Лачплесис

Мгла густая, снеговая

Муть несла над палубой.

Зёрна града, хлопья снега

В паруса хлестали им.

Но однажды там, где небо

С морем слито, зарево

Засияло, и ветрило

Из сиянья выплыло

То была на самом деле

Лодка с белым парусом,

И прекрасная сидела

У руля в ней девушка.

К кораблю подплыв, с улыбкой

Девушка промолвила:

"Вы к себе своей прекрасной

Песней привлекли меня.

Вот я - дочь Зимы! А что же

От меня вам надобно?"

Не могли сказать ни слова

Люди потрясённые,

И на дочь Зимы глядели

Молча, в изумлении.

Лик её снежнорумяный,

Словно отсвет сполохов,

А глаза, как свод небесный

В ясный день на севере.

Ниже плеч переливались

Косы цвета золота.

Стан её, высокий, стройный,

В одеяньи радужном.

Виллайне62 белее снега

На плечи накинута.

Не венок63, а шлем блестящий

Был на голове её.

А на дне ладьи лежало

Доброе оружие:

Лук и меч, и щит, и стрелы

С остриями медными

В песнях прославляемая,

Такова была она.

Та, что, как гласит преданье,

Управляет бурями,

Та, что, в небо подымаясь

Далеко на севере,

Водит воинов убитых

Полчища великие.

И когда они мечами

Блещут, забавляяся,

Люди на земле страшатся:

Мор, война, чума идут...

Лачплесис ей молвил слово.

Рассказал он девушке,

Что они в студёном море,

Заплутавшись, кружатся,

Что хотят они дорогу

Отыскать на родину,

И что дочь Зимы могла бы

Им помочь наверное.

Отвечала та, что трудно

Это будет выполнить,

Так как редко, очень редко

Удавалось путникам

Выйти из пределов страшных,

Где царит отец её.

Но теперь её родитель

В ледяном чертоге спит,

И ещё, пожалуй, с месяц

Будет спать без просыпу,

И пока в её владеньях

Могут отдохнуть они.

А она для их спасенья,

Что возможно, сделает.

Выбора не оставалось,

Как совету следовать.

Дочь Зимы плыла на север,

Вслед ей - судно Лачплеса.

Далеко, у края неба,

Где играло зарево,

Высился крутой, скалистый

Остров, льдом заваленный.

И, корабль вкатив на отмель,

Здесь они причалили.

Вышли на берег высокий

Моряки за девушкой.

Замок сказочно роскошный

Там они увидели.

Башни, стены замка были

Изо льда прозрачного,

Мимо замка ледяного

Провела их девушка.

Страшной стужею оттуда

Путников обвеяло.

А вдали, за снежным полем,

Дым клубился до неба.

Молча их, маня рукою,

Повела туда она.

Долго шли они. Им в щёки

Тёплым ветром дунуло.

Поле снежное сменилось

Вешней яркой зеленью.

В зеленеющий, цветущий

Свежий сад вошли они.

Среди сада был колодец,

В пекло опускавшийся.

Из колодца вечно пламя

Извергалось до неба.

Это было пламя сердца

Мира, и одно оно

В сад прекрасный превращало

Середину острова.

Отягчённые плодами,

Там стояли яблони.

Под ветвями их журчали

Речки светлоструйные.

Меж дерев мелькали звери,

Птицы пели, щёлкали,

Златорогие олени

Мирно на лугах паслись...

Вот ударила хозяйка

В звонкий щит мечом своим.

Отовсюду к ней сбежались

Человечки малые,

Жители предела мира,

Сказочного севера.

Накрывать столы для пира

Дочь Зимы велела им.

Мигом был шатёр воздвигнут,

И столы дубовые

Сплошь уставлены ковшами,

Блюдами, бокалами.

За столы гостей сажала

Дочь Зимы приветливо,

Крепким пивом, старым мёдом,

Брагой обносила их.

Мягкие в шатре соседнем

Ложа были постланы,

Чтоб с дороги отдохнули

Люди утомлённые.

В том саду они немало

Дней в довольстве прожили.

Всё, чего душа желала,

В том саду нашли они;

И никто из них не думал

Об отплытьи с острова.

Ночь от дня не отличали,

Солнца дня не видели,

Но давал довольно света

Столп в саду им огненный,

Так что днём одним огромным

День и ночь казались им.

Устоял пред оболыценьем

Славный витязь Лачплесис,

Дочь Зимы просил он к дому

Указать дорогу им.

Дочь Зимы пообещала

Указать дорогу им,

Но хотела, чтобы витязь

Выслушал совет её:

"Пусть своей дорогой старой

Он не возвращается,

Так как там подстерегают

Лютые враги его.

И теперь его наверно

Погубить удастся им.

Но она ему укажет

Новый путь на родину.

Долгий этот путь, опасный,

Но врагам неведомый:

Пусть он землю ту, где злые

Обитают сумпурни64,

Всю объедет и по краю

Света выйдет к Балтии.

Сумпурни подобны людям

С мордами собачьими,

Мясо лишь едят сырое,

Пьют лишь кровь горячую.

Эти звери-людоеды

Злые, кровожадные

Путников подстерегают

И живьём съедают их.

Но спастись от них возможно,

Только надо задником

Наперёд обуть в дорогу

Постолы ремённые.

А на самом крае света

В глубине пещер живут

Маленькие человечки...

Зла они не сделают.

И растёт там сад, откуда

Солнце подымается.

Небо там стоит так низко,

Что рукой дотянешься.

При восходе солнца надо

Там в пещеры прятаться,

Чтобы не истлеть от жара

Солнца восходящего...

Полок, вешалок, укладок

В той земле не ведают.

Пообедав, ложки, плошки

Там суют за облако.

На небо вальки бросают,

Отстиравшись, девушки.

Едущим по краю света

Небеса не видимы,

Только океан безбрежный

И великий мрак над ним.

А средь океана-мрака

Есть гора алмазная,

Ярким светом блещущая,

Далеко видна она.

Мимо той горы придётся

Проплывать им по морю

Только пусть не пробуют

Подыматься на гору!

Дальше будет снова небо,

Снова будет свет дневной,

Там увидят мореходы

Некий остров на море,

Он заманчиво прекрасным

Издали покажется.

Но пускай корабль их близко

Не подходит к острову,

Так как обладает свойством

Остров тот притягивать

Корабли к себе и лодки,

По морю плывущие.

Много путников беспечных

Гибель там нашло себе.

Если он в пути со всеми

Справится преградами,

То с другого края моря

В край родной воротится.

Поблагодарил сердечно

Лачплесис хозяюшку

И велел скорей к отплытью

Спутникам готовиться.

Те же ехать не хотели

С острова прекрасного,

Но хозяйка им сказала,

Что вот-вот отец её

Встанет и своим дыханьем

Грозным заморозит их.

Устрашились мореходы,

Поспешили на берег;

В целости нашли корабль свой,

Где его оставили.

Но внезапно прокатился

Гром глухой над островом,

С грозным треском оторвались

Горы льда от берега.

"Уезжайте прочь! Спасайтесь!

Дочь Зимы им крикнула.

Просыпается отец мой!

Буря подымается!"

Тут свои ветрила быстро

Мореходы подняли

И умчались с первым свежим

Ветром прочь от острова.

Только скоро этот ветер

Вырос в бурю грозную.

Бушевала вьюга. Смерчи

Подымались до неба.

И пловцы в смертельном страхе

Вёслами работали,

Чтоб скорее из пределов

Урагана выбраться.

Так и этак их швыряли

Волны разъярённые.

Наконец, когда корабль их

К потопленью близок был,

В бухту некую нежданно

Буря их забросила.

Но хотя они покамест

И избегли гибели,

Злополучных ожидали

Новые несчастия,

Ибо к области псоглавцев

Волей волн прибило их.

Вот утихли ветры. Бездну

Зыбь качала мёртвая.

Моряки в угрюмый берег

Вглядываться начали.

Их кораблик очень тяжко

Был изранен бурею;

Воду вычерпать, заделать

Бреши было надобно.

Та земля была пустынна,

Хмуро неприветлива,

Лишь паслось оленей диких

Стадо под утёсами.

Моряки чинить корабль свой

Принялись, не мешкая.

Лачплесис людей с собою

Взял, чтоб поохотиться.

Вскоре к стаду незаметно

Подошли охотники.

Подстрелить двух-трёх оленей

Тут им посчастливилось,

Только свежевать собрались

Дичь они убитую,

Как из-за горы внезапно

Гнусный вой послышался.

Волчьей стаей из пещеры

Выбежали сумпурни,

С лаем, с визгом окружили

Вмиг они охотников

И в мгновенье ока, в клочья

Разорвав, сожрали их.

Но от них оборонялся

Лачплесис мечом своим.

Сталью острою махая,

Много порубил он их.

А они, как волки ловко,

На него набросились

И жестоко искусали

Бёдра и бока его.

И едва ли смог бы витязь

Долго им противиться,

Если бы его догадка

Не спасла счастливая;

К той пещере он. в которой

Жили псоголовые,

Кинулся в мгновенье ока,

Им не дав опомниться.

Там, в пещерном устье узком

Встав, он мог мечом своим

Без труда обороняться

Против стаи яростной.

Сумпурни, увидя это,

Взвыли громче прежнего

И взялись за труд, которым

Устрашили витязя.

Стали камни, скал обломки

Пред пещерой взваливать,

Наконец - жерло пещеры

Завалили наглухо

Замурованным в пещере

Оказался Лачплесис.

Долго-долго ожидали

Моряки охотников,

На берег они боялись

Выйти их разыскивать.

Починили, снарядили

К плаванью корабль они,

С берега ж не возвращались

К кораблю охотники.

Вдруг воскликнул старший кормщик:

"Вот он! Вот он - Лачплесис!"

На корабль взобрался витязь

В платье окровавленном

И велел без промедленья

Поскорей отчаливать.

Только в море рассказал он,

Как погибли спутники.

Как он сам от смерти спасся.

Как, в пещере запертый,

Долго он блуждал в потёмках,

Как, увидев трещину

В куполе, своим мечом он

Камни стал выламывать;

Как, прорыв себе лазейку,

Из ловушки выбрался

И к товарищам на берег

Вышел незамеченный.

Долго, долго плыл к востоку

В дальнем море Лачплесис,

Плыл, покамест края света

Не достиг корабль его.

Там сошлись земля и небо,

Вечно неразлучные.

Там врата небес и там же

Пекло отверзается.

Дети Перконса куют там

В жарких кузнях золото,

В светлых рощах солнца зреют

Золотые яблоки.

Ночью солнце отдыхает

Там в алмазной лодочке;

Встанет поутру, а лодка

В море колыхается.

Солнце там купает в море

Резвых скакунов своих,

На холме их ждёт, златые

Узды держит в рученьках.

