Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце

Глава 8

Несколько часов спустя

Вывожу белую творожную розочку на капкейке, двигаясь по спирали от середины к краям. Дополняю получившийся бутончик тоненькими яблочными слайсами. Слегка и очень бережно кручу нижний этаж конструкции, пока два верхних, где полностью собраны и украшены кремом коржи, остаются неподвижными. Тихонько вздохнув, наклоняюсь к следующей порции кексиков. Остались последние штрихи – и торт отправится к именинницам.

– Так, стоп! Раз, два… – считаю одними губами и по памяти воспроизвожу в голове картинку. – Я точно выложила на подставку все основы до единой. Откуда эти дыры, – хмыкаю задумчиво, замечая зазоры в стройных рядах.

Отложив насадку с творожным кремом, растерянно осматриваюсь. Из гостиной доносятся голоса аниматоров, детский смех, веселая музыка… Развлекательная программа подходит к концу – и совсем скоро главный сюрприз вечера будет торжественно вывезен в зал. Матвей готовит «плацдарм» для его фееричного появления, пока я довожу наш совместный сладкий шедевр до совершенства. Мы с ребятами вложили в него душу. Уделили внимание мельчайшим деталям. Но что-то не так…

– Нет, их точно было больше. Я четко рассчитала все, – бурчу на конструкцию, будто это она виновата и проглотила пару моих кексов, нарушив заранее продуманную структуру.

Морщусь от визгов и топота, звуки которых вторгаются в кухню. Мне кажется или они стали громче? С подозрением кошусь на дверь. Приоткрыта.

Детская песенка внезапно останавливается. Наверное, чтобы аниматоры могли провести очередной конкурс для малышей. И в образовавшейся паузе я различаю тихое перешептывание. Совсем рядом. Словно здесь, на кухне, кто-то есть.

Сканирую взглядом помещение – и не нахожу ни души. Да и кто может забрести сюда? Мои ребята и сотрудники мастерской «Радость» – в общем зале. Там же – хозяева и гости. Я же носа не высовываю, потому что занята и… честно говоря, не хочу светиться лишний раз.

Может, у меня галлюцинации от нервов и перенапряжения? В конце концов, я ночь не спала. Впрочем, не только эту, а и все предыдущие. Тревога и бессонница – мои верные спутники после тяжелого развода.

Собираюсь вернуться к торту, как отчетливо слышу стук, будто кто-то ударился об ножку стола.

– Ой! – разносится тоненький вскрик, от которого я вздрагиваю.

– Тш-ш-ш! – вторит ему сдавленное шипение.

Обхожу огромную конструкцию, что заслоняет обзор. Крадусь вдоль кухни.

– Кто здесь? – настороженно уточняю.

Присаживаюсь возле стола и, приподняв скатерть, заглядываю под него.

– О-ой, – произношу теперь я сама. И чувствую, как улыбка расплывается по моему лицу.

Ошеломленно смотрю на двух кучерявых малышек в одинаковых платьях нежно-сиреневого цвета. Мгновенно узнаю в них тех самых озорных девчушек из кафе. В нагрузку к которым прилагается папка-грубиян… Благо, сейчас его нет на кухне. Но он и есть заказчик. Печально.

Все-таки удача окончательно покинула меня сегодня. Вместо того, чтобы огорчиться, я улыбаюсь еще шире. Подмигиваю не менее удивленным красавицам.

– Значит, это вы именинницы? – наклоняюсь к ним и щелкаю обеих по носикам.

Веду пальцами по веснушчатым щечкам, стираю подушечками следы крема. Натурального. Без красителей. Творожного.

– Вот и нашлись мышки, которые утащили праздничные кексы в норку, – заливисто смеюсь, когда девочки беспощадно стискивают остатки десерта в руках, пытаясь спрятать. Жестом останавливаю их, указывая на пышные юбки, которые они могут испачкать. – Аккуратнее, ладно?

Медленно кивают, покорно разжимают ладошки, показывая мне кусочки капкейков. Одновременно наклоняют головы набок, покачивая большими бантами, при помощи которых присобраны непослушные волосы. Взмахивают ресницами и прищуривают глазки.

