Лабиринты души

Старуха Бинбилла

Эту историю не знаешь с какой стороны начать рассказывать, да и рассказывать ли вообще, такая она простая и в то же время странная. Одни видят в ней выдумку, другие ищут тайного смысла, третьи считают ее шуткой судьбы. Так, пожалуй, за неимением печки, от которой благоразумным людям рекомендуется танцевать, примемся повествовать о доме, где все происходило.

Что ж, дом был как дом, о трех этажах, каменный, с узкими, как бойницы, окнами. Над черепичной крышей возвышалась остроконечная башенка с видом на все четыре стороны. Дом стоял на самой окраине, около восточных ворот, и многие считали, что город начинался именно отсюда. Весьма возможно, что в некие воинственные времена ему приходилось охранять город, отсюда и его вид, суровый, рыцарский. Так или иначе, но дом вызывал почтительное внимание и интерес. И конечно же, в нем обитала необыкновенная семья, чья судьба словно разделяла судьбу дома и вносила свои краски в историю, которая здесь случилась.

Итак, глава семейства, господин Дельмар. Человек без определенных достоинств, хотя и с некоторыми недостатками, от коих более страдали его близкие, нежели он сам. Стоит упомянуть его безволие и бесхарактерность, которые он очень удачно прятал за упрямством и капризностью. Не связывая себя каким-либо делом, он соглашался заниматься абсолютно всем, что сулило деньги, причем только немалые; небольшой, но верный заработок господин Дельмар с негодованием отвергал, считая его унизительным для себя. Однако все планы и предприятия с завидным постоянством рушились из-за его изменчивого настроения, лени, непоспевания за временем, увлечения другими возможностями, которые раскрывались перед ним, как волшебные двери пещеры Аладдина. При всех неудачах он находил неизменного козла отпущения — свою память. «Ах, я совсем забыл, что было нужно», — горестно сетовал господин Дельмар, так что его память и впрямь слабела. Но главное — он вызывал сочувствие, и осуждать его никому не приходило в голову. И конечно же, он волен был жить, как ему вздумается, если б не нужды его семьи— жена и четверо детей, три старших девочки и младший сын, находились на его попечении. Это обстоятельство немало нагружало заботами чадолюбивого отца семейства, а он сохранял в душе юношескую преданность грезам и был почти убежден, что дети растут, как цветы, питаясь дождем и солнечными лучами. И стоило его супруге, прелестной госпоже Летиции, напомнить о реальности, как он становился хмур и неприступен, как средневековый замок где-нибудь в Альпах. Ни мольбы, ни укоры не достигали каменного сердца господина Дельмара, пока он не убеждался, что осада снята, а противник признает свое поражение.

Что оставалось делать бедняжке Летиции? Лишь самой уходить в свой мир, где не существовало времени, где она сохраняла детскую наивность и неискушенность в делах. И она с головой кидалась в уют милого хаоса, который создавали ее дети. Конечно же, это не могло разрешить ситуацию — особенно учитывая ранимость и вспыльчивость молодой женщины, — но позволяло всю ответственность перенести на судьбу. Увы, сколь часто свою неспособность добиться толка в жизни мы списываем на волю Рока, обстоятельств и с облегчением смиряемся с ними.

Что касается детей, то они, как все дети, были очаровательны и обещали в будущем многое. Наверное, они могли бы быть счастливее при иных условиях, но их вера в правоту родителей помогала не видеть темных сторон жизни.

Таким образом, мы приблизились к главному герою, вернее — героине нашего повествования. Итак, в этой семье, в той самой башенке дома на окраине, жила старуха Бинбилла. Никто не знал о ней ничего достоверного, кроме того, что она приходится родственницей хозяйке дома, госпоже Летиции. Прапрабабка или еще много раз прапрабабка— трудно сказать… Ходили слухи, что Бинбилла чуть ли ни сама и построила тот дом, с которого начался город. И конечно же, слухов, домыслов, предположений и сплетен о ней было не перечесть. Многие прямо считали ее ведьмой. В самом деле, когда зимней порой она, в своем белом плаще с глубоким капюшоном, двигалась навстречу жителям города, ее легко было принять за привидение в саване. Шатаясь из стороны в сторону, опираясь на длинную трость с серебряным набалдашником, старуха, буквально как улитка, ползла по улице. Ее шумное дыхание и хриплый кашель отпугивали встречных, а прячущиеся в морщинах глаза сверкали ледяным огнем. Многие думали, что она может сглазить человека, и торопились свернуть с ее пути.

