«Авиация и Время» 1996 № 03 (17)

Вторжение. Начало воздушной войны на советско-германском фронте. Часть I

Фото из архива автора

“То, что я услышал, превзошло все ожидания: так хорошо задуманный и тщательно подготовленный удар не дал ожидаемых результатов. Я до сих пор не понимаю, как это могло произойти: большевики встретили нас почти у границы", - такие слова вложил писатель-"фантаст" Н.Н.Шпанов в уста начальника штаба немецкого воздушного флота в романе “Первый удар (Повесть о будущей войне)”. Книга вышла в 1939 г. и рассказывала о том, как был сорван немецкий удар по советским аэродромам: четкая и согласованная деятельность всех служб ПВО, особенно постов ВНОС, позволила своевременно поднять в воздух истребители, а “сталинские соколы” наголову разбили и заставили с позором отступить вражеских летчиков. Написанная в духе лозунгов типа “Красная Армия ответит тройным ударом на удар поджигателей войны”, книга способствовала распространению зазнайства и явно переоценивала возможности советской авиации.

О том, что в действительности положение советских ВВС, в т.ч. и в приграничной зоне, неблагополучно, высшему руководству СССР было известно. Самолетный парк состоял в основном из устаревших и изношенных машин (И-15, И-16, СБ). Несмотря на огромные усилия авиапромышленности, ритмичные поставки новой техники начались лишь весной 1941 г., причем их отправка в строевые части осуществлялась крайне медленно. На 22 июня 1941 г. в приграничных округах имелось 1317 машин новых типов (МиГ-1, МиГ-3, Як-1, ЛаГГ-3, Пе-2, Як-2, Як-4, Ил-2). [1] Это составляло 18% численности группировки самолетов, сосредоточенной у западных границ.

По планам командования советских ВВС, из имевшихся к лету 1941 г. 106 истребительных полков на новую технику предполагалось перевооружить 22. Однако к началу войны считались полностью готовыми к бою лишь 8 полков (5 на МиГ-3, 1 на ЛаГГ-3, 2 на Як-1) [2], причем большинство из них находилось вдали от западных границ. Из 57 “приграничных” истребительных полков 21 получил новую материальную часть, но освоить новые самолеты успели лишь десятки командиров и летчиков.

Еще хуже обстояло дело в бомбардировочной авиации. Лишь в марте 1941 г. начались поставки в войска Пе-2, и освоить машину успел только 95-й БАП. Еще 15 полков в западных округах получили по 5-8 таких самолетов, из них только в 9 приступили к освоению этого сложного в пилотировании бомбардировщика. Одномоторные Су-2 имелись в шести авиаполках, а на Як-2 (Як-4) был готов воевать лишь 136-й БАП. Остальные 27 полков из тех, что прикрывали западные границы, оставались вооруженными СБ и его модификацией Ар-2.

Разведывательная и корректировочная авиация в предвоенный период была на положении “золушки советских ВВС”, не получая ни современной материальной части, ни опытных экипажей. Несколько десятков не слишком удачных Як-2 и Як- 4 не могли исправить положение. Точно так же 18 Ил-2, поступившие в штурмовые авиаполки Прибалтийского, Западного и Киевского округов, практически не имели никакого боевого значения. Первые летчики, освоившие их на Воронежском авиазаводе, видимо, так и не успели к роковому часу вернуться в части. Во всяком случае, о боевых вылетах Илов 22 июня ничего не известно.

При оценке боеготовности советских ВВС накануне войны необходимо учитывать, что до 1940 г. большинство авиачастей было укомплектовано хорошо подготовленным летным составом. Не только отдельные пилоты, штурманы, стрелки, успевшие получить боевой опыт в Испании, на Халхин-Голе, в Финляндии, но и части в целом имели достаточно высокий уровень подготовки. Однако в 1940 г. началось формирование большого числа новых полков, в связи с чем из старых были взяты наиболее опытные кадры, что значительно снизило уровень боеготовности. Комплектовались новые части в основном выпускниками летных школ 1940 г. Нелетная погода зимой 1940-1941 гг. задержала ввод их в строй, да и командование делало это слишком осторожно, опасаясь летных происшествий. Так, за три месяца 1941 г. летчики ПрибВО находились в воздухе в среднем по 15,5 ч, Западного - по 9 ч, а Киевского - только по 4 ч. Тем не менее, а может быть, именно потому, что пилоты мало летали, за это время произошли 71 катастрофа и 156 аварий. [2]