Сдаются с повинной, а я не могу сдержать добрый смех. Какие же они милые! Не то, что их мрачный, всем недовольный отец.

Некоторое время малышки изучают меня, словно глазам своим не верят. А потом вдруг вспыхивают, как две яркие звездочки.

– О, мама! – хлопают в ладошки, перепачканные кремом.

Пока я растерянно округляю рот, не в силах ничего ответить, они летят прямо на меня. Я чудом успеваю подстраховать их, накрыв руками рыженькие головки, чтобы не стукнулись об край стола.

И замираю, когда девочки повисают на мне и обнимают за шею. Зарываются липкими пальцами под поварскую шапочку, пачкают скрытые под ней волосы, размазывают по шее мягкое тесто. Но мне все равно. Пусть хоть целиком меня кремом измажут – и вынесут в гостиную вместо торта. Кажется, сейчас я готова на все.

– Поздлавляй нас, – важно диктует свою волю одна из именинниц. В мелодичном голоске четко прослеживаются повелительные нотки Воскресенского. Папкина дочка растет. Но если от него хочется бежать куда глаза глядят, то эту прелесть я продолжаю сжимать в объятиях. И наслаждаюсь горячей карамелью, что обволакивает сердце.

– Нам вот столько, – вторая отстраняется от меня, показывая четыре пальчика.

Заставляю себя отпустить детей, обхватываю ладонями свои пылающие и почему-то влажные щеки. Шумно выдохнув, поднимаюсь на ноги.

– Какие вы взрослые, – шепчу с нежностью. Смахиваю соленые капли. Откуда они? Зачем? – С Днем рождения, солнышки, – подаю им руки, в которые они охотно вкладывают свои крохотные ладошки.

Я никогда не знала, что такое материнский инстинкт. И вряд ли доведется испытать его… Однако раскаленная лавина, что прямо сейчас низвергается в моей груди, кажется, гораздо острее и реальнее. В солнечном сплетении жарко и… больно. Словно из меня вырвали кусок, заполнив дыру кипящей магмой. Она разъедает меня изнутри, пока я просто стою и держу за ручки чужих детей.

Очнувшись, убираю от них ладони, делаю шаг назад. Девочки не теряются: пользуясь моментом и моим ступором, огибают меня и мчатся к торту. Теперь, когда я их все равно рассекретила, они могут без стеснения исследовать вкусный сюрприз.

Неосознанно любуюсь ими.

Какие же крошки по сравнению с громоздкой, объемной конструкцией. Будто муравьишки, суетящиеся у подножия высокой горки, под которой укрылся их дом.

Носятся вокруг подставки, подпрыгивают, пытаясь рассмотреть верхушку, оформленную в виде лесной поляны со сказочными зверушками. В середине – сахарные фигурки двух рыжеволосых фей с крылышками. В честь именинниц.

– Это ты для нас сделала толт? – восхищенно тянет кудряшка, которая чуть ниже ростом. Если не акцентировать внимание, то разница не столь заметна – всего несколько сантиметров. Но я почему-то улавливаю такие мелочи.

– Да, Машенька, для вас, – соглашаюсь на автомате. И только потом думаю о том, что могла перепутать двойняшек. Я ведь видела их всего один раз, возле кафе. Но малышка не спорит и не исправляет меня. Значит, я не обозналась.

– Кла-ассный кар-равай, – четче проговаривает Ксюша. Тянет ручку к капкейкам, касается пальчиком творожной шапки – и, прикрыв глаза от удовольствия, слизывает крем. – Вку-усно, – причмокивает.

Не мешаю ей. Не останавливаю.

Розочку мне придется подправить, пустые места между кексами – скрыть. Но я не чувствую ни раздражения, ни усталости. Наоборот, готова немедленно приняться за дело, чтобы у маленьких нетерпеливых хулиганок был лучший торт. И идеальный День рождения.

– Подар-рок, – восклицают хором. – От мамы, – не унимаются.

Я обязана возразить. Не тешить их ложными надеждами, но… сегодня у девочек праздник. И я не хочу их огорчать. Поэтому молчу. Не подтверждаю, но и не опровергаю их слова.

