерил его презрительным взглядом.

— Пошёл ты, — бросил он.

— Пошёл ТЫ, кожаный, — возразил Кувалда.

Азиат неприязненно посмотрел на него.

— Ну, вы развлекайтесь, а я дальше работать, — произнёс мужик со шрамом.

— Где Румянцев? Я пришёл надрать ему задницу, — сказал Краснослав.

Словно по заказу, сзади, на лестнице, послышались шаги. Граф вместе со всей своей шайкой вошёл в качалку, и, завидев Кувалду, расплылся в довольной улыбке, будто обожравшийся сметаны кот.

— Пришёл всё-таки! Решим всё на ринге! — воскликнул Румянцев.

Краснослав кивнул и хрустнул костяшками. Ради этого он и пришёл.

— Проси пощады, Сычиха, — тявкнул кто-то из румянцевской свиты.

Долго думать Кувалда не стал. Быстрым, отточенным движением схватил наглеца за горло, чуть сдавил, приподнял, глядя, как разливается ужас в глазах этого мелкого прихвостня. Но тут же могучая рука азиата упала Кувалде на плечо, и он, удовлетворённый даже этим, легко разжал хватку.

— Хочешь поговорить — выходи на ринг, — бросил капитан, но униженный враг испуганно прятался за спинами друзей, потирая шею и пытаясь отдышаться.

— Мы с тобой все там поговорим, дружок-пирожок, — хохотнул Румянцев, уверенный в победе. — За всё ответишь.

— Меньше слов, больше дела, — отрезал Краснослав. — Меня ещё извозчик ждёт.

Ринг находился прямо здесь, в центре зала, и представлял собой огромную клетку из металлических прутьев. Внутри на полу тут и там виднелись бурые пятна застарелой крови, которые так и не удалось отмыть.

Кувалда снял верхнюю одежду, рубашку, туфли, оставшись в одних только брюках, и вошёл внутрь, будто гладиатор-чемпион на песок древнего Колизея. Клетку тут же облепили со всех сторон любопытные зрители, которым выпало увидеть дворянский поединок, событие редчайшее и почти невероятное.

Один дворянин мог вызвать другого на дуэль, проходящую в присутствии секундантов и доктора. Оружие обычно выбирал тот, кого вызвали, и существовало только три варианта: пистолеты, шпаги и магия. Мутузить друг дружку на кулаках считалось уделом черни, забавой для простолюдинов. Но граф Румянцев, похоже, был помешан на атлетике и единоборствах, а сам Кувалда понятия дворянской чести соблюдал весьма избирательно, как и полагается попаданцу.

Граф Румянцев о чём-то тихо совещался со своей свитой, стоя чуть поодаль. Кувалда сначала терпеливо ждал, но быстро утомился, понимая, что теряет время, и извозчик за простой может попросить не рубль, а два.

— Давай скорей, гузно рыжее! Иди сюда! — рявкнул он. — Поговорим как мужчины!

— Мы с тобой все поговорим! По одному! — ответил Румянцев.

Краснослав вздохнул. Он хотел всё решить быстро. Но с другой стороны, так было гораздо проще. Да и на здешний ринг было бы трудновато уместиться вдевятером.

Наконец, на ринг вышел пухлый мужичок с тонкими усиками и набриолиненной шевелюрой, зализанной назад. Весь он выглядел скользким, прямо как его шевелюра, и впечатление производил настоящего прохвоста и профессионального мошенника.

— Итак, господа. Делайте ваши ставки, потому что зрелище предстоит невероятное! — хорошо поставленным голосом произнёс он. — Битва дворян, настоящих, и я клянусь, вы такого прежде не видали!

Кувалда приложил руку к лицу.

— В правом углу ринга — его благородие Вячеслав Сычёв! Восходящая звезда, тёмная лошадка, но уже широко известный своими кулаками, которыми выбил зуб аж наследнику Анпиратора! — как можно громче произнёс конферансье, и толпа восхищённо загудела. — Сегодня мы увидим, превосходит ли его умение драться его дерзость!

Капитан вдруг подумал, какие слухи теперь пойдут по городу, и идея драться на ринге перестала теперь быть такой привлекательной.

— В левом углу ринга — его сиятельство Дмитрий Румянцев сотоварищи, в представлении не нуждаются, ведь вы и так прекрасно знаете нашего благодетеля и его друзей! — сказал конферансье, и после этих слов толпа загудела ещё сильнее, выкрикивая слова поддержки Румянцеву.

Сам граф, тоже переодетый в одни только кожаные штаны, шутливо поклонился толпе. Его прихвостни улыбались и щеголяли мускулами, позируя и рисуясь перед чернью.

— Правила? — спросил конферансье, будто беседуя с толпой. — Никаких правил! Родовая магия? Разрешена, ведь все бойцы дворянского сословия!

Зрители зашумели, заорали, засвистели, бурно выражая свой восторг, ведь зрелище предстояло воистину эпическое.

— Могу я сделать ставку? — спросил Краснослав.

— Конечно, — ответил конферансье.

Кувалда пошарил в карманах брюк и выгреб оттуда горсть мелочи.

— Восемь рублей, сорок копеек. На мою победу, — произнёс он.

Мужичок рассмеялся, но ставку принял, и на доске в зале записали сумму и коэффициент. Его ставка на победу оказалась единственной, все остальные ставили лишь на то, в каком бою Сычёв проиграет, и суммы там вертелись на порядок выше.

— Первым будет биться его благородие Архип Горский! — выкрикнул конферансье, и на ринг вышел один из прихвостней графа. — Да начнётся битва!

Краснослав посмотрел на противника, и понял, что тот проиграл ещё до выхода на арену. Архипом Горским оказался тот самый наглец, которого Кувалда придушил пятнадцать минут назад, и теперь он затравленно смотрел на Краснослава потухшим взглядом, не выказывая сопротивления.

Кувалда сложил руки на груди, ожидая хоть каких-нибудь действий со стороны Горского. Толпа мгновенно уловила настроение и засвистела, понуждая бойцов к сражению.

Наконец, Горский осмелился выставить руки перед собой, как в классическом английском боксе, и, неловко прыгая на носочках, начал медленно приближаться к капитану.

Кувалда подпустил его на расстояние удара, легко уклонился от прямого выпада, а затем ударил сам, аккуратно, но сильно. Так, чтобы не убить. Кулак прилетел Горскому прямо в челюсть, лишь клацнули зубы, и Архип упал прямо на месте, будто у марионетки разом обрезали все нити. Толпа взорвалась восторженными криками, а капитан отошёл со скучающим видом, даже не глядя на то, как уносят Горского.

— И это первая победа! — воскликнул конферансье, тут же появившийся на ринге. — Между первой и второй промежуток небольшой, а значит, на ринг выходит следующий боец!

В клетку вошёл другой парень из свиты Румянцева, тоже обнажённый до пояса. Его правая рука была аномально перекачана по сравнению с левой, на широком бицепсе бугрились узловатые вены, в то время как левая рука казалась тощей и слабосильной.

— Любимец публики, его благородие Дрочило Нагибин! — представил бойца конферансье.

Дрочило ухмыльнулся. Правую руку вмиг окутало фиолетовое пламя. Зрители единогласно исторгли очередной восторженный вопль.

— Да начнётся битва!