«Был жестокий бой»

Глава 2 Недобрый знак

К полудню мы проехали около трети пути. К этому моменту общевойсковая наша колонна растянулась до почти что немыслимых размеров. Мы иногда останавливались, естественно не зная причин внезапно образовавшейся пробки на дороге. Затем Урал вновь трогался дальше и через какое-то количество метров всё становилось более чем ясным тире понятным. Там на обочине находился какой-нибудь грузовой автомобиль или же машина связи. Как правило капот был поднят и вокруг двигателя суетилось несколько бойцов или прапоров. Более старшие военачальники стояли рядом и осуществляли общее руководство.

— Вот так всегда! — возмущался подполковник Тарасов. — Эти спецавтомобили всю свою жизнь стоят в автопарке, движки заводят только по большим праздникам, а когда надо проехать сто километров… Всё у них ломается или надолго выходит из строя.

А потом что-то произошло с нашим четвёртым Уралом. Он отстал, и на радиопризывы замполит Чернов никак не откликался. Вскоре комбату надоела возня с радиоэфиром и при первой же остановке он покинул кабину, чтобы в личном порядке выяснить причины произошедшего. Но минут через пять стоящие впереди грузовики поехали дальше, поэтому и мы возобновили своё перемещение… Чтобы как можно быстрее оказаться в чеченской столице.

Через какое-то время в радиостанции послышался голос Тарасова, сообщивший всем нам о том, что с четвёртым Уралом всё в порядке и сейчас комбат находится именно в нём. Лично мне предписывалось двигаться дальше в составе всей колонны…

— Как только получится, я сразу же вернусь! Конец связи! — закончил комбат и отключился.

А мы и так уже ехали. То останавливаясь, то догоняя ушедшие вперёд машины. Перед одним оврагом образовалась очень уж большая пробка. Местность тут была открытая и я очень хорошо видел всю обстановку. Здесь, то есть перед внушительных размеров оврагом наша асфальтовая дорога оказалась настолько разбитой, что выглядела даже не как грунтовка… Тут была одна большая и глубокая колея, по которой автомашины могли двигаться только в одном направлении. Данное обстоятельство являлось вроде бы обыденным на войне явлением… Ведь старый асфальт не в состоянии выдержать стальные траки танковых гусениц…

Однако к уже имеющейся колее с исключительно односторонним движением добавлялась совершенно другая проблема. Когда-то давным-давно над глубоким оврагом был перекинут мост. возможно при том царе Горохе он и представлял собой наиболее современное инженерно-техническое сооружение, но только не сейчас. В нынешних условиях этот мост выглядел крайне печально и жутко плачевно… Про характеристику «Очень опасно!» можно было и не упоминать. Ведь мы и так уже видели то, как по этому мосту осторожненько перебираются грузовые автомобили. Они ехали тихонечко и крайне деликатно…

Когда и наш Урал «свернул» по колее к мосту, то у меня невольно создалось такое впечатление, что будто бы мы оказались на финишной прямой. Ведь в непосредственной близости этот мост показался ещё хуже: перила отсутствовали напрочь, ширина дорожного полотна явно оставляла желать лучшего… Но зато по всей длине моста проходила всё та же колея. Видимо, она заменяла собой и перила… Да и предохраняла проезжающие автомашины от всяких непотребных возможностей… Например, старательно так сбиться с пути и со всей водительской дури «сигануть» всеми четырьмя колёсами вниз… То есть на самое глубокое дно самого большого оврага.

Но нам повезло. Спасительная колея сделала своё благое дело и наш Урал благополучно перебрался на другую половину земной поверхности. По ходу движения мне удалось рассмотреть то, что на мосту находится толстенный слой земли и грязи, в которой и проходили две параллельные канавки. А ещё через пару километров глубокая колея измельчала настолько, что исчезла совершенно и уже бесповоротно. Вскоре объявилась и асфальтовая дорога с довольно-таки приличным покрытием. И мы понеслись вдаль чуть ли не на всех парах… Ведь нам полагалось догнать ушедшую далеко вперёд колонну…

Но, как это уже известно… Счастье не бывает дважды. Топографическая карта упорно предсказывала мне скорое появление ещё одного моста. Сейчас мы ехали на приличной скорости и по хорошей асфальтовой дороге. Как и следовало того ожидать, предсказание древних военных топографов сбылось… Вскоре мы увидели много любопытного…

— Смотри! — сказал я водителю предупреждающим тоном. — На мосту!