Многие неприятности ожидали советскую авиацию из-за скученного базирования. После вступления Красной Армии на территорию Западной Украины, Западной Белоруссии, а позднее - Литвы, Латвии и Эстонии и перебазирования туда авиационных соединений немедленных мер по строительству новых аэродромов принято не было. Авиабазы, ранее находившиеся вблизи границы, теперь оказались в тылу, а на удалении 120-250 км от новой государственной границы аэродромов почти не было. План строительства и реконструкции 251 аэродрома СНК СССР утвердил только 10 апреля 1941 г. [3] Работа была поручена органам НКВД и велась почти на всех действующих аэродромах одновременно. Несмотря на большую спешку, закончить ее к июню не удалось. Например, в Западном округе из 62 аэродромов на 46 еще велись земляные работы, а остальные предназначались для временного размещения основных сил 9-й, 10-й и 11-й смешанных авиадивизий.

Говоря о неготовности ВВС Красной Армии к боям, надо отметить громоздкую структуру авиационных соединений, просчеты в организации тыла, недостаток средств связи, особенно радио, без чего немыслиломо было управление в предстоящей войне.

Если летному составу давали представление о ЛТХ немецких самолетов, то о тактике фашистских летчиков, их манере вести бои у нас почти ничего не знали. Имелись просчеты и при планировании борьбы за господство в воздухе. Так, даже на совещании высшего руководящего состава Красной Армии в последних числах декабря 1940 г., на котором этим вопросам было уделено большое внимание, не нашла должного понимания организация ударов по неприятельским аэродромам.

Затронувший эту проблему командующий ВВС Прибалтийского округа генерал Г.П.Кравченко заявил: “Основным является воздушный бой. Я не верю тем данным, которые мы имеем в печати и которые говорят о большом количестве потерь самолетов на аэродромах. Это, безусловно, неправильно. Неправильно, когда пишут, что французы на своих аэродромах теряли по 500-1000 самолетов. Я основываюсь на своем опыте. Во время действий на Халхин-Голе для разгрома одного только аэродрома мне пришлось вылетать несколько раз в составе полка. Я вылетал, имея 50-60 самолетов в то время, как на этом аэродроме имелось всего 17-18 самолетов. Поэтому я считаю, что цифры, приводимые в печати о потере самолетов на аэродромах, неправильные". [4]

22 июня 1941 г. советские и германские летчики стали врагами... На фото внизу - ветеран боев в Испании и битвы за Англию, командир II./JG 53 Хейнц Бертнютц. В первом же вылете 22 июня он был сбит стрелком СБ.

Зная о всех проблемах ВВС, командование в случае нападения Германии все же надеялось на благополучный исход. По данным последних мирных дней, в боях на западной границе могли принять участие 7133 советских самолета пяти общевойсковых округов, 1339 самолетов дальнебомбардировочной авиации (базировавшихся в европейской части СССР) и 1445 боевых машин ВВС* Черноморского, Балтийского и Северного флотов. На 22 июня в совокупности советская авиация располагала в приграничной зоне 9917 самолетами (не считая вспомогателычой авиации). [1]

Вскоре после подписания плана “Барбаросса” главнокомандующий сухопутными войсками Германии генерал Браухич издал директиву по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск на Востоке. В ней, в частности, уточнялись задачи ВВС: “По возможности исключить воздействие авиации противника и поддержать наступление сухопутных войск на направлениях главных ударов, а именно войска группы армий "Центр" и войска левого фланга группы армий "Юг"...

На первом этапе операции ВВС должны сосредоточить все свои усилия на борьбе с авиацией противника и на непосредственной поддержке сухопутных войск.

Удары по промышленным центрам могут быть проведены не ранее, чем будут достигнуты оперативные цели, поставленные сухопутным войскам...”