И живут они счастливо

Края света жители.

Сердцем чистые, как дети,

Зла они не ведают.

Их соседи, дочки солнца,

Дети небожителей,

Берегут их от несчастий

И от всякой нечисти.

С корабельщиками долго

Прогостил там Лачплесис.

Обласкали их сердечно

Тамошние жители,

Много люди увидали

В той стране чудесного.

Но сады златые солнца

Были недоступны им

Ослепляло их деревьев

Огненных сияние.

Но что надо плыть им дальше,

Впору вспомнил Лачплесис.

Потому однажды утром,

Когда солнце, выспавшись,

В золотой своей коляске

Над землёй поехало,

Опустил он мачты, чтобы

Не задели за небо,

И, за край земли, в глухое

Море мрака выплыл он.

Тьма была так непроглядна,

Так густа над волнами,

Что в лицо один другого

Моряки не видели.

Только далеко во мраке

Виделось мерцание;

И к нему, подняв ветрила,

Повели корабль они.

К берегам горы алмазной

Их корабль приблизился.

Будто солнцем залитая,

Огненными гранями

Ярко та гора блистала,

Мраком окружённая

Вот корабль к горе причалил.

Люди вышли на берег.

Всем узнать хотелось, что там

На горе находится.

Запрещал им Лачплесис,

Но один ослушался

И на гору влез и крикнул:

"Боже, как прекрасно здесь!"

И как бы подхвачен ветром

Улетел, пропал из глаз.

А уже второй взбирался,

И, добравшись доверху,

Крикнул: "Боже, как прекрасной

И пропал за первым вслед.

Не дождавшись их возврата,

Мореходы третьего,

Привязав к верёвке длинной,

Отпустили на гору.

На горе и тот воскликнул:

"Боже, как прекрасно здесь!"

И бежать, как оба первых,

Дальше порывался он.

Тут друзьями за верёвку

Был он стащен на землю,

Но не мог он им ни слова

Рассказать о виденном.

Онемел. И безъязыким

Навсегда остался он.

У горы алмазной дольше

Не промешкал Лачплесис.

Вкруг земли поплыл он дальше...

И дневного света он

Вновь достиг. Теперь препятствий

Не было в пути ему.

Свет сиял. Попутный ветер

Напрягал ветрила их.

Все надеялись, что скоро

Возвратятся в Балтию.

Но однажды ранним утром,

Только мгла слетела с волн,

На море прекрасный остров

Моряки увидели.

Витязь понял: это остров,

Что с чудесной силою

Корабли притягивает

К дивным берегам своим

И велел он поскорее

Прочь грести от острова

Но к земле корабль их нёсся,

Словно околдованный,

Наконец со страшной силой

Выбросился на берег.

ЛАЧПЛЕСИС. СКАЗАНИЕ ПЯТОЕ

Ведьма Спидала, волшбой, коварством

Лаймдоту отняв у витязя,

Злобу всё ж свою не утолила,

Зло и дальше причиняла им.

По далёким островам летала

Со старухой-ведьмой Спидала;

В море ветры, бури подымала

И угнала судно витязя

В ледяное северное море.

Был бы он проглочен бездною,

Если б не пришла ему на помощь

Впору дочь Зимы любезная.

Но грозил напастью неизвестной,

Дивный остров, притянувший их.

Оглядясь на берегу отлогом

Заколдованного острова,

Витязь увидал в скопленьи многом

Кораблей и лодок остовы,

Те, что прежде, проплывая мимо,

Были берегом притянуты

И теперь на отмелях валялись,

Обдавал прибой их пеною.

Грудами на отмелях лежали

Моряки окаменелые.

И на целом острове пустынном

Жизни признака не виделось,

Только лес шумел... Из леса в море

Мост высокий переброшен был,

На конце ж моста, из моря прямо,

Дом большой прекрасный высился.

Лачплесис с товарищами смело

По мосту пошёл и в дом вошёл.

Ни живой души, как ни искали,

В доме также не нашли они.

Но на всём печать лежала жизни,

Посреди просторной горницы

Всяческой едой, питьём большие

Были там столы заставлены.

А в другом покое, рядом, были

Пышные постели постланы.

Моряки не ждали приглашенья,

Сели, пили, ели досыта.

А потом на мягкие постели

Повалились утомлённые.

Упрекнул их Лачплесис за это,

Что, мол, так дела не делают,

Что сначала перед входом дома

На ночь надо стражу выставить.

Очень спутники его просили,

Чтоб он сам был нынче сторожем,

Так как все они перетомились,

Ночь без сна не смогут выстоять.

Взял тогда своё оружье витязь,

Стал среди моста высокого.

Никого вокруг не примечал он.

Остров был объят безмолвием.

Ровно в полночь вдруг раздался топот,

Великан из чащи выехал.

Конь перед мостом остановился,

Пятился, храпел, шарахался.

Всадник стал бранить коня: "Чего ты

Испугался? Нет здесь недруга!

Только Лачплесис был нас достоин,

Но он кружит в море северном,

Да и молод - не дорос рассудком,

Чтоб найти в морях дорогу к нам!"

Крикнул с моста витязь великану:

"Чепуху ты порешь, чучело!

Я дорос кой до чего рассудком,

У твоих ворот я жду тебя!"

Всадник, бывший Иодсом трёхголовым,

Отвечал с громовым хохотом:

"Если впрямь ты будешь Лачплесис,

Выйдем силами померяться!"

И пошёл на остров с Иодсом витязь,

Рос вокруг непроходимый лес.

"Дуй на этот лес! - промолвил всадник,

Чтоб просторно было биться нам".

"Сам сдувай! - Ведь у тебя три глотки!

Иль боишься опозориться?"

Дунул йоде, и сразу на три мили

Лес вокруг исчез, как скошенный.

Тут на Лачплесиса йоде рванулся,

Так его по шлему треснул он

Палицей, что витязь от удара

Погрузился в землю на четверть.

Но в ответ его мечом тяжёлым

С силою ударил Лачплесис,

И одну из трёх голов у Йодса

Отхватил одним ударом он.

Размахнулся снова Йодс свирепый.

Всё же витязь одолел его,

Изловчился, снёс вторым ударом

Сразу остальные головы;

Из земли он высвободил ноги,

Спрятал в чаще труп убитого;

Словно ничего и не случилось,

Воротился утром к спутникам.

Ничего не знали мореходы,

Поутру, беспечны, веселы,

Пить и есть уселись беззаботно,

Напились, наелись досыта,

Лачплесиса упросили снова,

Чтобы ночь стоял на страже он.

Снова Лачплесис вооружился,

Стал среди моста высокого.

Ровно в полночь страшный видом всадник

Из дремучей чащи выехал.

Сам с собою громко говорил он:

"Где ты, братец, запропастился?

Уж не с Лачплесом ли повстречался?

Только быть не может этого!

Заблудился он во льдистом море

И оттуда не воротится..."

Встав ему навстречу, крикнул витязь:

"Ну и чушь ты мелешь, чучело!

Лачплес - я! не твоему ли братцу

Я отсек вчера все головы?"

Верховой тот был шестиголовым

Йодсом. Заревел он яростно:

"Если брата моего убил ты,

В порошок сейчас сотру тебя!

Сдуй-ка этот лес, чтоб место было

Драться нам!" - И молвил Лачплесис:

"Сам сдувай, ведь у тебя шесть глоток!

Иль боишься опозориться?"

Дунул Йодс, и на шесть миль пред ними,

Словно пух, слетел столетний лес.

Размахнулся Иодс своей дубиной,

Так хватил по шлему витязя,

Что ушёл до половины бёдер

В островную землю Лачплесис.

И дрались они друг с другом долго.

Победил под утро Лачплесис,

И в густом лесу неподалёку

Скрыл чудовище убитое.

Воротился он домой усталый

И проспал далёко за полдень.

Вечером же спутникам сказал он,

Что опять на страже станет он,

Но чтобы они всю ночь не спали,

Чтоб сидели дома, бодрствуя,

Ибо всем, быть может, им придётся

Этой ночью помогать ему.

Чистую затем взял витязь чашу,

Налил чистою водой её.

Чашу посреди стола поставил

Перед Стабурадзе зеркалом.

И сказал. "Когда вода в той чаше

До утра чиста останется,

Вы спокойно дома отдыхайте,

Помощь ваша мне не надобна.

Ну, а если ночью станет в чаше

Чистая вода кровавою,

Выходите вы тогда на помощь

Все ко мне без промедления,

И с собой - смотрите, не забудьте!

Захватите это зеркало!"

Снарядился он, вооружился,

Стал среди моста высокого.

В полночь всадник девятиголовый,

Всех страшней, из лесу выехал.

Чёрный конь его у въезда на мост

На дыбы вставал, шарахался.

Всадник заревел- "Чего боишься?

Что тебя перепугало там?

Если б даже Лачплесис явился,

Братья с ним давно бы справились!"

"Я убил твоих обоих братьев!

Громко с моста крикнул Лачплесис.

И тебя судьба их не минует.

Вот я - Лачплесис Я жду тебя1"

Взбеленилось чудище, взревело:

"Если ты и вправду Лачплесис,

Силою померяйся со мною.

Выходи! Сдуй лес на острове!"

"Девять крепких глоток ты имеешь.

Сам сдувай!" - ответил Лачплесис.

Дунул Йодс, что буря заревела,

Сдул столетний лес миль на девять,

Налетел на витязя, по шлему

Так его ударил палицей,

Что забил его одним ударом

В почву каменную по пояс.

Рубанул по шеям Йодса витязь

Три башки мечом срубил ему.

И ещё раз Йодс его ударил

И забил в гранит по грудь его.

И опять ударил Йодса витязь,

Три башки ещё срубил ему.

Долго они бились, истомились,

Под конец из силы выбились.

С нетерпеньем Лачплесис подмоги

Ждал обещанной от спутников,

Но они давно спокойно спали,

Позабывши про наказ его...

Уж одна башка торчит у Йодса,

До подмышек в камне Лачплесис.

Развернулся витязь из последних

Сил, за мост забросил палицу,

И она, три мили пролетевши,

Дверь двойную в доме вышибла.

И от грохота проснулись люди,

Разом повскакали на ноги,

Увидали: в чаше кровь клокочет,

Через край переливается.

Взяв оружье, дружно побежали

По мосту на помощь Лачплесу.

И в тот миг, когда ударом новым

В землю Йодс хотел загнать его,

Люди витязю подать успели

В руки Стабурадзе зеркало.

Йодс, увидев зеркало, на землю

Пал, окаменел от ужаса.

Выкопали Лачплесиса люди,

На ноги его поставили.

Встал он, отрубил мечом тяжёлым

Йодсу голову последнюю,

Крепко выбранил за ослушанье

Незаботливых товарищей.

