Квози

XIV

На улице шел небольшой дождь. Сильные дожди бывали в Лос-Анджелесе только в январе и феврале.

Он вышел в магазин, чтобы закупить еженедельную порцию продуктов.

Затем он вернется домой, чтобы заняться своей работой по микробиологии. А может быть, он отдохнет, сходит в музей или кино или навестит маму. Его отец был сейчас где-то между Лос-Анджелесом и Бангкоком в кабине Боинга — 747. Отец достиг стабильного положения в компании. Теперь у него была хорошая зарплата и возможность самому выбирать маршруты.

Конечно, если он заедет к матери, она попросит его остаться на ночь, а ему бы хотелось провести эту ночь в своей квартире. Кроме того, дорога была слишком длинна для его старенького Форда.

Он зашел в новый супермаркет, где лишь половина магазина была отведена под продовольственные отделы, а другая была занята электротоварами, лекарствами, игрушками, автомобильными запчастями, одеждой и всякой всячиной.

Приближалась Пасха. У его тети было две маленькие дочки, и нужно было найти свободные деньги на игрушки и сладости. Поэтому трудно было пройти мимо пасхальной распродажи. В конце зала продавались мягкие игрушки. Прилавки были заставлены огромными кроликами и цыплятами, которые держали в руках ведра или лопатки.

Среди всего этого пестрого изобилия он разглядел очаровательного пушистого утенка, который выглядел достаточно прочным, чтобы выдержать напор Энни и Дженни хотя бы пару дней.

Доставая свою пластиковую карту, чтобы расплатиться, Чад осмотрелся вокруг. На полках справа расположились разодетые герои мультфильмов. Здесь были и Микки Маус, и Дональд Дак, и Даффи, и Том, и Джерри, и Снулы. Многих он видел в первый раз.

Вдруг его взгляд приковала одна полка, где между Винни Пухом и Скруджем была втиснута странная фигура с большими ногами, длинными гибкими ушами, плоским лицом, слишком большими глазами и маленьким хвостиком. На нем был тесноватый костюм знакомого фасона, хотя и непривычной расцветки. И тут он понял — это был Разговаривающий.

Чем больше он смотрел на игрушку, тем сюрреалистичнее она ему казалась. Ему даже почудилось, что пластиковые уши задвигались.

К нему приближалась женщина с двумя малышами, которые возбужденно подталкивали ее к игрушкам.

Он взял игрушку в руки.

Она была около фута высотой. Уши странной формы упали ему на лицо. Не обращая внимания на вопли детей, он вертел игрушку в руках. Сзади была прикреплена этикетка: «Сделано в Южной Корее. 20% вискоза, 80% полиэтилен. Не токсично. Не воспламеняется. Тел. № 2556 439 906».

Больше интереса представляла другая пластиковая этикетка, пришитая к левой ноге.

Это настоящий Квози!

Он проделал огромный путь С Квозинии на Землю. Чтобы стать твоим! Его зовут Смотрящий-в-твое-Сердце.

«Неправильно, — отстраненно подумал Чад. — Имя Квози состоит из трех, а не из двух или четырех частей». Ошибка не помешала ему продолжить чтение. Квози — отличный друг! Он никогда не подведет тебя. Он никогда не причинит тебе боли, потому что не умеет драться!

«Опять неправильно, — подумал Чад, мозг которого работал в автоматическом режиме. — Они отказались от насилия сознательно».

У Квози серые глаза и он носит зелено-серый костюм ученого-ботаника. Собери всех Квози и у тебя будет своя колония! Любящий-тебя-искренне, Свернувшийся-калачиком, Всегда-смотрящий-на-тебя, Смеющийся-над-самим-собой. На обратной стороне значилось:

Смотрите своих друзей Квози каждую субботу утром! Это самые лучшие 30 минут на TB1. Найди эту передачу в программе (или попроси папу или маму).

Очень медленно Чад поставил безучастного Разговаривающего на полку. В тот же момент мальчик отбросил в сторону толстого кота Сильвестра и схватил Квози:

— Смотри, мама, смотри! Квози! Хочу!