Далее директива расписывала, какой воздушный флот с какой армией должен взаимодействовать. [5] Документ был подписан 31 января 1941 г., а уже в начале февраля началась подготовка к переброске на Восток соединений люфтваффе. Прежде всего, в дело включились штабы воздушных округов. Они организовали работу аэродромных районов, а также входивших в них авиабаз с обслуживающим персоналом и подразделениями аэродромной, технической, метеорологической, медицинской и других служб, частями связи и охраны. Важно, что авиабазы оказались очень маневренны, т.к. весь их личный состав перевозился транспортными самолетами. Начались работы по подготовке основных и запасных аэродромов, прежде всего на территории Польши, к приему и размещению большой массы самолетов.

Предвестником переброски группировки вторжения было создание так называемых “рабочих штабов". В их задачу входила разработка графиков переброски авиации с Запада. Основные силы перелетали пятью эшелонами, причем последний, как резерв главнокомандования, перебрасывался к границам Советского Союза уже после начала войны. Немцы понимали, что одной из важнейших предпосылок успеха являлась скрытность мероприятий по развертыванию войск. В разных родах войск она осуществлялась по-разному. В люфтваффе для маскировки концентрации авиации на Востоке использовались мифы о расширении летных школ и усилении резервов против Англии.

Доставка необходимых материалов осуществлялась на заранее подготовленные аэродромы только ночами, с соблюдением полного радиомолчания. Так же перелетали и первые самолеты. К 17 марта немцы успели перебросить около 5% запланированной авиационной группировки, а к 20 апреля - около 20%. [6] Прежде всего, перебазировалась разведывательная авиация. В то время, как экипажи ближних разведчиков вели контроль за перемещением своих войск, дальние разведчики интенсивно обследовали советскую территорию.

В апреле один Ju 88 из отряда стратегических разведчиков 4(F)/Ob.d.L в ненастную погоду приземлился под Винницей, прервав свой тайный полет. Экипаж арестовали, отношения между Советским Союзом и Германией еще более ухудшились.Через несколько недель после этого инцидента немецкая сторона получила неожиданное приглашение посетить Советский Союз. В мае делегация, руководимая военновоздушным атташе в Москве полковником Г.Ашенбреннером (H.Aschenbrenner), посетила в Москве один из крупнейших советских заводов №1, где в больших количествах строили МиГ-3. Потом немецких специалистов повезли на два аэродрома, где на линейке стояли новенькие длинноносые истребители. Офицеры люфтваффе и работники аппарата министерства авиапромышленности не до конца поверили, что их ознакомили с истинным оснащением советских ВВС, но самолет произвел на них впечатление. Они хорошо знали, что дававший им пояснения главный конструктор завода №1 Артем Микоян был братом Наркома торговли и зам. Председателя СНК Анастаса Микояна, поэтому предупреждение, которое он сделал, Ашенбреннер в отчете Главному штабу люфтваффе процитировал дословно: “Мы сейчас показали вам, что мы имеем и чем мы занимаемся, и тот, кто попробует напасть на нас, будет уничтожен!”. В отчете отмечалось значительное повышение уровня советской авиапромышленности и тот факт, что характеристики МиГ-3 являются значительным шагом вперед по сравнению с советскими истребителями, известными разведывательному управлению люфтваффе. Реакцией Гитлера на отчет была следующая резолюция: “Хорошо, вы поглядели, как далеко они продвинулись. Мы должны начинать немедленно![* Так в документах, (прим, ред.)] [7]

Однако оптимизм фюрера не разделяли очень многие, в т.ч. и среди офицеров и генералов люфтваффе. Им было хорошо известно, что контрольные цифры по производству боевых самолетов в Германии, установленные директивами от 13 июля и 28 сентября 1940 г., оказались не выполнены. Так, вместо запланированного производства 345 Ju 88 и 60 Ju 87 в месяц [8] люфтваффе получали соответственно 184 и 52. Причем, в конце 1940 г. выпуск продукции даже сократился и не превышал 750-800 самолетов в месяц. Весной 1941 г. суммарный выпуск возрос примерно в полтора раза, и казалось, что положение исправлено.

