Ламберт Херсфельдский. Анналы

Введение

Как и о многих других средневековых историках, о личности Ламберта Херсфельдского нам известно немного. Вплоть до этого года не было точно определено, носил ли он вообще имя Ламберт, и было совершенно неясно, что с ним стало после написания анналов. Год его рождения неизвестен — судя по всему, он родился в 20-е гг. XI в. — и нет также сведений и о его родине. Он происходил из обеспеченной семьи и получил духовное воспитание, предположительно в Бамберге, у будущего архиепископа Кельнского Анно. Так, он выказывает великое почтение как к Анно, так и к епископу Гунтеру Бамбергскому, и вообще проявляет большой интерес ко всему, что имеет отношение к Бамбергу. Из анналов мы знаем также, что 15 марта 1058 г. он стал монахом в Херсфельде; как сказал он сам о себе: «Я, Ламберт, ревнуя к известному на весь мир и угодному Богу образу жизни аббата Мегинхера, отринул заботы об имуществе, чтобы не быть отягощенным на пути Божьем, и принял 15 марта из святейших его рук святое одеяние, — увы! — совершенно недостойный такого снаряжения». Далее он сообщает, что 15 сентября этого же года он был посвящен в Ашаффенбурге в священный сан архиепископом Лиутпольдом Майнцским и сразу после этого отправился в паломничество в Иерусалим. О самом паломничестве мы знаем только то, что Рождество Господне он праздновал на границе Венгрии и Болгарии и 17 сентября 1059 г. вернулся в Херсфельд. Далее Ламберт сообщает о себе, что в 1071 г. он по указанию аббата Рутхарда, преемника Мегинхера, четырнадцать недель провел в монастырях Заальфельде и Зигбурге, чтобы ознакомиться с новым монашеским уставом, который Анно, архиепископ Кельнский, ввел в своих монастырях с помощью итальянских монахов.

О его жизни и его деятельности в Херсфельде мы ничего не знаем, кроме того, что он рассорился с местной братией наверное из-за его политической позиции, ибо Херсфельд полностью стоял на стороне короля. Мы знаем только его сочинения, которые доходят до 1077 г., то есть до избрания в Форххайме Рудольфа фон Рейнфельдена. Однако, где он выполнил свой труд и что с ним стало впоследствии, до сих пор неизвестно. Хольдер-Эггер считал еще, что Ламберт составил свои анналы в Херсфельде, и его в этом поддерживал Хольцман, в то время как Халлер полагал, что он самое большее их там начал, но «можно считать более чем вероятным то, что он добровольно или вынужденно покинул Херсфельд самое позднее в 1077 г.». Ныне Штенгель смог установить, во-первых, что Ламберт действительно носил это имя и, во-вторых, что с ним стало в дальнейшем, а именно: он стал аббатом монастыря Хасунген возле Касселя. В 1074 г. архиепископ Зигфрид Майнцский основал там приорство, в котором он поначалу поселил каноников. Но в 1081 г. он преобразовал его в монастырь по строгому уставу реформированного монашества. Это преобразование произошло под руководством аббата Ламберта. Ламберт, однако, не долго стоял во главе этого монастыря и в 1085 г., когда хиршауские монахи были изгнаны из Хасунгена, он, судя по всему, был уже мертв.

Часто указывают, что Ламберт был в первую очередь монахом, а именно херсфельдским монахом. Как таковой он придерживался бенедиктинского устава. Во время своего пребывания в Заальфельде и Зигбурге он познакомился с монахами нового устава, которые из-за их аскетической жизни были признаны им «не людьми, но ангелами, не плотью, но чистым духом». В это время он еще не был сторонником реформированного монашества Клюни и Хиршау. «Я заметил, — пишет он, — что наши обычаи гораздо лучше, чем их, согласуются с уставом святого Бенедикта». Что повлияло на изменение его образа мыслей, мы не знаем. Архиепископ Майнцский, на которого он так часто нападает, начиная с 1076 г. и, особенно, со времени Трибурского рейхстага, перешел на сторону врагов короля. К нему, покровителю монастырской реформы, который и сам хотел вступить в Клюнийский монастырь, и бежал Ламберт. Из конъюнктурных ли соображений или в результате искреннего изменения образа мыслей он защищает теперь учение Клюни и Хиршау, мы не можем однозначно решить. Несомненно, однако, что он уже раньше неоднократно выступал за чистоту монашества и резко осуждал все злоупотребления, и прежде всего симонию и браки священников.