— У тебя уже есть такой, — завопила его сестра.

— Нет, такого нет! Это Смотрящий-в-твое-Сердце! Он — ботаник, — мальчик схватил маму за рукав. — Он нужен мне. С ним у меня будет полная исследовательская группа.

— Не будет, — перебила его сестра, — состав группы постоянно меняется.

— Откуда ты знаешь? Смотришь только эту глупую «Танцевальную Лихорадку».

— Не ссорьтесь, — мать семейства решила отдать дань Пасхальной лихорадке. — Сколько стоит?

«Этикетки, — рассеянно подумал Чад, — они уже заменили детям букварь».

— 10.99, — тут же ответил мальчик.

— Ладно, — устало сказала женщина. «Это даст ей передышку дня на два, пока новая игрушка не надоест», — думал Чад.

— Но больше никаких Квози, понял? Их у тебя и так предостаточно.

— Но, ма, — начал было мальчик, — Квози не может быть… — Но тут он понял, что и эта игрушка, еще не оплачена, и торопливо добавил: — Этого будет достаточно, ма.

— Вот так-то лучше. Пойдемте. — Она покатила по проходу тележку с покупками. — Нам еще нужно купить индейку.

И Разговаривающий оказался в корзине между литровой бутылкой шоколадного молока и огромной коробкой конфет.

Чад следил за тем, как Разговаривающий удалялся от него. Когда семейство с покупками скрылось из вида, он начал шарить в груде игрушек. Ну, конечно, там было еще два Квози: Целующий-тебя-на-Ночь и Любящий-быть-Рядом. Ни одно из этих имен не встречалось на этикетке ботаника. Может быть, это последние новинки. Он выбрал Любящего-быть-Рядом. Чад одновременно испытывал изумление и отвращение. Игрушка была слишком толстой. Хотя все Квози, которых он видел, были подтянутыми и стройными, а Разговаривающий никогда не упоминал о тучности своей расы. Более того, на кукольной мордашке была изображена настолько широкая и бессмысленная улыбка, что любой Квози однозначно истолковал бы ее как смертельную угрозу.

Чад убедился, что все этикетки на месте и положил игрушку в свою корзину. Он шагал как во сне и лишь чудом ни с кем не столкнулся по пути к ближайшей кассе.

Черт возьми, что происходит? Многие годы он хранил тайну о Квози и их колонии. Мог ли кто-нибудь еще где-нибудь увидеть Квози? Мог ли Разговаривающий умолчать о том, что где-то на земле существует еще одна колония?

Тут ему на ум пришла история о сумасшедшем музыканте Поющем-Высоким-Голосом и его такой же безумной подруге, сбежавших из колонии вскоре после ее основания. О них ничего не было известно и все решили, что они давным-давно погибли где-то в горах. Что если это не так, и они остались в живых? Их могли видеть, кто-то, может быть, разговаривал с ними. Возможно, Минди и он вовсе не единственные люди, вступившие в контакт с Квози. Это было единственное разумное объяснение. По крайней мере, пока он больше не мог ничего придумать. Он не хотел думать об этом, не хотел верить этому.

Но если судить по этикеткам на игрушках, существование колонии давно уже ни для кого не является секретом.

Он замедлил шаги. Может быть, это не совсем так. Но разве можно тайну раскрыть наполовину?

В конце концов, он ведь не видел в газетах огромных заголовков о Квози или фотографию Разговаривающего, дающего интервью Барбаре Уолтере, на обложке «Ньюсуик». Это всего лишь мягкая игрушка.

Может быть, какой-нибудь ненормальный увидел Квози во сне?

«Выбрось это из головы. Ты же — ученый или, точнее, собираешься им стать. Кто-то видел и разговаривал с Квози. Другого объяснения нет. Теперь нужно выяснить кто, как и где. Вполне логично будет начать с шоу на телевидении», — так рассуждал Чад, пока наконец не принял решение.