Но специалисты знали, что это достигнуто за счет сверхлимитного расхода дефицитного сырья. Немцы вели ускоренное перевооружение истребительной авиации новыми Bf 109F, пытаясь срочно довести моторы DB 601Е и Jumo 211J, на которые возлагали большие надежды...

Известно, что Геринг, которого трудно упрекнуть в каком-либо фрондерстве по отношению к фюреру, весной 1941 г. неоднократно высказывал серьезное беспокойство ситуацией в люфтваффе. Так, в ответ на заявление Гитлера: "Уже через шесть недель (после вторжения в СССР - ред.) вы сможете возобновить воздушную войну против Англии", Геринг ответил: “Мой фюрер, люфтваффе находятся в одной упряжке! с вермахтом и не имели ни малейшей передышки с начала войны.

Перед ее началом я говорил Вам, что мы вступаем в бой с хорошо подготовленными авиагруппами, но теперь их силы почти исчерканы. Я не до конца уверен, что нам дастся сокрушить Россию за шесть недель...". [9]

Тем временем перебазирование авиационных соединений на Восток продолжалось. Одиночные самолеты и звенья, избегая пролета вблизи крупных населенных пунктов и заправляясь при -необходимости на отдаленных аэродромах, занимали места дислокации. Одновременно учебные самолеты летных школ перебазировались на Запад. Вечером 21 июня многие истребители рассредоточились по полевым площадкам вблизи советско-германской границы. К решающему часу все было готово...

Подведем баланс сил накануне схватки. Если особых разночтений в цифрах по ВВС Красной Армии нет, то немецкие источники по-разному оценивают “силы вторжения". Последние то учитывают, то не учитывают резервы, учебные группы и т.д. Возьмем за основу цифры О.Гролера [10, 1] и получим следующую таблицу.

СБ-2М-100 на захваченном немцами аэродроме

Этот ДБ-ЗФ, как и многие самолеты ВВС РККА, не успел перед войной получить маскировочную окраску.

1. В том числе 120 торпедоносцев ДБ-3 и ДБ-ЗФ.

2. Не учтены 60 штурмовиков из II. (Schl)/LG2.

3. Самолеты эскадры SKG210 отнесены к бомбардировщикам, а не к двухмоторным истребителям; правильнее было бы отнять 83 машины из первой строки и прибавить к четвертой.

4. Учтены только дальние разведчики в составе воздушных флотов.

5. У немцев - транспортные, а в советских ВВС - корректировочные самолеты.

6 В том числе 484 разведчика.

В таблице не учтена советская авиация ПВО. Но даже без этого немцы уступали по количеству самолетов примерно втрое, а по истребителям и бомбардировщикам - еще больше. Для корректного сравнения к силам люфтваффе следует прибавить ВВС Румынии, а из советской группировки вычесть ВВС Ленинградского ВО (1270 самолетов) и находившиеся вдали от границы некоторые части ДВА. С учетом этого немцы и их союзники уступали более чем вдвое, но на направлениях главных ударов их войск советское численное превосходство в авиации было небольшим. Если бы Гитлер и его генералы знали, что их стратегическая разведка значительно недооценила силы русских, которые в общей сложности имели 226 различных авиаполков и 19583 военных самолета, то они бы сильно призадумались. [9] Но зато немецкое командование хорошо знало, что в составе "авиаэскадр вторжения" имелось около 2000 боеспособных самолетов, т.е. на один километр активного фронта приходился примерно один исправный самолет. Наличных сил явно не хватало. Немецкие командиры это отчетливо понимали, оценивая противостоящие им русские ВВС у западных границ, как, примерно, втрое большие. Они надеялись неожиданными ударами уничтожить большую часть краснозвездных самолетов на земле в начальной фазе кампании. Отличная работа разведывательной группы (F)ObdL подполковника Ровеля, точно указавшей размещение советских аэродромов, дала люфтваффе реальные шансы...

