Лабиринты лжи

Глава 12

В ее спальне было по-прежнему темно и мрачно, когда утром она оставила бесплодные попытки уснуть и встала. Впервые Гавайи накрыла тень. Пальмы раскачивались от сильного ветра, ветки густого кустарника со стуком хлестали о стены дома. В их маленьком коттедже стало неприятно холодно. Чтобы не замерзнуть, пришлось надевать старые выцветшие джинсы, рубашку с длинным рукавом и свитер. В таком виде она пошла в ванную, где принялась яростно отмывать с лица вчерашний макияж. И без того красное лицо зарделось. Отражение в зеркале посмотрело на нее серьезными карими глазами из-под насупленных бровей румяной пятнадцатилетней пигалицы. По такому случаю волосы она заплела в две косы.

Расправив плечи, Рейчел вышла в сумрачную гостиную. Эммет стоял у окна и смотрел на океан. Она с тоской взглянула в его широкую спину.

— Что тебе приготовить на завтрак? — спросила она, зябко потирая руки — равно от волнения и холода.

Он медленно обернулся. Его острый взгляд пронзил ее с другого конца комнаты.

— Ничего. — Он снова отвернулся и стал смотреть на волны, сердито атакующие берег гораздо ближе к дому, чем даже во время прилива. — Я пил кофе.

— Фу! Знаю я твой кофе. — Она брезгливо содрогнулась. — Эта гадость прожжет дыру у тебя в желудке, если ты чем-нибудь ее не обезвредишь. Приготовить тебе яичницу? Может, гренки поджарить?

— Не надо, Рейчел. — Он говорил тихим рассеянным голосом и не сводил глаз с окна. Ей отчего-то не нравилось, когда он называл ее по имени. Слово «детка» было не так опасно, как нежные зовущие звуки ее имени на его губах.

— А раньше ты любил поесть, — шутливо сказала она, подходя к нему. — Бабушка Ариэль всегда тебя пугала, что ты растолстеешь, если не начнешь следить за тем, что ешь.

— Я принял ее слова к сведению, — пробормотал он. — На нас идет шторм.

Теперь и Рейчел посмотрела в окно: высокие волны с грохотом рушились на пляж.

— Похоже, — беззаботно согласилась она. — Сильный будет шторм? Это опасно для нас, раз мы так близко к воде?

— Не думаю. Я справлюсь у Харриса — он наверняка слышал прогноз. Ураганов здесь почти не бывает. Так, ветер повоет и успокоится. Ты боишься шторма?

Ее смех ржавой струной зазвенел в хмурой утренней тишине.

— Я знаю, я страшная трусиха. Я боюсь всего на свете. Я боюсь летать, океана, штормов, змей, любви и смерти. Необязательно в таком порядке.

Он неподвижно стоял рядом с ней. Она чувствовала сильный, густой запах кофе в его дыхании и жар, исходящий от его стройного мускулистого тела.

— А чего ты не боишься? — спросил он тихим и мягким голосом.

— Я не боюсь тебя, Эммет, — вторя ему, ответила она.

Долгое время они молча стояли плечом к плечу и как зачарованные смотрели на бушующий океан. Рейчел пошевелилась первая, желая нарушить этот сеанс гипноза:

— Будешь еще кофе?

— Что? — Он даже вздрогнул от неожиданности и повернулся. Но его карие глаза будто смотрели сквозь нее — куда-то вдаль или в прошлое. — Ах, нет. Спасибо. Я пойду разомнусь. — Он поставил пустую чашку на подоконник и направился к двери.

— Под дождем?

— Дождь начнется только через несколько часов, Рейчел. Я уже научился предсказывать местную погоду. А настоящий шторм ударит ближе к вечеру. Успеем еще закрыть все ставни.

Она широко улыбнулась и весело помахала ему рукой.

— Конечно. Счастливо, Эммет.

Он запрыгал вниз через две ступеньки, будто стремился поскорее сбежать от нее. Стоя у окна, Рейчел смотрела, как он быстрой походкой идет по пляжу. «У всякого свои демоны», — сказал он вчера. Глядя на него сейчас, она верила в это. Но не от нее ли его демоны?

День тянулся с черепашьей скоростью. Час от часу непогода усиливалась. Два часа Рейчел пробегала из угла в угол в ожидании Эммета. Взвинченность не позволяла ей присаживаться дольше чем на пару минут. Когда он, наконец, вернулся, растрепанный и еще более замкнутый, ее нервы были на пределе. Она готова была разрыдаться от отчаяния и напряжения. Тяжесть в воздухе, приближение шторма и постоянный раздражающий вой ветра словно нарочно объединились, чтобы вызвать у нее чувство обреченности. Судьба занесла над ней свой топор. Злосчастная греческая трагедия, которой она так стремилась избежать, была неизбежна.