Он никогда не смотрел детские передачи. Для него и его друзей субботнее утро было замечательным временем, чтобы отправиться на уик-энд подальше от города или как следует выспаться. Но завтра все будет по другому. Завтра он заведет будильник и…

— 33.60, пожалуйста.

— Что? — бессмысленно уставился он на кассиршу.

— 33.60, — настойчиво повторила она.

Он взял себя в руки. Кассирша с сомнением смотрела на него.

— С вами все в порядке?

— Все хорошо. — Он достал бумажник.

— Завернуть в бумагу или положить в пакет? — спросил мальчик на упаковочной линии.

— Пакет.

Он так спешил домой, что забыл купить газету.

Спал Чад очень плохо и будильнику пришлось немало потрудиться, чтобы разбудить его. Не нужно варить кофе, пить сок, есть завтрак и обдумывать предстоящий день. Вместо этого он не спеша отправился в ванную. Чад умылся холодной водой, точь-в-точь как какой-нибудь алкоголик из кино. К его удивлению, это действительно, помогло. Он вошел в комнату и включил телевизор. Итак, «Время Квози», 8.00 каждую субботу. Неудивительно, что он никогда не видел ее. Чад начинал ощущать себя полноценным человеком не раньше 9.30, а по выходным еще позже.

Переключившись на нужный канал, он увидел огромное количество визгливых котов преследующих толстых мышей. Как обычно, вопреки всякой логике, мыши опрокинули стол на своих врагов. Чад никогда не понимал мультфильмы: слишком рациональный склад ума, он знал об этом. Сидя на продавленной кушетке — излюбленном предмете своей обстановки, он с нетерпением ждал, когда стрелки часов покажут 8.

Мультипликация в коммерческой рекламе была в сотни раз лучше, чем та, которую он только что видел.

По мере того, как приближалось время передачи, Чад все больше напрягался, сжимая руки между колен. Он не слышал лично вокруг себя: ни соседей за стеной, ни шума движения.

Когда наконец передача появилась на экране, ему не оставалось ничего, как расслабиться и откинуться к стене. Молча он наблюдал за парадом Квози на экране: толстых и худых, маленьких и высоких, в то время как отличительной чертой реальных Квози было единообразие в размерах и телосложении. Самки в мультфильме пользовались косметикой и танцевали под нескончаемую музыку. Одна из них носила солнечные очки.

Но не все было полной выдумкой. Движение ушей и пальцев точно соответствовали своему значению. Костюмы, украшения, шарфы были изображены со знанием дела. Имена не были знакомы Чаду, но все они были приторно-сладкими.

Сама колония была чистым вымыслом. Вместо подземных нор в заповеднике Айдахо Квози жили в небольших строениях неподалеку от какого-то провинциального американского городка. Они общались только с землянами-подростками. В мультфильме взрослые были либо негодяями, появляющимися, чтобы оживить действие или родителями, чья единственная функция состояла в том, чтобы постоянно мешать своим детям и Квози.

Вместо того, чтобы произносить высоким свистящим шепотом изысканные полные подтекста фразы, нарисованные Квози пользовались подростковым сленгом, говоря к тому же настолько громко, что могли бы свести с ума настоящего Квози.

Гораздо интереснее был сам сюжет. Речь шла об одном Квози, настолько увлекшимся самоанализом, что однажды во время медитации он дошел до потери материальности своего тела. Это была интересная история с захватывающей моралью.

Но он уже однажды слышал ее от Разговаривающего. Это была назидательная басня для молодых Квози, но передача преподносила ее как реальный факт. Квози и дети суетились в панике, пытаясь помочь своему бесплотному другу, но вместо него материализовали чудовище, абсолютно вопреки логике сюжета, но в точном соответствии с законами жанра. Монстр был ужасающе черным созданием с желтыми глазами и появился то ли из чьего-то подсознания, то ли еще откуда-то, и несчастный Квози спас своих друзей, а затем они помогли ему обрести свое тело. Но к этому времени Чад уже потерял всякий интерес к сюжету.

Его внимание привлекали движения Квози, их наряды, позы, ритм их речи. Вскоре ему стало совершенно ясно, что хотя большая часть представления и была выдумкой, но основано оно было на знании реальных Квози.

