Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце

Глава 3

– Сколько тебя ждать-то можно? – раздается мерзкий голос, по сравнению с которым приказной тон мрачного незнакомца кажется песней. Незаметно сжав кулаки, я подавляю эмоции. – В отличие от тебя, у нас много дел.

– Привет, Алька, – небрежно бросаю, не оглядываясь. Много чести для такой дряни. – То, что у тебя с моим бывшим мужем, сложно назвать делами, – добавляю двусмысленно, с тонким флером ехидства. – И кафе тут точно не при чем.

Ревнивый, презирающий взгляд впивается мне в спину между лопатками, чтобы пронзить тело насквозь и окровавленным острием выйти из груди. Разрезать меня, уничтожить, убрать с пути.

Напрасная трата сил и эмоций. Сердца нет – нечего и терять. Вместо него и так сквозная дыра.

А на предателя я давно не претендую. Вырезала из груди и выбросила на свалку. Сразу же, как узнала о его похождениях. Я не прощаю ложь, и Женя прекрасно это знает. Видимо, его любовница не в курсе.

Ненавидит и боится меня.

– Не Алька, а Алевтина Николаевна, будущая хозяйка кафе. Поэтому оно очень даже «при чем», – важно произносит, но дрожащие нотки предательски выдают ее настроение. Она волнуется. И почему-то очень сильно.

Медленно поворачиваюсь на скрип – иначе нельзя назвать отвратительный, хрипловатый, будто прокуренный, голос. Сканирую щуплую, угловатую фигурку невысокого роста, останавливаюсь на небольшом, едва оформленном животике.

Я бы не сразу заметила его между полами пальто, если бы не знала, что Аля беременна. И если бы она так демонстративно не поглаживала результат порочной связи с чужим мужем. Будто гордится этим, как главным достижением в жизни.

Если бы я могла предугадать, что милая, пугливая, скромная студентка, которую я приняла на работу несколько лет назад, в итоге уведет моего мужа…

Впрочем, это ведь не она произносила клятву верности перед алтарем. Не она признавалась мне в любви. Не она обещала «долго и счастливо, пока смерть не разлучит нас».

Не она виновата.

На ее месте могла оказаться любая. В постели моего мужа.

Любая, кто смогла бы ему родить.

– Прости, Алька, привычка, – пожимаю плечами, и мой спокойный жест заставляет ее вспыхнуть от злости и обиды. – От вчерашней уборщицы до хозяйки? – окидываю ее надменным взглядом. – Шикарный карьерный рост. Сама-то в это веришь?

– Думаешь, любимка будет против? – с вызовом вздергивает подбородок.

– Любимка? – морщусь. Какая гадость и пошлость.

Аля встряхивает волосами, которые неестественной желтизной отливают на солнце, и я только сейчас обращаю внимание, что она зачем-то сделала себе завивку. И цвет изменила – осветлила локоны до каштанового, с рыжим оттенком. Макияж совсем другой: смоки-айс, визуально увеличивающий разрез глаз, румяные щеки, пухлые губы со слабым морковным оттенком.

Не выдержав, тихо смеюсь.

– Думаешь, украла у меня мужа, кафе, внешность – и это поможет тебе прикинуться хозяйкой? Стать лучше, чем ты есть? – безжалостно бью ее неудобными вопросами. И каждым – попадаю в цель. Она ведь сама сомневается в себе. – Или боишься потерять «любимку»? – заканчиваю серьезно и ядовито.

– Он к тебе не вернется, – произносит неуверенно и двумя руками обхватывает живот. Нашла, чем привязать бабника. Надолго ли? Или пока он не наиграется в папочку?

– Конечно, нет, – чеканю твердо.

Предавший однажды – предаст еще много раз. В этом я убеждена, поэтому не строю иллюзий по поводу Жени. Никаких вторых шансов. Ни ему, ни… другим мужчинам. Я просто не выдержу очередного болевого шока.

– Вот и не мешай нам, – успокоившись после моего ответа, она резко начинает наглеть. Но спесь внезапно слетает с припудренного лица. – Ой, – вжимает голову в плечи, зыркая куда-то за мою спину.

– Аля, я просил не приезжать сюда, – грозно летит со стороны кафе.

Женя стремительно шагает к нам, нервно оглядываясь по сторонам, изучает парковку, будто ищет кого-то. И, сложив руки в карманы, останавливается рядом со мной. Скользит по мне долгим, тягучим взглядом, будто изъяны ищет. И остается недоволен тем, что я по-прежнему ухожена и красива. Неужели он ждал, что я утону в слезах и опущусь без него?

Хотя я действительно страдала. Очень. До сих пор чувствую себя так, будто все внутренности порубили, легкие перекрутили в фарш, а сердце вырвали. Но никогда не покажу истинные эмоции. Только не ему.

Натягиваю лучезарную улыбку на лицо. Сильнее раздражаю бывшего. Хотя он и до меня был на грани.

Какая нервная семейка.

– Заходи в кафе, поговорим, – холодно обращается ко мне.

Вопросительно выгибаю бровь, удивленная таким строгим тоном. Привык любовнице приказывать? Забыл, что я другая?

Смело смотрю в его серые глаза, сканирую каменное лицо, напряженные плечи. Наклоняю голову набок. Ловлю расстроенный взгляд бывшего.

Не забыл.

– О чем, дорогой? – специально провоцирую обоих. На Алю моя фраза действует безотказно. Понимаю это по сдавленному змеиному шипению.

Женя вздыхает тяжело и, потерпев со мной неудачу, решает выплеснуть свой гнев на любовницу.

– А ты уезжай! Не мелькай здесь, я же предупреждал, – цедит сквозь зубы.