Время удара по приграничным аэродромам было определено немцами одно и то же для всего фронта: 3 ч 15 мин. Авиачасти, базировавшиеся дальше к Западу, выделили по несколько наиболее подготовленных экипажей, которые стартовали еще в темноте, а из Восточной Пруссии самолеты взлетали, когда уже рассвело. В плане согласованного удара по советским авиабазам было сделано одно исключение: тяжелые истребители Bf 110 из 5-го отряда ZG26, возглавляемые капитаном Т.Розивалем, уже в 2 ч 50 мин пересекли границу и через 5 мин сбросили бомбы на аэродром Алитус. Из немецкого отчета следует, что эта атака не дала особого эффекта, но вызвала беспорядок и суматоху. На этом аэродроме базировались лишь несколько истребителей 15-го и 31-го ИАП 8-й смешанной авиадивизии ПрибОВО, которые первыми приняли удар в советских ВВС. К полудню 22 июня вражескими самолетами были атакованы 9 аэродромов этого округа, а к вечеру - до 11.

Налеты осуществлялись эшелонированно, небольшими группами самолетов в течение всего дня. Многие передовые аэродромы подвергались атакам по 6-7 раз. Формально против 1211 самолетов ПрибОВО действовали 675 самолетов 1-го воздушного флота, из которых более четырехсот входили в 1-й авиакорпус. Но наибольшие потери причинили здесь советским авиаторам экипажи 8-го авиакорпуса.

Вот как описывали эти события немецкие летчики в своих отчетах. Капитан О.Кац (O.Kath) из штабного звена JG54 писал, что во время первого удара в его задачу входило блокирование аэродрома Ковно (Каунас). В то время, как бомбардировщики уничтожали якобы стоявшие там рядами СБ и ДБ-3, истребители сопровождения Bf 109 принимали участие в штурмовке, уничтожая те немногие советские самолеты, которые смогли взлететь. [11] (Заметим, что на самом деле на аэродроме Ковно, занятом 8-й САД, 22 июня находился лишь один двухмоторный СБ, остальные машины были одномоторными). Капитан М. фон Коссарт (М. von Cossart) из эскадры KG1 “Гинденбург" отмечал, что при первой атаке Ju 88 бомбили совершенно незамаскированные самолеты, стоявшие как на параде на краю аэродрома Либавы (Лиепая). Сопротивление оказал единственный зенитный пулемет, установленный на кромке взлетной полосы, но он не причинил никакого вреда. По утверждению фон Коссарта, немецкие радисты перехватили передачу открытым текстом: “Нечем прикрыть с воздуха. Наш истребительный полк (речь идет о 148-м ИАП - авт.) погиб под бомбами”. [11]

В журнале боевых действий советской 27-й армии этот налет описан следующим образом: "В 4 часа утра 7 самолетов противника бомбили аэродром в Либаве. 4 самолета уничтожены на земле, ранены 3 красноармейца. Один самолет противника сделал вынужденную посадку в лесу поблизости, а 6 ушли обратно". [12]

Обратимся к мемуарам А.Г.Рытова, в то время замполита 6-й смешанной авиадивизии, входившей в ПрибОВО. Он вспоминал, что приказ о рассредоточении самолетов по полевым аэродромам и маскировке поступил накануне 22 июня. “Но было уже слишком поздно... На рассвете... Иван Логинович (И.Л.Федоров, командир 6-й САД - авт.) разговаривал по телефону с командиром 148-го истребительного полка майором Зайцевым. Я понял, что там произошло что-то серьезное. Он сказал:

- Аэродром и порт в Либаве подверглись бомбежке. Сожжено несколько самолетов.

- Когда это произошло?

- В 3 часа 57 минут. И еще... Зайцев доложил, что немцы выбросили десант... (Десанты выбрасывались с Ju 52 106-й авиагруппы особого назначения (KGrzbV 106) - авт).

Bf 109F-2 из Stab.II./JG 54 рядом с И-16 на захваченном советском аэродроме в Прибалтике

Сбитый над Балтикой Bf 109Е-4 из III./JG 54

После атаки советского аэродрома истребителями из JG 53.

Разгромленный советский аэродром в Прибалтике. Обломки И-16 и СБ

В штаб вошел офицер оперативного отдела с только что полученной радиограммой. Мы буквально впились в нее глазами, однако нового в ней ничего не было: на провокации не поддаваться, одиночные немецкие самолеты не сбивать.

Прилетев в Либаву, я застал невеселую картину. Аэродром рябил воронками, некоторые самолеты еще продолжали тлеть. Над ангарами стлался дым, пламя дожирало и остатки склада горюче-смазочных материалов.