Правда, это не относилось к тому, как Квози общались друг с другом или со своими земными друзьями. В фильме было слишком много физического контакта, прикосновений, объятий. Одного этого было достаточно, чтобы ввергнуть реальных Квози в войну. Понятия уважения к телу другого Квози и неприкосновенности вообще в мультике отсутствовали. Слава Богу, все имеет конец, и вот Квози и дети, счастливые и веселые, на пределе своих легких распевают смешную песенку. На их фоне появились быстро бегущие титры. Большинство имен были явно азиатского происхождения. Но несмотря на это одно имя бросилось ему в глаза.

Минди Марианн Коллинз — редактор.

Некоторое время он молча сидел, уставившись в экран, пока там не появились полуобнаженные герои очередного шоу, вооруженные лазерами, которые сражались с какими-то злодеями, отличавшимися от них лишь цветом своих костюмов и тем, что у них не было зрачков.

Внезапно на экране появился человек и начал говорить о бассейнах с морской водой. Это было настолько неожиданно, что Чад вернулся к реальности. Он взял в руки пульт и выключил телевизор.

Итак, это его сестра. Поющий-высоким-Голосом и его подруга тут ни при чем. Его сестра. Вот как она поступила с секретом, доверенным ей Разговаривающим и всей колонией. Теперь каждое субботнее утро об этом секрете узнает вся Америка. Все, о чем Разговаривающий рассказывал ей, все, о чем она узнала от Чада, от членов исследовательской группы, — все это было выставлено на обозрение всем желающим.

Теперь понятно, почему она делала столько зарисовок.

Он знал, что она работала на телевидении, но Минди никогда не упоминала ни компанию, ни шоу, а он был слишком занят учебой, чтобы поинтересоваться этим. Интересно, сколько это все продолжается? Возможно, мультсериал создается прямо здесь, в Лос-Анджелесе, хотя там столько восточных имен. Может быть, его делают в Японии или на Тайване. Нужно выяснить это.

Его первой мыслью было позвонить в местный филиал компании, но тут он вспомнил, что сегодня суббота. Офисы закрыты, нужно ждать понедельника. Правда, у него в понедельник семинар, но семинар может подождать.

Теперь все может подождать.

Чад быстро оделся, пытаясь понять, как Минди могла решиться на предательство. Если бы она рассказала об этом подруге, он бы еще мог ее понять, но выставить колонию напоказ по телевидению?.. Это выше его понимания.

Слишком поздно что-нибудь предпринимать. Джин уже выпущен из бутылки. Она продала Квози, но не за 30 сребреников, а за гораздо большую сумму.

Может это результат крушения ее литературных надежд? Он вспомнил, как Минди в отчаянии стонала, когда она не могла найти нужное слово или построить необходимое предложение. А ее бесконечные попытки закончить роман? Все эти годы она пыталась стать писателем. Он вспомнил ее унизительные визиты домой, чтобы занять еще немного денег, вздохи матери, уверения Минди, что это действительно последний, самый последний раз.

И отказы, отказы, отказы… Ей отказали почти все издатели… Один за другим. Все же Минди удалось продать пару коротких рассказов, две-три журнальные статьи и какой-то сценарий фильма, который так никогда и не был поставлен. Тем не менее она не сдавалась. Мама считала это стойкостью, а отец просто упрямством.

А затем успех, но Чад слышал о нем лишь краем уха. Какая-то литературная работа для крупной телекомпании. Не кино, конечно, но постоянная, надежная, хорошо оплачивается, в общем, нормальная работа. «Интересно, — мрачно подумал Чад, — если бы Иисус был бы сегодня жив, получил бы он хоть часть авторских прав на историю своего распятия?»

Редактор. Он не знал наверняка, что это значило, но звучало вполне внушительно. А ведь однажды она как-то летом в горах упомянула о специфике детских телепередач. Но он даже не поинтересовался, что она имела в виду. Для него детские передачи кончались «Улицей Сезам» и «Прогулками по радуге», на PBS, но о существовании субботних мультфильмов, он и не подозревал.