"А теперь,- сказал он им,- мы будем

Властвовать над этим островом!

Только вдоль и поперёк сначала

Мы не раз должны пройти его.

Может быть, ещё у братьев Йодсов

Есть на острове сообщники!"

Два-три дня спустя, как только витязь

После боя пооправился,

Он пошёл с товарищами вместе

Землю новую осматривать.

Долго лесом шли они и вышли

На цветущую поляночку.

Посреди поляны был колодец,

А над ним густая яблонька.

Бросились к колодцу мореходы,

Так как все томились жаждою.

Но дорогу преградил им витязь,

Запретил им эту воду пить.

Трижды по колодезному срубу

Он мечом ударил, вырубил

Треугольник. И в колодце кровью

Сделалась вода прозрачная.

В глубине ж колодца, словно кто-то

Тяжко ранен, стоны слышались,

Но уже через мгновенье стоны

Стихли в глубине колодезной,

Улеглась густая муть, и влага

Стала, как янтарь, прозрачною.

"Ну теперь, - промолвил Лачплесис,

Пейте же! вреда не будет вам".

А на яблоне возле колодца

Рдели яблоки румяные.

Люди, жажду утолив, хотели

Подойти, отведать яблоков.

Удержал их силой Лачплесис,

Чтобы яблоков не трогали.

Размахнулся он, хотел ударить

По стволу её мечом своим.

Вдруг листвой она зашелестела,

Молвила: "Не убивай меня!"

И в тот миг, как витязь изумлённый

Отшатнулся прочь от яблони,

Дерево вдруг девушкою стало

Молодою и прекрасною.

В изумленья на неё глядел он

С чувством непередаваемым.

То была виновница всех бедствий

Враг его заклятый - Спидала!

Девушка к ногам его упала,

Умоляла пощадить её;

Обещала до скончанья жизни

Больше зла не делать витязю.

Причинённый вред клялась исправить,

Искупить клялась вину свою.

Хоть словам её и мало верил,

Всё же витязь пощадил её:

Богатырь, чудовищ поражавший,

Воевать не станет с женщиной.

Спидала во всех своих злодействах

Повинилась и поведала,

Как она и Кангарс заманили

В сети Лаймдоту и Кокнеса,

Но что друг и милая невеста

Всюду и всегда верны ему.

Ведьма старая, которую он

Видел прежде, в яме чортовой,

Колдовала здесь, притягивала

Корабли и лодки к острову.

Моряков же в глыбы каменные

Превращала ведьма старая.

Были сыновьями ведьмиными

Йодсы, Лачплесом убитые.

И порой, когда полакомиться

Им хотелось человечиной,

Им на завтрак оживляла она

Двух ли, трёх ли корабельщиков.

А как сыновей её убил он,

Обернулась ведьма старая

На пути его лесным колодцем,

А она с ней рядом - яблоней.

Если б из колодца люди пили,

До того как трижды Лачплесис

Надрубил его, то все бы вскоре

Тут же в страшных муках умерли.

Но колдунья от его удара

Умерла на дне колодезном.

То б и с ней, со Спидалой, случилось,

Если б он не пощадил её.

"Лачплесис, ты победил! - в глубоком

Молвила она волнении.

От чудовищ, сумпурней и йодсов

Боги Балтии спасли тебя.

Но теперь в отчизне нашей милой

Ждут тебя труды великие.

Знай, пока ты по морям блуждаешь,

Чужаки терзают родину!

Воротись в родимые пределы,

Разгони толпу насильников!

Как бы я помочь тебе хотела,

Если б я была свободною,

Если б я была чиста душою,

Как твоя невеста Лаймдота!

Но ведь кто же сможет воротить мне

Договор мой вечный с дьяволом,

Что сама писала я когда-то

В страсти гнева кровью собственной!"

Кончила: закрыв лицо руками,

Горько Спидала заплакала.

Лачплесис теперь не сомневался

В искреннем её раскаяньи.

И внезапно в этот миг он вспомнил

Про неведомую грамотку,

В свиток свёрнутую, что когда-то

Он унёс из ямы чортовой.

С корабля принесть велел он свиток,

Отдал свиток в руки Спидале.

Спидала, едва его увидя,

Вскрикнула в великой радости.

Горячо благодаря, припала

Вновь она к коленям витязя:

"Лачплесис! Всю жизнь мою тебе я

Отдаю, хочу служить тебе!

Это договор мой с тёмной силой,

Кровью собственной подписанный.

Вместе с ним вернул ты мне свободу,

Вырвана из власти ада я.

Я сожгу проклятый этот свиток,

И всю жизнь стремиться буду я

Делать доброе усердно так же,

Как доныне злое делала!"

И она достала из колодца

Колдовскую клюшку ведьмину,

Ту, которой страшная старуха

Оживляла корабельщиков.

Долго Спидала с клюкой ходила

От судна к судну по берегу,

Трогала клюкой окаменелых,

И живыми стали мертвые

Им казалось, что они проспали

Только ночь на этом острове

Радостно они с высоких палуб

Толпами сходили на берег

Лачплесис приглядывался зорко,

И с великим изумлением

Он узнал среди толпы оживших

Друга Кокнеса и Лаймдоту.

Как увёз в Неметчине из плена

Лаймдоту отважный Кокнесис,

Долгий путь пройдя, они достигли,

Наконец, морского берега.

Здесь нашли они корабль, поднявший

Паруса пред дальним плаваньем.

Должен он был некий новый город

Посетить на устье Даугавы.

Кокнесис и Лаймдота не знали

Ничего о новом городе.

О родных, о милых сердцу также,

Как живётся им,- не ведали...

Потому-то им и не терпелось

Поскорей попасть на родину.

Но не сразу всё ж сбылось, не скоро

Их горячее желание.

Как на витязя, на них наслала

Ветры, бури ведьма старая

И умчала их в неведомое

Море от пути обычного.

Долго-долго в море проблуждавши,

В некий день пловцы увидели

На краю небес красивый остров

И корабль к нему направили.

Приближаясь к острову, корабль их

Мчался, как гонимый бурею,

Всё быстрее и с неудержимой

Силой выбросился на берег.

С берега пловцам навстречу вышла

Бабушка с лицом приветливым,

Повела их всех с собой по мосту

В дом, где славно угостила их.

Угостившись, воротились люди

На корабль свой и уснули там,

И глубоким спали сном, покамест

Спидала не разбудила их.

Передашь ли бурю чувств, объявших

Их сердца при встрече с витязем?

Кокнес обнимал его. Припала

Лаймдота к плечу любимого.

И когда к ним речи дар вернулся,

Начали они рассказывать

Обо всём, что на морях и землях

Пёстрая судьба дарила им.

И исчезла в сердце Лачплесиса

Тень последняя сомнения.

Новой клятвою незыблемою

Был скреплён союз великий их.

Спидала лишь в стороне стояла,

В радости их не участвуя.

За руку тогда её взял витязь

И к друзьям своим подвёл её.

Рассказал, что лишь её стараньем

Были оба спасены они;

И наперебой благодарили

Лаймдота и Кокнес Спидалу.

Горячо её упрашивали,

Чтобы к ним вошла в содружество.

И сердечно им пообещала

Быть их вечным другом Спидала,

И в грядущем, чтобы ни случилось,

Вместе быть в беде и в радости.

Спидале чудесный этот остров

Хорошо известен раньше был,

И отныне добрым провожатым

Стала Спидала друзьям своим.

Этот остров в море безымянном

Был богат землёю тучною.

Пожелали там навек остаться

Многие из корабельщиков.

Лачплесис, ту землю взявший с бою,

Сам и править ею должен был.

Потому, чтоб навести порядок,

Задержался он на острове.

А когда обжили остров люди,

Он назначил им старейшину.

Четверо друзей всё это время

Жили в доме Йодсов за мостом.

Тайники и склады все в богатом

Доме ведьмы знала Спидала.

Полные несчитанных сокровищ

Кладовые отперла она

Также и припасов им хватило б

На сто лет для пропитания.

Если бы всего дороже в мире

Не была им Родина,

То они совсем бы жить остались

На прекрасном этом острове.

Но не такова была их доля

Беззаботно, в счастьи век прожить.

Властно их звала к себе отчизна,

Радость, горе и борьба её.

В некий день, когда почти совсем был

Их корабль готов к отплытию,

И давал уже наказ последний

Лачплесис всем остающимся,

Шёл без цели, думами объятый,

Кокнес под вечер по острову

И достиг поляны, где в колодце

Околела ведьма старая.

И заметил Кокнес издалёка

У колодца пламя малое.

Подойдя, он Спидалу увидел,

Около костра стоящую.

Разглядел: она в руках держала

Пёструю клюку и грамотку.

Бросила в огонь клюку и свиток

И сама себе промолвила:

"Уходите прочь, развейтесь вихрем,

Как летучий дым исчезните!

Ваша власть бессильна надо мною,

Навсегда от вас свободна я!"

В то ж мгновенье столб огня огромный

Из костра со свистом вырвался,

Превратился в огненного змея,

С треском, в искрах прочь унёсся он.

И потух костёр возле колодца.

Дол покрылся мягким сумраком.

Спидала на землю опустилась

И, казалось, тихо плакала.

В это время Кокнес подошёл к ней

И, подняв с земли, спросил её:

"Почему, сестрица, ты в печали?

Почему в слезах глаза твои?"

Спидала смутилась, но, поднявши

Голову, ему ответила:

"Вновь на будущее я надеюсь.

Эти слёзы - слёзы радости.

Верю я, что жизнь начну сначала,

Тёмное забывши прошлое.

В тайне сохрани, чему сегодня

Был свидетелем ты, Кокнесис!

Скоро мы расстанемся навеки,

Но тебя не позабуду я".

За руку её схвативши, Кокнес

Слово вымолвил сердечное:

"Ведай, Спидала, твою я тайну

Навсегда похороню в себе.

Что мне прошлое? Я знаю только

Избавительницу милую!

Но теперь тебе я неотложно

Должен вверить тайну некую.

Если сердцем ты её услышишь,

Никогда мы не расстанемся.

Спидала, иди со мною в жизни

Вечно вместе! Я люблю тебя!"

Спидала, то слыша, побледнела,

Часто подымалась грудь её.

"Кокнес, знаешь ли,- она спросила,

Кем была твоя любимая?

Договор свой с силою нечистой

Я сожгла сегодня вечером".

"Знаю, - тихо ей ответил Кокнес,

Видел я, как нечисть сгинула.

Но кто пал и снова встал, тот крепче

Не изведавших падения!.."

И пока она раздумывала,

С грустью говорил ей Кокнесис,

Коль его любовь отвергнутою

Остаётся, лучше было бы,

Если б он всегда лежал на взморья

Бездыханной глыбой каменной...