Военный водитель промолчал, не отреагировав на мои слова ни устным ответом, ни каким-либо действием. А впереди была довольно-таки непростая дорожно-транспортная ситуация. Наша шоссейка здесь подходила к небольшому мосту над речкой с обрывистыми берегами. Далее дорога шла на подъём, то есть она поднималась на внушительный холм…

— Притормаживай! — произнёс я более строгим голосом. — Слышь?

Мой водитель опять смолчал… А впереди, то есть от самого моста и до вершины холма, вся дорога была запружена стоявшими грузовиками. И всё это казалось вроде бы обычным явлением — ведь дорожная пробка может случиться где угодно… Однако на этом мосту находился военный ЗиЛ, доверху загруженный танковыми снарядами.

— Тормози! — приказал я своему солдату.

Краем глаза я уловил вполне определённое движение… Это водитель надавил ногой на тормоз… А потом ещё раз… И ещё… Увы… Невзирая на его манипуляции ногой и тормозом, наш Урал продолжал двигаться всё с той же скоростью… Почти что её не снижая… А расстояние всё уменьшалось и уменьшалось… И этот чёртов мост, и ЗиЛок с танковыми боеприпасами надвигались на нас с неизбежной неотвратимостью…

— Тормози! Так и сяк тебя! — чуть ли не закричал я.

— Да я… Тормож-жу-у…

Хоть водитель и отвечал мне со страшно-напряжённым внутренним надрывом… Судорожно надавливая ногой на тормоз, а правой рукой пытаясь переключить коробку на пониженную мощность… Однако не помогало ничто!.. Не срабатывала ни тормозная система, ни его попытки замедлить движение при помощи переключения на пониженную передачу…

— Ах… Бля-а-а…

И в самом-то деле… Мне оставалось только лишь вздохнуть с предельно искренним сожалением… Перед тем как начать прощаться с жизнью… Ведь этот мост был слишком узок, чтобы объехать ЗиЛ слева… Да и бетонные перила выглядели чересчур солидно. А берега речки выглядели слишком уж отвесными, чтобы принять вправо… Да и занырнуть в мутную речушку с высоты пяти-семи метров… В общем, не хотелось. Поэтому наш Урал по-прежнему нёсся прямо вперёд, естественно, совершенно никуда не сворачивая… То есть аккурат в задний борт этого «распрекрасного» ЗиЛка… С его расчудесным штабелем танковых выстрелов…

— У-у-у… — простонал водитель, всё ещё надеявшийся на свою шофёрскую удачу.

Но все его потуги, что ногой, что уже обеими руками… А ведь он даже бросил свой уже никчемный руль и обеими руками надрывался над рычагом пониженных мощностей… Всё было бесполезным…

— Держись! С-с-сук-а… — сказал я ему на прощанье.

Моё ругательство относилось уже не к солдату-недотёпе… а просто так… Вернее, в отношении столь неприятной ситуации… Но так уж получилось!.. И теперь нам обоим следовало за что-нибудь держаться!.. Чтобы погибнуть самым благородным образом… То есть от сдетонировавших снарядов, а не от банальных дорожно-транспортных увечий…[3]

Вот за такими жизненными размышлениями я и провёл свои последние секунды… Находиться на нашей грешной земле конечно же дело хорошее… Однако ж… Иногда пора и честь знать!..

И тут мы со всего размаха или разбега… Словом, мы врезались в задний борт военного ЗиЛа! Сразу же послышался оглушительный… Не-ет!.. Пока что не взрыв… До него оставались какие-то доли секунды!.. Сначала мы разнесли вдребезги деревянный задний борт… Затем мощный бампер нашего Урала «соприкоснулся» с металлической основой этого грузовичка явно московского производства… Ну, разумеется!.. Этот незадачливый ЗиЛ тут же дёрнулся вперёд… Да ещё как дёрнулся! Ведь всемирный закон сохранения энергии Е=МС-квадрат… Ещё никто не отменял…

И вот только теперь можно было спокойненько закрывать свои глаза… Да и складывать ручки на безмятежно дышащей груди!.. Потому что танковые боеприпасы пришли в движение и тут же начали сыпаться вниз!