Чад громко хлопнул дверью, выходя из квартиры, думая о том, как теперь провести выходные. Может быть, найти Минди? Или может лучше нагрянуть к ней в офис, там-то ей не удастся отвертеться. Чад был не слишком крупного телосложения, но видя его лицо, встречные торопливо уступали ему дорогу.

Он ничего не мог изменить и это было самым обидным. Но хуже всего было то, что об этом никому не расскажешь.

Впрочем к чему теперь пытаться скрывать существование Квози; когда любой теперь может просто включить телевизор, чтобы увидеть Квози на экране. Самый великий секрет на планете в перерыве между рекламой кукурузных хлопьев и игрушечных солдатиков.

Выяснить, где работает Минди было несложно. Все, что ему нужно было сделать, это позвонить домой и поговорить с мамой. Гораздо труднее было сохранить спокойный, непринужденный тон в разговоре с ней.

Итак, в понедельник утром он стоял в приемной нового здания в Энгино. Ко всему в добавок его заставили еще и ждать.

Сколько раз он наблюдал своих родителей, расхваливающих всем своим друзьям успехи дочери в жестоком мире телебизнеса. Затем, как правило, следовал вопрос: «А как же ваш сын? Такой умный мальчик!» И тут же слышалось в ответ: «Ах, Чад… Он работает над диссертацией. Да, все еще».

«Если бы только они знали, — думал Чад, — что в основе успеха их дочери лежит самый обычный и мерзкий плагиат, а вовсе не творческие способности. Все ее занимательные истории украдены у инопланетян, а зарисовки сделаны с натуры».

Стены офиса были украшены красочными кадрами различных мультфильмов компании. Большинство из них были ему неизвестны и изображали суперменов, смешных животных и детей, но некоторые персонажи он слишком хорошо знал.

Они были взяты из «Времени Квози» — и их он внимательно посмотрел. Неестественные размеры, остроумные имена и другие изменения уже не удивляли его. Компания снимала не документальные фильмы.

Журналы, лежащие на столиках, он видел впервые. Их названия ничего ему не говорили: «Варьете», «Репортер», «Американское кино», «Американская анимация». Он сидел в кресле и ждал, а люди то и дело заходили и выходили, оставляли какие-то пакеты у секретарши, завязывали случайные знакомства. Ни на одном из них не было ни костюма, ни галстука.

Через некоторое время секретарша взглянула на него и сказала:

— Вы можете пройти, мистер Коллинз. Прямо по коридору, затем направо, последняя дверь. Он задержался у входа:

— Какой номер ее кабинета? Она улыбнулась ему:

— Там нет номера. На двери табличка с ее именем. «Вот так, — подумал он, — табличка с именем. А почему бы и нет? Разве она не редактор? Они даже представить себе не могут, сколько ей приходится редактировать».

Некоторые двери были открыты, и он видел маленькие комнатки, заполненные шкафами с книгами, рисунками, плакатами, эскизами и людьми, склонившимися над столами.

Дверь с именем его сестры на табличке была закрыта. Машинально он поднял руку, чтобы постучаться, сдержался, сказал сам себе: «Черт побери!» и вошел.

Это было неожиданно просторное помещение по сравнению с теми комнатками, которые он только что видел. Здесь стоял диван, несколько стульев, длинный и узкий стол. Вся мебель была выдержана в строгом датском стиле модерн. Но на стенах висели большие картинки из разных мультфильмов, в том числе были кадры и из «Времени Квози». Большое окно выходило во двор, в котором пышно разрослись пальмы и причудливые тропические растения. Ноги его утопали в пушистом белом ковре, имитирующем шкуру белого медведя. Обе мусорные корзины были пусты, зато стол весь завален самыми различными вещами. Кое-что из них Чад узнал: любимая кукла Минди и справа стояла пишущая машинка, слева клавиатура и терминал компьютера. Посередине сидела сестра. Она удивленно улыбнулась ему:

— Вот это сюрприз! Тебе нужно было позвонить мне, чтобы я ждала тебя.

