Лабиринты любви (СИ)

Глава 32. Гордей

— Давай сразу к тебе, — говорит Ангел. Мне нравится, как она открывается мне, как показывает, что хочет того же, чего и я. Ангелина вообще очень открытая, в ней столько искренности, что ей хочется захлебнуться.

— Малышка, тогда поехали, — мы быстрым шагом идем к машине. Прошла всего ночь, как мы не виделись, а я уже соскучился за ней. Не могу никак насладиться ею. Она как любимый десерт, только без праздника. Она тихонько идет за мной, я усаживаю ее на переднее сиденье, а сам занимаю водительское. Понимаю, что ей интересно что-то спросить, но она стесняется, либо же не знает, как я отреагирую на её вопрос, поэтому я решаю, что мне нужно подтолкнуть её саму:

— Лина, ты хочешь что-то спросить? Тебя что-то беспокоит? — задаю вопрос я.

— Я просто… мне интересно узнать про вас с Кариной…

— Нет никаких «нас с Кариной», — резковато ответил я.

— Но вы же… встречались? — робко спрашивает Лина, смотря на свои утонченные ручки, лежащие на острых коленках.

— Нет, мы не встречались, — я сворачиваю к себе во двор, я живу рядом с универом, поэтому ехать совсем немного. Глушу тачку и поворачиваюсь к ней, — Лина, я просто переспал с ней и все. Если я скажу, что у меня было мало девушек и что я особо там разбирался с кем спать- совру. У меня было много одноразовых встреч с девушками, но ни одна из них не была тобой. Я вел себя, мягко говоря, некрасиво, а сейчас я хочу исправить и быть с тобой. Поэтому, если тебя что-то беспокоит, ты сразу спрашивай меня, и я отвечу. Не хочу иметь секретов от тебя, — искренне говорю я. Лина широко распахивает глаза и внимательно смотрит на меня.

— Хорошо, я тоже не буду иметь секретов от тебя, — Лина сказав это тянется ко мне, чтобы обнять. Она просто обнимает меня. Меня так редко кто-то просто обнимал, что этот жест вызывает во мне калейдоскоп нежных чувств. Блять, реально нежных. Она сама и есть воплощением всего нежного и невинного, она и есть Ангел, а я демон, который хочу испортить её, но отказывать себе в этом не собираюсь.

— Малышка, пошли наверх, я уже не могу, — говорю честно. Я хочу её 24/7 и это пугает меня, потому что ни о чем другом думать не могу. Я не помню, как мы добирались к моей квартире. Я помню, что мы все время целовались. Когда мы уже были в моей спальне, я раздевал мою девочку и целовал все её тело. Её соски острыми горошинками врезались мне в грудь, я накрыл губными один, затем второй. Наминая её аппетитную попку. Чувствовал что член болезненно таранит брюки. В моей голове было только желание скорее ощутить эту малышку везде, войти в нее, остановиться и вдохнуть сладкий запах её волос. Я раздел Лину полностью, отстраняясь разглядел ее всю. Хрупкик плечи, маленькую, аппетитную грудь, тонкую талию с красивым пупком, гладкую киску, которая блестела от влаги, стройные, раскинутые в стороны ножки. Она была идеальна. Идеальна для этого мира и слишком идеальна для этого мира.

Лина потянулась руками к моей футболке, а я помог стянуть её с себя. Она снова откинулась назад и начала рассматривать меня, водить пальчиками по животу, спине, рукам. Её прикосновения были такими нежными, будто меня гладила шелковая ткань, а не руки. Я решаю освободить член из штанов, иначе меня просто скрутит от боли. Я стягиваю с себя брюки и остаюсь в боксерах. Лина не отрываясь наблюдала за этим процессом, а затем потянулась к моему члену. Слегка сжав его рукой. Тут меня порвало. Блять, ещё чуть-чуть и я кончу в трусы, как неандерталец.

— Пососи мне, — говорю я. Нет, не спрашиваю. Просто говорю. Вижу, как вытаращиваются и так большие глазки. Как на щеках появляется милый румянец. Мне это нравится.

— Я… я не знаю как, — говорит Лина растерянно, смотря мне на пах.

— Я научу, — я подбираю Лину с постели и ставлю её на пол. Сам снимаю с себя боксеры и сажусь на край кровати и говорю:

— Вставай на колени, — она, с охуеть каким, невинным взглядом тут же повинуется. Встает на передо мной на колени, внимательно смотря мне в глаза, — теперь возьми его в ручку, подрочи, — она тянется дрожащей рукой, ставшей прохладной из-за переживания, достигает члена и сжимает его. Начинает надрачивать, медленно, нежно. Я уже улетаю, а это она ещё не начала сосать, — теперь возьми его в рот и соси. Будто замороженный сок или леденец, — она тянется губами к нему, вдыхает запах и еле-еле проводит языком по головке. Меня парализует, как старика, я не трогаю её, давая привыкнуть к этому процессу.

Лина заглатывает член почти до половины, слегка поперхнувшись.

— Маленькая, тихо. Не торопись, — глажу её по голове, как маленькую девочку, она тут же возвращается к минету и начинает сосать. Ее голова медленно насаживается мне на член, каждый раз захватывая большую территорию. Ей нравится. Ангелу нравится сосать. Это пиздец, как круто. Она положила ручку мне на лобок, старается, чмокает. Наверняка, её киска чертовски мокрая. Я беру её за волосы, начинаю помогать двигать головой. Её слюни текут мне по яйцам, а Лина издает стон. Похоже, что малышке ещё и нравится пожестче. Боже, за что мне такое счастье?