Меж тем стоит заметить, что Бинбиллу боялись лишь взрослые, — дети же, напротив, тянулись к ней, а собаки и кошки радостно приветствовали ее, ибо почти всех их она кормила.

Тем не менее были еще некоторые странные обстоятельства. Бинбилла обычно вела ночной образ жизни. Никто не видел, чтобы она когда-либо спала, прикорнув на лавочке, как это водится у старых людей. Нет, ночью она убирала дом, выставляла серебряную посуду на крышу, чтобы собрать лунные лучи для своих снадобий, а днем она пряла и ткала ковры.

А как объяснить историю со старым королем, когда старуха раскрыла дворцовый заговор и не дала отравить владыку? Заговорщики, охваченные жаждой мести, подослали к ней убийцу, но он не смог исполнить задуманное. Его нашли оцепеневшим, он только выкрикивал одну фразу: «Не смотри на меня, ведьма!» Разве это не свидетельство ее колдовских чар?

Однако другие почитали ее за добрую фею, и для этого тоже были достаточные основания. Во-первых, Бинбилла только зимой являла все уродство старости. Весной она так молодела, что никто не узнавал ее. Грациозная осанка, легкая походка, каштановые волосы до пояса, необыкновенная красота, чарующий голос — все это могло еще многих увлечь. Ее нередко звали во дворец, учить королевских детей игре на музыкальных инструментах. Кроме того, у Бинбиллы была легкая рука, и ее приглашали к больным. Одно ее прикосновение или даже просто присутствие действовали целительным образом и облегчали страдания лучше всяких лекарств.

Но, пожалуй, самым удивительным было увлечение старухи куклами. Она мастерила их, и они словно могли управлять судьбами людей событиями жизни. Иные марионетки кому-то заменяли утраченных друзей, непришедших возлюбленных, умерших близких. А когда Летиция обратилась к ней с просьбой помочь ей родить мальчика, Бинбилла подарила ей куклу-пажа — и через девять месяцев долгожданный наследник, по имени Филипп, вошел в семью.

Но среди прочих волшебных кукол были и очень старые, которые хранили тайны прошлых лет, лет юности Бинбиллы. Одна, в человеческий рост, являла собой удивительную красавицу и несомненно походила на саму Бинбиллу. Две другие, небольших размеров, изображали кавалера, в старинном наряде, со скрипкой в руках, скованных золотой цепью, и поверженного принца со шпагой в груди. Скупые сведения о произошедшем когда-то говорили об извечном роковом треугольнике. Придворная фрейлина, первая красавица королевства, влюбилась в странствующего музыканта. Боясь, что двор может лишиться прелестной дамы, Принц стал ухаживать за ней, а затем вступил в ссору со скрипачом. Несколько грубых слов о фрейлине, оскорбление — и кавалер должен вызвать Принца на дуэль. Принц был уверен в своем превосходстве, хотя бы потому, что прежде, чем скрестить шпагу с ним, кавалеру надлежало победить двух лучших бойцов из свиты. Меж тем музыкант вообще ни разу за свою жизнь не держал в руках оружия. Его инструментом был только смычок. Зная об этом, фрейлина пришла на помощь и предрешила исход поединка, проиграв его с куклами. Кавалеру надлежало лишь защищаться, не нанося ударов. Однако выполнить условия красавицы — не убивать противников — оказалось невозможным, тем более что сам кавалер был дважды ранен придворными Принца. И вот в третий раз музыкант обнажил шпагу, закрыл глаза и, мысленно представив скрипку, заиграл импровизацию с победным завершением в финале. Через несколько минут Принц упал, обливаясь кровью, и шпага кавалера торчала в его груди. Кавалера заковали в цепи и бросили в подземелье, а Принца унесли в потайные покои замка. Кривясь от боли, он крикнул победителю, что красавица все равно не будет принадлежать ему, пока шпага останется в груди Принца, сам же он, будет жить или умрет, не вынет клинка из груди.