Раздался сигнал тревоги, и истребители пошли на взлет.

- Сколько же будем играть в кошки-мышки? - спросил Зайцев, когда мы вылезли из щели. - Смотрите, что они, гады, наделали, - обвел он рукой дымящееся поле аэродрома. - Нас бомбят, мы кровью умываемся, а их не тронь.

- Потерпи, Зайцев, приказа нет, - уговаривал я командира полка, хотя у самого все кипело внутри от негодования. “Юнкерсы” начали сбрасывать фугасные и зажигательные бомбы. Нет, это не провокация, а самая настоящая война!...

Вернувшись в штаб, я доложил обстановку и услышал в ответ:

- Вот директива Наркома обороны. Приказано приступить к активным боевым действиям. (Приказ Народного Комиссара Обороны № 02, вышедший в 7 ч 15 мин 22 июня 1941 г., ставил общие задачи перед ВВС Красной Армии: “Разведывательной и боевой авиации установить места сосредоточения авиации противника и группировку его наземных войск. Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск. Удары авиации наносить на глубину германской территории до 100 - 150 км. Разбомбить Кенигсберг и Мемель. На территорию Финляндии и Румынии до особых приказаний налетов не делать”. [13] - авт.)

В 10 ч 02 мин наши краснозвездные бомбовозы взяли курс запад... В конце дня я узнал от батальонного комиссара Головачева, что с началом боевых действий 148-й ИАП сражался мужественно и организованно. Некоторые летчики провели по шесть и более воздушных боев. Счет сбитых вражеских самолетов открыл капитан Титаев. Фашистский бомбардировщик, подожженный им, упал неподалеку от Либавского аэродрома и взорвался. Порадовал майор Могилевский (командир 40-го БАП. - авт.):

- Налет на Кенигсберг, Тоураген и Мемель закончился успешно, - сообщил он по телефону. - Был мощный зенитный огонь, но бомбы сброшены точно на объекты. Потерь не имеем.

Это был первый удар наших бомбардировщиков по военным объектам в тылу противника". [14]

Вернемся к отчету фон Коссарта. Он добавляет, что летчики KG1 атаковали аэродром Либавы еще дважды: "Хотя большое количество истребителей стояло на поле, ни первый, ни третий налеты не встретили противодействия. Если первый удар был, видимо, внезапным, то третий разрушил взлетную полосу и повредил самолеты. При второй атаке И-16 (на аэродроме базировались И-153 - авт.) были приведены в боевую готовность только при приближении немецких бомбардировщиков. Русские взлетали и вступали в бой, но в их действиях не угадывался какой-либо строй, не было даже пар или звеньев. Каждый атаковал в одиночку, стрелял примерно с 500 м и, оканчивая стрельбу, переходил в пикирование". [11]

На руку фашистским летчикам было и то, что командующий ВВС ПрибОВО генерал А.П.Ионов приказал вверенным ему частям ночами с 20 на 21 и с 21 на 22 июня производить учебно- тренировочные полеты. В результате большинство бомбардировочных полков подверглись ударам, когда производился послеполетный осмотр авиационной техники и дозаправка ее топливом, а летный состав отдыхал. [15]

Поднятые в воздух по тревоге после первого налета противника советские авиачасти задач не получили и находились в течение 40-50 мин в зонах ожидания, а после посадки на свои аэродромы попали под повторные удары. [2] Штаб ВВС округа не смог сориентироваться в обстановке, что привело к продолжительному нахождению авиачастей на атакуемых противником аэродромах и дало возможность люфтваффе практически безнаказанно уничтожить их. Положение усугублялось еще и тем, что до трети боеготовых экипажей к утру 22 июня находились вне своих авиационных частей, перегоняя самолеты или переучиваясь на новую технику.