Монастырь Херсфельд, расположенный в Гессене, на р. Фульде, был одним из старейших монастырей правобережья Рейна; его основал в VIII в. Лулл, архиепископ Майнцский. Монастырь был наделен множеством поместий, особенно в Тюрингии, и во времена Ламберта превосходил свою старую соперницу — Фульду. Этим расцветом он был обязан прежде всего аббату Мегинхеру (1035–1059 гг.), которого Ламберт часто хвалил. Здесь была замечательная библиотека, а местная школа снискала себе великую славу. Возможно, что сам Ламберт возглавлял ее некоторое время; во всяком случае, в Херсфельде он нашел возможность предаваться своим писательским наклонностям. Жизнеописание святого Лулла было его первым сочинением. Он написал его ок. 1070 г. во славу этого основателя Херсфельда. Его второе сочинение, стихотворение в форме гекзаметра, ныне утрачено. Оно было написано около 1073 г. и содержало, в частности, самую свежую историю Херсфельдского монастыря, а среди прочего, наверно, также описание тюрингенского спора за десятину. Как пишет он сам, монастырская братия резко упрекала его из-за этого сочинения, наверное, ввиду его неверного изложения событий. История Херсфельдского монастыря, его третья работа, сохранилась только частично. Более ранние времена в ней Ламберт описывает лишь поверхностно и не использует имеющиеся грамоты. Свое собственное время, а именно, до 1076 г., он излагает более подробно. В этом сочинении мы обнаруживаем уже его явно враждебную королю позицию. Он, правда, посвящает его аббату Гартвигу, верному стороннику короля, называет саксонское восстание 1073 г. «заговором, который враждебен государству и церковному миру», и предостерегает от того, чтобы присоединиться к нему, но, с другой стороны, он упрекает короля в том, что тот якобы виновен в мнимом упадке монастыря: «Больше всего, однако, мы терпим насилие от тех, которые должны быть защитниками нашей церкви…».

Его четвертым и последним сочинением являются анналы, «которые заложили основу его славы и сохранят ее, несмотря на все возникающие сомнения». Они, как уже сказано, были составлены после 1077 г., так как оканчиваются приготовлениями к избранию Рудольфа фон Рейнфельдена в антикороли. — Начало своего сочинения он взял из старых Херсфельдских анналов, которые начинаются от Сотворения Мира и опираются: в первой части — на Исидора и Беду, с 708 г. — на Фульденские анналы, а затем — на собственные сообщения. С 1040 г. Ламберт становится всё более подробным, чтобы с 1073 г. перейти к полному и всеохватывающему способу изложения. События в Саксонии и Тюрингии при этом стоят на первом плане, тогда как его сведения о событиях в Италии и Лотарингии сплошь и рядом полны ошибок.

Уже гуманисты с похвалой отзывались о писательском таланте Ламберта, и за ними в этом плане примерно так же следует все историки. По знаниям и стилистическим особенностям он стоит среди средневековых историков на первом месте. Хольдер-Эггер, проведя кропотливую работу, указал, каких авторов знал и использовал Ламберт. Это, прежде всего, Вульгата, Север и Иероним, наряду с ними — Гораций, Теренций, Овидий и пр., и, кроме того, Иордан, Эйнхард и Регино Прюмский. Но, если он опирался на кого-то из них, то почти никогда не цитировал дословно. Рифмованная проза и игра слов, которые были очень распространены в его время и уродовали язык, у Ламберта полностью отсутствуют. Наряду с блестящим стилем ему присуща также увлекательная манера изложения, которая производит сильное впечатление на читателя; и к тому же спокойный тон и кажущаяся объективность сведений.