Держа её за волосы, насаживая на член, довожу почти до основания. Она справится, горлышко рабочее. А сам подношу руку к мокрой дырочке, размазывая влагу по киске и ведя к тугому колечку попки. Резко поднимаю её голову, она возбужденная, только что сосавшая член. Ох, как мне нравится.

— Ты просто охуенно сосешь. Продолжай. — она послушно опускается ртом на стоявший колом член и начинает сосать, — умничка, девочка, — хвалю я облокачиваясь на руки, — полижи яйца, полижи, — просто молю, я озабоченный гад, пусть. Но я невозможно хочу её. Она опускает голову, смотрит на меня из под члена, начинает лизать яйца. Блять, я не думал, что крошке это так понравится. Рассчитывал, максимум, на нежный отсос. Она лижет мне яйца, а сама закрывает глаза. Ей нравится, блять. Ей так же это все нравится.

Подхватываю её за попку, ставлю раком, прогибая её спинку. Замечаю, что на пояснице большой шрам, будто от операции, но заметно, что ему не один год. Она громко ахает и укладывается на постель. Белые волосы распадаются в стороны, а я веду глазами по её спинке, по вздернутой попке и дырочкам. Из киски начинает вытекать белая смазка. Я наклоняюсь к ней и подбираю языком всю влагу, от одной дырочки ко второй. Лина стонет и прогибается ещё сильнее. Я отлизываю ей. Она вкусная абсолютная вся, нежная и податливая.

Встаю на ноги, и вставляю в нее член до конца. Похуй на резину, я не могу. С ней не получается по-другому. Она дергается, но продолжает стонать. Ебу её, попка колышется от шлепков тел, а она начинает ласкать себя правой рукой. Это сносит мне башку. Я начинаю трахать её быстрее, убирая её ручку.

— Малышка, я трахаю, а ты течешь, — расставляю правила. Она стонет, извивается, ей нравится. Двигаюсь ещё быстрее, резко вытаскиваю член, а в меня, теплой струей, летит прозрачная жидкость. Она кричит и содрагается. Ох, как я это люблю. Я проделываю такое несколько раз и разворачиваю Лину к себе лицом, поднимаю на руки, а сам сажусь. Впиваюсь в её губы, а она сразу начинает двигаться. Прыгает на мне, стонет мне в рот.

Я опускаю голову к её груди и пытаюсь словить её, прыгающий сосок, губами. Словив, я начинаю лизать его. Лина стонет, притягиваю меня ближе за волосы.

Чувствую, что её ножки устали, беру за попку, а сам опрокидываюсь назад. Чуть приподнимаюсь и начинаю трахать сам. Лина громко кричит. Смотрю, как прыгают её сиськи, как красиво лицо краснеет, как пошло шлепаются тела. Наши глаза встречаются, а её киска резко сокращается на моем члене. Кончает. Громко, сладко. Дав малышке передышку, я ставлю её на ноги, потом опускаю на колени и говорю:

— Я кончу в рот, — я не спрашиваю, потому что я просто сделаю это. Я так хочу. Она кивает головой, — Открой рот и высуни язык, — она повинуется. Надрачиваю и так скользкий член, смотрю на розовый язычок, направляю головку ей в рот и кончаю. Я так не кончал никогда в жизни. Я по-моему даже стонал. Лина проглатывает и вытирает рот. Блядь, даже такой блядский жест у нее выходит невинно. Она сама не знает, что делает со мной. Поднимаю её и целую в губы, никогда не делаю такого после минета, но с ней я стер все свои «нет» и просто делаю, что хочу. Это потому что я чувствую к ней большее, чем просто симпатию.

— Это было просто потрясающе, — говорю я, гладя обнаженную, влажную спинку. Лина гладит мою в ответ.

— Это было потрясающе, — вторит мне. Я выжил из нее все силы. Да и из себя тоже. Несу в душ, мою себя и её. После укладываю в постель. Она прижимается ко мне, а я понимаю, что молчать больше не буду:

— Я тебя люблю, — признаюсь я. Так и есть, я люблю её. Люблю все в ней.

Она молчит, перестает дышать, а потом выдыхает и говорит в ответ:

— И я тебя люблю, — самое ценное для меня. Её любовь.

— Спасибо, что ты есть, — говорю я, смотря в светлую макушку.

— И тебе спасибо, — прижимается.

— Откуда у тебя шрам на спине? — решаю спросить я.

— В детстве с коня упала и сильно спину повредила, была операция и вот шрам остался, сильно портит, да? — спрашивает обеспокоенно.

— Тебя ничего не портит, ты совершена, — целую, обнимаю и чувствую себя самым счастливым, — я тебя так люблю, — и ответ, ответ который для меня самый важный и ценный.

Когда Лина призналась мне в любви тогда, на яхте- я растерялся. Потому что меня не за что любить. Мне такое не говорят, но она полюбила. Я тогда мог ей сказать это в ответ, но я не понял. Не понял, что полюбил её так быстро, только за то, что она другая. Когда следил за ней, стоя в машине возле её дома, смотря на нее идущей по парку, смотрящую на детей, цветы, мир. Она видела на оболочку, она видела именно сам мир. Как она говорила с лошадьми. Как каталась верхом, а сама искренне улыбаясь. Полюбил её скромность и простоту, чистоту и доброту. Она даже при нападках этой Карины держалась, как королева. Я был счастлив с ней. Я боюсь потерять её. Боюсь больше всего.