И уж не раздумывая больше,

Спидала ему ответила:

"Если так любовь твоя прекрасна,

То и я хочу любить тебя!

Не могу иначе! Буду верной,

Любящей везде всегда тебе!"

Кокнес крепко обнял её, слёзы

Осушая поцелуями.

Нежным ветерком их обвевало

Лаймы-матери дыхание.

Поутру корабль свой Лачплесис

Колыхаться по волнам пустил.

Рухнули все чары ведьмы старой,

Плыл корабль по воле кормщика.

И в любви своей друзьям открылись

В море Спидала и Кокнесис.

Радовались Лаймдота и Лачплес

Счастью их, друзья и милые.

Пережитые в скитаньях дальних

Позабыты были горести.

И одно у всех желанье было:

Поскорей попасть на родину.

И в пути помех им не встречалось.

Ветры, бури их не трогали;

Будто Мать морей, попутно вея,

В плаваньи оберегала их.

Наконец на дальнем крае неба

Поднялись леса сосновые.

Берега росли и приближались.

Вплыл корабль их в устье Даугавы.

ЛАЧПЛЕСИС. СКАЗАНИЕ ШЕСТОЕ

Раз в году приходит Лиго65

Гостьей в край детей своих,

И над Латвией в то время

"Лиго! Лиго!" - слышится.

Щёлкай над речным излуком

Ласковей, соловушка!

Праздник Лиго, полночь Лиго

Снова воротились к нам.

Как костры пылали ярко

Над горою Синею!

Как рога трубили звонко,

Созывая родичей.

Шли на зов отцы и деды,

Юноши и девушки.

Старцы мёд несли и пиво,

Жёны - угощение,

Молодёжь - цветы и травы

И венки весенние.

Все венками украшались

На великом празднике,

Пили, ели, песни пели,

Утешались плясками,

Жертвенники возжигали

Лигусоны66 важные,

Хмельный мед на пламя лили,

Масло ароматное

И пока светло пылало

Пламя благовонное

Всем народом запевали

Песню восхваления:

"Будь всегда к нам милостива,

Лиго, Лиго!

От друзей тебе поклоны, Лиго!

Освяти хозяйство наше,

Лиго, Лиго,

Полни клети, полни чаши, Лиго!

На коне своем красивом

Лиго, Лиго,

Обьезжай поля и нивы, Лиго!

Сохрани их от потравы,

Лиго, Лиго!

Дай лугам густые травы, Лиго!

Дай лугам густые травы,

Лиго, Лиго,

Нашим телкам корм на славу, Лиго!

Дай овса нам в изобильи,

Лиго, Лиго,

Чтобы кони сыты были, Лиго!

По горам и по долинам,

Лиго, Лиго,

Рассыпай свои цветы нам, Лиго!

Чтоб сплетали наши дочки,

Лиго, Лиго,

Из цветов твоих веночки, Лиго!

Дай парням невест хороших,

Лиго, Лиго,

Работящих и пригожих, Лиго!

Дочкам добрых дай любимых,

Лиго, Лиго,

Пахарей неутомимых, Лиго!

Навести в зелёных сёлах,

Лиго, Лиго,

Детушек своих весёлых, Лиго!

Сохрани их от печалей,

Лиго, Лиго,

Чтоб тебя мы вспоминали, Лиго!

Чтобы мы тебя любили,

Лиго, Лиго,

Никогда не позабыли, Лиго!"

А когда той песни звуки

Лес и дол наполнили,

Появились в древней роще

Под дубами тёмными

Тени прадедов умерших,

Добрых покровителей.

Вайделоты, лигусоны

Славных духов видели

И, почтительно склоняя

Головы, встречали их...

Вайделот меж тем старейший

Поучал собравшихся

В дружбе жить, держаться вместе

В крепком единении,

Помогать друг другу в бедах,

Защищать в несчастиях.

Руки подали друг другу

Юные и старые,

Радостно клялись друг другу

В дружбе меж собою жить.

Враждовавшие спешили

Поскорее встретиться,

Заключили мир навеки,

Позабыть вражду клялись.

Предками благословенный,

Под горою Синею67,

Пировать народ садился

Пред лицом богов своих.

Матери и жёны пищу

Роздали собравшимся;

Чаши с брагой да кувшины,

Пивом пенным полные,

Двигались от ряда к ряду

По кругам пирующих.

Блюда пирогов и сыра

Шли вослед за чашами.

За едой вели соседи

Разговоры дельные.

Мужи здесь мужей встречали

Братьев и соратников,

Жёны здесь подруг встречали,

Живших в отдалении.

Деды древние встречали

Стариков, с которыми

Вместе выросли когда-то

И дружили в юности.

Но всех больше полночь Лиго

Молодежи нравилась:

Про любовь, гурьбой собравшись,

Хором пели юноши.

На любовь не отвечая,

Девушки лукавили,

Но любви желала втайне

Каждая и думала:

Скоро ли счастливой с милым

Встречи миг приблизится?

Ближе, ближе подходили

Парни к хору девушек,

Тут свою мгновенно каждый

Подхватил избранницу,

И уж вместе все весёлый

Общий танец начали.

На пригорке под священной

Старою дубравою

Собралися вайделоты

И племён старейшины,

Среди них был мудрый Буртниеекс

И почтенный Айзкрауклис,

Куниг Лиелварды позднее

Присоединился к ним.

Были сумрачны их лица,

Разговор нерадостен

В знаках рун они читали

Чёрные пророчества.

Был особенно печален

Старый куниг Лиелвардский;

Поприветствовав сердечно

Стариков-товарищей,

Сел в их круге и такие

Вести он поведал им:

"Вижу я, вожди народа,

Вы ещё не знаете,

Что беда нависла грозно

Над свободной Балтией,

Что у Даугавы на взморьи

Пришлые торговые

Люди с позволенья ливов

Город свой построили.

Позже, каждою весной, к ним

Приплывали с Запада

Воины, закованные

В панцыри железные.

Стал теперь тот новый город

Крепостью могучею.

Крепостями также стали

Саласпилс и Икшкиле.

И оттоль враги, как звери,

На охоту вышедши,

Как лукавые лисицы,

Добрыми прикинутся,

А потом, как злые волки

На людей набросятся.

И теперь пришельцы эти

Разоряют начисто

Землю ливов, жгут их нивы,

Грабят их селения,

Истязают, убивают

Всех, кто им противится,

Остальных в чужую веру

Обращают силою.

Лютый замысел лелеют

Захватить всю Балтию,

Подчинить навеки гнету

Нивы наши вольные,

А народ её свободный

Превратить в рабов своих.

И однажды возвестили

Мне мои дозорные,

Что отряд людей железных

Подъезжает к Лиелвардэ.

Я велел вооружиться

Всем, кто в замке-был со мной,

Сам с мечом в руках и в латах

Стал перед воротами.

Коротко спросил я пришлых,

Что у нас им надобно?

От отряда отделился

Некий рыцарь. Молвил он:

"Даньел Баннеров68 зовусь я!

Прислан я епископом,

Чтоб занять твой старый замок,

В долю мне доставшийся.

Если ты добром уступишь,

То тебе позволю я

В деревянном старом доме

Мирно дни дожить свои.

Для себя же я построю

Рядом замок каменный.

Жителей в селеньях ваших

Обложу я податью.

С каждого двора себе я

Часть возьму десятую,

И для церкви - десятину

От посева всякою,

От порубки и запашки

Десятину стребую69".

Разумеется, отверг я

Предложенье дерзкое.

И за это был разрушен

Старый дом отцов моих,

Люди в доме перебиты,

А добро разграблено.

Сам же с маленьким отрядом

Уцелевших воинов

В крепость Гауи ушёл я.

Приютил нас Дабрелис70.

Несколько вождей латышских

Там нашли убежище

Со своими воинами.

Замок окопали мы

Валом, рвами окружили.

И оттоль решили мы

Воевать против пришельцев,

В нашу землю вторгшихся.

Но епископ рижский Альберт,

Извещённый Даньелом,

Войско рыцарей большое

Выслал против Гауи.

Шёл на нас с немецким войском

Каупо - куниг Турайды,

Узы кровные забывший,

В Риме окрестившийся,

Подружившийся с врагами

На погибель родине.

И теперь с врагами вместе

Осадил он Гаую,

И вождей старейших наших

Стал он уговаривать,

Чтоб они богов забыли,

В лжебогов поверили,

Мол, великий папа римский

К ним прислал наместника,

Мол, наместник будет с ними

Справедлив и милостив,

Как отец с детьми своими,

Коль добром решат они

Новой власти подчиниться.

А когда с высокого

Вала замка куниг Русиньш

Отвечать хотел ему

И, как принято издревле,

Кунью шапку снял свою,

Некий латник иноземный

Выпустил стрелу в него.

И стрела вонзилась прямо

В лоб открытый Русиньша.

Замертво, не молвив слова,

Пал на землю вирсайтис71.

Гневом нас зажгло великим

Это дело мерзкое.

Грозно мы с крутого вала

Ринулись на рыцарей

И побили их и к ночи

В бегство обратили их.

Но пришли на помощь вскоре

К ним отряды новые.

Отступить пришлось обратно

Нам на насыпь Гауи.

Там врагов мы отражали

Много дней и месяцев,

Наконец могучий замок

Пал под вражьим натиском.

Хоть сражались, как герои,

Крепости защитники,

Все погибли обагряя

Кровью насыпь крепости;

И теперь врагам открыта

Вся земля латышская.

Говорят, что снова Альберт

Собирает полчища.

Братья! все ль слыхали вы

Весть мою печальную?

Час придет и волей неба

Счастье к нам воротится!

Есть ещё в отчизне руки,

Нам мечи кующие,

Есть ещё в отчизне руки

Меч держать могущие.

Так трубите в трубы, бейте

В барабаны, родичи!

Чтобы снова весь народ наш

Грозно изготовился

Умереть или свободу

Отстоять от недругов!"

А пока вожди народа

Вести злые слушали,

Песни праздничные Лиго

Стихли по окрестностям.

В чаще загремели клики:

"Лачплесис! Наш - Лачплесис!"

И, сопровождаем шумным

Общим ликованием,

У костра в священной роще

Появился Лачплесис.

Своего отца сердечно

Обнял он, и радостно

Были встречены отцами

Лаймдота и Спидала.

Кокнесис, как подобает,

Стариков приветствовал.

И забыто было горе,

Радость охватила всех,

Если Лачплесис вернулся,

Не страшны опасности.

Но всех больше радовались

Три почтенных кунига,

Вновь детей своих живыми

Видя и здоровыми.

Лачплесис со спутниками

Сел среди собрания,

Выслушал он все рассказы

О событьях в Балтии.

Гневом взор его светился,

Сердце клокотало в нём.

