Лабрадор Трисон покоряет Голливуд

Глава 6

Мы ждали Кристофера в субботу. В этот день Марсель проснулся ни свет ни заря. Он выспался, несмотря на то что полночи скакал по мне, как блоха, и теперь ему не лежалось на месте. А мне, в отличие от него, хотелось немного поваляться, всё-таки выходной день. Но я прекрасно понимал: если Марсианин открыл глаза, считай, уже поспал. Он уселся надо мной и, вывалив язык, начал нарочно громко дышать. Я изо всех сил делал вид, будто сплю, а сам сквозь полуприкрытые веки наблюдал за ним. Когда Марсель понял, что я на него не реагирую, он притащил из-за дивана резинового поросёнка и, примостившись напротив, мордой к морде, принялся его грызть. Пару раз хрюшка ударила меня по носу. Вот скажите, о каком сне может идти речь, когда рядом творится подобное? Тем не менее я продолжал терпеливо лежать, мне было интересно, что же будет дальше. Марсианин быстро потерял интерес к игрушке, осмотрелся по сторонам, явно соображая, как ещё можно меня разбудить. И тут его взгляд упал на моё ухо. Оно спокойно себе лежало на полу и даже не догадывалось, что на него готовится покушение. А когда Марсель потянулся к нему, собираясь вцепиться зубами, я резко открыл глаза и поднял голову. Только я разинул пасть, собираясь сказать: «Даже не думай», как он по-щенячьи радостно улыбнулся и как ни в чём не бывало спросил:

– Привет, братик, ты почему так рано проснулся?

Верите, я аж оторопел от его вопроса и не сразу нашёлся, что ответить. Да я и рад бы поспать, только разве это возможно, когда сначала тебя лупят по носу резиновой свиньёй, а потом собираются ухо откусить? Хм, ну а что ты хотел, глупый пёс? Забыл, как сам донимал Елисеева во время командировки в Израиле? Ему тоже хотелось поспать по утрам, а тебе не терпелось отправиться на море[23]. Вот и пожинай плоды, теперь и ты оказался в такой же шкуре. Не зря в народе говорят: как аукнется, так и откликнется.

От сна не осталось и следа. Я сел на задние лапы и широко зевнул.

– Ты можешь хоть в выходной день дать мне нормально поспать? – возмущённо спросил я.

– Трисон, ну что ты как старый пёс – всё бубнишь и бубнишь, – заявил Марсель. – На пенсии выспишься.

– Я и так уже на пенсии, – напомнил я.

– То, что тебя из поводырей отправили на заслуженный отдых, не считается, – хмыкнул он. – Ты по-прежнему помогаешь людям. Вот когда тебе в полиции скажут: «Извини, Трисоныч, мы больше не нуждаемся в твоих услугах», – тогда и станешь настоящим пенсионером.

В который раз убеждаюсь: Марсианин не страдает отсутствием логики. Сообразительный щенок, ничего не скажешь. А всё потому, что он моей породы. Мы, лабрадоры, умнейшие собаки из существующих на планете.

Вспомнив, что оставил немного корма на утро, я направился в кухню. Хвостик тут же увязался за мной. Заглянув в начисто вылизанную миску и увидев на дне своё отражение, я вздохнул. Представьте на минутку: вы просыпаетесь утром, идёте завтракать, зная, что в холодильнике вас дожидается какая-нибудь вкусняшка. Открываете его, а там… фига с маслом. Скажите честно, вы разочаруетесь? Вот так же и я. Вроде взрослый пёс, ну до чего же порой бываю наивным. Разве может что-то остаться после маленького обжоры? А ведь Елисеев мне миллион раз говорил: «Трисон, в большой семье пастью не щёлкай».

– Пусто? – спросил Марсель, кивнув на мою посудину. Он вздохнул, точно маленький старичок, и, заглянув в свою миску, грустно добавил: – И в моей тоже пусто.

– Ещё бы, – ухмыльнулся я. – Разве после тебя может что-то остаться? Ты своё съедаешь, а потом за мной доедаешь.

– Шура говорит, у меня растущий организм, а значит, мне нужно еды в два раза больше, чем тебе, – по-деловому заметил Марсианин. – И вообще, тебе что, жалко корма для меня? – Он уставился на меня своими бездонными глазищами.