Основные события дня нашли отражение в оперативной :зодке штаба Северо-Западного фронта, посланной начальнику генерального штаба Красной Армии 22 июня в 22 ч. В ней отмечалось, что Либаву немцы бомбили 13 раз, при этом зенитная артиллерия не задерживает самолеты противника". В заключение начштаба фронта ген.-л-нт Кленов писал: “Военно- воздушные силы вели бои с авиацией противника и бомбили скопления танков и танковые колонны в районе Тильзит и на алитусском направлении. Потери: 56 самолетов уничтожены; 32 повреждено на аэродромах. Сбито 19 самолетов противника истребителями и 8 сбито зенитной артиллерией". [16] В последующем оказалось, что сведения о потерях немцев преувеличены, авиация ПрибОВО по неполным данным лишилась 98 самолетов. [17]

Более подробный анализ действий авиации и причин неудач дал начальник управления политпропаганды фронта бригадный комиссар Рябий в политдонесении в Москву 23 июня. "Личный состав ВВС отдает все силы на выполнение боевых заданий.

Несмотря на частые воздушные бомбардировки противником наших аэродромов и большие потери от бомбежки, летнотехнический состав не прекращал работы по подготовке материальной части, а личный состав авиабаз - по восстановлению аэродромов. Есть случаи, когда техсостав под огнем воздушных атак спасал самолеты, выводя их из-под удара.

Наши летчики бесстрашно вступают в бой с врагом. Летчик 61-го авиаполка Андрейченко, командир 31-го авиаполка Путивко в одиночку вели бой с 6-7 самолетами противника.

Вместе с тем, следует отметить, что среди летнотехнического состава есть много разговоров о том, что самолеты противника превосходят по скорости наши СБ, И-16, И- 153, самолетов же новых конструкций мало. К тому же они еще недостаточно освоены летным составом. Летчики, вылетевшие на новых типах истребителей, овладели до войны только техникой пилотирования, полетов на стрельбу не производили. Естественно, что они в первых воздушных боях на этих машинах не могли полностью использовать их преимуществ.

Переучивание летного состава на новые машины во фронтовых условиях невозможно. Целесообразно дальнейшее переучивание летного состава фронта организовать на аэродромах, удаленных от фронта на большое расстояние.

Как показали боевые вылеты, истребитель МиГ-3 имеет следующие недостатки: его мотор после 3 часов полета требует замены свечей, а при эксплуатации на пыльном аэродроме засоряются соты радиатора и мотор перегревается.

Наши аэродромы слабо прикрыты зенитными средствами обороны, а наличие зенитных пулеметов не обеспечивает надлежащей защиты. Имеющиеся зенитные батареи стреляют плохо.

Отсутствие походных мастерских не позволяет быстро ремонтировать даже легко поврежденные самолеты. Поэтому при перебазировании много самолетов было просто оставлено на аэродромах или уничтожено своим же летно-техническим составом.

Напрашивается потребность в создании на время войны при ВВС фронта отрядов по эвакуации самолетов, которые после ремонта могут войти в строй.

Ощущается острый недостаток кислорода для высотных полетов. Запаса кислорода для войны создать нельзя было из- за недостатка баллонов и наличия только трех зарядных станций на 24 авиаполка. Также недостаточны запасы свечей для моторов МиГ-3. Перед началом военных действий их имелось только 700 штук, что явно недостаточно для бесперебойного использования данных самолетов. В связи с большими потерями матчасти и уменьшением самолето-моторесурсов необходимо пополнение самолетного парка”. [18]

Неудачи авиации сказались на дальнейшем ухудшении наземной обстановки. Люфтваффе обнаруживали вводившиеся в сражение колонны советских войск еще на подходе к полю боя и наносили по ним мощные удары. Это приводило к тому, что советские соединения действовали разновременно, по частям и не могли существенно замедлить продвижение танковых группировок противника.

На участке -8-й армии командующий фронтом ген.-п-к Ф.И.Кузнецов уже вечером первого дня стал готовить мощный контрудар двумя механизированными корпусами и для координации действий направил в войска начальника автобронетанкового управления фронта п-ка П.П.Полубояркова. Разобравшись на месте с обстановкой, он послал в штаб записку, где просил: “С утра прикрыть оба корпуса истребительной авиацией; Шестопалова (командир 12-го мехкорпуса - авт.) сопровождать сильной авиацией с 11 часов, а Куркина (командир 3-го мехкорпуса -авт.) - с 12 часов...”. [19] Поскольку выполнить это оказалось невозможно, то неудача контрудара была предопределена.