С тех пор, как он вновь был найден, и до XIX в. Ламберт служил основой историографии и считался лучшим источником по времени Генриха IV. Позже, правда, были сделаны некоторые оговорки, но обстоятельный пересмотр надежности его сведений был осуществлен Ранке в академическом докладе только в 1854 г. На основании ряда отдельных исследований он установил полную ненадежность сведений Ламберта и его явно предвзятое отношение к Генриху IV. «Я не думаю, — писал Ранке, — что кто-то может читать эту книгу, не чувствуя его партийной позиции; при всем восхищении писательским талантом Ламберта я всё же никогда не выпускал ее из рук без чувства подавленности».

За немногими исключениями (в том числе со стороны Гизебрехта) эта критика была всеми признана. Впоследствии в многочисленных сочинениях Ламберта критикуют даже более сурово, чем его критиковал Ранке. Так, очень резкие упреки выдвинул Хольдер-Эггер, но и Мейер фон Кнонау указал в своих дневниках на многочисленные неправильности. Они в особенности заметны там, где Ламберт изображает беседы или переговоры. Свое незнание подробностей при этом он обычно скрывает утверждениями, комбинациями и пустой болтовней, как, например, сообщая о событиях в Трибуре и Каноссе. Можно также сказать, что он действительно был далек от светских дел и вопросов политики и что мы не найдем у него никаких данных по государственным вопросам. О чем, собственно, шла речь во время тюрингского спора о десятине, каковы были причины саксонского восстания, почему поднялись горожане Вормса и Кёльна и т. д. — этого Ламберт не может нам сообщить. — В тексте отмечены сообщения, которые не соответствуют истине; поэтому нам не нужно здесь указывать детали. Следует привести лишь один пример, чтобы показать личную ненависть Ламберта к Генриху IV (причины которой нам не известны) и его предрасположение к противникам короля. Так, в то время как он в черных красках описывает предпринятую королем попытку развода, он ни единым словом не упоминает о том, что в этом же году Рудольф фон Рейнфельден прогнал свою супругу и хотел с ней развестись, так что Генрих, вероятно, пришел к своему решению именно благодаря этому примеру.

Одновременно критиками был поднят вопрос, сознательно ли Ламберт лгал (так, Хольдер-Эггер говорил: «У него не было совести историка, и он понятия не имел о том, что такое верность исторической истине»), или неверные сообщения объясняются монастырскими сплетнями, лживыми слухами и его страстью к сочинительству. Упреки Хольдер-Эггера основываются в том числе на исследовании жизнеописания Лулла. Поскольку Ламберт называет здесь свои источники, был возможен детальный контроль, и он оказался уничтожающим. Конечно, в агиографической литературе с давних пор не слишком придерживались истины, и этот вид источников следует оценивать по иным критериям, нежели другие. Но манера и способ, с какими Ламберт обходится со своими оригиналами, как он переделывает, добавляет, пропускает те или иные данные или переносит на Лулла сведения о других святых, позволяет сделать выводы и о прочих его трудах, в чем мы должны признать правоту Хольдер-Эггера. С другой стороны, следует отвергнуть его мнение, будто Ламберт написал анналы для того, чтобы повлиять на херсфельдских монахов и привлечь их к своей враждебной королю точке зрения. Другое утверждение Хольдер-Эггера, будто Ламберт «при описании фигуры короля Генриха наносил всё более и более черные краски», хотя и под покровом кажущейся объективности, также нельзя признать правильным. Это показал уже Мейер фон Кнонау, который прежде всего обратил внимание на монашескую точку зрения и духовный круг, а также на его страсть рассказывать — причем блестяще рассказывать — приукрашивать небольшие истории и передавать слухи, а также на влияние классических образцов. Еще также некоторые упреки в отношении Ламберта были выдвинуты напрасно. Возможно, некоторые из слишком резких оценок по поводу него были вызваны возмущением от того, что ему так долго удавалось вводить в заблуждение читателей. Ведь то, что в других источниках, как например в жизнеописании Генриха IV или в «Саксонской войне» Бруно, не всегда точно придерживались истине, было давно известно; эти сочинения открыто афишировали позицию своей партии. Вопрос о том, в какой мере средневековые авторы, несмотря на все заверения, действительно хотели рассказывать правду, был заново поднят М.Линтцелем. — Однако мы также не хотим его оправдывать, но желаем указать на то, что он во многих местах сознательно лгал. Таким образом, справедлив приговор Хампе: «Все-таки остается необычайно малая мера в ощущении исторической правды и моральной достоверности, так что богатство материала и искусство изображения позволяет использовать этот блестящий труд в качестве источника только с большой долей осторожности».

