«Бриллиантовый» Гарри

Рождение корпорации

Случилось так, что именно в 1902 году, в год смерти Родса, 22-летний Эрнст Оппенгеймер, которому суждено было стать основателем алмазно-золотой империи ААК, оказался в благословенном «городе удачи» Кимберли. Он прибыл туда в качестве представителя лондонской торговой фирмы, занимавшейся сбытом южноафриканских алмазов. А в Лондон юный честолюбец попал 17-летним юношей, после того как твёрдо решил, что родной Франкфурт-на-Майне – слишком ограниченное поле деятельности, не соответствующее его, как позднее выяснилось, поистине неуёмным аппетитам.

Уже тогда Эрнст Оппенгеймер проявил несвойственную его возрасту цепкость и практичность, недюжинный деловой нюх и удивительную способность не задумываться над праведностью путей, ведущих к цели. В этом смысле начинающему бизнесмену очень импонировала персона Родса, хотя сам стареющий колониальный волк и слыхом не слыхивал об Оппенгеймере и уж никак не мог бы предположить, что через четверть века безвестный клерк приберёт к рукам его любимое детище – алмазную монополию «Де Бирс».

Между тем молодой Оппенгеймер не терял времени даром. Он скрупулёзно изучает алмазное дело, посещает копи, совершает поездки в Родезию и Бечуаналенд, как бы присматривая объекты для будущей экспансии его ещё не существующих компаний. Именно в ту пору южноафриканские изыскатели наталкиваются на новые месторождения алмазов. По настоятельному совету своего представителя в Южной Африке фирма приобретает некоторое число акций алмазных копей. Сделка оказывается удачной, авторитет Оппенгеймера в глазах руководителей фирмы растёт, а заодно растёт и его роль в управлении её делами, доля участия в бизнесе. Подающего надежды дельца, который, по его собственным словам, твёрдо решил связать свою жизнь с Южной Африкой, избирают мэром Кимберли.

Первая мировая война вносит коррективы в этот плавный путь наверх. Алмазные копи закрываются, на рынке драгоценностей наступает временный застой. К тому же в Южной Африке усиливаются антигерманские настроения. После потопления немецкой подводной лодкой лайнера «Лузитания», на котором погибло много женщин и детей, в адрес Оппенгеймера, выходца из Германии, стали поступать письма с угрозами, вплоть до обещания сжечь его дом.

Эрнст Оппенгеймер вынужден отказаться от поста мэра. Он продаёт дом и в 1915 году перевозит семью, в том числе 7-летнего сына Гарри, в Лондон, где тот остаётся до конца войны. Сам же решает больше не возвращаться в Кимберли, а приложить свою энергию и имеющийся небольшой капитал в сравнительно новой для него сфере – золотодобывающей промышленности. С этой целью он обосновывается в Иоганнес- бурге.

Спустя десятилетия, когда в мире, где царствует капитал, несметное состояние автоматически причислило Эрнста Оппенгеймера к «лику святых», придворные одописцы мультимиллионера стали выискивать особый смысл в различных вехах его биографии. Некую символику увидели в том, что он первоначально обосновался именно в Кимберли, да ещё в год смерти Родса. А потом преподнесли его вынужденный исход оттуда как счастливый дар судьбы – мол, в противном случае он не облагодетельствовал бы своим пришествием Иоганнесбург и золотые прииски Ранда и всё экономическое развитие Южной Африки пошло бы каким-то совершенно другим путём.

Истина же в том, что делец с присущим ему нюхом учуял, что надвигается очередной золотой бум. Очередной, ибо «золотая лихорадка» уже трясла в 80-х годах прошлого столетия район Центрального Ранда. Образно говоря, в её пучине родился город-гигант Иоганнесбург, со сказочной быстротой выросший из посёлка, заложенного первыми золотоискателями.

Кстати, несмотря на то, что южноафриканские золотоносные пласты тянутся почти на 500 километров и считаются самым крупным из когда-либо открытых месторождений золота, добыча драгоценного металла затруднена и требует огромных капиталовложений. Дело в том, что золотоносная жила почти на всех участках Ранда очень узка – как правило, не шире 6–8 сантиметров, а порой её толщина не превышает 2,5 сантиметра. Концентрация золота обычно невелика: чтобы получить унцию, приходится переработать 2,5–3, а порой и 5 тонн руды. К тому же глубина залегания очень большая – до трёх километров.

За три десятка лет эксплуатации рудники Центрального Ранда были изрядно истощены, но некоторые геологи давно утверждали, что «риф» (золотоносная жила) не ограничивается Центральным Рандом. Американский горный инженер Уильям Хоннолд, проводивший изыскательские работы, сумел уверить Оппенгеймера, что большие потенциальные возможности таятся в недрах Восточного Ранда. Оппенгеймер, уже тогда вынашивавший замысел создания крупного горнопромышленного концерна в Южной Африке, встал перед необходимостью собрать необходимые средства. Помог тот же У. Хоннолд, имевший связи во влиятельных финансово-монополистических кругах Соединённых Штатов. 25 сентября 1917 года было официально объявлено об учреждении южноафриканской компании «Англо-Америкен корпорейшн оф Саут Африка» с первоначальным акционерным капиталом в 1 миллион фунтов стерлингов, одна половина которого была собрана в США, а другая – в Англии и Южной Африке.