Это сзади, то есть из нашего кузова доносился громкий скрежет внезапно сместившегося к кабине имущества… Оттуда же слышались вопли и крики бойцов моей разведгруппы… Которые не вели наблюдение прямо по курсу автомобиля и, стало быть, по своей собственной вине прошляпили столь неприятные моменты… Возникающие при встрече с неожиданно появившимися препятствиями… Всё это было сзади… Тогда как всё моё внимание сейчас было направлено вперёд… То есть на эти падающие сверху вниз узкие зелёные ящики.

Забыв обо всём, я смотрел и смотрел… Танковые выстрелы как в замедленном кино падали и падали. Я знал, что внутри каждого ящика находятся совмещённые в одно целое боеготовое изделие две составные части. Такие как внушительная гильза с капсюлем в донце и пороховым зарядом внутри, а также непосредственно сам снаряд со взрывателем на кончике и взрывчатым веществом в сердцевине… И эти унитарно-соединённые боеприпасы падали не только на капот нашего многострадального Урала… При «соприкосновении» с капотом они плавно разворачивались и летели ещё дальше… То есть прямо на землю… Вернее, на твёрдокаменный асфальт.

И, встречаясь с последним своим препятствием, деревянные ящики с танковыми выстрелами издавали глухие звуки… Оглушительной и через мгновенье ослепительной детонации… Её пока что не было… Как вдруг…

— Ба-бах!

К моей моментальной радости… Этот внезапный грохот донёсся не из-под передних колёс нашего Урала… А совсем наоборот! То есть сзади!.. И этот звук, а затем и очень энергичный толчок вперёд… Всё это означало только одно! Теперь врезались уже в нас! Идущий следом грузовик решительно протаранил задний борт нашего Урала! И скорей всего это был Урал Юры Денисова…

Я стремительно оглянулся назад на новые вопли и крики своих солдат… А через секунду опять посмотрел вперёд… Согласно всё тому же Закону сохранения энергии мы по цепочке передали только что полученный сзади импульс ещё дальше… То есть сначала в раскуроченный до щепок задний борт, а затем посредством всё ещё мощного Уралмашевского бампера уже и в стальную раму детища Московского автомобилестроения… То есть в конечном же итоге всё тому же ЗиЛу с танковыми снарядами…

Ну, разумеется… Несчастный ЗиЛок опять дрыгнулся вперёд… его водитель, который успел выбраться наружу, вновь схватился за свою, наверняка, уже вторично поседевшую голову… А эти зелёные ящики вновь начали падать… Как и положено, сверху да вниз… То есть сначала на наш капот, а уж потом дальше на асфальт…

И опять мы слушали эти глухие удары о твёрдую поверхность дороги… Потом всё стихло. Я едва успел перевести свой дух… Как вдруг…

Очередной грохот послышался уже слева. Наученные горьким опытом скоротечной военной жизни, мы с водителем мгновенно повернули головы в нужную сторону. А там… Перелетев с разгона через левую обочину и энергично так двигаясь уже по буеракам да колдобинам… Там огромным горным козлом скакал уже третий Урал специального назначения. В его окошке мелькало удивлённо-ошарашенное лицо капитана Пуданова… С коротким замедлением повторяя все зигзаги несущегося галопом грузовика… И увы… Не в силах что-либо предпринять, а тем более изменить уже в этой ситуации… Я мысленно попрощался с Санькой… Причём, с совершенно искренним чувством сожаления и безоговорочного раскаяния…

Но пудановский Урал оказался самым удачливым из нашей троицы. Он замер всего в метре от глубокого обрыва. Чем несказанно порадовал всех нас! На этом грузовике тормозная система оказалась в полном порядке… Вся разведгруппа капитана Пуданова хоть и проскакала метров пятьдесят на своём бешеном жеребчике Урале, однако все они успели вовремя остановиться…

— Слава Богу! — вздохнул мой раздолбай-водитель.

Его, конечно же, следовало казнить прямо сейчас… Чтобы он принял вполне так заслуженную кару прямо на своём рабочем месте, то есть непосредственно за рулём… Но, как оказалось, всем нам пока что было не до этого наисправедливейшего возмездия… Ведь для определения степени отмщения сначала следует выяснить размеры причинённого ущерба… Начиная с подсчёта окончательно повреждённого военного имущества и заканчивая перечнем солдатских синяков да ссадин.