Вайделоты объявили

Празднество оконченным

И последнюю молитву

Возносили к Перконсу,

А собравшихся дарили

Добрыми надеждами,

Заклиная, если надо,

Жертвовать для родины

И добром своим, и жизнью.

Люди по домам своим

Разошлись задумчивые,

Знали все, что скоро им

Грудью собственной придётся

Кров родной отстаивать.

Но ещё не расходилось

Кунигов собрание,

Солнце встало и застало

Их в кругу сидящими.

Дружно все они решили

Воевать с пришельцами:

Иль изгнать всех немцев, или

Истребить их дочиста.

На мечах своих друг другу

В этом поклялись они.

Старики вождём военным

Лачплесиса выбрали,

А его помощниками

Тальвалда72 и Кокнеса.

И, поклявшись боевою

Клятвою великою,

Гору Синюю седые

Куниги покинули.

Лиелвардс, Лачплес, Кокнес, Тальвалдс,

Айзкрауклис и Спидала

С воинами проводили

Буртниекса и Лаймдоту.

В замке Буртниекса решили

Обе свадьбы праздновать.

Молодых благословили

Их отцы и вайдлоты.

Что сидишь ты, мой веночек,

Криво на головушке?

Покривили мой веночек

Пересуды праздные73.

Как носила я веночек,

Лаймини не звала я,

А как сняли мой веночек,

Кланяться ей стала я.

Милый, в клети камышовой

Гвоздь забей серебряный,

Чтобы было где повесить

Мне веночек бисерный!

Скачут молодцы74 чужие,

Кони ржут и топают.

А проскачут наши братья,

Сабли грозно звякают.

Скакуны под ними пляшут,

На дыбы взвиваются,

Ворота пред их мечами

Сами открываются".

Так родня невесты пела

Возле замка Буртниекса.

Наконец к воротам сваты

Весело подъехали.

С провожатыми явились

Лачплесис и Кокнесис,

По обычаям старинным,

Словно незнакомые.

Для себя прося ночлега

И для скакунов своих.

Их допрашивали, встретив

Во дворе с пристрастием,

Что за люди и откуда

Едут и куда они,

Да и можно ли пустить их

Как гостей в хороший дом?

Наконец сам старый Буртниекс

Пригласил их в горницы.

Там уже столы для пира

Были приготовлены.

И стояли там два кресла,

Пышно разукрашенных.

Оба жениха уселись

В эти кресла, требуя,

Чтобы им показывали

Самых лучших девушек.

Многих девушек, с поклоном,

Гости подводили к ним,

Прочь они их отсылали,

Самых лучших требуя.

Наконец-то подвели к ним

Лаймдоту и Спидалу:

Были в праздничных одеждах,

В дорогих венках они,

Крупным жемчугом расшитых,

Золотом украшенных.

Встали женихи, сказали:

"Эти - настоящие!"

В кресла вежливо, с поклоном,

Усадили девушек,

И продать свои веночки

Стали их упрашивать.

Мол, хорошими деньгами

Заплатить могли б они.

Девушки в ответ молчали.

Отвечали родичи,

Что нельзя продать веночки

И за пуру75 золота,

Что нельзя забрать веночки

Ни войной, ни силою.

Всё же скоро сговорились

С женихами родичи,

Свято охранять веночки

Взявши слово с юношей,

Отдали с венками вместе

Им обеих девушек.

И явились вайделоты

И благословили их,

Руки их сложили вместе,

Лайме поручили их,

Хмелем и листом дубовым

Головы осыпали,

И, над ними простирая

Руки, говорили им:

"Как в лесу хмелинка вьётся

Вкруг ствола дубового,

Обовьётся пусть невеста

Так вокруг любимого!"

Женихи гостям подарки

Свадебные роздали,

А невесты со слезами

Отдали веночки им.

Женихи взамен им дали

Бархатные шапочки,

Мехом отороченные,

Серебром расшитые.

За столы уселись гости

Вместе с новобрачными.

И пошёл тут пир горою

Пир весёлый, свадебный,

С песнями, с удалыми

Играми и плясками.

Всё же старый Буртниекс раньше

Пир окончил свадебный,

Чем, бывало, по обычьям

Прадедовским принято.

Не пришлось молодожёнам

Счастьем молодым своим

После свадьбы в тихом доме

Насладиться досыта.

Вновь судьба неумолимо

Оторвала витязей

От любимых, в бой послала,

Где мечи ломаются,

Где от жаркой алой крови

Люди мокры по пояс.

На холмах окрестных трубы

Грянули военные,

И на всех горах высоких

Пламенища вспыхнули.

То был знак всему народу,

Что война ударила.

И по всем домам и сёлам,

По широкой Латвии

В боевой поход собрались

Удалые юноши.

Опоясались мечами,

Сели на коней своих.

Жёны, сестры и невесты

Шапки их высокие

Украшали, с пеньем, с плачем

Провожая воинов.

И по всем дорогам вскоре

Поскакали витязи.

На ночлег вставали в рощах

Шумными отрядами,

Дружно, толпами, съезжались

К месту сбора общего.

А когда на месте сбора

Появился Лачплесис,

Возгласами: "Ликоп! Ликоп!"76

Грянули окрестности.

Буртниекс, Лиелвардс и другие

Провожали витязя.

К войску присоединились

Славные старейшины.

Даже жёны молодые

Лаймдота и Спидала

Не остались дома, вместе

С воинством в поход ушли.

Где оврагами лесными

Глубоко разорваны

Гауи берега, там много

Возвышалось крепостей,

Обнесённых насыпями,

Рвами опоясанных,

Населённых племенами

Вольными латышскими;

В те лесные дебри войско

Лачплесиса двинулось.

И везде, где основались

Выходцы немецкие,

Словно гнёзда змей, те замки

Выжигались начисто.

Замка Дабреля достигло

Воинство латышское,

Много в замке том засело

В черных латах рыцарей.

Этот старый замок немцы

Укрепили заново.

Все же Лачплесис забрал их

Крепость неприступную,

Много немцев в этой битве

Потеряли жизнь свою.

Дальше, дальше, как стремнины

Вод неудержимые,

По лесам и по долинам

Шли дружины витязя,

Наконец они достигли

Замка Каупо в Турайде77.

Всюду здесь на землях ливов,

В хуторах, в селениях

След немецкого был виден

Хищного владычества.

Золотились, колосились

Ливов нивы тучные;

Ливы сеяли, а немцы

Брали урожай себе.

На лугах паслись коровы,

Тёлки, овцы жирные;

Чужаки их мясо ели,

Продавали шкуры их.

Под защитой замков церкви

Крестоносцев выросли.

В церкви те людей сгоняли

Немцы - и крестили их.

В рабство всех крещёных ливов

Обратили пришлые,

Обложили населенье

Тяжкими поборами.

Те же, что верны остались

Дедовским богам своим,

По глухим лесам, по дебрям

Непролазным прятались,

Вырубали, выжигали

Новины заветные,

Строились в лесных трущобах

И молились Перконсу

Но и здесь их настигали

Рыцарей разведчики

И опять их облагали

Непосильной податью.

А когда на землю ливов

Вышел с войском Лачплесис,

Испугались чужестранцы,

Бросили обители

И дома свои и в замке

Турайды попрятались.

Лачплесис тот крепкий замок

Окружил осадою.

Но нелёгким делом было

Взять твердыню Турайды,

Очень много меченосцев

Заперлося в крепости,

Тучи стрел они метали

В осаждавших воинов.

Лачплесис тогда построить

Много лестниц приказал

И по ним на стены замка

Поднял воинов своих.

Закипела битва насмерть

На высоких насыпях:

Бились тяжко, отступали

Обе стороны не раз,

Звон железа, стоны, крики

Разносилися окрест.

Впереди своей дружины

Бился славный Лачплесис,

Сокрушая беспощадно

Меченосцев панцырных.

Испугалась силы грозной

Свора чужеземная

И пощады запросила,

Побросав оружие.

Сам владелец замка Каупо

В это время в Риге был,

Где подолгу проживал он

В замке у епископа.

Лачплесис его берлогу

Разорить велел до тла,

Церкви и монахов кельи

В кучи пепла превратить,

Чтобы впредь пришельцам чуждым

Не было пристанища!

Немец Дитрих, льстец коварный,

В замке был средь рыцарей.

Лачплесису говорил он

Лживым языком своим,

Что сюда явились немцы

По желанью Каупо,

Им, гостям своим, хозяин

Предоставил замок свой

И просил, чтоб как гостям им

Жизнь была дарована.

Лачплесис, ещё глубоко

Уважавший Каупо,

Внял в конце концов тем просьбам

Дитриха лукавого.

Ливы всё же убеждали,

Чтоб не верил Лачплесис

Дитриху, клялись, что это

Самый беспощадный их

Враг, что он сто раз своею

Лестью их обманывал.

Но уж раз пощаду немцам

Дать решился Лачплесис,

Пусть щадит, но на расправу

Пусть им выдаст Дитриха.

Лачплесис велел немедля

Выдать ливам Дитриха.

Ливы Перконсу решили

Дитриха пожертвовать,

Но когда в священной роще

Конь гнедой под Дитрихом

Трижды левою ногою

Меч переступил, тогда

Стало ясно, что и боги

Подлецом гнушаются.

Вот как Дитрих нечестивый

Вновь ушёл от гибели78.

Взял оружье, латы, шлемы

Лачплесис у рыцарей

И велел их в город Ригу

Гнать простоволосыми.

Воротил он ливам все их

Прежние владения

И с надёжною дружиной

Там оставил Тальвалда,

Чтоб от немцев охранял он

Славный берег Гауи.

Сам же с другом Кокнесисом

И со старшим Лиелвардом

Сквозь леса повёл он войско

Прямо к замку Лиелвардэ79.

Немцы в Лиелвардэ засели

Так же, как и в Турайдэ,

Как и в прочих замках, прочно

На житьё устроились.

Всех безжалостнее был их

Главный - Даньел Баннеров.

Это был злодей без чести

И без искры совести.

Снёс он старый ветхий замок

И построил новую

На скале над Даугавой

Крепость неприступную.

На людей, как хищный ястреб,

Налетал оттуда он,

Сёла жёг, терзал и мучил

Беззащитных жителей.

Видя ужасы такие,

Многие старейшины

Со своими племенами

По лесам попрятались.

Баннеров внезапно бросил

Грабить и насильничать,

Вестников послал в леса он,

Беглецам сказать велел,

Что отныне в мире с ними,

В дружбе жить желает он,

А для заключенья мира

Приглашает в замок свой

Всех старейшин. Зла не видя,

Люди простодушные

Из своих убежищ в гости

К негодяю прибыли.

Он их принял в новой клети

За стенами крепости,

Угощал питьём и пищей,

Дружески беседовал.