Таким образом, игра Бинбиллы в куклы была не столь уж безобидна.

Но в семье Дельмара существовало еще одно мнение о старухе. Получив в наследство от родителей дом вместе с Бинбиллой, Летиция испытала сильную досаду. Ей показалось, что прародительница несомненно будет требовать своего места в управлении хозяйством. Нет, такого не произошло. Старуха довольствовалась лишь теми — хотя и немалыми — делами, до которых не доходили руки самой Летиции. Если же для Бинбиллы не находилось дел, она шла прибирать улицу или помогала соседям и всюду умела выполнить свою работу превосходнейшим образом. Это раздражало хозяйку— она видела в этом укор своей нерасторопности — и еще более Дельмара, и они сходились во мнении, что старуха занимает много места, требует лишнего внимания, что приготовленные ею обеды то чересчур горячи, то пересолены, что она не дает спать по ночам своей возней, а утром будит дом своим мурлыканием, мало похожим на пение. В общем, найдя наконец виновницу своих неудач и споров, они мирились и могли хоть как-то существовать друг с другом.

И вот однажды супруги сговорились отправить Бинбиллу сторожить усадьбу своих дальних родственников. Под благовидным предлогом — помочь бедным людям навести порядок — старуху посадили в экипаж и отправили за сотню верст подальше от дома.

Однако, вместо облегчения, на семью навалились беды. Для начала, из дома сбежал Филипп. Затем Дельмар, обшарив все сундуки Бинбиллы, не обнаружил в них ни одного золотого, которым хотел подправить свое положение. Скандалы, шумные перепалки и рыдания пугали ворон, собравшихся облюбовать крышу старого дома. Потом заболели дочери…

Неудачи сыпались со всех сторон, и наконец Летиция решила обратиться за советом к ворожее. Та, выслушав жалобы отчаявшейся женщины, рассмеялась ей в лицо:

— Вы отослали прочь свой талисман, хранивший не только ваше благополучие, а, пожалуй, всего города! Поторопитесь вернуть его, пока вы совсем не потеряли своего счастья!

Бинбилла вернулась не с пустыми руками: в чужом краю она нашла клад, и, честно разделив его с хозяевами, она привезла свою долю для семьи.

Меж тем болезнь дочерей усиливалась с каждым часом, и наконец родителям стало ясно, что им придется прощаться с детьми. Невыразимое отчаяние охватило их, и они кинулись в ноги Бинбилле, моля о помощи. Старуха устало кивнула:

— Я попробую, — и затворилась в своей башне.

Она зажгла свечи, взяла карты, посадила свою самую большую куклу за стол против себя, прочитала молитвы и затем заговорила:

— Смерть! Ты здесь, в этом доме. Я слышу тебя, и я зову тебя для игры. Приди ко мне прежде, чем к детям. У меня для тебя есть хороший выкуп! Войди в мою куклу и играй!

— Что ты можешь мне предложить взамен старшей дочери? — прошептала кукла.

— Свои волосы! Ты знаешь, что они дают столетия жизни, пока человек сам не откажется быть в этом мире.

— Хорошо, а за среднюю девочку что ты ставишь на карту?

— Свой голос! Ты знаешь, что он может повелевать стихиями и дарит гармонию всему миру.

— Ладно, а за третью?

— Свою осанку, музыку своего тела. То, что делает меня Бинбиллой и позволяет мне вызвать и говорить с Тобой!

— У тебя больше ничего нет? — спросила смерть.

— А разве это не все беды, что ожидают семью?

— Нет! Твой любимец Филипп в смертельной опасности.

— Я готова пожертвовать своей жизнью… — промолвила Бинбилла.

Сдали карты. Игра шла до рассвета.