Всё ещё пребывая в лёгком шоковом состоянии, я перевёл взгляд с пудановского грузовика на внезапно ожившего водителя ЗиЛка. Уже немолодой мужик и, наверняка, немало повидавший всякое шофёр… Он качнулся в сторону своего автомобиля, вполне так благополучно досеменил до бокового борта и, держась за него левой рукой, доковылял до лежащих на асфальте ящиков. Затем этот гражданского вида водитель медленно поднял голову и внимательно посмотрел сначала на моего солдата-шофёра, а потом и на меня… Пару секунд мы глядели друг другу в ясные очи… А когда послышался новый металлический звук, всё пришло в самое энергичное действо.

Этот новый звук послышался слева. То товарищ капитан Пуданов пришёл в себя, затем он умудрился распахнуть свою дверцу и соскочить на землю. По его команде через задний борт горохом сыпались бойцы-разведчики. Откуда-то спереди, то есть из-за ЗиЛка, к месту столкновения прибежало несколько солдат и офицеров. Да и в нашем кузове началось какое-то оживлённое движение. Снаружи кто-то взялся за ручку моей двери… Но она не поддавалась и в неё забарабанили кулаком. Я уже увидал того, кто это был, и поэтому без всяких раздумий щёлкнул фиксатором.

— Ну, что? — спросил командир отряда спецназа подполковник Тарасов. — Приехали?!

Я лишь вздохнул, полностью признавая всю свою вину старшего машины. Ведь в данной ситуации любое наказание казалось мне несущественной мелочью… Да по сравнению с тем кошмаром, который мог произойти в случае детонации хотя бы одного распоследнего снаряда. Весь наш Урал разнесло бы на мелкие кусочки… Так что…

— Виноват, товарищ подполковник. — сказал я, глядя прямо в глаза Тарасову. — Он тормозил. Но…

— Ну, конечно! — произнёс комбат. — Оно само так получилось!

Он хоть и не ругался открытым текстом, однако ж высказывал всё своё неудовольствие при помощи язвительно ироничных интонаций.

— Товарищ подполковник, я тормозил! — заявил водитель с ноткой искреннего отчаяния. — И тормозом, и раздаткой! Но не удалось!.. Тормоза отказали!

Однако Тарасов его уже не слушал. Он подошёл к валяющимся ящикам и заглянул под двигатель Урала.

— Иди сюда! — крикнул комбат водителю. — Течёт что-то!

Боец ожил и выскочил из кабины. Спустился на землю и я. Под нашим двигателем уже образовалась небольшая лужица, которая впрочем и не думала останавливаться на достигнутом. Ведь сверху не просто капало, а текло и текло…

— Антифриз! — объявил водитель, сначала понюхав, а затем и лизнув свой дегустационный палец.

Мы решили не пачкать руки и поэтому не стали тыкать своими пальцами в свежеразлившуюся жидкость. Однако и наше офицерско-спецназовское образование позволило совершить ещё одно открытие.

— И масло тоже! — проворчал Тарасов и тут же приказал водителю. — Открывай капот! Смотри повреждения! Быстро!

Но сначала нам пришлось загрузить в ЗиЛ «случайно выпавшие» ящики. Будучи в своё время молодым бойцом, я в далёком Афганистане уже имел удовольствие по перетаскиванию танковых снарядов. Правда, тогда мы разгружали целую Шаланду, то есть КАМАЗ с низкими бортами и длиннющим кузовом. А здесь был небольшой бортовой ЗиЛок. И выпавший из него груз следовало вернуть на своё законное место, то есть восстановив высокую пирамиду.

Но дело боится не только мастера, но и других специалистов погрузочно-разгрузочных работ. А тем более добровольных помощников тире разведчиков. Одним словом, все ящики вернулись на свои прежние места.

Вскрыв двигательный отсек, для чего нашему водителю потребовалось сначала убрать привязанные сбоку мешки с песком и только потом подняв помятый капот… Только тогда мы смогли оценить всю степень постигшего нас военно-транспортного несчастья. От сильнейшего удара на нашем Урале сорвало двигатель с подушек крепления и пробило радиаторную решётку. Разлившееся масло свидетельствовало о повреждении картера или поддона, но выяснять это уже не имело никакого смысла. Удручённый предстоящим ремонтом водитель сказал нам, что в таком состоянии автомобиль ехать не сможет. вернее, самостоятельно не сможет…

— Только на буксире! — добавил солдат роты матобеспечения и полез в двигательный отсек.