Но пока ещё сидели

За столом старейшины,

Даньел вышел и снаружи

Запер дверь тяжёлую.

Клеть со всех сторон велел он

Обложить соломою.

С четырёх сторон солому

Сам поджёг он факелом.

Быстро запылали стены

Клети деревянные,

Старики внутри кричали,

Задыхаясь в пламени.

Даньел же с товарищами

На высокой насыпи,

Встав, пожаром любовался

С сатанинским хохотом.

Только скоро нечестивым

Смехом подавился он,

Так как из лесу верхами

Выехали воины.

Впереди с мечом тяжёлым

Ехал грозный Лачплесис.

Услыхавши крики в клети,

Витязь двери выломал

И успел спасти несчастных

Стариков из пламени.

Те его благодарили,

Как небес посланника,

Со слезами, обнимая

В несказанной радости,

Рассказали, как жестоко

Обманул их Баннеров.

Услыхав рассказ их, страшно

Лачплесис разгневался

И немедленно на крепость

Начал наступление.

Хоть оборонялись крепко

Латники немецкие,

Всё ж до наступленъя ночи

Занял крепость Лачплесис.

Всех засевших в ней велел он

Перебить без жалости,

Кроме Даньела. Живьём он

Взять велел мучителя

И расправу над злодеем

Поручил старейшинам,

Чтобы те за все насилья

Отомстить могли ему.

Зашумели, полетели

Вести: Лачплес в Лиелвардэ!

Радостно встречали эту

Весть селенья Латвии,

Ликовали люди, словно

Жизнь увидев заново.

Те, что по лесам скитались,

В тёмных дебрях прятались,

Радостные возвращались

К старым очагам своим.

А оттуда направлялись

Прямо в замок Лиелвардз

Поблагодарить героя

За освобождение.

В замке Лиелвардэ победу

Праздновали весело.

Пир устроил для народа

Старый куниг Лиелвардский.

Пили, пели и делились

Боевой добычею.

Под конец про Баннерова

Вспомнили старейшины.

Вывели его на берег

Даугавы и молвили:

"Пес немецкий, сжечь в проклятой

Западне хотел ты нас!

Милостивы мы! За это

Отдадим воде тебя!"

Доску толстую достали,

И на доску Даньела

Положили, прикрутили

К той доске веревками,

И с издевками пустили

Доску вниз по Даугаве

"Поезжай домой! - сказали,

Поищи родных своих!

Пусть с тобою уезжает

Вера нам ненужная!"

Страх и ужас обуяли

Чужеземных рыцарей

При известьи о победах

Витязя латышского,

И они бежали в Ригу,

Побросав дома свои,

В городе ища спасенья,

За стенами толстыми

Но и сам епископ Альберт

Не был в безопасности

Видел он, что очень скоро

Здесь погибнет власть его,

Ежели он не получит

Подкрепленья сильного

Сел он на корабль, не мешкав,

И уплыл в Германию

Сколотить большое войско

Альберт там надеялся,

Чтобы будущей весною

Вновь нагрянуть в Балтию.

А взамен себя оставил

Альберт в Риге Каупо.

Каупо обещал защиту

Уцелевшим рыцарям.

Лачплес, видя, что угрозы

Нет пока над Балтией,

Распустил свои дружины,

Сам остался в Лиелвардэ.

Хорошо, привольно зажил

Там он с милой Лаймдотой.

Лаимдота хозяйством в доме

Правила, а Лачплесис

Укреплял отцовский замок

И работал на поле,

Кокнес тоже во-свояси

В замок свой со Спидалой

И со старым Айзкрауклисом

Вскорости отправился

Проводили их сердечно

Лачплесис и Лаимдота.

Обнялись друзья. Друг другу

Пожелали счастия.

Провожать домой поехал

Лиелвардс друга Буртниекса.

Старики пожить хотели

Вместе в замке Буртниексов,

И остались в старом доме

Лаимдота и Лачплесис,

Осенённые любовью,

Славою венчанные

Здесь, на берегу прекрасной

Даугавы, нашли они

И любовь, и мир, и счастье,

И почёт страны своей.

По весне долины, горы

Вновь оделись зеленью.

Всё живое в мире снова

Ободрилось, ожило.

Мнилось, позади остались

Времена тяжёлые.

Мирно пахарь принимался

За труды весенние,

Починял плетни, готовил

Плуги, косы, бороны.

Кангарс, как и все, работал

Вкруг своей усадебки,

Саженцы окапывая,

Подновляя изгородь.

По лицу его бродило

Недовольство хмурое.

Выпали ему на долю

Всякие превратности.

Горе Балтии, в котором

Тяжко он повинен был,

Как и всем, плоды дурные

Также принесло ему.

Поселяне перестали

Вскоре посещать его,

Немцы ж вовсе без вниманья

Кангарса оставили.

Но всего больнее сердцу

Лиходея старого

Было то, что жив и счастлив

И прославлен Лачплесис;

Так же, что освободилась

Спидала от дьявольской

Власти, и один он должен

Был конца ужасного

Ожидать с стеснённым сердцем,

В чёрном одиночестве...

Так что даже испугался

Он, однажды под вечер

Услыхавши чей-то оклик

За своей калиткою.

Голову подняв, увидел

Пред собой он Дитриха.

"Удивляюсь, как надумал

Вновь ты навестить меня,

Иль жаркое надоело

Кушать в замках каменных?"

Так, смеясь недружелюбно,

Гостя он приветствовал.

"Не жаркое надоело,

Дитрих отвечал ему.

А его не будет скоро,

Если ты на помощь нам

Не придёшь, пока не поздно.

Обещаю всё тебе,

Что ни спросишь ты, в награду,

Если ты поможешь нам!"

И поведал хмуро Дитрих,

Что с большой военною

Силой Альберт из-за моря

Вскоре возвращается;

Но что всё напрасно будет,

Что покамест Лачплесис

Жив - для них завоеванье

Балтии немыслимо.

А поэтому и нужно

Поскорее выведать,

В чём заключена такая

Сила у латышского

Витязя, чтоб можно было

Хитростью сразить его.

Кангарс отвечал, что много

Раз он сам на витязя

Насылал могучих бесов,

Но напрасно было всё,

Одолел их Лачплесис,

Невредим ушёл от них.

Если ж, как ботву, он рубит

Иноземных рыцарей,

Кангарсу и горя мало!

Но причины тайные

Заставляют всё ж его

Быть враждебным к витязю.

Он хоть сам ещё не знает

Тайну силы витязя

Но, быть может, слуги-духи

И дадут совет ему.

Если гость его убогим

Домом не гнушается,

Пусть задержится тогда он

Здесь на время некое...

Как стемнело, удалился

Кангарс, крепко запершись;

В полночь зашумела буря,

Весь скрипел, шатался дом.

Скрежет, воркотня и стоны

Слышались у Кангарса

Из-за двери, так что дыбом

Волосы у Дитриха

Подымались. И крестился,

И шептал молитвы он.

Колдовал три дня, три ночи

Кангарс тайно ото всех.

Лишь на третье утро вышел

Бледный, молвил Дитриху:

"Пусть он будет проклят, этот

День, открывший тайну мне!

Мы, как чёрные злодеи,

Также будем прокляты.

Всё же зло и впредь вовеки

Будет только зло творить.

Одного с тобой мы нрава

И тебе я всё скажу:

Лачплесис в лесу дремучем

Был рождён медведицей,

Где отец его отшельник

Жил, храним бессмертными.

Лачплесис медвежьи уши

От косматой матери

С богатырской дивной силой

Вместе унаследовал.

Если кто-нибудь сумеет

Уши отрубить ему,

В тот же миг его покинет

Сила непомерная.

Кончил я. Иди! Не нужно

Никакой награды мне".

Рыцарей большое войско

Вывел из Германии

Альберт в Ригу. Собирался

Воевать он заново.

В войске том был некий чёрный

Рыцарь. Годы многие

Промышлял он грабежами

У себя в Неметчине.

Матерью своею - ведьмой

Рыцарь заколдован был,

Так что никакая рана

Не была смертельною

Для него. Его назначил

Дитрих стать орудием

Сатанинского коварства,

Гибели Лачплесиса.

Помощь в этом страшном деле

Он просил у Каупо,

Обещая, что за это

Рай небесный ждёт его.

В некий день уединенно

Лачплесис и Лаймдота

В замке за столом сидели,

Меж собой беседуя.

Лаймдота, сама не зная

Почему, грустна была.

Много дней она ходила

Тихой и задумчивой,

А теперь совсем печальной

И унылой сделалась.

Наконец она сказала

Задушевным голосом:

"Я не знаю, мой любимый,

Что бы это значило?

Грусть меня одолевает,

Страх сжимает сердце мне...

Я так счастлива, мой милый,

Я сейчас так счастлива,

Что мне страшно, как чего бы

Не стряслось, что нашему

Счастью помешать могло бы,

Разлучить меня с тобой!.."

Не успел подругу витязь

Успокоить ласково,

Как вошёл привратник, молвив,

Что перед воротами

Люди стали верховые

И впустить их требуют,

Объявляются друзьями.

Лачплесис взглянул в окно,

Видит: латники чужие,

Впереди их Каупо.

И велел открыть ворота

Перед ними Лачплесис;

Принял, как гостей, достойных

Уваженья всякого.

Каупо сказывал, что послан

Он к нему епископом

Разговор вести о вечном

Мире и согласии.

Никогда ни с кем без нужды

Лачплесис не вёл войны,

И вступил в переговоры

Он охотно с Каупо.

Дней немало чужеземцы

Прогостили в Лиелвардэ.

Угощал как можно лучше,

Развлекал их Лачплесис

Состязаньями, борьбою,

Играми военными.

Но была всё это время

Беспокойна Лаймдота;

И особенно тот чёрный

Рыцарь ей не нравился,

Хоть её он льстивой речью

Всячески улещивал.

В некий день опять борьбою

Развлекались пришлые

Всех осилил черный рыцарь

В бранных состязаниях

Подошел он к Лачплесису,

Вызвал на борьбу его

Отшутившись добродушно,

Отказался Лачплесис,

Мол, нельзя с мечом на гостя

Выходить хозяину

Злобно издеваясь, молвил

Рыцарь, что наверное

Все, что по сегодня слышал

Он про силу витязя,

Просто болтовня пустая

Хвастовство, безделица!

Тут уж Лачплесис не споря,

Вышел против рыцаря

На мечах единоборство

Как бы в шутку начал с ним,

Только отражал удары

И оборонялся он

Но большую силу рыцарь

И сноровку выказал

Он ударом метким ухо

Отрубил Лачплесису

Страшно рассердился витязь,

Так врага ударил он,

Что рассек стальные латы,

Кровь сквозь латы хлынула

Но сломался от удара

Меч в руках у витязя

Видя это, враг второе

Ухо отрубил ему.