В период до их обнаружения гуманистами Анналы Ламберта мало использовались. «Весьма подробное, красноречивое и выразительное исторические сочинение о Генрихе IV оставалось совершенно неизвестным». В качестве причины этого Халлер указывает на то, что Анналы появились в неблагоприятный период времени. Они были созданы между 1077 и 1080 гг., то есть между избранием и смертью Рудольфа фон Рейнфельдена. После 1080 г., однако, дело восставших было на долгое время проиграно и тем самым пропал также интерес к сочинению Ламберта. К тому же Анналы не представляют собой сочинение собственно григорианской партии. В борьбе между обеими властями церковные круги прибегали к другим сочинениям, а не к этому спокойному и кажущемуся беспристрастным и непредвзятым изложению; само собой разумеется, что сторонники короля также не способствовали его распространению.

Первое издание было выполнено в 1525 г. в Тюбингене Каспаром Куррером в типографии Морхардта, а через восемь лет появилось второе улучшенное издание Людвига Шрадина, тогдашнего университетского нотария. Инициатором первого издания был не кто иной, как Филипп Меланхтон, передавший из Вюртемберга Курреру это поручение в своем письме от 30 мая 1525 г. Он, вероятно, познакомился с сочинением Ламберта у августинцев в Тюбингене во время своего пребывания там для обучения в 1513–1518 гг.

Уже говорилось о том, что Анналы Ламберта в средние века не слишком привлекали к себе внимание. В Верхней Германии и Лотарингии они вообще не были известны; ими не пользовались ни Фрутольф-Эккехард, ни Отто Фрайзингенский и Герман Альтайхский.

Сохранилось всего три средневековых копии: два извлечения и один фрагмент. Готский текст содержит некоторые места этих Анналов, включенные в рукопись «Всемирной хроники» Эккехарда из Ауры. Он охватывает выписки за 705-1056 гг. Отрывки из Поммерсфельдена гораздо более подробны и охватывают 1039–1075 гг. Оба извлечения возникли в начале или середине XII в. и выписаны, наверное, из эрфуртского кодекса. Вормский фрагмент, который содержит часть 1076 г., возник ок. 1120–1130 гг. Он, однако, происходит от одного из кодексов, производных от оригинала.

Анналы были однозначно использованы авторами «Книги о необходимости сохранения единства церкви» и «Жития Анно» (оба — источники первой половины XII в.); затем тремя эрфуртскими источниками: «Древними анналами» и «Дополнением Эккехарда» (оба — источники XII в.) и «Малой хроникой» (XIII в.). Точно также Ламберт был использован «Гозекской хроникой», Ниенбургскими и Падерборнскими анналами и, наверно, через вторые руки Анналистом Саксоном (все — XII в.) и Лоршскими анналами; в XIV в. — вестфальским доминиканцем Генрихом фон Херфордом.

Эрфуртская рукопись вновь была обнаружена либо Гартманом Шеделем, ученым врачом и собирателем, либо Вигандом Герштенбергом из Франкенберга. Хотя Герштенберг написал свою местную гессенскую хронику, в которой он опирался на Ламберта, только в 1493 г., он всё же мог ознакомиться с Анналами уже в 1473–1476 гг., когда находился для обучения в Эрфурте. С другой стороны, первые отрывки Шеделя восходят к 1484–1487 гг., а детальная копия были изготовлена в 1507 г. До этого времени эрфуртская рукопись, по-видимому, находилась в монастыре святого Петра. От Шеделя мы знаем также, как она выглядела. Так, он сообщает, что выписал свой отрывок «из хронике Горы святого Петра в Эрфурте в твердом старинном переплете», а именно, кодекс был написан «старинным почерком». В это самое время Анналы были использованы и другими историками, — возможно, именно Шедель обратил на эти Анналы их внимание, — как то Николаем фон Зигеном в его «Церковной хронике» (ок. 1490 г.), Иоанном Тритемием в его «Хиршауской хронике» (заверш. в 1504 г.), Вергенхансом-Науклером в его оканчивающейся 1504 г. хронике и другими.