Больше часа она провела в гостиной, сидя напротив Эммета и наблюдая за ним краем глаза. Эммет сидел на стуле с прямой спинкой, устремив свой холодный, настороженный взгляд в книгу, которую держал на коленях. Но она заметила, что в течение часа он ни разу не перевернул страницу.

Темнота в доме сгущалась, но никто из них не вставал, чтобы включить свет. Ветер набирал силу. Рейчел от страха тряслась мелкой дрожью. Но на этот раз она не собиралась просить Эммета о помощи. Наоборот, она собиралась держаться от него как можно дальше, пока рассудок не восстановит свои права в ее ослабевшем мозгу.

К ее удивлению, Эммет все-таки перевернул страницу в своем толстом триллере с твердой обложкой, который якобы увлеченно читал. Это нарочитое, вынужденное движение послужило последней каплей. Рейчел не могла ни минуты оставаться на месте, чтобы не сойти с ума. Она вскочила, опрокидывая стакан с чаем, который стоял, забытый, на ручке кресла. Эммет поднял голову и равнодушно наблюдал за ее неловкими попытками промокнуть лужу, разлившуюся на грубом сосновом полу.

— Я, пожалуй, вздремну, — еле слышно проговорила она.

Немедленно уйти, скрыться от этих подозрительных карих глаз, пронзающих ее насквозь, от этого загорелого красивого тела, которого ей не положено замечать. Идти куда-нибудь пешком в такую непогоду она не осмеливалась, от открытого «лендровера» тоже было мало проку, кухня в качестве убежища не годилась.

— Отлично, — одобрил Эммет, глядя в книгу. — Мне нужно уехать на пару часов. А когда вернусь — мы поужинаем.

— Ты… уезжаешь? А… мне можно с тобой? — Как бы ее ни страшила перспектива оказаться с ним в одной тесной машине, приближающийся шторм пугал ее еще больше.

— Боюсь, что нет. Я буду очень занят. Слишком много дел нужно переделать в эти два часа. Я не хочу, чтобы младшая сестренка болталась у меня под ногами.

Слыша эти слова, сказанные холодным, скучающим и почти непререкаемым тоном, она впервые почувствовала себя младшей сестрой, которая капризничает и надоедает.

Значит, упрашивать его бесполезно.

— Ладно, — с притворным спокойствием сказала она. — Но ты приедешь за мной, если начнется ураган?

— Разумеется. Пойди отдохни, Рейчел. Ты даже не услышишь, как я уеду. Может быть, если повезет, ты проснешься — а шторм уже и кончился.

— То есть тебя не будет во время шторма? — панически воскликнула она, не в силах сдержаться.

Эммет со вздохом захлопнул книгу.

— Я вернусь, Рейчел. Ничего с тобой не случится.

— Ты обещаешь? — усомнилась она.

Он выдержал долгую напряженную паузу, будто взвешивая каждое слово из тех, что готовился произнести.

— Я сделаю все возможное, чтобы с тобой все было хорошо, детка, — наконец проговорил он и открыл рот, чтобы кое-что добавить, но резко передумал. Добавить следовало «верь мне», но он не смог. Что-то его остановило.

— Я верю тебе, Эммет, — сказала она, хотя ее и не просили.

Словно боль на мгновение омрачила его лицо. В сумраке трудно было разобрать.

— Ложись, детка.

Потерянно пожав плечами, она пошла к себе.

Спустя некоторое время Рейчел поняла, что все бесполезно. Едва она заснула, как заревел мотор отъезжающего «лендровера» и разбудил ее. После этого сон уже не шел. За стенами коттеджа бушевал ветер, страшно ревел океан, а она была одинока и бесконечно несчастна, как последний человек на земле. Чтобы отвлечься, она стала думать о том, что будет, когда она вернется домой. Не то чтобы она соскучилась по своему соцотделу, но этот долгий отпуск должен был когда-то закончиться, потому что необходимо было зарабатывать на жизнь. И там она выбросит из головы свои выдуманные несчастья, послушав несколько дней истории людей с реальными трудностями.

Взять хотя бы миссис дель Гадо, у которой тринадцать детей и рак груди на последней стадии. А Марти Холприн, хронический безработный сорока пяти лет, по вздорности характера неспособный удержаться на одном месте дольше трех месяцев? А Робби? Когда Робби было пять лет, ее изнасиловал родной отец, в десять лет она сбежала из дому, в двенадцать стала проституткой. Теперь ей пятнадцать, а она выглядит как старуха, усталая и разбитая жизнью. Одна мысль о Робби заставила Рейчел сжаться от стыда.

Во всех ее проблемах была виновата она сама, значит, самой их предстояло и решать. Она слишком долго праздновала труса — теперь настало время пожинать плоды. И она начнет исправляться, вот только немного поспит. Закрыв глаза, она уткнулась в подушку.