Тут уж не было предела

Гневу, обуявшему

Лачплесиса. И руками

Обхватил он рыцаря.

Начали ломать друг друга

По-медвежьи. Лачплесис

Трижды подымал на воздух

Рыцаря тяжёлого,

Трижды сам пошатывался

Под напором недруга.

Бледные, на них смотрели,

Расступившись, воины.

Словно все окаменели

Перед этим зрелищем.

Борющиеся все ближе

Подходили к берегу.

Наконец свалил с обрыва

Лачплесис противника,

Но и сам упал с ним вместе,

Увлекаем тяжестью

Грузных лат его. Всплеснулись

Шумно волны Даугавы,

И в пучине скрылись оба

Яростных воителя.

Страшный женский вопль раздался

В замке. Это Лаймдота

В то же самое мгновенье

Жизнь свою окончила.

Бледное тонуло солнце,

Угасая в Даугаве.

Встал густой туман, слезами

Осыпаясь па берег,

Волны Даугавы стонали

В пенящемся омуте.

Приняли они на лоно

Витязя латышского,

И воздвигли твёрдый остров

Над его могилою.

Вслед за Лачплесисом вскоре

И другие витязи

Друг за другом пали в битвах

С силою неравною.

Чужаки пришли. Свирепо

Немцы-бары правили.

А народ наш милый горько

Рабствовал столетия.

Но народ через столетья

Помнит, славит витязя,

Для народа он не умер.

В золотом чертоге он

Спит близ Лиелвардэ, глубоко

В Даугаве под островом.

И доныне лодочники

Иногда о полночи

Видят, как, обняв друг друга,

Борются два призрака.

Огонёчек вспыхивает

В этот миг в развалинах

Замка. И к обрыву ближе,

Ближе борющиеся

Подступают и в пучину

Волн обрушиваются.

Гаснет огонёчек. В башне

Крик тоскливый слышится...

Лаймдота глядит на битву,

Ждёт победы витязя.

Но придёт однажды время

Лачплесис противника

Одного с утёса сбросит

И утопит в омуте.

И народ тогда воспрянет

К новым дням, свободным дням!

ПРИМЕЧАНИЯ

1 П е р к о н с - один из главных богов древнелатышской мифологии, властитель грома и молнии, небесный кузнец. Впервые упомянут как божество древнелатышского племени куров "Рифмованной хроникой" в 1290 году. Родствен древнелитовскому и древнепрусскому Перкуну и славянскому Перуну.

2 Подразумевается высшее древнелатышское божество - Диевс. В дохристианскую эпоху это имя собственное, обозначающее малоопределенное космогоническое представление древних латышей о властелине небес и земли. Позднее в народных песнях образ Диевса конкретизируется и очеловечивается. Он принимает вид ласкового, заботливого хозяина, одетого в крестьянскую одежду и деятельно участвующего в жизни трудового народа. Постепенно к этому образу примешиваются черты христианского бога, на которого чужеземные миссионеры переносят наименование древнелатышского божества. В дальнейшем слово "диевс" становится именем нарицательным, обозначающим в латышском языке понятие божества вообще.

3 П а т р и м п с - по сведениям писателей XVI века, древнепрусский бог воды. У Пумпура Патримпс превращается в бога урожая. Отсюда и стилизованное изображение его колесницы, украшенной символическими атрибутами сельского хозяйства.

4 П а к о л с - бог ада и тьмы, перенятый из древнепрусской мифологии. Древние пруссы, истребленный Тевтонским орденом, родственный латышам народ. Паколс излюбленная фигура в балладах и поэмах латышских писателей XIX века.

5 А н т р и м п с - упоминаемый писателями XVI века древнепрусский бог моря.

6 Л и г о. Самым значительным празднеством древних латышей был праздник плодородия, отмечавшийся в день летнего солнцеворота. В этот день исполнялись обрядовые песни, сопровождавшиеся припевом "лиго". Отсюда и название праздника: "День Лиго". Позднее, в христианскую эпоху, этот праздник совпал с Ивановым днем. Песни "лиго" сохранили широкую популярность в народе вплоть до наших дней. Само слово "лиго" производится от глагола "лигот" - качаться. По народным поверьям в этот день солнце украшается и качается. В некоторых латышских диалектах припев "лиго" заменяется словом "руто" (рота) - украшается. Предположение, что слово "лиго" указывает на существование какого-то древнелатышского божества, неверно.

7 П у ш к а й т и с - у Пумпура Пушкайтис - бог цветения.

8 А у с т р а - утренняя заря. Лайма - одна из наиболее популярных персонажей древнелатышской мифологии. Первоначально Лайма - символ отвлеченного поннгин человеческой судьбы, но постепенно она превращается в богиню счастья, покровительницу женщин. По верованиям древних латышей она обитает у очага или за порогом. Тикла - по-латышски целомудренная.

9 Кристус - т. е. Христос.

10 Балтия - Прибалтика, родина балтийской группы народов, в которую входят латыши, литовцы и истребленное немецкими рыцарями Тевтонского ордена племя древних пруссов. Прибалтика также родина эстонцев и ливов.

11 В оригинале игра слов, так как само слово "б а л т с", с которым Пумпур связывает наименования Балтия, Балтийское море, значит по-латышски: белый. Балтийское море называется еще и Янтарным морем.

12 "Ночь умерших" - старинный праздник в ел ей, душ скончавшихся предков, связанный с окончанием сбора урожая и обмолота.

13 С т а б у р а г с - известковая скала на левом берегу Даугавы около Плявиняс, одного из самых живописных мест в Латвии, приблизительно в ста километрах от Риги. Подземные ключи сбегают со скалы мелкими струйками, - по преданию это слезы Стабурагса. Эта скала часто упоминается в народных романсах и легендах, принимая иногда образ девушки, оплакивающей судьбу своего закрепощенного народа. На основе этой легенды Пумпур создал образ юной феи Стабурадзе, живущей в подводном хрустальном замке около Стабурагса.

14 Д а у г а в а - река Западная Двина, воспетая в многочисленных народных песнях и стихотворениях латышских поэтов, в которых она часто именуется "Матушкой-Даугавой".

15 К е г у м - пороги на Даугаве в сорока шести километрах от Риги. В Лиелварде, между руслом Румбы и обрывистым берегом Даугавы, возвышается холм, на котором до начала XIII века стояла деревянная крепость древних ливов. В 1201 году епископ Альберт, глава немецких колонизаторов, отдал Лиелварде во владение немецкому рыцарю Даньелю Баннерову, который поселился в крепости ливов. Когда в 1204 году епископ Альберт уехал в Германию, местные ливы составили отряд в 300 человек и предприняли набег на Ригу. В 1205 году немцы, руководимые жестоким Баннеровым, в отместку сожгли их деревянную крепость и вместо нее построили свой каменный замок. Развалины этого замка, разрушенного в 1613 году, сохранились до наших дней. Окрестные жители показывают в нем окно, через которое Лаймдота смотрела на поединок Лачплесиса с черным рыцарем.

16 З и е д о н с - поэтическое обозначение весны.

17 К у н и г - древнелитовский к у н и г а с. От него произошло современное латышское слово "кунгс" - господин.

18 В а й д е л о т, в а й д е л ь - легендарный древнепрусский жрец и предсказатель судьбы. Древние латыши не имели особой касты жрецов; культовые обряды выполнялись обычно старейшинами рода. Латышские поэты XIX века в своих поэмах и драматических произведениях, изображая картины древнелатышского культа, часто используют этот образ.

19 К р и в с - главный жрец в священной роще древних пруссов. Р а м о в е - легендарная древнепрусская священная дубрава.

20 Л а ч п л е с и с - на латышском языке значит дословно "разрывающий медведя". Второе имя героя - Лачаусис (медвежеухий) дано ему из-за его медвежьих ушей, таинственного источника сверхъестественной силы героя.

21 Шапка из шкур куницы была в древности главным украшением латышского юноши. Перед походом невеста или сестра воина обычно украшали его кунью шапку цветами.

22 На берегу находящегося в северной части Латвии Буртниекского озера древними латышами была построена крепость. Весь этот округ входил в состав древнелатышского племенного объединения Талава, находившегося до завоевания немцами в политической зависимости от Псковского княжества, которому латышские племена - члены объединения платили постоянные подати В окрестностях Буртниекского озера несколько раз происходили ожесточенные сражения древних латышей с эстонцами и немецкими рыцарями. С Буртниекским озером связан целый ряд латышских народных преданий.

23 А й з к р а у к л е - место древнелатышских и ливских поселений, расположенное на берегу Даугавы, между Лиелварде и Кокнесе. Древнеливская крепость Айзкраукле упоминается еще в скандинавских сагах, именующих ее Аскраде. В 1205 году крепость сожгли немцы.

24 Прозвище "С п и д а л а" встречается в латышских народных сказках как имя нарицательное, обозначающее женщин-колдуний. Пумпур переносит его в свою поэму, называя им одну из главных героинь своего произведения, дочь старого Айзкрауклиса. Имена героев "Лачплесиса" имеют часто символическое значение. Так, например, имя "Спидала", произведенное от глагола "спидет" блестеть, сверкать, подчеркивает неотразимое, демоническое очарование.

25 Латышское слово "к у м а", произошедшее от русского - кума, обозначает как крестную, посаженную мать, так и вообще всех близких родных и знакомых, присутствовавших при крещении ребенка.

26 П у к и с - мифологическое существо, часто упоминаемое в латышских сказках. Он появляется то в виде доброго домашнего духа, добывающего золото своему хозяину, то, наоборот, в качестве разъяренного поджигателя домов, вызывающего губительные пожары.

27 Пумпур переносит местонахождение исторически существовавшей древней латышской крепости в лесную чащу.

28 Одеяние чертей напоминает старинные барские костюмы. В латышских сказках чорт часто принимает облик немецкого барона, притесняющего латышских крестьян.

29 Л и к ц е п у р с или Н а г ц е п у р с - хромой главный чорт, повелитель преисподней. Ликцепурс дословно означает "кривая шапка", Нагцепурс - "шапка с козырьком". Отличительный признак Ликцепурса или Нагцепурса - головной убор, козырек которого скроен из срезанных человеческих ногтей.

30 К а н г а р и - цепь холмов недалеко от Риги. Эта возвышенность была богата дремучими лесами, болотами, бесплодными пустырями. С Кангарами связано много народных преданий, отличающихся мрачным колоритом. Вдохновленный народными сказаниями, Пумпур создает образ лицемерного властителя Кангарского округа, предателя Кангарса.

31 С е р н и ч к а - имя ведьмы, подруги Спидалы.