Кроме того, существует еще три копии, а именно: вюрцбургская, геттингенская и дрезденская. Все три были написаны в последние годы XV в. или в начале XVI в., как то можно понять из самого текста. Предположительно эти копии также были созданы по инициативе или по указанию Гартмана Шеделя.

Ради лучшего взаимопонимания мы исходим из родословного древа, которое набросал Хольдер-Эггер, уже хотя бы потому, что в литературе часто используют именно его условные знаки. Согласно Хольдер-Эггеру, было два кодекса, оба происходящие от исходного текста. Это: кодекс А, на основании которого было осуществлено первое издание, — местом его возникновения Хольдер-Эггер считал Виттенберг; Меланхтон нашел его там и через Куррера отправил в Тюбинген; и кодекс В, эрфуртская рукопись. На основании кодекса В были изготовлены копии вюрцбурская, геттингенская, шедельская и дрезденская, но в разных вариантах; он полагал, что сможет доказать это на основании различий в тексте.

Критика Халлера направлена прежде всего против различия в копиях, производных от кодекса В. Он считал расхождения в текстах незначительными, вычеркивал неизвестное промежуточное звено и полагал, что все эти копии — шедельская, вюрцбургская, геттингенская, дрезденская, а также готская и поммерсфельденская (вормсский фрагмент был тогда еще неизвестен) — происходят непосредственно от В. Что касается кодекса А, то он полагал, что он происходит не из Виттенберга, а прямо из Тюбингена.

Штенгель привел против тезисов Халлера весомые возражения. Важнейшим из утверждений было то, что утерянная эрфуртская рукопись — идентична точно так же не дошедшей до нас тюбингенской рукописи, так что вместо кодексов Аи В Хольдер-Эггера существовала только одна рукопись, и, вероятно, «через посредничество историка гуманиста Тритемия она попала в Хиршау, а оттуда — в Тюбинген». Кроме того, Штенгель возражает против того, что вюрцбургская, геттингенская и дрезденская рукописи происходят непосредственно от эрфуртской, признавая тем самым существование промежуточного звена Z.

Итак, от оригинала X происходят средневековые копии, затем — рукопись Y, на основании которой возник вормсский фрагмент, и, в-третьих, эрфуртская рукопись. — Эрфуртскую рукопись использовали авторы готской и поммерсфельденской копий и Генрих фон Херфорд, а впоследствии — гуманисты и Куррер для первого издания. Вюрцбурская, геттингенская и дрезденская копии восходят к утерянному кодексу Z, который, в свою очередь, основывается на эрфуртском манускрипте.

Einleitung XIX

Халлер и Штенгель по праву возражают против мнения Хольдер-Эггера, который признавал дальнейшее распространении рукописей Ламберта. Именно этим, наряду с уже указанными внутренними причинами, объясняется, почему Анналы Ламберта в средние века были так мало известны.

Более детальные библиографический данные можно найти в первом и втором из указанных источников; поэтому мы в известной мере ограничились указанием лишь самой основной литературы.

Gebhardt, Bruno. Handbuch der Deutschen Geschichte, 8. Aufl., hrg. H. Grundmann, 1. Bd. - Stuttgart, 1954 — darin K. Jordan über das Zeitalter des Investiturstreites.

Wattenbach, Wilhelm. Deutschlands Geschichtsquellen im Mittelalter / hrg. R.Holtzmann, Bd. 1, Heft 3, Berlin 1940.