Золотоносные земли Восточного Ранда оказались чрезвычайно перспективными. Вскоре ААК приступила к разработке месторождений в Западном Ранде, в недрах которого, как выяснилось впоследствии, содержались ещё большие запасы золота. Масштабы деятельности новой корпорации росли такими темпами, что удивляли даже видавших виды бизнесменов. В первом балансовом отчёте ААК, составленном 31 декабря 1917 года, в графе «прибыль» фигурировала архискромная цифра: 11 фунтов 13 шиллингов 8 пенсов. Десять лет спустя в бухгалтерских книгах ААК зафиксирована прибыль в 2 миллиона рэндов, её объявленный капитал составлял почти 7,5 миллиона рэндов. К этому времени группа состояла из двух финансовых компаний, ряда золотых рудников, быстрорастущей алмазной компании «Консолидейтед дайэмонд майнз оф Саут-Вест Африка». В Северной Родезии она начала претворять в жизнь несколько многообещающих проектов по добыче меди.

Все эти успехи доставались в ходе острейшей конкурентной борьбы. Сесиль Родс позавидовал бы Оппенгеймеру, доведись ему увидеть, с какой ловкостью тот обходил своих соперников, присоединял к своей зарождающейся империи наиболее перспективные золотоносные участки Ранда. Не забывал он и о первоначальной своей привязанности – алмазах. До сего дня остаётся тайной, чем сумел соблазнить глава ААК руководителей южноафриканского правительства, вдруг предложивших ему приобрести алмазные прииски в Юго-Западной Африке, которая до первой мировой войны была колонией Германии. Переговоры велись в условиях строжайшей секретности, ибо, как признавал много лет спустя Гарри Оппенгеймер, взошедший на трон империи «Англо-Америкен корпорейшн» после смерти отца, преждевременное разглашение готовящейся сделки могло вызвать настоящий скандал. В Южной Африке в то время нашлось бы достаточно влиятельных претендентов – и не в последнюю очередь среди них компания «Де Бирс» – на право владения алмазными россыпями ЮЗА.

В роли могущественного лоббиста ААК в этом деле выступил бывший министр финансов правительства Южно-Африканского Союза X. Хэлл. В юбилейном номере журнала «Оптима», посвящённом 50-летию «Англо-Америкен корпорейшн», тепло вспоминаются «заслуги» X. Хэлла перед корпорацией и перед... Южной Африкой. Семейное издание ААК не оговорилось, ставя знак равенства между этими двумя понятиями. Набрав силу, Эрнст Оппенгеймер, как свидетельствует та же «Оптима», любил говаривать: «То, что хорошо для «Англо-Америкен», хорошо и для Южной Африки».

Послушать главу ААК, то он только и руководствовался интересами страны, поведя решительное наступление на другие алмазодобывающие компании. Ареной развернувшихся сражений стала биржа. Агенты Оппенгеймера постепенно скупали акции других фирм. В 1926 году выяснилось, что ААК располагает солидным пакетом акций «Де Бирс». Её прежним владельцам пришлось потесниться и уступить один из директорских постов Эрнсту Оппенгеймеру. Тогдашний председатель правления компании пытался было воспротивиться этому вторжению, но потерпел поражение и вынужден был выйти в отставку. А ещё через пару лет глава ААК настолько приумножил собственную долю в делах «Де Бирс», что ему не составило большого труда привести свой статус в соответствие с фактическим положением вещей: в 1929 году он становится председателем правления «Де Бирс». Отныне золото «Англо-Америкен корпорейшн» и алмазы «Де Бирс» объединяются под эгидой Оппенгеймера.

Разразившийся вслед за этим мировой экономический кризис не обошёл стороной и владения новоявленного наследника Сесиля Родса: спрос на ювелирные и промышленные алмазы резко упал. Чтобы как-то ослабить воздействие ухудшившейся конъюнктуры, руководство ААК решило прекратить поставки алмазов на рынок. Но для этого необходимо было сосредоточить сбыт камней в одних руках, иначе говоря, установить контроль над действовавшим много лет в Лондоне «алмазным синдикатом». Оппенгеймер так и делает, реорганизуя его в новую компанию «Дайамонд корпорейшн», поставленную под полный контроль «Де Бирс». Она скупает алмазы у всех производящих компаний капиталистического мира, но не выбрасывает их на рынок в ожидании «лучших времён».

В середине 30-х годов, когда Запад начинает оправляться от последствий «великой депрессии», наступает «звёздный», а точнее «золотой час» Оппенгеймера. Выбрасывая алмазы на рынок небольшими порциями, он искусственно поддерживает спрос на них, монопольно диктует цены. И вообще удача сопутствует главе ААК. Курс акций золотодобывающих компаний Оппенгеймера растёт. Как страшный сон, вспоминает теперь Оппенгеймер времена кризиса, когда ему, по его словам, пришлось закладывать своё имение, чтобы заполучить вдруг срочно потребовавшийся свободный капитал.

Правда, биографы мультимиллионера, знающие его склонность сгущать краски и кокетничать по поводу своих действительных и мнимых трудностей, скептически относятся к этим «мрачным» воспоминаниям. Верно, что в годы кризиса какой-то период алмазные «провинции» его империи не приносили дохода. Но в те годы неплохо шли дела на золотых приисках, росли прибыли от рудников «медного пояса» Северной Родезии, которую ААК начала осваивать в середине двадцатых годов. Под контроль «Родезиен Англо-Америкен» («Роангло») переходят медедобывающие и медеплавильные компании, занятые добычей и рафинированием «красного металла». Рассматривая в те времена принесённый ему на подпись годовой отчёт о деятельности ААК, Эрнст Оппенгеймер приходит в восторг от успехов своих родезийских филиалов. «Само провидение указало Родсу путь в эти земли – уже за одно то, что он открыл Родезию для цивилизации, ему можно простить многие прегрешения, кстати, весьма типичные для той поры», – восклицает делец.