– О, господи боже мой, вот вы где! – скрипучий, повизгивающий голос разрушает нашу хрупкую идиллию. – Нужно вернуться в зал, иначе ваш папа мне шею свернет.

Мы втроем, как по команде, стреляем взглядами в сторону двери. И появившаяся на пороге брюнетка застывает, некоторое время сканируя нас.

– Вера, у вас все готово? – не сводя с нас глаз, лепечет сбивчиво. – А что вы тут делаете?

Опомнившись, она шагает к нам, отбивая тонкими шпильками чечетку по плитке.

– Мы тут живем, – девчонки одновременно упирают руки в бока. Становятся передо мной, будто защищая от злой вредной тети. Хотя больше меня волнует их отец. Он уж точно не пощадит ни меня, ни мое начальство.

– Конечно, все готово, Инна, – небрежно бросаю. – Как и договаривались, – киваю на многоярусный торт. – А вы как умудрились детей потерять?

Инна – администратор мастерской праздников «Радость». Женщина, которая принимала меня на работу. И которая теоретически должна все контролировать, но по факту – упустила главных виновниц торжества. Более того, они шарахаются от нее даже сейчас, когда она пытается увести их обратно в зал.

Приобнимаю малышек за плечи и притягиваю к себе.

– Слепая кулица, – неожиданно грозно выдает Маша. Точно Воскресенский! Только маленькая и в платье.

– Кто? Я? – теряется Инна и переводит взгляд на меня, словно в поисках поддержки. Но все, что я могу сделать, лишь недоуменно пожать плечами.

– Игра, – поясняет Ксюша и указывает пальчиком в сторону гостиной, где суматошно снуют аниматоры. То ли ищут пропажу, то ли отвлекают хозяина, пока Инна носится по дому.

– Вы улизнули, пока все остальные играли? – перевожу с детского языка. И двойняшки кивают. – Но не подумали, что папа будет беспокоиться? – пытаюсь укорить их.

– Мы же быстленько, – оправдывается Маша, а Ксюша тут же выдает: – А папа с телефоном говор-рил.

Обреченно закатываю глаза. И почему я ни грамма не удивлена? Вместо того чтобы общаться с детьми, Воскресенский даже в праздник занимается делами клиентов. Профессионал. Ответственный и лучший в своей сфере. Ни одного проигранного суда.

И лишь мне отказал, словно я прокаженная.

– Пора возвращаться, – уговариваю девочек, в то время как Инна стоит истуканом. – Папочка ждет, – подталкиваю их к выходу.

Аниматоры, едва завидев нас, шустро ориентируются. Забирают потерянных именинниц, ведут в круг детей. Но не успевают сделать вид, будто все идет по плану. Потому что к ним подлетает Воскресенский. Как черный ворон. Мрачный, злой, агрессивный. Его негативная энергетика мгновенно поглощает все доброе и светлое вокруг, но так же быстро рассеивается. Стоит лишь малышкам прижаться к нему и попроситься на руки.

Ради дочек Воскресенский наступает на горло своему гневу. Не хочет портить им праздник разборками.

Припечатав убийственным взглядом девушку-аниматора, он смягчается. С улыбкой говорит что-то детям, подхватывает их на руки. Сразу обеих, будто они не тяжелее пушинок. Кружит малышек, вызывая у них звонкий смех.

Невольно фокусируюсь на этой необычной, но такой гармоничной картинке. Огромный, как гора, грозный мужик с двумя сиреневыми облачками. Заботливо поправляет им объемные юбки, смотрит на девчушек с любовью, тепло и по-доброму нашептывает что-то, чмокает в щечки.

Наблюдаю за ними, оперевшись о косяк двери. И не могу заставить себя вернуться к работе.

– Так, Вера, вывозите торт! – внезапно заявляет Инна. – Пора! – щелкает пальцами аниматорам. И те готовят коридор. – Заодно отвлечем заказчика. И быстрее закончим здесь и уедем, – добавляет тише, промокнув салфеткой взмокший лоб.

– Что? Нет, подождите, – пытаюсь воспротивиться, потому что не готова выходить к Воскресенскому. Но администратор шагает прочь. – Я не могу, – приглушенно пискнув, вновь нахожу в гуще народа хозяина дома.

И на этот раз наши взгляды пересекаются.