32 См. примечание 13. Пумпур в этом эпизоде, используя мотивы народных романсов, воспевающих прекрасную Стабурадзе, развивает подробно ее образ. У Пумпура она становится феей - покровительницей своего народа, воспитательницей избранных латышских девушек.

33 Стабурадзе намекает на предрешенный трагический конец Лачплесиса. Он низвергнется вместе с черным рыцарем в пучину Даугавы и найдет опять приют в подводном замке Стабурадзе.

34 Л а й м д о т а - по-латышски означает "дарованная счастьем".

35 Старик, разъезжающий верхом на коне с кнутом в руках, - бог грома Перконс.

36 К о к н е с и с - дословно "несущий деревья". В то же время, по своему имени, Кокнесис - владелец древнелатышской крепости Кокнесе, стоявшей на берегу Даугавы, недалеко от устья Персе. Крепость Кокнесе и ее жители находились в XIII веке в зависимости от полоцкого князя. В эту эпоху Кокнесе - оживленный торговый центр с обширными поселениями вокруг крепостного холма. В начале XIII века властелином округа был латышский старейшина Весцека. С помощью своего сеньора, полоцкого князя, он пытался бороться против немцев, но в конце концов был принужден оставить свою крепость.

37 О з е р о П е й п у с - латышское название Чудского озера.

38 Л и в ы - родственное эстам и финнам племя, жившее в XIII веке по побережью Рижского залива. Ливы первые были покорены немецкими колонизаторами. В настоящее время последние остатки ливов, около тысячи человек, сохранивших свой язык и свои традиции, проживают в окрестностях Вентспилса, на северном побережье Курземе.

39 Систематическое появление первых немецких купцов в Прибалтике относят обычно к 1164-1176 годам. В действительности пути в Прибалтику уже задолго до этого были знакомы немцам. К завоеванию же Прибалтики немцы приступили, однако, лишь со времени расцвета северогерманских торговых городов.

40 Й о д с ы - злые духи.

41 Р и д з и н я - небольшая река, ныне засыпанная, а ранее - впадавшая в Даугаву, недалеко от ее устья. На берегу Ридзини древними ливами был построен деревянный городок, существовавший еще задолго до 1201 года. Еще в XII веке находившийся на месте теперешней Риги ливский городок был известен как удобная гавань. В 1201 году немцы испросили у ливского вождя Каупо разрешения строить свои каменные дома вокруг деревянного поселения ливов. Впоследствии они изгнали ливов из Риги и, укрепив город, а также обеспечив его различными торговыми привилегиями, сделали его опорным пунктом, откуда начали предпринимать походы в глубь страны.

42 Д и т р и х - один из первых немецких миссионеров в Балтике - хитрый цистерцианский монах Теодорих, действовавший главным образом в округе Турайда. В 1200 году он добыл епископу Альберту разрешение папы на проведение крестового похода. В 1202 году Дитрих по поручению Альберта создал организацию ордена меченосцев для кровавого подавления местного населения.

43 К а у п о - вождь ливского племени в начале XIII века. Его основным местопребыванием был замок Турайда В1200 году епископ Альберт хитростью заманил Каупо и других стареишин в свой лагерь, а потом заставил их выдать ему в качестве заложников тридцать ливских юношей, которых отправил в Германию. Альберту удалось подчинить Каупо своему влиянию и обратить его в христианскую веру, С этого момента Каупо предает своих соотечественников и становится приверженцем немецких колонизаторов. Измена Каупо в значительной мере облегчила немцам покорение ливов.

44 - См. примечание 20.

45 Зунд - пролив между островами теперешней Эстонской ССР - Хидлен и Вормен.

46 В оригинале слово "балиньш", сохранившееся в латышском языке как пережиток родового строя, когда все члены одного рода считались в родстве независимо от того, было ли это родство кровным или нет. Таким образом, вся мужская половина рода состояла для женщин из "балиней" - братьев.

47 В и д е в у д с - легендарный основатель древнепрусской религии, впервые упомянутый в 1518 году писателем Стеллой. Легенду о происхождении латышей от Видевудса создал Пумпур.

48 Пумпур предполагает, в соответствии с господствовавшей в его время теорией, что родина латышей, как и других индоевропейских народов, находилась на востоке, откуда они потом двинулись на запад.

49 - См. примечание 11.

50 В действительности У с и н ь ш древними латышами почитался как покровитель лошадей.

51 К о к л е - старинный народный музыкальный инструмент, похожий на русские гусли.

52 - См. примечание 12. Пумпур описывает различные обряды, совершавшиеся для достойного приема велей. В дни велей производились гадания.

53 Дословно "высокопрыгающая, низкопрыгающая" - метафорическое обозначение, которым именуют мать велей в дайнах.

54 "Святой отец" - римский папа. Принимая деятельное участие в организации крестовых походов в Ливонии, папа часто посылал туда своих легатов для разрешения внутренних споров между епископом и орденом. Епископ Рижский некоторое время был его непосредственным подчиненным и наместником в Ливонии.

55 Крестоносцы называли "Землей святой Марии" захваченную ими в XIII веке территорию в Ливонии.

56 Подразумевается так называемый Генрих Латыш - автор ливонской хроники, первого исторического документа, повествующего о событиях в Ливонии. Хроника охватывает происшествия с 1184 по 1221 год. Пумпур в своей поэме придерживается легенды о том, что Генрих Латыш был якобы латышом по национальности и находился среди тридцати заложников, посланных Альбертом в Германию, где он смог получить кое-какое образование. Более вероятна гипотеза, предполагающая, что Генрих Латыш был одним из немецких миссионеров, действовавших среди латышских племен. Хроника Генриха написана с точки зрения немецких завоевателей и католической церкви.

57 - См. примечание 41.

58 Сейчас же после основания своего каменного городка, находившегося рядом с ливским поселением, немцы начали в Риге постройки нескольких церквей, сохранившихся до сих пор. Здесь имеется в виду рижский собор св. Марии, построенный в 1211 году.

59 Е п и с к о п А л ь б е р т, чрезвычайно ловкий и энергичный политик, фактический организатор захвата немцами Ливонии. После епископа Мейнгарда и погибшего в бою епископа Бертольда, неудачно пытавшихся укрепиться на побережье Рижского залива, в 1198 году ливонским епископом был назначен бременский каноник Альберт. Он уже заранее начал готовиться к крестовому походу в Ливонию, собрал значительный отряд рыцарей и заручился поддержкой крупных западноевропейских правителей. В 1200 году он на двадцати трех кораблях доставил свое войско в устье Даугавы. В 1201 году началась постройка города Риги. Альберт основал также орден меченосцев и неустанно продолжал борьбу с местным населением, все более и более расширяя захваченную им территорию. В 1213 году Альберт стал фактически властителем Ливонии, освободившись полностью от опеки бременского архиепископа и обратившись в вассала германского императора. В духовных делах он непосредственно подчинялся римскому папе. В последние годы своей жизни Альберту постоянно приходилось бороться за свои права с орденом, выросшим в серьезного конкурента епископской власти. Ригу Альберт сделал своей постоянной резиденцией и поселился в здании собора св. Марии.

60 И к ш к и л е и С а л а с п и л с - древние населенные места ливов на берегу Даугавы, недалеко от Риги. В районе Икшкиле и Саласпилс начал свою деятельность первый немецкий миссионер в Ливонии - Мейнгард. Здесь же были возведены первые немецкие каменные замки в 1185 и 1186 годах. В Икшкиле до основания Риги находилась резиденция епископа Альберта.

61 Д о ч ь З и м ы - популярная в латышских народных сказках персонификация северного сияния. По народным поверьям северное сияние появляется в виде предзнаменования перед войной или другими бедствиями.

62 В и л л а й н е - часть национального костюма латышской женщины. Виллайне представляет собой накидку из белой шерсти, с вышитыми узорчатыми краями. Носят ее перекинутой через одно плечо, застегивая "с а к т о й" большой круглой брошкой.

63 В е н о к - типичный старинный головной убор латышской девушки, соответствующий русскому кокошнику. Венок носили лишь до замужества. После свадьбы его заменяли чепцом или шапочкой. Изготовляли венок из цветов, листьев, обшитого бисером, блестками или золочеными желудями шерстяного материала. Употребляли и бронзовые венки.

64 С у м п у р н и - псоглавцы, распространенный в фольклоре образ людей с собачьей головой.

65 - См. примечание 6. Праздничные обряды Иванова дня, описываемые Пумпуром, широко популярны в латышском народе и сохранились вплоть до наших дней. Иванову дню предшествует вечер трав. С утра уже помещения украшаются травами, цветными гирляндами, венками. Мужчины надевают на голову венки из дубовых листьев. Вечером поют песни лиго. Певцов в награду потчуют пивом и сыром. С наступлением темноты зажигают Ивановы огни. Всю ночь не умолкают песни.

66 Л и г у с о н ы - исполнители песен лиго.

67 Овеянная легендой священная гора древних латышей. На ней, по преданию, находилось святилище.

68 Помощник епископа Альберта.

69 Основная подать, которой в начале своего завоевания немецкие крестоносцы облагали местное население. Размеры податей постепенно все увеличивались, пока, наконец, немцам не удалось полностью поработить латышский народ.

70 Подразумевается замок Сатеселе, принадлежащий одному из ливских вождей - Дабрелю - и расположенный на реке Гауе. В 1212 году лпвы, проживавшие на Гауе, под предводительством Дабреля, и часть латгальских племен, во главе с Русиньшом, восстали против жестоко притеснявших их немецких крестоносцев. В сражении под Сатеселе немцы подстрелили Русиньша в тот момент, когда он снял со своей головы шлем, чтобы предводитель рыцарского отряда мог его опознать и вступить с ним в поединок.

71 В и р с а й т и с - древнелатышский старейшина, воевода.

72 Т а л в а л д и с - вождь латышского племенного объединения Талавы.

73 Венок - символ девственности. Сплетни, порочащие девушку, заставляют его искривиться.

74 М о л о д ц ы - в оригинале "т а у т а с": обозначение мужчин чужого рода, братья - в оригинале "балини" - мужчины своего рода. Оба слова являются пережитками древнего родового строя.

75 П у р а - мера сыпучих тел ок. 20 гарнцев.

76 Л и к о п - традиционное угощение после заключения сделки. В тексте употреблено в смысле приветствия, пожелания успеха.

77 Фактически замок Турайда находился рядом с замком Дабреля Сатеселе. Источником для описания похода Лачплесиса послужили многочисленные восстания латышей и ливов в XIII веке и их нападения на Ригу.

78 В 1191 году только что начавший свою миссионерскую деятельность Теодорих был захвачен ливами, и лишь случайный исход гадания спас его жизнь.

79 Пумпур объединяет здесь в один эпизод восстание гауенских ливов в 1212 году и изгнание Баннерова лиелвардскими ливами в 1204 году.