С первыми лучами солнца дети вырвались из пут болезни. Более того, у старшей дочери внезапно выросли дивные волосы, средняя вдруг обнаружила чарующий голос Бинбиллы, младшая— танцевала… Летиция со слезами обняла их. Роковой огонь, сжигавший их жизни, потух.

Вместе с Дельмаром они поднялись в башню. За столом у потухшей свечи сидела мертвая Бинбилла. Кукла против нее являла образ красавицы, но отличить ее от старухи было почти невозможно, они были полны одной сутью.

Пышные похороны были устроены Бинбилле. Двенадцать пар лошадей везли ее катафалк на кладбище, от сотен пылающих свечей дрожал и расплывался воздух. У ворот кладбища их ждал вернувшийся домой Филипп. В скорбном молчании прошло погребение, и семья отправилась обратно. Цепочкой, друг за другом, они входили в дом. Не сговариваясь, а лишь подчинившись внутреннему порыву, вся семья поднялась в башню — почтить память умершей.

Двери сами распахнулись— и вошедшие в потрясении застыли. Круглая комната, тщательно прибранная, озарялась канделябрами, повсюду благоухали цветы. Старинные гобелены заполнили пространства между окнами, рассказывая о прошедшей жизни. Огромное позеленевшее зеркало стояло против дверей и встречало каждого, кто появлялся в комнате.

Но не это заставило оцепенеть людей. Посредине башни во всей красе своей нетленной молодости гостей встречала ожившая кукла Бинбиллы. Хорошо знакомый голос обратился к ним, словно не произошло ничего невероятного:

— Мне так не хотелось покидать мой дом и оставлять вас в одиночестве, и я решила перейти в тело своей куклы. Да, в ней уже побывала Смерть — это через нее я принесла выкуп за детей, — но как мир не терпит пустоты и приход Смерти заставляет Жизнь исчезать, равно и уход смерти помогает жизни возродиться. Мой спор с королевой могил закончился моей победой. Вы похоронили не меня, а лишь мою форму. Что ж, я избрала другую. Надеюсь, вы не будете против?

Маленький Филипп первым бросился в объятия к Бинбилле, за ним — его сестры. Однако Бинбилла остановила их.

— Постойте, я начинаю новую жизнь и должна раздать старые долги. — Она достала из сундука двух кукол. — Филипп! Вытащи шпагу из груди Принца. Двести лет назад твоя душа пыталась защитить мою честь и, бессильная, воспользовалась властью чародейства, предложенной мною. Увы, она перешла границы дозволенного магией, и мы оба лишились счастья быть вместе. Теперь время простить соперника и развязать роковой узел.

Мальчик выполнил просьбу — и тотчас Принц открыл глаза, а у второй куклы — кавалера — упали с рук золотые цепи. Фарфоровый человечек склонил колени перед ребенком и протянул ему скрипку. Бинбилла радостно улыбнулась.

— Вы оба теперь свободны и вольны последовать за своим прошлым, только меня уже там не будет. Мое тело предано земле.

— Я остаюсь с тобой, Бинбилла! — крикнул Филипп, обнимая ее, а его маленький двойник вновь стал всего лишь фарфоровой куклой.

— А я возвращаюсь в свой дворец. Прощай, Бинбилла! Я буду помнить о тебе! — И кукольный Принц закрыл глаза.

Вдруг за окном прозвучал стук копыт. Всадник в бордовом бархатном плаще скрылся за поворотом, и пыль, взлетевшая в воздух, долго не оседала.

— А где Дельмар? — всполошилась Летиция.

— Надеюсь, он скоро вернется… — ответила фея.

И впрямь, через час томительного ожидания у ворот звонко застучали подковы. Всадник, угрюмый и разочарованный, возвратился.

— Я, кажется, сошел с ума. Наглядевшись на чудеса Бинбиллы, вообразил себя настоящим Принцем и решил, что меня ждет трон и верные придворные. Увы… а может, к счастью — меня не только никто не признал во дворце, но даже не пустили внутрь!

— Не суди строго, — рассмеялась Бинбилла. — Ты и сам забыл о своем прошлом и о себе. Что ж спрашивать с тех, кто слышал о тебе только предания да легенды двухсотлетней давности?