— Чтобы ты куда-нибудь сбежала от меня?

— Я удивлена… Ты не предупредил…

— Я был занят, — лаконично ответил он. — Ученую степень в биологии не получишь, фабрикуя результаты опытов, и, в отличие от некоторых других профессий, нельзя позаимствовать тему своей работы у кого-нибудь еще.

— Я бы предпочла не такое начало, но что сказано, то сказано. Почему бы тебе не присесть? Устраивайся поудобнее.

— Спасибо, удобнее мне уже никогда не будет. Я лучше постою. Если я сяду, то могу что-нибудь разнести кулаком.

— Не думаю, что до этого дойдет. Я не беспокоюсь, Чад. Ты можешь говорить все, что тебе угодно, но ты не склонен к насилию.

— Я рад слышать, что ты не беспокоишься. Может быть, ты забеспокоишься, если я пойду прямо к твоему боссу и расскажу, чем ты здесь занимаешься?

Она улыбнулась:

— А чем я здесь занимаюсь? Что ты скажешь моему боссу?

Явный блеф скрыть трудно. Он блестит и бросается в глаза. Конечно, он не сможет рассказать все ее боссу.

— Как ты могла это сделать? — спросил он, наконец. — Ведь Квози, — Чад понизил голос, — они тебе доверяли. Разговаривающий и все остальные. Они доверили тебе все — свою историю, легенды, сам факт их существования. А ты предала их. За деньги.

Минди больше не улыбалась:

— Разве? — Она взяла в руку карандаш и стала покусывать резинку на его конце, детская привычка, от которой она так и не смогла избавиться.

«Зачем ей юлить, ведь я уже все понял», — подумал Чад.

— Я должен доказывать это тебе? — Он уже не смотрел на нее. — Ты рассказала всему миру о существовании Квози. Все твои зарисовки, эскизы, записи… Ты ведь давно это задумала. Сами Квози тебя никогда по-настоящему не интересовали, тебя волновали только коммерческие возможности их продажи. Ну что, это оказалось выгодно?

— Нет смысла это отрицать, — спокойно ответила Минди.

— Сколько времени все это продолжается?

— С самого первого лета. Как только я их увидела, меня поразила мысль использовать Квози и их истории как базу для детской мультипликации. Но я не знала, как подойти к этому, с чего начать. Всю зиму я только об этом и думала. К концу второго лета у меня было достаточно материала для первичной заявки. Я показала ее моему агенту и она решила, что этим стоит заняться. Потом заявка попала на стол Барбаре Каммер, исполнительного редактора, и та пригласила меня к себе и заказала три сценария. На это ушла еще одна зима. Успех пришел сразу. Мы второй год снимаем фильмы и сейчас готовимся к очередной серии. С самого начала «Время Квози» держит первое место в рейтинге.

В ее голосе чувствовалось восхищение.

— Никто этого не ожидал. Все было так неопределенно. А теперь крупнейшие компании перекупают друг у друга вспомогательные права.

— Я видел мягкие игрушки.

— Да? Замечательные, правда? А ты уже видел стаканы в Мак-Дональсе?

Стаканы в Мак-Дональсе! Он повернулся к ней, скорее онемевший, чем рассерженный:

— Для тебя, что, все это ничего не значит? Твое предательство, то, что ты натворила? Ты говоришь только о деньгах! А доверие? Тебе наплевать, что будет с Квози!

— Совсем наоборот, — возразила она с неожиданным жаром. — Я много об этом думаю. А вот ты? Ты у нас умненький мальчик, тебя всегда гладили по головке. Что думаешь ты?

— За ними установят строгий контроль и начнут исследовать. Ксенофобы поднимут крик о инопланетном вторжении. Неотесанные ковбои начнут приводить в порядок свои ружья и заказывать билеты в Айдахо, а телеевангелисты завизжат о гневе господнем и инопланетянах безбожниках, а…

— Успокойся. Ничего этого не случится. Никто о Квози не узнает больше, чем мы показываем в мультиках. Ни правительство, ни ковбои, ни телеевангелисты.