Lamperti monachi Hersfeldensis opera / hrg. Oswald Holder-Egger // MG. SS. in us. schol., 1894.

Die Briefe Heinrichs IV / hrg. Carl Erdmann // MG. Deutsches Mittelalter, Leipzig, 1937.

Das Register Gregors VII. / hrg. Erich Caspar // MG., Epp. sei., 2 Teile. - Berlin, 19201923.

Gregorii VII // epistolae collectae in Bibliotheca Rerum Germanicarum / hrg. Philipp Jaffe, 2. Bd. - Berlin, 1865.

Urkundenbuch der Reichsabtei Hersfeld, hrg. Hans Weirich, 1. Bd. - Marburg, 1936.

Die Jahrbücher des Lambert von Hersfeld, übers, v. L. F. Hesse, 2. Aufl., hrg. Wilhelm Wattenbach. - Leipzig, 1893 (Geschichtschreiber der deutschen Vorzeit Bd. 43). Erdmann, Carl. Studien zur Briefliteratur Deutschlands im 11. Jahrhundert. - Leipzig, 1938.

Gensicke, Hellmuth. Das Wormser Fragment der Annalen Lamperts von Hersfeld, Akad. d. Wissensch. u. d. Literatur in Mainz, Jahrbuch, 1952.

Haller, Johannes. Canossa, Neue Jahrbücher f. d. klass. Altertum, 9. Jahrg. - Leipzig, 1906.

Haller, Johannes. Die Überlieferung der Annalen Lamperts von Hersfeld, Wirtschaft und Kultur, Festschrift für Alfons Dopsch, Baden b. - Wien und Leipzig, 1938.

Hampe, Karl. Deutsche Kaisergeschichte in der Zeit der Salier und Staufer, bearb. von F. Baethgen, 10. Aufl., Heidelberg, 1949.

Höß, Irmgard: Die deutschen Stämme in der Zeit des Investiturstreites. - Göttingen, 1951.

Holder-Egger, Oswald. Studien zu Lambert von Hersfeld, Neues Archiv d. Ges. f. ältere deutsche Geschichtskunde 19, 1894.

Meyer von Knonau, Gerold. Jahrbücher des Deutschen Reiches unter Heinrich IV und Heinrich V. - Leipzig, 1890 ff. - Vgl. besonders Bd. 2, S. 785 ff. sowie die Exkurse 1 und 3–7.

Ranke, Leopold von. Zur Kritik fränkisch-deutscher Reichsannalisten, Sämtl. Werke Bd. 51 und 52. - Leipzig, 1888.

Stengel, Edmund E. Besprechung von Hallers Aufsatz in der Festschrift Dopsch (s. o.), Deutsches Archiv für Geschichte des Mittelalters 3, 1939. ders.: Lampert von Hersfeld der erste Abt von Hasungen. Aus Verfassungs- und Landesgeschichte, Festschrift für Theodor Mayer, 2. Bd. - Lindau, 1955.

Studi Gregoriani / hrg. G.B.Borino, 4 Bde. - Rom, 1947–1952.

* * *

Данный перевод «Хроники» Ламберта на русский язык является первым ее полным переводом. Отдельные части «Хроники», правда, переводились как до революции (см.: Стасюлевич М. История средних веков в ее писателях и исследованиях новейших ученых. Т. 2. — Пг„1915), так и после революции (Кузнецова Т.И. в сб.: Средневековая латинская литература IV–IX вв. — М., 1970). Однако перевод Стасюлевича содержит большое количество неточностей и в наше время явно устарел, а перевод Кузнецовой, несмотря на прекрасный стиль и точность, является переводом лишь очень небольшой части «Хроники» Ламберта.

Настоящий перевод сделан по изданию: Lamperti monachi Hersfeldensis. Annales // Ausgewäehlte Quellen zur deutschen Gechichte des Mittelalters. Bd. XIII. Berlin, 1957, и сверен с немецким переводом «Анналов» Вольфганга Дитриха Фритца (2000). Комментарии рассчитаны на широкий круг читателей и носят не текстологический, а скорее общеисторический характер.