Мне и так уже было понятно то, что наш Урал получил слишком серьёзные повреждения, чтобы ехать своим ходом далее. Но я молчал. Ведь военный водитель умудрился докопаться до истинных причин отказа тормозной системы. По его сбивчивым словам Урал слишком много дёргался на выезде из Моздокского аэродрома. Из-за большой скученности военных машин на одной-единственной дороге, что привело к образованию большущей пробки, наш водитель был вынужден часто тормозить. То есть, проскочив свободный участок дороги в десяток метров, Урал останавливался опять и снова. Именно из-за этих частых торможений наш грузовик и потерял свои возможности замедлять движение тогда, когда это требовалось.

Но сейчас уже было слишком поздно. Ведь исправить возникшую «поломку» мы не могли. Урал подлежал хорошему ремонту, да ещё и в нормальных условиях. То есть там, где имелись технические приспособления, в первую очередь, лебёдка для поднятия двигателя. Ну а здесь, посреди дороги и своими собственными силами… Увы, но такими возможностями мы сейчас не обладали.

Да и перегороженную нами дорогу следовало срочно освободить для проезда остальных автомашин. Военный ЗиЛок с наспех залатанным задним бортом уже уехал вдаль. За нами скопилось большое количество других автомобилей. Поэтому подполковник Тарасов принял единственно верное решение: взять повреждённый Урал на буксир и поехать дальше. Других вариантов не имелось. Из бригады к нам, конечно же, могли прислать другой грузовик…

— Но это не дело! — сказал комбат и принялся нас поторапливать. — Вперёд-вперёд! Зарипов! Личный состав — в другую машину! К Денисову! И его же Урал берёт тебя на прицеп! Вперёд!

Остальные наши Уралы не получили никаких повреждений, что существенно облегчало нынешнее положение колонны. Но вот мой грузовик был признан аварийным и непригодным для перевозки личного состава. Поэтому моя разведгруппа быстренько переместилась в кузов второго Урала. Затем этот же автомобиль объехал нас слева и взял на буксир повреждённого собрата. Капитан Пуданов уже вернулся на нормальную дорогу… причём, как с личным составом, так и со своим грузовиком. В общем, дорожно-транспортное происшествие было устранено в кратчайшие сроки и с минимальными потерями.

По радиостанции прозвучала команда «Вперёд!» и мы тронулись в дальнейший путь. Но теперь наше местоположение в колонне несколько изменилось. Если раньше первый Урал являлся чуть ли не основной и направляющей силой нашей колонны, то ныне он послушно плёлся на буксирном тросе за Денисовской автомашиной. Да и мои разведчики-спецназовцы сейчас находились в кузове второй группы. Юркины архаровцы, конечно же, потеснились и помогли разместиться моим бойцам. Но на мой взгляд, первая разведгруппа должна была ехать на своём первом Урале.

Однако что случилось, то и произошло. Мои солдаты чувствовали себя неплохо и в другом автомобиле. Правда, в прежнем кузове им было немного по-вольготнее. Ведь тогда за ними могли наблюдать командир роты Батолин и капитан Денисов, сидевшие в кабине идущего следом Урала. А теперь весь личный состав первой разведгруппы находился под постоянным наблюдением её же командира. поэтому мои ухари вели себя достаточно так прилично…

«По случайным прохожим не стреляют… Гранаты в чужие дома не бросают… Симпатичных девушек за мягкие места не лапают. Красс-сота! Да и только!»

Я, конечно же шутил. Но в своих собственных мыслях, то есть не вслух. А то угрюмый солдат за рулём может подумать всё, что ему заблагорассудится. А потом я помянул неким словом его непосредственного военачальника, то есть командира Роты Материального Обеспечения. Капитан Каменнюка хоть и продолжал оставаться на своей прежней должности, однако теперь он осваивал новую для себя специальность. Ведь совсем недавно в чеченский плен попало сразу несколько разведгрупп, с которыми находилось около десяти офицеров. Поэтому вместо выбывшего комбата Иванова его обязанности исполнял майор Перебежкин. Соответственно вместо которого теперь был ни кто иной, как командир роты матобеспечения. Поэтому капитан Каменнюка напрочь позабыл про свою бывшую должность и всю роту материального обеспечения. В следствии этого подготовкой машин к предстоящему маршу занимались лишь прапора и сами водители.