Чад уставился на нее:

— Не хотелось бы разрушать твоих иллюзий, но каждую субботу Квози можно увидеть по ТВ. Понять, в чем дело не составит большого труда.

— Неужели? Понять что, Чад? Что каждую субботу дети смотрят мультфильмы про инопланетян, которые существуют в реальности? И как же они об этом догадаются? Теперь для каждого человека Квози всего лишь плод писательского воображения. Моего воображения. Сколько фильмов ты видел? Могу поспорить, немного, а то ты бы давно уже был здесь. Сколько?

Чад поймал себя на том, что старательно рассматривает пальмы во дворе.

— Ну, в общем, пока только один.

— Один. Если бы смотрел сериал с самого начала, то ты бы знал, что ни в одной серии ничего не говорится о колонии Квози, спрятанной в горах Айдахо. Ни в одной из них не упоминается об их перелете на Землю. Вот в чем вся прелесть детского телевидения. Не нужно никакой предистории, никаких объяснений. Если бы я даже и упомянула о настоящей колонии, это не имело бы никакого значения, потому что никто бы не воспринял это серьезно. Это детская передача, Чад, а не клуб уфологов.

В сериале Квози живут неподалеку от маленького городка в Южной Калифорнии. Они общаются только с детьми и сами ведут себя как задержавшиеся в своем развитии подростки. К настоящим Квози они имеют такое же отношение, как черепашки-ниндзя к настоящим черепахам и японцам.

Они настолько же нереальны для детей как и все остальные персонажи мультиков. Это ведь даже не куклы, а всего лишь двухмерные изображения. Что касается взрослых, то они думают о Квози, только когда их дети начинают требовать купить им последний комикс или наклейку.

Чад посмотрел ей в глаза:

— Ты думаешь, что все так и будет продолжаться?

— Почему нет? — Она опять улыбалась. — Остынь, братишка. Секрет Квози в такой же неприкосновенности как и раньше. Как и двадцать лет назад никто и не подозревает о их существовании. Квози — всего лишь персонажи мультиков, плод моего воображения. И больше ничего.

Ты — единственный человек, который знает правду, а ты никому ничего не скажешь. Так о чем ты беспокоишься?

— Я скажу, о чем беспокоюсь! Я беспокоюсь, я… — Он остановился на полуслове. Точность ее логики была обезоруживающей. Ведь действительно, если он или кто-то другой заявит, что Квози — не выдумка, а реальность, то наверняка попадет в сумасшедший дом.

— Тебе это так не сойдет с рук.

— Конечно, сойдет. Я справляюсь с этим вот уже три года и собираюсь заниматься сериалом, пока он будет иметь успех. Если нам повезет, это еще пять-шесть лет. А затем Квози исчезнут с экранов, как и все их предшественники. Но к этому времени у меня уже будет имя в шоу-бизнесе.

Она абсолютно права и он не может остановить ее.

— Ты больше не вернешься на озеро, — неубедительно произнес Чад. — Ты больше никогда не увидишь ни Разговаривающего, ни его друзей.

— Конечно, увижу, — ее улыбка стала еще шире. — Мне нужен материал для следующего сезона. Третий год — самый важный. Ты хоть понимаешь, о каких суммах мы говорим, братишка! — Она наклонилась к нему, и Чад отпрянул от нее. — Послушай, ты таскаешься в университет на этом добитом хламе, а когда он отказывается заводиться ждешь автобуса. Почему бы тебе не купить что-нибудь новенькое?

Подбери что-нибудь подходящее и перешли счет мне. Это — самое малое, что я могу для тебя сделать. Ведь если бы не ты, я бы никогда не узнала Квози и никакого сериала не было бы. Я бы по-прежнему пыталась продать этот глупый роман и статьи в журнал за 100 баксов. Как насчет новенького «Корветта»? — В ее глазах зажглись искры.

Ничто не смогло бы его сбить с мысли лучше, чем это предложение. Он с трудом проглотил слюну.