Покосившись на Альку, я не сдерживаю язвительного смешка. Хозяйка. Какое громкое звание для мелкой дряни. И отношение к ней соответствующее. Ее скрывают, как нечто постыдное.

– Женечка, я соскучилась. Захотела тебя увидеть перед тем, как поеду к врачу, – Аля прижимает ладонь к животу. Натирает его судорожно, будто пытается джинна из лампы вызвать.

Бедный малыш, который стал лишь средством достижения цели. Он ведь им обоим не нужен по-настоящему. Одной – чтобы мужика подцепить, другому – для статуса.

– Такси вызвать? – с нажимом чеканит «любимка». Выудив из кармана телефон, демонстративно прокручивает его в руке.

– Я за рулем, – бубнит себе под нос Аля, надувает губы и кивает в сторону красной дамской машинки. – Осваиваю твой подарок, – сменив обиду на милость, игриво улыбается.

Цокаю, обреченно покачав головой. Какой щедрый подарок. Женя тратит на любовницу то, что отсудил у меня. Вот это насмешка судьбы!

– Иди уже, – отмахивается бывший, покосившись на меня. Значит, моя догадка правильная. От этого еще противнее на душе.

Неугомонная любовница переминается с ноги на ногу, а потом все-таки подается вперед, чтобы поцеловать Женю в щеку и промурлыкать ему что-то на прощание. И пока он не разозлился, цокает в неудобных туфельках к автомобилю. Не высоковаты ли каблуки для беременной? Впрочем, не мое дело.

– Знаешь, «любимка», – тяну с сарказмом, а сама провожаю Алю взглядом. – Твоя фраза: «У нас все само как-то завертелось» – обретает новый смысл. В полицию обращался? – бросаю на полном серьезе.

Не глядя на Женю, шагаю ко входу в кафе. Мне бы быстро собрать свои вещи – и никогда больше сюда не возвращаться. Как бы горько это ни звучало.

– Зачем? – догоняет меня со спины.

– С заявлением об изнасиловании, – тихо хихикаю. Немного нервно. – По легенде, ты же из нас двоих жертва. Хотя Алька такая навязчивая, что я начинаю верить, что ты правда не виноват в измене, – оглянувшись, смеюсь ему в лицо.

– Верка, не беси меня! – чуть ли не рычит бывший, ускоряя шаг. – Шуточки твои идиотские я никогда не понимал.

– Не только их, – добавляю тихо и ровно. – Ты и меня не понимал. Непонятно только, зачем женился.

– Полюбил, – обгоняет меня и любезно открывает передо мной дверь. Моего, черт возьми, кафе! – Такой вариант ты не рассматриваешь?

– Не смеши. Больше я на твое вранье не куплюсь, – фыркаю недоверчиво. – Кстати, от кого свою новую любовь прячешь?

– Не твое дело, – подталкивает меня внутрь.

– Стесняешься? – выплюнув это слово, прохожу в холл.

С тоской осматриваю интерьер. Я душу вложила в каждую деталь, а сейчас у меня все отнял человек, которого я любила. Жестоко.

– Ревнуешь? – самодовольно спрашивает Женя.

– Ревнуют свое. То, на что имеют право, – несмотря на острую боль, отвечаю с улыбкой. – А общественный туалет – он ведь для всех. Какие тут могут быть права?

– Ревну-уешь, – тянет противно. – Между прочим, сама виновата. Я не хотел расходиться. Это ты подала на развод.

Собирается помочь мне снять куртку, но я убираю его руки со своих плеч. Делаю все сама. Давно пора было стать независимой.

– Что мне было делать после того, как я интимные фотки Альки в твоем телефоне нашла? Помочь ей выбрать нижнее белье получше, а не ту безвкусную ерунду? – скрываю жгучую обиду под соусом сарказма. – Или ты хотел, чтобы мы втроем жили? – оставив гардеробную, привычно направляюсь на кухню. Напоследок. – Счастливой шведской семьей?

– Не передергивай, – спешит следом бывший, будто боится, что я украду у него что-нибудь. Хотя все здесь – МОЕ! – Будто мало таких пар, где муж налево ходит. И ничего, жена прощает – и живут дальше. А ты гордая слишком. Вот поэтому и осталась без ничего.

Резко останавливаюсь – и Женя едва не впечатывается в меня. Но я не позволяю ему к себе прикоснуться. Отшатываюсь.

Смотрю со злостью в идеальное лицо, на которое когда-то повелась. Говорят, только мужчины любят глазами. Ошибаются.

Я эстет и тоже искала себе суженого по внешности.

Женя оказался в моем вкусе: высокий, симпатичный, накачанный блондин. Словно только сошел с обложки журнала. Подруги предупреждали, что красивые мужчины – для всех. Такими придется делиться.

Не верила, а зря.

Наливное яблочко из райского сада оказалось с гнильцой и червями внутри.

– Я осталась без ничего, потому что твой юрист – жулик, – шиплю, приближаясь к нему вплотную. – Не зря ты его фамилию упорно скрываешь.

– Он мастер своего дела. А ты дура, – шумно выдыхает. – Но никогда не поздно все вернуть.

Усмехнувшись, скептически свожу брови к переносице.

– Женя, у тебя любовница беременна, – напоминаю, словно о таком можно забыть. – Как же ребенок?

– Ребенка усыновим, – невозмутимо предлагает. – Он же мой. А ты все равно своих иметь не можешь. Какая тебе, на хрен, разница?

Выдержка трещит по швам. Пока я пытаюсь мысленно склеить то, что от нее осталось, моя ладонь сама взметается вверх. И на всю кухню раздается хлесткий звук пощечины. Прокатывается эхом.

Ох, черт!