– Да при чём тут «жалко»? – воскликнул я. – Просто ты, как прожорливая гусеница, съедаешь всё.

– А ты разве не был таким, когда был маленьким?

На этот вопрос у меня не нашлось ответа, я совсем не помню, каким был в детстве. Хотя, чего греха таить, я и сейчас люблю поесть.

Хорошо, в миске воды было в достатке. За этим Шура строго следила и дважды в день наливала свежую. Позавтракать не удалось, так хоть попью. Как говорится, за неимением лучшего сгодится и это. Марсель никогда не был водохлёбом, а тут, когда он увидел, что я начал лакать воду, его вдруг тоже охватил приступ жажды. Не дожидаясь, когда я закончу, он сунул голову в миску и стал пить вместе со мной. Не щенок, а вылитая обезьяна.

– Марсель, ты не мог подождать, пока я попью? – возмущённо спросил я, отпрянув от посудины.

– А зачем ждать, – хмыкнул он, – если можно пить одновременно?

– Вместе неудобно.

– Трисон, даже твой напарник говорит: «Неудобно спать на потолке, одеяло падает, остальное всё удобно».

Нет, вы слышали? У этого сорванца на всё есть отговорки. Мне ничего не оставалось делать, как отойти от миски. Не воевать же с ребёнком за воду. Он напился, оставив после себя на полу приличную лужу, облизал морду и направился к столу.

– Так, посмотрим, что у нас тут есть. Сахар и конфеты пусть хозяева сами едят, а вот от печеньки я не откажусь. – Он попытался дотянуться до тарелки, на которой лежало угощение, но та стояла слишком далеко от края.

– Марсель, ты понимаешь, что воровать нехорошо? – Я пытался вразумить собачонка.

– А я и не собираюсь воровать, – как ни в чём не бывало заявил Марсианин. – Да и как можно воровать у самого себя? – спросил он и выдвинул веский аргумент, на который у меня не нашлось возражений: – Вот если бы я у соседа стырил печенье, это было бы воровством. Мы с тобой такие же члены семьи, как и Шура с Елисеевым, значит, печенье и моё тоже.

Ох уж эта железная логика! И ведь не поспоришь.

Марсель запрыгнул на стул, поставил лапы на стол, с лёгкостью стянул одно печенье и бросил его на пол.

– Угощайся, – сказал он и полез за вторым.

Ну, вот скажите, что я должен был делать? Не отказываться же от любимого лакомства. Естественно, я проглотил его, толком не почувствовав вкуса. Следом Марсель сбросил ещё, и ещё, и ещё… в общем, не успел я оглянуться, как тарелка опустела. Я-то думал, съедим по одному, Шура даже не заметит пропажи, а когда увидел, что от печенья остались рожки да ножки, чуть не умер со стыда. Но было уже поздно.

– Трисон, нужно срочно будить людей, я хочу в туалет, – заявил Марсель.

– А потерпеть ты не можешь? – спросил я. – Они ещё спят.

– Не могу, – ответил он, переминаясь на передних лапах. – Я ещё маленький.

– Как на службу идти со мной, так ты уже большой, а как потерпеть, так маленький, – усмехнулся я. – Чтобы в полиции работать, нужно прежде всего учиться умению терпеть. Во время задания тебя никто не будет кормить, да и под куст не всегда есть возможность сходить.

– Трисончик, обещаю, я буду учиться, но только не сейчас, – жалобно пролепетал Марсель и, сорвавшись с места, помчался к дверям хозяйской спальни, громко гавкая на ходу.

Одним словом – ребёнок. То есть он хочет, то пить, теперь вот в туалет приспичило. Глядя с усмешкой ему вслед, я ещё не знал, что в скором времени мне придётся расстаться с ним. Как же я буду скучать по маленькому сорванцу. А когда вернусь, он уже станет взрослым парнем.

Но давайте обо всём по порядку. Я пошёл следом за ним, собираясь разбудить Александру, и только хотел поставить лапы на ручку двери, как она распахнулась и на пороге появился сонный Елисеев с взъерошенными волосами.