«Вот оно и получилось… Что Каменнюка теперь является не кем-нибудь, а заместителем комбата по боевой подготовке! И это при его-то автомобильном образовании и, стало быть, военно-учётной специальности технаря. Нафига ему теперь какая-то рота матобеспечения с её вечно ломающимися машинами и чумазыми водителями?!.. Ведь быть замом по боевой — это гораздо круче!.. Поэтому подготовка техники к маршу была проведена абы как. Вот теперь мы и плетёмся, как собачка на привязи.»

Действительно… Теперь наш Урал ехал не во главе колонны отряда спецназа. Этой чести мы лишились не только из-за плохой подготовки Урала к маршу, но и по своей собственной вине. Что бы там водила ни говорил про частые торможения на Моздокском аэродроме, в наипервейшую очередь в случившейся аварии были виноваты именно мы: я как старший машины, упустивший контроль над дорожной обстановкой, а мой солдат-водитель… Вернее, военнослужащий срочной службы с правом управления грузовым автомобилем высокой проходимости.

«Раздолбай и рукосуй! — это как нельзя кстати вспомнилось позабытое словечко, более чем подходящее для этого водилы. — Самый настоящий рукосуй! И разгильдяй!»

А мой водитель был виноват по тому, что именно он и являлся водителем. Ведь в общегражданской действительности вся вина лежит на том, кто и управляет автотранспортным средством. Это только в армии дополнительное чувство ответственности возлагается на того, кто сидит справа от солдата с рулём.

«Ну, чтобы жизнь мёдом не казалась! — думал я. — И чтобы на пару выплачивать компенсацию за причинённый ущерб. Водителю ведь скучно одному платить…»

Затем я подумал о том, что удачно так протараненный нами ЗиЛок уже уехал от нас. Хоть так-то… Но затем моё настроение быстренько вернулось в своё прежнее состояние. Как бы то ни было, но мы продолжали своё движение к чеченской столице.

А ведь существовало ещё одно обстоятельство, от которого невозможно было отмахнуться, как говорится, за просто так. Пожалуй, именно это обстоятельство меня встревожило более всего. Поскольку оно имело важное значение. Ведь, если посмотреть с одной стороны, этот повреждённый Урал можно было заменить на другой автомобиль, присланный из бригады. Но с другой стороны, моя доблестная разведгруппа без особого труда перебралась в кузов Денисовской машины. Правда, только лишь с личным оружием, а также средствами связи и наблюдения. Сухой паёк и спальные мешки остались в покалеченном Урале…

Меня всерьёз озадачивало и одновременно с этим немного печалило то, что подобный случай произошёл дней с десять назад. Тогда в город Грозный отправилась разведгруппа под командованием лейтенанта Черникова. Где-то на полдороге его Урал попал в аварию, получив при этом серьёзные повреждения. По дежурной радиочастоте прозвучал сигнал о помощи и из 22-ой бригады срочно выехал другой автомобиль. Затем разведгруппа пересела на исправный автомобиль, после чего и продолжила свой путь. Но вот по прибытию в чеченский город… Словом, на следующий день Володя Черников погиб. Его тело отправили в Моздок военно-транспортным бортом, а оставшаяся без командира разведгруппа вернулась обратно в Моздок на том же Урале.

И вот минут двадцать назад случилось то, что дней десять назад произошло с лейтенантом Черниковым. Причём, по очень уж похожему сценарию войны. И мой Урал получил серьёзные повреждения, в следствии которых его дальнейшее выдвижение к Грозному становилось невозможным. И воинские звания у нас одинаковы. Не говоря уж про маршрут, занимаемые должности и подчинённые подразделения.

Однако подполковник Тарасов тоже знал про этот случай. Возможно, поэтому он не стал запрашивать из бригады срочной технической помощи. Тогда совпадение приобрело бы ещё большую схожесть. Тарасов решил действовать самостоятельно, то есть обойтись своими собственными силами и возможностями. И это ему удалось. Ведь мы сейчас продолжаем ехать в этот город, бывший когда-то крепостью Грозной.

Мы ехали вперёд… Невзирая на полученные моим Уралом повреждения… Несмотря на существенно ограничившиеся военно-транспортные возможности. И вопреки всем недобрым знакам и прочим суевериям.

Ведь мы ехали на войну! И именно этим объяснялось многое.