— Ведь это 30.000 долларов.

— Нет проблем. Это, конечно, приличная сумма, но, как я уже сказала, ты заслуживаешь этого. А так как сериал продолжается, то он принесет еще много денег. Ты уже видел мягкие игрушки, а еще есть настольная игра, наклейки, стаканы. Я получаю часть прибыли.

— Как «автор», — с сарказмом заметил Чад.

— Да, это так, братишка. Я многое покупаю маме и папе.

Он кивнул головой:

— Это ты купила им путевки в круиз по Европе?

— Конечно. Они всегда могли попасть в любое место благодаря работе отца, но не могли позволить себе останавливаться в первоклассных отелях, обедать в лучших ресторанах. Теперь могут. Об этом забочусь я. Почему бы мне не побеспокоиться о своем младшем брате? Если тебе не хочется «Корветт», как насчет RX-7? На разницу в цене ты можешь купить новый телевизор, видеомагнитофон или компьютер. Мне давно нужно было сделать тебе это предложение, но я боялась, что ты начнешь спрашивать, откуда у меня деньги. Теперь все решилось само собой.

— Ты такая заботливая, альтруистичная. Как бы меня не стошнило прямо здесь. Я не возьму ни цента из этих мерзких денег, Минди.

— Мерзких?

— Ты использовала доверие, чтобы получить их.

Она устало вздохнула:

— Мне показалось, что мы уже решили эту проблему.

Никакого предательства не было. Секрет существования колонии остался в неприкосновенности. Что касается денег, то если ты не хочешь их брать, это твое дело. Я не могу тебя заставить. Они останутся на моем счете. Это более справедливо?

— Это не более справедливо, это просто… — он в смятении замолчал. Его сестра гораздо лучше обращалась со словами. Он вошел в офис с твердо сформировавшимся мнением, а она легко и спокойно разрушила всю его уверенность.

Теперь он видел себя плавно скользящим в новом авто по шоссе. С помощью кнопки поднимаются стекла автомобиля, а из последней модели стереомагнитолы льется спокойная музыка. Все калифорнийские блондинки в восхищении смотрят на сверкающий автомобиль и на его вежливого водителя. Он может тогда отправиться на уик-энд куда угодно, не беспокоясь о том, что машина будет ломаться через каждые десять минут. Он с трудом отогнал эти мысли прочь.

— Я не буду покупать «Корветт» на эти деньги. Она пожала плечами.

— Как угодно.

— Я думаю… — неожиданно в нем вспыхнула решимость. — Я думаю, что лучше куплю «Мазду».

Он пытался не обращать внимания на широкую улыбку, появившуюся на лице Минди.

— Вот это братец! Решил приберечь немного денег в банке на черный день. Разумно. Ты и в детстве был таким рациональным, Чад. Я всегда знала, что в крайнем случае это может меня выручить.

— Я делаю это только для того, — резко ответил он, — чтобы все деньги не достались тебе.

— Естественно. Ты накажешь меня на столько, на сколько я тебе позволю.

Он добровольно оставил высокие моральные позиции и теперь ему оставалось только одно:

— Минди, этот год будет последним. Ты уже заработала кучу денег, сделала себе имя. Хватит. Пора остановиться.

— Конечно, Чад. Все закончится, когда интерес к сериалу упадет, а сопутствующие товары перестанут продаваться. А пока ведь Квози не причиняется никакого ущерба. Если ты можешь доказать мне обратное, попробуй. Если нет, иди, покупай свою машину. Мне нужно заняться работой, — и она, повернувшись к компьютеру и включив его, стала с завидной скоростью печатать. Он ошалело смотрел, как ее пальцы летают по клавиатуре.

— Я просто еще раз хочу сказать, что ты совершила огромную ошибку. Это нечестно, это самое большое предательство, с каким я сталкивался.

— Ты не прав, — ответила она, не отрываясь от компьютера. — Пока не влюбишься не говори со мной о предательстве. Что-нибудь еще?

— Ну, — промямлил он у двери. — Мне самому позвонить тебе или оставить твой телефон в магазине?