Она знала, что стоит ей заснуть, и он придет к ней. И он пришел. Он выглядел, как Эммет, говорил, как Эммет, но он не был ее братом. В этом она была совершенно уверена. Он стоял в ногах узкой железной кровати, и в его карих глазах не было холода и настороженности, и эти руки, большие красивые руки, непохожие на руки Чандлеров, тянулись к ней.

Он ляг рядом с ней на кровать, призрачный и бестелесный, любовник-демон, пришедший на зов его земной невесты. Он поцеловал ее, но она не почувствовала его губ. Она лежала без одежды, но не заметила, как он раздел ее. Она была с ним, готовая отдаться в его власть, но его страстные прикосновения не достигали ее кожи. Он обнимал ее, он сжимал ее в объятиях, а она ощущала лишь пустоту, она терялась в коконе пустоты.

— Пожалуйста, — прошептала она ему в шею, сильную шею, которую могла видеть, но не чувствовать. — Пожалуйста. Ты мне нужен, но я не могу коснуться тебя, почувствовать. Пожалуйста, позволь мне.

— Как меня зовут? — шепотом спросил он ее на ухо.

Она знала этот голос — сильный, грубый и одновременно нежный. Из его бесплотных губ исходило горячее дыхание.

— Нет, — застонала она. — Я не могу!

— Ты можешь, Рейчел. Скажи мне, кого ты хочешь. Назови мое имя, Рейчел, и я приду к тебе. — Он снова поцеловал ее, и этот невесомый поцелуй чуть не свел ее с ума. Ей показалось, что он раздвигает ей ноги. И все же ей странным образом не удавалось нащупать его — ни рук, ни сильного загорелого тела, ни рта.

— Нет, — повторила она. Это был демон, пришедший забрать ее душу, и, если она назовет его имя, ее душа погибнет.

Он поднялся, навис над ней, темный и таинственный и все же хорошо знакомый и любимый.

— Мое имя, Рейчел, — потребовал он громким, хриплым, нетерпеливым шепотом.

И вдруг все стало не важно. Преодолеть невидимую преграду, разделявшую их, показалось ей сущей безделицей. И если это означало, что она лишится всего, то оно того стоило.

— Эммет, — прошептала она голосом, полным любви, томления и невыплаканных слез, — Эммет, люби меня.

Внезапно ее маленькую спальню потряс взрыв. Ослепительная вспышка света осветила все вокруг — это грохочущий гнев сотни богов защищал ее. Она вскочила, крича от ужаса, и вытаращила глаза в темноту. Она была полностью одета, одна и испугана до полусмерти. Вторая молния прорезала тьму, совсем близко ударил оглушительный гром.

— Все в порядке, — вслух произнесла она трепещущим голосом. — Это просто сон. Начался шторм и разбудил тебя. — Она надеялась, что звук ее голоса хоть немного подбодрит ее, разгонит страхи.

Она протянула дрожащую руку к электрическому выключателю, но выключатель лишь сухо щелкнул — ничего не произошло.

«Нет электричества, — растерянно подумала она и слезла с кровати. — Нужно найти свечи, спички — что-нибудь, чтобы не сидеть в полной темноте. Где, интересно, Эммет, когда он мне необходим?»

Стало значительно теплее, и джинсы влажно облепили ее длинные ноги. Стянув с себя липкую одежду, она облачилась в свой верный желтый сарафан. Воздух был густой, горячий и сырой, тяжелый от грядущего насилия природы.

В ее комнате царила непроглядная тьма, но и в гостиной было немногим светлее. Она не знала, который час, но это было и не важно. Значение имело только то, что она одна в ветхом старом коттедже во время непогоды, бьющей по ее ушам, как тайфун, и надеяться ей не на кого, кроме себя. Ах, если бы найти хоть одну свечу, думала она, стараясь не глядеть в окно на бушующий океан. И еще что-нибудь крепкого и успокаивающего. Если будет совсем худо, она возьмет бутылку рома, принесенную как-то Харрисом, вернется в спальню и напьется до бесчувствия, и шторм ей будет нипочем.

Очередной взрыв молнии и грома — и Рейчел бросилась на кухню.

— Еще один раз, — лепетала она, копаясь в ящике стола, который едва могла разглядеть, — и я не отвечаю за последствия.

В ответ с неба раздался жуткий рокот. Наверное, Бог вознамерился покарать ее за греховные мысли. Она не отрицала, что заслуживает кары.

В ящике не оказалось ни свечей, ни спичек. Задвинув его обратно, она выдвинула следующий и машинально сунула туда руку.

Следующий удар молнии высветил темную призрачную фигуру, стоявшую на пороге и наблюдавшую за ней. Когда ее рука наткнулась на заточенное острие ножа, которому случилось лежать в ящике, сверху обрушился гром, как наказание Господне.

Рейчел вскрикнула и пошатнулась, почти теряя сознание.