Подвеска бомб под Ju 88

Подготовка СБ-2М-103 к боевому вылету

Еще хуже складывалась обстановка в полосе 11-й армии: по ней пришелся основной удар 3-й танковой группы вермахта, прикрываемой главными силами 8-го авиакорпуса. После ожесточенных бомбежек оказалась не боеспособной 57-я авиадивизия. Исключение составил лишь базировавшийся на аэродроме Двинск 49-й ИАП. Полк потерял в первый день одного летчика - мл. лейтенант Г.С.Бачурин из-за отказа мотора И-15бис упал в реку и утонул. [20]

Уже в 17 ч командование 8-й АД отдало приказ об эвакуации в район Маркистова. В формируемом около Россиены 240-м ИАП летчиков не хватало, и командиру к-ну Андрееву пришлось сжечь 6 И-15бис и 1 У-2. [20] В других соединениях, наоборот, почти не осталось исправных самолетов, и по дорогам двинулись колонны летно-технического состава.

Гитлеровское командование поставило задачу в первый же день форсировать Неман и овладеть плацдармами для последующего наступления на Вильнюс, Минск. Противник понимал, что если не удастся захватить мосты через Неман неповрежденными, то наступление будет заторможено, т.к. ширина реки там достигает 100-150 м. Поэтому немецкие пикирующие бомбардировщики и истребители практически непрерывно обстреливали и бомбили наши войска в этом районе. Особенно пострадала 5-я танковая дивизия, которая, хотя и сражалась героически, но под массированными ударами с воздуха потеряла боеспособность. В результате оба моста у Алитуса и один из двух у Меркине противник захватил, что и предопределило ход боевых действий на данном направлении в ближайшие дни.

1. Составлено по: ЦАМО, ф.35, оп. 107559, д.5, лл.116-154, 169-233, 286; ф.208, оп.142690, д.З, лл.5-7; ф.217, оп.142688, д.1, лл.2, 4, 16.

2. Г.А.Лшеняник. Советские ВВС в борьбе с немецко-фашистской авиацией в летне-осенней кампании 1941 г., М., 1961.

3. ЦАМО, ф.35, оп.225925, д.12, л.77.

4. Русский архив. Великая Отечественная т.1, М., 1993.

5. Военно-исторический журнал, №1, 1959, стр.90, 91.

6. 1941 г. - опыт планирования и применения ВВС, уроки и выводы (материалы конференции), М., 1989.

7. Air Enthusiast, October 1971, рр.252, 253.

8. В.И.Даничев. Банкротство стратегии германского фашизма, М., 1972.

9. R.Suchenwirth. Command and Leadership in the German Air Force. London, 1968.

10. O.Groehler. Geschichte des Luftkriegs 1910 bis 1980, Berlin, 1981.

11. W. Schwabedissen The Russian Air Force in the Eyes of German Commanders. New York, 1960.

12. ЦАМО, Ф. 325, on. 4570, д. 36, л. 1.

13. ЦАМО. Ф. 208, on. 2683, д. 5, л. 3.

14. А.Р.Рытов "Рыцари пятого океана", М., 1970.

15. ЦАМО, Ф. 221, оп. 142687, д. 1, л. 13.

16. ЦАМО, Ф. 344, on. 5554, д. 32. л. 11.

17. ЦАМО, Ф. 35, on. 30802, д. 32, лл. 1-32.

18. ЦАМО, Ф. 221, оп. 1362, д. 18, лл. 3-7.

19. ЦАМО, Ф. 221, оп. 3928, д. 28, л. 8.

20. ЦАМО, Ф. 35, оп. 11321, д. 51, л. 118, 147.

Ju 88B-0 из 3.Auf.Gr. (стратегической разведки)

Гербы JG 51, II./JG 54 и KG 53

Герб 7/St.G 77

Ju 87В из 7/St.G 77

Bf 109F-2 командира JG 51 Вернера Мельдерса

Bf 109F-2 из Stab. II./JG 54

Ju 88А-4 из 5/KG 3 Blitz

He 111H-5 из I./KG 53

Продолжение следует